Арифмоман. В небесах

Александр Рудазов, 2016

День Костяного Тигра 1514 года по календарю Парифата. По земному… вероятно, 9 декабря 2016 года. Не уверен точно. Нахожусь в небе другой планеты… возможно, параллельного мира. Этот вопрос еще не прояснен окончательно. 12 августа сего года я, Исидор Яковлевич Эйхгорн, 1973 года рождения, совершил открытие, обнаружив туннель в пространстве. То явление, что в быту именуют «червоточиной» или «кротовиной». Сочтя своим долгом исследовать находку более близко, я последовал внутрь и обнаружил на другой стороне совершенно новый мир. В чем-то похожий и даже идентичный нашему, а в чем-то – абсолютно другой. Среди самых серьезных отличий стоит назвать необычные, порой даже аномальные образчики флоры и фауны, а также уникальные вещества. А кроме того – явление, которое туземцы именуют «магией». Во многом это действительно похоже на волшебство из сказок, однако я уверен, что со временем смогу найти рациональное объяснение.

Внимание! Данное произведение содержит сцены курения. Помните, что курение опасно для вашего здоровья.

Глава 31

Какой же великолепный вид открывается с высоты птичьего полета! Эйхгорн не раз прыгал с парашютом, летал на вертолете и параплане, но все равно не уставал восхищаться этой панорамой. Под тобой словно простирается огромная карта — и такая точная и красочная, каких ни за что не начертить человеку.

Деревни, леса, поля, реки… Весь Парибул как на ладони. Все то, что Эйхгорн до этого исколесил, пересчитал и занес в реестр, теперь лежало по обе стороны крыльев. Позади остался городок Альбруин — и Эйхгорн понятия не имел, увидит ли его еще когда-нибудь.

Как жаль, что он в этом небе далеко не первый. Было бы приятно чувствовать себя пионером авиации. Увы, ковролетчики опередили Эйхгорна давным-давно… а возможно, и не только они. Наверняка у волшебников тоже есть какие-то летательные средства.

Здесь, в небе, окончательно подтвердилось, что это другая планета. Во-первых, горизонт действительно намного дальше — тут уже не спишешь на обман зрения и преломление солнечных лучей. Во-вторых, температура понижается гораздо медленнее. Эйхгорн поднялся уже по крайней мере на километр, но холоднее почти не стало. Разница от силы в пару градусов — а должно быть шесть-семь.

Видимо, тропосфера здесь в разы толще, чем на Земле. Жаль, нет барометра, чтобы это проверить. По личным ощущениям атмосферное давление если и отличается, то незначительно.

Движок пока что работал стабильно. Правда, спустя час полета у него обнаружился недостаток — жаркамень сильно нагревал металл. В маленьком, почти игрушечном самолетике это ощущалось очень хорошо, и Эйхгорн порадовался, что сделал сиденье и приборы деревянными, а кабину — открытой. В ней ощутимо пахло касторкой — похоже, масло тоже перегревалось.

Если не считать компаса, астролябии и бумажной карты, у Эйхгорна не было никаких средств навигации. Скорость и высота определялись на глазок. Однако по приблизительным оценкам «Переперделка» развивала шестьдесят-семьдесят километров в час. Парибульскую границу она пересекла уже через полчаса, до Ибудуна должна была добраться к вечеру.

Пока что внизу продолжались Маленькие Королевства. Судя по карте, Эйхгорну предстояло пролететь над Лимоей, Бередилом и Епаром — а уже за ним начинался великий халифат Нбойлех.

Великий халифат. В бессчетный уже раз Эйхгорн задумался об этой лингвистической аномалии. Совершенно ясно, что в этом мире нет и не может быть халифатов, равно как и халифов — ведь здесь же не было Магомета, так что нет и ислама. Очевидно, что государственная система Нбойлеха называется как-то иначе — но Эйхгорн упорно слышит и читает «халифат».

Если вдуматься, с королевствами и королями то же самое. Слово «король» произошло от имени собственного — Карл Великий. Английское «king» и немецкое «könig» — от скандинавских конунгов. На другой планете правители и государства должны называться иначе. Но мозг Эйхгорна воспринимает именно «короля», даже не слыша, как это произносится на местном языке.

Этому обязано быть какое-то объяснение.

Но сейчас Эйхгорну было не до этого. Он не просто летел на север — он также и заново измерял эту планету. Еще в Альбруине он измерил полуденную высоту местного солнца — и теперь, когда снова приближался полдень, делал это повторно.

Конечно, узнать таким образом хоть сколько-нибудь точные числа невозможно, но это Эйхгорну сейчас и не требовалось. Он просто хотел выяснить их порядок. Удостовериться, что диаметр этой планеты действительно вчетверо больше земного. Что он не слишком сильно ошибся, когда измерял его по формуле дальности горизонта.

И он в этом удостоверился. Если перевести местное время в земное, Эйхгорн стартовал в 07:54 — соответственно, полдень наступил через четыре часа и шесть минут. Даже если принять скорость «Переперделки» за самую минимальную, он пролетел не менее двухсот километров и двигался точно на север. На Земле высота солнца сместилась бы как минимум на два градуса — здесь же нет и половины.

Значит, в отношении радиуса этой планеты Эйхгорн не ошибся. Ее объем и в самом деле примерно равен объему Нептуна. А поскольку сила тяжести почти не отличается, ее масса больше земной всего в шестнадцать раз. Но как это можно объяснить?

Объяснение первое — Эйхгорн все равно где-то серьезно напортачил в измерениях или вычислениях. Однако это вряд ли. Конечно, все полученные им данные довольно приблизительны, но допустить грубую ошибку он точно не мог.

Объяснение второе — здешние физические законы отличаются от земных, поэтому привычные формулы не работают. Однако это вряд ли. Пока что Эйхгорн не заметил никаких принципиальных отличий — все вокруг работает так же или почти так же, как на Земле. Применив бритву Оккама, можно отвергнуть это объяснение, как не имеющее предпосылок.

Наконец, объяснение третье — эта планета действительно очень «легковесна». Возможно, она состоит из очень легких пород. Или в ее недрах имеются значительные пустоты. Когда-то учеными выдвигалась гипотеза «полой Земли»… не окажется ли эта гипотеза справедливой для Парифата?

Вот только как это проверить?

Пейзаж внизу понемногу менялся. Бесконечная зелень лесов и лугов превратилась в пожухлую желтизну, усеянную синими крапинками. Видимо, сейчас как раз цвели какие-то местные растения.

Всхолмленная равнина тянулась около четверти часа, а потом окончательно исчезли все цвета, кроме желтого. Начались барханные пески — куда ни посмотри, были только они.

Эйхгорн сверился с картой, сверился с компасом, глотнул кофе из термоса и повернул самолет левее. Его цель, город Ибудун, располагалась на берегу Бархатного моря, в юго-западной части страны. Там лежат цветущие земли с очень мягким климатом, но только вдоль береговой полосы. Всего полусотней километров восточнее начинается бескрайняя пустыня — над ней Эйхгорн сейчас и летит.

Из всех парибульских знакомых Эйхгорна в этих краях бывал только коннетабль — с миротворческой миссией. Двадцать лет назад здесь орудовала на редкость крупная разбойничья шайка… даже не шайка, а целое войско — более двух тысяч человек. Эти бедуины, или кем они там были, постоянно делали набеги на Маленькие Королевства, грабили и сжигали целые деревни, а то и города, после чего растворялись на просторах Нбойлеха.

Сам Нбойлех с этой проблемой разбираться не спешил. То ли разбойники засылали халифу бакшиш, то ли вообще действовали по прямой его указке — власти никак не реагировали на происходящее. И когда стало совсем уж невмоготу, одиннадцать Маленьких Королевств, в том числе и Парибул, отправили в пустыню объединенную армию из пяти тысяч бойцов. Возглавлял ее принц Хоммер, а нынешний коннетабль состоял при нем в ординарцах.

Историю эту он рассказывал часто и с удовольствием. По его словам, они почти четыре луны провели в пустыне, питаясь чем попало. Пережили две страшных песчаных бури, убили гигантскую многоножку, а в конце концов расправились с проклятыми бедуинами. Голову их главаря потом насадили на пику и перевозили из королевства в королевство, пока та совсем не сгнила.

Если же не считать бедуинов, эти места никогда не были густо населены. Большая часть нбойлехцев проживает на морских берегах — их государство расположено на огромном полуострове. Кое-где пустыню пересекают караванные тропы, но их всего ничего. Обычно грузы и людей перевозят водой — это проще и быстрее, чем тащиться по бесплодным дюнам.

Само собой, в пустыне Эйхгорн приземляться не собирался. Да и вообще не был уверен, что сумеет приземлиться так же успешно, как взлетел. Он ведь не профессиональный пилот. Да, он посещал летные курсы и имеет любительскую лицензию, но его суммарный налет отличается прискорбной краткостью, а посадка всегда была слабым местом.

И это на земных машинах, с современным оборудованием и великолепной системой навигации.

Но именно на такой случай Эйхгорн и сделал себе парашют. На его счету уже одиннадцать прыжков, и он был полностью уверен, что сумеет совершить двенадцатый.

Однако этого все же хотелось бы избежать. Эйхгорн не для того вложил столько времени, сил и средств в свою «Переперделку», чтобы убить ее в первом же полете. Он рассчитывал еще не раз подняться на ней в воздух.

По мере того, как солнце клонилось к закату, погода все больше портилась. Ясное небо сменилось пасмурным, а потом вовсе покрылось тучами. Нечасто увидишь в пустыне подобное.

За воем пропеллера и хлопками двигателя Эйхгорн не сразу расслышал другие звуки. Громовые раскаты. Обернувшись, он неприязненно посмотрел на восток — там уже стояла водяная стена и сверкали молнии. Судя по ландшафту под крылом, дождь в этой местности гостил редко — но вот надо же было ему зарядить именно сегодня!

Очередная молния. Раз… два… три… четыре… гром! Пауза чуть длиннее четырех секунд — значит, до грозы около полутора километров. Возможно, если повернуть на запад, Эйхгорн сумеет опередить непогоду. Если нет — придется садиться в пустыне. Полеты в грозу на толком не испытанном прототипе — не самое мудрое поведение.

Увы, ветер тоже крепчал. Если до этого «Переперделка» скользила по воздуху, как бывалый конькобежец, то теперь ее стало потряхивать. Эйхгорн снял колпак волшебника и натянул панаму, закрепив ее под подбородком.

Жаль, нет летных очков. Эйхгорн подумывал заказать такие стеклодуву, но их было бы слишком неудобно надевать поверх обычных. Дома у Эйхгорна были и защитные очки с диоптриями, и даже подводная маска… но дом остался на Земле.

Уже через двадцать минут стало очевидно, что уйти от грозы не получится. Ветер из крепкого стал очень крепким, «Переперделку» колыхало, как парусник в шторм. В двигателе появились какие-то новые шумы.

Эйхгорн попытался сделать аудиозаметку, чтобы описать происходящее, но не услышал собственного голоса. Гром гремел уже совсем близко. Промежутки между раскатами и вспышками сократились до двух секунд — гроза стремительно нагоняла крохотный самолетик.

И через несколько минут она его нагнала. До вечера было еще далеко, но вокруг воцарилась тьма египетская. Тучи полностью заволокли небо, и лишь вспышки молний освещали дорогу. Вот очередная шарахнула так близко, что Эйхгорна едва не ослепило. Он проверил лямки парашюта на спине и вытащил из грузоотсека мешки с припасами.

Эйхгорн однажды встречался с человеком, который утверждал, что в него трижды попадала молния. Врал, скорее всего. По статистике, шанс на протяжении человеческой жизни оказаться жертвой молнии — один из трех тысяч. Нетрудно подсчитать, что шанс того, что с тобой это произойдет трижды — один из двадцати семи миллиардов. На Земле просто нет столько людей.

С другой стороны, шансы повышаются, если жить или работать там, где часты грозы. Был же на свете такой человек, как Рой Салливан, который явно чем-то прогневил Зевса — ибо молния в него попадала аж семь раз. Даже не поймешь, считать ли его из-за этого неудачником или же все-таки везучим — ведь все семь раз он выжил.

Но Эйхгорн испытывать судьбу не собирался. В пустыне практически нет возвышенностей. Вероятность того, что одна из молний изберет целью его самолет, не равна ста процентам, но неуютно к этому близка. Будет жалко расставаться с собранной своими руками машиной, но жизнь дороже.

Внизу не видно ни зги. Вокруг хлещет дождь. Подхваченный ветром самолет несется вперед по воле стихии. В кабине уже плещется вода — ногам холодно и мокро. Остальным частям тела тоже. У Эйхгорна имелась теплая куртка с капюшоном, но достать ее сейчас из рюкзака и переодеться нет никакой возможности.

Да и не до этого сейчас. Гораздо важнее — что там с силовой установкой? Жаркамню-то влажность не помеха — проверено экспериментальным путем. Воду он кипятит гораздо лучше обычных раскаленных камней — паровая машина вышла бы на загляденье.

Но вот остальные части термодвигателя… в них Эйхгорн был не так уверен. Он собирался лететь в безоблачный день, над пустыней, в которой дождь выпадает хорошо если раз в полгода. Пока что движок работает нормально, но хлопает и кашляет заметно иначе — и эти новые звуки Эйхгорну совсем не по душе.

Хотя их все равно почти не слышно из-за грозы.

Эйхгорн заложил вираж, тщетно пытаясь разглядеть землю сквозь покрытые каплями очки. Конечно, там должна быть все та же пустыня, но всегда есть шанс, что именно сейчас Эйхгорн пролетает над каким-нибудь провалом, воронкой или вообще зыбучими песками.

До этого Эйхгорн даже не пытался проделывать на «Переперделка» хоть какие-то фигуры пилотажа. И та, как выяснилось, относится к ним очень неодобрительно. Неопытного летчика вдавило в сиденье, а мир вокруг словно накренился — хотя на самом деле, конечно, накренился самолет.

Зато при очередной вспышке молнии Эйхгорн увидел землю. Ровная песчаная гладь, похожая на пляж во время дождя. А впереди несколько пятнышек… шатер?.. лошади?.. Разбитые очки давали не самый лучший обзор.

Но главное — никаких препятствий. Возможно, у Эйхгорна еще есть шанс приземлиться, сохранив самолет…

Вспышка!

Эйхгорна аж подбросило на сиденье. На сей раз молния попала в самолет — по счастью, хвостовую его часть. Кроме того, она не разрядилась тут же, а прошла насквозь, закончив путь где-то среди барханов.

Современной земной машине это не причинило бы вреда — они и так регулярно ловят молнии, — но склепанная из чего попало «Переперделка» стала стремительно терять высоту. Пропеллер чахло заверещал, двигатель явно получил сильные повреждения. И хорошо еще, что в хвосте не было деревянных частей — иначе бы он уже пылал.

Удара током Эйхгорн избежал, кабина была вполне сносно изолирована. Но надежды благополучно приземлиться пришлось отбросить. Он проверил лямки парашюта, покрепче ухватил мешок с провизией и выпрыгнул за борт.

Су-Дух Амедзи лежал ниц. Два его коня тоже лежали. Неразумно поднимать голову, когда в небесах воюют боги… или празднуют. Громовержец Космодан не так часто заглядывает в эти края, и раз уж заглянул — лучше не привлекать его внимание.

Страшны его белые молнии, безжалостны. В прошлом году двоюродного брата Су-Духа застала в дороге гроза, и этот дурак спрятался под деревом. Не знал, наверное, что Громовержцу не любы деревья, и в гневе он частенько разит их молниями.

Нет, надо лежать и не подниматься. Прижав лицо к мокрому песку, Су-Дух горячо молился всем богам. Молился, чтобы те не убивали Су-Духа, дали еще немного пожить. Он ведь так молод, он даже не успел еще жениться и обзавестись потомством.

Кстати, о женитьбе. Если эта гроза праздничная, если боги сейчас что-то отмечают, они должны быть добры и милостивы. Су-Дух еще немного помолился, чтобы его не убивали, а потом стал молиться, чтобы боги послали ему невесту.

— Пусть будет красивая, — бормотал он. — Красивая, как дочка старшего караванщика, только не такая злая. Боги, пусть моя невеста будет доброй! Пусть наливает мне вино каждый раз, когда попрошу! Пусть чешет мне пятки по вечерам и хорошо расчесывает коням гриву! Пусть паре звезд будут подобны ее очи, паре кораллов — губы, и паре дынь…

Кони вдруг заржали. Су-Дух прервал молитву и рискнул приподнять лицо. Его глаза округлились — с неба спускался человек.

Был он лыс, худ и небрит, облачен в мокрый балахон и держал два туго набитых мешка. Над ним простиралось нечто огромное и круглое…

— Боги, вы ошиблись! — воскликнул Су-Дух, возмущенно глядя в небо. — Я просил невесту! Не-вес-ту! Я что, невнятно говорил?!

Эйхгорн тем временем благополучно приземлился и принялся складывать парашют. Хотя немного подумав — вынул его совсем и оставил лежать на песке. Самолет потерян, нового у Эйхгорна в ближайшие месяцы точно не будет, так что незачем таскать лишнюю тяжесть. Лучше упаковать в рюкзак одежду и провизию.

Этим Эйхгорн и занялся. Пока он перекладывал вещи, дождь начал стихать. Гроза пронеслась мимо, оставив залитый водой песок и несколько трубок фульгурита в местах попадания молний.

Из очков вывалилась правая линза. Лейкопластырь размок, и та перестала держаться в оправе. Эйхгорн окинул ее снулым взглядом, сунул в карман и взвалил на плечи рюкзак.

Только теперь он обратил внимание на туземца. Какой-то бедуин, похоже. На Эйхгорна тот смотрел с суеверным страхом — наверное, не каждый день тут с неба падают люди.

— Эй, дружище, в какой стороне Ибудун? — спросил Эйхгорн.

— Туда, туда, в ту сторону! — торопливо замахал рукой бедуин.

Эйхгорн кивнул и молча двинулся в указанном направлении.

Бедуин облегченно выдохнул.