Мнение Джереми Флинна

Александр Прокудин, 2022

Нью-йоркский полицейский Джереми Флинн служит в непрестижном отделе Z – полицейском департаменте, занимающийся преступлениями, связанными с зомби, вот уже несколько десятков лет живущими вместе с людьми в одном обществе. Известный неподкупностью и неуживчивым характером коп получает задание расследовать смерть родственника одного из самых могущественных персон Соединённых Штатов – миллиардера Франклина Барквиста, построившего на нуждах зомби целую империю. Одновременно Флинн расследует давнее самоубийство собственного брата Ричарда, в которое до сих пор отказывается верить. Череда смертельных, невообразимо опасных испытаний, через которые приходится пройти Флинну в обоих расследованиях, меняет его отношение не только к зомби, но и к собственной непростой, полной противоречий жизни.

2. Тот самый Барквист

Ничего себе. Барквист. Тот самый. Человек, которому принадлежит полмира, если считать и живых, и мёртвых, или весь, если ограничиться только мёртвыми. Это было всё равно, что сказать, что меня просит заскочить и расследовать «семейное дело» сам папа римский или президент страны.

Франклин Барквист, престарелый мультимиллиардер, владелец империи «Барквист Z инкорпорейтед» жил на вершине мира, причём не особенно фигурально. Конечно, его «Z-тауэрс», или просто «Башни», известны всему миру и без моих пояснений. Но я расскажу подробно, чтобы представление было совсем точным. Их комплекс состоит из четырёх шестидесятиэтажных небоскрёбов, расположенных квадратом и соединённых между собой тремя переходами — таким образом, чтобы при виде сверху получалась та самая буква «Z». Квадрат, образованный этими четырьмя зданиями, вписан в идеальный круг кольцевой дороги, соединяющей небоскрёбы понизу. Фасадные же стороны, обращённые к городу, украшены огромными переплетёнными «B» и «Z», напоминая всем, кто является хозяином этого великолепия.

Небоскрёбы в народе звались по номерам: «Четвёрка», «Тройка», «Двойка» и «Первый». Каждый имел свою специализацию. В «Четвёрке» сосредоточилась финансовая система: там располагались флагманские отделения банков, фондов, консорциумов и прочих подобного рода организаций, так или иначе относящихся к финансовому сопровождению сделок, связанных с Z-бизнесом. «Тройка» под самую крышу была набита юристами, обслуживающими эти самые сделки и разрешающими любые другие юридические вопросы ресургентов — от разводов и вопросов наследства до штрафов за неправильную парковку за пределами зомби-гетто. «Двойка» приняла в себя службы и организации, отвечающие за социальную помощь ресургентам. В ней располагались биржи по трудоустройству, комиссии, начисляющие ресургентам пособия, медицинские страховые компании, гуманитарные фонды и другие подобные конторы. В «Первом» же жил сам Барквист. Там и был главный офис, само сердце построенной им империи. Не целиком во всём небоскрёбе, это было бы чересчур, но на шести его последних этажах. Всё, что находилось ниже, было занято различными арендаторскими фирмами, как правило, тоже так или иначе делающими деньги на обширном рынке ресургентов США и всего остального Z-мира.

Стэнтон и Поттер отправляли меня именно туда, в «Первый».

— Почему вы говорите только со мной? — спросил я. — Что насчёт Эда?

Я говорил о своём зомби-напарнике. Привлечь его к расследованию, как я уже упоминал, требовали внутренние полицейские правила.

— Такери подключать не стоит. Пускай пока занимается текучкой, — ответил Стэнтон. — Это неофициальное расследование, имеем право отойти от формальных процедур.

Зашибись. Всегда бы так, в смысле.

— Или что? Боишься не справиться? — добавил, исключительно из личной неприязни, Поттер.

Не справиться я если и боялся (шутка ли — отвечать за всю полицию Нью-Йорка, да ещё перед Барквистом!), признаваться в этом Поттеру не собирался. Но вопросов у меня была масса. У Стэнтона и Поттера под началом были куда более ручные полицейские, зачем им понадобился такой оторванный ломоть, как я? Что-то тут было нечисто.

— Почему я? — задал я этот совершенно резонный вопрос.

На этот раз первым высказался Поттер:

— По двум причинам, Флинн. Лично я думаю, что ты жопу порвёшь, чтобы разобраться с этим делом как надо.

Выдвинув ящик стола, Поттер вынул из него стандартную полицейскую папку с бумагами. И многозначительно потряс ею передо мной:

— Чую, твои документы на детектива и перевод отсюда вот-вот отыщутся! Если, как мы и рассчитываем, сумеешь проявить себя на этом деле.

Я заметил свою фамилию на форзаце. Вот же ты гнилая безносая гнида… Мои бумаги всё это время были у тебя!

— А могут и затеряться до скончания веков, — Поттер кинул папку обратно в ящик и с треском захлопнул его.

Я чуть не раскрошил зубы, чтобы удержать за ними язык. Стэнтон, наверное, это почувствовал.

— Джереми, это твой шанс, — сказал он миролюбиво, будто искренне за меня переживал. — Воспользуйся им.

Я взял себя в руки.

— Окей. Но вы сказали, причины две?

— Так и есть, — ответил Стэнтон. — Барквист сам назвал твоё имя.

Вот тут я, без сомнений, сильно удивился:

— Что-о?

Мультимиллиардеру Барквисту известно моё имя? Откуда? Что происходит?

— Больше нам по этому поводу сказать нечего, — отрезал Поттер. — Спросишь у него сам.

— Джереми, — сказал Стэнтон, продолжая отыгрывать «хорошего копа». — Ты же понимаешь, что мы на твоей стороне? Мы даём тебе шанс как отличному полицейскому, весьма ценному для всего управления.

Пиздуны. Оба. Простите мой французский.

Если бы не тот странный факт, что мою скромную кандидатуру назвал сам Барквист, я бы не сомневался — на мне просто хотят отыграться. Если дело окажется сложным, например, на меня свалят всю вину за провал — как на копа, который и так был под дисциплинарным взысканием и не один раз имел проблемы с начальством. Если же я справлюсь, они снимут все сливки как «талантливые руководители сложного кадрового контингента».

Со мной играли, это точно, вот только ни названия, ни правил игры я пока не знал.

— Будь паинькой. Хоть раз в жизни включи наконец голову, — проворковал Стэнтон напоследок. — И ещё… Я прошу тебя лично… Никаких фокусов. Если ты влипнешь в историю, пострадает не только отдел Z, а всё управление. Ты меня понял?

Я не робкого десятка, и смутить меня трудно, даже если ситуация на самом деле неловкая. Наглым меня называли с детства, с начальных классов. Я мог бы стать первым хулиганом, но мне почему-то это было неинтересно. Я имею в виду унижать других. А вот вступаться за тех, кого унижают… Вот где я получал своё удовольствие. Тяга к справедливости, так это называется? Всё это у меня от Ричарда. Невозможно было представить, чтобы мой брат в чём-то пошёл против себя. И сам он был прежде всего тем, кто думал над каждым своим поступком. И приступал к какому-либо действию, только когда точно знал, как будет справедливее.

— Понял, — ответил я. — Вот только скажу вам пару слов, что я сам по этому поводу думаю.

— Ты опять со своим грёбаным мнением, Джереми? — угадал Поттер. — Засунь его себе в задницу! Оно никому не интересно ни тут, ни тем более в «Первом». Ты выслушаешь, что они говорят и сделаешь так, как они говорят. Больше ничего не имеет значения, Флинн! Я выразился ясно?

Куда яснее. Я не скажу этого вслух, я не сумасшедший и в данный момент не выпивший. Но единственное, слышишь ты, безносый мудила, единственное, что имеет для меня значение, это как раз моё собственное мнение. И ничьё другое.

Но чёрт с ними. Как я уже говорил, я сразу понял, такое задание — шанс. Упускать его я не собирался.

Перед тем как покинуть участок я заглянул к Такери, чтобы, как и рекомендовало начальство, свалить на него всю текучку. Естественно, с удовольствием.

— Чувак, хочешь, чтобы я пожалел, что не сдох окончательно? — Такери, конечно, в восторге не был. — Чем ты сам так занят?

— Приватным танцем. На самом длинном шесте в мире, — пошутил я без улыбки, ибо смешно мне не было. Безносый Поттер испортил-таки мне настроение своими вонючими нотациями.

— Тебе звонила Кэрол.

— Чёрт…

Я слышал, как вибрировал телефон, когда разговаривал с боссами, но что это может быть Кэрол, совершенно не подумал.

А зря. Ох, как зря!

Я покинул участок бегом, но отправился вовсе не туда, куда мне поручило начальство. Сначала нужно было заехать ещё в одно место — слава богу время позволяло это сделать. Но, впрочем, если бы и нет — эту встречу я не мог отменить даже ради всех Барквистов мира со всеми их семейными происшествиями на миллион лет вперёд.