История одного профессора

Александр Пикалов

Книга погружает читателя в историю о бесконечной войне между небесами и адом. Чем больше читатель будет погружаться в события, тем очевиднее для него будет становиться простая истина – не все ангелы абсолютно чисты, и не все демоны абсолютно темны. Долгая жизнь среди людей изменила и божественные сущности, и адские создания.

Небесный спецназ

Хорошо прибывать в новое место на рассвете — любой населенный пункт, будь то город или деревня, аул или хутор лучше всего выглядят в рассветный час. Природа уже пробудилась, но людей на улицах нет. Каждый дом дышит глубоко и спокойно, очнувшись от ночного сна и уютно потягиваясь в первых лучах солнца.

Фома Александрович Брут лежал в низких колючих кустах и осматривал в отличный армейский бинокль небольшое поселение — буквально три-четыре домика плюс хозяйственные постройки. Цейсовская оптика давала отличное приближение и четкую картинку, а чистый утренний воздух позволял разглядеть мельчайшие детали на одежде жителей поселения.

— Ну что, командир, выдвигаемся пешими порядками? — рядом с Фомой, словно из воздуха, соткался его заместитель — Александр Риес, а по — простому Саша Интел.

— Погоди, скорострел, — уголком рта ухмыльнулся Фома, — что-то подозрительно тут! Слишком уж нарочито они выхаживают, словно знают о нашем прибытии. Видишь, как ходят? Вроде по обычному маршруту, но так, чтобы почти всегда под прикрытие стен, крыш или еще чего. Вот и думаю — не засада ли нас ждет?

— Уважаемый Фома, — с издевкой обратился к нему заместитель, — я думаю, это ваша паранойя сейчас говорит! Пора уже браться за дело! Скоро прибудет конвой — тогда ищи-свищи нашего клиента по всей пустыне!

Фома посмотрел на собеседника — Саша Интел получил свое прозвище отнюдь не за познания в компьютерной технике. Ленинградский интеллигент в пятом поколении, Саша очень гордился своими предками и мог часами напролет рассказывать истории о своей семье. За интеллигентность и тактичность, а также за то, что не было еще ситуации, когда замком матерился, его и прозвали Интелом, то есть интеллигентом. Саша сильно гордился своим прозвищем и даже письма домой теперь подписывал как «интел».

— Ладно, хорошо, — Фома убрал от глаз бинокль, — объявляй готовность номер один. Инструктаж уже прошел, так что все знают, как и что им делать.

Фома даже не посмотрел на козырнувшего Интела. Командира отряда снедало нехорошее предчувствие.

Это была его последняя операция перед тем, как он решил подать рапорт об увольнении. Сколько себя помнил, Фома всегда был в вооруженных силах — родился он в семье военного в отдаленном северном городке. Всю жизнь с родителями мотался по разным уголкам страны. Дольше года по роду службы отец нигде не задерживался, поэтому маленький Фома не завел себе друзей. Главной его настольной книгой был военный устав, а подчиняться приказам он научился еще в раннем детстве. Естественно с таким образом жизни вопроса, кем быть, у мальчика не возникло, и по окончании школы он поступил в высшее военное училище.

Потом опять были военные части и гарнизоны. Боевые операции в разных частях света и секретность, секретность, секретность. Молодого офицера заметили и быстро продвигали по службе, карьера складывалась блестяще. За выдающиеся командирские навыки Фома был дважды представлен к награде. Сослуживцы и подчиненные уважали Фому за немногословность, смелость и боевые навыки.

Фома, от природы наделенный огромной физической силой, тем не менее продолжал совершенствовать тело и дух — часами пропадал в тренажерном зале и на стрельбище, изучал боевые искусства и тактику ведения боя. Он словно задался целью стать универсальным солдатом и долгое время шел к этой цели, не останавливаясь и не смотря по сторонам.

Но несколько месяцев назад все изменилось, вернее, изменился Фома, изменилась его жизнь.

Майские праздники радовали жителей города погодой, зеленью и обилием культурных мероприятий. Фома не любил парады и старался держаться подальше от шумных скоплений подвыпившего народа, где зачастую забывали о великой победе прадедов и просто заливали алкоголем жаждущее веселья нутро.

Фома не носил в День Победы ни наград, ни формы, он прогуливался по парку в обычной светлой футболке с английской надписью «Будь спокоен и получай удовольствие» и старых, но таких удобных джинсах.

Девушку он заметил сразу. Да и как такую было не заметить? Среди шатающегося праздного люда девушка в простом ситцевом платье, читающая на скамейке книгу, выделялась как райская птица среди облезлых кур.

Фома присел неподалеку от девушки, подставив теплому весеннему солнцу широченные свои плечи, он украдкой поглядывал на девушку, не делая, впрочем, попыток заговорить или познакомиться — понимал, что такие девушки влюбляются явно в кого-то получше, чем военный, который в своей жизни, кроме армии, ничего и не видел. Это понимание, впрочем, не мешало Фоме просто наслаждаться весенним днем и приятной компанией, которая не подозревала даже о его, Фомы, присутствии.

Фома задумался над деталями будущей операции и поэтому не заметил, как к девушке, развязно болтая и покачиваясь на нетвердых от выпитого ногах, подошли четверо. Такие компании Фома знал и очень не любил. Это были парни из тех, кто первым кричит: «наших бьют», кто при любом удобном случае пускает в ход кулаки, особенно если противник слабее, а их больше. Короче, типичные гопники. Фома напрягся и рефлекторно мысленно проверил готовность тела и духа к возможной схватке. Мышцы пребывали в состоянии обманчивой расслабленности, готовые в любой момент стать твердыми, словно железо.

Четверо окружили скамейку, на которой сидела девушка. Один, явно предводитель шайки, уселся рядом и бесцеремонно выхватил у читающей книгу. Повертел в руках, словно впервые увидев, и, рассмеявшись, бросил одному из своих прихвостней. Девушка в напрасной попытке забрать свою книгу попыталась вскочить со скамейки, но была грубо поймана за запястье и насильно усажена на место. Главарь, чувствуя слабость жертвы, с гоготом облапал девушку. Все это Фома видел, уже направляясь в сторону наглецов.

— Что вы себе позволяете? — воскликнула девушка и с размаху залепила главарю пощечину.

— О-о-о, люблю темпераментных! — засмеялся парень и отвел руку для ответного удара. — Люблю воспитывать таких.

Фома поймал руку грубияна в полете и сжал запястье хулигана. Главарь завопил от боли — хватка у Фомы была железная.

— Ты че, оборзел, козел? — яростно крикнул главарь и попытался высвободить руку из стальных пальцев, с таким же успехом он мог пытаться сдвинуть с места железнодорожный состав.

— Кажется, девушка ясно дала вам понять, что ваше общество ей неприятно, — негромко сказал Фома.

— Тебя забыли спросить, — ощерился хулиган. — Парни, вломите ему, чтоб не лез не в свое дело!

Фома развернулся к троим парням. Все были как минимум на голову выше него, но шириной плеч уступали чуть ли не вдвое. Фома отпустил руку главаря и развернулся к наступавшим на него парням. Будь на их месте люди трезвые, то тысячу раз подумали бы, прежде чем нападать на человека его габаритов, но алкоголь и вседозволенность не дали хулиганам оценить соперника.

Первому из нападавших Фома бесхитростно врезал кулаком под дых, и хулиган согнулся, ловя воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Двое других налетели на парня, целясь ударами в голову, но Фома легко ушел от ударов дилетантов. Неуловимым, скользящим движением махнул ребром ладони по переносице первого из нападавших и с удовлетворением услышал хруст сломанного носа. Второй попытался лягнуть парня в пах, но Фома был готов к этому и, развернувшись на носках, оказался за спиной у врага. Ударом в основание черепа Фома отправил хулигана в глубокий нокаут. Спустя всего несколько секунд возле скамейки стоял только Фома, а трое хулиганов лежали на траве.

— Ну ты напросился! — взревел главарь, вскакивая со скамейки.

В руках хулигана блеснул нож, Фома было напрягся, но, увидев, каким примитивным хватом держит оружие соперник, расслабился. Видно было, что владел ножом главарь на уровне дилетанта: только и был способен, что пугать девушек, да щемить интеллигентов по подворотням.

Хулиган сделал выпад ножом, целясь Фоме в живот. Этот выпад Фома разгадал, наверное, еще раньше, чем о нем успел подумать сам нападавший. Фома перехватил запястье соперника и, повернув корпус, взял руку нападавшего в живодерский захват. Послышался мокрый хруст, и нож, блеснув серебряной рыбкой, упал в траву. Главарь заверещал от боли в сломанной руке и, обезумев от нее, налетел на обидчика, хаотично размахивая здоровой рукой. Фома не стал больше играть с незадачливым бандитом и кроссом в челюсть отправил парня в беспамятство.

Вся драка не заняла и двух минут. Фома пошарил глазами по траве и, увидев книгу, наклонился, чтобы вернуть ее хозяйке.

— Это, кажется, ваше, — мягко сказал он, протягивая девушке слегка истрепавшийся томик.

— Спасибо, — произнесла девушка, принимая книгу дрожащими пальцами. — Спасибо, что вступились.

— Ну, это дело чести любого мужчины, — улыбнулся парень.

— Может, и любого, но вступились именно вы, — девушка справилась со страхом и теперь говорила твердо и уверенно. — Меня зовут Елена Теплова.

— Фома. Фома Брут, — представился парень.

— Надо же, какая интересная фамилия, — воскликнула девушка.

— Да уж, — саркастически хмыкнул Фома, — давайте лучше просто Фома.

— Хорошо, тогда просто Лена, — мило улыбнувшись, сказала девушка и протянула Фоме руку.

Спустя пару дней Фома и Лена снова встретились и долго гуляли по весеннему городу, болтая обо всем и ни о чем. Лена училась на последнем курсе института на архитектора и подолгу рассказывала Фоме о старинных зданиях города, о проектах новых небоскребов в центре, о своем желании поездить по Европе и увидеть шедевры архитектуры европейской культуры. Фома же больше отмалчивался и давал уклончивые ответы по поводу своей профессиональной деятельности.

Молодые люди много говорили о поэзии, в которой Лена разбиралась очень хорошо, а Фома помнил лишь пару строчек из школьной программы. На прощание Лена вручила Фоме книгу — ту самую, что он спас от хулиганов:

— Твардовский, что-то знакомое, — прочитал фамилию автора Фома.

— Тебе понравится, — рассмеялась Лена и наградила ошалевшего Фому поцелуем в щеку.

Фома и Лена провстречались целый месяц, каждый день гуляя по городу, сидя в небольших уютных кафе или просто на скамейке в парке. Впервые в жизни парень не думал о военных операциях, об армии, об оружии. Рядом с Леной все это теряло смысл, хотелось все время быть с ней, рассуждать об искусстве, планировать совместную жизнь. Фоме стало противно то, чем он занимался всю жизнь. Он задумался о том, что жизнь — это не только боевые вылазки, учения и прочие атрибуты армейской жизни; он понял, что, кроме устава, есть множество прекрасных книг, стихов, музыки, что, помимо армии, существует целый мир, которого он сам себя лишил.

Месяц пролетел незаметно, пришла пора возвращаться на службу. В день перед отъездом Фома рассказал Лене о своих планах, и молодые люди решили, что после возвращения Фомы с задания он уйдет в отставку, и они начнут строить свою семью.

Фома стоял на небольшом холме, окруженном деревьями. Ветер сонно колыхал листья в кронах и вселял обманчивое чувство мира и покоя. Фома осмотрел свой небольшой отряд. Все были готовы к операции.

— Интел! Ты опять тащишь с собой эту штуку?

— Командир, эта штука однажды ой как пригодится! — сказал Саня, поглаживая свою винтовку с прикрепленным подствольным гранатометом. — Я с ней не расстанусь ни за какие деньги!

— Дело твое, лишь бы не мешала тебе выполнить поставленную задачу, — махнул рукой Фома. — Выдвигаемся!

Рассредоточившись широкой цепью, боевая группа подошла к поселению. Вечерние сумерки окрасили стены хижин в серый цвет, ни одного огонька не было видно, что заставило Фому вновь насторожиться. Задание у них было простое — войти в селение и по возможности тихо вывести заложника, находившегося в одном из домов. Фома, стелясь, словно тень у стен хижин, начал обход поселения. Его прикрывал неизменный Интел. Остальные бойцы вошли в поселок с другой стороны. Первый дом — пусто, второй, третий — везде Фома не находил никаких признаков жизни. Огня не было, чаги были холодны.

«Что за черт? — выругался Фома мысленно. — Не похоже, что здесь кого-то держат!»

Вдруг из соседнего здания послышались звуки борьбы, затем заполошная очередь из автомата, безумный, полный дикой боли крик, и вновь наступила тишина. Фома кинулся на звук, за ним по пятам следовал верный Интел.

Фома, словно ураган, влетел в пустую хижину. Внутри было пусто, как и везде до этого. В свете фонаря Фома заметил на стенах темные пятна.

— Кровь свежая, — пощупав пятна, сказал Интел. — Кого это так?

— Включи голову, Саня, — напряженно водя фонариком по темным углам, сказал Фома. — Кроме нас здесь, похоже, никого и нет.

— Так уж и никого, — переходя на шепот, произнес Интел. — Кто-то же его того!

— Вот именно! Понять бы, кто это! — осмотрев хижину, Фома с напарником вышли на улицу и двинулись к точке встречи с остальной группой.

К месту сбора подошли в полной тишине, даже ветер, казалось, спрятался где-то в вершинах деревьев.

Центр поселения представлял собой небольшой клочок вытоптанной земли, Фома и Интел подошли к нему с двух сторон. В центре пустыря высился небольшой холм, которого не было, когда Фома осматривал поселение в бинокль. В темноте разглядеть, из чего этот холм, было сложно, фонари бойцы благоразумно не включали. Интел подошел к холму вплотную и согнулся за ним. Фома было подумал, что его заместитель обнаружил какие-то следы на земле, но, услышав кашляющие звуки, понял, что ошибся.

Фома с содроганием подошел к куче растерзанных тел, что недавно были живыми и полными сил бойцами его отряда. Командира замутило, и он лишь усилием воли подавил в себе тошнотворные порывы и не согнулся рядом с Интелом, извергавшим из себя ужин.

— Кто ж их так? — вытирая рот, спросил Интел своего командира.

— Не знаю, — сквозь зубы прошипел Фома, — одно ясно — нам здесь делать уже нечего, надо выбираться!

Двое оставшихся от отряда людей направились к выходу из поселения, прикрывая друг другу спины, вздрагивая от каждого шороха в предрассветной тишине.

Интел шел впереди, Фома прикрывал. Выбравшись на холм, с которого началась операция, бойцы перевели дух.

Солнце показало над горизонтом свой багровый край, и тьма нехотя отступала, оставляя обрывки сумрака меж деревьев, окружавших холм.

— Ну, слава богу, выбрались, — опустив оружие, сказал Интел.

— Не торопись с выводами, — Фома не опускал оружие и напряженно вглядывался в темные тени под деревьями.

— Что-то заметил? — Саня сразу же вскинул винтовку к плечу.

— Не знаю, — мотнул головой Фома, — ощущение, что на нас кто-то пялится!

Между деревьев метнулось багровое пламя, и на поляну перед бойцами вылетело существо, больше всего напоминавшее помесь огромной летучей мыши и медведя. Густая свалявшаяся в колтуны шерсть покрывала мощное тело, в плечах существо было настолько больше Фомы, что рядом с ним дюжий командир отряда казался щуплым подростком. Голову твари венчали длинные рога, за спиной были сложены кожистые крылья, но самое кошмарное, что вокруг монстра бушевало оранжевое пламя. В воздухе ощутимо запахло серой.

— Какого… — начал было Интел, но существо молниеносно подлетело к стоящим плечо к плечу парням и ударом лапы отправило обоих в непродолжительный полет, закончившийся жестким приземлением. Фома с трудом поднялся — в груди болело, на губах он почувствовал вкус крови.

«Ребро точно сломано», — подумал Фома, поднимая автомат к к груди.

Рядом застонал Интел:

— Командир, ты как? Цел? — услышал Фома сдавленный голос Сани.

— Помят, но в целом функционирую, — улыбнулся Фома. — Ты как?

— Жить буду, — усмехнулся Интел. — Где эта тварь?

— Не знаю, быстрый, черт! — Фома ругнулся и понял, что именно черта странный монстр и напоминает. Черта или демона!

На противоположный край поляны с шумом вырвалось тяжелое тело твари.

— Ну вот и пригодится моя винтовка! — услышал Фома сдавленный крик Интела.

— Саня, ты что? Тебя же разорвет! Не на таком расстоянии!

— Жить буду, но недолго! — рассмеялся Интел и встал в полный рост, привлекая к себе внимание монстра. — Эй, урод! Вот он я! Возьми меня!

Фома увидел, что изо рта Интела толчками вырывается темная кровь. Заместитель командира, понимая, что уже не жилец, решил уничтожить монстра и погибнуть, сражаясь.

— Саня, нет! — закричал Фома, когда в несущееся на Интела тело монстра полетел заряд из подствольного гранатомета.

Грохот взрыва оглушил Фому и ослепил вспышкой света. Командир отряда поднялся и на трясущихся от слабости ногах направился к месту взрыва. На изломанное и обожженное тело Интела Фома старался не смотреть — знал, что выжить после такого невозможно.

Фома подошел к туше демона. Огромная бычья голова твари была запрокинута, в груди зияла огромная дыра, в которой виднелось черное сердце, окруженное языками оранжевого пламени. Фома ощущал жар от тела, но заметил, что трава рядом с монстром не сгорела и даже не высохла. Видимо, адское пламя жгло только людей.

Фома склонился над монстром, стараясь понять, что же за чудовище уничтожило его отряд. Внезапно глаза демона открылись, и Фома ощутил, как когти твари прошили бронежилет и вошли глубоко ему в живот. Демон начал пониматься на ноги. Фома с яростным криком вонзил ладонь в дыру на груди монстра. Кожа на руке мгновенно покрылась волдырями ожогов, но парень не отдернул руки. Стальные пальцы впились в черное сердце, и демон заревел от боли. Фома сжимал руку все сильнее. Затем резко потянул раскаленное сердце и вырвал его из груди монстра. Демон, издав дикий рев, рухнул на землю и затих. Фома посмотрел на свою руку, державшую сердце твари — на месте кожи теперь был сплошной ожог, боль, отогнанная адреналином, еще не начала терзать командира отряда.

— Наверное, ничего не чувствую из-за потери крови, — решил Фома и упал на спину рядом с мертвым монстром.

Фома смотрел в чистое голубое небо и думал о Лене, о том, сколько стихов он еще не прочел вместе с ней, о их не рожденных детях. Последнее, что увидел Фома, были три крылатые фигуры, слетевшие с небес и остановившиеся над ним.

— Опять эти ваши эксперименты, коллега! — издевательски произнесла одна из фигур.

— Ну не уследили за пленником! Что с того? Все же хорошо закончилось! — второй голос не оправдывался, а лишь констатировал факты.

— А с ним что делать? — Фома понял, что речь о нем.

— Рука практически сожжена, обильное внутренне кровотечение, кости сломаны, внутренние органы повреждены. Я удивлен, что он еще жив!

— Этот парень уничтожил демона! Практически голыми руками! — в голосе чувствовалось восхищение. — Думаю, он нам пригодится!

— Все бы тебе подбирать всяких калек! — снова насмешливый голос. — Но если хочешь — возись.

Фома приоткрыл глаз.

«Ангелы? Да нет, бред, наверное, у меня, — решил Фома, увидев стоящие над ним крылатые фигуры в белоснежных одеждах. — Видать, совсем мне плохо, раз такие галлюцинации».

Фома не успел додумать мысль — сознание покинуло его. Теперь от боли его спасла утешительная тьма.

Фома несколько раз почти приходил в сознание. Он сквозь пелену боли ощущал чье-то присутствие, слышал голоса, словно сквозь толщу воды.

— Что делать с рукой? Она обожжена почти до кости.

— Вы что, оставили ему руку? Мы же договорились, что оставляем только мозг, руку надо ампутировать!

— Так, вам что, заняться нечем? Какая, блин, ампутация? Опять старых боевиков насмотрелись! Хватит уже паясничать! Восстановительный курс запущен?

— Да! Через пару дней очнется. Все-таки его неслабо потрепали. Даже наших возможностей не хватает для мгновенного исцеления.

— Ясно. Работайте!

Голоса растворились в темноте. Фома ощущал себя лежащим в темной воде. Мягко покачиваясь в темноте на невидимых волнах, Фома вспоминал детство, вспоминал свои первые боевые задания, свое желание оставить военную службу.

— Лена! — яркая вспышка осветила сознание, Фома попытался вскочить, но не смог преодолеть сопротивление жидкости, в которую был погружен. Он рванулся еще и еще, с каждым разом прикладывая все больше усилий. Наконец, мягкие путы начали поддаваться, и Фома понемногу начал ощущать свое тело. Чувствительность возвращалась к конечностям, словно они затекли, и теперь кровь снова начала поступать к ним. Вместе с кровью пришла и боль. Острое покалывание в каждом пальце пронзило правую руку до самого локтя. Боль от ожогов затмила сознание Фомы, но он яростным усилием воли подавил агонию и продолжил подниматься, продолжил разгонять кровь по своему телу, возвращая себе чувства и контроль над организмом.

Конец ознакомительного фрагмента.