Перестроечная кувыркайка

Александр Петрович Пальчун, 2022

История эта написана литературным героем одной из моих недавних книг – Аркадием Бобриком. Легкомысленный и необязательный Аркаша на этот раз сдержал свое слово – нацарапал что-то вроде мемуаров о развеселом перестроечном времени, заставшем его в маленьком провинциальном городке. Мне же осталось только отредактировать его воспоминания, убрать нецензурщину, исправить грамматические ошибки (которые заметил), присвоить себе авторство и настежь отворить ворота для бесприютно бредущей славы.

Золотая торговля

Жить бы Пряхину и жить счастливой семейной жизнь, но тут нагрянула так называемая перестройка. Все завертелось, закрутилось, да так стремительно и непонятно, что предприятия стали закрывать, а сотрудников на заводах — сокращать. Не избежал этой участи и Пряхин, работавший слесарем на местном керамзаводе.

После увольнения с родного предприятия психику Антона Васильевича в безопасных пределах удерживала только игра на любимой гармошке. За музыкой к гармонисту приходили нестандартные мысли, похожие на афоризмы. Например: «Разве обязательно драть глотку сухарями и ломать зубы о черный хлеб?» Или «Жизнь дается один раз, а обед должен быть, как минимум, трижды в день», «Мы не для того родились в золотой век, чтобы барахтаться в навозе!»

Увы, человеку, оторванному от здорового трудового коллектива, так легко свернуть на стезю порока. Иными словами, не будучи приверженцем лечебного и всех прочих голоданий, Пряхин надумал заняться изготовлением якобы золотых колец. Изготовление — половина дела. А вот реализация!..

Кто серьезно занимался сбытом продукции, тот понимает, насколько это хлопотное занятие. Тут тебе и маркетинг, и конкуренты, и перенасыщенность рынка… Даже внешний вид бизнесмена влияет на размер его финансовых поступлений.

Довольно скоро Пряхин сообразил, что проще всего торговать фальшивыми кольцами, выдавая себя за потомственного алкоголика, пропивающего семейную реликвию. Гнетущее бремя утреннего похмелья так хорошо известно местному населению, что кольца приобретались не столько из врожденной алчности, сколько из сострадания.

Пряхин понимал, что обязательным штришком имиджа розничного торговца золотом должны быть трясущиеся руки и фиолетовое пятно под глазом. Такое перевоплощение давалось ему легко. Помогали и природные данные — яркие волосы Андрея Васильевича косматились так безобразно, что, глядя на них, хотелось плакать. Подсобляла имиджу и сознательная недельная небритость. Словом, в Пряхине проснулся артист, нагло потеснивший в нем недавнего христианина.

Если в Японии самым подходящим местом для получения сверхприбыли считается Токийская биржа, то для Пряхина ее с успехом заменил столичный железнодорожный вокзал, куда он добирался на своем дряхлом жигуленке.

Вокзал — идеальная отправная точка для дураков, навьюченных радостью удачного приобретения. Чаще всего билет у таких «счастливцев» был куплен только в один конец. И этот конец терялся где-то в далеких и завьюженных просторах бескрайнего отечества, а то и вовсе за его пределами.

Окольцованные Пряхиным граждане запрыгивали в быстроходные поезда и уносились на курьерской скорости. При этом они попеременно любовались то волнующим блеском на безымянном пальце, то чудесными видами за окном. Мелькали дома, перелески, верстовые столбы…

А у Пряхина в эти минуты тоже рябило в глазах… от пересчета купюр. Но при этом он всегда завидовал своим покупателям. Они в настоящий момент погружались в нирвану блаженства, а его донимали запоздалые укоры совести.

«Как я мог?! — Пряхин бессонными ночами впивался зубами в подушку. — Как я мог… столько времени потратить напрасно?! Почему я не догадался об этом бизнесе раньше?! Уму непостижимо — сколько в мире вокзалов! А сколько там дураков, ревниво следящих за своей ручной кладью и при этом не прочь хапнуть чужое!»

Пряхин готов был рвать на себе волосы за бездарно прожитые годы и в прошлом нерационально использованный латунный прут!

Своих клиентов Антон Васильевич узнавал по лихорадочному блеску глаз при виде «благородного» металла. Меркантильный ураган в их головах напрочь сметал ветхую постройку школьных знаний химии.

Так уж повелось, что обыкновенно наш пассажир отправляется в дорогу с сумками и чемоданами в руках, а не с пузырьком кислоты. По этой причине для экспертной оценки колец всякий раз приходилось бежать к автомобилю. Там в аккумуляторе жигуленка помещалась нужная кислота. После того, как покупатель убеждался, что кислота не вступает в реакцию с латунью, а Пряхин понимал — и этот не Менделеев, происходил молниеносный обмен ценностями.

Участники сделки, словно электроны в атомном ускорителе, удалялись друг от друга на предельных скоростях. Оно и понятно. Пряхину за свои махинации меньше всего хотелось схлопотать по разлюбезной роже. Не ровен час, могут так отделать, что имидж свой в зеркале не узнаешь. А покупатели опасались наложение вето на свои противоправные действия со стороны представителей закона. Как правило, этот законный представитель, облаченный в милицейскую форму, со скучающим видом слонялся по привокзальной площади с дубиной на поясе.