2020

Александр Овчинников

Страна изменилась. Общество разбито на касты. Большой брат, воспетый в известном романе, стал реальностью. Власть ставит над населением опыты с применением генной инженерии и планирует построить электростанцию, элементами питания которой станут обычные люди. Найдется ли сила, способная справиться с произволом и вернуть надежду на счастье? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 5. Перспективы

Пончик разлепил глаза. Нестерпимо хотелось в туалет. Ватная голова слегка кружилась после выпитого накануне. Жуткий привкус во рту невыносим. Он откинул покрывало и попытался сесть. Это удалось сделать лишь со второй попытки. Врезаясь во все подряд и нескладно мыча ругательства, добрел до туалета и с наслаждением принялся отливать.

Пончиком его называли коллеги и друзья, на самом деле это был Иван Владимирович Трофимов. Особый оперуполномоченный специального бюро в чине лейтенанта. Здесь были в ходу такие прозвища, ведь никто из служащих не был обычным человеком, зависящим от единственного настоящего питания и голосов в телевизоре.

Друзьями Пончика и по совместительству коллегами были Зефир, Кекс и Гуща — сокращенно от сгущенки. В бюро работали не люди, а сплошные сладости, как шутил майор. И выпечка — обычно вторил ему кто-нибудь из подчиненных. Всем было весело.

Специальное бюро сформировалось сразу после президентских выборов. Все сотрудники силовых ведомств после сдачи экзамена и прохождения теста на полиграфе принимались в его ряды. Завалившие вступительные испытания отправлялись в службу надзора — подотчетный орган. Одним из указов правительства агентов надзора приравняли к обычным людям — в целях экономии средств.

Пончик на момент создания бюро уже шесть лет как вернулся из армии и был пристроен дядькой в ФСО. Родственник до светлого будущего не дожил, поскольку обманул ожидания одного высокопоставленного лица, а сам Пончик безмятежно продолжал служить на благо родине. Он хорошо проявил себя в мрачных дружинах, что позволило поменять ему подержанный бумер на новенький лексус, а к двушке на отшибе добавить две трешки поближе к центру.

Одна из них была надежным пристанищем для него и ближайших подельников, которым с жильем повезло меньше. Вторая служила местом массовых загулов.

Зефир учился с Пончиком в одном классе и, как и друг, происходил из благонадежной семьи. Отец — генерал ФСБ, мать — переводчик при ведомстве. Зефир, а по паспорту Антон Сомов, жил с родителями в мраморных палатах, как их в полушутку величали приятели, неподалеку от Таганки, а вот Кекс и Гуща попали в обойму Ивана случайно. Первый работал простым участковым. Приехал усмирять пьяную вечеринку, спонтанно собранную по случаю возвращения Пончика из армии, да так и остался на этом празднике. С тех самых пор он был беззаветно предан хозяину.

Со Сгущенкой Кекс как-то познакомился в спортзале, после пары тренировок они отправились в бар и стали хорошими приятелями. Позже его представили Пончику, и Артем Сгущин быстро стал одним из его приближенных. Именно его стараниями Пончик стал обладателем новой навороченной мазды, впрочем друзья уже через пару дней расколотили ее в хлам на пьяных покатушках. Гуща о своем прошлом не распространялся, но за Пончика держался, пошел с ним в мрачные дружины, а потом и в бюро.

Из туалета Пончик отправился на кухню. Поиски в холодильнике не принесли результатов. Тогда он устремился к раковине, включил воду, жадно присосался к крану, потом сунул голову под струю. Постояв так минуты две, почти протрезвел, в голове прояснилось. Заварил кофе и занялся уборкой. На запах и шум, щурясь, выполз Гуща.

— Как сам?

— Бодрячком, хули.

Кофеварка пикнула, Пончик разлил по кружкам, плеснул ликера вместо сливок.

— Скоро в бюро. — Гуща поморщился, обжегшись.

— Да уж. А кто опять весь морс выжрал? В холодильнике два пакета вечером оставалось!

Гуща неопределенно хмыкнул.

— На вас не напасешься. — Пончик закурил. — Буди Кекса что ли.

Через полчаса они уже мчали в управление.

— Когда уже ты халупу ближе к работе оформишь? — Кекс не выспался и был сущим наказанием.

— Когда ты на пенсию выйдешь! — огрызнулся Пончик, одновременно показывая через стекло фак недовольному его маневром новенькому блестящему Сузуки. Его водитель выразил негодование длинным пронзительным сигналом.

— Можешь в надзор перейти, — поддержал Гуща, — там тебе не только жилье рядом с работой оформят, но и трехразовое питание. Еще и жену подберут.

— Сам вали. Слышали, кстати, надзор расформировывать хотят?

— С хера ли это? А кто всей этой галиматьей заниматься будет, ты что ли?

— С хера, не с хера, а типа их слишком много, убыточными становятся. Аренда там, все дела.

— Хорош гнать. — Пончик заехал на подземную парковку и остановился. Они собирались выйти из машины, как вдруг рядом резко затормозил подрезанный недавно Сузуки. Водительское стекло было опущено.

— Ты, дебил на Лексусе, ты попутал кому факи суешь? — Это был Лукум — старший лейтенант боевого отряда и предводитель конкурирующей за контроль над большим производственным комплексом в Очакове группировки.

— Не знал, что ты поменял тачло. — Пончик поднял руки, показывая, что не желает конфликта. Остальные молчали — Лукум формально выше по званию любого из них. Он секунд пять сверлил Пончика взглядом, но тут сзади появилась еще машина, и, презрительно цыкнув напоследок, подал вперед.

— Ну и чо ты его отпустил? — Гуща отличался сварливостью. — На хер бы его послал, прям подрезали, бедненького.

— Ты умный такой. Я махач на парковке должен был устроить? Тут камер понатыкано, потом будут на ковер гонять.

— А Гуща любит, когда его майор сношает. — Гоготнул Кекс. Они поднялись на свой этаж и разошлись по кабинетам. У Пончика он был хоть и небольшой, но свой, а Кекс и Гуща сидели в соседних банях. Согласно распоряжению начальства этим зародившимся в коридорах бюро словом официально заменили неугодный опенспейс.

Через полчаса все трое и подъехавший Зефир уже сидели в аквариуме, попивая привезенный им сидр, слишком терпкий, но зато не такой духовитый, как пиво: если нагрянет начальство, всегда можно сказать, что это газировка. На закуску был пакетик мармелада, но стаканы успели опустеть дважды, а сладости никто так и не вскрыл. В аквариум заглянул Круассан, понимающе хмыкнул, махнул всем рукой и ретировался.

— В каком цехе ты говоришь, этот сидр достаешь? — После полулитра Кекс обнаружил способность не только трезво мыслить, но и проявлять интерес к жизни.

— Вторая смена второго цеха гонит, я же говорил. — Зефир поморщился. — Вот только лукумовские бляди достали. Приедь я минут на десять позже, остались бы мы без сидра.

— Без сидра это еще ладно. — Кекс залпом осушил свой стакан. — Я слышал, на заводе шампуня тоже две группы схлестнулись за цех. Так одни по беспределу пошли — разворотили цех и всех доходяжек положили на месте. Типа, не доставайся ж ты никому.

Все бы ничего, да там мастер был среди доходяг, рецептуру что ли какую знал… Короче, шампанское после этого пить невозможно стало, фильтра поменяли, один хрен, лажа какая-то лилась. Пришлось всю линию во Франции что ль заказывать, убытков на миллионы. Самому полковнику пропистонов вставили…

— Да, убытков много, особенно на распыление целого отряда. — Зефир питал к службе чистки лютую ненависть, поскольку его семья неоднократно пострадала в результате частых поисков предателей в рядах бюро. — А знаете, что самое замечательное? — Все знали, но остановить распаленного приятеля можно было лишь поссорившись с ним. — Самое, бля, прикольное! Что тех, с кем они гандошились за этот завод, — под распыление всех! Типа и на них вина! И вместе с семьями! До третьей степени родства! — В глазах Зефира стояли слезы. — У отца там родня была, по линии деда. — Он одним глотком допил свой сидр и отвернулся к стене.

— Антон, — Пончик обратился к другу по имени, чтобы подчеркнуть значимость сказанного, — мы это помним. — Зефир лишь дернул плечом, показывая, что не нуждается в утешении. Допив в молчании сидр, они разошлись по рабочим местам. Кекс прихватил с собой мармеладки.

Иван уселся за стол, подпер голову руками и почему-то задумался о том, когда его впервые назвали Пончиком. Вдруг дверь открылась, и в кабинет вошел капитан.

— Опять бухали вчера? — Он уселся на пуфик возле окна и закинул ногу на ногу. Начальство не часто осчастливливало его визитами, поэтому Пончик даже не дернулся, чтобы встать для приветствия, впрочем, от него этого сейчас и не ожидалось. Вопрос явно метил в риторические, и капитан продолжил уже серьезно. — Говорят, третий отряд серьезно нацелился на Очаково. Что и говорить, это лакомый кусок. Меня сегодня вызывал сам. — Он поднял палец вверх. — Мне дали ясно понять, что если вы с Лукумом будете вступать в конфронтацию, кое-кто рискует отправиться дослуживать в надзор.

— Что же вы хотите, капитан? Мой отряд считает объект одним из приоритетных. — Пончик уцепился за манеру речи начальника. — Я склонен полагать, что мы вправе продолжать разработку, поскольку три пятых территории комплекса проходят по нашей территории, что подтверждается кодексом от августа восемнадцатого.

— Пончик, я все понимаю, я донес эту информацию до майора, но это не повлияло на его решение. Возможно, Лукум договорился с ним напрямую. Все-таки у них есть общие родственники. — Заметив округлившиеся глаза подчиненного, капитан кивнул. — Да, да, ты не ослышался. Это и для меня сюрпризом было. Короче, я тебя обо всем предупредил, дальше крутись как знаешь. В первую очередь займись Сгущенкой, этот псих может наломать дров.

— А что я скажу Зефиру? Это его личный план разработки. — Попробовал было Пончик, но капитан уже поднялся. Перед выходом из кабинета он обернулся, — Это твоя проблема. И прекращайте бухать в аквариуме, я вас прикрывать не стану, если кто-нибудь ляпнет майору. — Тут капитан задержался у двери. — И вообще наверху, на самом верху, — он сделал страшные глаза, — поговаривают, что кодекс давно пора пересмотреть. Якобы сильно снизилась эффективность.

Дверь за начальством закрылась, и Пончик смачно выругался. Такого вороха дурных новостей ему получать еще не доводилось. Он даже не знал, что из всего, что он услышал сегодня, хуже. Посмотрел на часы: для обеда рановато. Подошел к окну. За ним по местами перерытой трешке время от времени пролетали машины. Он вспомнил, какие пробки тут обычно собирались еще не так уж и давно, и задумался о будущем.

Впервые за несколько лет перспективы становились весьма неблагоприятными. Это было в диковинку, и, прижавшись лбом к прохладному стеклу, Пончик неожиданно для себя всхлипнул.