Купание железного коня. Степные рассказы

Александр Николаевич Филатов-Тоцкий

«Купание железного коня» – очередная книга прозы оренбуржца Александра Филатова. Автор известен и как поэт – его сборники стихов выходили в Челябинске, Калуге и Оренбурге. Лауреат конкурса им. Валериана Правдухина.

© Александр Николаевич Филатов-Тоцкий, 2018

ISBN 978-5-4490-5287-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Странная штука — память

Рассказ

— Знаешь, Иван, вот какая странная штука память. Детство своё помню в подробностях, что сегодня с утра делал — не помню, хоть убей.

— Так и я Лёша, не помню сегодняшние события. Дойду до автобусной остановки, вдруг вспомню — телефон забыл. Вернусь домой, а зачем, не помню. И опять на остановку… И так до пяти раз.

— Склероз у тебя, дружок. Ну, это ж хорошо — никогда голодным не будешь — до пяти раз только позавракаешь…

— Да иди ты! Тебе только бы схохмить чего-нибудь. А докажи, что ты детство помнишь!

— Легко!

Как-то, лет шестьдесят назад, был хороший день. И получилось так, что мне пришлось пойти в школу с опозданием. Я и появился в нашем школьном дворе на горке ко второму уроку. Портфель у входа бросил и стал кружить вдоль школьного забора. На огород прибранный посмотрел, на сад недавно посаженный. И тут увидел военного человека, но в какой-то неведомой мне, странной форме. Он шёл по центральной дорожке в школу.

Ну ты ж, Ваня, не дашь мне соврать, мы тут в нашем военном городке разных защитников родины видели — от рядового до маршала. Ну, там Жуков, Малиновский у нас были, Баграмян, Гречко… Иностранных военных кучу видели. И женщин военных…

— Как же, у нас англичанка полковником была запаса, а муж её — комдивом. Помню. Переводчицей в войну была, в миссиях разных участвовала. Хорошо английский преподавала, да к чему он нам?

— Видишь, и ты кое-что вспоминать начал. Голиковы они были — англичанка и её муж.

Так вот, а тот военный — в чёрной папахе, в тёмной форме с красными лампасами, в блестящих чёрных сапогах, и, самое интересное, в чёрных перчатках. Представляешь, Ваня, тепло, почти лето, а он в перчатках. Ну и главное — на боку шашка в чёрных ножнах с латунно-жёлтой отделкой.

Он в школу вошёл, а я призадумался — кто такой, почему не знаю…

Отвлёкся от события с военным, после звонка на переменку в класс заявился. И вдруг меня вызывают к директору школы.

— Это к Чичаеву, что ли?

— Да, к нему. Ничего себе, думаю, за опоздание накажут или как. Уже за такие мелочи — и к Николаю Григорьевичу. Что-то слишком строго наказать хотят. Анастасия Георгиевна меня за руку по коридору ведёт, а я как-будто сопротивляюсь, но тоже иду.

Постучали в дверь кабинета, вошли. И опять этот весь чёрный военный передо мной — сидит рядом с директором, шашку свою поглаживает одной ладонью, а во второй аккуратно перчаточки держит и по коленке похлопывает.

— Этот? — спрашивает директор.

— Да, этот, — отвечает военный. — Он подойдёт.

— Ладно, Лёша, иди в класс, с тобой позже поговорим.

Уже уходя услышал: «Он у нас боевой — солист хора, поёт и рисует хорошо, отлично учится…». И как-то впервые вдруг стало не по себе, стыдно как-то.

После уроков Анастасия Георгиевна оставила меня и сообщила: «Тебя директор на встречу с военными приглашает. Ты должен поздравление от ребят школы зачитать и стихотворение — вот листок с текстом.

— Почему я? Я же в концерте пою, и в танцевальном номере выступлю кубанским казаком…

— Тебя генерал выбрал.

— Какой генерал?

— Чапаев.

Тут я и опешил. Ведь Чапаев погиб, я ж в кино видел. Он в Урале утонул, потому что раненый был.

— Ведь Чапаев погиб! — крикнул я.

— Да, погиб наш герой. А это сын его к нам приехал, Александр Васильевич. Он за школой нашей присматривает. И чем-то ты приглянулся ему.

— А как он выбрал меня, почему?

— Ну, наверно, ты хороший мальчик, да и сын фронтовика.

— Вот как…».

А после концерта и чаепития с конфетами я долго ходил в костюме кубанского казака, многократно напевая «Гулял по Уралу Чапаев-герой», но это было уже дома, в полном одиночестве…

— И помнишь?

— Помню.

— А мне показалось — сочиняешь. Нельзя такие подробности целых шестьдесят лет помнить.

— А может быть, и сочиняю. Вот стал сомневаться. Была ли шашка при нем? А из чёрного, может только сапоги да перчатки были… Но он у меня в памяти таким бравым казаком и остался. Хотя читал я как-то — Александр Васильевич Чапаев после аграрного техникума к нам в Оренбургскую область был направлен. Работал агрономом. Потом служил срочную, там и надумал стать военным. Потом — война, он в Курской битве подполковником участвовал. Победу встретил полковником, орденоносцем. Два ранения имел. Потом военную академию закончил имени Дзержинского, был командующим артиллерией нашего Приволжского военного округа. В учениях наших атомных участвовал — руководил сводными артиллерийскими частями. В отставку ушёл генерал-майором. Потом по местам боёв отца ездил, перед молодёжью о подвигах его рассказывал, как в нашей школе… Вот таким героем был сын нашего Чапаева! Гордись! А то мы только на анекдоты пошлые про героев наших способны. Между прочим, Василий Иванович георгиевским кавалером был полного банта, ему старшие офицеры первыми должны были честь отдавать. А Россия должна всегда про это помнить.

— Ну и память у тебя, Леха! Как магнитофон! Ничего такого я не помню. Нет, вру. Вспомнил, как защитник Брестской крепости Гаврилов к нам приезжал, да знамёна русской славы в Доме офицеров показывали… А подробности не помню.

— Газеты надо читать, Ваня, до глубокой старости. Тогда и память хорошая будет.