Быть Героем

Александр Николаевич Романчиков, 2017

Продолжение книги "Стать Героем". Вторая часть является развитием событий, в которых вынужден принять участие главный герой. Сам не до конца понимая, чего именно он хочет добиться, герой ищет себя. Вряд ли он мог себе представить, какое влияние он способен оказать на тот мир, в котором оказался однажды лишь по воле случая.

Глава 1.

— Неужели совсем нет шансов? — сквозь слезы, едва не срываясь в рыдания, спросила женщина.

— Не расстраивайтесь, шансы всегда есть, — мягким баритоном успокаивал собеседницу мужчина, — многие люди лежат в коме годами и приходят в себя.

Судя по всхлипываниям, женщина не особо поверила доктору.

— Виктор Дмитриевич, неужели нет такого препарата, что мог бы помочь ему очнуться? — женщина подошла к больному, — Любые деньги, квартиру, дом, что угодно продадим, только бы все с ним было хорошо.

— К сожалению, нет, Лидия Петровна, — ответ был сказан осторожно, с некоторой паузой. — Сейчас его состояние стабильно. Все, что ему нужно, это время, остается только ждать. Берегите деньги, вы и так купили все, что могли.

Вялые мысли тягучей рекой текли в голове очнувшегося, глаза не желали открываться, а сознание не желало воспринимать реальность. « Кто я? Где…»: вопросы, лишь они появлялись в голове.

— Смотрите, доктор, — внезапно воскликнула женщина, — Он очнулся?!

— Успокойтесь, Лидия Петровна, — подбегая к больному, приговаривал врач, — Сейчас мы все проверим.

Больному насильно раскрыли глаза, поочередно светя в каждый маленьким фонариком. Зрение пыталось сфокусироваться на источнике света, глаза резало, слишком долго они были закрыты.

— Да, кажется, он пришел в себя, — сделал заключение Виктор Дмитриевич, врач из районной больницы.

На голову едва пришедшего в себя пациента упала теплая, соленая капля, а затем и шквал поцелуев материнских губ.

— Сыночек… — шептали они.

Резка Паша вспомнил все. Всё своё путешествие, от его начала и до его конца. Но сейчас он был дома, он узнал эту комнату. Это бы родительский дом в деревне, куда он так и не попал в тот вечер, когда гроза перебросила его в… Теперь Паша был не уверен, что его хоть куда-то перебрасывало, кроме как в обыкновенную кому. Теперь воспоминания, минуту назад такие живые и яркие, укрывались одеялом сновидений, превращаясь в плод фантазии пораженного комой мозга.

Паша попытался говорить, но у него вышло лишь чуть громче выдохнуть воздух. Каждая мышца его тела затекла и отказывалась повиноваться. Он чувствовал иглу в своей вене, должно быть это была капельница. Ему сильно досаждало это чувство, он не любил уколов с детства, а при виде игл его всегда передергивало.

— Выньте её, — еле слышно прошептал Паша.

— Что? — взволнованно переспросила женщина, — Что он говорит?

— Я тоже не расслышал, — ответил доктор.

— Выньте эту чертову иглу! — неожиданно громко и четко потребовал Паша.

— Какую иглу? — недоуменно пробормотала мать.

— Он говорит о капельнице, должно быть, — догадался доктор, — её нельзя вынимать, пока что.

— Я сам выну, — Паша почувствовал прилив сил и был уверен, что сам сейчас вынет иглу.

— Успокойтесь, молодой человек, не стоит тратить свои силы сейчас на подобное, вам ещё предстоит длительная реабилитация, — врач был спокоен и требовал такого же спокойствия от пациента.

Паша умолк, решив не тратить сил на споры. Глаза его уже четко различали комнату и её обстановку. Врач был мужчиной лет пятидесяти, с густыми черными усами, что так любили мужчины его поколения. Внешний вид его внушал доверие, однако Паша был не в том настроении, чтобы проникаться доверием хоть к кому-то.

Раздражала и зареванная мать, Паша скучал по ней там, но сейчас ей он был не так рад, как хотелось бы. Обстановка не располагала к радости, Пашу охватывало раздражение, он вовсе не чувствовал себя при смерти, что читалось в глазах матери. Он решительно не понимал, к чему такая суета вокруг его персоны, а это непонимание раздражало его еще больше.

Он, можно сказать, уже привык к подобным пробуждениям. Хотя теперь его гложили сомнения, было ли произошедшее с ним реальностью или же всего лишь игрой воспаленного воображения. Паша попытался пошевелить пальцами рук и ног, удалось ему это только с третьей попытки. Затем он смог пошевелить рукой, окончательно набравшись сил, он уже приготовился выдернуть досаждающую иглу, но его подхватило внезапно нагрянувшим потоком слабости и утащило в сон.

— Что? Он опять засыпает? — мать удивленно взглянула на врача, — Но зачем?

— Так нужно, — спокойно ответил доктор, вынимая шприц, — очнется он, не переживайте.

Очнулся Паша на рассвете. Робкие лучи солнца проникали в комнату, освещая ее мягким светом. Все та же капельница возвышалась над Пашей. Освещаемая утренним солнцем, она почему-то еще больше раздражала его. На этот раз он не стал терпеть неудобств, аккуратно вынув иглу из вены. Освобожденное от иглы отверстие принялось кровоточить, к счастью рядом на тумбочке имелась вата и бутылёк со спиртом, там же было пару шприцов и какие-то лекарства. Продезинфицировав ватку, Паша приложил ее к ране, согнув руку в локте.

Попытка сесть на кровати увенчалась успехом не с первого раза, но все же удалась. Его знобило, на нем был открытый больничный халат, который слабо грел его тело, доселе ютившееся под толстым одеялом. Сидеть и колотиться на кровати Паше не понравилось, он решил встать. Удалось это на удивление легко, по крайней мере, проще, чем ожидалось. В шкафу он нашел отцовские вещи, наскоро одевшись в спортивные штаны, футболку и свитер, Паша принялся искать хоть какую-то обувь. Нашлись лишь обыкновенные домашние тапочки.

Паша сам не знал почему, но что-то внутри говорило ему о необходимости покинуть этот дом и бежать без оглядки. Однако голод оказался сильнее этого желания, пришлось сначала посетить кухню. Прежде чем наброситься на пищу, он вспомнил, что, вероятно, давно ничего не ел и набивать желудок может быть опасно. Утолять голод пришлось жидким супом, который мама с самого детства заставляла кушать ежедневно, будто это и есть залог здоровья. Как бы то ни было, а сейчас живительная жижа действительно оказала благоприятное воздействие на организм: Паша согрелся и набрался сил. К тому же он предусмотрительно набрал в пакет съестных припасов, чтобы не голодать в случае чего.

В прихожей он отыскал отцовские ботинки, они были на размер больше, но все же лучше подходили для прогулок, чем мягкие домашние тапочки. Разве что обуть их пришлось на босую ногу, однако сейчас Паша не заботился о подобном.

На улице совсем рассвело, Паша тихо покинул двор, выйдя на деревенскую улицу. Свежий воздух ударил в нос, вскружив голову. Паша оперся на забор, чтобы переждать приступ слабости. Затем нагнулся и провел рукой по траве, и, набрав в руку росы, провел ею по лицу. Только сейчас он понял, что так и не видел себя в зеркале. Лицо покрывала борода, длиной с фалангу пальца, челка же начинала лезть в глаза. Видимо он провел в коме ровно столько, сколько длилось его путешествие по древнему миру. Странно, что заботливая мать не стала его брить и стричь, впрочем, Паша не был обижен. Пронзительно вскричал петух, в соседнем дворе послышался скрип дверей, Паша решил не медлить и двинулся прямиком в лес, где и началось все его путешествие.

Какая-то смутно знакомая бабулька встретилась ему на пути. На Пашу она взглянула так, будто сам сатана поднялся из преисподней, и теперь бодро маршировал по сельской дорожке.

— Здрасте, — пробормотал Паша и побрел дальше.

Вместо ответа он услышал лишь приглушенное неразборчивое бормотание, а спину ему еще долго сверлил взгляд крестившейся бабульки.

Вскоре он добрался до леса, что-то вело его к тому самому месту, где он выключился, стукнувшись о злополучную ветку. Он не помнил дороги, да и не мог ее помнить, потому что дороги попросту не было, но был уверен, что идет в правильном направлении. Никакого удивления он не испытал, когда выбрался к тому самому дереву с низко висящей толстой веткой. Остановившись, он принялся осматривать почву вокруг дерева. Что именно он там искал, для него было загадкой, но Паша точно знал — нужно искать.

Около десяти минут он ползал по земле, вороша траву и прошлогоднюю листву, пока не нащупал пальцами знакомый камешек. Холодок камня от пальцев устремился к сердцу, а оттуда вместе с кровью прошелся по всему телу, вызвав мурашки по коже. В ладони лежал тот самый осколок, что Паша получил в дар от самого Перуна, если верить словам Еремея. Купленная на древнем рынке цепочка порвалась и сильно почернела, но все еще держалась в отверстии. Паша быстро спрятал осколок в карман, будто опасаясь, что его кто-то отберет. Больше ничто не держало его в лесу, но Паша не удержался от воплощения собственной мести. Он справил нужду под деревом, будто то было способно обидеться на сие действо. Паша же считал этот поступок значимым, а потому с некоторой долей надменности упрятал в штаны свое орудие возмездия и гордо, не оборачиваясь, ушел.

В животе жалобно заурчало, прогулка на свежем воздухе дала о себе знать. Сев на траву, Паша, нисколько не смущаясь, достал припасы из пакета и принялся утолять голод. Впрочем, рядом никого не было, но Паша как-то и не задумывался об этом. Прикончив второй завтрак, он решил осмотреть свое тело. Задубевших от занятий с оружием мозолей на руках не было. Не стало и начавших проклевываться мускулов, к тому же Паша сильно исхудал, пока лежал на кровати.

Внезапно он почувствовал резь и жжение на груди. Как раз там, куда его, как казалось, совсем недавно ударил меч крылатого воина. Под майкой Паша обнаружил повязку, на которую до этого момента не обращал внимания, да и боли до этого он не чувствовал. Заглянуть под повязку Павел не отважился, и без того понимая, что под ней скрывается.

Теперь его мысли окончательно спутались. Был ли он там или это всего лишь стечение обстоятельств, о которых он пока ничего не знал? Паша чувствовал, что докопаться до истины будет очень трудно, еще труднее будет заставить хоть кого-то поверить, что подобное перемещение между мирами вообще возможно.

Приняв решение вернуться домой, Паша встал и поплелся обратно в деревню, все-таки сейчас ему была нужна помощь. Было примерно шесть часов утра, когда он наконец-то дотопал до калитки родительского дома. По пути ему встречались знакомые и не очень люди, но все они, как один, смотрели на Пашу с непонятным удивлением, будто тот восстал из мертвых. Заговорить с ним никто не пытался, впрочем, и Паша не был настроен тратить время на разговоры с сельчанами.

Как только он вошел в дом, зареванная мать тут же бросилась к нему толи с расспросами, толи с обвинениями. Стоило немалых усилий убедить ее, что все в порядке и нет нужды постоянно плакать. Мать успокоилась, и Паша отвел ее в комнату.

От нее ему удалось узнать, что же все-таки случилось. Оказалось, что его нашли в лесу на следующий день после той грозы. Дядька Матвей, заядлый грибник, пошел в лес за сморчками. Гриб, что он обнаружил, оказался человеком с распоротой грудью и разбитой головой, а при детальном рассмотрении этой диковинной находки, удалось установить, что это не кто иной, как Павел, сын Лидии Петровны и Валерия Михайловича Коробовых. Пришлось находке еще полежать на сырой земле, скорая к этому месту приехала совсем нескоро. Однако до больницы Пашу довезли все-таки живым, но с большой потерей крови. Там он и впал в кому. Через два месяца мать настояла на том, чтобы сына перевезли в родной дом. Для этого предприимчивая мать быстро продала квартиру в городе, не слушая увещеваний отца, и на вырученные деньги наняла опытного доктора и установила дома аппарат жизнеобеспечения. Впрочем, сын очнулся на второй день, после переезда в родные Пенаты. А вот Паша, пожалуй, предпочел бы очнуться в больнице, но с квартирой, чем дома и с дорогим аппаратом, который к тому же был взят в аренду, и продать его не представлялось возможности. Деньги, конечно, остались, но судя по настроениям матери, Павел их не увидит. К тому же мать искренне полагала, что именно квартира виной всему произошедшему. А избавившись от нее, она избавилась и от проблем.

— А папа где? — спросил Паша.

— Так он опять на работу устроился теперь, в городе, — ответила мать, — вечером приедет, выходные же… Он там общежитие получил, помнишь дядю Сашу, вот, это он его устроил, помог.

— Ясно, — Паша встал и прошелся по комнате, — доктора я надеюсь тут больше не увидеть.

— Почему? — удивленно спросила мать.

— Потому что, — случай с капельницей очень разозлил Павла, ему казалось, что при встрече он обязательно полезет в драку с доктором.

— Но он же тебе жизнь спас! — недоумевала мать.

— За это ему спасибо, — бросил Паша, — но видеть я его не желаю.

***

Через три дня Паша заявил, что реабилитация, которую назначил неустрашимый врач, окончена, и он будет искать работу. Через того же дядю Сашу, Павел устроился на завод электромонтером.

Все это время Паша неустанно думал, пытаясь отыскать те грани, которые отделяли его от безумия. Он не решался рассказать кому-либо о том, что он видел в коме. Природу его шрама на груди, который уже зажил, установить не удалось. Стражи правопорядка не находили никаких разумных объяснений, кроме обвинений в сторону дядьки Матвея, который, должно быть, обезумел, а потому принялся резать туповатым ножом грудь найденного им Паши. Однако сам грибник клялся, что Павла он не резал, и тот уже истекал кровью, когда был найден. Подтверждали это и врачи, к тому же такое ранение нанести грибным ножом было практически невозможно, так что версия следствия критики не терпела. Пашу вызывали для дачи показаний, когда ему надоело повторять одно и то же, он убедительно попросил стражей порядка дело закрыть. В конечном итоге его послушали, наверно, даже с радостью, избавляясь от «висяка».

Жить дома Паша не желал, выбил себе место в общежитии, ему сильно повезло, комната для двоих досталась ему одному. Комендант, сердобольная женщина в предпенсионном возрасте, прониклась историей о крайней некоммуникабельности Павла, осмыслению Пашиных слов помогла бутылочка вина и коробка конфет, правда, она обещала подселить человека к Павлу «в случае чего». В отличие от отца на выходные в деревню сын приезжал редко. Он предпочитал тратить свободное время на физические тренировки и чтение книг по истории. И то и другое было занятием трудным, мать и доктор чуть ли не привязывали его к кровати. Книги же не давали никаких подтверждений тому, что Паша видел своими глазами.

Сумбур последних дней чуть не довел Павла до нервного срыва, окружающие то и дело твердили ему, что он сильно поменялся, стал странным. Друзья постепенно отворачивались от него, ведь у него и не было друзей, только собутыльники, а пить Паша отказывался. Большую часть времени он проводил в уединении. Он завел несколько тетрадей, одну из них он оформил, как свою книгу магии. Туда он внес алфавит, заклинания и обряды, какие помнил, в другие вносил знания о существах и известных чародеях, которых помнил из книг, прочитанных в коме.

Однажды утром, по пути на работу, его глаза выхватили из толпы двух бородатых мужчин, явно отличавшихся от остальных прохожих. Невольно Паша прислушался к их разговору:

— Сегодня в шесть собираемся, — говорил тот, что был повыше, — мне в прошлый раз Андрюха щит поломал, так махал. Зря ты не пришел.

— Да я же говорю, не получалось, — оправдывался другой, пониже, в черной кожаной куртке, — Света истерику закатила, ПМС у нее, понимаешь ли!

— Да плюнь ты на нее, Серега, — хлопнув по плечу собеседника, воскликнул первый, — Вы же не женаты, зачем мучиться? А если она тебя окольцует, что тогда делать станешь?

— Легко говорить про «плюнь», но не все так просто, — вздохнув, ответил второй, — За квартиру платить легче, да и люблю я ее, наверно…

— Вот именно, что «наверно», — мужчина почему-то оглянулся на Павла, а затем вновь заговорил с Сергеем — Сегодня хоть приди, работы еще много у нас, сам знаешь.

— Знаю…

Пашу заинтересовало начало разговора, он знал, что в городе где-то должен был быть клуб, в котором собирались любители средневековья. Там они собирались, видимо, мастеря оружие того периода, попутно сражаясь им же. И скорее всего, эти двое были как раз из числа участников этого клуба, а потому Паша намеревался с ними заговорить.

— Мужики, стойте! — окликнул он бородачей.

Двое остановились и с интересом уставились на Павла.

— Мужики, я слышал, есть в городе такое место, где мечом помахать можно, — заговорил Паша, — Мне показалось, что вы знаете, где это место.

— Хех, знаем, — усмехнулся первый, — А ты что? Тоже хочешь?

— Да, есть такое желание.

— Ну, тогда приходи. Посмотрим, что можно будет придумать, — с этими словами он достал кошелек, а из него визитку, — Вот, возьми, там и телефон, и адрес. Сегодня к шести сможешь?

Паша забрал бумажку, аккуратно уложив ее в карман, и утвердительно кивнул. На этом они распрощались, все-таки ему нужно было спешить на работу, как, впрочем, и новым знакомым.

До этого дня Паша прожил обычной, если так можно было сказать, жизнью уже два месяца. Тело не только восстановилось, но и приблизилось к тому уровню, которого Паша достиг в своем путешествии. Не удивительно, ведь он ежедневно и самоотверженно предавался физическим занятиям. Мозг, в отличие от тела приходил в себя гораздо медленнее. Если вчера он мог быть уверен, что виденное в коме не более чем бессознательный бред, то на завтра эта уверенность исчезала, сменяясь обратной. Паша всерьез начинал считать себя сумасшедшим, он тайком пытался сварить эликсиры и отвары, которым его обучал Еремей. Самым страшным было то, что большая часть из них работала.

Доставать ингредиенты для своих опытов было трудно, а главное не дешево. Почти всю заработную плату он тратил на них, остатки денег он делил на части. Часть оставлял на скудное питание, часть отдавал матери, а также откладывал деньги в собственный накопительный фонд. Пить и курить Паша бросил, так что денег на его неприхотливую жизнь было нужно гораздо меньше, чем ранее.

Весь рабочий день он думал о предстоящем походе по адресу. Оказалось, что клуб собирался в частном секторе на окраине города. В том направлении город отчего-то не расширялся, там было немало совсем заброшенных домов, зачастую стоящих по соседству с добротным коттеджем местной знати.

Закончив рабочий день в половине пятого, Павел наскоро перекусил в своем общежитии, благо до него от завода было всего десять минут пешего пути. С собой он решил взять блокнот и сумку со спортивной одеждой, ничего другого в голову не лезло.

Прибыв в нужный район, Паша стал блуждать в поисках нужного дома. Пришлось спрашивать у прохожих, оказалось, большинство местных знали это место и охотно подсказывали дорогу.

Двухэтажный бревенчатый дом, отдаленно напоминавший виденные в Княжестве, заметно отличался от рядом стоящих. На часах была всего половина шестого, а из двора уже доносились голоса. Видимо, там что-то устанавливали. Паша сразу узнал голос встреченного утром высокого мужчины в спортивных штанах с ухоженной, каштанового цвета бородой. Сам Паша так и не брился с момента пробуждения, так что и сам мог похвастать длинной бородкой.

— Левее его воткни, чтобы параллельно встали, ну же! — кричал Пашин знакомый.

Паша никак не мог решиться подойти к калитке и постучать. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, пытаясь понять, откуда в нем такой страх и нерешительность. Он собирался было уйти, но калитка распахнулась сама. Оттуда вышел второй парень, по имени Сергей, с ним было еще двое незнакомцев.

— О, ты пришел? — заметив Пашу, задал вопрос с очевидным ответом Сергей, — Проходи, я отведу тебя к нашему, так сказать, главарю.

Паша молча подошел и пожал протянутую руку Сергея, остальные двое приветливо улыбались, закуривая сигареты, и гость почувствовал себя спокойнее и увереннее.

— Пойдем, раз так, — Паша шагнул в дверной проем вслед за Сергеем, который так и не закурил.

Во дворе Паша насчитал около двенадцати человек, все они трудились над установкой какого-то деревянного сооружения, вроде ринга, окруженного столбиками. Окидывая двор беглым взглядом, Паша успел заметить и несколько чучел, столбов и других тренировочных установок, к которым он привык.

Было странно вновь попасть в схожую с той обстановку. Вспомнилась Любава. Любовь к ней угасала, так как ее Паше было приятнее считать выдумкой, что сильно помогало.

Глава всего этого собрания находился в доме. Вытерев ноги о половичок, Сергей и Павел вошли внутрь. Если снаружи дом был сложен из бревен и не лишен атрибутики «устаревшей» архитектуры, внутри «под старину» был разве что табурет в прихожей. Дубовый паркет, плазменный телевизор во всю стену, кожаные диваны. Очевидно, владелец этого помещения имел стабильный, а главное высокий, доход. Все это произвело на Павла двоякое впечатление, с одной стороны, это никак не соответствовало его представлениям о том, как должно выглядеть логово людей меча и копья, а с другой стороны Паша давно не видел таких домов, и богатство радовало глаз.

— Дима, вот тут человек хочет к нам присоединиться, — входя в личный кабинет предводителя, обратился к человеку у окна Сергей.

Человек, пребывавший в тумане раздумий, следил за работой своих подопечных и не сразу отреагировал на вошедших. Лишь спустя несколько секунд он вздрогнул, словно пробудившись от долгого сна, и обернулся.

Аккуратная, черная как смоль, борода сразу же бросилась Павлу в глаза, такую же он видел на Гордоборе. В целом, Дмитрий произвел впечатление серьезного, самодостаточного человека. Ростом он был чуть ниже Паши, но смотреть он умел так, будто смотрит свысока.

— Это хорошо, — сказал он Сергею, затем подошел к Паше и протянул ему руку, — Дима.

— Паша, — представился тот, пожимая руку.

— Раньше занимался подобным? Свое снаряжение имеется? — тут же спросил Дима.

— Нет, я в этом деле совсем новичок, — улыбнулся Паша, — но готов учиться.

Он решил, во что бы то ни стало, сберечь свою тайну о том, что видел в коме.

— Ну, это не страшно, главное желание, — он обернулся к Сергею, — Все хорошо, покажи тут ему все, расскажи, что и как.

— Хорошо, — ответил Сергей, кивнув.

Паше показалось, будто эти двое что-то скрывают от него, но не придал этому никакого значения. Сергей повел его в раздевалку, чтобы тот облачился в сменную одежду, а заодно ему показали, где туалет и душ. Последний, к слову, был предназначен для шести человек, которые могли бы мыться одновременно, что совсем смутило Павла. Когда он переоделся, Сергей вывел его на улицу и показал площадки для тренировок, которые еще не были готовы до конца.

— Мы всего-то пару недель назад здесь собрались, а уже все знают. Кроме тебя уже пятеро новеньких пришло, — рассказывал Сергей, — Дима нехило поднялся, домину себе отбахал, вот. Мы давно уже общаемся, с института. Посидели, подумали, и решили устроить собственный клуб. Раньше мы так занимались, не серьезно. А сейчас вот, всего хватает.

Нить повествования постоянно скакала от одного к другому и Паша пытался выловить полезную для себя информацию из того сумбура, что ему предлагал Сергей.

Дима, как оказалось, не всегда был богатым, с Сергеем они познакомились в студенческие годы, когда оба были богаты лишь мечтами и планами. Всего их костяк насчитывал семь человек, в основном все они были друзьями со времен института, кроме одного, который примкнул лишь год назад.

Все вместе они не только отдыхали, но и занимались спортом, посещая залы восточных единоборств. И вот, в один прекрасный момент они решили организовать собственный зал на базе нового дома Димы.

— Так, тут у нас мастерская и кузня, — указывая на небольшое деревянное сооружение, объяснял Сергей, — Там гараж еще, вон банька наша, сами строили, да и все, пожалуй.

Кроме площадок для тренировок имелась и беседка для отдыха, рядом с ней стоял мангал. Беседка размеры имела внушительные, ее опорные балки были украшены резными рельефами с изображениями мифических персонажей и природы.

После ознакомления с местными достопримечательностями настало время познакомиться и с компанией. Запомнить всех по именам с первого раза, Паша, естественно, не смог, но выяснил, кто относится к основной компании, а кто новичок. Если Дима был лидером, то правой его рукой был Леша, тот самый обладатель зычного голоса, которого Паша видел утром вместе с Сергеем. Остальные ребята неохотно, но подчинялись его командам, хоть они и были друзьями, но вот работали они как коллеги, где Алексей выступал в роли прораба.

Паша, как новый член команды, был тут же приставлен к работе. Вооружившись лопатой, он стал копать ямки под столбы для ограды ристалища, в котором планировалось устраивать групповые сражения. Когда все устали, а устали все быстро, так как рабочая неделя была в разгаре, и в компании был всего один студент, который не гнул спину на работе, было решено передохнуть в беседке. Заодно и познакомиться ближе, узнать распорядок и планы клуба.

Плавно разговор перешел на виды оружия эпох вплоть до средневековья, о том, как его изготовить здесь, в кузне, или же купить у мастеров. В этих разговорах особого участия Паша не принимал, хоть и имел кое-какие знания и соображения на этот счет. Для себя он извлек лишь одно, денег на приобретение качественного снаряжения древнего воина ему понадобится немало. Завод ему столько дать бы не смог, и Паша отвлеченно размышлял о способах заработка.

Внезапно компания разразилась диким хохотом, чтобы не отличаться, Паша тоже принялся рассеянно улыбаться, силясь понять, в чем же дело. Оказалось, что низкий, но коренастый парень по имени Саша в очередной раз подшутил над Сергеем по поводу его взаимоотношений с противоположным полом. Паша заметил, что это больная для Сергея тема, и шутят над ним постоянно.

К концу дня, когда вечер взял землю в свои сумеречные объятья, Паша уже смог запомнить почти всех своих новых товарищей, и даже выделил у них наиболее очевидные черты характера. Жилистый Саша постоянно шутил и улыбался, беззаботно относясь к жизни, и, казалось, даже к окружающим его людям. Крикливый Леша, именуемый всеми «Бугор» постоянно угрожал всем физической расправой в случае неповиновения, угроз своих он не выполнял, скорее все его «поломаю» были не более чем фразами паразитами, но командовать он любил, любил и хвастать силой, которая у него все-таки была в достатке. Паше он не понравился, слишком задиристым он казался. Вторым, таким же неприятным, Паше показался и Кирилл. В отличие от первого он выхвалялся силой явно ему не присущей, как, наверно, и умениями, которыми не обладал. Ко всему прочему этот долговязый хвастун постоянно клянчил сигареты у тихого парня, по имени Никита. Про последнего сказать было нечего, казалось, будто он вообще не умеет говорить ничего, кроме односложных ответов на адресованные ему вопросы. Впрочем, в своей любви к молчанию он был не один, вторым молчуном был Андрей. О нем говорили, как о непобедимом бойце, чье мастерство граничит с легендарным. В стенах этого клуба ему не было равных, даже Дима, который занимался единоборствами со школьных лет, не мог одолеть Андрея. Сергей же больше всех понравился Паше, наверно потому, что он был слаб духом, и Паша подсознательно почувствовал в нем если не друга, то и не соперника. В конечном итоге, ничего плохого в том, что Сергей зависим от девушек, Павел не видел. Кроме вышеперечисленных в костяк входил и Артем, к нему относились, как к секс-символу, впрочем, вполне заслуженно, выглядел он как один из тех красавчиков с обложки, казалось, любая дамочка просто обязана вожделеть его внимания. Что же до его боевых качеств, пожалуй, природа обошлась лишь одним даром.

Остальные, как понял Павел, сами были новичками. Они с интересом слушали разговоры сведущих в тематике средневековья, и только один из них, парень по имени Вася, постоянно лез в разговор. Вероятно, родился и вырос он в деревне, это было слышно по характерному говору. Нес он полнейшую чушь, абсолютно не соответствующую реальности, к тому же пытался шутить, в основном шутки были не смешные, был смешон скорее их источник. Но Вася был рад, что люди смеются, и смеялся сам. Относились к нему снисходительно, все-таки он был работящим и безобидным.

В ходе разговора было решено встречаться три раза в неделю, по вторникам, четвергам, и в субботу. Решили они скинуться всем вместе и на тренировочный инвентарь, который планировалось закупить, а не мастерить все самим, к тому же были нужны материалы для кузни. Большую часть нужных вложений планировал внести Дима, но и другие не пожелали оставаться не у дел, даже Паша, пришедший сюда всего раз. Отчего-то ему казалось, что в этой компании он задержится надолго. Впрочем, никто не требовал от него больших сумм, Паша отдал свою часть тут же. Были и те, кто не так искренне желал расстаться со своими деньгами, так, Кирилл тут же принялся одалживать деньги у Никиты, ссылаясь на больную мать и нелегкую жизнь. После сбора денег вечер стал плавно передавать права ночи, которая грозила похитить небесное светило в ближайшем будущем, сменив его на тусклую луну. Было решено разойтись по домам.

Паша вернулся в общежитие и предался усиленным размышлениям о способах добычи денег. К тому же из его головы все не выходила мысль о сильной схожести бороды Димы и Гордолюба, сына деревенского старосты, однажды предавшего отца и односельчан. Такая же черная, матовая, без единого клочка хоть сколько-то отличного по цвету волоса. Самое странное в этой бороде было то, что она будто поглощала солнечный свет, не отражая ни единого лучика. А это бросалось в глаза, хоть и не сразу. В конечном итоге он просто заснул, так и не придя к однозначным выводам.

Утром, придя на работу, Паша обнаружил, что его мастер страдает жутким похмельем и чуть ли не умирает прям на рабочем месте от сильной головной боли. Пронести на завод спиртное для «опохмела» не было сложной задачей, но вот денег у местных мужчин не было, зарплату обещали выдать только завтра. Паше стукнула в голову мысль. Он всегда носил с собой порцию отвара от похмелья, так как сам снимал им головную боль. Через уговоры и недоверие Паше удалось влить зелье в Василия Петровича и тот, с минуту кривясь и плюясь, вдруг понял, что похмелья у него больше нет.

Дальше Паше пришлось долго выдумывать, где же он раздобыл такое средство. Во время этих объяснений в голову ему пришла еще одна мысль: «Их же можно продавать. И продавать недешево». Он тут же заявил, что никакого другого поставщика, кроме него самого не существует, и что сегодня был демонстрационный показ действенности зелья, а дальше его можно будет приобрести только за деньги. Паша сразу же оговорился, что может найти и другие эликсиры, даже для повышения мужской силы.

Эти заявления вызвали живой интерес у работников, и Паша даже получил первые заказы, пока что по льготным ценам. Паша еще не был уверен полностью в успехе своей задумки, к тому же не все зелья работали, так как многие из них требовали сложных наговоров, которые у него не выходили. А потому вынужден был предоставлять льготы, однако так, чтобы не уйти в минус.

С работы он вернулся возбужденным. Свою лабораторию он оборудовал в деревне, в доме родителей, и сейчас он торопился побыстрее собраться в путь.

Этот пятничный вечер он провел в своей комнатенке, в компании ступок и трав. Комнатку он себе оборудовал на чердаке, чтобы его никто не отвлекал. Для этого пришлось произвести кое-какой ремонт, к тому же обезопасить себя усиленной дверью с большим навесным замком. Впрочем, после нескольких неудачных попыток мать перестала пытаться узнать, чем занимается ее сын, а отец изначально был к этому равнодушен. Чердак был достаточно просторным, так что Паша оборудовал себе и мастерскую, и даже успел изготовить несколько деревянных макетов мечей и щитов. Их он собирался отвезти в клуб, который общим советом было решено назвать «Богатырь».

Практически всю ночь Паша корпел над зельями, ему удалось получить четыре порции противопохмельного отвара, еще две порции противопростудного зелья, а так же ободряющий настой, который гарантировал отсутствие сонливости не менее десяти часов. На другое у него не хватало ни ингредиентов, ни времени, но первое он планировал приобрести на вырученные деньги.

Выспаться не удалось, ведь пришлось ехать обратно в город, в «Богатырь».

На этот раз они проводили занятие по всем правилам. Началось все с разминки и физических упражнений, Паша их выдержал, хоть и не без труда, а вот другие новички повесили язык через плечо уже после километровой пробежки по частному сектору. В качестве тренеров попеременно выступали Дима и Андрей, иногда их подменял и особенно крикливый Алексей. Сегодня они изучали стойку с оружием, все вооружились мечами и щитами из дерева. Вернее все, кому хватило, остальные довольствовались обыкновенными палками, которые едва ли были слегка отесаны обычными ножами. Паша тут же вызвался наделать оружия, как только услышал, что его собираются закупать. Услуги свои, естественно, предлагал он не бесплатно. Все согласились, так как продемонстрированные Павлом экземпляры были вполне пригодны для тренировок, и Пашин труд стоил куда меньше, чем мастеров со стороны.

На занятии Павел постоянно ловил себя на мысли, что ничего принципиально нового ему почерпнуть не удастся, ребят обучали тому же, чему учил Павла Белогор. Было не так просто притворяться полным профаном, так как Паша успел разработать свое тело почти до того уровня, который оно имело в его фантазиях из комы. Теперь он нет-нет, да и забывался, размахивая мечом.

Конечно, мастером он не был, но в сравнение с другими новичками он был просто богом сражений. Паша постоянно ловил себя на мысли, что очень горд этим фактом, его так и тянуло показать свое умение, но он сдерживался. Если кто-то и заметил, что Паша держит в руках не просто палку и не просто держит, то эти наблюдения были отнесены к понятливости и легкой обучаемости.

После тренировки компания решила выпить пива, все-таки был выходной, и не все стремились поскорее увидеть своих жен, а то и пустую, холостяцкую квартиру. Не остался только Паша, у него были другие дела в городе, к тому же он полностью отказался от алкоголя. Не остался и Сергей, он, пожалуй, был единственным, кто очень спешил попасть домой, к своей гражданской супруге.

В ближайшей аптеке Паша купил некоторые необходимые ингредиенты. Сироп, содержащий экстракты ромашки и мяты. Искать эти растения в первозданном виде было некогда, а купить уже засушенными тоже не выходило, приходилось использовать их в аптечном варианте. К слову, все работало и с этим сиропом, чему Паша был скорее рад, чем удивлен. После Паша посетил маленький рынок, перед самым его закрытием. Многие торговцы уже прятали свои товары, и Паша без особой надежды бродил по пустеющим рядам. Он было собрался и вовсе покинуть рынок, но его взгляд наткнулся на бабушку с весьма интересным товаром. Она торговала банными принадлежностями, солями для ванн и прочим, к чему обычный покупатель вряд ли бы стал приглядываться. Зато Паша пригляделся и был удивлен: среди товаров было много нужного именно для его алхимической деятельности. В какой-то момент Павел поймал себя на мысли, что бабуля является ведуньей и тут у нее знахарская лавка.

Потратив почти все свои деньги, Паша решил поинтересоваться, откуда у бабушки именно такой набор товаров и где она его берет. Все-таки не каждый торговец отважится торговать сушеными лягушками и прочими подобными товарами.

— Как откуда? — бабушка хитро улыбнулась, глядя на Пашу, — Сама все собираю, сама засушиваю, сама готовлю. А тебе, милок, это все зачем?

Пашу одолела уверенность, что она прекрасно знает ответ на этот вопрос. Его хватил легкий испуг.

— Да так, — Паша замялся, — Для бани, в деревне…

— Для баньки, да? Баня, это хорошо, — торговка сделала вид, будто поверила, — Ты на следующей неделе приходи, я тебе для бани еще кое-чего достану, может и заинтересуешься.

— Хорошо.

Паша медленно развернулся и ушел. Слишком уж лукаво улыбалась бабулька, слишком много у нее было нужных товаров. Успокоиться удалось лишь выйдя за пределы рынка. Паша решил, что даже если его догадки верны, то ничего плохого в этом нет, а наоборот, старушка могла стать не только отличным поставщиком, но и советчиком.

Эту ночь он вновь провел на чердаке. Превозмогая усталость он смог получить еще несколько порций различных зелий, включая коронное, повышающее мужскую силу. Оставалось лишь надеяться, что все они будут работать, так как проверить их на себе он не мог, так как многих недугов у него попросту не было.

Однако в понедельник, с самого утра, едва он пришел на работу, к нему выстроилась очередь из заказчиков. Паша сам не ожидал, что слава о единственном успешном применении его зелья так быстро разлетится по заводу, однако был рад, что так получилось. Оставалось лишь подтвердить те слухи, что успели разойтись. Распродав все, что он принес с собой, Паша получил новые заказы, теперь уже не предоставляя никаких льгот.

Очередная тренировка в «Богатыре» во вторник прошла в несколько ином ключе. Компания большую часть времени провела в разговорах и обсуждении планов по дальнейшему развитию клуба. Дима сказал, что набирать больше людей пока не планируется, так как места во дворе его дома хоть и много, но не хватит для целой толпы, а организовать сработанную команду для выступлений на турнирах любителей средневековой реконструкции можно и из уже набравшихся тринадцати человек.

К тому же опять зашли разговоры о сборе денег и личных вложениях каждого. В качестве кузнецов готовы были выступить Леша, Никита и Саша, остальные никаких навыков в этом деле не имели. Кроме Паши, который обещал принять участие и оказать посильную помощь в создании вооружения клуба. Собрать деньги собирались уже к следующему вторнику, в частности планировалось закупить кольчуги, так как изготовить их на месте было бы весьма проблематично. Стоила каждая из них весьма приличную сумму, потратить которую был готов не каждый. Но тут в разговор вмешался Леша:

— Так давайте вообще все купим! — развел он руками, — В чем тогда интерес? Не за тем ли мы собрались, чтобы самим все и делать? Вот и давайте делать, колец нагнем, не такая уж и трудная это задача. Посидим подольше и все сделаем. Да и не обязательно же именно кольчуги, есть и другие виды защиты. Закупать нужно только материалы, где-то вскладчину, где-то по личному желанию. Вот, предположим, я захочу кольчугу, а Павел кирасу. Вот я себе куплю проволоки, а он железа листового. Так будет справедливее.

Все одобрили его слова, так как с деньгами в больших объемах прощаться никто не желал, легче было принести из дома материалы, какие найдутся и закупить недостающее у каких-то своих, проверенных поставщиков Димы по сниженным ценам. К тому же никто не торопился облачиться в кольчуги уже на следующей неделе, все были готовы ждать и довольствоваться тем, что уже имелось.

Сами тренировки проходили спокойно и как-то непривычно для Паши, без синяков и ссадин, без перенапряжения и измотанного тела. К тому же в доме имелась тренажерная комната, развивать все группы мышц было проще, чем в деревне, где аналоги профессиональных спортивных снарядов зачастую не давали нужного эффекта.

Явными лидерами в плане мастерства боя были Андрей и Дима, они нередко показывали свое мастерство в коротких спаррингах. Паша внимательно следил за их движениями, и с непонятным чувством страха узнавал в них тренирующихся сотников и умелых дружинников. Теперь Паша был уверен, что в коме он изучал реально действующую тактику боя холодным оружием.

Новая волна замешательства нахлынула на него, пока он ехал в автобусе. Чем же были видения в коме? Реальностью или просто сном?

Ведь многим вещам он нашел объяснения, в конечном итоге СМИ пестрят рассказами о людях, которые, выйдя из комы, начинали рисовать, писать или делать что-то еще, чего никогда не умели. Этим Паша объяснил зельеварение, ведь оно состояло не столько из магии, сколько из обыкновенной химии, и то, что некоторые зелья не работают без наговора, могло быть следствием не отсутствия самого наговора, а неудачной химической формулы, пропорций ингредиентов.

Осколок и шрам Паша объяснил примерно так же, мало ли что с ним могло произойти, пока он лежал в лесу, а красивый камушек с узором, это то последнее, что мог запечатлеть его мозг перед ударом, а при пробуждении подсознание выдало установку его найти. Ведь не известно, сколько он там лежал, этот осколок, и от чего откололся в свое время.

Туда же он отнес и знание приемов боя с мечом. Мозг мог переформировать когда-либо прочитанное и увиденное, и, будучи воспаленным комой, переформировать все это в определенное знание, якобы полученное от Белогора, еще одного плода воображения.

Паша одновременно хотел и не хотел верить в такую версию. Он понял, что ему теперь невыносимо скучно жить в этом мире. Ведь там, в коме, он чувствовал себя свободным, соблюдая обязательства данные им самим, а не кем-то за него. Там он впервые сильно полюбил, пусть и неудачно. Там он чувствовал себя воином, пусть и самым слабым, но воином.

А здесь он электромонтер. Люди видят в нем электромонтера, который откуда-то берет чудодейственные настойки и ходит в клуб «Богатырь». Мало ли у кого какие странности и увлечения, бывают вещи и удивительнее. И ничего особенного в такой жизни не было, как и ничего интересного, за редкими исключениями.

Впрочем, у этого мира были, конечно, и плюсы. Наверно. Паша видел эти плюсы надуманными, простой привычкой. Использование телефона, тостера с микроволновой печью — это привычка. Если отобрать все это у человека, ему станет плохо. Но если у человека этого не было вовсе, он не был бы несчастен, общаясь вживую или подогревая пищу на огне. А может и был бы. Паша не находил веских оправданий своей тяге вернуться туда.

Так он, неделя за неделей, тренировался в «Богатыре» и с немалым успехом продавал зелья. Круг потребителей заметно расширился и Паша начал побаиваться, как бы не привлечь лишнего внимания.

Бабушку на рынке звали Зинаида Ивановна, она с удовольствием доставала для Паши любые товары, не задавая вопросов. Ее не интересовало, зачем ему может быть нужно крыло стрекозы или корень мандрагоры. Она лишь раз спросила, не знает ли Паша человека по имени Велимудр. Паша не знал такого и лишь отрицательно помотал головой.

— Нет, а что такое?

— Ничего, милок, — бабушка укладывала пучок травы в бумажную обертку, — Просто так спросила, думала, что ты у него учился.

— Чему учился? — Паша больше чем сыграл удивление, действительно удивился, — Вы о чем?

Зинаида Ивановна лишь хитро улыбнулась, пока что не собираясь раскалывать Павла.

Впрочем, рассекречивание произошло само собой уже через неделю. Один из Пашиных клиентов покупал у знахарки веники для бани.

— О, Пашка, привет! — заметив зельеварителя, любитель бани и мощной эрекции протянул руку, — А ты тут какими судьбами, тоже баньку любишь?

— Привет… — Паша замялся, — Да так, кой-чего купить надо.

Зинаида Ивановна копалось в своем товаре, но было очевидно, что она внимательно слушает разговор.

— Слушай, Пашка, а когда ты этого сможешь достать… Ну, ты понял, — собеседник выразительно кивнул, — А то жена, выходные, детей к теще, годовщина у нас. В общем, надо помощь твоя.

— Завтра устроит? — Паша не мог делать вид, будто не понимает, чего от него требуют. Все-таки ничего конкретного дядька Юра и не говорил.

— Да, устроит, — Юрий положил руку Павлу на плечо, — А цена та же, или темпы инфляции ее изменили?

— Как обычно, пока ничего не поменялось — Паша улыбнулся.

— Тогда договорились.

Они пожали руки, и Юрий, забрав товар, ушел прочь.

— Ты зря так просто продаешь, в открытую, — вкрадчиво заговорила Зинаида, — Побоялся бы.

— А чего бояться? — Паша действительно не знал, чего именно бояться, хоть и старался вести дела аккуратно.

— Экий ты простой. Налоговой бы побоялся, — Зинаида принялась копаться в своей просторной сумке, — Вот, на.

В Пашину ладонь лег маленький окуляр из мутного стекла в деревянной оправе мутного цвета.

— Что это? — Паша искренне не понимал, как этот глазок спасет его от налоговой, или вообще от чего-либо.

— О-о-о, слушай, — бабушка Зина показалась Паше чересчур возбужденной, — Записывай адрес, придешь ко мне вечером в понедельник, там все расскажу. А то совсем ты ничего не знаешь.

Паша достал блокнотик и под диктовку записал адрес. К бабушке он привык, и прийти к ней домой не боялся. Тем более его заинтересовало ее поведение, вероятно, ей было что ему рассказать, что-то очень важное для него.

Распрощавшись с торговкой, Паша быстрым шагом пошел к остановке. В эту субботу его ждала новая тренировка. К этому дню он уже успел восстановить уровень умения до того, которым обладал перед путешествием к Замку. К тому же успел хорошо раззнакомиться со всеми ребятами из клуба, особенно близко он общался с Димой и чутким романтиком Сергеем. Неплохие отношения он поддерживал и с Никитой, впрочем, с ним никто не имел конфликтов. Даже Кирилл, который мог угрожать физической расправой всем без исключения, а уже через минуту клянчить сигарету или же спокойно разговаривать на отдаленные темы.

Постепенно клуб вооружался, Паша купил себе меч, по весу и длине практически идентичный тому, которым он обладал, пребывая в коме. Так же он смастерил себе щит, не без помощи Никиты, конечно. Широкий, круглый, с о стальной окантовкой и такой же стальной тарелкой в центре, от которой к краям расходилось двенадцать симметрично расположенных лучей. Такой щит называли нордическим или скандинавским. А вот с доспехом дела обстояли куда хуже. Паша лично гнул кольца из купленной проволоки, но вот качественно плести кольчугу получалось только у Леши, который делать это бесплатно, естественно, не собирался. Хоть Паша и зарабатывал на продаже зелий, однако эти деньги не могли покрыть всех его расходов, а ведь ему пришлось купить себе новый телефон и ноутбук, кое-что из одежды и прочие предметы, иногда не первой необходимости. Так что на кольчугу, а Паша хотел именно кольчугу, ему казалось, что кираса будет стеснять его движения, ему еще нужно было копить. К тому же защитное снаряжение не состоит из одной кольчуги, нужен был и шлем, и поножи, и сапоги.

С момента Пашиного пробуждения прошло уже три месяца, он почти пришел в себя и смирился с тем, что все, что он видел в коме, всего лишь игра разума. Поэтому, в этот вечерний час, он шел к бабушке Зине, ожидая услышать что-нибудь о конкурентах или чем-то подобном, что он не предусмотрел ранее.

Зинаида Ивановна жила почти в том же районе, что и стоял клуб «Богатырь», поэтому Паша сразу решил зайти в клуб, проведать Диму, а заодно и свой доспех, который Леша все-таки согласился начать делать, в кредит.

Калитка была закрыта, на звонок никто не отвечал. Паша решил, что Леша, который жил в последнее время тут, сидит в мастерской и не слышит, а Дима, возможно, уехал по делам. Недолго думая, Паша перемахнул через забор, как это уже не единожды делал. Двор пустовал.

Паша прошелся до мастерской, там тоже никого не было, но дверь в дом была открыта и Паша вошел. Судя по приглушенным звукам разговора, Дима находился в своем кабинете.

— Он еще не готов… Я не могу этого гарантировать, но мне кажется, что он непричастен. Я перелопатил всю информацию о нем, он не покидал города, ну никак он не мог иметь контакта с кем-либо из них… Да, да, я знаю, мне кажется он не сам их делает, кто-то ему их поставляет… Да, понял, будем следить… До связи, — Дима разговаривал по телефону.

Паша привык, что глава клуба постоянно неразлучен с мобильным телефоном, все-таки у него был свой бизнес. Этот разговор не показался ему каким-то подозрительным или необычным, но что-то в сердце екнуло. Сам не понимая зачем, он тихо прокрался обратно к выходу и незаметно покинул стены клуба. Испытывая двоякие чувства, он брел по адресу Зинаиды. Уже улегшиеся подозрения разыгрались с новой силой, Паша осознавал, что мир вокруг совсем не так прост, как ему казалось когда-то, и что его путешествия были не простой игрой воображения.

« Может быть, все не закончилось, а только начинается?»: Паша очень хотел верить в то, что привычная ему с детства реальность лишь иллюзия, созданная для простого обывателя, а реальность куда загадочнее и интереснее, чем кажется людям.

С такими мыслями он добрел до дома торговки. Понурая, старенькая избушка, которая стояла, казалось бы, со времен революции, и была обителью Зинаиды Ивановны. Двор зарос кустарником, деревьями и прочей растительностью, за ним явно некому было ухаживать, а может и незачем.

Калитка истошно заскрипела и по уже наезженной траектории прошуршала по земле, упершись в земляную горку. Паша кое-как протиснулся внутрь и пошел по протоптанной тропинке ко входу в дом.

— Вот и мой гость, — на пороге появилась хозяйка, — Проходи.

Низко пригнувшись, Паша вошел в дом. Он обтер ноги о вязаный половик и прошел за хозяйкой. Внутри было темно, он будто бы вновь погрузился в атмосферу своего путешествия. Пучки трав по стенам, печь, в которой что-то готовилось, старинные столы и лавки из толстых досок, все это напоминало ему дом Еремея. К тому же Паша обратил внимание на отсутствие икон, обыкновенно в подобных домах им отводился целый угол, здесь же подобного не было. А ведь у бабушки Мани, соседки Пашиной матери, в доме были чуть ли не обои из икон. Впрочем, это не помогало бабе Мане быть добрее и счастливее.

— Ты голоден? — засуетилась бабушка Зина, — По глазам вижу, что голодный.

Она усадила его на лавку за стол, и уже через минуту Паша сербал наваристый борщ, закусил он его жареной картошкой со шкварками. Наевшись до отвала, Паша уже не совсем понимал, пришел он вести разговоры или кушать.

— А теперь и поговорить можно, — бабушка сели напротив Паши.

На столе красовался самовар, чашки и пирожки с повидлом.

— Так ты говоришь, Велимудр тебе не знаком? — начала допрос бабуля.

— Нет, не знаком.

— И кто же тебя научил варить?

— Что варить? — Паша не планировал сдаваться сразу.

— Так. Не надо пытаться меня обмануть, сам обманутым останешься, — знахарка сделала вид, что начинает раздражаться, — Давай, лучше, говори все как есть.

— Его звали Еремей, — Паша быстро сдался, врать расхотелось, казалось, Зинаида знает все заранее.

— Хм… И где он живет, я не знаю такого… — Зинаида выглядела озадаченной.

— Я сам не знаю, где это было, — заговорил Паша, — Я недавно очнулся из комы. Пролежал я чуть больше двух месяцев, там у меня были видения, в которых старик по имени Еремей учил меня готовить зелья и прочее… А потом я проснулся и стал их делать. Как оказалось, они работают.

Паша сильно сократил историю, но знахарка не стала требовать подробностей:

— Будем считать, что так оно и было, — после минутного молчания заговорила хозяйка дома, — Не хочешь всего рассказывать, не надо. Тогда перейдем сразу к делу, раз твой учитель был столь опрометчив…

Зинаида Ивановна взглянула на Пашу, пытаясь понять, с чего бы начать свой рассказ, а что Паше уже может быть известно.

— Начнем сначала, — бабуля отставила чашку, — В мире есть немало людей, которые способны сварить зелье, но не каждому это позволено, не каждый вынесет за это ответственность. Слишком уж давно истребили почти всех чародеев и всех, кто им был подобен, кто остался, тот прячется, прячется так, чтобы его не нашел даже солнечный свет. В любой момент ты можешь быть схвачен.

— Кем? — не выдержал Паша, — Полно всяких народных целителей, экстрасенсов, медиумов и прочих. Все они спокойно работают, некоторые даже на камеру. И получают за это деньги. Неплохие деньги. Так кем я могу быть схвачен?

— Охотники, ловцы, прислужники… Называй их как хочешь, — бабуля отстраненно смотрела в потолок, будто не замечая Пашиной нервозности, — Это не важно. Важно то, что никакое проявление силы не может быть использовано самостоятельно, вне храма или без Его разрешения.

— Кого Его? — Паша повторил местоимение, подражая интонации знахарки, которая выделила это слово так, будто Паша должен был понять, о ком идет речь.

— Экий ты несмышленый, — вздохнула бабуля, — И жаль тебя, и самой страшно.

Видом своим она показывала, что Паша просто обязан знать и понимать, о чем она говорит, будто каждый встречный является экспертом в подобном, и только он, Паша, остается полным профаном в этом вопросе. Это сильно раздражало Пашу, потому что он действительно не понимал, что мелет эта бабка и что мешает ей просто продавать ему свои товары, или, на худой конец, рассказать прямо о препятствиях, которые могут подстерегать непросвещенного зельеварителя.

— Почему всем можно варить и продавать что угодно, а мне нельзя? Кто меня может словить? Налоговая? Так это любому грозит, про них я и так знаю, — Паша говорил повышенным тоном, — Чего мне бояться, неужели трудно прямо сказать?

Вдруг Зинаида резко приблизилась к Павлу, будто стараясь принюхаться к нему, Паша был сбит с толку этим действием, и лишь ошарашено разглядывал собеседницу.

— Чую я на тебе запах метки, — проворчала она, — Но не твой он. Я так и думала, что тебя уже нашли.

— Кто нашел?

— За тобой кто-нибудь следил на улице?

— Нет, кому это может быть нужно?

— Точно никто? — Зинаида Ивановна выглядела встревоженной.

— Да точно, точно никто не следил!

— Может в последнее время у тебя появились новые друзья? — Зинаида Ивановна опустила руки под стол, — С черной бородой или белыми, как снег, глазными яблоками?

— Эмм, ну… Есть один с черной бородой, но мало ли их таких бородатых? Весь Китай с черной бородой, — Паша пытался сопротивляться сам себе, — Что от меня нужно вообще, что вы рассказать-то хотели?

Пронзительным взглядом Зинаида впилась в Пашины глаза, будто стремясь пробраться через них в его душу, в его суть. Он взгляда не выдержал и отвернулся в сторону.

— Все, — бабушка резко встала, проявляя неожиданную резкость движений, — Больше мне не о чем с тобой говорить. Либо ты поймешь все сам, либо…

Тут она осеклась, однако Паша и сам чувствовал некое напряжение, ему хотелось поскорее покинуть стены этого дома, он уже не хотел слушать рассказов очевидно выжившей из ума старухи, которая неспособна ни на что, кроме идиотских загадок. Так он объяснил ее поведение.

— Хорошо, — Паша тоже встал и двинулся к выходу, — благодарю за обед.

Бросив это, он уже почти вышел, но хозяйка его остановила:

— Стой. Тот окуляр, что я тебе дала. Посмотри через него на своих друзей. Только будь осторожен.

Сказав это, она махнула рукой, недвусмысленно предлагая покинуть ее дом. Паша повиновался, быстрым шагом он покинул помещение.

Он ехал домой и раздумывал над своим поведением, наверно он был чрезмерно горяч и чем-то обидел торговку. Других объяснений резким переменам в ее поведении он не находил.

Тогда он достал окуляр, который ему достался от Зинаиды. Украдкой он пытался разглядывать через него людей, но они ничуть не менялись, абсолютно никакого эффекта окуляр не имел. Более того, он даже не увеличивал изображение, хоть и казался выпуклым. Паша хмыкнул и спрятал его обратно в карман, решив, что вещица, быть может, дельная, и он просто не умеет ею пользоваться.

Скользя взглядом по людям, Паша пытался угадать, чем они занимаются, что из себя представляют. Его внимание привлекла женщина, одета она была неброско, скорее всего с рыночных лотков. На ее коленях, как вечное напоминание, сидел ребенок, мирно копошась в собственной курточке. Женщина явно была матерью-одиночкой, и явно не из тех, что любят и ценят свое чадо выше жизни. Выставляя напоказ безымянный палец, он разговаривала по телефону, видимо, со своей матерью.

— Я его к тебе привезу, — оповестила она родителя.

Вряд ли ей было больше двадцати пяти, а она уже походила на уставшего от жизни человека, ранние морщинки, вздутые вены на руках. Тех самых руках, которыми она то и дела осыпала тумаками своего ребенка. Без причины. Просто так. Наверно, нервы. Наверно, он виновен, в том что родился, а потому не плакал, будто и сам осознав эту вину.

По соседству сидели две умудренные жизненным опытом особы. Усадив свои грузные тела на отвоеванные у прочих пассажиров сидения, они громогласно несли свою мудрость в массы, ничуть не стесняясь в выражениях. Досталось немного мудрости и матери, едва ли не разгорелась словесная перепалка.

«Отчего они становятся такими? Утраченная молодость, отсутствие самореализации и утерянные возможности? Так и чему тогда их поучения, если они сами никто? Или они учат своим ошибкам, своим примером показывают то, к чему желательно не приходить? Почему же тоном победителя?»: эти вопросы не требовали ответов, они и были ответом.

Эти две кладези мудрости сильно раздражали Пашу, куда сильнее, чем притаившаяся в углу «птица мира». Впрочем, притаиться у него вышло плохо, его присутствие выдавал запах. Он смердел собственным дерьмом, годовалой коркой немытой грязи и перегаром. Паша даже не знал, сочувствовать ему, ненавидеть или завидовать. Жизнь бомжа проста, наверно, проще только у дождевых червей. К тому же, они свободны. Свободны от благ, свободны от наших свобод выбора. Свободны от мнения общественности. Но не от чувства голода.

Немного поразмыслив, Паша пришел к выводу, что такая свобода ему не близка, а бомж все-таки слишком вонял, чтобы ему завидовать.

Люди ехали по делам, или просто, чтобы куда-то ехать, салон казался Паше наполненным их чувствами, мыслями, переживаниями. Все они слились для него в одну большую кучу, будто единый организм. Он почувствовал испуг рядом стоящей девушки. Он тонкой иглой пронзил его сердце, будто это ему было чего бояться. Сразу же вслед за ощущением девушка заговорила в телефон:

— С каким Лешей ты меня видел?

«Понятно…»: Паша почему-то даже не сомневался, что разговор идет об измене, но вот странному ощущению чужого страха он удивился. Не успел он отойти от первого удивления, как его сменило новое.

Паша встряхнул головой, чтобы прогнать наваждение, слишком уж непривычными были ощущения. Странное чувство единения тут же покинуло его, и он устало плюхнулся на свободное сидение. Уставившись в окно, он вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы повторить недавно испытанные чувства, но сделать этого не удавалось.

Приехав домой, он почувствовал себя невероятно уставшим и сразу же лег в кровать, едва успев раздеться и подготовить себя ко сну. «Нужно обязательно помириться с Зинаидой Ивановной. Но завтра»: подумал он, улегшись в кровать. Еще некоторое время он вспоминал все произошедшее с ним. Снова вспомнились Любава и Ян. Паша даже не знал, живы ли они. «Наверно, нет. Ведь этого всего и не было, наверно…»: мысли стали смешиваться, мир вокруг будто потух. Внезапно, из глубин сознания появилось некое необъяснимое ощущение, а перед глазами проявились сотни белых точек, соединенных между собой тонкими линиями, это напоминало картинки из учебников, будто перед ним была структура материала в большом увеличении. Все органы чувств, вплоть до обоняния поддались этому странному ощущению. Паша будто мог коснуться этой странной субстанции, она же в свою очередь то расширялась, заполняя собой все мыслимые границы пространства, то сжималась до размеров неосязаемой молекулы, становясь будто ничем, пустотой, но осязаемой пустотой. Тело Павла оставалось неподвижным, он точно знал, что ощущение пропадет, если он шелохнется. Казалось, будто из этой материи можно было сделать что угодно, и Павел делал, мысленно мастерил из нее миры и простейшие частицы. Гадая, откуда взялась эта субстанция и что это за странные ощущения, Паша уснул.

С утра Паша предупредил мастера, что несколько задержится, и придет на работу позже обычного. Он спешил скорее навестить Зинаиду Ивановну. Однако на рынке он ее не застал, чем был сильно огорчен. Старая торговка была ему нужна не только как советчик, но и как поставщик, все-таки заниматься собирательством самому у него не было ни времени, ни желания.

Бабушки на рынке не было и в следующие дни. Ее рабочее место пустовало несколько недель, продавцы с соседних мест сказали Паше, что знахарка больше здесь не торгует, так как не стала продлевать аренду торгового места, а все свои вещи увезла.

Паше оставалось лишь одно, заявиться к ней домой. На его удивление и дома старушки не было. Не было совсем, дом пустовал. Паше удалось узнать, что в ускоренном темпе Зинаида Ивановна съехала. Уезжала так, будто кто-то ее мог тут найти, будто дом ее полыхал ярким пламенем.

— И куда она на старости лет? — сама себе задавала вопрос соседка, женщина лет сорока, полная до безобразия, с лоснящимися от жира щеками, лицо ее было обезображено бороздами, оставшимися то ли от оспы, то ли от прыщевой сыпи, — Ну нет у нее никого, ни сына, ни внука, ни брата, ни свата. Одна она жила, травки свои все сушила да грязь всякую в дом носила, как больная. Мы пару раз всерьез планировали на нее санитаров вызывать, чтобы забрали. Бывало, бегала тут, возле костра, духов каких-то зазывала, мракобесие разводила, одним словом. Теперь вот слиняла. А тебе зачем?

— Да так, — Пашу этот вопрос застал врасплох, — Веники для бани у нее хорошие были.

— Ясно, — соседка подперла бока руками, — А я уж подумала ты из этих, часто к ней приходили, все варили там что-то, палили да вопили, как резаные.

— Нет, нет, — Паша поспешил ретироваться, разговор с этой женщиной не доставлял ему удовольствия, — Всего доброго.

Не обращая внимания на ее подозрительный взгляд, Паша развернулся и ушел. «И где ее теперь искать?»: думал Паша, бредя в сторону клуба «Богатырь». Окуляр, подаренный Зинаидой, по-прежнему был бесполезным, Паша уже не раз украдкой разглядывал через него Диму и остальных, но ничего в их облике не менялось.

Впрочем, не менялись и отношения в коллективе, Паша продолжал спокойно тренировать свое мастерство и даже получал от Димы деньги и право пользоваться всемирной паутиной с клубного компьютера. У Паши был доступ в сеть, но в общежитии выход в интернет был крайне нестабильным и низкоскоростным, так что данная привилегия Пашу весьма радовала. Деньги же он получал за участие в изготовлении снаряжения и посильную помощь клубу во всех его начинаниях.

Сегодняшняя тренировка ничем не отличалась от предыдущих, ребята практиковались с оружием, теперь уже с металлическим, с особой, затупленной заточкой.

Паша, как один из сильнейших во всем клубе, должен был выступить против Андрея. Сам Паша практически не брал в руки другого оружия, кроме щита и меча, изредка практикуясь только с копьем, еще реже с луком. Андрей же владел, казалось, любым, из имеющихся у клуба, орудием убийства.

В этот раз он вооружился кистенем и маленьким щитком, около тридцати сантиметров диаметром. Боевая часть кистеня была облегчена, шипы на ней были деревянными и закругленными, так, чтобы не ранить человека. Кроме основного оружия на поясе Андрея болталась и легкая сабля. Облачен он был лишь в поддоспешник. Это облегчало его движения, но попадание меча могло сильно навредить ему. Однако попаданий он не боялся.

Внутри своеобразного ринга размерами около восьми квадратных метров Паше предстояло сойтись с признанным лидером клуба, но страха Паша не испытывал. И вовсе не из-за того, что бой тренировочный и потерять в нем жизни крайне затруднительно, а потому что Паша стал уверенней. Проигрывать он научился с честью, как подобает мужчине, а не мальчику.

Да и проигрывать он не собирался, его тяжелый полный доспех позволил бы ему принимать удары кистеня грудью или даже спиной, не опасаясь зачтения ранения. Главной задачей была защита головы, рук и ног, а в этом должен был помочь широкий круглый щит. Если же сам Паша зацепит Андрея, то тот, кроме синяка, получит еще и засчитанное поражение.

В качестве судий выступал Алексей и Дима, их задача заключалась в том, чтобы проследить за соблюдением правил поединка, а так же вовремя остановить оный, в случае травмы спарингующихся или же победы одного из них. Как только соперники ударяли друг друга, фиксировалось ранение различной степени тяжести, вплоть до смертельного, хоть реальных повреждений могло и не быть. Конечно, система оставляла желать лучшего, многое зависело от объективности судей, но Пашу устраивала и такая приближенность к реальному поединку. Впрочем, случались и реальные травмы, так как бились в клубе в полную силу, щадя соперника лишь тогда, когда он того требовал. Паше везло, а вот некоторые товарищи в подобных спаррингах получали переломы, такое положение вещей, к слову, отпугивало новичков, но Дима был этому рад, ссылаясь на то, что людей клубу достаточно. Порой заходили разговоры о каких-то соревнованиях и фестивалях, но все то, что Павел видел в интернете, разительно отличалось от того, к чему, казалось, Дима хотел подготовить свою команду.

И вот Андрей и Паша сошлись. Павел резко ушел в сторону, предвидя удар в голову, Андрей, однако, лишь замахнулся, но бить не стал, будто проверяя Пашину готовность. Не мешкая, Паша наотмашь, целясь в область правого бедра, отправил свой меч. Андрей легко отпрыгнул, Пашу чуть увело вслед за мечом, по инерции. Чтобы не раскрыться полностью, подставляю спину, Паша прыгнул и перекатился, таким образом, он оказался на два метра левее Андрея. Вскочив на ноги, Паша понял, что быстро устанет, растрачивая силы на подобные пируэты, в то время как Андрей еще и не начинал биться.

Тогда Павел решил уйти в глухую оборону, полагаясь на свой доспех и щит, рано или поздно, но Андрей должен ошибиться. По крайней мере, на это надеялся Паша. Долго себя ждать противник не заставил, уже через миг Паша ловил щитом боек кистеня, раз за разом, все пятясь и пятясь. Рука под щитом гудела, удары, пусть и облегченного, кистеня выходили мощными. Пашино дыхание участилось и с каждым ударом сбивалось еще больше, Паша вяло отмахивался мечом, преимущество в размерах оружия списывалось на нет размерами площадки. Выход за ее пределы знаменовал поражение, к тому же и неприятное падение, так как канатов на этом ринге не было, и над землей он возвышался на целый метр. Разорвать дистанцию не удавалось, и кистень Андрея казался очень грозным оружием, несмотря на свою длину.

Лишь неимоверным усилием, бешено размахивая мечом, Паша все-таки смог разорвать дистанцию и отойти ближе к центру ринга. Это помогло ему сгруппироваться для атаки, теперь Андрей выступал в роли защищающегося. Ответить на Пашин натиск на неудобной для своего оружия дистанции он не мог. Да и защититься ему было практически нечем. Его щиток был слишком мал, чтобы не разлететься от нескольких сильных ударов, к тому же таким вообще было трудно словить меч. Теперь уже Андрею пришлось уйти кувырком. Поднявшись, он откинул кистень и вынул саблю, сделал он это так быстро, что воспользоваться моментом Павел не успел.

Андрей бросился в атаку. У Паши сложилось мнение, что в щит он бьет специально, чтобы рука под ним окончательно онемела и перестала подчиняться хозяину. В какой-то момент Паша специально немного раскрылся, но сабля Андрея все равно ушла именно в щит.

Паша уловил момент, когда Андрей размахивался для очередного удара, встретить этот удар он намеревался не щитом, а собственным мечом, надеясь на его вес. По плану, саблю Андрея от этого столкновения должно было бы откинуть. Андрей это понимал, а потому в последний момент вывернул кисть, изменив траекторию удара, а вот Паша не успел. Пашу вновь увлекло вслед за оружием, но на этот раз он не успел предпринять каких-либо действий. Его меч стукнулся о доски настила, застряв в одной из щелей, для поддержания равновесия Паша отвел щит за спину, но это не спасло его. Уже через миг сабля Андрея хлестнула его по плечу, плашмя. Бой был окончен.

Впрочем, Паша продержался не малое время и вел сражение достойно, так что с ринга оба уходили под одобрительные выкрики. Пожалуй, Пашу хвалили даже больше, но вот сам он был двоякого мнения о проведенном поединке. Левая рука практически безвольно обвисла, еле удерживая щит, правое плечо оказалось слегка вывихнуто в результате последнего неудачного удара. Казалось, выступил он достойно, но сам он ждал от себя куда лучших результатов.

В последнее время Паша почти не делал различий между мирами, между сном и реальностью. Теперь он искренне верил в существование сверхъестественного и всеми силами искал проявления оного. Переломным моментом стало исчезновение Зинаиды, теперь Паша больше не хотел искать рациональных объяснений происходящему с ним и около него.

Он изрисовал целую тетрадь своим знаком, который открыл ему Иван, и, хоть так и не понял, что он может значить, Павел не опускал рук. Все чаще его посещало то предсонное чувство, казалось, когда Паша приближался к разгадке его природы, оно специально пропадало или же погружало Павла в сон. Не упускал Павел и возможности попрактиковаться в «единении», как он это называл, с пассажирами автобуса. Удавалось это далеко не всегда. Но этот день выдался насыщенным, после поединка Паша чувствовал себя уставшим и несколько отрешенно смотрел на людей, возможно, это и помогло ему войти в нужное состояние.

Напротив Паши сидел парень лет восемнадцати. Одет он был в темно-синюю просторную футболку и такие же просторные джинсы, на коленях он держал под завязку набитый заплечный рюкзак. Смотрел он в окно, будто боясь отвлечься, пряча взгляд от людей.

Невольно Паша заинтересовался тянущимися от парня смесью тревоги и растерянности. В какой-то момент Паше показалось, что парень сбежал из дома, что он абсолютно потерян и наверняка не в своем городе. Повинуясь некому инстинкту, какому-то внутреннему приказанию, Паша достал окуляр, подаренный бесследно исчезнувшей Зинаидой, и принялся разглядывать парня через его стекло.

Паша совсем недавно наконец-то установил, для чего именно нужен окуляр. Некоторые люди излучали ауру, которую можно было различить лишь с помощью этого стекла в деревянной оправе. Впрочем, представители клуба «Богатырь», которых настоятельно рекомендовала рассмотреть Зинаида, никакой особенной ауры не излучали.

А вот у парня напротив Паши аура оказалось весьма необычной. Слишком необычной, чтобы Паша мог себе позволить взглянуть на нее лишь украдкой. Обычно аура представляла собой еле заметное голубоватое свечение по контуру тела, встречались и другие цвета, но реже. У кого-то она была чуть ярче, у кого-то совсем блеклая, так, что ее почти нельзя было различить. Тут же никакого свечения не было, парень был охвачен серебристой дымкой, особенно интенсивно дымилась область плеч, груди и глаза. Паша не мог разглядеть даже контуры лица через эту дымку.

Тем временем парень наконец-то почувствовал на себе пристальный взгляд и обернулся. Паша успел спрятать окуляр, но вот взгляд отвести не успел.

Напряженный момент встречи взглядами показался Паше вечным. Под взглядом случайного соседа он почувствовал себя неловко, может из-за чрезвычайной твердости взгляда того парня, а может и из-за обыкновенного стыда, связанного с длительным рассматриванием незнакомого человека.

Так или иначе, но взгляда Павел не выдержал и спрятал глаза. Нарастающие волны недоумения и даже некоторой злости выдернули Пашу с места, он уже не разбирал, его ли это чувства, или парня напротив, а потому поспешил побыстрее покинуть салон автобуса на первой же остановке. Не своей остановке.

Эта встреча оставила в Пашей уйму впечатлений, он даже не понимал, где именно он вышел, а главное — зачем? Только сейчас Паша понял, что на руке у парня был браслет. Тот самый браслет, что когда-то ему, Павлу, подарили лесные эльфы. Паша потряс головой, будто сам не желая верить своим воспоминаниям, все-таки похожую безделушку могли изготовить где угодно.

Мимо него шли люди, обходя или задевая, тщетно пытаясь утаить свои жалкие, никому не нужные, тайны или же выставляя их напоказ, спеша или не торопясь, движимые высокими целями, низменными потребностями, а то и вовсе их отсутствием. Все они не были интересны Паше, слишком глубоко он задумался о собственных тайнах и целях. Пожалуй, в этот момент был пик, финальное сражение реального и желаемого мира в его голове. И Паша поверил окончательно. Теперь это была не слабенькая надежда на существование магии, эльфов, Любавы и Еремея, эпичных сражений, тайн колдовства, богов и их войн. Теперь это была непоколебимая уверенность, граничащая с неоспоримым знанием. Теперь его мозг искал «рациональные» оправдания не тому, происходящему вокруг, что не описывалось в научных книгах. Нет, теперь он оправдывал существование той реальности, в которой вынужден был жить до этого момента. Теперь не он был сумасшедшим, но они, эти прохожие, слепцами. Глупым стадом, загнанным в рамки серого, никчемного бытия, состоящего из однотонных событий и святого охранения всего этого дерьма, что сочилось из каждой поры на их коже. Сами они сделали мир таким, или же их кто-то заставил — это Пашу не заботило. Главное, что его окружали бездумные роботы, страшащиеся увидеть чуть дальше своего носа, и дико верещащие при виде тех, кто все-таки заглянул. Стремящиеся забить камнями, сжечь на костре, упрятать в четыре стены, лишь бы этот непознанный, огромный мир оказался подальше. Ведь в нем придется ощущать себя еще мельче, чем та песчинка, ведомая необоримыми силами массмедиа, ложами заговорщиков и финансовыми потоками. Уж лучше так, как привыкли, быть ничтожным червем в куче себе подобных, копошащихся в грязи, задыхающихся в стенаниях о несправедливости мира, но продолжающих влачить жалкое существование, ради факта существования.

Но с этого момента это была не Пашина судьба. Он принял другой мир и стал его частью. Неотъемлемой частью. «Я смогу!»: эти слова били пульсирующей в голове кровью.

Паша помнил обряд перемещения в мельчайших подробностях, более того, он сам не до конца осознавая, все это время собирал необходимые для него компоненты. Оставалось последнее. Символ.