Несобранный урожай кошельков

Александр Николаевич Лекомцев (2024)

Неотвратимое желание главных героев повести срочно разбогатеть в сложной социально-экономической обстановке, царящей в одной из вымышленных стран абсолютного абсурда, у одних вызовет недоумение, у других — понимание и сочувствие. Но и в гуще нелепых событий и невероятных небылиц не всегда и не каждому дано добиться поставленной цели, не прилагая к этому особых стараний и усилий. Ведь мало опираться только на крылатую мечту и зыбкую надежду там, где места у огромной кормушки заняты сплочённым коллективом самого высокого уровня. Надо научиться продавать за горсточку центов и ближних своих, и дальних, и страну, где родился и живёшь, даже если она весьма и весьма абсурдна.

Даже в любой, отдельно взятой, стране абсолютной и нелепой небывальщины, несуществующего в природе кромешного абсурда некоторых её граждан иногда посещают умные мысли. Этакое просветление временами нападает на некоторых людей и в самых диких мирах. Как раз, такой момент наступил в жизни у симпатичной двадцатилетней девушки-шатенки Эммы Грилёвой. Она сидела в полном одиночестве, на скамейке, расположенной рядом с песочницей на детской площадке и думала.

Шаловливый августовский ветер играл её густыми растрепанными волосами, катал её локоны по плечам, по щекам и даже по густым ресницам и большим синим глазам. Пусть в стареньком сером джинсовом костюме и босая, но она выглядела неплохо. Почти красавица. Но самое основное и главное заключалось в том, что, наверное, впервые в своей жизни, она задумалась и в размышлениях своих приходила к неутешительному, но однозначному выводу. «Простому» человеку в абсурдном мире и, конкретно, в этой стране очень трудно стать удачливым и богатым. Только «сложным» субъектам такое позволено. Но унывать не следует, а надо срочно идти на поиски своего счастья и непомерной радости.

«Если человек с активной жизненной позицией не знает, куда идти, или он не имеет по разным причинам такой возможности, — думала она, теребя свой аккуратный, слегка вздёрнутый нос, — то, всё равно, он должен это делать. Пусть даже мысленно. Это в любом случае движение. Тем более, нынче цель трудного и, возможно, опасного похода для некоторых давно уже определена. Особенно продуманные субъекты подсознательно чувствуют, что отправляться в нелёгкий путь следует не только к личному счастью, но и одновременно к собственному благосостоянию».

В своём внезапном озарении, она пришла к выводу, что даже в стране абсурда и организованной неразберихи и беспредела, подавляющему большинству к огромной кормушке, где заключены национальные богатства страны, от недр до недвижимости, топать с задорной песней категорически запрещено. Под самыми благовидными предлогами места рядом с ней уже заняты самыми «уважаемыми» господами и дамами. Это разбойные элементы всех мастей, ласково названные представителями крупного бизнеса, «элитные» чиновники, особые субъекты из богемы… Они уже объявили эту кормушку своей частной собственностью.

Понятно, что кормушка эта — не блеф, не фантастика, а реально существует и наверняка находится не так уж и далеко от вас, скорей всего, повсюду. Так что, возможно, что вы отыщите её, но только для того, чтобы полюбоваться, как коллектив тунеядцев, господ при галстуках и дам с бриллиантовыми ожерельями на шеях, окружили злачное место и… насыщаются. Выполняя свой гражданский долг, вы должны, просто обязаны, отогнать их в сторонку, вооружившись большой палкой или, в крайнем случае, обломками кирпича. Но вы не сможете так потупить.

Народное добро находится под надёжной охраной сплочённой группы разбойников, решительно и без всяких оснований объявивших себя государством. Было бы абсурдным считать, что они поделятся награбленным с теми, кого ограбили, обчистили до нитки и продолжают это делать.

Как-то, странно произошло, что не народ, а именно они, по сути, и есть государство. Так что, не пытайтесь порадовать себя возможностью примоститься рядом с этой кормушкой. Ничего у вас не получится. Если вас не затопчут в толчее и давке представители самых разных элит, авторитеты из богем и активисты крупного бизнеса, то представители власти, непременно, подберут для вас место не такого уж уютного, но обитания. Вам не прямо, но витиевато и культурно перед «посадкой» порекомендуют и в дальнейшем, до конца жизни, не раскатывать губу, а жить честно и спокойно, без претензий… Вы будете до конца своей унылой жизни слышать не комплементы и похвалы в свой адрес, а заезженную, дешёвую фразу: «Нам ещё тут экстремизма не хватало».

Мысли Грилёвой перебил узколицый и активно лысеющий, белобрысый мужчина лет сорока, в широких клетчатых штанах, цветистой фланелевой рубашке, в оранжевой кепке и с чёрным целлофановым пакетом в руках. Он присел не рядом с Эммой, а напротив. Там тоже стояла небольшая скамейка.

— Вы клоун из местного цирка, — девушка почти в упор посмотрела на пришедшего, — или обычный прохожий?

— Ты что, Эмма, родного дедушку не узнала? — обиделся долговязый парень. — Я от тебя такого никак не ожидал.

— Я всю жизнь провела в детском доме. Своих родителей не знаю. Живу во дворе, в голубятне. Но пока не научилась летать.

— Так тебе должно быть радостно уже по той причине, что отыскался, наконец, твой дедушка. Это я — Дуредов Марат Ахметович.

— Здравствуй, дедушка! — она соскочила со скамейки, горячо его обняла и села на место. — Но ты, незнакомец, не можешь быть моим дедушкой. Пусть ты выглядишь слегка поношенным гражданином, но тебе, явно, чуть больше сорока лет.

Такое предположение рассмешило Дуредова, и он решительным жестом извлёк из кармана брюк важный документ с печатью и подписями важных чиновников. В нём было официальнго зафиксировано и утверждено, что он является родным дедушкой Эммы Савельевны Грилёвой. Подобным документам следует верить, и она так и поступила.

— Странно получается, — девушка, всё же, не скрывала своего недоумения. — Как такое возможно? Тебе должно быть не меньше семидесяти лет. Ведь я — твоя внучка, даже не дочь, Марат Ахметович.

— Я посоветовал бы тебе верить не только людям, но и серьёзным документам, заверенным не Гришкой с водокачки и не Петьки с силосной башни, а нотариусом, — осадил её Дуредов. — Правда, не помню я свою дочь, твою маму, в девичестве Розалию Алексеевну Петрову. Не имею понятия, что с ней стало и где она находится сейчас.

Ко всему сказанному он добавил, что лично сам пока обитает, где придётся: подвалы, чердаки, канализационные колодцы… Но, вероятно, так надо родине, за процветание которой он и жизни своей не пожалеет. «Пускай уважаемые господа и дамы в счастье радуются своему удачному земному существованию, а мы уж… как-нибудь».

Но девушка Эмма оказалась смекалистой и поинтересовалась, почему её дедушка имеет одну фамилию, а его дочь — другую. Он — Дуредов, она — Петрова. Приёмная, что ли или периодически находилась замужем? Но Марат Ахметович опроверг это предположение. Дело в том, что когда ему меняли старый паспорт на новый, то дама, ответственная за оформление подобных документов, твёрдо решила, что он — совсем не Петров Василий Афанасьевич. Он — другой господин, очень похожий на её давнего знакомого, которого давно уже нет на этом свете. Поэтому она и записала в паспорте, что Петров теперь является Маратом Ахметовичем Дуредовым.

Дедушка Эммы собрался возмутиться, но ответственная за оформление документов пожилая дама исполнила перед ним танец живота и дала ему десять рублей. После такой процедуры и решил он стать Дуредовым. Какая, в принципе, разница?

— Но, всё-таки, я не понимаю, — сказала Грилёва, — зачем ты меня отыскал.

— Соскучился, — с теплотой в голосе и проникновенно произнёс Дуредов. — Ты же моя родная внучка.

— Как ты мог соскучиться, если никогда в жизни меня не видел?

— Не знаю.

— Ну, если ты миллиардер или, в крайнем случае, мультимиллионер, то оставайся, и мы обстоятельно поговорим. А так, на кой чёрт…

— Люди утверждают, что я очень богатый. Они, наверное, знают. Но мне, почему-то, про такое ничего неизвестно. Может быть, ошибаются или шутят.

— Всё! Пошёл отсюда вон, дедушка!

— Я, между прочим, принёс тебе бабушкины замшевые боты. Я их нашёл на улице. Я лично пока ещё её не видел. С кем, когда и куда она ушла босиком, не ведаю.

Он не поленился, поднялся со скамейки и подал Грилёвой обувь. Эмма надела боты на ноги и осталась довольной. Немного прошлась в них вдоль песочницы. Потом оба сели на скамейки, каждый на свою.

Заботливый дедушка Марат Ахметович сказал, что когда у него будет иметься личный четырёхэтажный особнячок и кулей пятнадцать, заполненных долларами и евро, то он будет с нетерпением ожидать Эмму в гости. Она заверила Дуредова, что обязательно навестит его с порожним рюкзаком за плечами и стаей голубей. Но пока она очень занята и не имеет возможности делать визиты, причём, неизвестно, куда и с какой целью.

Дуредов заверил внучку, что тогда такое произойдёт, то он об этом оповестит свою личную охрану и слуг. Эмму Савельевну непременно встретят на мраморных ступеньках его дворца с духовым оркестром и с цветами. Он уже сейчас заранее категорически не переваривает нищебродов, таких же, каковым сейчас является и сам. Но таковым он является временно.

Он обязательно выдаст свою внучку замуж за какого-нибудь молодого, крепкого, скромного и красивого миллиардера, и молодожёны сразу же поедут отдыхать за границу, но не в Англию, Францию, Италию… Для культурного и безопасного отдыха подходит только республика Беларусь. А те же США — страх божий. Это уже поняли даже морские медузы и здешние комары. В Интернете сами же англосаксы о себе с гордостью всё расскажут и покажут, и, как обычно, обмишурятся.

Поделившись небольшой частью своих планов на жизнь и мечтаний, Дуредов растворился в воздухе. Но его внезапное появление нельзя было считать галлюцинацией уже только потому, что трофейные замшевые боты остались на ногах Эммы. Всё реально.

Всё понятно. Время шло к обеду, поэтому Дуредову пришло время добывать для пропитания хлеб насущный. С этим проблем особых не наблюдалось. Это ведь не Северная Америка. Здесь любого, причём, не только пенсионера, но и молодого человека добрые люди накормят и напоят. А как же иначе то?

На детскую площадку забрёл молодой парень лет двадцати пяти, не больше. Не красавец, но и не урод. Всё на месте. Тоже синеглазый шатен, как и Эмма. Высокорослый, не худой, не толстый… Присел на скамейку, напротив Грилёвой. С огромным рюкзаком в руках. В выцветшем зелёном брезентовом костюме, в чёрно-белых кроссовках, в широкой коричневой матерчатой шляпе…

— А где твой белый жеребец, принц? — поинтересовалась она. — Ты его продал или, хуже того, пропил?

— Я не пью всякую спиртосодержащую гадость, — пояснил он. — А конь у меня скоро будет. Сто процентов! Я имею в виду машину на колёсах, крутую иномарку.

— Ты грабишь по ночам банки?

— Глупости! Это не этично и не выгодно. Много не заработаешь.

— Я тоже хочу стать богатой и… расслабленной.

— Вернусь из дальнего похода и возьму тебя замуж.

— Я, на всякий случай, согласна. Но почему ты решил на мне жениться, частично добрый и основательно смешной путник?

— Я всегда мечтал встретить красивую девушку в замшевых ботах, которые, наверняка, не успела доносить при жизни какая-нибудь улыбчивая бабушка.

Парню удалось убедить Эмму в том, что он не шутит. Он, на самом деле, всю жизнь стремился не только к тому, чтобы разбогатеть, но и встретить девушку в старушечьих ботах. Романтично. Симпатичный молодой человек ещё убедил её и в том, что не работает на иностранную разведку, не поливает в зарубежной прессе грязью свою родину и её народ, ни на кого не пишет доносов… За это Эмма одарила его обворожительной улыбкой и заметила, что лучше до гроба остаться девственницей, чем отдаться поддонку и негодяю. И такая точка зрения их сразу сблизила, но пока платонически. Ведь всё произойдёт потом, после официально и законно оформленных брачных отношений.

В общем, ничего он не стал скрывать от своей будущей жены. Какой смысл? Ведь скоро они будут вместе. Он сразу представился, что пока безработный, но в ближайшем будущем один из самых богатых людей планеты Земля. Нет никакого смысла скромничать. Его полное имя Анатолий Анатольевич Плугов. В настоящее время направляется он по компасу и по карте в таёжные места, где расположены заросли или сад особенных плодоносящих деревьев. Сейчас самое время идти.

— На кедровых орехах, Толя, больших денег не заработаешь, — заметила она. — Это мелочь, и я уже почти передумала выходить за тебя замуж.

— Напрасно, Эмма. Это не простые деревья.

Плугов осмотрелся по сторонам, упал на песок и подполз к Грилёвой. Он шёпотом сообщил прекрасной девушке, что на этих деревьях растут кошельки. В каждом из них лежит самая разная валюта: доллары, евро, юани, рубли… Не в одном из таких вот хранилищ ассигнаций запас денег не иссякает. Вытаскивай их и заполняй сундуки, чемоданы, деревянные ящики… Такое вот особенное место.

— Сказка какая-то! — выразила свои эмоции Эмма. — Я понимаю, что вокруг нас много абсурдного, но не до такой же степени.

— Мне доверил эту приятную тайну старый таёжник, имя и фамилию которого я не помню, — сказал Плугов. — Он по-человечески умирал, у себя дома, на табуретках. Очень серьёзный старик и врать не мог. Мы с ним почти родственники, на одной улице живём.

— Конечно, это веский аргумент, Анатолий. Но, может быть, ты морочишь мне голову, господин Плугов, для того, чтобы потом надругаться надо мной, где-нибудь, в кустах.

— Я не планирую заниматься надругательством над своей будущей женой.

— Понятно. Значит, брезгуешь.

— Давай сначала сделаем дело, сбегаем быстренько в тайгу, и будем на законном основании надругиваться… Кошельки дня через три перезреют и упадут вниз, и придётся нам их в траве искать. Впрочем, я не прав. Они плодоносят регулярно, а не эпизодически, даже в январскую стужу. Но время нам, всё равно, терять не стоит.

— Неужели чудесный кошельковый сад находится рядом с нашим городом?

— Ну, не совеем рядом. Может быть, дня четыре или пару недель придётся идти к этому месту. Но у меня имеется карта и даже компас. Взял я с собой кое-какие продукты, на первое время. Деньги есть. У мамки с папкой занял. По дороге что-нибудь купим. Значит, доберемся. Наполним рюкзак кошельками, и нам этого на пятьсот лет хватит.

— И всё?

— У меня с собой имеются целлофановые пакеты. Ты туда кошельки будешь собирать. Запомни, что те, у которых внутри что-то звенит или шелестит, уже созрели. Всё просто. Думаю, что ты на месте сориентируешься.

— Здорово! Идём прямо сейчас! А там, в тайге, магазины есть?

— Многое там имеется. Даже кафе и рестораны.

— Но это после того, когда кошельков с деньгами насобираем.

Не мешкая, они отправились в путь, в ту сторону, где виднелись горы.

Их, время от времени, догоняли сотрудники полиции, самого разного рода инспекторы и просто граждане с очень активной жизненной позицией, наглое поведение которых поперёк горла стоит у нормальных людей, причем, не только в мире абсурда. Эти господа и дамы напоминали молодой паре, идущей к своему скорому обогащению, что грибы в тайге собирать нельзя. Почему? Потому, что они уже давно записаны в Красную Книгу. Правда, не понятно, кем и зачем. Ягоды тоже не положено трогать, орехи и цветы по той же причине. Травку рвать не рекомендуется потому, что каждая вторая может содержать наркотическое вещество.

— Мы решили наполнить сосновыми шишками рюкзак, — успокаивал любознательных прохожих и прочих субъектов Плугов. — Их-то собирать можно.

— Их пока можно, — соглашались с ним господа и дамы с активной жизненной позицией. — Но зачем вам столько?

— Мы готовим из них замечательное варенье, — поясняла им Грилёва. — 0чень вкусно и питательно. Никто ещё из наших знакомых не отравился.

Конец ознакомительного фрагмента.