Вейчелоник

Александр Николаевич Ермак, 2023

В доме по адресу Волчегонская 1/3 бушуют нешуточные страсти. Одна из квартир приглянулась домоуправительнице, решившей завладеть «пропадающей» недвижимостью. Часть жителей дома готова поддержать хозяина квартиры – чудаковатого талантливого литератора, часть же встает на сторону алчной дамы…

Как жаль

«Как жаль, судьбу кляня, прощаться. Желанную простить легко. Себя прощать за что, недожелавший?! Недопреуспевший! Недоумевший! Недо! Недо! Недо!..»

Оторвавшись от творческого процесса, Юкичев считал и пересчитывал скромные цифры. Они мельтешили в голове, выстраивались перед глазами в очередь и пирамидки, смешивались и рассыпались. При всех комбинациях хватало только на кафе и на приличный букет цветов. Юкичев, отчаянно сжав в кулаке ручку, надавил ею на чистый тетрадный лист и услышал скрип. Скрипело за спиной. Кто-то вошел в квартиру.

Холодный пот выступил на спине Юкичева. Ниже ребер, на самом крестце. Увлеченный тетрадью и скромными цифрами Юкичев забыл про шикарную председателя жилищного сотоварищества. А вот Меланина Альбертовна помнила, обязана была помнить.

Со скорбным лицом Юкичев отвернулся от стола.

— О чем печалишься, мужчина?! — перед ним во всей своей красе стоял стройный как Зуй.

Юкичев облегченно вздохнул:

— Это ты…

— Я. Ты снова должен мне помочь!

— Конечно-конечно! — расслабленный Юкичев чуть не растекся по кожзамдраному стулу: — Слушаю твой новый опус!

— Не! — помотал головой стройный как Зуй. — Тут задачка посложней. Нужно не только послушать, но и слова написать. Видишь ли, я родил очередную гениальную мелодию — мне ее для танцпола в клубе антиподов заказали «два притопа-три пришлепа» — она подходит, нравится клиенту, но…

— Но?

— Но просят сделать ее песней. А я же не по стихорифмам. Ну, и тут, конечно, про тебя вспомнил: какой у тебя шедевр вышел про голубей-то. Так что давай напряги свой талантливый мозжечок и выдай на-гора еще один текстик под музыку. Да желательно, чтобы там как-то и я — стройный как Зуй во все красе — фигурировал. Чтоб про меня заказчик не забывал! Ну, и антиподы запомнили напрочь!

Юкичев тоже помотал головой:

— Нет! Это все-таки не для настоящего таланта — писать стишки на заказ. Ну, раз по необходимости я написал. Но второй — это уже будет мое полное моральное падение, а дальше и просто разложение! Я же истинный поэт. Я на Ноебелевскую премию иду!

Стройный как Зуй кивнул:

— Пока идешь на, тебя же в любом случае ждет разложение. Но если согласишься, то разложение будет более приятным.

— Нет!

— Ты сможешь выпивать перед сном рюмочку смачного коньячку!

— Нет!

— Смотреть по кабельному телевиденью всякую прелесть в высоком разрешении!

— Нет!

— Купишь велосипед с рамой, на которой сможешь возить…

— Кого?

— Да кого захочешь! Посадишь на раму да хоть бы Жанку супермаркетовскую, и покатите вы с нею вдвоем до самого… Парижу!

Юкичев тут же заподозрил, но стройный как Зуй продолжал:

— Или саму Меланину Альбертовну — она, должно быть, местами вполне приятная наощупь женщина. С ее материальной поддержкой можете и до Лондона доехать. Ну, а по пути…

У Юкичева в голове вспыхнуло: «Только Жанна, Жанна, в верхней части смоль-брюнетка!», но сказал он другое:

— Я согласен! Давай свою музыку!

Стройный как Зуй достал из подмышки гавайскую гитарку:

— Слушай!

Заиграл, притоптывая на месте. Закончив, поклонился:

— Правда, ведь гениально?!

Юкичев согласился:

— Да, давай-ка еще разок!

Вслушавшись и закатив поочередно глаза, взялся за ручку:

— Эх, раз! Еще раз! Еще разик! Еще раз!..

Стройный как Зуй наяривал, явно испытывая творческий оргазм. Недалек от катарсиса был и Юкичев, выводивший, чиркавший, перечеркивающий и снова выводивший в тетради. После триста семьдесят пятого повторения мелодии признался:

— Готово!

Стройный как Зуй сверлил его взглядом:

— И там я фигурирую? Ну, чтоб про меня заказчик не забывал!

— Все, как просил! Вот! Читай! Пой!

Стройный как Зуй сыграл в триста семьдесят шестой раз, но уже скользя глазами по строчкам в тетради и вопя во весь голос под гавайскую гитарку, отбивая ногами в пол после каждой несколько раз повторяемой строчки:

«Ешь суп рататуй!

и друзей своих балуй!

«Зуй! Зуй! Зуй! Зуй!..»

Ешь суп рататуй

и слова свои рифмуй!

«Зуй! Зуй! Зуй! Зуй!..»

Ешь суп рататуй,

до утра потом танцуй!

«Зуй! Зуй! Зуй! Зуй!..»

Ешь суп рататуй

И кричи погромче: «Зуй! Зуй! Зуй! Зуй! Зуй! Зуй!..

И тогда получишь: «Зуй! Зуй! Зуй! Зуй! Зуй! Зуй!..»

Закончив петь, стройный как Зуй вытер пот и слезы со лба:

— Шедеврально, Юкичев! Шедеврально! Я — гений, но ты — шедеврений! Дай я тебя обниму! И поцелую!

Они стояли, крепко прижавшись друг к другу разгоряченными творческими телами, когда услышали голос сзади:

— О, я, кажется, не вовремя!

Это была минимально одетая согласно дневному этикету Жанна. Глядя на, Юкичев отверг сотоварища, забормотал:

— Нет, это…

Стройный как Зуй улыбался во весь красивый рот с приколотым к губе колечком:

— Это именно то, о чем вы подумали. Да будет славен наш союз!

Жанна растерянно тряхнула грудями весьма полного третьего размера:

— Да будет славен ваш союз!

— Творческий союз! — подсказал Юкичев. — Мы только что закончили важную работу.

— Да, — серьезно подтвердил стройный как Зуй, — и за нее мы получим неплохое сальдо.

Конец ознакомительного фрагмента.