FM Судного дня. Роман

Александр Михан

Кто-то невидимой рукой раздвинул солдат, словно грозди винограда, и Тёмный Принц увидел большой нормобарический водолазный скафандр. Скафандр стоял возле стены и был похож на сверхкрепкий кокон. Внутри такого скафандра для погружения под воду обычно может свободно располагаться человек. Но в этом человека не было, вернее, была только одна его часть – голова.

ЧАСТЬ 2

За 10 лет до этих событий

В ванной комнате, опираясь о стену двумя руками и наблюдая, как заполняется водой белоснежный фарфоровый умывальник, опустив голову, стоял мужчина. Он периодически поглядывал на своё отражение в зеркале, в котором отражалось лицо уставшего человека, некогда бывшего, как принято говорить, красавчиком, разбивающим девичьи сердца. Но так часто бывает в жизни: внешность обманчива. Бруно всю жизнь любил только одну женщину, свою жену Марию, которая подарила ему двух сыновей, но очень рано отошла в мир иной, заставив Бруно перед смертью ей поклясться, что он поставит детей на ноги. Находясь на смертном ложе, женщина поступила мудро, так как, хоть Бруно и выглядел внешне, как кремень, но за внешностью брутального военного скрывалась тонкая и ранимая душа.

И, кто знает, что было, если бы не эта клятва.

— Отец, завтрак готов!

Снизу раздался голос старшего сына Алекса. Бруно закрыл кран, глубоко вздохнул и ещё раз ополоснул лицо водой.

— Иду, иду!

В столовой на столе стояла полная тарелка блинчиков. Младший, Тим, уже сидел на стуле довольный, широко улыбался, и, болтая ногами, ел блинчики, приготовленные старшим братом, запивая их молоком.

— Молодцы, ребята! Что тут у нас? Блинчики? Отлично, отлично! Надеюсь, в этот раз ты не перепутал муку с содой?

Тим с полным ртом начал смеяться, а Алекс от стыда слегка покраснел.

— Ничего, ничего. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Тим, завтра твоя очередь приготовить для нас всех завтрак. Ты уже решил, чем нас отравишь? Ой, прости, я хотел сказать — накормишь? В прошлый раз компот из акварельных красок нам с твоим братом не очень понравился.

Тим перестал смеяться, прожевал блинчик и произнёс в свое оправдание.

— Мне очень хотелось апельсинового сока. Поэтому я решил его изобрести из краски.

— Слышишь, изобретатель, — Алекс положил последний испечённый блинчик на тарелку, снял фартук и присел рядом с отцом. — Я потом три часа не мог отмыть кастрюлю!

— Ладно, ребята, мне пора! — Бруно встал из-за стола, поправил мундир и пошел на выход. — Сегодня немного задержусь. Много работы в последнее время. Не забудьте вовремя лечь спать, меня не ждите.

Мужчина вышел из дома, поднял левую руку и взглянул на часы.

— Минута в минуту!

Затем Бруно сел в автомобиль, бросил на заднее сидение портфель и посмотрел на Стену покоя перед собой.

Стена покоя — грандиозное тридцатиметровое сооружение по периметру военной базы — была единственной преградой, не позволяющей «одичалым», или, как их называют в своих донесениях военные — «нежити», стереть этот единственный, оставшимся не тронутым на континенте, островок людей.

***

— Полковник, за столько лет я и так вас запомнил. Да что там запомнил! По скрипу подвески и шуму двигателя с закрытыми глазами могу безошибочно определить, в каком месте на парковке стоит ваш автомобиль! — часовой на пропускном пункте протянул руку в открытое окно авто и передал Бруно его удостоверение.

— Я это всё понимаю, но правила есть правила. Хотя какие сейчас, к чёрту, правила? Горстка тупых генералов пытается изображать, что всё идет по плану, что ничего страшного не произошло! Что всё у них, чёрт бы всех этих стратегов побрал, в полном порядке! А то, что мы, наверное, уже последние люди на этой богом забытой планете, не понимают! Осталось всего несколько десятков тысяч человек… Че — ло — век, а не солдат… Это в расчет не принимается!

— Неужели всё так плохо? — часовой поднял шлагбаум и по привычке отдал полковнику честь.

— Хуже некуда. Цитадель, на которую мы так надеялись, пала сегодня ночью. И больше помощи ждать неоткуда… — полушёпотом ответил Бруно и поехал к ангару с нарисованной на всю высоту дверей цифрой «413», крикнув открывшему рот мужчине: «Наслаждайтесь офицер, жизнью, пока ещё есть возможность. Очень скоро все изменится, очень скоро!».

Часовой слегка побелел от услышанного, зашел в контрольно-пропускной пункт и наполовину вытащил верхний ящик стола. Там лежал огромный «Smith & Wesson» и коробка с патронами. Мужчина немного постоял, раздумывая, что-то ему делать дальше, и, в конечном итоге, чмокнув губами, задвинул ящик стола на место.

— Не сегодня, Виктор, не сегодня…

Потом открыл шкаф и достал большую непочатую бутылку виски, которую он хранил для особого случая.

— Как видишь, Виктор, факты — вещь упрямая. Может статься так, что ты и не попробуешь свой любимый напиток, который берёг для себя столько лет. Но не переживай, сейчас мы с тобой все исправим! — произнёс мужчина вслух и налил в стакан немного тёмно-коричневой жидкости.

***

На входе в ангар Бруно уже поджидали два друга и два вечных конкурента — профессор Ковальски и доктор Тотенберг. Хотя оба они были профессорами, каждый в своей области, но Тотенберг наотрез отказывался называть себя профессором. «Я доктор! И этим все сказано!», — часто можно было слышать в лаборатории его громогласный голос. В то же время его коллега даже не отзывался на «доктора Ковальски». Помимо научной деятельности, он в прежние времена занимался преподаванием и, в отличие от неврастеника доктора Тотенберга, очень хорошо ладил с людьми, чем всегда любил похвастаться перед коллегой. Вот и сейчас эти двое спорили так громко, что, ещё сидя в машине, полковник Бруно слышал отборные ругательства светочей науки.

— Я вас уверяю, доктор Тотенберг, вы изначально допустили ошибку в программировании ДНК! И ваш образец Тёмный Принц-826 обречен на самоуничтожение! Как можно этого не понимать? Неужели серая масса, заполняющая вашу черепную коробку, перестала видеть очевидное? — профессор Ковальски, опираясь на алюминиевый костыль, тряс перед лицом доктора целой кипой бумаг с расчетами.

— Я все понимаю, дорогой коллега. Но вы какое-то недоразумение, а не профессор! И к тому же в вопросах тонкой материи — полный идиот! Лучше под ноги смотрите, а то, не ровен час, сломаете вторую ногу! — доктор Тотенберг сложил руки на груди и, слегка покачиваясь, начал отбивая такт кончиком лакированного ботинка.

— Ну, наконец! Наконец-то вы приехали! — профессор Ковальски поспешил к машине полковника. — Эти военные — дураки!

— Что вы говорите? — Бруно улыбнулся и покосился на свои погоны.

— К вам это не относится, вы такой же военный, как и мы с Тотенбергом!

— Доктором Тотенбергом! — у ангара раздался уточняющий вопль.

— Да, да с доктором! Таким же идиотом, как и военные, Тотенбергом! — договорил Ковальски. — Вы, Бруно, полковник медицинской службы, а не полковник авиации. Вот что важно! Так… О чём это я? Ах, да. Я нашёл проблему в образце нашего коллеги, и, если её сейчас не исправить, то «нежить» за стеной покажется пушистым и ласковым котиком, по сравнению с тем чудовищем, что произвел на свет наш Виктор Франкенштейн!

— Я доктор Тотенберг! И я на пороге великого открытия! Я могу повернуть вспять историю и своим трудом освободить человечество от страшной напасти!

— Сегодня — что? Испытания? — Бруно опешил. — Тёмный Принц-826 ещё не готов!

— Вот и я о том! Мы сделаем только хуже! — профессор Ковальски развернулся и поковылял в ангар. Проходя мимо Тотенберга, не преминул того слегка ударить костылем по спине: «Была бы моя воля, я бы вас, доктор, и близко к лаборатории не подпускал!».

— Это ещё нужно подумать, кого нельзя подпускать к нашей святая святых. Я же молчу про вашу Еву: там вообще неизвестно, что получится, в итоге!

После этих слов все трое остановились и подозрительно переглянулись.

— Мы же договаривались! — профессор Ковальски недовольно посмотрел на Тотенберга.

— Простите, простите, коллеги. Нервы ни к чёрту! — ответил смущенно доктор и поспешил переступить порог ангара.

***

За толстым пуленепробиваемым стеклом стояла целая дюжина генералов. На них не было привычного лоска, и лица совершенно не излучали той уверенности, что была ещё месяц назад. Разработка нового секретного оружия в Цитадели против «нежити» была практически завершена, и никто не мог даже представить, что всё рухнет в одночасье. Атака со всех сторон несколькими волнами «одичалых» не оставила ни единого шанса обороняющимся. И это притом, что защитная стена в Цитадели была полностью под высоковольтным напряжением, а по высоте самая большая из всех, существовавших когда-либо.

— Разведка донесла, что в Цитадели закончились боеприпасы, — седовласый генерал-майор расставил руки в стороны, пытаясь так оправдаться перед остальными генералами за поражение Цитадели.

— Вы нам зубы не заговаривайте, Штольц! Вам ещё месяц назад докладывали о необходимости пополнения Цитадели всем необходимым! А вы? Что сделали вы? Истратили последние человеческие ресурсы для поиска ржавого оборудования! Для вашего ученого-дурака Хедлесса! Сто сорок отборных десантников отдали свои жизни — за что? За какую-то ржавую установку, никому не понятный ускоритель частиц?

Генералы так спорили между собой, что даже не обернулись посмотреть, что происходит у них спинами, пока доктор Тотенберг не кашлянул нарочито громко.

— Вас приветствуют учёные-дураки, как вы сказали. И эти дураки хотят вам что-то продемонстрировать!

— Мы вас здесь ожидаем уже битый час! — генерал-майор Штольц поднял левую руку и грозно постучал пальцем по наручным часам.

— Только не нужно здесь показывать свои солдафонские штучки! — профессор Ковальски слегка приподнял костыль и словно ружьё направил на генералов. — Бах, бах! Пиу, пиу! Страшно?

— Идиот! — Штольц вздохнул и вытер лоб платком. — Полковник Бруно, прошу вас, проведите демонстрацию сами. Просто не хватает нервов на этих двоих. Когда-нибудь у меня закончится терпение, и я прикажу их расстрелять!

— Ну, что вы, что вы! — Бруно встал перед своими коллегами, одной рукой опустил костыль Ковальски, а второй толкнул Тотенберга к себе за спину. — Я понимаю, в такое неспокойное время нервы у всех на пределе. Но то, что вы сейчас увидите, стоит того, чтобы эти дураки-учёные и дальше продолжали свои эксперименты. Уж поверьте мне на слово: ни один солдат не погиб зря.

Полковник Бруно подошел к пульту и нажал на клавишу. За генералами загорелся свет, и автоматика достала из холодильной камеры серебряный саркофаг.

— Кодовое название — Тёмный Принц, изделие под номером 826! — произнёс полковник.

Учёные вместе с генералами подошли к стеклу, и Тотенберг кивнул Бруно «Симуляция активирована!».

Крышка саркофага отъехала в сторону, и из него под давлением вышел хладагент, заполнив собой все вокруг похожим на туман облаком.

— Господа офицеры, я с гордостью представляю вам оружие нового поколения! — вдруг завопил генерал-майор Штольц.

Все остальные обернулись и неодобряюще посмотрели на него. Генерал поспешил замолчать.

— Тёмный Принц! На линию! — невозмутимо произнёс Бруно.

Саркофаг закачался, и через секунду из него на бетонный пол опустилась жилистая мужская нога.

***

На окружающих смотрело существо, внешне сильно напоминающее человека. Титановый скелет, повторяющий точь-в-точь человеческие кости, ещё не весь был покрыт мышцами, и только на отдельных местах была видна тонкая полупрозрачная плёнка, служившая, по всей видимости, кожей. Голова с глубоко посаженными глазами повернулась в сторону генералитета, и те невольно вскрикнули от страха.

— Ну, и урод! — генерал-майор Штольц сделал несколько шагов назад, прячась за спинами своих товарищей.

К всеобщему удивлению, существо слегка наклонило голову, затем удивленно обернулось.

— Где — урод? Кто — урод?

— Принц, это он про себя, — поспешил вмешаться Тотенберг. — Это он про себя и своих друзей!

— Он — что? Ещё всё понимает и разговаривает? — Штольц присел на корточки, чтобы его не было видно, и сразу же поспешил закрыть рот рукой.

Тёмный Принц подошел к стеклу и положил на него свою ладонь.

— Отец, почему они на меня так смотрят?

Доктор Тотенберг поспешил пройти к своему детищу, и по дороге, оправдываясь перед генералами, произнёс.

— У него сознание ребенка, мы же говорили, что он ещё готов! Хотя каждая неделя в его развитии сравни году для обычного человека.

Толпа генералов зароптала.

— Ерунда какая-то получается. Мы ожидали увидеть нечто невероятное, нечто такое, что сможет нам помочь в битве за человечество. А тут… А тут нужно ещё нянчиться с этим…

— Покажи, что ты умеешь. Ну, смелее, мой хороший, — Тотенберг указал Тёмному Принцу на металлический стол.

На столе лежала стальная пластина толщиной около 5 миллиметров.

— Покажи нам, как ты можешь поиграть! — подначивал своего «сына» доктор.

Тёмный Принц быстро подошел к столу и, улыбаясь странной улыбкой, играючи, голыми руками разорвал пополам стальную пластину.

— Так?

— Так, мой хороший. Так!

Над толпой генералов повисла тишина.

— А с реальной «нежитью» что он может сделать?

— То же самое! — доктор Тотенберг, поспешил погладить по голове довольного Тёмного Принца. — Хотите увидеть?

Ответа не последовало, но Тотенберг что-то прошептал на ухо своему «сыну», и тот понимающе закивал. Затем доктор вышел из демонстрационного зала и махнул рукой полковнику.

Вскоре из-под пола появилась стальная клетка с находящимися там десятью «одичалыми». Увидев людей, они вскочили на ноги и принялись клыками грызть стальные прутья, чтобы хоть как-то попытаться выбраться наружу.

— Все готовы? — Бруно обратился к генералам.

— Да, — последовал короткий ответ.

— Предупреждаю, зрелище будет не из приятных! — полковник нажал на клавишу, и клетка открылась.

«Одичалые» моментально выпрыгнули из неё и бросились на первого попавшегося им по пути — Тёмного Принца. «Сынок» доктора Тотенберга с улыбкой поспешил им навстречу и за несколько секунд разорвал всех «одичалых» на мелкие кусочки. Руки, ноги и головы разлетелись по всему залу, а Тёмный Принц, держа в одной руке оторванную ногу нападавшего, второй помахал доктору Тотенбергу и виновато улыбнулся.

— Папочка тобой гордится! Папочка тобой очень доволен! — Тотенберг захлопал в ладоши, и его одиночные хлопки поддержали остальные.

Ангар наполнился громкими овациями, а Тёмный Принц, немного постояв среди разорванных кусков плоти, забрался в свой саркофаг и уснул беззаботным сном младенца.

***

— Нужно срочно послать этого урода… — генерал-майор увидел лицо доктора Тотенберга и резко закашлялся. — Нужно срочно послать Тёмного Принца в Цитадель. И, причём, немедленно!

— Нет, мы так не договаривались, — профессор Ковальски, до этого времени не проронивший ни звука, вдруг вышел вперёд и сложил руки на груди. — Только демонстрация, не больше. Вы и сами видели, что изделие не готово!

— Что? Изделие? Да я тебя сейчас… — доктор Тотенберг бросился с большим шприцем на своего коллегу, явно желая выколоть тому глаз.

— Да они тут совсем с ума посходили! Бруно! — прокричал Штольц и нырнул в толпу генералов.

Бруно быстро забрал шприц у доктора и сделал замечание Ковальски. Учёные молча разошлись в разные углы ангара.

— Ну, может, оно и к лучшему, — полковник, поглядывая украдкой на коллег, подошёл поближе к военным.

— Нужно, во чтобы то ни стало, вернуться в Цитадель. И выключить, сами знаете, что… — почти шёпотом начал свою речь генерал-майор.

— Час от часу не легче, — Бруно глубоко вздохнул. — Но как? Как они его запустили? Это невозможно!

— Мы уже слушали первый выход в эфир! — продолжил Штольц. — Протокол активирован. И теперь никто не спасётся. Нужно, во что бы то ни стало, вернуться в Цитадель и выключитьь чёртов приёмник! У нас осталось на это меньше трех месяцев. Если передатчик снова заработает, потом уже ничего не исправить.

Если у полковника Бруно до этого момента все ещё теплилась надежда на то, что каким-нибудь чудом люди смогут. если не победить «нежить», то, по крайней мере, научиться с ней хоть как-то сосуществовать, то теперь… Теперь, после всего того, что он узнал, что-то надломилось у него внутри, он молча развернулся и пошёл на выход из ангара.

— Полковник, стойте! Я вам приказываю! Немедленно остановитесь! — Бруно медленно шёл к своей машине, ни на что не реагируя — все его мысли сейчас были о жене. Теперь, зная всю правду о состоянии дел, он не сможет сдержать свое слово, данное ей перед смертью. Он не сможет защитить своих сыновей от неминуемой гибели. Бруно включил автомагнитолу и, выставив некогда секретную частоту, сделал громче звук. Из динамиков раздался знакомый писк вместе с шумом помех, и полковнику вдруг даже показалось, что среди скрипа и щёлканья где-то далеко зазвучал знакомый женский голос. Он исполнял его любимую песню, строчки которой так любила напевать жена: «Мы с тобой прощаться не будем. Мы с тобой навсегда, навсегда…».

***

— Бруно! Бруно! Открой дверь!

Полковник отрешённо смотрел через лобовое стекло на профессора Ковальски и не обращал никакого внимания на попытки ученого проникнуть к нему в машину.

Наконец профессору это надоело, и он, махнув рукой, произнёс: «Ну, и чёрт с тобой! Значит, мы вдвоём пойдём с доктором в Цитадель!». Слово «Цитадель», словно молоток, изо всей силы ударило в висок Бруно и эхом повторилось с десяток раз в его голове. Он дёрнулся, словно вышел из оцепенения. «Точно, Цитадель! Нужно во что бы то ни стало попасть в Цитадель!», — мужчина ногой толкнул дверь машины и сломя голову побежал за Ковальски.

— Я думаю, что мы справимся! Принцу нужна будет поддержка, сам он туда не доберётся, мал ещё! — доктор Тотенберг складывал в небьющийся контейнер ампулы и шприцы.

— Это вы для него столько допинга берёте, коллега? — Ковальски взял в руку пачку шприцов, покрутил ею перед лицом Тотенберга.

— Боже упаси, ему! Себе. Всё для себя! Я не скаут по горам лазить и возле костра по ночам спать. Моему организму нужна помощь, пусть даже на грани дозволенного.

— Смотрите, не переусердствуйте. Такими лошадиными дозами вы можете стать вторым Тёмным Принцем и без молекулярного вмешательства!

Профессор Ковальски посмотрел на приближающегося к ним Бруно.

— А я подумал, у вас совсем беда с головой случилась. Три часа просидеть в запертой машине, уставившись в зеркало заднего вида, и ни разу не моргнуть при этом.

— Простите меня, какое-то кратковременное помешательство произошло. Сам не понимаю, что со мной! — полковник покрутил головой по сторонам. — А где генералитет? Что, уже всё закончилось? Так быстро?

Ковальски и Тотенберг переглянулись и пожали плечами: они впервые видели полковника таким беспомощным и растерянным.

— Да, дорогой друг, они ушли. Тёмный Принц их настолько поразил, что было решено с его помощью проникнуть в Цитадель и отключить радиостанцию, — Тотенберг попытался объяснить, что произошло за эти несколько часов отсутствия полковника. — Да, Бруно… А что за радиостанция такая? Я что-то не понял, почему генералы говорили про неё шёпотом?

— Радиостанция Судного Дня, или коротко — Р. С. Д. Последняя надежда на возмездие для проигравших. Это система оповещения и запуска ядерных ракет, которая должна включиться автоматически. Головной центр как раз находится в Цитадели. Он связывается со всеми скрытыми подземными шахтами с помощью звукового кода и приводит их в боеготовность. Каждая последующая шахта, находящаяся в режиме ожидания, принимает сигнал и передает его дальше по цепи, пока все боеголовки не выйдут в режим полной боевой готовности.

— А потом?

— А потом произойдет пуск. И всё. Вся планета превратится в один пылающий котёл. Не будет ни «нежити», ни нас с вами. Никто не уцелеет.

— Теперь понятно, почему так важно выключить радиостанцию, — профессор Ковальски и доктор Тотенберг после пояснения плюхнулись на стулья, открыв рты. А Тотенберг, закатав рукав, принялся делать себе инъекцию антидепрессанта.

— Куда? Ну, куда ты на ночь собрался его колоть? ВД-45 по утрам можно, лучше зеленого чая выпей, — Ковальски забрал шприц у Тотенберга и обратился к Бруно: «Для такого случая нужно с собой взять и Еву. Ева не этот Тёмный Принц. Я хотел сказать, она не ребёнок. С ней у нас точно будет шанс добраться до Цитадели и выключить этот чёртов приёмник».

***

Тёмного Принца всё-таки уговорили одеться. Доктор Тотенберг заботливо помогал своему «сыну» натянуть комбинезон и обуть ботинки. Существо никак не могло взять в толк, для чего они нужны, так как очень сильно стесняют ему движения, но Тотенберг пообещал Тёмному Принцу поиграть с ним, и титановый крепыш, немного «похныкав», согласился. Единственное, что так и не удалось, так это спрятать необычное лицо Принца под маску. Когда он выходил из ангара, многие солдаты посмеивались над Тёмным Принцем, но, стоило тому повернуть в их сторону голову, сразу смолкали. Взгляд искусственного человека с торчащими титановыми скулами внушал ужас почти всем, кому «посчастливилось» с ним пересечься. Но доктор Тотенберг не давал спуску никому и, держа Принца одной рукой за стальную ладонь, словно маленького ребёнка, второй, выставив указательный палец, делал беззвучные предупреждения всем подряд. И солдаты, в конце концов, перестали вслух обсуждать его «малыша» из титана. А один капитан даже подарил Принцу станок на колесиках от сломанного пулемета. Он окликнул его и доктора и, подозвав рукой к машине, торжественно вручил станок железному человеку. А для удобства привязал длинный ремень к ручке, чтобы эту «машинку было удобно за собой возить». Радости Тёмного Принца не было предела, его лицо, практически не покрытое мышцами и кожей, начало излучать некое подобие улыбки, а титановые зубы, то и дело, лязгали от удовольствия.

— Я твой должник! — Тотенберг кивнул капитану, и все так же, держа Принца за руку, пошёл дальше. — С меня причитается!

— Надеюсь, наш малыш ещё себя покажет! — капитан, шутя, отдал честь Принцу, и, провожая взглядом «необычную семью», добавил: «Похоже, у „нежити“ появились реальные проблемы».

По приказу генерала Штольца для Тёмного Принца было в спешке изготовлено и оружие. Хотя он сам, по сути, являлся оружием, но, как сказал доктор Тотенберг, одними формулами, открытия не сделать — настоящему ученому нужна и лаборатория.

Конец ознакомительного фрагмента.