Самый трудный день. 22 июня 1941 года

Александр Михайловский, 2018

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Но в этот раз ее начало не было похоже на то, что произошло в советской истории. План «Барбаросса» столкнулся с планом «Гроза-плюс», а вермахт поимел дело не только с готовой к отпору Красной Армией, но и с доблестным Экспедиционным корпусом Российской Федерации. Деды и внуки плечом к плечу встали отражать нашествие чумы двадцатого века. Все пошло не так, как было записано в Книге Судеб. Изобретенная в XXI веке установка для создания межвременных тоннелей позволила внести коррективы в политическую жизнь и прошлого, и будущего, ибо с момента установления первого контакта они вступили между собой в неразрывную связь. История в обоих мирах свернула с проторенной траектории и понеслась по ухабам неизведанного пути…

Часть 6-я

Час Ч

22 июня 1941 года. 03:25 мск. Белорусская ССР, Белосток, оперативно-командный центр ПВО западного направления.

На востоке занимался серый рассвет, на планету накатывался день 22 июня 1941 года. В Москве и других крупных городах СССР выпускники школ догуливали свои выпускные вечера. Звучали признания в любви и строились планы на взрослую жизнь. Они еще ничего не знали. До того момента, когда западная граница СССР полыхнет огнем самой жестокой и кровопролитной в двадцатом веке войной, оставалось еще больше получаса. Но собравшиеся у тактических планшетов офицеры ВС РФ и командиры РККА знали, что эта война уже мчится на них вместе с ревом моторов сотен немецких бомбардировщиков, одновременно поднявшихся в воздух с аэродромов в Восточной Пруссии и Генерал-губернаторстве — бывшей Польше.

Эскадра высотных бомбардировщиков, нацелившаяся на стратегические объекты в глубине советской территории, была уже над линией госграницы. Протяжно урчали авиационные дизеля Юмо-207А-1. За штурвалами сидели увешанные наградами асы, участвовавшие в битве за Британию. Они были спокойны и уверены в себе. Они — короли неба, короли высоты — на двенадцати тысячах метров их не достанет никто и ничто (даже высотный русский истребитель Миг-3 имеет потолок меньше). В двухместной герметичной кабине поддерживалось давление, эквивалентное высоте трех тысяч метров. Это достигалось путем наддува воздухом, отбиравшимся от нагнетателя левого двигателя.

Методика бомбежки особо важных объектов была отработана еще во времена бомбежек Англии. Сначала — набор высоты до одиннадцати тысяч. После этого полет продолжался на данной высоте, на крейсерской скорости 345 километров в час. В пятидесяти километрах от цели пилот убирает газ, чтобы подобраться незаметно и неслышно. Сброс бомб осуществляется с девяти-десяти тысяч метров… Далее пилот снова жмет на газ и опять набирает высоту до двенадцати тысяч метров.

Но навстречу им со Смоленского аэродрома уже уходят в светлеющее небо остроносые МиГ-29, а на прикрывающих стратегические объекты комплексах «Куб» расчеты сворачивают маскировочные сети с боевых машин, и операторы включили радары и прогревают аппаратуру наведения…

Царит предбоевая суета и на полевых аэродромах Воздушной армии ОСНАЗ генерала Захарова. Машины заправлены, пушки заряжены, пилоты, получившие допинг от полковых врачей и накачку от замполитов, сидят в кабинах в ожидании зеленой ракеты. Их цель — основная волна немецких бомбардировщиков, которая подойдет к государственной границе чуть позже, тогда в огненном небе начавшейся войны они делом докажут, что стоят вложенных в них усилий и многомиллионных средств, и что восьмимесячные изнурительные тренировки на иновременных полигонах были не зря. Свою задачу — показать люфтваффе, что небо войны для немецких асов стало чужим и враждебным — они выполнят на все сто процентов.

На всем протяжении государственной границы готовились подняться в небо и истребители линейных смешанных авиадивизий. Например, в Киевском Особом военном округе, с полуночи переименованным в Юго-Западный фронт, генерал-лейтенант Кравченко лично поведет в бой своих подчиненных. Его и назначали на эту должность с тем расчетом, чтобы он в час «Ч» без единого колебания, поднял в воздух все, что может летать, и со всей пролетарской ненавистью нанес встречный удар по бомбардировщикам 4-го воздушного флота люфтваффе. Играть так играть, гулять так гулять. Умения, решительности и отваги у этого человека хватило бы на десятерых. ВВС округа кратно превосходили противостоящий им 4-й воздушный флот Рейха, и при некотором умении, везении и решительности небо над Украиной станет для немцев жарким и кровавым.

То же самое готовилось и в Прибалтике. Там тоже готовы подняться в небо и ударить по врагу советские истребители, тем более что театр боевых действий ограничен, а силы, выделенные противником на это направление — незначительны. Основной удар в любом случае наносился немцами в полосе действия группы армий «Центр».

Ах, эти первые утренние минуты, когда солнце еще не поднялось над горизонтом, а небо уже посветлело, когда только начинают петь птицы, возвещая о приходе нового дня, воскресенья 22 июня 1941 года… В тот момент, когда на приграничных аэродромах взревели на взлетном режиме моторы и пригнулась к земле седая от утренней росы трава, высотные бомбардировщики люфтваффе уже встретили свою смерть в утреннем советском небе. Если бы на их месте были их потомки из конца двадцатого или начала двадцать первого века, то они бы давно уже бились в истерике, ибо системы предупреждения об облучении радарами вопили бы на все голоса о том, что самолеты находятся на прицеле множества РЛС советской системы ПВО. Но эти герои люфтваффе до последнего находились в блаженном неведении о том, что смерть уже замахнулась своей косой, стоя за их плечами.

Первым в дело вступил дивизион комплекса «Куб», дислоцированный в районе Барановичей и прикрывающий дальние подступы к Минску. Первая ракета 3М9М1, оставляя за собой дымный белый хвост, с сокрушающим грохотом ушла с направляющей пусковой установки ровно в три часа тридцать девять минут утра. Когда почти шестиметровая, шестисоткилограммовая махина разогналась до скорости в полтора Маха, закончился заряд твердого топлива в стартовой ступени, после чего часть соплового аппарата была отстрелена, и запустился маршевый воздушно-реактивный двигатель. Ракета продолжила разгон до крейсерской скорости в две целых восемь десятых скорости звука.

За несколько секунд до 3:40 мск траектории зенитной ракеты и головного бомбардировщика пересеклись. В утреннем небе вспух дымный клуб взрыва, после чего готовые поражающие элементы боевой части ракеты разорвали хрупкую дюралевую птицу на куски, а мгновение спустя детонировали подвешенные в бомбовом отсеке четыре осколочно-фугасные бомбы. Эти немцы умерли, даже не успев испугаться.

Эфир взорвался воплями ужаса и проклятий, а снизу к группе немецких бомбардировщиков уже подходили новые зенитные ракеты, расчеркивающие утреннее небо белыми инверсионными следами, которые смешивались с жирными черными хвостами падающих со звенящих высот германских бомбардировщиков. Далеко внизу отдельные счастливцы раскрыли купола своих парашютов, а находящиеся в готовности к такому исходу спецгруппы НКВД приготовились собирать «одуванчики». Это будут первые немецкие пленные этой войны, испуганные и растерянные, не понимающие — их-то за что?

Один дивизион комплекса «Куб», состоящий из четырех самоходных пусковых установок и одной самоходной установки разведки и наведения, имеет на направляющих двенадцать ракет; вероятность поражения тихоходных, не имеющих средств противодействия самолетов сороковых годов равна ста процентам. Больше всего это было похоже на расстрел, после которого из двадцати четырех бомбардировщиков движение к цели продолжили только шесть, а остальные были или сбиты, или с повреждениями повернули назад. Чего не отнять у немцев, так это упорства и желания идти до конца, особенно если они верят в то, что их неудача — это всего лишь случайность, и дальше все пойдет, как и было запланировано. А ведь впереди остатки этой группы ждал следующий рубеж ПВО, еще один дивизион «Куб», на этот раз расположенный под самым Минском.

Группам высотных бомбардировщиков «юнкерс-86», которые действовали в обход позиций дивизионов комплекса «Куб», и которым довелось встретиться с МиГ-29, так же не повезло. Каждый МиГ имел одну скорострельную встроенную пушку с водяным охлаждением ГШ-301 и нес на внешней подвеске по шесть ракет «воздух-воздух» ближнего радиуса действия Р-73М или Р-60М.

Это была настоящая бойня. Ни один самолет из эскадры, вылетевший на бомбежку, сегодня не приземлится на своем аэродроме. Последний из них упадет на землю еще до того, как основная масса германских бомбардировщиков — почти девятьсот «Дорнье-17», «Хейнкелей-111» и «Юнкерсов-88» — на пятикилометровой высоте подойдет к госгранице СССР.

Истребители и пикирующие бомбардировщики люфтваффе оставались пока на земле, готовые чуть позже начать действовать по заявкам своих сухопутных войск. Впереди было первое приграничное сражение в воздухе, после которого советские ВВС должны завоевать полное и неоспоримое господство в воздухе, а люфтваффе вместо активных наступательных действий и поддержки своих штурмующих границу войск — перейти к обороне, пытаясь в отчаянных попытках защитить и спасти то, что еще осталось от ее былой мощи.

22 июня 1941 года. 03:45 мск. Белорусская ССР, Полевой аэродром воздушной Армии ОСНАЗ под Кобриным.

Триста бомбардировщиков основной ударной волны 2-го воздушного флота люфтваффе еще только подходили к советской границе в полосе Западного Особого военного округа, а над аэродромами, где базировались истребительные полки Воздушной армии ОСНАЗ, уже взметнулись в светлующее утреннее небо зеленые ракеты. Взревели на взлетном режиме новенькие моторы, в бешеном режиме замолотили воздух винты, пригнулась к земле поседевшая от ночной росы трава. Началось! А высоко в небе над Белостоком коршуном нарезал круги самолет ДРЛО А-50, готовый дирижировать воздушным побоищем, которое вот-вот разразится почти на всем протяжении западной советской границы.

С восемнадцати аэродромов Воздушной армии ОСНАЗ, разбросанных по всей приграничной полосе, на взлет разом пошли шестьсот разукрашенных тактическим камуфляжем новейших истребителей И-182 и триста Миг-3М. Помимо двух пушек калибром 23-мм у И-182 и 20-мм у МиГ-3, каждый истребитель нес под крыльями по четыре сверхлегких ракеты воздух-воздух типа «Игла-В». Как завещал Великий Ленин: «Воевать — так по-военному». Судьба первого этапа войны должна была решиться именно здесь, в небе советской Белоруссии, и именно сюда были брошены лучшие силы советских ВВС, заблаговременно подготовленные для отражения германского воздушного вторжения.

Примерно в это же время с приграничных аэродромов на германской стороне для нанесения точечных ударов по советским войскам в приграничной полосе начали подниматься в воздух двести восемьдесят пикирующих бомбардировщиков Ю-87 и сто шестьдесят двухмоторных истребителей-штурмовиков Ме-11 °C. Таким образом, количество немецких ударных самолетов, готовых вторгнуться в советское воздушное пространство, достигало семисот сорока единиц.

Одновременно была дана команда «На взлет!» четырем с половиной сотням И-16 разных серий и пятистам сорока «чайкам», И-15 и И-15бис истребительных авиаполков ЗапОВО, которым предстояло действовать в нижнем эшелоне будущего воздушного сражения. Сто двадцать пять истребителей Миг-3 первых выпусков с пулеметным вооружением пока оставались в резерве.

Поднялись в воздух и истребительные полки Прибалтийского и Киевского особых военных округов. Да, там не было воздушной армии ОСНАЗ с ее элитно подготовленными пилотами и модернизированными в будущем самолетами, но и силы люфтваффе, действующие на этих вспомогательных, с точки зрения плана Барбаросса, направлениях, были куда как скромнее.

В Прибалтике против двухсот семидесяти германских бомбардировщиков из состава 1-го воздушного флота в воздух поднялись почти восемьсот советских истребителей, больше половины которых составляли машины, выпущенные за девять последних месяцев.

В киевском округе картина была аналогичной. Триста пятьдесят германских бомбардировщиков из состава 4-го воздушного флота люфтваффе — против поднявшихся в воздух почти тысячи семисот советских истребителей, из которых шестьсот пятьдесят единиц составляли новейшие И-182, МиГ-3 и Як-1.

Внезапного удара по мирно спящим базовым аэродромам со стоящими на них разоруженными самолетами у люфтваффе не получалось. Вся советская истребительная авиация приграничных военных округов поднималась в воздух, жужжа моторами подобно рою разъяренных ос. Две этих волны — одна с крестами и свастиками, другая с красными звездами на крыльях — должны были схлестнуться в самое ближайшее время, выясняя, «чья возьмет» в титаническом приграничном воздушном сражении, перед которым померкнет даже знаменитая «Битва за Британию».

Генерал Захаров лично возглавил ударную формацию из двух истребительных дивизий ОСНАЗ, действующую на Брестском направлении. Подняв свой И-182-й на высоту пяти километров, он перешел в горизонтальный полет и, немного прибрав обороты мотора, привычно крутанул головой, окинув взглядом окружающее воздушное пространство. Повсюду — справа, слева, сзади, чуть ниже и чуть выше — в четком строю, как привязанные, застыли И-182 четырех истребительных полков 1-го воздушного корпуса. Почти двести новейших истребителей сразу — это внушительное зрелище. Еще два полка «высотных чистильщиков» МиГ-3М занимали свой любимый эшелон в семь тысяч метров и были заметны только по легким инверсионным следам, которые оставляли работающие на форсаже моторы.

Ожило радио — канал связи с постами ВНОС, радарами ПВО и кружащим на высоте двенадцати километров самолетом ДРЛО.

— «Молния-один», — скороговоркой произнес авианаводчик, — я «Орел-два», противник прямо перед вами, от ста пятидесяти до двухсот единиц, судя по перехвату переговоров, 3-я и 53-я бомбардировочные эскадры люфтваффе в полном составе, удаление десять, высота три тысячи. Сигнал на открытие огня зеленый.

Захаров усмехнулся. Связь из будущего, называемая там «цифровой», как всегда, была выше всяких похвал. Хотя, после того как ИХ специалисты поработали над советской радиоаппаратурой, в линейных частях качество связи тоже заметно улучшилось, и пилоты теперь слышали в наушниках не только свист и шипение. Но все же «цифра» в этом смысле была вне конкуренции — хотя бы потому, что противник не мог прослушать переговоры между самолетами его армии.

— «Орел-два», — произнес Захаров, — я «Молния-один». Вас понял, атакую! Конец связи.

— «Молния-один», — ответило радио, — я «Орел-два», конец связи. Желаю удачи, Георгий Нефедович.

Конец ознакомительного фрагмента.