Чудаки на Кипре (сборник)

Александр Матвеев, 2017

Александр Матвеев – автор книг прозы «Люди из ниоткуда» (2009 г.), «Такая беспощадная любовь» (2012 г.), «Дочь из прошлого» (2015 г.), его перу принадлежит ряд поэтических сборников. Уроженца села Долочье на Хмельнитчине (Украина) в юности позвало море – на Дальнем Востоке стал капитаном дальнего плавания, овладел иностранными языками. В его переводе изданы стихи великого английского поэта XVIII в. Уильяма Блейка «Песни невинности и опыта» (2009 г.). Известные композиторы из Москвы, Киева, Херсона создали ряд песенных циклов на стихи Александра Матвеева. В новой книге рассказов «Чудаки на Кипре» вы найдете множество увлекательных историй и захватывающих сюжетов. Она – о легендарном острове и его достопримечательностях, о киприотах, трудолюбивых и весёлых, о беззаботных туристах и иностранцах, которые полюбили Кипр и остались жить в этой солнечной стране. Все они немножко чудаки… И, возможно, читатель узнает в том или ином герое книги и себя.

Вечер с Дафной

Женщина за стойкой регистрации была сурова, неразговорчива и поразительно некрасива. На приветствие Мареева что-то буркнула в ответ, даже не посмотрев на него. Но Мареев не отступал:

— Скажите, пожалуйста, мадам, где можно поужинать?

— Там, — ответила женщина, махнув рукой в глубину помещения.

Обернувшись, Мареев увидел в конце зала полуоткрытую дверь и столы ресторана. Отель назывался «Daphne Hotel Apartments». Обычная трёхзвёздная гостиница рядом с набережной в городе Пафосе. Мареев приехал в Пафос на два дня, сбежал от суеты своего дня рождения в Лимассоле. Не хотелось ему никаких встреч с друзьями, не хотелось слышать тосты в свою честь — искренние, но в основном состоявшие из штампов с пожеланиями здоровья, счастья, вдохновения в творчестве и всяких других благ.

— Возможно, потому и штампы, что от души говорится, — сказала дочь Маргарита, которая по этому случаю прилетела к нему в гости из далёкого Владивостока.

— Конечно, Рита, но хочется тишины в этот день. Разве что немного свежего ветра не помешает. А человеческих голосов — нет, не хочется, — отвечал полушутя-полусерьёзно Мареев.

— И меня удалишь из праздника? — заулыбалась Маргарита.

— И тебя! Но сначала мы с тобой пообедаем в Пафосе в рыбной таверне, а потом я останусь в городе на две ночи один.

И вот он в отеле с таким романтичным названием в честь древнегреческой нимфы, которую её отец, речной бог Ладон из Аркадии, превратил в лавровое дерево, чтобы спасти от преследования юного Аполлона. Дафна сохранила целомудрие, но какой ценой! Аполлон же остался с носом, в отличие от своего отца Зевса, которому все женщины покорялись и нарожали многочисленное потомство. И олимпийские боги, бывало, терпели поражения в любви, не то что мы, земные мужчины. Вот и поэт Пётр Заречкин предупредил в стихах: «Мужчины, опасайтесь женщин!» А он знает, что говорит. На старости лет оказался один с искусственной челюстью и с сонмом детей, признанных и непризнанных. Заречкин, конечно, не Зевс, но не менее плодовит!

«А может, неприступная мадам на ресепшн и есть воскресшая Дафна, — подумал Мареев. — Ведь отвергла она любовь красавца Аполлона в своё время, и вот, простояв лавром несколько тысячелетий, продолжает ненавидеть мужчин». Но тут же возразил себе, что суровая особь внешностью никак не похожа на красавицу нимфу с белоснежной кожей. По крайней мере, какою её представлял себе знаменитый мастер Джованни Бернини, изваявший нимфу вместе с Аполлоном из мрамора. Не зря скульптура хранится в знаменитой галерее Боргезе в Риме. Разве унылую женщину стал бы скульптор ваять? И разве стали бы такое изваяние хранить в своих коллекциях кардиналы и папы? А вдруг сбылось пророчество кардинала Маффео Барберини, будущего папы Урбана VI, который написал двустишье-предостережение, мол, не ищите наслаждения в исчезающей красоте, иначе останетесь с руками, полными листвы и горьких ягод. «Ну её, эту вредную уродину! Залезла в голову и никак не отцепится», — подумал Мареев, отгоняя от себя дурные мысли и присаживаясь за стол.

Ресторан оказался похож на затрапезную столовку из российской глубинки. Столы без скатертей. Официантов нет. Буфетное обслуживание. На барной стойке паста болоньезе (макароны по-флотски), салат из подвявшей капусты с редкими вкраплениями тонко нарезанного красного перца, жареные куриные ножки и сок. Вилки, ложки пришлось добывать самостоятельно.

Поковырявшись в тарелке, Мареев махнул рукой на такой праздничный ужин и отправился в таверну «Пеликан», где он днём обедал с дочерью. Тогда их обслуживал очень проворный официант Иван из Молдавии. Парень прямо летал между кухней в основном помещении и столиками под тентом у воды. А какой выбор рыбы из утреннего улова! Иван оказался словоохотливым и улыбчивым. Показал в телефоне фотографию, где он стоит рядом с Евгением Примаковым. Когда это было? Где-то лет десять назад, в этом же ресторане, где чета Примаковых обедала. Нет уже в этом мире Евгения Максимовича, знаменитого российского политика, учёного и писателя, а память о нём живёт даже в маленьком курортном кипрском Пафосе. Иван с упоением рассказывал о своей встрече со знаменитостью. Мареев подумал, что и детям, и внукам своим тот будет показывать эту фотографию! Вспомнил строки из своего же стихотворения:

Земная жизнь так скоротечна, —

Кто вспомнит нас в глубинах лет?

Кого-то вспомнят, а чей-то след затеряется. Вот следы его дедушки Фёдора из далёкого украинского села не должны затеряться; он, Мареев, постарался и в стихах деда прославил, а теперь песни уже поют о том, как дедуля мастерит скворечники в ожидании прилёта птиц! Мареева и его стихи забудут, а песня, даст Бог, останется.

Какой чудесный городок этот Пафос! Мареев шёл по набережной и с удовольствием наблюдал за отдыхающей публикой. Вспомнилась набережная в Коктебеле в Крыму, где он бывал раньше летом. Тот же праздник жизни! Рестораны, кафе, лотки, киоски. Отдыхают люди, забыв о репортажах из Сирии, Афганистана и других горячих точек. Да и в Европе уже стало неспокойно из-за наплыва беженцев.

От неприятных мыслей Мареева отвлекла бегущая по морю яхта под белым парусом. А над морем бирюзовое небо с высокими облаками. Облака-великаны сближались друг с другом, образуя какие-то сказочные фигуры, и снова расходились. Всё это происходило над горизонтом, а в зените небо почти чистое. Вот так и в жизни: где-то буйство фантазий и событий, всё меняется ежечасно и ежеминутно, а где-то спокойствие веками, разве что маленькие невинные тучки появятся в небе и исчезнут без следа, растаяв в лучах заходящего солнца. А в курортном Пафосе пока прекрасная погода!

В таверне «Пеликан» обстановка праздничного вечера. Горят огни. На веранде газовые горелки высотой более чем в два метра; пламя в прозрачной трубе, огороженной конусообразной сеткой, рвётся вверх и по пути отдаёт тепло людям за ближними столиками. Не сезон — середина мая, по вечерам бывает довольно прохладно. Иван встретил Мареева радушно, как старого знакомого, и предложил попробовать свежайшие устрицы дневного улова с кипрским белым вином «Zambaratas». Вечер удался: созерцание звёздного неба под шум прибоя; мимо прохаживаются безмятежные туристы. Огромный мужчина бережно ведёт под руку маленькую стройную даму и, заглядывая ей в глаза, что-то увлечённо рассказывает. Две старушки, божьи одуванчики, держась за руки, идут и вдыхают морской воздух. Ничего им не нужно, кроме этого самого морского воздуха. Стайка девушек пробежала, прыская смехом в ответ на приглашение зазывалы посетить его таверну, потому что сегодня именно у них самая вкусная рыба. Когда есть свободная минута, к столику подходит Иван, чтобы справиться, всё ли в порядке, и рассказать какую-нибудь короткую историю из курортной жизни.

После ужина Мареев в прекрасном расположении духа покинул таверну и отправился прогуляться по ночному городу. Пошёл по набережной в сторону Пафосского замка. Впереди шли две женщины с полными сумками. «Видно, накупили в магазине продуктов и домой тащат», — подумал Мареев, следуя за ними. Но женщины повернули налево, к марине. «На яхту идут», — сделал он ещё одно предположение. Но, к его удивлению, женщины остановились возле огромного уродливого замка, известного ещё с четырнадцатого века. Не раз за эти долгие годы замок подвергался разрушению, но всегда его восстанавливали. Во время турецкой оккупации здесь была тюрьма. Туристы любят осматривать окрестности, поднявшись на его крышу. Женщины стояли у мостика, ведущего к запертой двери, и что-то обсуждали, поставив сумки на мостовую.

— Вы живёте здесь, леди? — в шутку спросил Мареев. — Что это за здание?

— Нет, мы просто смотрим, — ответили женщины на ломаном английском.

— Извините, вы не местные? Может быть, русские?

— Да, мы из России. Приехали на экскурсию из деревни Кефалос, километров семь отсюда. Купили подарки и вот решили пройтись по набережной перед обратной дорогой.

Мареев помог землячкам Алле и Кате донести тяжёлые сумки до автобуса и отправился в свою гостиницу. Он был доволен собой: хорошо провёл время в ресторане, сделал доброе дело для соотечественниц. Людей на набережной уже было поменьше. Изредка проходили пары, видимо, возвращаясь из ресторана. Навстречу ему шла стройная женщина в каком-то необычном одеянии пурпурно-красного цвета, небрежно накинутом на плечи, — правая рука оголена, а левая прикрыта складками ткани. Мареев видел такие женские хитоны на картинках в книгах о древнегреческих мифах. Сколько фантазии вложено в этот длинный, до самой земли плащ… Женщина широко раскинула руки. Марееву показалось, что рукава её одежды стали похожи на огромные крылья.

— Молодой человек, вы не поможете мне? — спросила женщина по-русски.

— Да, конечно! — запинаясь, ответил Мареев.

Разве он мог не помочь такой белокожей красавице с огромными карими глазами? Небольшой точёный носик, полные алые губы и смущённая улыбка женщины, которой, возможно, неудобно обращаться на улице к незнакомому мужчине, но обстоятельства заставляют её это делать. Эти мысли промелькнули в голове у Мареева, и он тут же добавил:

— С удовольствием помогу, тем более что мы вроде бы земляки.

— Нет, я — гречанка. А русский язык выучила. Так поможете?

— Да, да… Что нужно сделать!

— Проводите меня, пожалуйста, до гостиницы. В силу обстоятельств я оказалась без мужской поддержки в этом городе.

Мареев насторожился. Он уже попадался на такую удочку, когда у него подобным образом выманивали деньги. Но то были другие женщины, плохо одетые, какие-то потерянные, они давили на жалость. А эта? Эта, кроме восхищения, ничего другого вызвать не может! Уверенный тон, невинный взгляд, неподдельное смущение. Мареев, отбросив всякие сомнения, с готовностью сказал:

— Располагайте мной, мадам! Куда вас проводить? Меня зовут Всеволод.

— О! Я знаю. Всеволод — это Сева. Так вас, наверно, в детстве звали. Можно я вас тоже буду так звать?

— Мне будет приятно. Меня и сейчас друзья так зовут. А позвольте узнать ваше имя?

— Дафна.

Мареев опешил. Он остановился в отеле «Дафна», и странную незнакомку тоже так зовут. Не сон ли это?

— Ваш отец случайно не Ладон из Аркадии? — нашёлся Мареев.

— Да, да, Сева! Он самый. И я родом из страны, основанной, по преданию, Аркадом, сыном Зевса. Мне здесь недалеко, но вначале я хотела бы выпить чашечку кофе! Я знаю одно замечательное местечко. Пойдёмте со мной. Не оставляйте даму одну.

Мареев уже давно не пил на ночь кофе, но ещё далеко не ночь, да и почему бы не посидеть с такой прекрасной и общительной женщиной и не поболтать немного?

А вдруг? Нет, никаких «вдруг»! Нужен такой красавице старый хрыч!

Путь оказался не очень близким, но в конце их ждала награда в виде традиционной кипрской таверны «Democritos», названной, видимо, в честь знаменитого древнегреческого философа Демокрита, жившего примерно две с половиной тысячи лет назад. «Смеющимся философом» прозвали земляки Демокрита при жизни, так как он, созерцая мир, мог внезапно рассмеяться своим мыслям. Ему казались смешными и мелкими дела людей в сравнении со вселенским порядком. В этой таверне веселье плескало через край. Играла живая музыка, стройные мужчины танцевали. Время от времени к ним присоединялась и Дафна, весёлая и загадочная в своём фантастичном одеянии. Группа англичан непрерывно хлопала. Аплодисменты сопровождали Дафну, когда она возвращалась к столику Всеволода, и получалось, что внимание посетителей к красавице частично доставалось и Марееву, чему он был очень рад! А что? Кто не возрадовался бы, когда для него танцует молодая и красивая гречанка в пурпурно-красном хитоне!

Каким-то чудесным образом на столе появились вино и маленькие тарелочки с кипрскими сладостями, орешками и фруктами. Неожиданное продолжение праздника в обществе нимфы из Древней Греции. Умной, привлекательной и весёлой! Когда Дафна в очередной раз отправилась танцевать с актёрами, Мареев не выдержал и подозвал менеджера, приятного вида женщину лет пятидесяти:

— Вы знаете танцующую даму?

— Сэр, это вы с ней пришли. Мы её видим впервые!

— Её зовут Дафна. Я с ней познакомился сегодня вечером. Она так прекрасно танцует.

— О да, сэр! Возможно, она не только танцует, но и поёт?

Смолкла музыка. Дафна вернулась к столу и, подняв бокал, произнесла:

— Сева, пью этот древний напиток за вас! За наше знакомство!

— Спасибо. Никогда не думал, что так закончится мой день рождения! В обществе красивой гречанки в хитоне, да ещё и танцующей для меня.

— Сева! А давай я спою для тебя! — предложила Дафна, переходя на «ты» и ничуть не удивившись тому, что у Мареева сегодня день рождения. — Я спою современную песню, но чуть позже, когда наступит новый день, сразу после полуночи!

Мареев непроизвольно посмотрел на часы: «Как быстро пролетело время! Вот и заканчивается этот удивительный вечер, полный фантастических событий. Пафос, отель, названный в честь нимфы Дафны, обед с Маргаритой в таверне “Пеликан”, ужин в одиночестве в той же таверне, прогулка по ночному городу, помощь двум русским туристкам и… красавица гречанка Дафна! Сказка!»

Они пили вино и говорили о всякой всячине: о всемогущем боге Зевсе, о нимфе Дафне, о философии Демокрита, о греческих танцах в исполнении современных артистов. Перед Мареевым сидела хорошо образованная, умная собеседница, и он порой терялся от обилия её знаний, но не стеснялся спрашивать о том, что ему было непонятно в истории Греции.

— Сева, заведение закрывается. Музыканты уходят. Я сейчас спою тебе песню «С добрым утром», ведь уже зарождается утро.

На часах было ровно тридцать минут после полуночи. Дафна подошла к музыкантам и начала петь на русском языке под живую музыку:

Калимера, калимера, —

Пахнет утренней зарёю.

Калимера, калимера, —

Пахнет морем и тобою.

Немыслимо! Гречанка с эпическим именем Дафна поёт песню на его, Мареева, стихи. Для него поёт, в первое утро после его дня рождения! Мареев написал эти стихи здесь, на Кипре, почти два года назад. И вот звучит музыка, звучит песня, словно призыв к новой жизни! Мареев не выдержал и встал! Официанты, музыканты и гости аплодировали закончившей петь Дафне.

* * *

Оказалось, что весь этот спектакль устроил друг Всеволода с Дальнего Востока, бизнесмен и меценат Кедровский. И красавица Дафна словно залетела в жизнь Мареева из времён Демокрита. А может быть, это была посланница Зевса, и спустилась она с самого Олимпа?

— А кто эта женщина, что сыграла роль Дафны? — спросил я Мареева, выслушав его рассказ о приключениях в день рождения.

— А была ли это роль? Какое это имеет значение, Александр! — засмеялся Мареев. — Главное, что праздник получился, и получился с продолжением.

А вот о продолжении Мареев ни слова не сказал. Зная его, я могу только догадываться, чем закончилась эта история. И закончилась ли?

Что было дальше? Возможно, Мареев когда-нибудь и расскажет. Человек легко верит, что сказка существует, и я не исключение. Если в древние времена, ещё до Демокрита, боги запросто спускались с Олимпа на землю, то почему бы в наше время прекрасной нимфе не заявиться к Марееву на день рождения? Возможно, мир остался таким же, каким он был прежде. И олимпийские боги, и златокудрые нимфы продолжают жить рядом с нами, но сейчас, в отличие от былых времён, они стали незримыми для нас, простых смертных! И я решил, что в следующем году на свой юбилей тоже отправлюсь в Пафос. А вдруг и я встречу на набережной Пафоса красивую нимфу или даже богиню? Надо поторопиться. Чудеса приходят к тем, кто сам спешит к ним навстречу.