Большая вода

Александр Маркин Вадимович, 2021

Исторический, символистский, философский роман, действие которого происходит в начале 20-го века в России. События разворачиваются на фоне самого большого наводнения в истории, произошедшего в Московской губернии в 1908 году. Судьба главного героя – это поиск себя в мире чуждого ему мещанского быта, взгляд в бездну, которая перед ним ежеминутно развергается. Попытка найти смысл в бесконечно бессмысленном для него мире, где желание жертвовать собой во имя того, кого любишь, становится единственной целью и единственным оправданием конечного бытия. Содержит нецензурную брань.

Глава 5. Справедливость

Бальтазар и Дарья возвращались домой молча. Никто из них не понимал, стоит ли продолжать этот разговор. Барышня была сильно смущена, в душе она была ещё ребенком, ни один мужчина не говорил ей такого прежде — в тот день она осознала, что ей могут восхищаться, что её красота может манить к себе и что ей самой нравится быть красивой, и самое главное, что ей нравится быть красивой для других.

Бальтазар провел первую ночь в комнате, которую ему отвели в доме для прислуги. Рано утром, практически на рассвете, он проснулся, оделся и, умывшись холодной водой, спустился на первый этаж, там он зашёл на кухню, которая была сделана специально для того, чтобы прислуга могла приготовить себе еду. На кухне он нашёл нож и поднялся вместе с ним к себе в комнату, где снял бекешу со спинки стула и положил её подкладкой вверх на кровать. Нагнувшись над кроватью, он быстрым движением руки стал щупать подкладку, нащупав что-то, достал из сапога нож, и отточенным стремительным движением сделал надрез, и извлёк конверт.

Накинув на себя бекешу и убрав конверт в карман, Бальтазар спешно покинул комнату, спустился по лестнице вниз, вышел из двора и повернул на улице в сторону торговых рядов.

Город просыпался, и за исключением нескольких дворников, подметавших рыночную площадь и территорию близ неё, Бальтазару никто не встретился. Пройдя мимо дворников, он вышел на улицу, прямиком ведущую до высокой колокольни, по соседству с которой находилась водонапорная башня. Было слышно птиц, свивших себе гнёзда на ветках рослых берёз, словно они также недавно проснулись и теперь куда-то провожали юношу.

Дойдя до колокольни и обогнув её немного слева, перед ним открылась широкая площадь, ещё совершенно пустая, где в это время можно было повстречать только городового, зевающего на посту, и дворника, неспешно работающего метлой.

Не обратив большого внимания ни на кого из них, Бальтазар взял курс по направлению к башне.

Неподалёку от неё его уже кто-то дожидался, закурив папиросу. Человек был одет, как рабочий: на нём была короткая куртка, широкие штаны, грубые ботинки и кепка. В сумерках слегка морозного мартовского утра сизый дым кольцами валил в небо, человек, задумавшись, ходил взад и вперёд, наверняка уже успевший подмёрзнуть, стоя на месте.

Он резко обернулся назад и увидел, что к башне кто-то идёт. Достал папиросу изо рта, бросил её на землю и тут же растоптал подошвой своего башмака.

«Константин?» — обратился Бальтазар к стоящему у башни человеку.

«Доброе утро, Константин. Я должен вам передать письмо, сути этого письма я не знаю, и, как вы сможете убедиться, оно запечатано», — Бальтазар достал конверт из кармана и быстрым движением руки передал его.

«Да, мне передали о том, что у вас есть для нас новости. А вы давно c нами?»

«Относительно недавно, но судя по тому, что именно я передаю вам письмо, я мыслю, что на меня можно положиться», — произнёс Бальтазар.

«Думаю, вы правы. Ну, тогда к делу. Мне нужно ознакомиться с текстом письма, прежде чем мы с вами всё обговорим. Предлагаю немного пройтись».

Парочка мерным неспешным шагом пошла по самой большой улице из тех, что Бальтазар видел за своё недолгое пребывание в этом городе.

Было уже совсем светло и отчётливо были видны фасады домов, мимо которых они шли. Улица даже в этот утренний час казалась более оживлённой, чем все остальные. Было много извозчиков, правда некоторые ещё дремали, сидя на своих санях, но большинство уже везло пассажиров по своим делам. Солнце вступало в свои права, и уже больше, чем на половину, залило светом улицу.

«В подвале следующего дома есть небольшой трактир, скорее всего сейчас там ни души. Там я спокойно смогу прочитать письмо, и мы всё обговорим».

Новоиспечённый знакомый Бальтазара показал рукой на дом и тут же юркнул в круглую арку фасада, которая вела во двор. Там, зайдя в открытую дверь, они быстро спустились по лестнице и увидели перед собой чистое небольшое помещение, в углу которого находилась деревянная стойка, а на ней стоял самовар с надетым на него ожерельем из баранок. За стойкой обслуживал уже не молодой трактирщик: в красной рубахе с косым воротом и жилетом поверх неё. Столы стояли посередине помещения, в которое сквозь маленькие окна, больше похожие на бойницы, попадал солнечный свет. На столах было прибрано, и всё говорило о том, что этим утром они были первыми посетителями.

Молодые люди сели за ближайший от входа стол, и пока они размещались поудобнее на деревянных лавках, и двигались сидя на них ближе к столу, к ним успел подойти трактирщик.

«Что изволите?» — трактирщик, задавая этот вопрос, немного нагнулся, как бы внимая словам сидящих.

«Иван, нам бы чаю», — протянул неспешно спутник Бальтазара.

Трактирщик учтиво внял этой просьбе и поспешил за чаем, и как только он отошёл, на столе появился конверт, упакованный в плотный вощеный холст и перевязанный тонкой верёвкой.

Оценив обстоятельства дела, Константин достал нож и разрезал верёвку, охраняющую конверт. Развернув холстину, он нашёл под ней абсолютно чистый конверт и также для быстроты открыл его ножом.

Достав письмо, он развернул его на столе, посмотрел на Бальтазара, обернулся по сторонам и стал читать.

Быстро прочитав, он убрал письмо обратно в конверт и положил во внутренний карман куртки. Немного поёрзав на лавке и отхлебнув из чашки чай, который был подан трактирщиком незаметно для читающего, он еще раз пристально посмотрел в глаза Бальтазару. Молодой человек почувствовал пристальность взгляда, на его лице хотели что-то прочесть.

«Вы знаете, очень любопытное письмо, и тут сказано, что вам можно доверять».

«Думается, что вам виднее на этот счёт».

«Хорошо, Бальтазар. Ведь вас так зовут, я ничего не путаю?!»

«Да, вы не ошиблись».

«Ну, тогда ближе к делу. Вы готовы ещё немного прогуляться, чтобы я рассказал вам о его сути?»

«Да, пожалуй, у меня есть ещё немного времени».

«Прекрасно».

«Иван, благодарю тебя, нам пора идти», — громко прозвучал голос Константина, вынимающего несколько монет из кармана брюк.

«Всегда рады, cударь», — мгновенно отозвался тот.

Поднявшись по лестнице, они вышли во двор и остановились.

Константин достал из кармана куртки конверт, чиркнул спичкой об коробок, но она не зажглась, чиркнул спичкой вновь и поджог конверт.

«Вы же понимаете, мы не можем обсуждать такие вещи внутри даже самого безопасного места. Пройдёмся немного».

Спутники вновь вышли на большую улицу уже совершенно полную людьми, сновавшими по торговым делам приказчиками, посыльными, а также покупателями, рассматривающими товар. Извозчиков тоже как будто стало больше.

«Итак, в письме говорится, что мне и моим людям доверено важное дело и что я могу на вас положиться. Вот в чём суть этого предприятия: нашей организации нужна крупная сумма для осуществления еще одного дела, гораздо более рискованного. Эти деньги пойдут на закупку оружия и создание бомб. План довольно дерзкий. По нашим данным такая сумма денег могла скопиться только в одних руках. Этих людей в городе все знают, они купцы…»

«Вы задумали ограбить их?» — спросил Бальтазар не дав договорить собеседнику.

«Да, вы всё верно поняли, — подтвердил Константин, — но я бы выбирал на вашем месте более осторожные выражения, здесь столько прохожих».

«Спрошу вас сразу, на что вы готовы пойти ради этого?»

«Ради успеха дела мы готовы пойти на многое».

«Убийство?»

«Если потребуется, то да, но я надеюсь, что до этого не дойдёт…» — мягко и тихо ответил Константин.

С каждой минутой знакомства для Бальтазара открывались новые черты этого человека. Присмотревшись, он обратил внимание на его большие рабочие мозолистые руки, они были не до конца отмыты от машинного масла, которым обычно покрывают детали. Его лицо трудно было назвать интеллигентным, наверное, оно было даже грубым, с некрасивыми чертами, более того — со следами вырождения. Это резко контрастировало с его голосом, тихим, местами вкрадчивым и с его манерой говорить, напоминающей скорее манеру образованного человека, а не человека из рабочей среды. Ко всему у него была твердая походка и весьма уверенный вид, шаги он словно чеканил.

«То есть вы собираетесь ограбить, а если будет нужно, и убить ни в чём не повинных людей? Справедливо ли это?»

«Тише, прошу вас, тише, убавьте немного тон, а если можно — то и пафос речей. Вы печётесь о справедливости? А есть ли она вообще в этом мире эта справедливость. Вы взрослый человек, и вижу, что не глупый. Вы её где-то эту справедливость видели?»

«Даже если я её не видел, то это не означает, что её нет. В чём виноваты эти люди перед вами?»

«Отвечу вам так: вы нашу главную цель знаете, эта цель и есть восстановление справедливости, в рамках всего земного шара, конечно. Так как в этом старом мире её нет, то надо строить новый — там, где она будет. Чтобы он появился, надо избавиться от всего, что этому новому миру мешает.

На это нам нужны деньги, и мы собираемся взять их не у нищего, просящего милостыню у городских ворот, не у бедного крестьянина батрака, которому нечем кормить свою семью и не у пролетария, стонущего под гнётом заводского начальства. Мы собираемся их взять у толстосумов, из поколения в поколение использовавших труд вот таких людей как мы, плативших им крохи, копейки, когда сами они, жируя и шикуя, покупали для своих дочурок дорогие наряды, возили их по заграницам, кутили в дорогих столичных ресторанах и строили усадьбы, на порог которых нас бы с вами пустили только в качестве лакея. Думаете, они уважают таких людей как мы?! Да, мы для них и не люди вовсе».

«Если разобраться в том, что вы говорите, то можно подумать о том, что, ограбив этих людей и сделав их тем самым нищими, вы совершите благо для человечества. Знаете, по сути вы хотите сделать людей счастливыми, с помощью несчастья других людей, которое желаете воплотить в жизнь».

«Возможно, вы правы, так оно и есть: нам нужна сакральная жертва для успеха нашего предприятия и рождения нового мира. Без таких жертв в мире не произошла бы ни одна существенная, хотя бы малозначительная перемена к лучшему».

«Ну, сами посудите, даже, если пролетарий возьмёт верх над гнетущей его буржуазией и аристократией и получит власть, то верхушка пролетариата получит себе в руки те материальные блага, которые были отобраны у свергнутого ими класса, и перестанет быть пролетариатом, начав жить аристократично. Это замкнутый круг, и в целом, роковой момент всемирной истории, — на этих словах Бальтазар остановился, — а теперь, прошу меня извинить, мне необходимо вернуться обратно».

«Кстати, а где вы остановились в городе?»

«Я нашёл временную работу у одних купцов, у них же и живу в доме».

«Вы понимаете, что я доверил вам тайну, которая, если станет известной кому-то ещё, нас всех погубит».

«Я умею хранить тайны, особенно чужие. Не беспокойтесь я всё понимаю, в том числе я понимаю, что может произойти, если я вас выдам».

«Это хорошо, что вы всё понимаете. Повторюсь, дело о котором я вам поведал, имеет весьма важный характер, и мы не думаем от него отступать. Вы хотите принять в нём участие?»

«Я крайне признателен вам за доверие, но я бы пожелал отказаться от вашего предложения. Мне было поручено передать вам письмо, думаю, на этом моя миссия может считаться законченной», — Бальтазар протянул руку своему собеседнику, чтобы попрощаться, в ответ Константин протянул свою.

«Хорошо, я вас понял… А как зовут тех людей, к которым вы нанялись на работу?» — как бы на прощание спросил Константин.

«Их фамилия Карасёвы», — обернувшись, произнёс юноша, переходя на другую сторону улицы.

Константин задумчиво посмотрел ему в след, потом взглянул на голубое морозное небо, что-то тихо про себя сказал, обернулся, и пошёл своей дорогой.