Половецкий Хан

Александр Макода, 2021

Почти 800 лет назад в степях южной части Украины кочевали грозные орды половецких племён, которыми правил человек по имени Кончак. Став ханом над множеством родов и куреней, он сразу стал предпринимать серьезные шаги для достижения своих целей, одной из которых было создание мощного степного объединения, способного со временем превратиться в настоящую державу, способную стать такой же великой как и Русь, а может и больше…

Начало становления

Глава 1

«Твоя жизнь оставляет след, поэтому сделай его по глубже»

«Степная мудрость»

На степь наступал вечер. Легкий ветерок колыхал огромное поле разнотравий, укрывавшее собой бескрайние просторы огромных угодий великих кочевых племен.

Солнце почти село, и озаряло ярко-оранжевым светом почти половину неба, а с ним и огромное степное море. За игрой невероятных красок солнца, неба и земли наблюдал Кончак. Ему нужно было хорошо обдумать все что он услышал от своего умирающего отца несколько дней назад.

Глядя на заходящее солнце Кончак негромко сказал:

— Прощай, мой отец Атрак. Ты был подобен солнцу, освещая наш родовой аул. Твое солнце село, а мое поднялось. Я даю слово исполнить твои наставления.

Вдалеке послышался протяжный, одинокий волчий вой. Кончак посмотрел туда, откуда донёсся звук и закрыв глаза и сложив руки возле рта ответил таким же протяжным воем, очень похожим на волчий.

Он вновь посмотрел на запад. Солнце полностью село и степь начала быстро погружаться во тьму. Кончак повернулся и пошел к своему аулу. Ему не хотелось идти в юрту, поэтому он шел очень неспешно, размышляя над последними словами отца:

"Помни, сын мой, Кончак, слабость народа в его разрозненности, но сила — в единстве";

"Не ищи ссоры с ордами наших родов, ищи с ними мира, тогда мы станем сильны";

"Кончак — приложи силу к единению наших племен, тогда сможешь отстоять землю нашу, данную нам великим Тенгри ханом и предками нашими великими";

Также отец говорил и о северных границах, и народе, живущем там:

"Сила русских племен велика, их дух непреклонен. Их невозможно сломить. Они мощны телом и крепки душой. И станут они народом великим, не боящимся никого. Потому не ищи с ними ссоры, сын мой Кончак, но и не дай набрать большую силу, иначе захватят нас они, отведут к городам своим, и будем томиться в рабстве потеряв свою свободу. Не допусти такого мой сын!";

Также говорил Атрак и об уважении к предкам:

"Помни о нашем великом роде, идущем корнями к далекому востоку, где наши предки восходят к Тенгри хану и великому волку. Это наши предки, чти их память день и ночь, иначе падет наш род, потеряем свое имя среди других племен и исчезнет народ великих кыпчаков";

Размышляя об этих наставлениях, Кончак и не заметил, как подошел к своей юрте. Рядом горел костер, а на шестах над ним был установлен большой казан с вареной бараниной. Молодая чага — женщина-служанка, помешивала мясо и при виде хана поклонилась.

Кончак вошел в юрту. На коврах были расстелены персидские мягкие ткани, разукрашенные всевозможными искусным узорами. Большинство тканей и покрывал были красного и голубого света, а по краям они были украшены золотистой вышивкой. Мягкие и нежные на ощупь, они придавали чувство покоя и умиротворения, после всевозможных горестей и печалей, выпавших на жизнь степных людей.

По краям юрты, на множестве мягких бархатных тканей лежали большие и малые подушки. Как и остальная часть внутреннего убранства, они были привезены из далека. Некоторые из подушек были пошиты умелыми мастерами из богатой Персии, другие же привезены с Китая, окрашенные в красный цвет и украшенные золотистыми нашивками с изображениями драконов, змей и ящериц.

Внутри этого шатра царил мрак, за исключения центральной части, где поблескивал золотистый очаг, отбрасываемый желтые языки пламени. Оранжевый свет спадал на внутреннее убранство юрты, одаривая своим скупым светом лежащие вокруг предметы и кое кого еще.

К хану подошел темный силуэт, сопровождаемый легким побрякиванием небольших золотых колокольчиков, вышитых на краях одежды. На краях длинных рукавов поблескивали тонкие серебристые полоски, вышитые византийскими мастерами.

— Я ждала тебя. Ты долго пропадал.

— Мне нужно было собраться с мыслями.

Кончак подошел вплотную к силуэту и обхватил свою жену крепкими руками, но в такие моменты они становились как некогда нежными.

— Атрак говорил с тобой сегодня?

— Да, совсем недавно. Его дух стал волком, он попрощался со мной.

— Он был великим ханом.

— А я хочу быть еще более великим. — почти шепотом сказал Кончак и нежно поцеловал ее в пухлые розовые губы.

Утро в степи наступило необычайно яркое и свежее. Небо было очень голубым, а уже желтеющая трава придавала окружающей местности неописуемую красоту. Птицы весело пели, наполняя воздух музыкой природы. Многие из собравшихся у ханской юрты знатных кыпчаков отвечали пению птиц своим свистом, дополняя птичье щебетание своими мелодиями. И вот, с юрты вышел хан Кончак. В этот момент шаман Угун взмахнул своим посохом, обвязанным множеством разноцветных нитей, перев и небольших кожаных лент, к концам которых были пришиты более длинные перья и несколько маленьких костей.

Угун вскинул своей левой рукой небольшой бубен, ударил по посоху и вскрикнул:

— Тенгри хан с тобой, Кончак! Он открыл мне что твое правление будет великим и славным. Дух твоего отца Атрака подтвердил это, а твой великий предок, Шарукан, уверил меня в том, что ты станешь величайшим ханом в роду, и вот знамение, что слова эти правдивы и обязательно исполнятся: от начала сего дня и до его конца на небе не будет ни единого облака!

И вновь Угун ударил бубном по своему посоху.

Весь родовой аул, все мужчины и женщины пришедшие к хану, упали на колени и поклонились ему, показывая свое почтение и свою готовность служить новому хану.

Кончак внимательно осмотрел весь многочисленный аул, ханом которого он стал. Он стал не просто главой рода, но и кошевым целого куреня. Положение, полученное по наследству от отца и дяди, позволили ему стать ханом многочисленной орды, насчитывающей десятки тысяч человек. Тут его окружали сотни человек, каждый из которых готов отдать за него жизнь. Немного в стороне несколько человек приподнялись и один из них выкрикнул:

— Турукский курень с тобой великий хан! — и вновь упал на колени.

— Уйгурский и Тривиев кош с тобой великий хан! — выкрикнул еще один и тоже упал на колени.

— Курень великого Мулюка готов служить тебе, хан Кончак! — громко выкрикнул один старик и неспешно опустился на колени.

"Уже несколько тысяч человек готовы мне служить, это хорошо."С улыбкой подумал Кончак осматривая присутствующих и слушая заверения соседних семейств об их преданности ему. Помимо многочисленных родственных семейств, ему присягнули на верность также несколько отдельных родов, кочевавших во владениях его отца. Каждый из начальников своего рода заверял Кончака в верности и преданности утверждая, что готовы поддерживать его во всех его делах и начинаниях.

После торжественных заверений и клятв о верности к нему подошел Угун. Он дал знак своим помощникам и к ним подвели красивого коня соломенного цвета. Угун подошел к коню и легким движением погладил ему шею и приложил ладонь к его голове. Повернувшись к хану, он едва заметно кивнул. Кончак подошел вплотную к лошади и прикоснулся к его голове. Помощники отвели коня немного дальше. Шаман подошел к коню и быстрым движением перерезали ему жили. Конь дернулся, но крепкие веревки уже держали его тело. Кровь фонтаном брызгала, заливая собой желтеющую траву. К еще бьющемуся в предсмертных судорогах коню подошел Угун и приложил золотую чашу к ране, из которой сильно текла ярко-красная кровь. Потом он подошел к небольшому столу и налил в чашу с кровью кумыс, поле чего поднес ее к рукам Кончака. Взяв из рук шамана золотую чашу с кровью и кумысом, он быстро приложил ее к своим губам и выпил все содержимое, после чего, держа в обеих руках чашу, протянул ее перед собой и перевернул, показав всем что чаша пуста. Все присутствующие быстро поднялись с радостными возгласами.

Угун взял из рук Кончака чашу и поставил на стол, рядом с жертвенным огнем, на котором уже горел только что убитый конь. Все присутствующие смотрели на темнеющий дым, стоя на коленях. У каждого из них шевелились губы. Они просили благословения у своих предков и просили благополучия и величия для своего нового хана. Каждый из присутствовавших понимал — если их новый хан будет сильным и великим правителем, то все они смогут стать еще более состоятельными и богатыми.

Сам Кончак, как и все остальные, стоял на коленях. Он смотрел на огонь и молчал. Его губы не шевелились. Из его уст не срывалось ни единого звука. Он молча смотрел на исчезающего коня, принесённого в жертву для его благополучия. Он знал, что еще 10 лошадей постигнет та же участь, и все ради того, чтобы задобрить духов великих предков, чтобы они благословили его правление и дали ему сил, мудрости и проницательности, для успешного управления вверенными ему людей.

После того как тело коня полностью исчезло в горящем пламени, Угун подвел следующего жеребца, которого убили таким же способом, только теперь он не брал у него крови для испития ханом, потом другого, затем третьего… Так все присутствующие продолжали стоять на коленях и возносить молчаливые возгласы к небу, призывая великого Тенгри и знаменитых предков прошлого о благословении. Когда последний конь был принесен в жертву и его тело поглотил огонь, пламя которого передало для трапезы великим предкам тела лошадей, Кончак встал и немного пройдя вперед, и подняв правую руку вверх громким голосом заговорил:

— Братья! Все мы великий род! Быть кыпчаком честь для каждого из нас. Наши великие предки дали нам эту землю, придя сюда однажды из далека. Их сила, ловкость и умение подарили нам возможность пользоваться благой и прекрасной землей, которой теперь мы владеем. Каждый из нас должен почитать имена тех великих предков наших, давших нам эту землю. Их единство и целеустремленность позволили им одержать множество побед и не терпеть поражений на протяжении десятков лет. Но потом случилось то, что вам всем хорошо известно — агрессивная политика одного из русских князей, Мономаха, который смог сломить не только военную мощь кыпчакского народа, но и наш боевой дух. И есть тому причина, почему русичи смогли нас победить и теперь никто из них н боится нас: есть меж нами серьезная беда, подобная страшной болезни!

Удивленные мужчины и женщины стали пересматриваться меж собой, недоумевая о какой страшной беде говорит хан.

— Все мы верим, что сила наша велика. Но не будет она великой если будем мы ходить по одиночке. Нужно быть нам всем вместе, объединить свои усилия, стоять брат за брата, друг за друга, мужчина за женщину, женщина за мужчину.

Кончак пронзительно осмотрел лица присутствующих.

— Вы все знаете, что орда наша велика, — продолжил свою речь хан — больше трех десятков тысяч численность ее. Но народ великий и могутний на северных границах куда многочисленнее нас. Племена и державы на западе тоже не малые числом. Если мы хотим сохранить наш род, наш улус, наше имя, нужно нам быть едиными во всем, тогда мы будем сильны.

Кончак внимательно осмотрел лица присутствующих. Многие из них опускали глаза. Понимал хан что немало кыпчаков были в соре с другими ордами, улусами, родами, и каждая орда стала отдельным племенем. Даже внутри некоторых орд были разногласия. Хан продолжил:

— Нам нужно быть едиными с нашими соседями, насколько это возможно. Тогда никакой народ нам не будет страшен.

Все присутствующие утвердительно закричали, подняв руки вверх.

Кончак подал знак рукой и к нему подвели его коня. Это был настоящий красавец среди рода лошадей. Высокий, золотистый, с сухой натянутой кожей через которую ярко и отчетливо виднелась мощная мускулатура. Это был подарок от отца, Атрака. Этого коня привезли из далекой Византии, и род его был таким же древним, как и род кыпчаков. Греки, жившие в богатой земле Византии, заверили слуг Атрака в том, что жеребец этот был прямым потомком легендарного Буцефала, носившего на своей спине величайшего воина всех времен и народов — Александра Македонского. Кончак очень дорожил этим драгоценным подарком.

Вскочив на коня хан и его свита, состоящая из сорока отборных воинов и шести знатных вельмож, направились на юго-запад, к большому аулу своего брата Елтука.

Проведя в пути один день они к вечеру прибыли на место. Аул Елтука располагался близ небольшой, но полноводной реки Полонки, как называли ее местные жители. Она извивалась среди множества невысоких холмов покрытых еще зеленой травой. На подходе к лагерю Елука, приехавшего знатного гостя, хана Кончака, встретил небольшой отряд.

— Мир тебе, Кончак! — сказал один из начальников коша подъезжая по ближе к хану.

— Передай мир и брату моему, Елтуку.

Начальник небольшого отряда развернулся и быстро ускакал вглубь лагеря. Кончак со своими людьми неспешно следовали за ними проходя мимо множества юрт. Через некоторое время они подошли к большой и дорого обустроенной юрте, стоящей в центре укрепленной множеством повозок вежи. Кончак спрыгнул с лошади и вошел внутрь. Посреди юрты горел небольшой костер, освещая своим желтым светом людей внутри. Молодой мужчина с выбритой головой и длинными усами без бороды поднялся и шагнул навстречу Кончаку.

— Не ждал тебя тут, брат. — холодно сказал Елтук.

Кончак пронзительно посмотрел на него. Квадратное лицо, высокий лоб, светлые, круглые глаза, рыжие усы. Он был похож на русича.

"Как быстро теряется наш истинный род в этих землях", подумал про себя Кончак.

— Тебя не было на похоронах отца. — серьезно сказал он Елтуку.

— И ты пришел сюда чтобы сказать мне это? — насмешливо бросил он, — мне было незачем там находится. Я получил в наследство много людей, рабов, скота и большое богатство, наряду с плодородной и широкой землей для выпаса скота. И зачем мне быть на похоронах старика? Разве он дал бы мне что-то еще?

— Наш обычай в том, чтобы почитать память наших великих предков. — Кончак был серьёзен.

— Не вижу в этом смысла. Как и не вижу смысла говорить с тобой. — глаза Елтука блеснули, — я распорядился чтобы вам выделили стойбище близ костра. Вас накормят, а завтра ранним утром можете отправляться к себе.

Елтук повернулся и сел на свои подушки возле трех жен, которые быстро обвили его своими руками, причем одна из них была значительно старше своего господина.

Кончак внимательно посмотрел на своего брата и негромко сказал:

— Если будет ссора между нами то станем слабыми, как и покоренные нами народы, такие как огузы и печенеги.

Елтук жестко посмотрел на Кончака твердым взглядом. В слабоосвещенном помещении белки его глаз ярко сверкали.

— Не напоминай мне про слабости. Я хочу покоя. Какой смысл что-либо предпринимать, зная, что в итоге тебя ждет провал? — с некоторым раздражением сказал он Кончаку.

Гнев закипел внутри Кончака. Он сжал кулаки, а его глаза наполнились огнем.

— Может именно потому отец принял такое решение? — немного прищурив глаза и посмотрев испепеляющим взглядом сказал Кончак, глядя прямо в глаза брату.

Елтук резко встал. Его широкая грудь часто вздымалась. Было понятно, что сейчас он находится в состоянии гнева.

— Кончак! Не смей мне об этом говорить! И не возвращайся больше к этой теме, если тебе дороги наши родственные связи! — Елтук тяжело дышал, а его кулаки были сжаты.

Кончак внимательно посмотрел на своего брата. Он понимал его чувства. Ведь преемником Атрака и его брата Сырчана стал именно он, Кончак, а не его старший брат Елтук. Размышляя над словами своего отца, Кончак понял, что Елтук не сможет стать великим ханом своей орды, ведь его взгляды и мировоззрение были отличны от его великого предка, Шарукана.

Опустив взгляд и немного задумавшись, Кончак глубоко вздохнул и посмотрев в лицо брату сказал:

— Прости, брат. Мои слова действительно были слишком резки. Надеюсь, что меж нами не будет зла. — он посмотрел в глаза брата и еще более понизив голос продолжил, — я пришел к тебе не для того чтоб искать ссоры. Ты и сам знаешь сколь сложное теперь время. Я хотел лишь удостовериться в том, что смогу рассчитывать на твою помощь.

Елтук посмотрел на младшего брата с некоторым недовольством, но не сказал крутившихся в голове мыслей вслух, а лишь коротко ответил:

— Мы одна семья, так будет всегда.

Он опустился к своим женам, которые быстро обвили его руками и ногами.

Кончак, не проронив ни слова он быстро вышел из юрты и направился к своим людям.

Они стояли неподалеку и ждали своего хана. Один из начальников над армией тяжеловооруженных ратников, Юрий, близкий друг и советник хана, которому было уже около шестидесяти лет спросил:

— Как поживает хан Елтук? Как оказал гостеприимство?

Кончак, с каменным лицом, подошел к своему коню и сказал:

— Сейчас мы быстро перекусим, напоим лошадей и двинемся в путь, не хочу тут задерживаться.

Воины удивленно переглянулись. Они поняли, что отношения двух братьев не такие простые, поэтому стоит быть готовыми ко всему.

К ним подошел один из начальников, посланный Елтуком.

— Хан Кончак, наш господин желает оказать вам и вашим людям гостеприимство. Пожалуйста, пойдемте за мной, я проведу вас к подготовленной к вашему приему юрте.

Хан вместе со своей свитой прошли за начальником к большому шатру, стоящему рядом с юртой Елтука. Все воины и местная свита, при виде Кончака низко кланялась, на манер русских бояр.

«А не плохо так он стал перенимать их обычаи. Хотя, с другой стороны, в этом есть свои достоинства» — подумал Кончак, глядя на расступившуюся перед ним аристократию.

Расположившись близ шатра, Кончак и его свита отдали своих лошадей на попечение слуг, а сами принялись за восстановление сил. Хану, кошевым и главам родов принесли богатое угощение — жаренное мясо, овощи, фрукты и даже морепродукты из Крыма, состоящие из рыбы, крабов, креветок.

Воины Кончака расположились неподалеку. Им принесли варенной баранины и кувшин кумыса.

Вечер стоял красивый и живописный. Солнце клонилось к закату. Небольшие птицы кружили по небу, высматривая что делают люди и животные внизу, ожидая возможности спуститься на землю и полакомится остатками пищи.

По требованию хана, воины и свита поели быстро и без лишней суеты. Выразив благодарность за прием и передав Елтуку долгих лет жизни, Кончак скомандовал отправление, и уже скоро отряд из сорока шести человек отправился в обратный путь. К тому времени на землю успела опуститься тьма, которая, впрочем, не очень мешала ночному переезду, поскольку яркие звезды и слепяще белая луна хорошо освещали степь. Пройдя примерно половину пути Кончак отдал приказ остановиться.

— Привал! — крикнул он воинам, а сам отошел в сторону.

Всадники расположились близ небольшого леса и устроились на привал. Один из воинов развел огонь, другой достал небольшой котел и налил в него молока, еще один достал из сумки вяленой баранины, и когда молоко стало горячим кинул в него куски мяса.

Кончак сидел в траве скрестив ноги под собой и смотрел на звездное небо. Сзади к нему подошел Юрий, старый воин, начальник ханского отряда тяжеловооруженной дружины.

— Я сегодня внимательно слушал твою речь, хан…

— Я знаю, что ты хочешь сказать. — задумчиво ответил на незаконченную фразу Кончак, — но пока есть те, кто не хотят мира среди нас, мы будем лишь маленькими, слабыми племенами.

— Очень жаль, что Елтук имеет такой независимый характер…

— Каждый выбирает свой путь жизни. Атрак тяжело переносил своенравный характер Елтука. Он видел, что Елтук пошел по его стопам, по кране мере в характере, а не по стопам Шарукана. А для великого хана этого недостаточно, учитывая сложившиеся обстоятельства.

Кончак посмотрел на огромное звездное небо, усеянное множеством звезд.

— Наши предки, — указал он рукой на небо, — показали мне сегодня что мира не будет в степи пока каждый хан будет сам за себя. А я хочу объединить эти орды, сделать их не сборищем разрозненных группировок, а настоящей державой.

— Ты хочешь создать каганат? — удивленно спросил Юрий, присвистнув от изумления.

— Хочу, но не уверен, что смогу воплотить свои планы в жизнь, но я обещаю, что приложу все свои силы для того, чтобы добиться поставленной цели. Если не смогу я, то передам это дело своему сыну, даже под угрозой кровной клятвы.

Из-за небольшого облака выглянула полная луна и осветила своим ярким светом лицо хана. Юрий посмотрел на него. Лицо Кончака было округлым, уверенным и грубым. На щеке виднелся шрам от меча, еще один шрам на лбу, полученный от русской стрелы. Карие, немного суженые глаза становились почти черными, когда он выходил из себя. А небольшая, но пышная, темная борода придавала его лицу еще больше уверенности и твердости. Рассматривая лицо хана Юрий заметил:

— Ты очень похож на великого хана Шарукана, даже лицо твое такое же как у него. Он был великим воином.

— А я буду еще более великим! Сегодня днем на небе не было ни одного облака. — уверенным тоном ответил Кончак.

На большую степь начала наступать осень, украшая желтыми, оранжевыми и красными красками всевозможную растительность. Ночной дождь придал утренней природе приятный запах мокрой травы и сена. Ноги лошадей мягко ступали по немного прибитой посеревшей траве. Солнце неспешно подымалось над горизонтом, от чего капельки воды на согнувшейся траве поблескивали веселыми лучиками счастья. Не обращая внимания на красоту природы и окружающее спокойствие и безмятежность грозно ступали хорошо экипированные воины. По степи двигалась большая армия всадников. Большинство из них состояло из легко вооружённых лучников. Немного позади двигалась тяжелая кавалерия. Эти всадники были покрыты прочными металлическими панцирями. Их лошади тоже были прикрыты прочными доспехами, закрывавшими голову, шею, грудь и бока. Эти всадники были вооружены длинными копьями, кривыми саблями, дротиками, луком и стрелами. Их шлем покрывал всю голову и шею. А лицо закрывала металлическая маска.

Около двух тысяч воинов неспешно двигались через бесконечную степь, приближаясь к небольшой гряде холмов, за которой начиналась территория Болуша, хана небольшой орды, ранее входившей в состав орды Сырчана, а позже отделившегося от нее. На холмах виднелось множество всадников, готовых к битве. Они были экипированы так же, как и воины Кончака. Обе армии смотрели друг на друга, ожидая действий соперника. Кончак стоял впереди своего войска, внимательно осматривая холмы. К нему подъехал Юрий.

— Мы обнаружили засаду, справа от нас, за лесом. Там стоит отряд из нескольких сотен легких всадников и примерно 300 ратников.

— И он хотел меня поймать на этом? — с улыбкой сказал Кончак, — тогда пускай готовится к поражению. Отдай приказ Бурмуну, пускай готовит свой отряд.

Юрий кивнул и быстро поскакал в конец войска.

Кончак поднял свое копье и несколько сотен всадников резво рванули вперед, обходя своего хана сбоку. Один из воинов с длинным копьем с небольшим треугольным флагом на конце, быстро взмахнул рукой, и половина всадников на левом фланге стала отходить в сторону, левее от основного отряда. Они приняли форму выгнутой подковы и, приблизившись на расстояние выстрела, стали быстро обстреливать из луков отряды на холмах, но и те стали отвечать тем же действием, отстреливаясь из луков, но при этом оставались стоять на месте. Однако, быстро двигающиеся всадники Кончака резко отступали назад и, если стрелы и долетали до них, они без труда прикрывались легкими щитами. В это время правый фланг легкой конницы устремился на центр вражеских отрядов, бесконечно осыпая стрелами всадников на холмах и сразу отступая назад.

Пытаясь смести этот небольшой отряд, Болуша направил свой правый фланг в атаку. Его воины быстро приближались к легкой коннице Кончака. Видя приближение вражеских сил, легкая кавалерия стала отступать под натиском воинов Болуши, который командовал своим отрядом с большого и пологого холма. В это время часть основной, тяжелой конницы под командованием самого Кончака двинулась в бой, оставив вторую часть войска под командованием Юрия и приказав ему держать тыл.

Всадники Болуши не успели вовремя отступить, и были вмиг сметены мощным ударом тяжелой кавалерии Кончака. Прочные копья врезались в тела людей и лошадей, и на месте стыка двух армий образовалось настоящее месиво. Десятки людей падали замертво, пронзенные копьями или дротиками. Другие валились с лошадей, получая страшные ранения кривыми саблями, способными прокалывать даже кольчугу.

Кровь брызгала в разные стороны, заливая собой уже высохшую землю, и превращая ее в кровавое месиво. Отрубленные пальцы, кисти и руки разлетались в разных направлениях. В такой сутолоке было сложно определить где свой, а где чужой. Но несмотря на всеобщую сумятицу, воины Кончака смогли отбросить всадников Болуша.

Тем временем легкая конница правого фланга под командованием Курия двинулась в лево, где продолжался обстрел из луков. Они смешались с воинами левого фланга, которым командовал Газалирук и все вместе, резко стали гнать лошадей в сторону одного из холмов, на котором был крупный отряд всадников Болуши. За считанные секунды они столкнулись с ними. Орудуя своими кривыми саблями, они вступили в рукопашный бой с крупным отрядом Болуши. Ловко взмахивая арканами, они сбрасывали вражеских воинов на землю, где топтали их копытами, пронзали копьями или обстреливали из луков.

Тем временем Кончак ударил по левому флангу вражеской армии, где находился и сам Болуша. Тот, видя, что сражение может проиграть, дал знак одному из начальников, и тот быстро поскакал в сторону леса, размахивая красным флагом. В этот момент из-за леса появилась еще одна армия всадников, быстро мчащихся в тыл Кончака. Юрий, увидев тучу вражеской конницы, быстро приближающихся к его войску, поднял вверх копье. Тяжелая кавалерия перегруппировалась и подготовилась к удару. Юрий посматривал в сторону запада, откуда подымался столб пыли. А всадники Болуши, вышедшие из засады уже ударили по отряду Юрия, который к тому времени был вдвое меньше нападавших, ведь большая часть отряда была рядом с ханом Кончаком. Завязалась жестокая сеча. Но уже скоро баланс сил вновь изменился. Со стороны запада появился большой конный отряд воинов, которые разделившись на две группы молниеносно ударили по всадникам Болуши с тыла, и по тяжеловооруженным ратникам, уже подошедшим к войску Юрия. Сам же Юрий перешел из обороны в атаку, ведя тяжелую конницу на дрогнувшего врага. Уже через короткое время все было решено. Войско Юрия и отряд Бурмуна быстро разогнали всадников Болуши, которые в панике бросились бежать. Юрий посмотрел в сторону востока. Там, на горизонте бой продолжался с не сбавляемой жестокостью. Вскинув копье к верху Юрий направил объединённую армию тяжелой и легкой кавалерии на подмогу Кончаку.

Несмотря на утреннюю влажность, земля на поле битвы быстро обсохла, подымая всюду клубы пыли. Кончак уверенно размахивал саблей, разя попадавшихся ему воинов быстрыми и ловкими ударами. Вдруг на него бросился один всадник. Он отличался богатыми доспехами и большим, красивым породистым конем золотистого цвета. Его лицо закрывала маска, но даже сквозь нее Кончак видел лицо своего врага, наполненное ненавистью. Болуша! Он молниеносно бросился на Кончака, атакуя его своим копьем. Не успев увернуться, Кончак получил удар в туловище. Из-под доспехов потекла горячая, ярко-красная кровь. Он взмахнул саблей и полоснул удаляющегося Болуша по спине, но крепкие доспехи защитили его тело от опасного удара. Тот развернул коня и бросился на раненого хана вновь, желая теперь пронзить его. Он поднял копье, и хотел уже его бросить, как вдруг ему в руку вонзилась стрела. Взвыв от боли, он выронил копье. Вторая стрела пробила ему доспех в районе сердца. Болуша обмяк и рухнул с лошади на землю. Кончак держался за правый бок, откуда текла ярко-красная кровь, заливая собой его доспехи и коня под ним. Он посмотрел на всадника, который спас ему жизнь своими меткими выстрелами. Невдалеке на лошади сидел Юрий, пуская стрелы в начальников вражеского войска. Однако битва продолжалась не долго. Когда по войску пронесся слух о гибели хана Болуша, воины перестали сражаться и сдались.

Кончак подъехал к Юрию. Тот сразу распорядился чтобы хану сняли доспех и обвязали рану.

— Ты спас мне жизнь, — мягко и с благодарностью сказал Кончак Юрию. — Я назову твоим именем своего будущего сына.

— Для меня честь служить тебе, великий хан. — благородно ответил Юрий.

— Пока я не объединю кыпчакские орды, не быть мне великим. — с тоской казал Кончак и закрыл глаза.

Осень быстро сменилась зимой, которая пришла в этот раз куда раньше, чем обычно. По ночам становилось особенно холодно, поэтому Кончак двинул свою орду на юго-восток, к зимнему пристанищу — городу Бурхань, расположенному на реке Тора.

За последний месяц рана Кончака успела затянутся. Он ехал на своей лошади и смотрел на простирающиеся до самого горизонта степи. Теперь они были темными. Травы стало очень мало, и скоту недоставало пищи. Временами пролетал мелкий снег, норовя залететь в глаза или нос. Кончак укутался в меховую накидку и стал думать о том, что ему еще предстоит сделать, как только зима пройдет.

"Я подчинил себе небольшую орду Болуша, а также курени близ Полужи", — думал про себя Кончак, — "Также я подчинил себе один род, кочевавший близ Дона. Но этого мало. Нужно продолжить свое дело. И, возможно, у меня скоро будет уже достаточно сил для похода на север…" — Кончак думал о русских городах. Они были большие и крепкие, как и люди в тех землях. Но эти города и села были необычайно богаты. В них всегда можно было найти множество добычи… Хан мечтательно посмотрел на север, где располагались целые залежи богатств, которые нужно было всего лишь взять и привезти сюда. Он задумался о множестве драгоценностей, посуды, тканях, шкурах и мехах различных животных, рабах и рабынях… рабынях, молодых русских девушках, славящихся своей несравненной красотой, пышными формами и твердым характером. Потом взмахнув рукой, как бы прогоняя назойливую мысль он холодными глазами посмотрел прямо перед собой, наблюдая за длинной цепью всадников, телег и животных, медленно тянущихся к зимнему пристанищу. — "Нет, еще рано. Нужно вначале разведать обстановку, узнать, как обстоят дела в борьбе за престол в Киеве… кого-то нужно ослабить, а с кем-то нужно и сродниться… Без крепких политических связей я ничего не смогу достигнуть."

Хан оглянулся и посмотрел на длинный караван из всадников и повозок, растянутый на километры. До города осталось всего пол дня пути. Он повернул коня и поскакал к одной из больших и крепких повозок. Она была внушительных размеров и очень вместительная. Вся обтянута шкурами животных, она не пропускала холод, поэтому внутри было довольно тепло. Кончак на ходу прыгнул на открытую часть повозки, крикнув одному из воинов взять свою лошадь. Открыв дверь и пройдя по короткому коридорчику, он откинул большую шкуру медведя, прикрывавшую вход во внутренние покои. Там, на большом количестве подушек и мягких тканей лежала его жена, Тарталла. Рядом с ней сидела их юная дочь Свобода, а вокруг них располагались несколько служанок.

При виде отца Свобода вскочила и бросилась к нему.

— Папа! Папа!

Она радостно к нему подбежала и прыгнула на руки.

— И я тебя рад видеть дочка. — ласково сказал Кончак, держа маленькую Свободу на руках.

Он подошел в Тарталле и сел возле нее, посадив дочку рядом.

— У тебя очень серьезный взгляд. — сказала она мужу.

— Есть много беспокойств… — уклончиво ответил Кончак.

— Ты думаешь об русских племенах? Или про орды на востоке и юге? — с интересом просила Тарталла.

— Обо всем. Каждое из этих дел важно.

Она внимательно посмотрела на мужа, после чего перевела взгляд на маленькую дочку.

— Ты так похож на своего отца, хотя нет, больше на деда… А Свобода сильно похожа на тебя. У нее такой же независимый характер.

— Не зря она носит такое имя, — с улыбкой сказал Кончак.

— Надеюсь, что ее жизнь будет соответствовать имени…

— Не беспокойся, мы обеспечим ей достойное и обеспеченное будущее. Она будет жить так, как подобает принцессе.

— Значит ее мужем станет русский князь? — с долей тоски спросила Тарталла.

— Это богатые и обеспеченные люди. Их держава очень сильна, и если они перестанут сориться меж собой и объединят свои силы под одним начальником, то уже никто не будет им страшен, ни кочевники вокруг, ни Византия, никто либо иной. Я уверен, что Свобода будет там жить в полном достатке и благополучии, я обещаю тебе. — Кончак поцеловал жену в губы, после чего поцеловал дочку в лоб.

— Я надеюсь, что это будет так. — с грустью в голосе сказала Тарталла.

— Не переживай, когда придет время, я ей выберу достойного мужа.

— Папа, папа, а спой мне песню! — радостным голоском попросила Свобода.

Кончак посмотрел на дочь мягким, нежным взглядом и спросил:

— И какую песню ты хочешь услышать?

— Спой песню о родине! — громко сказала Свобода ярким взглядом смотря на отца.

— Ну, хорошо, спою. — улыбнувшись ответил Кончак.

«Где-то там вдалеке, край наш родной,

Там, где мальвы на поляне растут.

Где бескрайний горизонт,

И у птиц бесконечный полет.

Там, где родились наши отцы,

Где объединились наши роды.

Вот наш край родной,

Это наша жизнь.

Окутанная свободой,

В бескрайней степи.

Это наш стан, это наш мир,

В землях что Тенгри нам подарил.

Это наш край родной,

Где мы окутаны бескрайней свободой.

Это наш дом родной,

Окруженный бесконечной свободой.»

— Спасибо папа, мне так нравится, когда ты поешь эту песню! — с восторгом сказала Свобода.

— Мне тоже очень нравится слышать ее, ты всегда поешь эту песню от души. — Тарталла наклонилась к мужу и нежно поцеловала его в щеку.

— Папа, спой еще! — попросила юная Свобода.

— Давай немного позже, мне нужно вернуться к моим людям. Их тоже нужно поддерживать во время пути. Иначе они устанут и не смогут идти. Хорошо? — Кончак с нежностью посмотрел на свою дочь.

— Да, папа, хорошо. — Она крепко обняла отца.

Кончак с любовью посмотрел на жену и дочь. Нежно обняв своих любимых женщин, он посмотрел куда-то вперед, глядя в одну точку. После нескольких минут молчания, он поцеловал жену и дочь, вышел к открытой части повозки. Подманив к себе своего коня, он на ходу вскочил в седло и отошел от повозки. Его взгляд продолжал оставаться сосредоточенным и твердым, было ясно что ему в голову пришла какая-то идея, которую ему нужно было хорошо обдумать.

Глава 2

«Тот, кто один — подобен листку,

Тот, кто с другом — подобен дереву»

«Степная мудрость»

Зима выдалась не очень снежной, однако непривычно холодной. Мало кто желал покидать теплые юрты или хижины, которых было множество в небольшом городе Бурхань, построенном еще Атраком. Этот город находился возле большой извилистой реки Тора. Он был окружен невысокой бревенчатой стеной, в которых были встроены дубовые башни. Этот город хотя и был основан кыпчаками, ужа давно стал прибежищем для людей разных родов. Тут были русичи, были также и беглые рабы из Византии, а также поляки, булгары и венгры. Но во время зимы город наполнялся своими хозяевами, ордой Кончака. Правда лишь часть всех его людей могли вместиться в самом городе. Это была высшая знать: кошевые, военачальники, их семьи и слуги. Простые воины и их семьи, колодники и челядь довольствовались хижинами и небольшими юртами вне города.

Кончак расположился в большой и вместительной юрте, обустроенной специально для приема важных гостей. Посреди горел очаг, а по сторонам располагались золотые светильники и канделябры, украшенные серебряными гранатами и изображениями пальм. Их привезли из очень далекой земли, расположенной за Великим Средиземным морем, из страны которую купцы назвали настоящей колыбелью человечества — Израиля. На входе в юрту, снаружи, стояла вооруженная стража, а внутри было несколько телохранителей. Персона хана по положению была столь высока, что в народе он приравнивался к божеству, но никогда не стоило пренебрегать услугами личной охраны, как говорил когда-то дядя Кончака, Сырчан.

День выдался светлый и яркий, даже теплый, поскольку мороз не сильно ощущался. Кончак сидел на своем ложе, внутри юрты, ожидая важного гостя, о котором его известили слуги.

— Великий хан! — молодой стражник, стройный и статный, как и полагалось для такого положения, громко вскричал войдя в юрту, — к тебе прибыл правитель лукоморской орды, хан Кобяк!

Кончак молча кивнул. Он с нетерпением ожидал этого визита уже несколько месяцев, поскольку надеялся найти в этом человеке необходимую поддержку и помощь. Стражник исчез, и уже через несколько мгновений внутрь вошел довольно крупный, крепко сложенный человек, высокий и широкоплечий, одетый в богатую и дорогую одежду. На его голове сидел крупный тюрбан, сшитый из белой и алой тканей. На нем была теплая накидка из шерсти, а под ней виднелось длинное платье из шелка, окрашенное в багровые тона с ромбовидным узором. Его карие глаза источали уверенность и целеустремленность, а прямое и грубое лицо не боялось ничего и было готово посмотреть в лицо даже смерти. Темные волосы были аккуратно убраны в тюрбан, и лишь небольшая их часть виднелась у его висков.

— Приветствую тебя, хан Кончак, внук великого Шарукана! Долгих дней жизни тебе и твоей семье! — громко сказал Кобяк глядя на молодого хана отеческим взглядом.

— И тебе долгих дней жизни хан Кобяк, — встав на ноги поприветствовал в ответ своего гостя Кончак.

Он провел рукой и показал на подготовленное для важного гостя ложе. Кобяк сел в предложенное ему место, напротив Кончака. За спиной гостя показалось несколько человек, по внешнему виду которых было понятно, что это важные персоны при дворе великого хана лукоморской орды. Их было 6 человек, каждый из них был представителем своего рода, главой семьи, патриархом своего племени. Свита Кончака располагалась по обе стороны от него, а вошедшая вслед за своим правителем аристократия лукоморской орды разместилась немного позади их хана, Кобяка.

Оба правителя своих орд посмотрели друг другу в глаза. Была заметна их разница в возрасте. Кобяк, немного более старший и умудренный жизнью, у которого на висках уже начинала проступать седина, отличался ясным умом и необузданным нравом. В его жилах текла горячая и агрессивная кровь, но всю свою энергию и злость он тратил на походы к границам русских княжеств.

— Я рад встретиться с тобой лицом к лицу, хан, — начал говорить Кобяк, — я уже давно хотел повидаться с тобой. Мне говорили, что ты уже смог организовать обе свои орды, это правда?

Кончак утвердительно кивнул и ответил:

— Да, это действительно так.

— Честно говоря, я не думал, что тебе удастся так быстро подчинить себе восставшие роды. Некоторые ханы тратят на это много лет, тебе же удалось достичь объединения своей орды всего за лето.

— Я почти ничего не сделал. Не считаю это дело таким уж сложным чтобы о нем продолжительно говорить.

Кобяк посмотрел в лицо Кончака и увидел в его глазах огонек, искру азарта, разжигание которой могло привести к всё сокрушимому и всепожирающему пожару. Легко улыбнувшись и посмотрев в глаза хана, Кобяк спросил:

— Я так понимаю, что тебя интересуют дела по серьезнее чем урегулирование внутреннего устройства орды?

Кончак внимательно посмотрел на Кобяка. Он знал, как тот относился к русским княжествам и как был настроен, и в определенной мере Кончак симпатизировал этим взглядам, но его цели и желания немного разнились с целями его гостя.

Немного поразмыслив, Кончак ответил:

— Дала внутри своего владения не менее важны чем и внешние отношения, всему свое время и место.

Кобяк удивленно поднял брови. Он не ожидал такого ответа от столь молодого хана, которому было не более 26-ти лет

— Я весьма удивлен, — сказал Кобяк почтительно, — не часто молодые ханы мыслят столь здраво, и порой даже зрелым правителям не хватает такой мудрости.

Кончак подумал в этот момент и о самом Кобяке. Хотя он был серьезной угрозой для русских князей, обладая крупной ордой и мощной армией, но Кобяк так и не смог воспользоваться всеми преимуществами своих владений. Он продолжал оставаться таким же ханом, как и все остальные, весьма посредственным в своих рассуждениях, но прямота и искренность Кобяка привлекала к себе молодого Кончака. Ему хотелось иметь рядом мощного, а также смелого соратника и союзника, готового пойти в рискованное путешествие или военный поход, на который не придется долго упрашивать.

— Я польщен, — с улыбкой ответил Кончак, — Мой отец многому меня научил, и я дорожу теми знаниями, которые получит от своих предков.

Кончак внимательно посмотрел на Кобяка и продолжил:

— Думаю, ты знаешь о том, что наши роды много натерпелись от русских князей, особенно от клятого Мономаха. Он изгнал многие кыпчакские семьи далеко на Кавказ, других же вырезал подобно животным, выпуская нашим воинам кишки из брюха на потеху публике…

— Кажется я понимаю на что ты намекаешь. — с широкой улыбкой сказал Кобяк глядя на молодого хана.

— Да, на это и намекаю, — согласно кивнул Кончак, — с тех пор русичи научились сражаться с нашими полками, они не просто научились обороняться, но и нападать на наши владения, да и поражений они смогли нанести нашим племенам непозволительно много. Но проблема даже не в этом, а в том, что теперь они стали совершать набеги на земли наши, грабить вежи наши, уводя в плен людей и скот, а мы ничего не можем им противопоставить, кроме набегов в ответ.

Кобяк сузил глаза и недоверчиво посмотрел на молодого Кончака.

— Что ты задумал, хан? — недоверчиво спросил Кобяк.

— Сделать нас равными с ними. — коротко ответил он.

Кобяк задумался. Еще никогда и никто из всех кыпчакских ханов не решался на такие мысли, какие были у Кончака. Все его предшественники были наемниками, грабителями, степняками, или просто солдатами, состоящими на военной службе у царя, но никто из них не мыслил о том, чтобы достичь уровня столь высокого, уровня равного государственности соседних земель, в которых правили русские князья. Кыпчакские орды жили за счет походов на русские княжества, и это устраивало почти всех ханов в степи, а тех кому такие небольшие походы были не по душе, нанимались на военную службу к венгерскому королю либо византийскому императору. Но Кончак хотел большего, гораздо большего…

— Ты что же, хочешь создать каганат? — немного опешив спросил Кобяк.

— Скорее я хочу укрепить наши позиции и сплотить многочисленные орды, это позволит нам не опасаться нападений врагов, и мы сможем урегулировать нашу внутреннюю политику, в частности торговлю. Не мало скота уводится на север русскими князьями и их прихвостнями, это мешает нашему развитию. Если мы сможем объединить наши усилия, то никто нам не будет страшен. Тогда мы сможем наладить наши внешние отношения и с другими государствами, может быть даже со временем мы сможем жить не за счет набегов, а за счет торговли с Византией, Венецией, Грузией и той же Русью.

Кобяк почесал подбородок, заросший густой растительностью. Он задумался. Его приближенные, состоящие из близких родственников и друзей удивленно переглядывались, кивая в сторону молодого и энергичного хана, сидящего напротив их господина. Было видно, что никто из них никогда не задумывался о таком развитии событий. После нескольких минут размышлений, Кобяк сказал:

— Твои планы столь серьезны, что их выполнение мало возможно. Никто и никогда из всех кыпчакских ханов не предпринимал ничего подобного… Но с другой стороны, наши силы позволяют нам начать это дело… Но для этого нужно укрепить свои позиции и…

Таких слов и ожидал услышать Кончак. Он знал о военном азарте Кобяка, и теперь стало понятно, что его можно без особых усилий уговорить на совместный поход, который может дать начало укреплению межплеменных отношений и послабление главного врага ихнего — Руси.

— Ты совершенно прав, хан, — сказал Кончак, — мы в силах начать это дело. Возможно не всё у нас получиться в начале, но зато мы сможем получить опыт и понять, в каком направлении нам стоит двигаться дальше.

Кончак встал, вслед за ним поднялся Кобяк и все остальные.

— Я хочу кое-что обговорить с тобой хан, с глазу на глаз. — сказал Кончак внимательно смотря в лицо Кобяка.

Тот повернулся к своим людям и кивнул, они неторопливо вышли из юрты. То же самое сделали и придворные Кончака, даже его телохранители. Когда два хана остались одни, Кончак подошел к Кобяку и сказал:

— Я не питаю иллюзий в отношении того чтобы создать каганат, но уверен, что в наших силах создать крепкое политическое объединение, с которым будут считаться все, и люди в наших землях и соседние державы. Одному мне не справиться, и я надеюсь на твою помощь в этом деле.

Кобяк посмотрел на Кончака глазами полными восхищения. Еще никогда он не видел такого запала и мудрости в столь юных глазах. Он достал левой рукой из-за пояса кинжал и протянул свою правою руку. Коснувшись острым лезвием пальца на ладони правой руки, он провел по нему острием. Из раны появилась яркая кровь. Кочак почувствовал резкий, металлический запах крови. Кобяк протянул правую руку к Кончаку, протянув одновременно и кинжал. Молодой хан взял в руку острое оружие и сделал порез на пальце своей правой ладони. Он протянул свою ладонь Кобяку. Каждый их них коснулся губами окровавленного пореза на пальце своего товарища, стоящего, напротив. Попробовав крови друг друга, они заключили меж собою соглашение о дружбе и верности, пообещав прийти на помощь если один из них будет в беде.

Похлопав один другого по плечу, они кивнули друг другу, дав клятву вечной дружбы и верности. Им обоим был выгоден такой союз, ведь два хана мудрее одного, две орды сильнее одной. И теперь они могут готовит совместные походы и предприятия, пользуясь силой и влиянием своего соседа.

— Ты очень храбрый и уверенный в себе человек Кончак, с такими талантами ты сможешь многого добиться.

— Спасибо, я тоже в этом уверен. — едва заметно улыбнувшись ответил Кончак.

Глава 3

«Предшественником большого пожара бывает малая искра»

«Степная мудрость»

Объединённые войска кыпчакских племен грозно ступали по степи, которая неспешно просыпалась от зимнего сна. Серая и коричневая трава выглядывала из-под небольших снежных покровов, готовясь уступить место новой, яркой, сочной и молодой траве, которая будет пышно окутывать огромные просторы земли в великой степи.

Большая армия шла неспешно, стараясь избегать населенных земель или сел. Местами попадались небольшие селения, состоящие из нескольких домов. Чтобы избежать ненужной огласки, войска Кончака и Кобяка полностью сметали все живое в этих маленьких селениях. Так они избавлялись от ненужных свидетелей их похода.

Трех тысячная кыпчакская армия уже несколько дней находилась в глубине Переяславского княжества. Обогнув Воинь, армия двинулась на север, а потом свернули на запад, приближаясь к намеченной цели — городу Переяславль.

Кончак и Кобяк регулярно отправляли вперед разведывательные корпуса, но, когда до города остался всего день пути, один из корпусов так и не вернулся. Все восемьдесят человек просто пропали без вести, и никто не знал, что с ними случилось.

— Ох, не знаю, может мы разгневали великого Тенгри?

— Кобяк, с чего ты это взял? — с улыбкой спросил Кончак у хана лукоморских кыпчаков.

— Сам подумай, целый корпус пропал, и ни одного человека не вернулось… Думаю, что тут замешаны высшие силы.

— Видимо они попали в засаду и были полностью разбиты. — Кончак не был так суеверен как союзный хан.

Армия остановилась на ночлег в лесу, близ города Переяславль. Стараясь не выдавать свое присутствие, в эту ночь никто не зажигал огней или костров. Воины перекусили кусками мяса, заготовленными заранее, запили все кумысом и расположились на отдых, ибо следующий день обещал быть тяжелым. Ночь прошла спокойно и безмятежно, хотя временами в лесу слышались шуршания ветвей и хруст гнилых веток. Караульные всматривались в чернеющую пустоту густого леса, но практически ничего не видели, за исключением неясных мелькающих теней, появляющихся и исчезающих во мгновение ока где-то далеко в глуши.

Ранним утром кыпчакская армия обогнула лес и подступила к крепким бревенчатым стенам города, на которых было видно множество людей с зажжёнными факелами, копьями, мечами и палками. Русичи были прекрасно осведомлены о присутствии кыпчакской армии, а также о ее численности. А также где она расположена и когда двинется в путь.

— Они нас ждали… — с суеверным страхом проговорил Кобяк.

— Видимо развязали языки нескольких наших воинов из разведывательного передового отряда. — Кончак был уверен в том, о чем говорил.

— Да пребудет с тобой сила великого Тенгри! — воскликнул Кончак союзному хану и двинулся к своим воинам.

— И с тобой… — не громко ответил Кобяк, смотря на быстро удаляющуюся фигуру смелого хана.

Скомандовав наступление, Кобяк задвинул на лицо металлическую маску и стал двигаться вперед, к стенам города. Его воины, быстро обгоняя своего хана, стремительно приближались к крепости, доставая стрелы из колчанов, висящих на поясах, и готовясь стрелять по неприятелям

Кыпчакские воины в плотную приблизились к крепким стенам Переяславля, обстреливая город тучами зажжённых стрел, пытаясь вызвать пожар в городе, полностью выстроенном из дубового сруба. Однако защитники города не подпускали кыпчакских лучников слишком близко, отвечая и своими градами стрел. Русичи поливали слишком приблизившихся к стенам всадников кипящей смолой, бросали в них дротики и камни.

Несколько раз подступали конные воины к стенам, пытаясь обстрелять из луков защитников стен, однако раз за разом им так и не удавалось нанести какой-то серьезный ущерб русичам. Осада продолжалась весь день и всю ночь, но кыпчакским ордам не удалось добиться сколько-то важного успеха. Временами в городе вспыхивали яркие костры, было понятно, что некоторым из воинов все же удалось поджечь избы, находящиеся в городе, но эти пожары так и не перешли на другие строения, и вскоре храбрым защитникам города удавалось их затушить.

Трижды воины Кобяка смогли поджечь крепкую стену неподалеку от главных ворот города, но защитники стен быстро засыпали пожары землей и песком. Меткие кыпчакские лучники разили одного русича за другим, пытаясь помешать затушить пожары, но в защите города участвовало все население, мужчины, женщины, дети, старики и старухи.

Атака кыпчакской орды была страшной, множество людей падали со стен, пронзенных меткой стелой или дротиком, пущенным храбрым воином, подошедшим к стене ближе остальных. В этой сумятице даже не было понятно, мужчина стоит на стене или женщина. Несколько густых залпов, выпущенных постоянно наступающей и отступающей легкой конницей, сразили еще с десяток человек, некоторые из которых были детьми. Однако ни у нападавших, ни у защищавшихся не было времени на то, чтобы оплакивать своих умерших. Однако несмотря на непрекращающийся огонь, русские продолжали успешно обороняться. Было понятно, что кыпчакская армия сможет захватить город, но только если к переяславцам никто не придет на помощь, в что верилось очень и очень слабо, учитывая широко распространённое родство между русскими князьями.

Видя хорошую подготовку к осаде и опасаясь удара союзников с тыла, Кончак отправил Кобяку гонца, предлагая отступить от неприступного города. Но Кобяк, вошедший в азарт, предложил продолжать осаду.

До самого утра орда не бросала попыток создать в стенах брешь или вызвать сильный пожар, который не смогут затушить горожане, но судя по быстро затушенным огням внутри города, русичи без проблем справлялись с кыпчакскими поджогами.

Когда на земле стала появляться заря, создаваемая подымающимся солнцем, Кончак и Кобяк отступили, опасаясь вылазки храбрых русичей или что еще хуже, удара с тыла, которого можно было серьезно опасаться, тем более что жители Переяславля знали о приближении степной орды и судя по всему успели отправить гонца с просьбой о помощи.

Кыпчакская орда отошла от города и двинулась на многочисленные поселения, находящиеся на пути к степи. Оставляя за собой выжженные селения близ Переяславля, объединённая кыпчакская армия двинулась в обратный путь. Среди воинов стало появляться возмущение и недовольство, поскольку они возвращались домой практически с пустыми руками, а это считалось позором. Ведь они нашли не так много ценного в уничтоженных селах. Всего несколько сотен крупного и мелкого скота, да сотня другая бедных жителей. По всей видимости большая часть людей укрылась за стенами Переяславля, оставив в своих домах лишь то, что не смогла забрать. Слыша неодобрительные разговоры своих воинов, хан Кончак и хан Кобяк решили разорить близлежащие земли, в которых не было таких укреплённых городов как Переяславль, но были небольшие города и села, в которых тоже оставалось довольно много богатой добычи.

Трехтысячная армия степных воинов, разозленных неудачей у стен Переяславля, смела всякое упоминание от нескольких десятков селений, после чего разграбили и полностью сожгли несколько небольших городов, лежащих на их пути. Двое суток продолжалась безжалостная сеча, при которой кыпчаки лишили жизни несколько тысяч человек, а тысячи женщин, детей и ремесленников взяли в плен. Тысячи голов скота, десятки, а то и сотни килограмм всевозможной посуды, оружие, инструменты для земледелия и скотоводства, а также множество всякой другой утвари взваливались на большие телеги.

Довольные богатствами, добытыми в окрестностях Баруча, орды Кончака и Кобяка двинулись в дорогу, направляясь обратно к степи. Движение было медленным, поскольку все повозки были забиты золотом, серебром, медью, железом, шкурами животных и различными вещами. Также движение сильно замедлялось множеством рабов, которые не могли двигаться быстро. На округу быстро наступала ночь. Холодный воздух пронизывал собой всех живых существ в округе. Все, как воины, так и пленные устали и хотели отдохнуть, однако сигнала от ханов об остановке все никак не поступало, потому приходилось продолжать движение в полумраке наступающей холодной ночи.

— А не плохо мы вышли в поход, — с довольной улыбкой сказал Кобяк мирно двигаясь верхом на своей кобыле.

— Не то, что мне хотелось бы, — с досадой ответил Кончак, — я ждал победы над Переяславлем, а не над какими-то Баручами или Сребрами…

— Мы разорили много земель наглого князя Всеволода, чем тебе не месть за прошлые неудачи наших предков и смерть твоих людей, погибших в бою?

— Мне нужна была его голова! — злобно прорычал Кончак, но стараясь взять себя в руки он глубоко вздохнул и через некоторое время продолжил:

— Но, может быть оно и к лучшему что его голова не слетела с плеч. Если Тенгри не позволил нам взять город, значит еще не время…

Не успел закончить Кончак свои слова как вокруг их армии послышались дикие крики и шум оружия.

— Засада! О великий Тенгри, засада! — закричал Кобяк хватаясь за свою саблю и быстро направляясь назад, ближе к своей орде.

Кончак, уже привыкший к темноте окутавшей поля, хорошо увидел множество дружинников и русской кавалерии, направляющиеся к ним с права и с лева. Ничего не оставалось, как только принять неравный бой. Понимая, что зажатые в клещи конные воска кыпчаков не смогут показать свою силу, Кончак бросился к своим начальникам, приказывая бросать награбленное и рабов.

Русичи устроили настоящую суматоху. Не было известно, сколько их всего, но было понятно, что нападавшие грамотно распределили силы, позволив ордам войти на поле между двумя лесными массивами, откуда и ударили подготовленные и свежие дружины русских князей, хорошо спланировавших внезапную атаку. Бой продолжался не очень долго. Мертвые кыпчаки падали один за другим, не понимая откуда атакует враг. Кое как собрав своих начальников, Кончак приказал с боем пробиваться через армию русичей, которые хотели замкнуть круг, перекрыв орде последний путь к отступлению, южную сторону поля.

Кыпчаки даже не собирались защищать свое награбленное добро, так сильно они были напуганы внезапным нападением, и хотели только спастись из того месива, в которое попали.

Темные силуэты на лошадях, закутанные в прочные панцири и громко ругающиеся крепкими и колоритными словечками, размахивали своими мечами на лево и направо, разя кыпчакских воинов, подкрепляя свои успехи непристойными выражениями. А напуганные кыпчакские воины, в свою очередь, разя всех, кто попадался им на пути, как русичей так и своих, ибо ночь была очень темной, пробивались к выходу, следуя за своими предводителями, кричащими далеко впереди.

Трудно было орде вырваться из засады русичей. Почти третью часть войска потеряли они пытаясь вырваться из мощного кольца сильной дружины. Ночь, такая темная и непроглядная, которая помогла русичам напасть так стремительно и незаметно, теперь помогала кыпчакским ордам, скрывая в своей тени спасающихся всадников.

Всю ночь бежали кыпчаки, спасая свои жизни. Только к утру, когда еле заметное зарево появилось на небе, обессиленные всадники остановились. Лошади, как и люди просто валились с ног, сильно уставшие от прошедших событий.

Кончак отпустил свою лошадь, а сам упал на землю, из которой уже начинала пробиваться небольшая, нежная трава. От усталости он почти сразу уснул. Практически вся разбитая орда, расположившись близ какого-то большого леса, сразу устроилась на привал. Почти все воины спали, забыв обо всем, что с ними случилось накануне вечером. Только лишь некоторые воины договорились меж собой оставаться на страже, и при случае погони дать сигнал тревоги.

Кончак проснулся далеко за полдень. Возле него горел костер, где несколько воинов жарили мясо. Почти вся орда отдохнула и пришла в движение, поскольку оставаться в этих местах было не безопасно.

Приподнявшись и осмотревшись по сторонам Кончак позвал Юрия, который был неподалеку.

— Юрий! Удалось тебе понять кто на нас напал прошлым вечером?

— Было сложно понять это… — немного понизив голос ответил начальник войска, — но я слышал слова многих русичей которые кричали: — "Бьет черную нечисть великий князь Игорь! Бьет поганых нехристей Святославич!" — Но они в основном использовали немного другие, не очень хорошие слова… — немного скривив лицо сказал Юрий

— Значит новгород-северский князь решил заступиться за наглого Всеволода… — задумчиво казал Кончак, глядя на горизонт. Глаза хана потемнели, и Юрий, увидевший взгляд своего повелителя, быстро опустил глаза.

Кончак нашел свою лошадь и быстро направился на поиски хана Кобяка. Тот оказался в окружении своих вельмож и начальников.

— Рад тебя видеть живым и здоровым! — громко поприветствовал лукоморского хана Кончак.

— И я рад что ты цел! — улыбнувшись ответил Кобяк.

— Много ль потерял людей? — спросил Кончак.

— Около пятисот-шестисот человек… — уныло ответил тот, — а ты сколько?

— Примерно столько же. — твердо сказал Кончак. — А знаешь ли ты кто напал на нас минувшей ночью?

— Не могу сказать. Думаю, что это проклятый Всеволод…

— Это был Игорь! — быстро исправил предположение союзника Кончак, — мои люди слышали, как русичи хвалили за победу над нами именно его.

— Если бы он встретился с нами в чистом поле, то и следа от его армии не осталось бы! — сжав зубы и клаки прорычал Кобяк приходя в ярость.

— Потому и пошел на хитрость, и напал тайно на нас, поскольку знал, что даже уставшая половецкая армия может их разбить, вот и проявил осторожность.

Кончак немного помолчал, глубоко вздохнул и продолжил:

— Вот что, хан Кобяк, нужно нам быть с тобой вместе как одно целое. Если будет война меж кыпчаками и русичами то падем мы по одиночке.

— Правду говоришь, хан Кончак. — наклонив голову ответил Кобяк, — Но ты бы еще все свои роды объединил бы, а то лишь часть донских орд у тебя в подчинении, еще много родов осталось в твоих владениях, тех что не хотят идти к единению. И ты сам знаешь нашего общего недруга, хана Алмана. Сколько раз пытался нас с тобой поссорить и орды наши унизить.

— Да, знаю его злые дела… — задумчиво ответил Кончак, — Но я знаю, как быть, чтобы покончить с этим беспределом. Я клянусь жизнью сыновей моих, что объединю все донские роды в одну, большую и сильную орду!

— Я готов помочь тебе в этом. — решительно сказал Кобяк.

— Я не хочу тебя вмешивать в эти междоусобицы. Я смогу справится с Алманом. Родов под ним много, и все его люди сильны. Но Алман глуп как мертвый осел, голову которого объели собаки. Он думает, что он умен, силен и влиятелен, но я сделаю так что все роды служащие ему восстанут против него.

Слова Кончака звучали очень твердо и решительно. Кобяк пожелал удачи энергичному хану, и сказал, что всегда готов прийти ему на помощь. Но в душе Кобяк боялся своего союзника. Он знал хитрость Кончака, его силу, его твердый и решительный характер. Сколько раз Кончак водил за нос русских князей еще при жизни Атрака, который по старости передал управление своему сыну. Кончак старался действовать очень осторожно, не вызывая подозрений у князей и бояр в русских землях. Часто князья те ссорились промеж собой. Кто-то получал угрозы от соседнего княжества, а кто-то обвинял бояр в измене и предательстве. Не знали князья что истинная причина многих междоусобиц находилась далеко в приморских степях.

Но несмотря на страх, Кобяк испытывал перед Кончаком и восхищение и уважение. Он знал, что это человек чести, и все что он сказал — обязательно выполнит. Ему было известно о стремлении Кончака объединить все кыпчакские роды близ Дона под единое командование. А со временем, если на то будет воля Тенгри и великих предков, создать настоящий каганат. Но кто в таком случае станет каганом? Ведь тогда останется две больших орды, под двумя великими ханами, Кобяком и Кончаком. И войны меж ними не избежать. Но можно было поступить иначе, и оставить власть в руках каждого из них, оставаясь союзниками и действовать как одна большая орда, имея двух больших господ, как было у Сырчана и Атрака.

"Нет, не пойдет против меня Кончак. Он знает, что мое влияние на большую лукоморскую орду очень велико. Он предпочтет оставаться со мной в союзе нежели сорится". — подумал про себя Кобяк.

Вся объединённая орда быстро собралась и спешно двинулась обратно в степь, опасаясь нападения русской рати.

По дороге Кончак много думал о том, что произошло. Они так ничего и не добились. Переяславль остался почти нетронутым. А сама армия потерпела крупное поражение. Да и само поведение русских князей сильно злило гордого хана. Обида, нанесённая ему русскими князьями, глубоко засела в сердце. Он никак не мог смириться с тем что русские к его народу относятся с таким пренебрежением, считая их ниже себя. И те слова, которые русичи говорили во время ночной атаки на их полки…

— Пока я жив, не отступит от вас моя сабля, не отступит… — сказал, сжав зубы Кончак, думая про Переяславское и Киевское княжество.

Всадники так сильно гнали коней, что к вечеру уже достигли своих земель. Попрощавшись с Кобяком, Кончак направился к своему аулу, который уже расположился на территории просторной и живописной долины, омываемой небольшой и быстрой рекой. Это был так называемый летник, где стада могли вновь размять ноги и щипать травку на обширных пастбищах.

На подходе к лагерю, к войску стало приближаться множество всадниц, это были их жены. По унылому и немного потрёпанному виду своих мужей они поняли, что военный поход прошел неудачно.

На породистой лошади золотистого цвета приблизилась женщина, богато одетая. Ее накидка была вышита золотом. Рядом с ней был отряд воинов — ее телохранители. Она приблизилась к Кончаку. Он спешился и быстро подошел к ней.

— Кончак! Как ты? Выглядишь очень уставшим.

— Тарталла! Как я рад тебя видеть.

Он обнял свою жену и поцеловал ее в губы.

— Я смотрю что поход вышел неудачным…

— Ничего страшного, мы это исправим, уже скоро, — тихо и нежно сказал Кончак.

— Ты хочешь уйти в поход опять? — с недовольным тоном спросила Тарталла.

— Посмотрим, как сложатся обстоятельства. Но в ближайшие несколько дней я буду дома не переживай, — улыбнулся Кончак.

— Ох, как хорошо. Я так рада. И Свобода соскучилась по тебе. И твои два сына тоже. Они очень расстроились, что ты не взял их в поход.

— И я по вам очень соскучился, последние несколько дней мне показались вечностью. А что до Данилы и Сулужа, то я с ними поговорю. Пообещаю им что возьму их в поход, но чуть позже.

— Для меня эти несколько дней тоже тянулись словно вечность, но я рада что это прошло, и ты вернулся, живым и здоровым, — Тарталла приблизилась в плотную к мужу и шепнула ему на ухо: — я беременна.

Кончак с любовью посмотрел на жену и нежно обнял ее.

— Я так рад это слышать, — прошептал он, — я так ждал, так ждал третьего сына… — уже довольно громко сказал Кончак и приподнял жену, обхватив ее крепкими руками.

— Тут так много людей… — смущенно проговорила Тарталла.

— Ничего страшного, меня это мало волнует, — ответил он и поцеловал свою жену.

Многие женщины искали своих мужей, братьев, отцов… Однако около трети воинов не вернулись домой, сложив свои головы на Переяславской земле. Кончак приказал возвести большой холм, а на его вершину вытесать и установить пять каменных скульптур. По одному идолу за каждую сотню погибших воинов. Потребовалось шесть дней для завершения этой работы, после чего хан, шаман и весь собравшийся народ проводили души своих соплеменников, принеся жертвы на возведенном холме.

Кончак смотрел на подымающийся серый дым, в котором ему виднелись лица падших воинов. Долго он всматривался в огонь, размышляя над своей неудачей.

— Мы отомстим за вас, братья, — сказал Кончак проводя взглядом последние облачка дыма, подымающиеся от тускнеющего костра.

В поход отправилась лишь малая часть войска Кончака, поэтому он решил показать свою ярость уже крупной армией, которая должна была вселить ужас в сердца русичей. Не прошло и пары месяцев, как в сторону переяславских земель двинулась новая пяти тысячная армия. В этот раз Кончак не просил помощи у Кобяка или других союзных ханов. Он назначил Юрия главнокомандующим, и отдал последние указания: разорить и выжечь всю границу княжества, смести с земли все селения и небольшие городища, попадающиеся на пути. Убить всех мужчин и женщин, способных носить меч, а в плен взять лишь совсем молодых и юных мальчиков и девочек, чей рост не выше метательного дротика, а также пленить всех мастеров по дереву и железу, кожевников, горшечников, строителей и других умельцев. Большинство из них Кончак отправит на южный берег Крыма, в Кафу, откуда все эти рабы отправятся в далекие земли, а донская орда получит за них большое богатство и множество ценных вещей.

Сам же хан собрал еще одну армию, состоящую из трех тысяч воинов. Он двинул свои силы на северо-восток, в сторону Дона, где молодой хан Алман пытался подмять под себя множество кыпчакских родов, кочевавших в тех землях. Кончак хотел подчинить себе своевольного хана, который к тому же был с сомнительной родословной.

Конница Кончака двигалась быстро и проворно, и уже через несколько дней они приблизились к владениям Алмана. Кончак внимательно всматривался в горизонт и вслушивался в голоса природы, в шуме которой хотел расслышать голоса предков, указывающих путь. Время от времени он прилаживал ко рту руки и издавал крик, похожий на птичий. Потом вновь прислушивался. Несколько раз он замечал на самом горизонте едва заметный силуэт, который быстро исчезал. Рядом с ханом двигался один из начальников, Данила, который тоже видел едва заметное движение отдельных точек на краю горизонта.

— Следят за нами… — сердито сказал Данила.

— Ну и пускай, мы тоже за ними следим, — уверенным тоном ответил хан.

— Не попасть бы в засаду, сил у нас не так и много.

— Зато наши силы хорошо подготовлены. Говорю тебе, Алман не ждал нас тут.

— Надеюсь, что нам будет сопутствовать успех… — вздохнув сказал Данила, глядя на небо.

— Не переживай, все будет хорошо, — улыбнувшись подбодрил хан своего военачальника.

— Я все думаю… — не громко начал свою мысль Данила, — а как великий Тенгри относится к тому что некоторые наши семьи приняли веру русскую. Не гневается ли он на нас?

— Я каждое утро общаюсь с Тенгри, спрашиваю его о том же. Он отвечает, что не видит ничего плохого в том, чтобы познать новую веру, но не забывая о самом Тенгри, богине Умай и великом волке. По его словам, наша вера и вера русских, называемая ими христианской, очень близки меж собою.

— Ох, не знаю я, не знаю… Мне бы стало не приятно, если бы мои сыновья променяли нашу веру на эту русскую, — Данила густо плюнул на землю.

— А сколько наших дочерей променяли свою веру на ихнюю, когда мы сами же отдали их за русичей, — ответил Кончак не сводя глаз с горизонта.

— На что не пойдёшь ради выгодного союза. А что делать? Нам нужны сильные союзники и среди русичей.

— Вот, ради такого дела можно и веру поменять… — Кончак увидел небольшое светлое пятно на самой границе между полем и небом. Это пятно быстро двигалось и вскоре скрылось за горизонтом.

— Данила, иди к правому флангу. Готовьтесь к бою, похоже, что мы подошли к армии Алмана.

Военачальник быстро поскакал к группе воинов на правом фланге. Кончак тем временем поднял свое копье, давая сигнал для своих всадников. Вся армия стала двигаться быстрее. За считанные минуты армия перестроилась и подготовилась к возможному удару. Кончак поднял левую руку. К нему приблизился один из начальников.

— Бурдмун, бери свою сотню и направляйся вперед. Как только увидишь их армию, дай нам сигнал.

Начальник кивнул и быстро ускакал в сторону, после чего группа легко вооруженных всадников стремительно отправилась вперед. Когда передовой отряд приблизился к самому горизонту, Бурдмун взмахнул своим копьем и двинул его вправо, давая сигнал о приближении вражеского войска, которое будет атаковать с правого фланга.

Кончак двинул свою часть конницы прямо туда, отдав сигнал Даниле оставаться на месте и ждать удара врага.

Породистый скакун Кончака, стремительно уносил его в сторону горизонта, за которым уже виднелась армия своевольного Алмана, провозгласившего себя ханом.

Через короткое время стало понятно, что силы Кончака уступали по численности армии противника. Однако смелый и отважный хан не думал отступать от намеченной цели, и молниеносно ударил прямо по центру конницы противника. Но уже вскоре после этого Кончак скомандовал отступление, поскольку силы Алмана стали жестко наседать на его легко вооруженную конницу. Кончак погнал свою часть армии обратно, но не к Даниле, с его двумя тысячами всадников, а в сторону, так что армия под командованием Данила оказалась с боку.

Воодушевленные всадники Алмана бросились в погоню за Кончаком, который очень быстро удалялся прочь. Каждому из кошевых хотелось сразить сильного донского хана, чтобы получить от своего хана Алмана богатую награду. Так, конница Алмана быстро растянулась и потеряла строй.

Один из начальников дал Кончаку сигнал, и он резко развернул свои силы и вновь ударил по преследующим его всадникам.

В это время Данила, увидев атаку своего хана, понял, что пришло время ему вступить в сражение, поэтому он двинул две тысячи всадников по дуге, заводя свою армию в тыл врага.

Конница Алмана оказалась зажатая в клещи, из которых было очень сложно выбраться. Понимая, что сражение проиграно, и стараясь сохранить жизнь своим воинам, начальник алманского войска, Басман, приказал сложить оружие и сдаться.

Кончак и Данила, увидев, что армия Алмана больше не сопротивляется, прекратили обстрел из луков и отдали распоряжение прекратить бой.

Из толпы испуганных всадников вышел спешившийся старик, с густой белой бородой. Хотя ему было на вид не менее 70 лет, он оставался все таким же крепким и высоким как в молодые годы. Этот старик прошел вперед, подойдя к хану Кончаку, которого отличала богатая и дорогая броня, выкованная в далеком Китае, с множеством позолоченных узоров в виде змей и драконов.

— Меня зовут Басман. — поклонился тот, — Великий хан, позволь обратится к тебе, — сказал старик Кончаку.

— Я слушаю тебя, — тихо и спокойно ответил хан, хотя его грудь широко раздвигалась и подымалась, наполняя легкие воздухом, которого не хватало после такой серьезной стычки.

— Позволь выразить нашу покорность тебе, великий хан, и прости нам безвольный поступок наш, что вышли мы на тебя. Наш повелитель, человек гордый и жестокий, приказал охранять границу до последней капли нашей крови.

— А где же повелитель ваш? Почему он сам ко мне не вышел? — с удивлением спросил Кончак вглядываясь в большое множество всадников за спиной старого вояки.

— Наш повелитель отправил нас на смерть, а сам бежал, скрываясь у своих родственников на той стороне реки! — в словах старика слышалось негодование и возмущение за трусость своего хана, поэтому он густо сплюнул на землю.

— Я вижу, что ты человек твердый и решительный, мне пригодились бы такие воины как ты и твои люди. Вы сражались достойно! — с уважением в голосе подчеркнул Кончак.

— Благодарю тебя великий хан, — поклонился Басман, низко опустившись на землю, — мы будем рады служить тебе, поскольку слышали о твоей силе и величии.

— Значит ты и твои люди клянетесь мне в верности? — с наигранным удивлением спросил Кончак.

— Я, моя семья, и все подчинённые мне люди клянемся тебе в верности, великий хан, — Басман вновь поклонился лицом до земли, и воины за ним, спешившись, тоже поклонились Кончаку.

Хан ответил лишь едва заметной улыбкой. Он был рад что ему удалось одержать победу в этом сражении потеряв лишь несколько десятков человек. Профессиональных воинов в последнее время очень не хватало, а только что поклявшиеся в верности люди могли ему очень пригодиться для последующих походов. Будучи абсолютно довольным результатами похода, Кончак распорядился отпустить Басмана и его людей, чтобы они могли забрать свои семьи и получить землю для кочевий у великого хана Кончака, а своим воинам дал приказ возвращаться в родные кочевья после небольшого привала.

Великое множество лошадей огромными табунами бродило по бескрайним просторам необъятных пастбищ, простиравшихся на многие километры в даль. Здесь, в окрестностях большой и полноводной реки, Дона, было прекрасное место для стоянки, где множеств животных и людей могли набраться сил и хорошенько отдохнуть. Уже 7 дней был здесь лагерь Кончака, ожидавшего вестей от Юрия.

Хан неспокойно бродил по берегу реки всматриваясь в даль. На другом берегу виднелся большой лес, а рядом с ним длинные поля разнотравья. Солнце уже клонилось к горизонту, и вскоре настанет ночь. Кончак наблюдал за множеством птиц, летавших в круге. Они были такими разными: большими и малыми, яркими и невзрачными, спокойными и бойкими… Однако несмотря на это, они жили мирно друг с другом. Рассматривая этих небольших созданий, хан задумался:

"Даже птицы умеют ладить меж собой, а мы, люди, так и не научились этому мастерству, да и видимо никогда не научимся… Откуда в нас такая тяга к власти, могуществу и независимости? Почему не можем просто договорится друг с другом, а вместо этого воюем? Откуда в людях столько злобы и ненависти? Как я устал от того что эти чувства так часто берут надо мной верх…"

Наверное, Кончак еще долго мог бы так стоять и размышлять, если бы не звук приближавшегося всадника на взмыленном коне. Хан резко поднялся и быстро подошел к своему коню и моментально запрыгнул на него, после чего направился к своей юрте, возле которой уже пылал костер, над которым был поставлен большой казан. Подойдя к своему шатру, Кончак спешился и, войдя внутрь шатра, сел на подушки, положенные на большом и пышном ковре, привезенном из далекой Персии.

К нему подошел пыльный и уставший гонец. Он упал на колени перед ханом и воскликнул:

— Великий хан, послание от Юрия, твоего слуги!

Кончак дал знак рукой, и гонец продолжил.

— Великий хан, мы прошлись по всей южной границе княжества, как ты и повелел нам. Мы навели ужас на все приближенные земли. Мы выжгли поля, села и городища, не оставив в живых ни одно дышащее существо. Также мы взяли все ценное что было в этих землях. Мы действовали очень быстро и решительно, чтобы не встретится с войском князя Игоря. Сейчас мы возвращаемся обратно в нашу степь, оставив за собой лишь мрак и запустение.

Кончак довольно улыбнулся, покручивая кончик бороды. Поход Юрия выдался довольно успешным, да и поход самого хана тоже был удачным, хотя Алмана так и не удалось схватить. Опасаясь того что Всеволод может выступить с союзными князьями в поход на кыпчакские орды, Кончак отдал распоряжение возвращаться в свою родную степь, к своим кочевьям, утром следующего дня.

Глава 4

«Большой камень может быть сдвинут даже лёгким ветерком»

«Степная мудрость»

Опасения хана не подтвердились. Переяславский князь не выступил в поход на степные кочевья. Также он не просил кого-то из своих братьев помочь ему в противостоянии с кыпчаками. Новгород-северский князь Игорь также не предпринимал попыток перейти границу и вступить в земли обширной степи, принадлежащей родам и куреням кыпчакских племен.

Кончак, находясь в своей юрте, размышлял над своими дальнейшими действиями. Он все еще не смог объединить все донские роды в одну, единую и сильную орду. Под его началом числится только половина донских родов, и часть приднепровских куреней. Остальная часть донских кыпчаков оставались разрозненными, поделенные на отдельные коши. Несколько семей управляются своим ханом. Каждая из них желает оставаться отделенной от других орд.

— Как же мы слабы, как слабы… — с хрипотой в голосе проговорил Кончак размышляя в слух, — каждая орда сама по себе, у каждой есть свой хан, каждый из которых хочет жить по-своему.

Кончак встал с подушек и вышел на улицу. Вокруг было много повозок, шатров и людей. Численность его орды была велика, и множество людей сновали вокруг всего лагеря. Это было похоже на целый город, только без крепких бревенчатых или каменных стен.

Кончак подошел к своей лошади, и вскочив на нее быстро направился по дальше от этого шума. Он ехал верхом несколько часов, пока не добрался до небольшой речушки. Спешившись, он подошел к берегу и наклонившись, зачерпнул в ладонь воды. Она была холодной и освежающей. Конь находился рядом, и тоже утолял жажду в быстротечной речке. Кончак сел на берегу и стал всматриваться вдаль. Легкий ветер колыхал его волосы и бородку. Хан глубоко вдохнул воздуха и закрыл глаза. Солнце ярко светило, озаряя своим теплом всю округу. Тут, возле берега трава была особенно зеленой и мягкой, такой приятной на ощупь. Конь пасся неподалеку, и было слышно ритмичное поскубывание хрустящей травы. Возле берега плавало несколько уток, а немного дальше охотилась большая цапля. При звуке сильного хлопка о воду Кончак открыл глаза и посмотрел в ту сторону. Цапля держала в клюве крупную лягушку. Быстро опрокинув голову и проглотив добычу, она продолжила охоту, и уже через несколько минут схватила лягушку поменьше, и так же быстро с ней расправилась. Кончак внимательно наблюдал за пернатым хищником. Цапля после этого поймала еще несколько лягушек, после чего улетела. Кончак опустил взгляд на воду и глубоко задумался. Он, почти не моргая, смотрел на воду. Со стороны он был похож на статую, изготовленную руками умелого матера. Взгляд Кончака был настолько сосредоточен в одной точке, что он даже не замечал движения птиц и насекомых вокруг.

Вдруг неподалеку из травы выскочил заяц, и своим резким движением испугал коня. Он громко заржал и встал на дыбы, после чего попытался стукнуть зайца копытом, но тот успел скрыться в высокой траве. Кончак лишь мимолетом посмотрел на эту сцену и продолжил свои размышления.

Конец ознакомительного фрагмента.