Быть в форме

Александр Лышков

«Быть в форме» – это сборник рассказов, в который вошли воспоминания автора о службе в военно-морском флоте и истории, случившиеся с ним и его друзьями в период конца прошлого – начала нынешнего тысячелетия. События описаны в жанре иронической прозы.Для читателей, входящих в число друзей и знакомых автора, а также просто для любителей этого жанра.

В спортивной форме

Пан Спортсмен

Чем хороша учёба в академии? Для офицера это время, когда ты забываешь о ежедневной флотского рутине, о ломающейся матчасти и самодурстве начальства. Тебе не докучают подчинённые, не отчитывает командир за напившегося и попавшего на губу моряка. Тебе не грозит расставание с семьёй выходом в море для сдачи очередной задачи, для размагничивания или на основное мероприятие, как называют боевую службу. Ты забываешь о боевой, и ладно бы с ней, главное — о навязшей в зубах политической подготовке, вынуждающей тебя каждый понедельник в течение четырёх часов повышать уровень своего классового самосознания. В общем, хорошего немало. Но есть и нюансы.

Здесь ты с понедельника по субботу добрую половину дня конспектируешь лекции по дисциплинам, большая часть из которых едва ли пригодится тебе впоследствии. А затем до вечера сидишь в классе и занимаешься самоподготовкой — пишешь реферат, обсчитываешь курсовую или готовишься к семинару. Сход на брег, как называют моряки покидание любого места службы, строго регламентирован и контролируется начальством.

Если тебе нужно отлучиться в библиотеку или читальный зал — записываешь на доске против своей фамилии название соответствующего места и время своего отсутствия. Для того, чтобы дежурный, глядя на доску, мог доложить любому проверяющему, где ты, такой сразу всем нужный, находишься и чем занимаешься. Проверит он это вряд ли, но видом своим продемонстрирует, что именно для этого он сюда и пришёл.

Первый семестр обучения в этом отношении особо свиреп. Иной раз проверяющий может даже не заходить в помещение — натренированному уху дружное поскрипывание ручек на фоне царящей тишины хорошо слышится даже через дверь в класс.

Со временем, контроль за самоподготовкой ослабевает, и заведённый порядок поддерживается не столь неукоснительно. Но происходит это уже после первого года обучения.

Что остаётся бедному мученику военной науки делать в этих условиях? Понятное дело — учиться. А в перерывах позволить себе партию-другую в шахматы с коллегой. Или в нарды. В морской бой моряки никогда не играют — это пошло. Вот, собственно, и весь выбор.

Зато Кондратьев с Виноградовым устроились неплохо. Виноградов — отменный баскетболист, член сборной академии. С волейболом Владимир тоже знаком, но не столь близко. Олег же, напротив, тяготеет к волейболу, а его навыков игры баскетбол вполне хватает для уровня факультетской команды. Поэтому в послеобеденные часы их фамилии с упоминанием спортзала практически не исчезают с классной доски — секции волейбола и баскетбола функционируют дважды в неделю каждая. И причина отсутствия вполне уважительна.

Такое положение дел вызывает определённую зависть у одногруппников. И зависть эта коренится в них ещё с училищных времён. Подобными преимуществами традиционно пользуются в одарённые в физическом смысле курсанты военных заведений, ибо освобождение от занятий для участия в соревнованиях широко распространено в училищной среде. Ну и для подготовки к ним — тоже. Ведь спортивные состязания — один из видов соцсоревнования, поощряемый руководством. Да и, помимо всего прочего, почему-то считается, что воин, прежде всего, должен быть физически здоров, а всё остальное — потом. Поскольку, если ты умён, но хил или болен, проку от тебя никакого.

Как следствие, качество образования спортивно-ориентированного курсанта, мягко говоря, страдает. Поэтому сослуживцы нередко называют своего мускулистого товарища не иначе, как «пан спортсмен» — так звали недалёкого и простодушного героя популярного в своё время телешоу «Кабачок 13 стульев».

Олег не помнит, как появились в классе нарды — было это ещё на первом курсе. Постепенно они завоевали большую популярность среди его коллег. Это была своеобразная компенсация им за привилегии посетителей спортзала. Шеф — старший группы — особо не ограничивал любителей этой игры, снисходительно позволяя им заниматься этим в часы самоподготовки. Да и сам он был не прочь сгонять с ними партию-другую.

С некоторых пор Олег, приходя в класс перед утренним построением, заставал своих приятелей, азартно бросающих кости, при этом чувствовалось, что сидят они здесь уже не пять и не десять минут. Азарт подогревался бонусом от выигрыша — парой сигарет или папирос, лежащих под игровой доской. Игра возобновлялась в перерывах между парами, продолжалась в обед, а, затем — и на заключительном этапе самоподготовки. И даже звонок, повествующий об окончании рабочего дня, зачастую не мог оторвать играющих от желания выиграть очередную сигарету или отыграть утраченную.

Со временем к этому увлечению добавились и шахматы — доска для нардов была только одна, и время ожидания своей очереди нужно было чем-то занимать. Стоит ли говорить, что уровень мастерства в этих видах спорта — другое слово здесь трудно подобрать, хотя и стоило бы — у его коллег к середине второго курса достиг весьма солидного уровня.

И вот тут у шефа возникла странная, на первый взгляд, идея выявить настоящего спортсмена среди коллег. А попутно оценить необходимость и пользу от частого посещения спортивного зала некоторыми из его коллег.

Надо сказать, что Коношенков всегда отличался задатками лидера и неуёмностью своих амбиций, и нахождение на вторых ролях в чем-либо было не в его правилах. Но со спортом он особо не дружил. Тем необычнее выглядела его затея.

Одногруппники предложение шефа поддержали и активно включились в разработку его регламента. Но Кондратьев с Виноградовым отнеслись к этому с большим скепсисом. Они и так считали себя вполне себе «спортсменами». Их регулярные походы в зал давали на то основание, и по сравнению с товарищами их шансы выглядели безусловно предпочтительней. Мысленно — что греха таить — они уже делили между собой пальму первенства. Но они недооценили всей тонкости замысла шефа.

Согласно ему, каждому было предложено составить перечень видов состязаний, которые, можно было бы организовать в условиях классного помещения, и общим голосованием утвердить его. Ну а в поиске имени для победителя шеф не стал особо изощряться, остановившись на уже привычном термине «Пан спортсмен». Предложение приняли.

В окончательном виде перечень состязаний содержал около дюжины наименований, причём сугубо физические и преимущественно интеллектуальные дисциплины разделились, примерно, поровну. К первым относились прыжки в длину с места, жим и толчок гири, подтягивание на перекладине, игра в настольный теннис и бадминтон. Интеллектуальные состояли из настольных, не считая формально напрашивающегося сюда пинг-понга, и включали нарды, шахматы, и шашки. Для достижения количественного паритета с физическими их усилили разного рода поддавками и «Чапаевым» — игрой в шашки щелчками до полной очистки от них доски. Хотя «Чапаева» можно было бы вывести из разряда интеллектуальных дисциплин и зачислить в физические — эта игра в равной степени была далека от них обеих.

Бадминтон появился в списке совершенно неожиданно для многих. Шефу каким-то образом стало известно, что в общежитии для иностранных слушателей имелся небольшой спортивный зал с разметкой для этой игры, и он включил её в свой перечень. Возражать никто не стал, сочтя эту игру, как и «Чапаева», забавной экзотикой. Позже выяснилось, что Коношенков в юности занимался бадминтоном достаточно серьёзно и небезосновательно рассчитывал здесь на успех.

Для игры в настольный теннис была закуплена пара листов ДСП нужного размера, которые прекрасно разместились на рабочих столах рядом с доской. Чего-чего, а места для этой игры, да и многих других, было вполне достаточно — здание проектировалось ещё в те времена, когда понятие «уплотнительная» применялось только в отношении прокладок в системах гидравлики, а не к жилым застройкам. Поэтому в классных аудиториях, рассчитанных даже на небольшую группу обучаемых, можно было легко состязаться в многоборье не только за титул «Пан Спортсмен», но и проводить модельные испытания самолётов компании «Пан Американ».

Николай Абрамов, мускулистый крепыш и главный претендент на первенство в силовых видах, под покровом темноты принёс из спортзала полуторапудовую гирю и приступил к тренировкам. Сергей Трефилов, согласно его образному выражению, «выцыганил» в лаборатории кафедры ядерной энергетики кусок трубы. Олег живо представил себе Сергея, поющего под гитару томные романсы и разглядывающего складки на руке начальника лаборатории. Добытую трубу в качестве перекладины вмонтировали в дверной проём, ведущий в туалет. Происхождение трубы Трефилов скрывал до последнего, иначе состязания по подтягиванию, отягощённые ещё и местом их проведения, могли бы сорваться.

С комплексом чисто спортивных дисциплин, которому был отведён первый этап состязаний, справились довольно быстро. В прыжках в длину некоторую конкуренцию «спортсменам» составил Пётр Зюзликов. Худощавость и длинные ноги обеспечили их обладателю место в тройке призёров.

Размяв ноги, дали волю рукам. Как и ожидалось, последующие виды силовых упражнений не смогли существенно положение лидеров. Хотя Коля Абрамов, который из-за небольшого роста прыгал не столь убедительно, благодаря перекладине подтянулся к передовикам и надёжно закрепился там после упражнений с гирей.

А вот шефу перекладина далось нелегко, а последовавшая за ней гиря и вовсе утянула его в нижнюю половину таблицы. Но шеф не унывал — впереди были хорошо знакомые ему дисциплины, среди которых особняком стояла его любимая коша, а в рукаве таился козырь — бадминтон. Но до этого предстояло покончить с теннисом. Бадминтон же по замыслу шефа и вовсе шёл на закуску. Для игры в него, якобы, зал пока был недоступен.

С теннисом всё обстояло не так просто. Дело в том, что непосредственно к классу примыкало помещение, в котором хранились чемоданы с секретными документами. Практически любой сотрудник академии обязан был обладать им. Исключение составляли, разве что, уборщицы, сантехники и преподаватели кафедры марксизма-ленинизма — ни у кого из них секретов от народа не было. Чемоданная работала почти без перерывов, поэтому рядом с классом всегда было довольно оживлённо. С этим приходилось считаться. Потому, как звук, издаваемый шариком при отскоке, хорошо слышимый даже сквозь закрытую дверь, в лучшем случае мог вызвать недоумение, а в худшем — послужить поводом для строгого дисциплинарного взыскания. Нужно было искать выход.

Оценив эти риски, шеф предложил для организации теннисных баталий альтернативы — обеденный перерыв или вечернее время. Поразмыслив, товарищи сошлись пожертвовать на это дело обед. Особенно настаивал на этом Александр Ширшов. Жертв требует не только искусство — убеждал он коллег. Нельзя сказать, чтобы это благотворно сказалось на внешнем виде претендентов — все, за исключением него, и так были достаточно стройны и подтянуты. Ширшов же через неделю смог немного увеличить количество подтягиваний, чем поправил своё место в рейтинге.

Как и ожидалось, после тенниса «спортсмены» опять вышли в лидеры.

Настала пора настольных состязаний. Накал борьбы буквально наэлектризовал атмосферу в классном помещении. Сражались в перерывах между лекциями. С нетерпением ждали окончания занятий, чтобы снова ринуться в бой. Никто заранее даже не мог предположить, что эта затея так поглотит их. Глядя на товарищей, увлечённых схваткой за доской, Олег чувствовал, что, если бы к ним с проверкой зашёл сам начальник академии, никто бы даже и ухом не повёл, а если бы он случайно и попал в поле зрения повернувшегося, то он не сразу бы отреагировал на это должным образом. Эта участь их, к счастью, миновала.

Наверное, кульминацией этого этапа послужила шахматная партия, в которой Кондратьев встречался с Коношенковым. В пылу сражения — а они играли блиц — Олег зевнул ферзя, и его положение стало выглядеть просто катастрофичным. Но тут фортуна смилостивилась надо ним — после спасительного хода конём он отыграл потерю. «Вилка» — вещь полезная не только в суши-баре. Шеф дрогнул, Олег воспользовался этим и провёл пешку в ферзи. Ситуация перевернулась — победа была практически у него в кармане.

В этот момент Олег ощутил внезапно наступившую тишину — большинство было увлечено развитием событий на доске и живо реагировали на происходящее. Но вдруг комментарии затихли. Олег обернулся. За плечом у него стоял преподаватель кафедры Николаев и с интересом наблюдал за игрой. Появился он здесь для рутинной проверки хода самостоятельных занятий, но, будучи в душе шахматистом, увлёкся драматичным развитием событий на доске и, казалось, забыл о цели визита.

Олег повернулся к доске — стрелка на часах предательски задрала флажок, и времени оставалось в обрез. Он двинул ферзя вперёд, планируя следующим ходом объявить мат, и нажал на кнопку часов. Секунду помедлив, шеф неуверенно произнёс неприятно резанувшее его слух слово «пат». Затем он произнёс это неприятное слово твёрже, широко улыбнулся и остановил стрелки часов. Действительно, его королю было некуда ходить. Других фигур на доске у него не имелось. Партия закончилась вничью.

Николаев сочувственно похлопал Кондратьева по плечу, поздравил шефа и вышел из класса. Замечаний к ходу самоподготовки у него, похоже, не возникло.

С этого момента шеф обрёл окончательную уверенность в своих силах, и его дела пошли в гору. Больше всего такое положение дел не устраивало Виноградова.

— Шеф — спортсмен! Это звучит дико. Какой он, к хренам собачьим, спортсмен!? — возмущался он в приватном разговоре со Олегом. — Этого никак нельзя допустить.

Внимательно изучив турнирную таблицу, он что-то прикинул в уме и резюмировал.

— Делаем ставку на тебя, у тебя очков больше будет. Настольные игры я буду тебе сливать.

— Дело твоё, конечно. Выбор у меня невелик. Трудно проигрывать человеку, который тебе не сопротивляется. Но имей в виду, что со стороны это может выглядеть заметным. Борьба должна иметь место в любом случае. А там — как выйдет.

— Разберёмся, — согласился Володя.

Другой частью плана Виноградова было желание одолеть соперника на его же поле. Шеф не смог долго утаивать своё давнее знакомство с бадминтоном, и это стало всем известно. Володя нашёл нужный подход к администратору гостиницы для иностранных слушателей, которая, как нетрудно догадываться, была дамой, и приятелям представилась возможность неограниченного доступа туда.

Буквально через пару занятий Олег усвоил основные навыки в этой игре и был готов к состязаниям. Виноградов объяснил ему, что залогом успеха являлась правильная, неудобная для соперника, подача волана, которая выполнялась ударом с снизу. Остальное было делом реакции и физических кондиций. С этим у обоих проблем не было. Ну а сам Виноградов ракеткой овладел настолько быстро и уверенно, что бороться с ним на равных было проблематично. Знай тогда Олег, что Владимир ещё в школе посещал секцию бадминтона, а в техникуме продолжал совершенствовать свои навыки в этой игре — он бы не удивился. Как потом, годы спустя, признался Виноградов, он внутренне возликовал, увидев «бадминтон» в перечне игр, но сразу виду не подал. Хотя бы здесь он оказался мудрее шефа.

План сработал. Виноградов одержал довольно убедительную победу над Коношенковым, после чего дал своему партнеру несколько ценных советов. Олег не преминул воспользоваться ими и тоже взял верх во встрече с оппонентом, хотя и с трудом. Но после того, как Олег одолел и Виноградова, у шефа зародились смутные подозрения. И, хотя и те несколько очков, которые добавились в копилку Кондратьеву после встреч со своим «подельником», особой погоды не делали, призрачные надежды на общую победу у шефа растаяли окончательно.

И вот тут вмешался случай, к удовлетворению шефа поставившим точку в спорах за право обладание почётным, хотя и несколько сомнительным титулом. У Коли Абрамова внезапно приключилась почечная колика, и он на некоторое время выбыл из строя. Через несколько дней он объявился и, неожиданно для всех, снялся с соревнований. Причину своего недуга он объяснил резкими движениями ракеткой. Какой именно ракетки, он уточнять не стал. Но в любом случае вопрос о том, как может повлиять маленький спортивный снаряд на обменные процессы в организме, так и остался для всех загадкой.

Шеф с облегчением воспользовался подвернувшимся поводом и объявил состязания завершёнными, причём без объявления победителя. Формально — все понимали — придраться было не к чему, но некоторые не скрывали недоумения. А Виноградов и вовсе заподозрил здесь что-то неладное. Шеф, чтобы поставить точку брожению умов, предложил организовать скромный банкет, призванный, по его мнению, помимо прочего, обеспечить профилактику возможных, пока ещё скрытых последствий турнира. Все это поддержали и, похоже, не напрасно. Игры в полюбившийся многим бадминтон продолжились ещё какое-то время, теперь уже вне зачёта, и травмированных больше не оказалось. Кстати, пострадавший почечно Абрамов от участия в банкете отказываться не стал. После застолья все его жалобы странным образом прекратились, что тоже не осталось незамеченным.

Так ничем и не завершившиеся состязания всё же не прошли бесследно. Петя Зюзликов, прожжённый циник и острослов, с тех пор стал ласково называть Колю Абрамова «Коликом». А расхожая фраза «Водка лечит, спорт калечит» приобрела наглядную иллюстрацию. Ну, а титул «Пан спортсмен» так и остался бесхозным.

Турнир ВМФ

При счёте «0 — 30» на своей подаче Эмиль нагнулся, положил ракетку на корт и стал тщательно перешнуровывать кроссовку на правой ноге, хотя это было явно лишним. Тактическая уловка была призвана сбить темп игры и заставить понервничать противника непредвиденной, затягивающейся паузой. Некоторые игроки весьма успешно пользуются таким или схожим с ним приёмом, призванным повлиять на психологически неустойчивого соперника. Олега всегда коробила подобная манера, равно как и безапелляционное объявление аутом попавшего в корт мяча — в отсутствии судьи каждый игрок отвечал за свою половину площадки.

Если игра проходила на грунте, как в данном случае, можно было легко проверить след от попадания мяча на чужой стороне, и такое поведение хотя и практиковалось иногда, но, мягко говоря, не приветствовалось. Но, несмотря на это, некоторым, особо неуступчивым в спорах игрокам все же удавалось отстоять свою точку зрения, предъявляя сопернику вместо правильной отметки след от мяча, разыгранного в предыдущем гейме.

Маленькая хитрость не сработала. Петрович уверенно принял подачу, чётким ударом послав мяч по линии. Счёт в решающей партии стал критическим, и у Эмиля осталось мало шансов на победу, как в этом гейме, так и в игре, в целом. Следующий розыгрыш мог оказался последним в матче. Победа над Эмилем, в прошлом «морским котиком» и опытным турнирным бойцом, открывала Петровичу дорогу в финал.

Вот уже не первый год, как Олег принимал участие в ставшем уже традиционным теннисном турнире, проходившем в преддверии дня ВМФ на кортах Екатерингофского парка. Атмосфера, царившая здесь, всегда привлекала его своей дружеской обстановкой и каким-то особым микроклиматом, заведённым и строго поддерживаемыми директором кортов Георгием, бывшим флотским офицером. Во всём здесь чувствовался хозяйский глаз Георгия. Для него, как для гидрографа по образованию и по роду службы обстоятельность и пунктуальность была не пустым звуком, ибо от точности нанесения результатов промера глубин на карты зависела безопасность мореплавания. Теперь он с неменьшим усердием следил за разметкой кортов и тщательно опрыскивал ядом сорняки, упорно лезущие изо всех щелей. То, что дьявол кроется в деталях, а теннисный — в особенности, Георгий знал хорошо, и старался везде свято следовать этому принципу. Саму эту игру он тоже любил и всегда принимал участие в турнирных баталиях.

Многие насущные вопросы, в том числе подготовку кортов к сезону, закупку инвентаря и поддержание установленного директором порядка члены клуба, решали сообща, под неусыпным взором Георгия. Сами корты утопали в тени вековых дубов, и в тишине парка слышалось пение птиц и щебет ребятишек, доносившихся с соседней детской площадки. Как-то даже не верилось, что ты находишься практически в центре одного из самых густонаселённых и промышленно развитых районов Питера.

Со временем любительский турнир военных моряков вышел за рамки чисто городского мероприятия: сюда стали приезжать гости из других городов, некоторые даже подтягивались из-за границы. Многие так или иначе были связанны с флотом, не делалось исключения и для ему сочувствующих и просто желающих. Один из них — Андрей Петрович, или просто Петрович, однокашник Олега по военно-морской академии и в прошлом партнёр по волейбольной команде факультета, тоже стал завсегдатаем турнира, и его приезд из Москвы всегда сопровождался чредой разнообразных мероприятий, которым тесная компания старых товарищей увлечённо предавались в свободное от матчей время.

Обычно турнирная тусовка пополнялась совершенно далёким от тенниса, но довольно близким к Петровичу человеком — Валерием Эдуардовичем. Их дружба, также зародившаяся ещё в стенах академии, с годами переросла в нечто большее — они тесно общались семьями, радуя друг друга взаимными визитами, как правило, по праздникам. Иногда с этой целью Валера даже откомандировывал себя в столицу, попутно решая какие-то служебные вопросы. У Петровича дел в Питере обычно не было, за исключением, разве что, турнира.

Вот и сегодня Валера приехал сюда повидаться с другом. Он сидел на скамейке рядом с площадкой, поглаживал живот и по-дружески беззлобно освистывал любое неудачное, на его взгляд, действие приятеля на корте. Каждому, немного сведущему в теннисе, было видно, что это была реакция человека, не очень посвящённого в тонкости игры — она была несколько запоздалой, и выражала не столько непосредственную оценку этого самого действия, сколько отклик на решение судьи о результативности удара Петровича.

Олег недавно завершил свою встречу. Он сидел рядом с Валерой и тоже наблюдал за игрой Илюшина. В какой-то момент он различил странное побулькивание, доносящееся из лежащего на коленях моего товарища портфеля. Хотя ничего странного в этом не было. У каждого из здесь присутствующих были свои традиции.

Согласно своей традиции, на время соревнований Валера брал отпуск. На вопрос подчинённых о месте его проведения он останавливался на пороге офиса, вздыхал и как-то, без особой радости в голосе, признавался:

— У меня теннисный турнир.

Сослуживцы с уважением провожали взглядом его, прямо скажем, несколько далёкую от теннисных канонов фигуру и искренне желали ему победы.

Смирилась с таким положением дел и супруга Валеры. Каждый раз она с содроганием ждала этого периода, когда муж на целые дни исчезал и появлялся дома глубоко за полночь, да и то не каждый вечер. Петрович предусмотрительно снимал в гостинице двухместный номер, и порой это было нелишним. И если в один из таких дней в доме Валеры раздавался звонок, и кто-то из друзей разыскивал товарища или предлагал его жене встретиться семьями, она вежливо отказывалась:

— Ну что вы, у Валерочки сейчас теннисный турнир!

Звонившие недоумевали — Валера и турнир!?

Как и ожидалось, матч завершился победой Петровича. Валера проводил приятеля в раздевалку, где торжественно извлёк из кожаной темницы бутылку коньяка. Вслед за ним из портфеля на стол последовала и незатейливая закуска — фирменный шоколадный батончик производства кондитерской фабрики имени Крупской. Главными достоинствами этой закуски была лёгкость расчленения батончика на восемь кубиков — по два кубика на каждого, и то, что шоколад неплохо сочетался с коньяком. Правда, на этом её достоинства заканчивались.

Валера повернулся к Георгию, который в этот момент под диктовку Олега заносил результаты сегодняшних встреч в турнирную таблицу, и поинтересовался:

— Не найдётся ли у тебя, братец, хрусталя? Желательно, конечно, изысканного, — он улыбнулся в усы.

При виде бутылки Георгий непроизвольно поморщился, развернул свою любимую бейсболку с символом «Nike», с которой практически не расставался на кортах, козырьком назад, потёр лоб и нехотя полез в сейф за пластиковыми стаканчиками.

— Вот тебе изысканный. В сейфе.

Накануне Георгию, несмотря сложную семейную ситуацию, не удалось уклониться от участия в привальной, традиционно затеваемой Петровичем по случаю прибытия на турнир. По её завершении товарищи, вместо того, чтобы проследовать по домам: кто — по месту прописки, кто — в гостиницу — так и остались ночевать на кортах. Может быть, поэтому он так остро отреагировал на появление на столе коньяка.

Валера аккуратно выстроил белые стаканчики в ряд, наполнил их на треть коньяком и провозгласил лаконичный тост «Ну, за встречу!» Друзья беззвучно чокнулись пластмассой. Это было не лишним. Сидящие рядом раздевалкой участники турнира и зрители вряд ли заподозрили бы что-то неладное. Согласно уставу клуба, распитие спиртного и курение на кортах никогда не поощрялось и в любом случае, не рекламировалось. Но каждое правило имеет свои исключения. Сегодня оно называлось «Илюшин».

После слов «За встречу» Георгия слегка передёрнуло, но взял себя в руки и нерешительно поднёс стаканчик ко рту. Он где-то слышал, что слово «турнир» в переводе с латыни означало повторное действие или встречу с новым партнёром. Он смирился с неизбежным, выдохнул и проглотил терпкую жидкость. Вслед за этим он быстро вытащил сигарету и закурил. Валера последовал его примеру. Олег с Андреем закусили шоколадкой.

Далее, с короткими интервалами, последовали свято чтимые в их кругу, лаконичные и ёмкие «За теннис» и «За тех, кто в море», и пустая бутылка последовала в урну. Шоколадка на столе тускло отсвечивала двумя оставшимися кубиками и всем своим видом требовала продолжения банкета. Долго никого уговаривать не пришлось.

Недалеко от кортов в ту пору уж было немало заведений, готовых распахнуть свои объятья для каждого платёжеспособного организма. Ещё сравнительно не так давно, в советские времена, здесь их были считанные единицы, и чтобы попасть в более или менее приличный зал, оснащённый официантами, порой приходилось отстоять очередь в ожидании освободившегося столика. При этом зачастую требовалось соблюдать определённый дресс-код — в некоторых ресторанах «лица в джинсах» не обслуживались, о чем гласила соответствующая надпись на входе.

Конец ознакомительного фрагмента.