8. Страсти по декану
Не заходя к себе, Луньков повернулся, вышел в коридор, проследовал до дальнего поворота, свернул налево, еще немного прошел и привычно открыл черную, обитую пупырчатой искусственной кожей дверь.
— Здравствуй, Наденька, — Алексей как можно печальнее поздоровался с толстой и некрасивой секретаршей деканата. — У себя? Он меня ждет.
И, не дождавшись ответа, сразу же подошел к следующей двери, обитой такой же кожей, но почище и посвежее. Блестящая латунная табличка уведомляла:
МосГИУ
социологический факультет
декан
Призоров
Сергей Олегович
профессор
С ненавистью взглянув на эту пластинку, Алексей невольно поморщился, повернул прохладноватую бронзовую ручку, отшлифованную до блеска бесчисленными дланями, и вошел в кабинет декана, аккуратно прикрыв за собою дверь.
— Заходи, присаживайся, — в качестве приветствия сказал Лунькову полнеющий мужчина с глубокими залысинами выше лба. — Ты как? Наверное, уже знаешь, мы понесли тяжелую утрату…
Декан был чуть ниже среднего роста, лет тридцати пяти. Уже начинающий хорошо лысеть, с маленькими черными глазками, бегающими из стороны в сторону, небольшой черной бородкой и усиками как у Митча Силпы в роли Дэвида Блейна. После тридцати лет от неукротимой любви к пиву и курению Сергей Олегович сделался обладателем очень хорошо заметного живота, желтых зубов и достаточно грубого, с хрипотцой голоса. Сейчас он казался каким-то растерянным, подавленным и помятым. Его обычно уверенная манера общения куда-то исчезла. Время от времени он «зависал», как плохо отлаженный компьютер, переставал реагировать на внешние раздражители, а его взгляд неподвижно фиксировался на чем-то, не видимом для посторонних глаз.
— Сергей, я уже читал некролог, — не выдержал Лунь-ков. — Давай прямо, мы не на собрании. Сразу к делу, и не тяни, умоляю тебя. У меня еще вечерняя пара сегодня.
Изменения в своем давнем знакомом Алексей приписал стрессу после неожиданного известия о гибели Карпова. С деканом факультета они когда-то учились вместе на одном курсе и в неофициальной обстановке обращались друг к другу по имени и на «ты». Это только на ученых советах и всяких заседаниях включались официальное «вы» и имя-отчество. В свое время, став профессором, на очередное обращение к себе «Сережа» Призоров немного скривился и убедительным тоном сказал Лунькову: «Вообще-то меня зовут Сергей, и прошу впредь именовать меня именно так. А на людях — Сергей Олегович, желательно на „вы“, но это уж как будет удобнее». С тех пор наедине со своим бывшим однокашником Алексей чувствовал себя неловко — тот вон уже профессор и декан, а он, Луньков, только доцент и заведующий кафедрой, да и то неизвестно, надолго ли.
Наконец декан немного собрался и перешел к самому главному — к тому, из-за чего, собственно, и вызвал Лунькова:
— Ну что ж, к делу, так к делу. Ты вроде бы не совсем ладил с Карповым, да? Не надо, не отвечай. Я в курсе… — сказав это, декан снова «завис».
— Ну и?.. — неопределенно спросил Луньков, когда надоело ждать продолжения. Ему захотелось нажать «reset» и перезагрузить Призорова.
— Значит, так, — продолжил пришедший в себя декан, — принято решение, что ты, Алексей, возглавишь комиссию по организации похорон, поминок и разных связанных с этим дел. Возражений нет? Вот и отлично. Привлеки к делу нашу незаменимую Наталью Николаевну, она все умеет и все знает, как надо и как положено. Она у нас во всех похоронных комиссиях всегда состоит. Я тоже буду в этой комиссии, но возглавишь ее ты! Кроме траурных мероприятий нужно подумать об издании посмертного сборника трудов Антона Михайловича. У него же остались неопубликованные работы? Вот. Деньги на это мы найдем, не проблема, а сам сборник выйдет под моей редакцией. Подготовкой издания займется Коля Латников под твоим непосредственным и чутким руководством, а я помогу. Я надеюсь, ты теперь сделаешься его руководителем как диссертанта? — Алексей кивнул. — Вот и отлично! Антон Михайлович говорил, что Коля — дельный малый и там получится хорошая работа. Я видел некоторые его статьи, вполне на уровне, вполне. А ты-то когда свою защитишь? Докторскую? Среди народа упорные слухи ходят, что ты уже давно все написал. Так чего тянешь? Шлифуешь стиль? Пора, пора уже… Ладно, сейчас иди, у всех нас куча дел, а вечером загляни ко мне, надо серьезно поговорить. Я позвоню.
Выходя от декана, Алексей Викторович пребывал в полной растерянности. Он не знал, что подумать, и не мог даже предположить, о чем еще собирался с ним говорить декан.
Газета «Московский Боголюбец» («МБ») писала на другой день:
«В среду стало известно о смерти известного ученого-историка с мировым именем, профессора Антона Михайловича Карпова. Как сообщили корреспонденту «МБ», ученый был найден мертвым накануне вечером в сквере Тверского бульвара, через который возвращался домой.
По одной из версий, неустановленные лица избили и ограбили его. Профессор не выдержал и скончался от кровоизлияния в мозг прямо на лавочке. По другой версии, которой придерживаются правоохранительные органы, гибель Карпова не имела насильственных причин, а обокрали его уже после смерти. Официально в университете подтверждают лишь сам факт смерти профессора: говорить о причинах и обстоятельствах гибели в пресс-службе отказываются до получения результатов экспертизы. «Сегодня в ректорат должны прийти данные экспертизы и заключение правоохранительных органов о причинах смерти Антона Михайловича», — сообщил заведующий кафедрой истории управления Московского гуманитарно-исторического университета, доцент Алексей Луньков. Сотрудник университета сообщил, что Карпова ограбили: на нем не оказалось ботинок, пропал мобильный телефон, но документы были в наличии. По его словам, при осмотре тела судмедэксперты обнаружили на голове убитого следы, похожие на ушибы.
Поскольку судмедэксперты так и не дали четкого заключения по поводу этих следов, в сводке происшествий гибель Антона Карпова проходит не как «убийство», а как «скоропостижная смерть». По данным источника «МБ» в органах внутренних дел, тело семидесятилетнего профессора обнаружили на лавочке в сквере Тверского бульвара около 20 часов. «Сведения об ограблении и тем более убийстве Антона Карпова не соответствуют действительности», — заявила позже пресс-секретарь московского ГУВД. По словам пресс-секретаря, тело Карпова обнаружили случайно — прохожий заметил, что хорошо одетый пожилой гражданин сидит без ботинок. Прохожий подошел и тронул старика за плечо, после чего сидящий завалился на бок. Вызвав полицию, неизвестный исчез. При покойном не оказалось никаких вещей, но не обнаружилось и следов насилия на теле умершего. «Судмедэксперты подтвердили, что никаких ушибов, ссадин, кровоподтеков и других признаков насильственной смерти нет, — добавила пресс-секретарь. — Единственное, что насторожило оперативников и медиков, — это отсутствие обуви: погибший оказался разут. Но раз ограбления не было, это может означать лишь одно: кто-то из недобросовестных прохожих воспользовался ситуацией».
В Московском гуманитарно-историческом университете, где работал Антон Карпов, также считают, что фактором смерти ученого мог послужить геморрагический инсульт. «Правоохранительные органы первоначально нам заявили, что Антон Михайлович скончался от кровоизлияния в мозг. Только потом мы узнали, что он был ограблен и проводится проверка», — рассказала корреспонденту «МБ» сотрудница университета. Она также добавила, что на четверг на 10:00 назначено отпевание Карпова в московском храме Святителя Николая в Кадашах (1-й Кадашевский пер., 5/10).
Антон Михайлович Карпов родился в 1938 году в Петербурге. Блестяще окончил филологический факультет Ленинградского государственного университета, в 1967 году защитил кандидатскую диссертацию, а в 1981 году получил степень доктора исторических наук. С 1988-го — профессор. В 1990-м стал заведовать кафедрой мертвых языков исторического факультета Ленинградского историко-архивного института. С 1996-го — профессор МосГИУ, параллельно читал лекции в других вузах. Был членом Мальтийского научного общества, специального научного совета при Институте европейской истории общества Макса Планка (Франкфурт-на-Майне), профессором Тюбингенского университета.
Область научных интересов профессора была необыкновенно широка. Историческая семиотика (наука, изучающая историю знаков и знаковых систем), а также история западноевропейской культуры, общественно-политической мысли, история Католической церкви, история Инквизиции, история европейского Средневековья и средневековая юриспруденция. Основные труды: «Повседневность в европейской мифологии» (1974), «Историческая семиотика Средневековья» (1981), «История Инквизиции и Ренессанс» (1990), «Семиотика религиозных представлений» (1999), а также серия университетских учебников и множество научных статей. Число печатных трудов Антона Михайловича превышает две с половиной сотни.
С кончиной Антона Михайловича наука и культура понесли тяжелую утрату, но память, которую он оставил о себе, всегда будет светлой и останется жить в его трудах и делах его учеников».
Луньков не знал, да и не мог знать, что в то время, пока он «парился» на опознании в морге, в кабинет его непосредственного начальника постучалась молодая брюнетка.
— К вам можно? Здравствуйте, Сергей Олегович, — совершенно спокойно произнесла девушка, входя в кабинет декана. — Я ученица Антона Михайловича.
— Здравствуйте. Вы не с нашего факультета? Я вас что-то не припоминаю… — маленькие глазки Призорова так и ощупывали красивую фигуру девушки.
— Нет, я из другого вуза, — она слегка опустила голову. — Антон Михайлович вел у нас спецкурс исторической семиотики.
— Да? Я и не знал, представьте себе. Видите, какая у нас с вами беда приключилась… Так чего вы хотели?
— Можно с вами поговорить? Дело важное.
Сергей Олегович слегка усмехнулся, обнажив заметно пожелтевшие от табачного дыма зубы.
— Отчего же нет? Вот, садитесь на диван, и давайте поговорим, — охотно согласился декан. Чувствовалось, что у него имеется богатый опыт общения с красивыми молодыми студентками, обращавшимися к нему с просьбами.
Девушка свободно расположилась на черном кожаном диване, что стоял у стены, положив ногу на ногу. Черные кожаные брюки выгодно подчеркивали ее фигуру ниже пояса.
— Понимаете, какое дело… — брюнетка на секунду замялась, словно подбирая слова, — проблема в том, что незадолго до своей смерти Антон Михайлович взял у меня для изучения некоторые материалы. Это семейные реликвии, имеющие к тому же высокую материальную ценность. Я понимаю, сейчас не время: похороны и вообще не до того, — но я хотела бы получить свои вещи назад. А то мало ли… затеряются, попадут не в те руки… Всякое может случиться. А насколько я знаю, он завещал все свое имущество факультету. Не кафедре и не университету, а именно факультету.
— А что это за предметы? — пробасил Призоров. — Что вы хотите этим сказать?
По выражению лица девушки можно было понять: она совсем не пожалела, что начала этот разговор. Более того, она явно наслаждалась ситуацией.
— Во-первых, это антикварный кнут. У меня есть его фотка, вот…
С этими словами она протянула небольшую фотографию, величиной с почтовую открытку.
— Ого! — поразился декан, разглядывая снимок. — Наверное, ценная штука?
— Да, очень, — брюнетка медленно провела ладонью по своему бедру. — Антон Михайлович взял его у меня для того, чтобы показать эксперту. Кстати, этого эксперта можно спросить, он подтвердит. Еще там старинный меч и несколько документов.
Декан не мог оторвать взгляда от ног девушки.
— Вы знаете, — сказал он, — так вообще-то делать нельзя. Нужно доказать, что эти вещи не принадлежали покойному. Я не юрист, но только после открытия наследства… Это полгода, не меньше. Кроме того, факультет — не юридическое лицо, таковым является только университет.
— Может, имеется какой-нибудь иной путь, более простой и короткий? — ее тон стал напоминать заклинание.
Сергей Олегович, сидевший до этого в кресле, вдруг очутился рядом на диване.
— Есть один такой способ, — сказал декан, — но вам в этом случае придется очень сильно постараться.
И тут его рука оказалась на правом бедре брюнетки. Пока она ничего не отвечала, пытаясь только чуть отдалиться от декана. Но не тут-то было, рука декана все энергичнее ласкала правое, а затем и левое бедро девушки. Он почти вплотную придвинулся к ней и вот уже одной рукой обнимал ее за плечи, а другой весьма интимно трогал круглые коленки.
— Сергей Олегович… — начала было она, но он ущипнул ее за ягодицу.
— Тихо, тихо, красавица, — сипло прохрипел Сергей Олегович, пытаясь расстегнуть ей джинсы, — не так резво! Слушай меня внимательно, детка! Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь нас услышал? Ведь в таком разе я уже точно ничем не смогу тебе помочь, и все твои усилия пропадут даром!
В эту секунду Призоров ощутил дикую, ни с чем не сравнимую, но знакомую каждому мужчине боль в паху. Он готов был закричать, но вторая рука девушки с невероятной силой зажала ему рот. От нестерпимой боли и железной хватки девичьих рук декан даже не мог пошевелиться.
— А теперь слушай меня, ты, жирный похотливый боров! — громко зашипела девушка. — Сейчас ты не дергаешься, а медленно встаешь вместе со мной и делаешь шаг вперед. В противном случае я раздавлю твои яйца!
В качестве подтверждения своих слов она несколько усилила хватку. Глаза Сергея Олеговича налились кровью и почти вылезли из орбит. Он встал и как робот шагнул вперед.
Тут он увидел, что его кабинет куда-то пропал, а сам он вместе с девушкой оказался на бесконечной равнине под ярко-белым небом без солнца и облаков. А вокруг кипела битва, и одни существа убивали других. Призоров попытался сделать шаг или что-то сказать, но у него не получилось продвинуться дальше мыслей об этом, поскольку он уже не имел собственной воли…
