Мой Ангел-хранитель. Записки рискового человека

Александр Леонидович Москалев

Александр Москалев – строитель и реставратор, посвятивший свою жизнь возведению и восстановлению зданий и памятников архитектуры в Красноярском крае. История событий с 1950-х годов раскрывается через призму воспоминаний увлеченного человека, преданного своему делу.

Школа

В первый класс я пошел в 36-ю Красноярскую среднюю школу. Здесь я окончил четыре класса. Говоря о школе, не могу пропустить событие, которое произошло 12 апреля 1961 года. Я был один дома, работало радио, и вдруг я услышал экстренное сообщение ТАСС о том, что впервые в космосе наш человек, ЮРИЙ ГАГАРИН. Не знаю, почему, но я рванул на улицу, даже забыв закрыть за собой входную дверь.

Что происходило вокруг, невозможно описать. Народ вываливал из всех подъездов, все кричали «УРА», обнимались и целовались. Это была всеобщая радость народа, без всяких указаний от власть державших товарищей. Наверное, такого я больше никогда не увижу.

Школа №36, Красноярск, первый класс.

Я во втором ряду слева

В 1962 году наша семья переехала на постоянное место жительства в город Ачинск. Я поступил в школу №10 и продолжил свое обучение. Отец работал начальником участка подразделения Новосибирского треста «Сибэлектромонтаж». В его распоряжение был предоставлен 8-местный легковой автомобиль ГАЗ-69. В выходные дни на нем часто выезжали на природу работники участка со своими семьями для сбора ягод и грибов или на рыбалку. Отец никому не отказывал. Он часто ездил сам и постоянно брал меня с собой.

В один прекрасный осенний день, в субботу, коллектив опять рванул на природу. В нашем советском «джипе» вместо 8 разместилось 12 человек. Помню, что я сидел, плотно прижатый могучей тетенькой к впереди стоящему пассажирскому сидению, каркас которого был выполнен из стальных трубок, которые довольно больно врезались мне в бок. Ехали мы весело, женщины пели песни про Ермака, про погоду, похабные частушки.

Через плечо отца, сидевшего на переднем сидении, я смотрел вперед. Дорога, по которой мы перемещались, только называлась трактом. Это была нормальная гравийная дорога, с боковыми откосами и водоотводными кюветами. Вдруг из кустов и поросли молодых сосен выскочила лиса. Водитель-фронтовик, Иван Андреевич, прошедший всю войну за баранкой, резко ударил по тормозам, слегка повернув при этом баранку руля. Машину резко занесло, крутануло песчано-гравийном грунте, и мы благополучно улеглись в кювет на бок.

Сколько было внутри машины визга и воплей. Дверку водителя, оказавшейся наверху, чем—то защемило, она открылась на одну треть, и водитель попросил меня, как самого юркого, выбраться наружу и посмотреть, в чем дело. Хоть и не без труда, но я выбрался. Оказавшись снаружи, я увидел, что рядом остановились несколько грузовиков, водители и пассажиры которых энергично обсуждали вопрос, как нас без серьезных последствий поставить на колеса. В конце концов, вопрос был благополучно решен. Машина встала, и вся изрядно потрепанная компания грибников выползла наружу.

Я полез в машину за своей курточкой, которую снял для уменьшения габаритов тела при эвакуации. Курточка за что-то зацепилась. Когда я ее отцепил, то с ужасом увидел, что рядом с местом, которое я занимал, плотно зацепившись рукояткой за спинку сидения, острием вперед торчала острая «финка», финский нож. Я позвал взрослых. Увидев торчащее лезвие, Иван Андреевич сказал, что я в рубашке родился, что таких на фронте называли «везунчиками». Отец, тоже фронтовик молчал, но громко скрипел зубами. Не знаю почему, но я заплакал. АНГЕЛ.

Школа в Ачинске, 4 класс. Я во втором ряду второй слева

В 1964 году наша семья вернулась в Красноярск. Поселились мы на улице Партизана Железняка. В апреле этого же года я пошел учиться в школу №66. Учился средне, особенно не выделялся. Правда, я очень любил географию и даже стал вместе с моим одноклассником, Серегой Потехиным победителем Краевой географической олимпиады, за что был удостоен грамоты и путевки в Шушенское для посещения Ленинского мемориала.

Класс подобрался ровный, доброжелательный к новичкам. Но в любом классе любой школы, во все времена находился, как сейчас принято называть, неформальный лидер. Такой был и у нас. Не помню точно его имени, кажется, Толик. Неуемная была натура, жаждала постоянной деятельности. То окна в классе откроет зимой, забыв при этом их обратно закрыть, то стрельбу из наручных резинок устроит, да так, чтобы бумажные загогулины, которыми стреляли, были смазаны чернилами, а то не будет видно место попадания.

Однажды весной он решил проверить на храбрость всех пацанов нашего класса. Наш кабинет был на 2 этаже. Наружная фасадная стена школы, за которой размещался класс, углом соединялась с конструкцией входной лестницы. В этом углу был установлен наружный водосток. Открыв окно, можно было легко достать руками до этого водостока из труб гнутого оцинкованного листа диаметром 100 миллиметров. К стене он был прикреплен стальными ухватами, которые фиксировали водосток прикрученной к ним стальной проволокой. Стена школы, которая была в эксплуатации довольно длительный период, была выполнена из кирпича и оштукатурена.

Теплым майским днем, Толян, распахнув окно, встал на подоконник и сказал: «Я скоростным лифтом вниз, кто не трус, тот за мной». После этого, он, как белка по стволу дерева, соскользнул вниз, и через минуту послышался его ехидный голос: «Ну, трусы, кто первый?». А высота от асфальта до подоконника была примерно пять метров. Кто в 8 классе, перед блестящими, как огоньки, глазами девчонок, захочет быть трусом? И все пацаны нашего класса встали в очередь, чтобы осуществить этот дурацкий, бессмысленный, опасный спуск по водосточной трубе. Вскоре в классе остались лишь я и Марат Галлеев, тщедушный на вид, низкорослый пацан. Честно говоря, я совершенно не хотел испытывать судьбу, но прослыть трусом… Короче, я, обдирая ладони и порвав брючину, мысленно говоря Толяну все, что я о нем думаю, вскоре оказался на асфальте школьного двора. Последним, весь белый, съежившись до размеров кролика, спустился вниз и Марат. Все пацаны прыгали, как сумасшедшие от радости, что в нашем классе нет ни одного труса.

Через несколько дней над городом пронеслась гроза, с сильным, порывистым ветром и обильным ливнем. После ее окончания, подходя к зданию школы, я с ужасом увидел, что участок водостока, на котором мы испытывали свое геройство, на промежутке между 2 и 3 этажами был буквально вырван из стены и висел, как сломанный цветочный стебелек, раскачиваясь на ветру и стуча при этом об стену школы. Оказалось, что из стены силой ветра были вырваны 2 ухвата. Я мысленно представил себе, а что было бы, если бы они выскочили в тот момент, когда я спускался. Мне опять стало страшно. АНГЕЛ. Где сейчас Толян, одному богу известно, ну и бог с ним.

Поскольку наша школа №66 была восьмилетнего обучения, нас, желающих обучаться дальше, перевели в новенькую, с иголочки, только введенную в эксплуатацию школу №70, среднюю, политехническую и трудовую, как было написано на шикарной табличке, расположенной у входа.

Как обычно, в сентябре, мы начали обучение в еще пахнувших краской классах. И тут оказалось, что наш 9Б класс пополнился новыми учениками. Так у нас в классе оказались два Владимира, Брюханов и Фефелов, Михайлович и Борисович. Учился я как обычно, не выделяясь, но и не отставая. Так как жил я довольно далеко от школы по независящим от меня семейным обстоятельствам, я мало принимал участия в школьных делах. А пришельцы процветали. Брюханов был избран первым комсоргом школы, а Фефелов был первым ловеласом.

Какое же было мое удивление, когда эта сладкая парочка, незадолго до выпускных экзаменов, предложила мне встретиться в скверике, на нейтральной земле, для выяснения некоторых вопросов. Я пришел. Мне было предъявлено некое письмо, в котором обливалась грязью наша первая красавица класса, Анечка Грунина, в которую я тоже был тайно влюблен. Автором письма предполагался я, так как я единственный в классе писал букву «Д» с заворотом наверх. Письмо было написано с этим заворотом, и наши доморощенные Холмс и Ватсон решили, что это я.

Выслушав обвинения и приготовившись к драке, я все-таки предложил агрессивно настроенным Владимирам написать копию письма моим почерком, сравнить написанное, после чего все встанет на свои места. Когда я написал несколько строк, суровые судьи отменили все свои обвинения. Как говорят в народе, хорошая драка ведет к хорошей дружбе, и хоть драки не произошло, эти парни стали моими самыми лучшими друзьями, и дружим мы более 50 лет.

Володя Фефелов, я, Юра Дворецкий, Толя Быков

С Володей Брюхановым (Брюхо), 1968

Друзья детства. Красноярск, Мира, 37

Лева Ясинский, Толик Сафонов