Конец академии

Александр Курзанцев, 2022

Ты больше не гаремная подстилка, ты – воя! А это значит, что перед тобой открылись новые горизонты и военная академия распахнула двери перед первым мужчиной запустившим мобильный доспех. Каково это оказаться единственным мужчиной на курсе среди магический одаренных, наглых и самоуверенных дев? Ведь задача, не просто отучиться, а кончить с отличием, чтобы всем доказать, что мужчины тоже хотят и могут!

Глава 1

— Марьванна, вот ты мне скажи, это что вообще такое?! — кипевшая возмущением начальница кафедры мобильных систем влетела в кабинет начальницы училища, генерал-майоры Седовой, громко хлопнув дверью.

Внимательно разглядывающая какие-то документы перед собой, женщина, молча подняла взгляд на подчиненную, ожидая продолжения. И оно последовало.

— Это черт знает что! — яростно сжимая кулаки, прорычала начкафедры — Кому взбрело в голову направить парня, парня! сюда. Ладно связисты, богоматерь с ними, при штабе отираться это одно, но у меня же мобильные комплексы!

— Ты про нового курсату? — равнодушно переспросила Седова.

— Конечно! Про кого же еще! Был у меня полчаса назад.

— Красивый?

Чуть сбитая с толку неожиданным вопросом, полковница на мгновение замерла, разглядывая начальницу училища, затем медленно кивнула, — Ну да, фотомодель просто.

— Плохо, — вздохнула генерал-майора.

— Да при чем здесь его красота?! — вспылила начкафедры, — я про другое совсем. Как он вообще к нам попал? Мы же не берем мужчин на наши специальности, совсем не берем.

— Ну… — облокотившись о столешницу и долгим взглядом посмотрев в окно, произнесла Седова, — он не мужчина, он воя. А по воям сама знаешь, отдельный пункт.

— И какой это, извиняюсь за выражение, наголову отбитой дворянке взбрело парня сделать воей? За какие-такие заслуги? У него что, член до колен? Или, может быть, не один, а два? Марьванна, ты как хочешь, а я этот разврат терпеть не намерена. Мобильный доспех это техника, бать ее, посложнее стиральной машинки. Да даже автомобиля куда сложнее. Автомобиля! — полковница все не могла успокоиться, распаляясь с каждой фразой, — я, вон, мужу своему автомобиль дала, так он, что ни день, то въедет в кого, то люк канализационный притащит — “Дорогая, от машины какая-то деталь отвалилась” — писклявым голосом передразнила она, — А здесь оружие!

— Госпожа полковница, сядьте, — никак не реагируя на экспрессию подчиненной, спокойно попросила Седова, но та все не унималась.

— Это же даже не обезьяна с гранатой, это в сто раз хуже!

— Светлана Сергеевна, сядьте, — вновь терпеливо повторила генерал-майора.

— А процесс обучения? Как преподавалам теперь занятия вести? Они же без мата учить не могут, а как перед парнем, да еще молоденьким сматериться? Это же какой стресс!

— Света, да сядь ты, наконец! — не выдержала начальница училища, — Задрала уже.

Дождавшись, когда подчиненная, замолкнув и несколько остыв, сядет на предложенный стул, продолжила уже спокойней, — Думаешь, я сама все это не понимаю? И про технику, и про учебный процесс. Думаешь я что, про красоту спросила, ты как думаешь, о чем на занятиях наши девушки думать будут? О том сколько боекомплект орудия у комплекса или сколько сантиметров член у нового курсаты? Они же только и будут, что слюной истекать, да на него пялиться, какая уж тут учеба.

— Тем более, — воспряла полковница, — давайте повод придумаем, да завернем его, и все проблемы решены.

— Не могу, — вздохнула Седова, — вот почитай, — она толкнула бумагу по столу к подчиненной, а сама, поднявшись, прошла, открывая окно, давая теплому ветру ворваться внутрь, раздувая шторы, достала портсигар и щелкнув пальцами, прикурила от вспыхнувшего в воздухе огонька.

Повернув лист к себе, начальница кафедры тут же натолкнулась на вензель канцелярии ЕИВ в верхнем углу. Вчиталась в печатный текст, а затем обалдело подняла голову, глядя в спину дымящей в окно генералы.

— А им это вообще зачем?

— Ты поняла, да? — повернулась Седова, — мы обязаны не просто принять курсату Иванова на курс, вне существующего порядка зачисления, но приложить все усилия для успешного прохождения им обучения и сдачи итогового квалификационного экзамена.

— Ничего не понимаю, — помотала головой полковница.

— Вот и я не понимаю, — вздохнула генерал-майора. С силой затушив в пепельнице окурок, разогнала дым рукой и, закрыв окно, вернулась за стол. — Но выбора у нас с тобой нет. Поэтому давай думать, как выйти из существующей ситуации с наименьшими потерями. Иначе, если пустим все на самотек, это будет конец училища, по крайней мере того, каким мы его знали и каким гордились.

Начальница кафедры вздрогнула и суеверно перекрестилась.

— Вот-вот, — кивнула Седова. — Поэтому записывай, во первых, — генерала подождала, пока подчиненная схватит лист бумаги и ручку, — курсату Иванова ни в коем случае не селить в обшежитие с остальными курсатами.

Представив что будет с парнем окруженным тремя сотнями наглых, боевитых девиц, на самом пике гормонального взрыва, полковница аж закашлялась.

— Они его затрахают досмерти, — хмуро добавила генерала, — и полкурса потом на отчисление, а зачинщиц в тюрьму. Ну а с нас погоны снимут и без пенсии под зад, как пить дать, если такое допустим.

— Может ему вообще индивидуально обучение устроить?

— И как ты это представляешь? — буркнула Седова, — где мы еще часы на это выкроим и так все расписано под завязку. Я который год бьюсь, чтобы год к обучению прибавили, но ответ всегда один, три и ни годом больше. В войсках доучатся. В общем так, пусть сидеть будет на первом ряду всегда где-нибудь посередине, напротив доски, авось на него пялиться будут и с доски чего запомнят, — чуть с сомнением добавила генерал-майора.

— Поняла, — кивнула головой начкафедры, записывая.

— Во вторых, куратора учебного взвода обязать лично контролировать посещение занятий курсатой Ивановым и перемещение по учебным корпусам.

Полковница кивнула вновь.

И, наконец, третье… — Седова задумалась, — ладно, с третьим потом определимся. А пока иди проведи беседу с преподавалами, стресс, ни стресс, а готовы должны быть.

* * *

В свой первый день, невольно чеканя шаг по брусчатке, я шел к училищу чувствуя небывалый душевный подъем. Мимо замирающих на месте женщин, провожающих меня долгими взглядами, мимо начинающих шептаться мужчин, к центральному входу главного корпуса училища выходящего фасадом на Арсенальную набережную.

Слева от входа, у флагштоков с государственным и флагами родов войск стоял угловатый, чуть наклонившийся вперед массивный мобильный доспех, чем-то внешне напоминавший тяжелые советские танки конца второй мировой войны, с такой же толстой, ноздреватой, с крупными сварными швами, броней, коренастый, грозный, буквально заставлявший трепетать.

Остановившись перед ним, на мгновенье, я задрал голову, разглядывая воздетые в небо стволы пушек, цепляя взглядом закрашенные но никуда не исчезнувшие каверны и вмятины от попаданий. Поискав глазами табличку, внезапно увидел её на невысоком постаменте у массивных ног:

“ Мобильный доспех МД-34М установлен в честь 30-ти летия ПОБЕДЫ в Отечественной войне 1940–1943 гг.”

А ниже еще одна надпись, мельче. Опустившись перед постаментом на колено, я прочитал:

“В составе 3-го учебного полка сформированного из курсат Высшего военного Екатериненского училища в 1940 году, мобильный доспех участвовал в боях против армии Европейской коалиции, пройдя боевой путь от берегов Невы до Елисейских полей, где участвовал в штурме Парижа”.

“Отечественная война…” — сходу вот так на ум приходила только война 1812-го года с Наполеоном. Именно она в моей истории так называлась. Бородино, Денис Давыдов, Кутузов и Багратион, Толстой еще, с его “Война и Мир”, — вот, в общем-то и все ассоциации. Но года… Это что, здесь ни войны с Наполеоном ни Первой мировой не было?

Впрочем, какой Наполеон, скорее Наполеона какая-нибудь, могла быть. Но, видимо, не случилось.

Размышления мои прервал неожиданный окрик сзади:

— Курсата!

Поднявшись с колена, я обернулся и увидел в нескольких метрах от себя крепко сбитую майору в таком же как у меня мундире, только с погонами на плечах, в отличии от моих курсантских нашивок на стоячем воротнике.

Её брови взлетели, в легком удивлении, стоило увидеть моё лицо, но только на секунду, а затем вновь взгляд из под короткого козырька фуражки, стал холодным и требовательным.

По какому-то наитию, я вскинул ладонь к виску и представился, — Курсата Иванов, госпожа майора.

— В воинском приветствии пальцы должны касаться середины козырька, а не околыша над ухом, — поправила меня та, а затем требовательно спросила, — что вы делали, курсата?

— Ничего, — ответил я, — просто решил прочитать, что написано на табличке.

— Понятно, — задумчиво ответила майора, вновь оглядывая меня. Представилась, — Майора Гладких, старший преподаватель кафедры мобильных систем. Пойдемте курсата, я провожу вас до кафедры, думаю, вы вряд-ли в одиночку туда быстро доберетесь.

— Спасибо, госпожа майора, — благодарно кивнул я и, пристроившись сзади (как бы пошло это ни звучало), порысил вслед за женщиной внутрь корпуса.

Уже в фойе я буквально столкнулся с десятками других курсат, что завидев меня, мгновенно прикипали взглядами к моей форме, вернее ко мне в форме. Я прекрасно читал удивление в их глазах и только наличие впереди суровой майоры не давало им это удивление озвучить. Впрочем, пару удивленно-восторженно-непечатных выражений, вырвавшихся из девичьих уст, я все же услышал. Пожалуй да, без такого серьезного авангарда меня и впрямь бы не скоро пропустили. слишком много интереса я вызвал своим появлением.

Поднявшись по широкой лестнице на второй этаж, майора, раздвигая мощным бюстом курсат перед собой как атомный ледокол паковые льды, довела меня до тяжелых дубовых дверей с надписью над дверью: “Кафедра МССН”.

— Вот, привела наше новое приобретение, курсата Иванов, собственной персоной! — войдя, громогласно объявила Гладких, привлекая ко мне внимание остальных преподавателей.

Не то чтобы я не был к такому готов, но взгляд десятки старших официр, заставил незаметно поежиться. Тем более, что все женщины как одна были чертовски красивы взрослой, оформившейся красотой. В строгой военной форме, идеально сидящей на их словно отлитых из металла телах, они были валькириями и амазонками в одном флаконе. Хочешь-не хочешь, а в таком обществе заробеешь.

Положив фуражку на ближайший стол, майора чуть пригладила короткие волосы, покосившись на меня, мнущегося у входа, с легкой усмешкой произнесла, — Проходите, курсата, сейчас придет ваша куратор учебного взвода и всё вам объяснит.

Помещение кафедры было не слишком большим, штук восемь столов, какие-то шкафы, несколько ЭУМов, не первой свежести, стопки свернутых трубкой плакатов в углу и большая, на всю стену схема мобильного доспеха в разрезе. Её, собственно, я и принялся усиленно изучать, убрав руки за спину, стараясь не обращать внимания на продолжающие изучать меня взгляды.

Тут дверь ведущая в кабинет начальницы распахнулась являя на пороге саму полковницу Сергееву, что так неласково встретила меня вчера, и завидев меня, она с легкой язвительностью в голосе, обернувшись к собеседнице в кабинете, произнесла, — Твой подопечный уже тут. Принимай.

Мда, похоже отношения с собственной завкафедры у нас не заладились с самого начала. Печально. Я повернулся, ожидая увидеть куратора, но, когда та появилась следом на пороге, пучить глаза от удивления стал уже я сам, потому что куратором оказалась никто иная как бывшая командира мобильных доспехов рода Златолесских — Марина. Та самая Марина, которую безопасница выгнала аккурат перед нападением. Та самая, что хотела меня в мужья, слишком болезненно восприняв моё фаворитство. Да наконец, та самая, с которой я сам хотел спать, помимо Семёновой и Гиржовской.

Я чуть было не бросился к ней с какими-то бессвязными приветствиями, но внезапно натолкнулся на жесткий взгляд её холодных глаз и замер, молча, как рыба, раскрывая рот.

— Ваша куратор, — произнесла начальница кафедры, — старшая преподавала, майора Ржевская, помимо курирования взвода МС-201, она также будет проводить у вас практические занятия по управлению мобильным доспехом. Марина Андреевна, — обратилась она к майоре, — вам всё ясно?

— Так точно, госпожа полковница.

— Тогда забирайте эту… это… в общем, курсату и уё… э… ступайте на занятия.

Я понял, что Сергеева с трудом сдерживается, чтобы не присовокупить крепкое словцо и счел за благо, молча, после короткой команды Марины, — Курсата, за мной! — проследовать вслед за ней, с кафедры вон.

Растеряв всю свою уверенность, я топал по коридору за Мариной, то и дело порываясь заговорить с такой знакомой женщиной, ведь столько меж нами было, и каждый раз замирал в нерешительности, больно сурово она меня, там на кафедре, одним взглядом осадила.

Наконец решился, догнал, равняясь, раскрыл было рот, — Мари… — но тут же нарвался на жесткое — Курсата, за мной, молча! — после чего только и смог, что заткнуться в тряпочку и понуро тащиться следом.

“Видимо, все-же, именно меня она посчитала виновником её изгнания из рода, — подумал я, глядя в спину стремительно идущей по коридорам женщины, — и скорее всего так и есть. Вот же.

Тут по коридорам громко прозвенел какой-то сигнал, заставив меня заозираться.

— Сигнал начала подготовки к занятиям, — коротко произнесла Марина.

— А мне не надо?..

— Не надо, — коротко обрубила она.

— А куда мы идем?

— Столько вопросов, курсата, — тут майора остановилась у очередной двери с одним только порядковым номером “38”, — но ничего, скоро всё гражданское из вас выветриться, и вы научитесь четко и без лишних слов исполнять приказы. — Тут она, дважды провернув ключ в замочной скважине, открыла дверь и буквально силой втолкнула меня внутрь, заходя следом и снова щелкая замком.

— Что ты…

— Много слов, — опять остановила меня Марина, а затем, схватив за форму, притянула к себе и крепко поцеловала. Да так сильно, что напрочь перекрыла мне доступ кислорода и когда, наконец, отпустила, я, отшатнулся назад, тяжело дыша, и опускаясь на столешницу ближайшей парты. Тыльной стороной ладони вытер губы, огляделся.

Это была небольшая аудитория без каких-либо опознавательных знаков, мест на двадцать, может чуть больше. Окна занавешивали достаточно плотные шторы и в помещении царил полумрак.

— А я думал, ты на меня злишься, — произнес я, глядя замершую напротив женщину, — так холодно встретила по началу.

— Считаешь, мне надо было начать тебя целовать прямо на кафедре, — дернула бровью та.

— Да нет, — вынужден был согласиться с нею я, — это был бы перебор.

— Вот именно. Когда мы на людях, я твой куратор взвода, преподаватель и официра училища. Постарайся это запомнить и обращаться всегда только официально, это поможет избежать лишних разговоров.

— Понял, — кивнул я, — а когда мы не на людях?

— Смотря что и где, — ответила Марина, и я даже в полутьме увидел как блестнули её глаза, — например здесь и сейчас, мы просто мужчина и женщина, что остались одни в закрытой аудитории.

Глядя, как она медленно расстегивает форменный китель, я почувствовал, как мои руки, дернувшись вверх, будто сами по себе начинают тоже расстегивать пуговицы формы.

— А секс между преподавалой и курсатой не запрещен? — приостановился я на полдороги.

— В училище никогда не было лиц мужского пола, Петя, никому и в голову не могло прийти, что это когда-нибудь изменится, — ответила майора, оставаясь в рубашке, которую тоже принялась расстегивать.

— А как же девочка с девочкой?

— А девочку с девочкой за километр к армии не подпустят, любительницы такого легко на тестировании у психолога отсеиваются.

Скинув китель следом за ней, я в последний раз поинтересовался, — А на занятия не опоздаю?

— Ну, полчаса у нас есть, — улыбнулась Марина.

И тогда я снял штаны.

* * *

Юстас — Алексу

План работает. Считаю целесообразным наблюдение за объектом вести опосредованно, в контакт не вступать.

Алекс — Юстасу

Действуйте. Работу по объекту полностью берите на себя.