Неуставняк 2

Александр Куделин, 2013

В большинстве книг о войне в Афганистане – это скоротечная интрига с горькой победой на конце, хвастливое мужество писателя или едва прикрытая зависть к рядом стоявшим. А ещё надуманная гадость, облечённая в литературную дрянь.... Я не ставлю себе памятник, а рассказываю про то как нас убивали, превращая в собственное отрицание, которое принимала Родина, чтя нас героями. Содержит нецензурную брань.

Страшнее смерти только жизнь!

— Разрешите обратиться? — солдат, собравшийся проникнуть в курилку, видимо, из последних усилий цеплялся за остатки разума, чтобы найти оправдание себе и окружающей его действительности.

— Садись, кури и говори! — Я не был его прямым начальником, но этого солдатика приметил сразу, как только их привели в батальон.

Что-то неумолимо знакомое было в нём и во всех его манерах, которые для меня были как таблица умножения.

— Можно откровенный вопрос?

Не думаю, что он осмелел из озорства.

— Да.

— А правда, что когда вы были Слоном, вы больше всех в части получали пизды?

— Да, и мне за это не стыдно. — Я не стал переводить дух, чтобы поразглагольствовать о том, что вокруг него происходит. — Главное, что мне не совестно перед собой, а все мои сослуживцы, которые теперь твои дембеля, вообще не могут в мою сторону сказать ни слова.

— Это да. — Он приосанился, словно я прямо сейчас позвал его в атаку. — Мы, если честно, вас уважаем.

Его откровенное заявление породило непрошеную улыбку, которую я, сунув в рот сигарету, постарался сдержать.

— Спасибо, только мне от вас не уважение, а служба нужна! А вот себя постарайся пронести так, чтобы самому себя уважать. — Я встал и вышел, так как перекур, назначенный себе, у меня окончился, а полемика в войсках ВДВ не приветствуется.

Время полностью теряет свои ориентиры, превращаясь в одно определение — здесь и сейчас. Не так страшна смерть, как твоя никчёмность, в которую тебя превращают. Страшна сама мысль о том, что все усилия близких тебе людей могут враз свестись в точку, после которой ни тебя, ни их не станет.

Триллер, в который тебя погрузили, ежесекундно холодит сердце, безвозвратно превращая его в камень. И никто и ничто уже не отогреет, чтоб вернуть ему упругую эластичность детской мечты.

Каждое утро я просыпался в кошмар, чтобы в ночь забыться тревогой. Пальцы со съеденными до основания ногтями постоянно искали место, чтобы в нужную минуту начать разгребать холм, который твои сослуживцы старательно нагребали над твоей головой в течение текущего дня.

И снова день, прожитый тобой — это год жизни другого, который, если и пройдёт через всё это, будет жить и переживать каждый миг твоего успеха до самой последней минуты своей уже полу-жизни. Жестокость каждого участника событий обусловлена только лишь одним желанием — вернуть себя обратно в ту точку, из которой его увели. Но заблуждение состоит не в невозвратности прошлого, а в убийстве собственной души, которую выжившее тело не в состоянии возродить.

И лишь немногие могут с гордостью смотреть назад, чтобы честно говорить вперёд.