Полинкины рассказы

Александр Колено, 2021

«Эти рассказы появились благодаря моей внучке. Она рассказывала о том, что случается в школе, что ей кажется интересным и впечатляющим. Случаи обычные, но, вспомнив своё детство, детство моих детей, немножко приукрасив все обстоятельства, я постарался написать небольшие рассказики, которые, мне кажется, будут интересны и детям, и их родителям. Также здесь вы сможете прочитать и впечатления морского офицера о некоторых запоминающихся случаях в молодые годы…»

Часть первая. Школьные истории

Как мы ходили в зоопарк

Во время летних каникул к нам приехал мой двоюродный брат из Санкт-Петербурга. Вдвоём стало намного интереснее. В один прекрасный тёплый день дед предложил по ехать в зоопарк. Мы сразу согласились.

Целый день мы ходили от клетки к клетке, где прятались изнурённые жарой звери… Тигры спали в тени деревьев, так что было видно только их полосатые спины. Белый медведь засунул голову и всю переднюю часть туловища в холодную пещеру, оставив всем зрителям только заднюю часть. Бегемот, которого долго искали, оказался лежащим и мертвецки спящим между деревьями и какими-то строениями, напоминающими сломанное жилище. Жираф степенно сидел, мотая головой из стороны в сторону, как бы говоря:

— Жарко сегодня, как в родной саванне. И чего вы сюда ходите, жарко ведь.

И только обезьянки внесли положительные эмоции в наше утомлённое состояние: они прыгали по лесенке, кувыркались и показывали себя со всех сторон.

Перекусив сосиской в тесте, запив её соком, усталой походкой мы двинулись к выходу. Метро нас встретило желанной прохладой. В вагоне было немного народа, к счастью, ещё не наступил час пик. И, когда мы сели на свободные места, нас, измождённых, потянуло в сон. Я сначала попыталась пристроиться на плече брата, которое оказалось слишком острым и, как поняла, не очень пригодным для комфортного отдыха. Тогда я прилегла на сумку, которая лежала на коленях деда. Только закрылись мои глаза, как я почувствовала: кто-то или что-то тянет меня за волосы. Непроизвольно я стала издавать жалобные, но громкие звуки, а на мой внезапный крик обратили внимание почти все пассажиры вагона… Сквозь стук колёс и дед, и брат не сразу поняли, что случилось. Дед подумал, что зазвонил телефон, находившийся у него в сумке, на которой лежала моя голова, и начал пытаться открыть её, из-за чего вызвал ещё более отрицательную реакцию с моей стороны. Брат наклонился ко мне вплотную, и тут всем стала понятна причина моего столь громкого недовольства. Для пассажиров было открытием что мои волосы попали в замок-молнию сумки и при каждом движении вызывали нестерпимую боль.

Дед с братом вдвоём пытались распутать мои волосы, но это вызывало у меня только дополнительную боль, которую я терпела, стиснув зубы, чтобы не пугать пассажиров.

— Эх, если бы были ножницы, — проговорил дед, чем вызвал у меня дополнительные слёзы и даже жалобный крик. — Я не буду отрезать тебе клок волос, — проговорил ласково дед, — я немножко, и потом, всё равно ножниц нет, так что не переживай.

Он поднял аккуратно мою голову и сумку, которая была виновницей моих страданий, и стал потихонечку распутывать этот непослушный узел между молнией и попавшей туда прядью…

Через некоторое время меня удалось освободить. Мои слезы быстро высохли. Почесав то место на голове, откуда росли попавшие в молнию волосы, я положила голову на плечо деда и прикорнула на несколько минут, пока мы не доехали до нашей станции. Успокоились и все пассажиры вагона, которые переживали за меня и давали деду всякие советы.

Усталые мы пришли домой.

— Ну, как зоопарк? — спросила бабушка.

— Жарко, — ответили мы хором, — и животным жарко. Все сидели в тени и не вылезали, а в метро ещё и волосы попали в молнию, — посетовала я.

— Ну, давайте за стол, — жалея нас, ласковым голосом сказала бабушка, — я вам холодненькую окрошечку приготовила.

Опростоволосился

Вот и кончились летние каникулы. 1 сентября мало кому из учеников хотелось идти в школу: опять рано вставать, делать уроки, нести тяжеленный рюкзак с учебниками. Но увидишь в классе сразу всех своих школьных друзей — снова хочется быть с ними вместе… Летом ты играешь на улице с двумя, тремя, ну самое большее с пятью ребятами. Если тебя отправят в лагерь, то неделю привыкаешь к незнакомому окружению, а на второй неделе уже собираешься домой. А в классе аж тридцать человек, и каждый со своими заморочками, которые забылись за лето, но которые до боли знакомы, порой не очень приятные, а порой и смешные…

В один из солнечных дней начала сентября был день рождения у нашей одноклассницы Лиды Орешниковой. Все собрались около неё, и каждый, поздравляя именинницу, говорил ей тёплые слова. Лида не ожидала такого внимания от одноклассников и была очень рада, всем приветливо улыбалась. Все желали ей здоровья и успехов в учёбе. Мальчишки наперебой делали комплименты, говорили, что она отлично выглядит в этот день, что она какая-то не такая, как обычно. Лида даже немножко засмущалась и покраснела.

И вдруг Вовка Овчинников, наш вездесущий проныра, троечник и сорвиголова, растолкав всех, кто собрался около именинницы, вышел вперёд и громко, чтобы все слышали, сказал: «Лида, я тоже поздравляю тебя с днём рождения! Желаю тебе быть такой же знаменитой, как Морон Матье».

У Лиды, которая сразу поняла значение одного из иностранных слов (она была отличницей!), медленно сползла с лица улыбка, навернулись слёзы, и она выбежала из класса.

— Что случилось? — недоумевали те, кто не уразумел, что сказал Вовка.

Наташка зло посмотрела на поздравителя и сказала: «Ну ты, Вовка, даёшь! Ты хоть знаешь, что сказал?». — «Что, что?» — возмутился Вовка. «Учи английский», — изрекла Наташа и выбежала вслед за Лидой из класса.

Вовка взял свой планшет и, воспользовавшись интернетом, набрал слово «moron» и обалдел… Оно переводится на русский как «дебил, идиот». «Я не то хотел сказать, — промямлил горе-поздравитель, — ведь есть певица такая — морон Матье». «Эх, Вовка, — сказала Маша, — ну ты и знаток. Не морон, а Мирей Матье».

Вовке стало стыдно. Хоть он не в первый раз попадал в неудобные ситуации, но тут… Тут совсем иное дело: Лида ему очень нравилась, и он хотел сделать ей приятное… И так опростоволосился! Вовка стрелой выскочил из класса.

Прозвенел звонок. И Лида, и Наташа зашли в класс. Лида опять улыбалась… Ведь все знали, только за лето забыли, что Вовка всегда что-нибудь отморозит.

Пришла учительница. Начался очередной урок. Вдруг в дверь заходит Вовка и говорит: «Извините меня, Раиса Ивановна, за опоздание, но я хочу попросить прощения у Лиды и ещё раз поздравить её с днём рождения». Из-за спины он вытащил небольшой торт и протянул его имениннице. Все ребята были удивлены. Кто-то тихонько хлопнул по парте, и все начали хлопать в ладоши. Лида покраснела, но торт взяла и сказала, что прощает Вовку и не держит на него зла.

Раиса Ивановна, увидев, что ребята расселись по местам и примолкли, может, от неожиданного поступка Вовки, может, от удивления, продолжила урок.

Золотая рыбка

Окончание начальной школы отмечается утренником. В программу нашего утренника входила сказка о золотой рыбке, немножко переделанная на сегодняшнюю действительность. Смысл был тот, что золотая рыбка помогает всем, кто сам старается. Это и понятно. Но мы не могли предположить, что эта сказка будет нас сопровождать, когда откроется перед нами дверь нашего будущего пятого класса. А случилось вот что…

Новая учительница привела нас в класс и, рассадив по партам, указала на небольшой аквариум, стоящий недалеко от её стола.

«Это золотая рыбка, — сказала она, — но не просто рыбка, а действительно волшебная. Если на стикере написать желание и приклеить на аквариум, то это желание, если вы будете стараться, обязательно исполнится. Все выпускники моего класса этого года адресовали свои желания о поступлении в высшие учебные заведения рыбке, и все поступили».

Кто-то заулыбался, кто-то слушал, открыв рот, кто-то просто подумал, что это сказки… Но, когда прозвенел звонок, все ринулись к аквариуму и стали приклеивать свои заветные записки.

Мальчишки смеялись, но всё-таки приклеивали листочки с желаниями, переделывая слова сказки: «Ловись, ловись, желание маленькое, ловись, ловись, желание большое». Я тоже приклеила записку со своими пожеланиями — получить пятёрку на первой неделе учёбы.

Как только я сделала это, рыбка проплыла мимо моего стикера, махнула хвостиком, расправила свои плавнички, и мой стикер упал. Я расстроилась, подняв свои «заветные желания», снова приклеила на аквариум.

На следующий день, когда мы зашли в класс, то увидели, что стикеры валяются вокруг аквариума. Все задались одним вопросом: «Почему?» В класс зашла учительница. Она, увидев, что все наши желания на полу, попросила их собрать. И при этом сказала, что рыбка прочла все пожелания, и теперь мы можем спокойно учиться, а рыбка будет каждому из нас помогать.

Не знаю, как другие, но в первую неделю я получила четыре пятёрки по разным предметам. С тех пор каждую неделю загадываю желания и доверяю их рыбке, при этом смотрю: махнёт ли она хвостиком, упадет ли мой стикер. И если это случается, я знаю, что мне повезёт, — ведь я стараюсь!

Неправильная двойка

Уже целых две недели нового учебного года мы учимся в шестом классе. Год начался хорошо. Я получил за эти дни две четвёрки по физкультуре. Только учительница по русскому поставила мне почему-то двойку. Нечестно это как-то. Другим поставила хорошие отметки, а мне плохую. Я старался, внимательно слушал, что она диктовала, а она поставила двойку. Когда спросил её: «Почему двойка?» — она ответила, что частица написана отдельно, когда надо писать слитно. Я старательно доказывал, что у меня написано слитно. А она говорит, что не видно соединительной палочки. И чего это учительница ко мне придирается? У Ленки, что сидит через парту, — две ошибки, а ей — четвёрку. Сосед тоже написал с ошибкой, ему — тоже четвёрку. А мне всего за одну палочку — двойку. Трудно, говорит, мой почерк понять. Нечестно.

Вон врачиха, когда её вызывали к младшей сестрёнке, выписала рецепт, так ни одна аптека не смогла прочесть, что она там написала, и ничего. А я не поставил соединительную палочку, так сразу двойка. Или вон Вовка два примера решил неправильно, а ему тройку поставили. Я по математике получил четвёрку: там учительница с трудом поняла, что я написал цифру пять, а не три. Но поняла же.

А по русскому, подумаешь что нет палочки соединительной. Может, она была, да стёрлась, пока тетрадка закрывалась и открывалась. Нет, нечестно, как-то получается. Я, конечно, понимаю, что почерк у меня очень мелкий. И если уж честно сказать, немножко корявый, но всё равно я написал эту злосчастную частицу слитно, а не отдельно. И куда только делась эта соединительная палочка? Нечестно это как-то.

Ну, конечно, если посмотреть внимательно, то в тетради не одно подчёркивание красной ручкой. Есть и ещё две ошибки, но соединительная палочка всё-таки была. А может, и не было её вовсе. Я уже и сам стал сомневаться, но всё равно нечестно это как-то…

Опять осень

Ну вот, опять началась осень. Опять школа. Вчера был пятый класс, а теперь уже шестой. Три летних месяца пролетели как один день. Ездил с папой в Крым, купался в Чёрном море, был на разных экскурсиях. Потом гостил у бабушки в Подмосковье. Лето пролетело слишком быстро. Впереди целый год: занятия в школе, уроки дома — одни и те же проблемы, которые надо решать изо дня в день. Все мои одноклассники с радостью встретились, бегают каждый день во дворе, играют в футбол после школы. А у меня голова раскалывается и температура повышается. Почему — не знаю, но обидно как-то.

Первой забеспокоилась моя бабушка. Позвонила папе и сказала, что надо проверить меня «на голову». Вот папа и повёз меня по разным врачам. Пошли к первому — называется он как-то интересно, я не запомнил. Но понял, что он по нервным болезням. Посадил меня и как молотком по коленке ударит. Нога моя подскочила, а он говорит: «Ну, молодой человек, всё в порядке».

Потом к другому врачу пошли. Тут меня положили на стол и завезли в какую-то камеру, здесь я запомнил — МРТ называется. Что-то жужжало, а когда выкатили меня, сказали, что всё в порядке. Папа смотрит то на меня, то на врача и спрашивает: «Что же такое с моим чадом?» И этот врач только плечами пожал. Выставили меня в коридор, а сами разговаривать о чём-то начали.

Сижу я в коридоре на скамейке, а рядом со мной — такой же пацан. «Что, — спрашивает у меня, — голова болит?». «Ага, — говорю, — болит». — «И температура есть?» — спрашивает. «И температура есть», — отвечаю я. «Тоже в школу не хочешь ходить?» — продолжает пацан свои вопросы. «Как ты догадался?» — удивился я. «О, я, когда не хочу в школу идти, всегда говорю, что голова болит и температура высокая», — объясняет он. «И что, тебе верят?» — спрашиваю я. «Как же не поверят, если есть температура. Я градусник в теплое место положу, погрею его до 37,5 градусов или до 37,8 сделаю и показываю родителям. Главное — больше греть нельзя, а то не поверят, — и порядок». — «Где же ты греешь?» — сгораю я от любопытства. «Да где придется. Или к горящей плите подойду поближе, или к батарее, если она горячая… Да мало ли способов, когда лень в школу идти, тут, брат, соображать быстро надо, а то поймают — хлопот не оберёшься». — «Хорошо этому парню, — подумал я, — с ним всё ясно. А что делать, когда эта голова действительно раскалывается и температура действительно поднимается аж до тридцати восьми?»

Вот и папа вышел от врача. «Пошли, — говорит, — что-то непонятное с тобой». И папа не знает, и врачи не знают… А мне кажется, что с возрастом всё пройдет. Ведь и всё хорошее, и всё плохое всегда кончается. Кончилось же беззаботное лето.

Уборка класса

В нашем классе тридцать человек. В начальной школе мы убирали своё классное помещение редко, это каждый день делала уборщица. В пятом же классе уборку возложили на нас. Вот мы и разделились по несколько человек — для уборки на каждый день.

По средам была очередь нашей небольшой команды, куда входили шесть человек. Перечислять всех по именам нет смысла, так как мы все каждую среду работали дружно и быстро. А в этот раз во время уборки, медленно открывая дверь, вошёл Васька Злобин. Все сразу повернулись к нему. Мы знали, что он иногда изображал человека ниоткуда, и в этот раз от него не ожидали ничего хорошего. Васька остановился, обвёл всех глазами и словами из старого кинофильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход запрещён» спросил: «А чё вы тут делаете, а?»

«Ты бы лучше помог, Злобин, чем дурные вопросы задавать, — сказала наша староста Инна, — возьми лучше щётку и подмети хоть один проход».

Васька улыбнулся своей улыбкой, которая мало кому нравилась, протяжно сказав при этом: «Чё это вдруг, я чё, нанимался, что ли?» А после, показав всем язык, разлёгся на парте.

«Ну и деловой же ты, Злобин. Это тебе так не пройдёт», — изрекла Вика. И все девчонки сразу набросились на него, кто тряпкой, кто шваброй, кто книжкой. Всё это посыпалось на его голову.

Вскочив с парты, Васька в полусогнутом состоянии во всю прыть выскочил из класса. Но в дверях уткнулся в чей-то мягкий живот. И, подняв глаза, увидел нашу классную руководительницу Веру Николаевну. «Злобин, что с тобой? — вскрикнула она от неожиданности. — Бежишь как очумелый… А ну заходи в класс».

Васька нехотя повернулся и пошёл впереди учительницы.

«Что тут у вас творится?» — задала Вера Николаевна вопрос всем сразу.

Все наперебой стали говорить, что Злобин, мол, не хочет убирать класс да ещё издевается над всеми. А самая рослая из нашей команды — Наташка — подкралась незаметно сзади к Ваське и слегка толкнула его в спину.

Васька едва не упал от толчка, но в присутствии учительницы не стал отвечать тем же девчонке. Зато сразу покраснел, как рак. Ведь стоять перед классным руководителем, когда все говорят, что ты не хочешь помогать товарищам, было стыдно. Он попытался оправдаться, но учительница остановила его и сказала: «Ну всё с тобой ясно, Злобин. Бери щётку, и пока не подметёшь весь класс, домой не пойдёшь».

Через некоторое время все стояли и смотрели на то, как красное от смущения лицо Василия в дальнейшем покрылось испариной от старательной работы щёткой.

Двойная польза

Второй месяц школьной учёбы подходил к концу. Скоро каникулы. Но что-то пошло не так, и я перед самым концом четверти простудился. Болело горло, насморк, короче говоря, провалялся целую неделю. А когда поправился, пошёл в поликлинику за справкой. Сижу там в коридоре, и вдруг ко мне подходит Артём Петров из соседнего подъезда. Бойкий такой парень. «Здорово, — говорит, — ты за справкой?» — «Да, — отвечаю, — проболел целую неделю, а тут конец четверти, догонять придётся» — «И я за справкой, только в бассейн, про простуду давно забыл. А ты чеснок кушаешь? Знаешь, как помогает!» — «Как это? — удивился я. — Это же невкусно». «Дурак ты, — возразил мне Артём, — у меня дед был подводником, — начал он свой рассказ, — в море брал с собой целую обувную коробку чеснока. Сначала все возмущались, даже командир его ругал, а когда он всех стал угощать, так отбоя не было. Ведь когда все едят чеснок, то не так заметен запах. И не знал мой дед, что такое простуда. Я послушал его и начал есть чеснок — тоже забыл про простуду. Даже один зубчик на всякий случай стал в кармане держать, потому что говорили: “Если рядом кто-то чихнёт, так лучше всего чесноком дышать”. А ещё знаешь, как один раз здорово получилось? Не выучил я как-то стих по литературе, думал, проскочу, а учительница взяла и объявила, кого будет вызывать. Попался, думаю, но тут вспомнил, как дед чесноком всю команду травил, взял, да и сжевал этот запасной зубчик. Горько было. Из глаз слёзы потекли, но я терпел. Только прожевал, как меня вызвали к доске. Встал я поближе к учительнице и в её сторону громко так сказал: “Александр Сергеевич Пушкин”.

Дальше я не успел произнести ни одного слова. Лицо учительницы покраснело, она стала кашлять и быстро выскочила за дверь. В классе воцарилась страшная тишина. Никто не понимал, что случилось. Вскоре прозвенел звонок. Заходит в класс завуч наш, Ольга Петровна и, обращаясь ко мне, говорит: “Петров, ты зачем ел чеснок, у Алевтины Юрьевны аллергия, и ты сорвал урок. Завтра чтоб родители пришли в школу”. Я с ужасом ждал завтрашнего дня. Мама, когда пришла из школы, меня ругать начала, а отец, узнав о случившемся, стал смеяться. Однако, увидев мамин строгий взгляд, принял серьёзный вид и сказал, чтобы я этого никогда больше не делал. За ужином мы, как обычно, ели по зубчику чеснока. Всё, конечно, кончилось хорошо, но я понял вторую пользу от чеснока, и теперь всегда у меня в кармане обязательно зубчик, хоть один, но есть. Ну ладно, моя очередь, пока, не болей».

Он быстро заскочил в кабинет и так же быстро вышел со справкой. А я сижу и думаю, что когда летом был у деда с бабушкой, то почти каждый день ел чеснок, а дома… Дома, к сожалению, моя мама (хорошо, что Артём этого не знает) и есть его учительница по литературе.

Урок ботаники

Шли уроки, ничего необычного в нашем классе не происходило. На переменках, как обычно, кто играл в какую-нибудь игру в мобильнике, кто повторял материал следующего урока, кто старательно списывал то, что не сделал дома, кто бегал по коридору. Всё как обычно, и ничего не предвещало каких-либо неожиданностей. Вдруг в класс вбежал Сашка Савушкин. Он редко ходил спокойно, всегда суетился и всех, кто попадался ему на пути, толкал. «Сейчас будет ботаника», — прокричал он и толкнул оказавшегося на его пути Вовку.

А Вовка в этот момент находился около большого цветка, стоявшего на полу, и рассматривал свежие побеги. С ботаникой у него не всё было ладно, и он пытался доказать учительнице, что она напрасно ему ставит тройки. От неожиданности Вовка свалился и не просто упал, а сел прямо в горшок с цветком. Горшок не выдержал такого натиска и раскололся. От звука расколовшегося горшка все оторвались от своих дел и уставились на Вовку. А он, перебирая ногами и руками, пытался подняться, но тут в класс вошла учительница.

«Так, — сказала Нина Петровна, — понятно, каким местом Горюшкин изучает ботанику. Горе ты наше. Придётся теперь тройку исправить на двойку, а твоим родителям покупать новый цветок. Неужели ты думаешь, что этим местом легче выучить то, что я преподаю?»

Вовка поднялся, насупившись. Он стал оправдываться, и все стали говорить, что он не виноват. Но Нина Петровна, выслушав все объяснения, пожурив Савушкина, сказала, что этот случай вынесет на родительское собрание, и пусть родительский комитет решает вопрос о покупке нового цветка, который до сегодняшнего дня был украшением её кабинета.

Когда Савушкин вместе с Вовкой убрали рассыпавшуюся землю и осколки, она продолжила урок о строении листьев растений. Вовку как пострадавшего Нина Петровна в этот день не стала вызывать к доске. После родительского собрания Саша Савушкин пришёл в школу тихим и смирным. Даже когда его позвали в коридор побегать, он отказался. Видимо, дорого ему обошлась эта история с разбитым горшком. А Вовка близко не подходит теперь к цветам, ботаника у него так и осталась трудно изучаемым предметом.

Как мы с Вовкой весы делали

На перемене зашёл разговор про то, у кого портфель тяжелее, а у кого легче. Все стали поднимать свои портфели, и ранцы своих одноклассников. За этим занятием не заметили, как перемена закончилась, и в класс вошла учительница. «Портфели взвешиваете, — поинтересовалась она, — а вы знаете, в каких единицах измеряют вес?» Мы дружно начали кричать, что знаем, и, перебивая друг друга, перечисляли граммы, килограммы и тонны. «А чем измеряют вес, знаете?» — спросила учительница. «Знаем, — закричали мы дружно, — весами». — «Тогда давайте к завтрашнему дню каждый сделает маленькие весы, и мы все вместе оценим поделки. У кого получатся самые лучшие весы, тот получит пятёрку, а теперь давайте решим задачу…»

После урока все стали обсуждать, кто и из чего сделает весы. Колька сказал, что вырежет из картона — и хватит, а Петька Горлов заявил, что выпилит их из фанеры — сразу займёт первое место, и все увидят, что пятёрка его. Я не выдержал Петькиной похвальбы и сказал, что у меня будут весы лучше, чем у него. Потому и пятёрка будет моя. Петька не стал молчать и сказал, что я безрукий и делать ничего не умею. Мы начали спорить, но тут подошёл мой друг Вовка и сказал, чтобы мы поспорили, а он будет нас разнимать. «На что спорим?» — спросил я. «Давай так, — сказал Петька, — я выиграю, и ты мне отдашь свою многоцветную ручку».

Я приуныл, ведь эта ручка была очень удобная: хочешь — синим цветом пиши, хочешь — чёрным, а если захочешь, то и зелёным. У неё было разных шесть цветов. Жалко мне стало. Но делать было нечего. «А если у меня будут лучшие весы, то ты отдашь мне, отдашь…»

И я тут задумался. Я не знал, что и сказать. Вовка поддержал меня и сказал, что Петька отдаст ту жёлтую машинку, которой недавно хвастался и у которой открывались все дверцы и светились фары. Петька такого оборота не ожидал, но принцип есть принцип. И он согласился.

Когда все разошлись и мы с Вовкой остались вдвоём, он посмотрел на меня удивлённо и спросил: «Ты зачем затеял этот спор, как теперь будешь выкручиваться?» — «У меня есть оргстекло, — ответил я, — он выпилит из фанеры, а я выпилю из оргстекла. У меня точно будут весы лучше. Приходи ко мне вечером, будем вместе выпиливать и вместе получим пятёрки». — «Отлично, — ответил Вовка, — а то у меня и фанеры нет, а из картона вырезать — пусть лучше это девчонки делают». — «Захвати лобзик и, если есть, пилки, возьми их побольше, а то у меня мало осталось», — сказал я.

Вечером пришёл Вовка. Я достал небольшие два листа оргстекла, которые лежали у папы среди всяких нужных вещей. Он держал всё это про запас. И мы стали карандашом расчерчивать продолговатые треугольники, которые в будущем должны были у нас стать весами. Вооружившись лобзиками, мы стали пилить. Оргстекло не очень поддавалось пилке лобзика. За час мы пропилили по сантиметру или по два, не больше, но пот выступил на лбу и у меня, и у Вовки.

«Фух, — вздохнул Вовка, — так мы и до завтра не допилим». — «Да, — протянул я, — кто же знал, что оргстекло так трудно пилить». Немного отдохнув, мы продолжили наши старания.

Пришла с работы мама. Посмотрела на нас и строго спросила, кто будет после всё убирать. Мы не ожидали этого вопроса. Но, оглядевшись, увидели, что вокруг нас, на одежде и даже на лицах, не говоря уже, что и на руках, — белая пыль. «Мы всё уберём, мама, — тихо сказал я, — только допилим эти весы и уберём». — «Ну-ну. Посмотрим», — отреагировала на мои заверения мама. И ушла на кухню готовить ужин.

Вскоре пришёл папа. «Ну и чем вы тут занимаетесь?» — спросил он. «Весы делаем», — ответили мы в один голос. «Что-то у вас вид невесёлый, — посмотрев на нас, сказал папа, — а пилок-то сколько сломали. Да так вы и до завтрашнего дня не сделаете свои весы».

Я не успел ничего сказать, как Вовка начал рассказывать про спор с Петькой и о том, что мы должны обязательно выиграть у этого хвастуна и обзывалы. «Всё понятно, — сказал папа, — давайте я вам помогу». Он достал ножовочное полотно, включил газ. Нагрел полотно и стал показывать, как резать оргстекло.

«Вот здорово!» — в один голос прокричали мы.

Первым взялся за дело Вовка, а потом и я, накалив несколько раз полотно, вырезал свою поделку. Через пять минут у каждого из нас в руках оказались аккуратно сделанные весы.

«Вот здорово, — прокричали мы с Вовкой, — а мы и не знали, что оргстекло так можно резать». — «Ничего, — сказал папа, — теперь будете знать, только с огнём надо осторожно, а в будущем думайте, когда решите спорить».

На следующий день мы с Вовкой получили по пятёрке. Петьке тоже поставили пятёрку — он выпилил из фанеры ровные весы и сделал из жести чашки, но, увидев нашу работу, расстроился — всё-таки наши весы смотрелись лучше и аккуратнее.

На перемене он подошёл ко мне и протянул руку, в которой была зажата его жёлтая машинка. У неё открывались все дверцы и светились фары… Такая машинка была только у него и ни у кого больше. «Не расстраивайся, Петя, — сказал я, — ты выпилил хорошие весы, и давай считать, что мы выиграли вместе. И если тебе нужно что-то написать моей ручкой, то можешь брать её: мне не жалко, а машинка пусть остаётся у тебя». — «Спасибо, — обрадованно сказал Петька, — а вы с Вовкой, если захотите на переменке поиграть моей машинкой, то берите — мне тоже не жалко». Мы все засмеялись и дружили до самого окончания школы.

Убитый матрос

Это случилось на уроке географии. Мы все сидели и внимательно слушали нашу учительницу Ольгу Васильевну. Она очень интересно рассказывала не только о дальних странах и островах, но и о пиратах. Всем сразу приходили на память книги о сокровищах капитана Флинта из книги «Остров сокровищ» и известный фильм «Пираты Крибского моря»…

Учительница на карте показывала острова, где они причаливали на своих кораблях, чтобы делить добычу. А потом неожиданно сказала:

— Давайте все вместе сыграем в морской бой!

Все удивились и очень дружно, в один голос, спросили Ольгу Васильевну:

— Как это?

— Очень просто, — сказала она. — Первый ряд учеников будет крейсер, второй ряд — корвет, а третий — эсминец. На каждой парте будут сидеть моряки, которым я раздам конверты с буквами. По команде «Огонь!» из этих букв матросам нужно будет составить название тех островов, о которых мы говорили на уроке и которые я вам показывала на карте. Кто составит название острова — поднимает руку. Победителем будет тот корабль, на котором быстрее выполнят задание.

Учительница стала раздавать по партам конверты с буквами. Я сидела с Кириллом, которого посадили со мной, чтобы я его останавливала, когда он начинал крутиться и паясничать. Мне это не доставляло никакого удовольствия, но что было делать. Я выступала в роли его тормоза, хотя у меня это не всегда получалось.

Первыми получили задание матросы крейсера. Потом Ольг Васильевна раздала конверты нам, затем — эсминцу. Раздалась команда «Огонь!». Все начали открывать конверты и расставлять буквы. А мой сосед соскользнул под парту со словами «Меня убили!» и скрючился там.

Я попыталась его вытащить, но не тут-то было.

— Я убит, убит… — только и повторял он.

— Завуч ведь на уроке, ты опозоришь весь класс, — говорила я ему, но всё было бесполезно.

Подошла учительница, но сосед по парте только и повторял, что он «убит». Хотя мой «убитый» напарник мне не помогал, я сама составила название острова — это было несложное задание.

Наш корвет занял второе место, крейсер — третье, а эсминец быстрее всех выполнил задание. Когда все моряки подняли руки, прозвучала команда: «Отбой!».

Только после этого мой сосед выполз из-под парты со словами, что если бы его не «убили» в самом начале, то наш корвет занял бы первое место. Все махнули на него рукой, а мне было ужасно обидно, что у меня такой сосед.

Сменная обувь

Мне мой дед рассказывал, что у них, когда он ходил в школу, не было сменки, то есть сменной обуви. Тогда перед школой стояло что-то наподобие небольшого корыта, и в нём они обмывали грязные ботинки перед тем, как пройти в классы. А теперь у нас — сменка. Каждый день в мешочке таскаем сменную обувь то в школу, то из школы. С одной стороны — это хорошо (в школе чисто), а с другой стороны — это напряг. И вот почему…

Однажды случилось вот что. Мы все сидим уже в классе, и перед самым звонком странной походкой заходит наша одноклассница Вика, хромая на правую ногу.

— Вика, что с тобой? — удивились мы.

Вика молча прошла к своей парте и села. Начался урок. Всё прошло как обычно. На перемене, когда все повскакивали со своих мест, она сидела за своей партой и огрызалась на вопросы о её хромоте.

— Вика, наверное, ногу подвернула и ходить не может, — предположил Колька.

— Нет, — сказала Настя. — Просто света не было, и собиралась она в темноте, на что-то наткнулась… Такое часто бывает.

— Да нет, — попытался ехидно сострить Витька. — У неё две ноги сломаны, и ей палочку надо.

Вика сначала не обращала внимание на эти реплики. Но Витькина шутка показалась ей обидной, и она сказала:

— Что вы ко мне пристали! Мне и так обидно, что в мешке для сменки младший брат поменял одну мою туфлю на свою. Чтобы дойти до класса, мне пришлось её надеть. А его туфля на два размера меньше, да ещё на левую ногу, как и моя!

— Перестаньте язвить, — сказала Наташа. — У меня тоже сестра попыталась такое сделать. Но я перед выходом в школу проверила свой мешок и сразу заметила эту мелкую пакость! А ты почему не проверяешь? Интересно, чем же ты ему насолила, что он так тебе нашкодил?

— А-а-а-а, — протянула Вика. — Я с ним не хотела играть в машинки, вот он и поменял туфлю. Ну, пакостник, погоди!

Все громко засмеялись, а Наташа посоветовала Вике больше не обижать младшего брата.

«Наш заслуженный артист»

На уроке пения наш класс разучивал к новогоднему утреннику новую песню, с которой должны были выступать перед первоклашками. Сначала все пели дружно, а когда песня кончилась, Федька Воронков продолжал своим жалобным голоском тянуть последний куплет. Казалось бы, допел и хватит. А он продолжал и продолжал тянуть слово за словом и переходил то на низкие, то на высокие тона.

Учительница, как и все, молча стояла и ждала, когда это пение закончится. Но оно не кончалось. После завершающих слов последнего куплета начинался Федькин речитатив собственного сочинения про зайца и волка, про царевну-лягушку и про трудности, с которыми столкнулась его буйная головушка.

Мария Фёдоровна вежливо попросила Федьку завершить наконец свою жалобную песню. Но он не слышал просьбу учительницы и продолжал скулить. Все сели уже за свои парты, а Федька пропел, что он великий артист, и продолжал стоять, переходя с пения на речитатив, всё говорил, говорил, говорил…

Учительница не на шутку рассердилась, но её грозный вид ничуть не смущал новоявленного артиста. Тогда Мария Фёдоровна поступила явно непедагогично (в этом случае педагогика уже не действовала). Она оторвала кусок большого скотча, подошла к Федьке и ловко заклеила рот нашему самодеятельному певцу.

Казалось бы, всё — в классе наступит тишина, но не тут-то было. Федька продолжал мычать, и мычать он стал громче, чем пел.

Тогда Мария Фёдоровна вытащила из стола кожаный ремень. Вот, оказывается, на что Федька реагирует! У него в глазах появился испуг, и он замолчал.

— Ну вот, — сказала учительница, — и на старуху всё-таки есть проруха! Значит, наш Воронков понимает только ремень!

Вскоре прозвенел звонок на перемену.

— Все свободны, — сказала Мария Фёдоровна, — а наш «заслуженный артист» получит за сегодняшний урок двойку.

Мы все пошли в класс математики, а Федьку с тех пор стали называть вежливо: «Наш заслуженный артист».

«Неправильный мужик» Тимофей

Я иногда вспоминаю прошлое и рассматриваю фотографии нашего первого класса. Все такие аккуратненькие, тихие, полненькие и по росту не очень отличались. Прошло-то всего пять лет, но перемены налицо. Кто-то стал повыше рос том, кто-то раздался и в высоту, и в ширину. Но Тимофей превзошёл всех: он вымахал и ростом, и весом.

Всё бы ничего, но характер у него остался прежним. Как и в первом классе, он не мог сидеть спокойно. Только прозвучит звонок на перемену, сразу соскакивает и начинает носиться по классу, а потом — по коридору. Ладно если бы он носился и никого не трогал. Но это не так. Это не для него. Он обязательно должен к кому-то приставать, кого-то толкнуть. А когда Тимофей приставал к девчонкам, то в своё оправдание кричал: «Я ведь мужик!»

Правда, к Юльке и ко мне он боялся приставать. И хоть мы обе были самыми маленькими в классе, но Юлька была драчуньей: с ней мальчишки боялись связываться. А я ещё во втором классе Тимофея так огрела, что с тех пор он меня стал обходить стороной. К остальным он смело приставал, и те, глядя на его рост и вес, побаивались массивного наглеца и старались не преграждать ему дорогу.

Однажды он, как обычно, бегая на большой перемене, начал приставать то к Ольге, то к Катьке. Последнюю толкнул так, что от боли у неё выступили слёзы.

— Ты что делаешь, Тимофей?! — громко всхлипнула она. — Мне же больно!

Но он ответил ей своей привычной фразой: «Я же мужик».

Катя вышла из класса, а через некоторое время появилась в дверях и стала дразнить нашего непоседу.

— Эй, Тимофей! А ну-ка попробуй толкни меня ещё раз! — громко окликнула она обидчика.

И тот стремглав бросился к ней с намерением ещё раз пихнуть, но она ловко выскользнула за дверь. А Тимофей неожиданно уткнулся… в грудь здорового старшеклассника.

Тот резко взял его за шиворот, приподнял и тряхнул, да так, что у Тимофея в кармане зазвенела мелочь.

— Какой же ты мужик?! — изрёк старшеклассник. — Мужик — это тот, кто уважительно относится к девочкам. Ещё раз узнаю про твои проказы, сниму штаны, возьму ремень и выпорю. Может, тогда настоящим мужиком станешь.

Сказав это, он отпустил Тимофея, повернулся и ушёл.

Все девчонки сразу окружили Катьку.

— Кто это? — интересовались они.

— Не знаю, — спокойно ответила им Катя. — Я вышла в коридор и случайно увидела этого мальчишку, который намного выше и здоровее Тимофея. Он сам подошёл ко мне и спросил: «Почему это у тебя глаза на мокром месте?» Вот я всё ему и рассказала. Тогда он и попросил меня зайти в класс и подразнить обидчика, что я и сделала. А дальше вы всё сами видели.

Все посмотрели на Тимофея. Он сидел за своей партой. А в глазах — страх и непонимание того, как это всё с ним произошло. С тех пор он больше не кричал: «Я же мужик!» — и не приставал к девчонкам. Видимо, боялся, что опять зазвенят монеты в его кармане.

Новые технологии

Интересно, как жили наши предки без смартфонов, компьютеров? Вот у моего деда — 33 тома Большой советской энциклопедии — и зачем это? Неужели он всё это многотомье прочитал? Ведь если там что-то искать, то уйму времени потеряешь. Да ещё всё по алфавиту, и в каждой букве ещё по алфавиту. Когда это найдёшь? То ли дело сейчас. Надо что-то — жми на Яндекс. И даже набирать буквы не надо, чтобы написать вопрос. Скажи только громко: «Нужно то-то и то-то…» И Яндекс тебе выдаст всю информацию и даже то, что тебя мало интересует. А если и читать лень, то Яндекс и вслух прочитает. Умный Яндекс! Да и в школьной жизни карманная электроника — вещь очень нужная.

Вот на английском, например, пришла учительница и сказала, что будет контрольная. А так как вопросы трудные, то разрешила пользоваться учебником. Да-да. Так и сказала: «Тема трудная, разрешаю пользоваться учебником». Мы все были приятно удивлены и вздохнули облегчённо. Но когда прочитали задание, поняли, что учительница сыграла с нами недобрую шутку. В учебнике, конечно, было всё. Но сам вопрос контрольной работы требовал ещё дополнительного понимания. То есть надо было соображать, как это написать, чтобы и на русском, и на английском было не только понятно, но ещё и складно.

«Как выйти из положения?» — думала я. Вдруг дверь открывается, и в кабинет заходят ученики соседнего класса. У них тоже английский, но их учительница заболела, и их к нам решили посадить. Я подвинулась, и со мной рядом села Наташа. Она посмотрела на задание и как-то печально и задумчиво протянула: «У-у-ух! Вот проблемка». А учительница как будто нарочно: «Разрешаю пользоваться учебниками».

— Эх, — сказала потихонечку я, — был бы смартфон. У меня родители отобрали, говорят, что я зависаю в нём.

— А у меня есть, — тихо сказала Наташа, — но как найти то, что надо?

— Давай сюда, сейчас решим эту задачу, — прошептала я.

Мы с ней быстро нашла в Яндексе нужные ответы, и всё переписали в тетрадь. Только я, к примеру, нарочно сделала две маленькие ошибки, чтобы не подумали, что не сама выполнила. Ведь учительницу не проведёшь: она-то знает, на что каждый ученик способен.

Неужели наши родители всё это учили и запоминали? Я им сочувствую. А дед говорил, что у них и телефон был редкостью. Как же это они жили без электроники?

Как мы в поход ходили

Каждое лето наша учительница по ботанике организовывала походы в лес. Он был недалеко, и мы совершали туда лишь небольшие выходы. Так мы общались с живой природой и очень любили эти «лесные занятия». И вот однажды учительница предложила пойти далеко в лес аж на три, а то и на четыре дня: в настоящий поход с палатками; и не с бутербродами, как обычно, а с запасами еды, чтобы готовить самим на костре. Многие ребята загорелись, но потом оказалось, что кому-то не разрешили родители, у кого-то оказались другие дела на эти дни. Так что из всего класса пошли всего девять человек, а десятым оказался Юркин папа, не считая учительницу.

Меня тоже не хотели сначала отпускать. «Как ты будешь спать в палатке? — беспокоилась бабушка. — А если дождь пойдёт, если кто-то посторонний?»

Я, конечно, бываю капризной, но здесь заговорило во мне упрямство: как это? Верка идёт, её отпускают, а меня нет!

Начались сборы. Оказалось, это непросто. Я узнала, что каждому нужно в рюкзак уложить определённые вещи, чтоб не замёрзнуть, а идти надо в штормовке или куртке, которая не промокает. Обувь, носки и многое другое — есть немало нюансов, о которых я и не догадывалась.

Повезло только в том, что мама раньше ходила в походы и всё про это знала.

А когда дело дошло до продуктов, то здесь тоже — целая наука. Выяснилось, что не просто ты берёшь, что хочешь, а каждому — определённое количество от общего меню, которое утвердили на собрании.

Собирались целую неделю. Когда всё было готово, мы встретились около школы и, построившись, бодро пошли. Через некоторое время мы вышли из города и углубились в лесную чащу. Сначала миновали небольшие перелески, потом прошли через большие кустарники, а затем попали в густой смешанный лес. Трава там была почти по пояс! Нина Петровна срывала какой-нибудь кустик, останавливалась и рассказывала об этом растении. Потом шли дальше, и опять она останавливалась и рассказывала о другой какой-нибудь травке, которую находила интересной.

Сначала мы её слушали, но потом внимание стало притупляться. Впереди были только тропинка среди травы и, если не считать короткие остановки для рассмотрения очередного растения, рюкзак впереди идущего одноклассника.

Вскоре тропинка нас вывела в ельник. Здесь под ногами оказалась мягкая подушка из множества еловых иголок, вокруг валялись шишки. Прозвучал голос Юриного папы: «Привал!» Все облегчённо вздохнули, поснимали свои рюкзаки и разлеглись, вытянув усталые ноги. Поход — это не просто бегать во дворе!

— Ну что, устали? — спросил нас Николай Васильевич.

Мы хоть и устали, но вида показывать не хотели, ведь нельзя признаваться так сразу. Тем более, что время обеда ещё не подошло. Но длительный переход на свежем воздухе у многих возбудил аппетит.

— Перекусить бы, — сказал тихонько Вовка.

— Нет, ещё рано, — ответил Юркин папа, — вот дойдём до речки, там и отдохнём. А если понравится место, то заночуем. А сейчас можете попить водички из запасов, и пойдём дальше.

Я бы и не сказала, что мы сильно устали, а вставать как-то не хотелось. Впрочем, команда прозвучала, и деваться было некуда. Со вздохами мы надели наши рюкзаки и, встав, как говорится, гуськом двинулись в дальнейший путь.

Лесная тропинка то сужалась и пропадала из виду, то снова появлялась и даже превращалась в широкую дорогу. При этом ноги у нас вязли в песке, и приходилось обходить лужи. Вот из-за туч выглянуло солнце и так пригрело, что хотелось снять с себя куртки, в которые нас укутали заботливые родители. Но Юркин папа, ведя нас, всё шёл и шёл вперёд. Нина Петровна, вся раскрасневшаяся, уже не рассказывала про пестики и тычинки, а, отмахиваясь от мух и комаров, молча шла в конце нашей не очень стройной колонны.

Через какое-то время наш строй начал ломаться, а мы стали спотыкаться. Куда-то пропал прежний запал, и Катька жалобным голосом спросила:

— Николай Васильевич, а скоро привал?

Но Николай Васильевич сделал вид, что не расслышал жалобного голоса попутчицы, а запел песенку про путь-дорожку. Он так не уставал в пути, потому что большой и здоровый. А сам Юрка шёл, низко опустив голову, хотя при этом всем своим видом показывал, что ему тоже усталость нипочём.

— Вот и пришли, — сказал наконец Юркин папа, — здесь есть и вода, и, если полазить, то найдутся и грибы.

— А когда будем обедать? — громко задал вопрос Артём.

— Поставим палатки, разожжём костёр, сварим кашу и будем обедать, — бодро ответил Николай Васильевич.

— Ничего себе! Это ж сколько ещё движений нужно сделать, — пробурчал Артём.

— Ничего, справимся, — ободряюще высказалась Нина Петровна, а после обратилась ко всем, — а кто знает: какая трава придаёт бодрость?

— Мухомор, — сразу отреагировал Игорь. — Он красивый и аппетитный!

— Ну, Трофимов, и где ты этого всего набрался, — посетовала учительница. — Я же серьёзно спрашиваю. Ну ладно, давайте ставить палатки, вдруг дождь пойдёт.

Свои палатки мы поставили с трудом. Одно дело — ставить их на тренировке в школьном дворе перед походом, другое дело — после долгого перехода в лесу. К тому же там не земля была, а песок, поэтому наши клинья не держались… Федька Ерохин установил свою палатку на пригорке, так её сразу ветром сдуло. Он сначала за ней бегал — ловил её, а потом искал более низкое место, где ветер дул меньше. Но, как говорится, терпение победило наше неумение, и палатки были поставлены.

После этого все принялись собирать хворост. Нам повезло, что несколько дней не было дождя и ветки были сухими. Костёр быстро разогрелся, и в котелке забурлила вода. Первую кашу Нина Петровна решила сварить сама. А все девчонки сели около костра и смотрели, как от огня разлетаются искры и отдаёт приятным теплом наши раскрасневшиеся лица. Но надо было собирать хворост для вечернего костра, и мальчишки разбрелись по лесу.

Нина Петровна большой деревянной ложкой мешала кашу. Когда варево было почти готово, добавила туда тушёнку и перемешала ещё раз. Вдруг у костра с пучком какой-то травы появился Юрка. Конечно, на него никто не обратил внимания.

— Ну вот, — оповестила всех Нина Петровна, — каша готова, давайте ваши миски.

И откуда появились силы — это трудно объяснить, но около котелка мгновенно оказались миски всех участников похода. Дымящаяся гречневая каша наполнила воздух ароматом, и хотелось её съесть даже тому, кто не любил гречку и никогда не ел в своей жизни тушёнку.

— Что за вкус? — недоумённо спросила после первой же ложки Наташка.

— Что она так сильно пахнет? — возмутилась Вика.

Все, попробовав кашу, стали отворачиваться от её запаха. Нина Петровна тут же попробовала от души сваренную ею кашу и тоже опустила ложку.

— Петров, это ты подложил в котелок с кашей зверобой, чабрец, ромашку? Сознавайся!

Юрка смотрел на учительницу и ответил:

— Вот что значит учительница по ботанике. Всё сразу отгадала!

Но никому не понравились его восторги — все были голодные! Юркин отец поставил перед сыном котелок и спокойно так сказал:

— Ну-ка ешь, дружок! И пока не съешь, с этого места никуда не пойдёшь, а для ребят будешь варить новую кашу.

Но, конечно, новую кашу сварил Николай Васильевич — так он отдувался за сына. Правда, уже настало время ужинать. За ужином мы рассказывали друг другу о том, кто что увидел нового в лесу. А на Юрку никто не обращал внимания. Он же сидел около своей миски с обеденной кашей. И было видно, что ему стыдно за свою проделку. Но испорченную кашу он всё-таки съел — то ли назло всем, то ли от стыда.

Наступил вечер. Юркин папа достал гитару, и мы стали петь песни у костра. Нина Петровна знала много песен, и у неё был хороший голос. Мы дружно ей подпевали, и всем было очень хорошо…

Три дня пролетели быстро. Мы собрали много грибов, узнали много интересного о растениях и животных. Эх, если бы все уроки были такими увлекательными, то учиться было бы одно удовольствие. А Юрка… Юрка по ботанике стал иметь твёрдую пятёрку: ему было стыдно перед нами и перед Ниной Петровной — она ведь сразу отгадала, какие травы он положил в кашу… Так что пришлось ему весь год стараться, чтобы загладить свою вину.

Настоящая рыбалка

На летние каникулы к нам в гости приехал мой двоюродный брат Андрей из Петербурга. Он каждое лето приезжал, и нас вместе родители то в лагерь отправляли, то водили по разным экскурсиям. А в этот раз наш дед предложил на рыбалку с ним на два-три дня поехать. Мы сразу загорелись. Вот здорово! Рыбы много наловим, в палатке будем ночевать, у костра вечером сидеть, смотреть на звёзды и рассказывать друг другу разные истории.

К слову, дед часто ездил на рыбалку, привозил всегда много рыбы. Сам её чистил, жарил, варил, и всем хватало полакомиться свежим уловом, а не магазинной покупкой. Собирались мы не долго. С антресоли главный организатор рыбалки достал палатку, видавший виды котелок, чайник, занялся удочками и сказал, чтобы мы начали собираться.

Спальные мешки, свитера и прочее мы старательно засовывали в рюкзаки. Дед увидел нашу работу, вывалил всё и сказал:

— А теперь учимся укладывать рюкзак. Это дело очень важное и ответственное.

Урок оказался не напрасным. Все уложенные нами вещи лежали ровно по спине, нигде ничего не выпирало и не давило на лопатки. Когда собрали всё необходимое, то сразу отнесли в машину. На утро следующего дня был назначен отъезд.

Вдруг зазвонил мой мобильник. В каникулы редко кто-то звонит, а тут вдруг Колька высветился.

— Здорово, — говорю ему. — Что случилось?

— Увидел, как вы рюкзаки в машину складывали и удочки. На рыбалку, что ли, собрались?

— Да, — отвечаю, — а что?

— Возьмите и меня с собой, а то скучно дома сидеть, каникулы всё-таки.

Я сразу к деду.

— Давай, — говорю, — возьмём моего друга.

— А слушаться он будет? — спрашивает дед. — Всё-таки на мне ответственность как-никак. Вы все с прибамбасами, ещё и Колька твой.

— Будет слушаться, — отвечаю я за Кольку, — он послушный. Даже кашу варить умеет, да и хворост для костра собирать будет втроём веселее и быстрее. Он мне рассказывал, что ездил на рыбалку со своим дядей и рыбу поймал вот такую…

Я растянул руки в разные стороны, насколько мог, чтобы было более убедительно.

— Ладно, — согласился дед, — места в палатке всем хватит, а я и в машине посплю. Пусть собирается, да удочки возьмёт, а то у меня на всех не хватит.

Я обрадовался и за себя, и за Кольку. Всё-таки втроём веселее будет. А тот, выслушав согласие моего деда, радостно закричал в трубку. И даже начал петь какую-то воинственную песню, прежде чем отключил свой телефон.

Утром в назначенное время Колька, я и Андрюха стояли около машины и выслушивали наставления деда о поведении на рыбалке. «Почему он начал говорить об этих правилах, которые сам придумал, именно сейчас, перед отъездом?» — недоумевали мы, делая вид, что внимательно слушаем.

Но на этот вопрос наш главный руководитель ответил просто:

— Объясняю правила заранее, чтобы не повторять их потом ещё десять раз. А вы слушайте и запоминайте!

Потом все сели в машину и поехали. По дороге мы фантазировали, и каждый из нас был с самым большим уловом и с самой большой рыбой. Каждый говорил, что самая вкусная уха будет только у него, а ещё что обязательно соберём много грибов и пожарим их на костре.

Время в дороге пролетело быстро. Сколько ехали, мы даже не заметили. Вскоре показалась небольшая речка. В нужном месте дед остановил машину. Здесь он наверняка бывал не раз.

— Вот тут и разместимся, — изрёк он и сразу добавил: — Пока нет дождя, давайте ставить палатку.

Она оказалась у деда старого образца, брезентовая. Нам и клинья пришлось в землю заколачивать, и верёвки натягивать — одна морока… А дед только и ворчал, обзывая нас безрукими неумехами. Но, как бы то ни было, мы старались и под его руководством осилили эту первую задачу.

— Ну вот, — назидательно сказал дед, — палатку поставили, теперь давайте закинем наши удочки и пойдем собирать хворост для костра.

На расстоянии одного-двух метров друг от друга, это чтоб не запутались наши лески, мы аккуратно насадили наживку и забросили удочки как можно дальше. Посидев минут пять, поглазев на поплавки, которые не подавали признаков жизни, а плавали себе спокойно, мы решили по очереди собирать хворост.

Андрея как гостя оставили смотреть за удочками, а я и Колька пошли по просеке собирать сухие ветки и, как сказал дед, очищать лес от сухостоя. Когда руки были полны веток, мы вернулись к нашей стоянке. Дед чего-то ворчал, вытащив наши удочки из воды.

— Это кто же так наживку на крючок насаживает? Что, спросить, что ли, не могли? Я-то думал, что вы знающие рыбаки… Ведь всю дорогу хвастались: такую, мол, большую рыбу поймаем. Ну-ка, смотри сюда и запоминай, второй раз показывать не буду, как червяка насаживать, а ты смотри, как кукурузу цеплять. Видели? Вот теперь забрасывайте.

Посмотрел наш наставник, как мы забросили удочки, и пошел к своему месту. При этом продолжал ворчать что-то на нас, приговаривая, что всему-то нынешнюю молодёжь учить надо. Его-то в детстве никто не учил — сам до всего доходил. Мы переглянулись, но всё-таки эта ворчливость хоть и казалась нам обидной, была в общем справедливой.

Только мы закинули удочки, как поплавок Андрея резко ушёл под воду. Он сразу вскрикнул: «Клюёт!»

Дед оказался тут как тут. «Подсекай, — говорит. — А ты, Колька, тащи сачок».

Андрей осторожно тянул леску на себя. Рыба медленно шла к берегу, но когда она оказалась в подставленном и поднятом сачке, то стала так извиваться, что забрызгала нас с ног до головы. От брызг мы на какое-то мгновение зажмурились, а когда открыли глаза, то увидели в сачке, который почему-то держал уже дед, здоровенного сазана.

— Ого, — удивился дед. — Ну, Андрюха, не зря ты приехал к нам, а то просидел бы у себя в Питере и такую рыбу никогда бы не поймал. Не сазан, а сазанище!

Все радостно рассмеялись, а Андрей молча нацепил нового червяка на крючок и забросил свою удочку.

— Я же говорил, что поймаю большую рыбу, — с гордостью изрёк он.

Мы промолчали и стали пристально смотреть на свои поплавки. Вскоре и на мою удочку клюнул карась, Колька поймал даже двух, но такого сазана, как у Андрюхи, нам не попадалось. Прошло ещё некоторое время, и дед позвал нас обедать. Первый обед был обычным. Бабушка всегда готовила в поездку много всякой еды. Беспокоилась, чтобы нам было и тепло, и сытно.

— А на ужин мы пожарим наш улов на костре, — сказал дед.

— Моего сазана тоже пожарим, — добавил Андрей, — вкусный, наверное, будет!

— Устроим настоящий рыбный пир, — подхватил я. — Пожарим всё, что поймаем!

К вечеру у нас был уже неплохой улов. Правда, такого сазана, как поймал Андрей, больше ни у кого не было. Были сазанчики, но помельче. Даже один карп попался. Попались и караси, и ещё какие-то рыбёшки, дед их назвал краснопёрками. Мы втроём устали, и захотелось поваляться в палатке. Дед, согласившись с тем, что мы пойдём отдыхать, сел около костра и начал чистить рыбу, бормоча в усы какую-то любимую мелодию.

То ли солнце, то ли свежий воздух, то ли загородная тишина, то ли всё вместе подействовало на нас, и мы незаметно для себя заснули…

— Подъём, — разбудил нас громкий голос деда. — Вставайте, ребята, ужин на столе.

Конец ознакомительного фрагмента.