Эликсир смерти

Александр Кленов (2024)

Как часто многие из нас уверенны в своей собственной исключительности. Уверенны в том, что они хозяева соей судьбы. Что все их мысли, желания, действия порождены их собственной волей и разумом. Но как же сильно они ошибаются не зная того, что чей то внимательный взор из потусторонней Тьмы следит за каждым их шагом. Все они даже не подозревают того, что весь этот прекрасный солнечный мир всего лишь декорация грандиозного спектакля, в котором каждому из них отведена одна из ролей. Итак, добро пожаловать в Театр Марионеток, где невидимые нити неведомого Кукловода уже ведут тебя к одному ему ведомой цели!

Глава II

… Одев куртку, Егор закрыл квартиру и направился на работу, лихо лавируя на своей иномарке среди городского транспорта. Машина была не новой, но в отличном состоянии, управлялась легко и езда на ней доставляла ему истинное наслаждение. Наслаждение комфортом скорости и тихим, едва слышным звуком работающего двигателя.

Он вел машину привычным маршрутом, притормаживая перед светофорами, и включая поворотники на перекрестках, а нахлынувшие воспоминания все не отпускали его. Он все еще был в том самом вечере, когда встретил ту, с которой не расставался все последние годы…

… Устав от шума, царящего вокруг них, он предложил прогуляться ей по вечернему городу, и спустя некоторое время, они с удовольствием, вдыхая вечернюю прохладу, гуляли по готовящемуся ко сну городу.

Ему уже не надо было поражать ее своими остротами и шутками. Этот этап знакомства был уже позади. Теперь, когда они уже пригляделись друг к другу, можно было уже спокойно рассказать о себе, о своей жизни.

Он узнал, что Юлия из другого города, приехала сюда из за того, что тут гораздо лучше преподают и это поможет ей лучше раскрыть свои способности. Не смотря на свои восемнадцать, она была самостоятельной и её не устраивала жизнь в шумном студенческом общежитии. Она снимала маленькую квартиру. Учиться ей нравилось, и все у нее пока складывалось хорошо.

С немалым удивлением, Егор узнал, что эта вечеринка, куда его затащил неугомонный Лешка, и для нее была первой. Просто подружки её решили немного развлечь — вот и уговорили. Так, что, если бы кто — то из них двоих проявил упрямство, то встреча эта не состоялась бы никогда.

Егор с удовольствием ощущал, как приятно было ему находится в её обществе, как просто и легко она держится с ним, по сути, совсем незнакомым ей человеком. Она не кокетничала, не строила глазки, не разражалась глупым и пустым смехом на каждое его слово. Но так же и не изображала из себя неприступную и таинственную даму, слишком знающую себе цену. С ним ей действительно было легко и просто. А Егору казалось, что и весь этот вечер и все вокруг них Было каким-то необыкновенно красивым, и дышало чистотой и покоем…

… Припарковав у стоянки машину, Егор вошел в здание мастерской по ремонту всевозможной, в том числе, компьютерной аппаратуры. Заведение было солидным и с хорошей репутацией, где работали серьезные ценившие рабочую минуту люди. Именно по этому Юлии, когда она оставалась у Егора до утра, приходилось отправлять в институт на такси, иначе Егор постоянно опаздывал бы на свою, как он любил подчеркивать, временную работу.

А работу свою он любил. Здесь он был одним из главных специалистов по ремонту и наладке компьютеров. Здесь он чувствовал себя с родни хирургу. И хотя в его руках был не скальпель, а паяльник, а перед ним находилось не тело пациента, а разобранные внутренности компьютерного блока, особой роли это не играло. Один не верных ход, неправильно определенная причина поломки, и компьютер остается грудой безжизненного железа. Но если все сделано правильно, если вся техническая операция проведена грамотно, то, что может быть приятнее для мастера, чем лицезреть забегавшие по дисплею огоньки, буквы и символы, от которых так и излучается благодарность умелым рукам мастера, вернувшего все это чудо современной техники к жизни.

Егор любил свою работу и относился к компьютерам, да и к любой технике как живым существам.

Его можно было бы смело назвать фанатиком своего дела, если бы ему только нравилось это слово. Но как раз это определение человеческой приверженности к чему либо он и не любил.

Трезвый и разумный подход ко всему, с чем приходится сталкиваться, вот, что было его кредо.

Так было раньше. Также осталось и сейчас, в этот последний год, когда все его мировоззрение и отношение к окружающему миру стало меняться. Юля была права, когда заговорила об этом. Как бы тщательно он не пытался скрывать это от всех, она, самый близкий ему человек, смогла разглядеть перемены в нем, и попыталась вызвать его на откровение.

Честно говоря, он не хотел этого разговора никогда. Его жизнь идет так, как он хочет. Он сам выбрал себе путь и не собирается с него сворачивать.

Рабочий день между тем подошел к концу. Егор сдал инструменты и попрощался с коллегами, в большинстве своем молодыми образованными парнями и направился к своей"развалюхе", как он называл свою сверкающую салатной краской иномарку. И усевшись за руль, он включил зажигание. Еще один рабочий день окончен. Еще один. День обычной земной жизни. Один из тех дней, которые сливаются в те самые годы, которые для одних проходят скучно и обыденно, когда живешь, потому что надо жить, и работаешь потому что надо работать. И так далее.Обычная жизнь с обычными повседневными обязанностями. Все как у людей. Обычных земных людей, у которых нет цели для движения. Но существует и другой сорт людей, тех которые живут и стремятся сделать все для достижения какой-то свой цели, для того, что бы воплотить в реальность свои идеи. Это нужно им для более полной осмысленности своей жизни, для самоутверждения себя в мире людей. Эти люди идеи знают для чего они живут, для чего пришли в этот мир. И поэтому жизнь их более осмысленна, ярка, интересна и полна, чем у людей, живущих по — инерции, просто потому что так надо. Тех людей, которые спасаясь от серости и безысходности их бытия ищут спасения в сиюминутных удовольствиях разрушающих и души и мозг.

У Егора была цель. За всю его жизнь у него было много разных целей, начиная с самого детства — мелких и крупных, важных и не важных. Он рос, менялся, менялись и его цели. Осуществив одни цели, он переходил к реализации других, все более набираясь опыта в жизни. Он никогда не останавливался на достигнутом, не позволяя себе скатываться в болото прозябания и бездеятельного разложения. В тот день когда он решил пойти в институт, он считал, что ясно представляет себе свою окончательную цель, думал, что теперь уже точно знает кем он, в конце концов, станет и чему посвятит свою жизнь.

Поэтому и отдавал все силы учебе, а проводя досуг среди друзей и подруг в общем то был собой доволен.

Но вот он встретил Юлю, и понял, что жизнь может быть иной, не только для себя и сиюминутных удовольствий, но и для кого то другого.

И тогда, когда начинаешь жить ради кого то, впуская этого кого то (того, о чьем существовании еще совсем недавно не подозревал) в свою жизнь, в свои мысли и чувства, то вдруг понимаешь, что твоя собственная жизнь становится больше, интереснее и значимее для тебя самого.

Так все и случилось, и казалось, что иного уже и не может быть и да и не нужно. Есть цель, есть любовь, есть уважение окружающих, чего еще ждать, что хотеть. Ведь многие вокруг, какими бы, самоуверенными они не выгладили, не имеют и этого.

Так все и шло, спокойно, уверенно и необратимо. Давалась учеба, рядом была Юля, в трудную минуту всегда можно было рассчитывать на помощь друга Лёшки Кузнецова.

И вот, так уверенно идущий корабль его жизни дал крен и случилось это почти два года назад.

У Егора было свое отношение к кино. Кино было потребностью его души, и фильмы он оценивал потому, какой отклик они находили в его душе. Не важно, какой был фильм, умный или глупый, смешной или грустный. Ели он получал удовольствие от просмотра — значит это был его фильм.

Он никогда не гонялся за мировыми шедеврами. Ему совершенно было безразлично, сколько наград получил тот или иной фильм. Фильм должен нравиться лично ему и ничего более. Для своей домашней коллекции видео, он записывал только такие фильмы, которые мог смотреть бесконечное число, раз и они ему никогда не надоедали.

Но так же помимо обычного, с его точки зрения кино, он любил и фильмы ужасов. Ему нравилось наблюдать всю эту муть на экране — демонов, воскресших мертвецов, кровососов. Это не было любовью к кровавым зрелищам. Сам Егор был абсолютно не кровожаден и не религиозен. Просто ему нравилось смотреть хитроумно закрученные зрелищные фильмы с потусторонними сюжетами, такими, которые вряд ли могли происходить на самом деле, но для подстёгивания воображения, для некоторой встряски погрязшего повседневности организма это было всё-таки не плохо.

Ему и в самом деле не было никакого дела до того, могла бы хоть какая-то часть из всех этих ужасов происходить на самом деле, в реальном мире или всё это так и оставалось одной из многих граней современного киноискусства.

И вряд ли он мог даже предположить, что именно это его киноувлечение изменит всю его дальнейшую жизнь, образ мыслей и отношения к окружающему.

Всё произошло в один из обычных студенческих дней во время перерыва между лекциями, когда большинство студентов стремится к курилке, чтобы сласть одурманить никотином свои опухшие от знания мозги.

Егор не курил и поэтому просто прохаживался по длинному коридору этажа.

Неожиданно дорогу ему преградила малознакомая девушка из параллельной группы. Глядя на него своими круглыми кошачьими глазами, она неожиданно спросила:

— А ты правда уверен в том, что всё то, что происходит в фильмах ужасов не может происходить на самом деле?

Этот странный вопрос так ошарашил Егора, что он растерялся и, не понимая, что она от него хочет, спросил:

— Что?

В ответ она слегка усмехнулась и, сверкнув своими зелёными глазами, стала быстро удаляться по коридору.

— Да постой же ты, Лена! — крикнул ей вдогонку Егор. — Ты что хотела то? Куда ты?

Но девушка уже скрылась среди спешащих к своим аудиториям студентов.

Странная она была, эта Лена. Обладательница пары красивых, по кошачьих выпуклых глаз. Она была какой-то бесцветной среди остальной молодёжи и скорее всего, потому что сама так хотела. Она старалась никогда не высовываться на передний край, не привлекать к себе внимания.

Её необычные глаза, как магнит притягивали к себе, но всегда отсутствующий, как бы задумчивый взгляд останавливал и не давал приблизиться. Она всегда была глубоко внутри себя, словно, прислушиваясь к своему внутреннему миру, и общаясь со своим внутренним"Я". Даже во время занятий, когда вокруг кипели страсти и всех волновало происходящее в аудитории, она оставалась спокойной и внешне равнодушной к происходящему. Но, не смотря на свою странность и загадочность училась она хорошо.

Толком о ней никто ничего не знал. Со всеми она держалась просто и приветливо, но во всём её поведении было что-то такое, что удерживало всех от желания, свести с ней более тесное знакомство.

Пару раз возле неё видели Ивашова и кое-кто считал, что уж этот нахал добился её расположения, что у них тайный роман. Но было ли это на самом деле, никто не знал.

Лена была для всех той загадкой, которую не очень-то стремишься разгадать — она всегда оставалась в тени, не привлекая к себе внимания.

И вот этот странный вопрос, да ещё человеку, который абсолютно не был с ней хотя бы вмало-мальски приятельских отношениях. Вопрос, прозвучавший среди бела дня в институтском коридоре, когда вокруг не было и намёка на то, чтобы вообще затрагивать подобные темы.

Егор так и остался стоять озадаченным по среди коридора, когда сзади его, кто-то легко хлопнул его по плечу. Это мог быть только Лёшка:

— Чего Егорушка стоишь, как столб, словно, приведение увидел?

— Хуже. Я сейчас с Леной разговаривал.

По отсутствующему взгляду Егора, Лёшка сразу догадался с какой именно из десятков обучающихся здесь Лен, разговаривал его друг.

— С кем?! — Лёшка аж присвистнул и недоумённо посмотрел по сторонам. — С этой марсианкой? А она, что умеет разговаривать?

Насмешнику Лёшке всегда доставляло удовольствие подтрунить над кем-нибудь. Лену за её отсутствующий взгляд он всегда называл то марсианкой, то инопланетянкой. Конечно за глаза, так как он ни разу за всё время учёбы в институте не разговаривал с ней и признавался однокурсникам, что боится её"ледяного"взгляда. Впрочем, от него всегда было трудно узнать, что он думает обо всём, что его окружает, на самом деле.

— Да Лёшка, разговаривать она умеет. — Егор всё ещё был полон недоумения. — Но лучше бы она не говорила.

Лёшка уже не улыбался, видя состояние друга.

— О чём же ты с ней говорил?

— Да я собственно и не разговаривал с ней.

— Ты же сам только что сказал, что говорил! Да ты в порядке?

— Да нет, тут другое. Это был даже и не разговор. Я вот тут, иду по коридору и вдруг она, словно, как из подземли подходит ко мне, смотрит своими глазищами…

— Жуть! — поддакнул Лёшка, иронически ухмыляясь.

— Да ты не смейся. Смотрит на меня, а потом говорит… люблю ли я фильмы ужасов… что ли?

— Чего, чего? Так и спросила?

— Да, вроде. Но про эти, фильмы. Ужасов. Точно.

— И что?

— Ничего, всё.

— Что значит всё? Зачем спросила то?

— А я откуда знаю. Я и её саму-то не знаю… Тут этот дурацкий вопрос.

— Может она в кино тебя решила пригласить? — хихикнул Лёшка, которого трудно было чем либо вывести из себя. На ужасы!

— Да брось ты! Какое кино? Зачем только она спросила меня об этом, вот что непонятно?

— А чего тут непонятно? С приветом, вот и спросила. Все они марсиане с приветом. Лично меня всегда дрожь охватывает, когда с глазами её встречаюсь.

— Со взглядом?

— Какая разница. Да дал ей Бог внешность, а ума, как видно пожалел.

— Ты, в самом деле, считаешь, что она чокнутая?

— Ну, если ты ещё этого не понял…!

— Должен быть в этом какой-то смысл.

— Конечно. Ты ей просто понравился, вот она на тебя глаз свой ледяной и положила. И решила к тебе…

— Лучше пусть к тебе.

В этот момент прозвенел звонок, и они неожиданно для себя оба вздрогнули, словно, преступники, застигнутые на меня преступления. Встретившись друг с другом взглядом засмеялись и отправились на очередное занятие, тема которого была очень далека от всех фильмов ужасов вместе взятых.

После этого нелепого случая, Егор не видел Лену несколько дней, хотя на каждой перемене просматривал коридор.

Юлии он не рассказал об этот происшествии. Там и рассказывать было нечего. Он сам попробовал поломать голову над вопросом Лены, ну так и не придя ни к чему очевидному, решил просто выкинуть всё это из головы.

И тут вновь на перемене столкнулся с Леной. Встреча произошла так неожиданно, что Егор внутренне вздрогнул, ожидая, что ещё скажет ему это странное существо.

— Ну, ты подумал? — снова без всяких предисловий спросила она.

— О чём? — делая удивлённый взгляд, спросил Егор.

— О том, о чём я тебя спросила.

— Ах, об этом? И ты считаешь, что всяко ерундой буду забивать себе голову? Мне, что больше делать нечего? Конечно, нет. Зачем мне думать о каком дурацком вопросе?

— Это не дурацкий вопрос.

— Неужели?! — с открытой иронией ответил Егор. — Нет, не думал. И забыл его в этот же день.

— Не правда. Ты помнил о нём все эти дни.

Она произнесла это спокойным тихим голосом. Но для Егора эти слова прозвучали щёлканьем бича. Он почувствовал, как ему стало не по себе. Она была права. Все эти дни он думал над её вопросом и даже пытался вспомнить все виденные им ужастики, но так и не мог понять, что она от него хотела. Для него было странным даже то, что он вообще думал об этом, об этой ерунде.

— Слушай, ты, что умеешь мысли читать? Ты лучше скажи, зачем ты вообще подошла ко мне. С умыслом или ты всех любишь вот так озадачивать?

— Нет не всех. — в этот момент Егор готов был поклясться, что заметил как глаза её до того холодные и бездумные вдруг стали оживать, и в них появилась какая-то теплота и даже искренность.

— Я вовсе не хотела тебя шокировать — продолжала она. — Просто пришёл час и я задала тебе этот вопрос.

— Какой час?

— Твой час, Егор.

— Да? — Егор старался как можно ироничнее улыбаться.

Даже себе самому он не хотел признаться как неловко и зябко ему было находиться в её обществе, словно, она насквозь пронизывает его своим взглядом и всё его существо, все его мысли и ощущения являются для неё открытой книгой.

— Ты говоришь — мой час? Слушай Лена, а может… — Он уже хотел было что-нибудь брякнуть о её умственных способностях, но следующие её слова буквально пригвоздили его к полу:

— Ты наш Егор. Запомни — ты наш. Пришло твоё время. Ты узнаешь истину.

Егор смотрел на неё во все глаза. Уж не сумасшедшая ли перед ним, в самом деле? Что это за истина ещё?

— Истину? — как можно более спокойно проговорил он — Что это ещё за истина?

— Истина обо всём. О том, что есть и что будет. О том, что было и никогда не вернётся. О том, что внутри и вокруг неё.

— Так вот ты, какая Лена — Егору вдруг стало легко. Он уже уверен в том, кто перед ним. Но грубо оттолкнуть, оскорбить её он не мог. Ведь она, в сущности, не сделала ему ничего плохого.

— Ты вся прямо сплошная загадка.

— Загадки существуют для тех, кто не знает правды. Или для тех, кто не хочет её знать. Но не для тебя. Ты будешь знать то, о чём другие и не подозревают. Ты избранный. Ты свыкнись с этой мыслью и приготовься.

— К чему?

— Всему своё время. — тут она резко повернулась к нему спиной и также быстро, как и в прошлый раз скрылась среди студентов.

Егора вновь прошиб ледяной озноб.

Студенты! Она скрылась в их толпе, но ещё секунду назад ИХ НЕ БЫЛО. Он был уверен в этом также, как в собственной дате рождения. Коридор был пуст! Во всём этом длинном коридоре с выходящими к нему дверями аудитории, ещё минуту назад были они только двое — он и она, и никого вокруг! Тишина! Где были все студенты, где был весь этот весёлый шум и смех, наполняющий перемены? Где было всё это? Его не было. Была только тишина и она — Лена.

Что это, иллюзия или так действительно было? И кто мог сотворить это? Неужели она — эта странная Лена? Или может тот, кто стоит за её спиной? Тот, кто послал её к нему. Егор почувствовал заползающий в его душу страх. Что с ним произошло, в какую историю он вляпался, если уж помимо своей воли начинает, не смотря на шум и гам перемены стоять столбом и размышлять о загадочном"некто", который протянул к нему свои руки.

Звонок вывел его из оцепенения. Тьфу ты чёрт! Вот же наваждение! Чуть было не снесло крышу. Нет, этой Лене надо решительно надрать уши. Егор усмехнулся и направился в аудиторию. Сейчас он был даже рад, что рядом не случился Лёшка, который тут же вынудил бы из него всю новую информацию. Делиться ей, Егор бы очень не хотел. Он понял, что весь этот разговор касался только его. Хотя бы до тех пор, пока вся эта загадочная история не разъяснится каким-нибудь образом.

"Приготовься" — сказала она. Приготовься. Но к чему? К чему ему надо приготовиться, с чем свыкнуться? Пойдёт ли это ему на пользу или наоборот ему надо бежать от Лены, как от чумы, пока ещё не поздно? Ответа не было.

Помимо своей воли он думал о ней. Нет, она не сумасшедшая. Он чувствовал это. Лена, словно, хочет втолковать ему что-то, подготовить. Но в то же время не говорит прямо и открыто об этом. Почему? Может быть потому, что преждевременное открытие истины может привести его к тому, что он неправильно всё оценит и отшатнётся от того, что предназначено ему судьбой.

Он мысленно улыбнулся. Вот уже и размышления о судьбе. Так ведь недолго и до сумасшествия дойти.

И почему эта Лена подошла именно к нему и именно в то время, когда у него было всё ясно и безоблачно в жизни. Была цель, к которой он шел, была любовь, без которой любой человек просто не полноценен. Ведь было всё так прекрасно и просто и нечего было больше желать. Новидно…Может быть, действительно, вся эта простота и ясность не для него, и он живёт не своей жизнью, а как и большинство людей по созданному кем-то некому шаблону жизни, с общими для всех правилами, обычаями и условностями. Ведь жизнь большинства людей во многом похожа. На жизненном пути их ждут одни и те же события с небольшими вариациями в каждом отдельном случае. Словно жизнь каждого из нас уже заранее предопределена и нужно лишь просто идти вперёд, стараясь по пути делать как можно меньше зла, стараясь не забывать о посмертной судьбе. Но это, конечно, для тех, кто верит.

Лена. Она всё больше, против его желания, завладевала его мыслями.

Это стало, словно, наваждением. Две короткие встречи с нелепыми, странными разговорами, которые уже давно нужно было бы выбросить из головы. Тем более такой головы, как у Егора. Но к собственному удивлению он всё больше и больше думал о ней, о её загадочных словах. О том, что она внезапно появляется и столь же внезапно исчезает из его жизни, оставляя его в полном недоумении. Она, словно, не торопится, давая ему время свыкнуться с тем, что произойдёт неизбежное. То, от чего уже невозможно будет уклониться, отсрочить.

Но Егору уже не хотелось терпеливо ожидать разгадки всего этого происшествия. Ему уже хотелось самому разгадать весь этот ребус. Не быть просто пешкой в чужой игре, а быть на равных с теми, кто вовлекает его на долгий путь.

Она ведь заговорила с ним о фильмах ужасов. Вряд ли это было случайно. Что она имела в виду, спрашивая о том, что может ли это происходить на самом деле? Ожившие мертвецы? — абсурд. Что ещё? Может что-то связанное с религиозной мистикой? Но так как к религии он был равнодушен, он вряд ли бы смог прояснить здесь что-нибудь для себя. Что ещё? Колдовство и магия. А может быть магия?

Казалось и истина вот-вот забрезжит в сознании Егора. Лекция в аудитории была в самом разгаре. Но Егор, погруженный в свои мысли, первый раз не проявлял никакого интереса к происходящему вокруг.

Если бы Лёшка, жадно в тот момент поглощавший знания взглянул бы на него, то скорее всего просто ужаснулся. Егор всем своим существом сейчас напоминал Лену! Так далеко он находился в этот момент от аудитории, от института, да и от всего мира. Эта загадочная девчонка выбил его из привычной колеи жизни.

Он несколько раз пытался отключиться от своих навязчивых мыслей и подключиться к происходящему, к тому ради чего он сюда собственно и пришёл. Но мысли его вновь возрождались к Лене.

Она сказала — "Приготовься". А может, действительно стоит успокоиться и просто ждать. Ждать, когда она вновь подойдёт и вновь ошарашит его очередной выходкой. А пока занимается собой, учёбой, Юлией, в конце концов!

Ведь что бы там не говорили всякие там Лены, к чему бы они не подготавливали, у него есть то, о чём многие только мечтают — у него есть любовь.

Совсем не таинственная, но такая же волнующая, всегда новая и желанная. Егор улыбнулся своим мыслям. В его прошлой жизни всё было ясно и просто. Никаких загадок. А если возникали проблемы, он сам решал их.

Прошлой? Улыбка исчезла с губ. Вот он уже начинает делить свою жизнь на прошлую и будущую, ту, на пороге которой он стоит, и может быть уже сейчас, совершенно не зная, что его ждет впереди. Но, даже не смотря на это незнание, он с каждой минутой стал всё больше осознавать, что смотрит на окружающий его мир не так, как вчера, не так, как до второй встречи с Леной.

Он ещё и сам не понимал, что именно происходит, но что-то внутри его подсказывало, что он уже не тот, кем был раньше, он уже не как все другие.

Откуда взялось это ощущение, он не знал. Оно одновременно и пугало и радовало его, как стоящего на пороге раскрытия какой-то тайны, которая должна открыться ему одному. Он не знал, что даст ему это. Стоит ли ради этого отрешаться от привычной жизни, от круга тех больших и маленьких радостей и забот окружающих его ежедневно?

Он просто физически ощущал, что встреча с обещанным ему неизбежна, даже не смотря на то, что стал бы этому сопротивляться, попытался бы этого избежать. ТЫ НАШ — звучало как приговор.

Эта девушка, которая, если разобраться, наговорила ему всяких глупостей, на самом деле сказала ему нечто больше, которое помимо его воли вошло ему в душу, захватило сознание. И это было похоже на правду. Ведь он теперь, помимо своей воли всё чаще и чаще думал о Лене, о её словах.

Каждый день, в перерывах между лекциями он выходил в коридор, готовый к новой встрече с ней. Он ждал этой встречи. И от ожидания её он стал незаметно меняться. Стал меньше общаться с приятелями, даже меньше смеяться.

Он весь ушёл в себя.

И только лишь с Юлей продолжал оставаться таким, каким был всегда. Оставаясь с ней наедине, забывал обо всём. В минуты встреч для него существовала только она и только их мир. А весь остальной мир — с проблемами, тайнами и загадками отступал в небытие.

Юля, как он был уверен, не замечала перемен происходящих в нём, да он и сам не придавал им значения. Что плохого в том, что человек стал более серьёзен?

Лена не давала о себе больше знать. Дни проходили за днями, но он за это время не заметил её в институте, даже мельком. И со временем это перестало его волновать. Всё то о чём он думал в последние дни, отпустило его. Он успокоился и почти забыл об этом происшествии, о своих тревогах, да и о самой Лене.

Как-то, в один из погожих дней, Егор на перемене вышел во двор и отправился в институтский сквер, посидеть на скамейке в тени деревьев. Там неожиданно для себя он увидел Лену.

Она сидела на той самой скамейке, к которой он и направился. Словно ждала его.

Увидев её, он остановился, но быстро овладев собой, подошёл к ней.

— Привет — сказала она так, словно в последний раз они виделись только вчера.

Егор, продолжая стоять перед ней, смотрел и не узнавал её. Она улыбалась! Улыбалась светлой девичьей улыбкой и не было в ней сейчас ничего загадочного и отталкивающего. Перед ним сейчас была не"замороженная"марсианка, а живая и весьма привлекательная девушка с большими красивыми глазами.

Егор поразился такой переменой произошедшей с ней. Это была и она и не она одновременно. И ещё один момент отметило его сознание — мир вокруг них не исчез, не выключился и не замер. Пение птиц, голоса гуляющих по скверу студентов, шелест листьев обступали их со всех сторон.

А может всё было также и тогда, в коридоре, когда он встретил её в прошлый раз?

— Ну, что же ты стоишь, садись! — засмеялась Лена, смотря на него снизу вверх. — Ты так удивлён встрече со мной?

— Да нет. — Егор неловко опустился на скамейку. — Просто неожиданно ты как то появилась. Я как раз сейчас не думал о тебе.

— Только сейчас? — она лукаво зажмурила один глаз. Нет, решительно Егор не узнавал её. Перед ним была какая-то другая Лена. — А всё остальное время думал?

–Да, думал. — честно признался он и почувствовал, что краснеет. — И о тебе и о твоих словах.

— Ну, и?

— И честно признаюсь, так и не понял, какую тайну ты хочешь мне открыть.

— Это понятно. Главное, чтобы ты был готов к этому. А ломать себе голову над разгадкой того, что все равно произойдёт, не стоило. Всё должно быть вовремя. Торопить события не стоит.

Егор слушал и чувствовал, как помимо его воли, в нём просыпается всё больший интерес к ней.

— Я по началу решил, что ты просто имеешь ко мне личный интерес и пытаешься заинтересовать собой. Хотя я ведь не такой эффективный, как Ивашов.

Произнеся последнее слово, он чуть было не прикусил язык, вспомнив о туманных сплетнях ходивших вокруг Лены и Ивашова.

К его облегчению она никак не отреагировала на его слова:

— Но и ведь и я не Юля.

— Причём тут Юля? — не понял он.

— Да при том, что надо быть совсем самонадеянной глупышкой, чтобы решить, что можно так просто вас разлучить.

— Неужели же мы с ней так смотримся в глазах института? — Ему было приятно услышать такие слова.

— Смотритесь, смотритесь — чуть ли не пропела она.

— Слушай, Лена, — не выдержал Егор. — Ты сегодня какая-то другая. Не такая как раньше. Как всегда.

— Лучше? — она снова улыбалась.

— Интереснее.

— Уж не теряешь ли ты голову? — засмеялась она.

— Да нет, не то… я…

— Ладно, ладно. Не обращай внимания на мою болтовню. Такой как сейчас я бываю только со своими.

— Вон что. Так выходит я свой?

— Разве ты ещё этого не понял? Ты наш и ждала я тебя здесь не для интимной встречи, а для того, чтобы сказать, что время, о котором я говорила, настало. Не перебивай и слушай. Завтра ты не встречаешься с Юлей…

— Откуда ты знаешь? — Егор был поражён её осведомлённостью.

— Неважно. Значит, завтра вечером я буду ждать тебя в 19:00 на остановке трамвая №5 на центральной площади…

— У меня машина.

— Прекрасно. Подъедешь к остановке и заберёшь меня.

— А потом?

— Не всё сразу. Завтра и узнаешь.

Её позабавил его обескураженный вид:

— Мы поедем к тем, кто тебе всё объяснит. Там то ты и узнаешь то, о чём раньше и не подозревал.

— Уж не секта ли, какая? — усмехнулся Егор, решив идти ва-банк.

Лена, казалось, не услышала его слов:

— Завтра твой день.

— А почему ты сегодня мне не хочешь рассказать о том, куда я завтра попаду, и зачем вообще мне это надо?

— Я не могу тебе ничего сказать. — она стала смотреть перед собой, словно видела что-то невидимое ему. — Я только проводник и делаю только то, что предназначено.

Словно по мановению волшебной палочки, выражение лица её изменилось. Взгляд стал каким-то отсутствующий. Она, словно ушла в себя. Перед ним вновь была"марсианка".

— Что? — пытался вникнуть в её слова ошеломлённый Егор, озадаченный столь разительной переменой произошедшей с ней. Невольно, он несколько отодвинулся от неё, словно, ощущая"марсианский холод"исходящий от неё.

Она продолжала смотреть перед собой.

— Иди Егор. Слышишь звонок?

— А ты? — он встал.

— Я тоже иду. Иди, не опаздывай. — она продолжала сидеть в той же позе.

Егор, словно подталкиваемый какой-то силой быстро зашагал из сквера. Уже выходя из него, он обернулся. Скамейка была пуста. Лены не было.

Теперь он уже знал — это наступит завтра. Завтра произойдёт нечто, что изменит его жизнь. Исправить уже ничего нельзя. Да он и не хочет этого. Наоборот, ему это даже всё более интересно. Интересно оказаться там, куда приведёт его Лена. И будь, что будет. Он готов к этому. Эти фатальные мысли, вертящиеся у него в голове, вовсе не удивляли его. Наоборот, то, что предстояло ему услышать и познать уже завтра, он стал воспринимать с иронией, как забавное приключение, в которое его вовлекает, скорее всего, не совсем нормальная Лена. Все те мысли, которые терзали его последние дни, стали тоже вдруг каким-то незначительным и пустяковыми."Завтра" — подумал он. — Завтра разрешится вся эта дурацкая история с фильмами ужасов и клубом для избранных. Куда же всё-таки хочет заманить его эта странная Лена. Ладно, всё это будет завтра, а сейчас Егор просто чувствовал себя легко и хорошо. Как говорится хорошо на душе и легко на сердце. И в этом настроении пролетел весь день.

Вечером он встретился с Юлей и посвятил ей всего себя — был весел, предупредителен, внимателен.

Приятные остроты сыпались из него, как из рога изобилия. Им было легко, весело и интересно друг с другом, как впрочем, и всегда, когда они оставались вдвоём.

Душа Егора ликовала. Он и сам не отдавал себе отчёта в том, почему ему так необыкновенно легко сегодня, а просто наслаждался жизнью. События дня, разговор с Леной просто стёрлись в его памяти. Он не вспоминал о них. Сейчас был его мир. Мир, в котором существовали только он и Юля. И никто больше, кто мог бы нарушить эту идиллию счастья.

А ночью, ночью ему приснилась мать. Последний раз она ему снилась в детстве и ни разу с тех пор. Даже после того, как она с отцом уехала в другой город и напоминала о себе только семейной фотографией и старомодными письмами.

Эту вынужденную разлуку с родителями Егор переносил легко, как и подобает взрослому человеку живущей своей собственной жизнью. Конечно, немного скучал, не забывал поздравлять с праздниками; чаще по телефону, чтобы слышать их живые голоса.

И вот, этой ночью, мать приснилась ему.

В памяти сохранилось её стареющее, доброе лицо. Ласковые, но печальные глаза. Она пристально смотрела на него. Что-то неуловимое было в её взгляде. А потом она произнесла:"Не делал бы ты этого, сынок".

Он проснулся и долго без движения смотрел в потолок. Рядом тихо спала Юля. А он думал — к чему этот сон? Что хотела сказать мама и стоит ли вообще обращать внимание на этот, может быть, совершенно случайный сон?

Незаметно он уснул.

Нахлынувшая на него волна покоя и безмятежности после встречи с Леной, не отпускала его и на следующий день, втечение которого он был просто противоестественно спокоен, не реагируя ни на какие раздражители из вне.

Весь организм его был в состоянии нетерпеливого ожидания. Каждая, навсегда отошедшая в прошлое минута, неминуемо приближала его к назначенному часу.

В течение всего дня он не раз ловил себя на мысли, что не совсем понимает сегодняшнее своё состояние. Всё окружающее его, вдруг разом потеряло для него обычный интерес. Лекции, шумные перемены, лица приятелей, воспринимались им с некоторым равнодушием, как что-то чужое, не принадлежащее к его мироощущению. Все мысли его были заняты Леной и предстоящей с ней встречей. Он даже не отдавал себе отчет и не размышлял над тем, зачем ему всё это надо и надо ли? Он просто весь день жил в спокойном ожидании, не пытаясь торопить события.

Если бы в то время он интересовался бы какими-нибудь практиками, то мог бы запросто предположить, что находится под чьим-то воздействием. Может быть даже именно Лены. Но он тогда ничего не знал об этой стороне жизни. Он просто ждал вечера. И вечер наступил.

Он заехал домой, переоделся и к назначенному часу покатил к центральной площади города. Тогда у него был отечественный автомобиль, подаренный ему отцом.

Лену он увидел издали. Погода начала хмуриться и людей на площади было мало.

Она одиноко стояла на трамвайной остановке, подняв воротник лёгкого светлого плаща. Он притормозил возле неё и приоткрыл дверь.

— Привет. — сказала она, усаживаясь рядом.

— Ну, что, настало время разгадывать тайны? — как можно беспечным голосом сказал Егор. Сонное равнодушие при появлении Лены отпустило его. Он опять стал прежним Егором.

— А нет никакой тайны. — с едва уловимой улыбкой она посмотрела ему в глаза.

— Вот как! Так зачем же мы с тобой встретились?

— Слушай. Всё, что вокруг тебя, всё, что окружает тебя каждый день, это и есть тайна. Но никто об этом даже не догадывается, считая мир вокруг себя чем-то обыденным и привычным. А ведь мир совсем не прост. Он и есть самая великая тайна. Всё имеет свои правила и своё устройство. Ты это знаешь. Но и сам мир тоже имеет свои правила. И нужно знать, как устроен этот хитроумный механизм.

— Зачем? — Егор с интересом смотрел на её красивый профиль, на светлые локоны обрамляющие её лицо. Ему было интересно слушать её, как он понял, подготовительную лекцию к тому, что его ожидает.

— Затем, чтобы можно было использовать этот мир для достижения своих целей.

Она продолжала смотреть перед собой, на редкие капли дождя, стекающие по лобовому стеклу.

— Ничего себе! Мне слышится в этом что-то зловещее. Нет, правда. От твоих слов становится как-то не по себе.

— Это просто, потому что ты их слышишь впервые. Ничего зловещего в них нет. Просто я знаю немного больше тебя.

— Но я то не знаю. А ты говоришь какими-то загадками.

— Все загадки для тебя скоро закончатся.

— Это было бы не плохо. Но нужно ли мне всё это? До сих пор не возьму в толк зачем я согласился с тобой встретиться?

— Затем, что ТЕБЕ ЭТО НУЖНО. Ты не должен больше так жить, как ты жил.

— Это ещё почему? Меня вроде бы всё устраивает.

— Это просто от не знания. От твоей ограниченности.

— По-моему здесь следовало бы обидеться.

— Но ты не сделаешь этого. В моих словах нет ничего обидного. Ты ограничен как и большинство людей вокруг. Люди на земле ежедневно сталкиваются со множеством проблем, разбивают себе лбы о невидимые преграды и не понимают, что большинство из этих преград они создают себе сами — своим невежеством и не знанием жизни.

— А ты, значит, хочешь мне помочь избавиться от моего невежества?

— Да. — она всё также продолжала смотреть перед собой, казалось, что стекающие по лобовому стеклу капли, начавшегося дождя для неё интереснее, чем собеседник.

— Но зачем тебе это нужно? Кто я тебе?

В ответ он услышал те же слова:

— Потому что ты наш.

— Опять это"Наш". Опять тайны!

— Для тебя они скоро закончатся.

— Это я уже слышал. А всё-таки интересно — он резко вдавил педаль газа. — Вместо того, чтобы, извини за выражение, послать тебя вместе со всеми тайнами к каким-то чертям, я как последний идиот, продолжаю с тобой куда-то ехать и разговаривать не понятно о чём. Мало того, я ещё к тому же весь день ждал нашей встречи. Но ты, конечно, это не удивлена?

— Нет. Так и должно было быть. Происходит твоё пробуждение.

— Да от чего происходит то?

— От сна, в который сами того, не ведая погружено большинство человечества.

— Вот бедные! — присвистнул Егор. — Живут себе на Земле. Жизни радуются и не подозревают, что спят. — Как же мне их всех жаль. И как же я за себя то рад! Наконец-то просыпаюсь!

Шутка не произвела на Лену ровно никакого впечатления.

Егор зябко повёл плечами."И правда какая-то марсианка" — чуть ли не неприязненно подумал он.

— Не стоит их жалеть, Егор. Многие из них сами в этом виноваты. Им нравится спать и принимать мир иллюзий за реальность.

— А немногие?

— Они просто ждут своего часа, когда наступит их время открытия.

— Как у меня? — его губы скривились в неприкрытой иронии.

— Конечно.

— Интересное ты существо, Лена.

Она не ответила и у Егора мелькнула мысль, что может быть ей показалось обидное слово"Существо".

— Нет, правда. Так куда мы всё-таки едем?

— В восточный сектор. А там я покажу.

Весь оставшийся путь они проделали молча. Ему казалось, что Лена полностью погрузилась в себя и всё вокруг перестало для неё существовать. Она, словно ждала того момента, который наступит, когда они достигнут восточной части города, и тогда очнувшись укажет Егору дальнейший путь.

Егор, искоса наблюдал за этим подобием сфинкса, застывшим, замкнувшимся в себе изваянием, которое ещё несколько минут позади было обыкновенной студенткой, пусть странной, отличающейся от всех тех, кто её не понимал. Ну а он, понял ли он её, приоткрыл ли завесу тайны, окутывающую это, действительно странное существо? Он мог честно ответить — нет. Но также честно признаться самому себе, что эта"Странная марсианка"становилась ему всё более интересной, всё больше притягивала его своей загадочностью. Какое название могло иметь это чувство, зарождающееся в нём по отношению к ней, он не знал, да и вряд ли отдавал себе в этом хоть какой-нибудь отчёт. Он только знал, что оно появилось, и он не противился этому.

Неведомое приключение, которое ожидало его впереди приобретало для него всё более яркие краски.

Он, ловко управляя автомобилем, плавно объезжал выбоины на дороге, словно, боясь разбудить Лену, хотя знал, что она просто молчит.

Когда впереди появились здания восточного сектора, Лена вновь оживилась. Отстранённость сфинкса уступила выражению милого человеческого лица. Короткими репликами она стала указывать дорогу, а Егор, подчиняясь её штурманской проводке умело вёл свой"корабль"среди бушующего городского моря, пока они не остановились возле обычного городского дома, ничем не выделявшегося среди десятков своих собратьев.

— Приехали — Лена впервые за всю дорогу обернулась к нему. — Сейчас ты познакомишся с моими друзьями. Всё, что ты сегодня услышишь от них, будет очень важным для тебя.

— Мне постараться всё запомнить?

— Нет — она улыбнулась, и Егор поразился красоте её улыбки.

— Стараться не надо, ты и так всё запомнишь, хотя всё это будет для тебя впервые.

— Так они, что же, специально собрались ради меня?

— Нет. Но будут тебе очень рады.

— Лена, на сколько я себя ощущаю, я заинтригован так, что дальше некуда. — Егор набрал полные лёгкие воздуха и шумно выдохнул. — Я готов. Веди меня… к своим.

— На то я и проводник — она вновь улыбнулась и вышла из машины. Егор, очарованный переменой в её облике, последовал за ней.

Они стали подниматься по лестнице. Лена привычно и уверенно, а Егор всё больше волнуясь и стараясь подавить в себе это волнение, так как мысленно он уже был готов ко всему. Да и в конце концов не на собственную же казнь он идёт, а в сего лишь в неведомую ему квартиру.

Мысль показалась ему забавной. Он усмехнулся, и волнение тут же отпустило его.

Они уже были на третьем этаже, когда Лена подошла к двери обшитой тёмно-вишнёвым дерматином и нажала кнопку звонка.

За дверью точно ожидали их прихода потому, что она тот час же открылась и в её проёме Егор увидел молодых мужчину и женщину, приветливо смотрящих на них с Леной.

— Гостей принимаете? — спросила Лена.

— Гостям всегда рады, — ответила хозяйка и шире открыла дверь, пропуская гостей во внутрь.

— Мир вам, — входя, произнесла Лена и по интонации её голоса Егор понял, что так и должно быть.

— Мир вам, — сказал он, входя и услышал в ответ:

— Входите с миром.

Ещё, не зная его, хозяева уже принимали его за своего."Не похожи они на сектантов" — почему-то подумал Егор.

Квартира, в которую они вошли, состояла из нескольких больших комнат, основной мебелью которых были лёгкие полу-кресла, столики, шкафы с книгами, а так же с непонятными, но сразу же привлёкшими внимание Егора предметами, значение которых ему тут же захотелось для себя разъяснить.

Мягкий запах ладана и других благовоний пропитывал атмосферу комнат, вызывая внутреннее умиротворение. Егор впервые столкнулся с подобными запахами, но они ему понравились. Ему стало хорошо и спокойно, как среди родных стен.

Кроме не понятных, но привлекающих к себе внимание предметов, многие из которых были похожи на экзотические сувениры, на столах лежали разные по формату и толщине книги.

У Егора возникла неодолимое желание тут же ознакомиться с содержанием этих книг, благо пока им самим ещё никто не заинтересовался. Но он решил не торопить события и пока присмотреться к людям окружающим его.

А людей в этой большой квартире с высокими потолками было не мало.

Молодые и уже в возрасте, мужчины и женщины, одетые в большинстве своём неброско, но со вкусом, они составляли между собой небольшие группы, разговаривая в полголоса, чтобы не мешать другим, таким же общающимся между собой группам.

У Егора возникло ощущение того, что он попал на великосветский раут и что вот-вот начнётся что-то, что в старину называли бал, но вся обстановка комнат, книги с загадочными названиями, все эти непонятные"сувениры"и столь же непонятные брелки и подвески, висящие на шеях у большинства присутствующих, говорили о том, что присутствующие здесь собрались не ради вальсов и мазурок.

Присутствующие здесь люди о существовании которых он ещё несколько минут не подозревал, тем не менее, когда он проходил мимо них, приветствовали его вежливыми наклонами головы или словами, в тоне которых не присутствовало ни радости от встречи с ним, ни равнодушия.

Он почувствовал, что они относились к нему как к равному, не показывая того, что видят его в первый раз. И он испытывал к ним благодарность за это. Никому неприятно ощущать себя чужаком.

На их приветствии он отвечал также спокойно, вежливо, попутно разглядывая украдкой их"брелки". Начиная понимать, что это, скорее всего не забавные безделушки, а амулеты и талисманы, предназначенные для защиты своих хозяев.

И хотя никто ему об этом не сказал ни слова, он уже это знал. Как знал то, что все эти люди собрались здесь не на вечеринку, что — бы развлечься, и не на молитвенное собрание, а для дела, всех их объединяющего, и, что он волею судьбы тоже уже причислен к этому делу.

И он уже не ощущал себя новичком, появившемся здесь какой-то десяток минут назад. Ему стало казатся, что он уже здесь давно, не первый раз, и, что люди окружающие его близки и хорошо знакомы ему. Что это уже и его мир, его постоянная жизнь.

Хотя по настоящему же, единственной знакомой ему здесь была, Лена.

Сейчас он не узнавал её, изменившуюся до невозможности. Изящная, грациозная, словно кошка, она мелькала то в одной, то в другой комнате с кем-то переговариваясь, кому-то помогала разносить гостям кофе, который своим ароматом перемешивался с ароматом благовоний.

Егор с интересом наблюдал за её лёгкими и красивыми движениями. Что происходило с ней? Откуда эти, всё более поражающие его перемены, происходящие в ней. Та ли это институтская"сомнамбула"угловатая и погруженная в себя? Ну, нет, теперь ты меня не обманешь!

Чувствовалось, что она уже давно была здесь своей, а все эти люди были её семьёй, любившей её, и радующиеся каждому её приходу.

Тут он поймал её взгляд и вздрогнул. Она тут же отвела глаза и скрылась в соседней комнате. Но даже этого мгновения хватило ему понять, как резко отличалось выражение её глаз от той лёгкости и беззаботности, казалось переполнявших её в ту минуту.

В её глазах не было выражения радости. Напротив, он ощутил и просто физически ощутил холод и боль, замершие в глубине её красивых глаз. Словно предчувствие чего-то дурного и нехорошего застыло в них.

Она вновь появилась в комнате и с улыбкой поднесла ему кофе. Но улыбка её уже не могла обмануть его. Ему захотелось заговорить с ней об этом, но он решил, что для этого ещё будет время.

— Ну, как тебе здесь?

— Как дома, даже не верится!

— Я же тебе говорила, что всё будет хорошо. Пойдём, тебе пора входить в общество.

Они подошли к группе молодых людей, которые тут же окружив их, заговорили с Егором о таких вещах, услышав о которых, он ещё несколько дней назад просто рассмеялся и послал бы их всех к психиатру.

Но сейчас, в этом доме, проникнувшись, приняв в себя его атмосферу, он, с большим вниманием слушал их, и хотя с трудом понимал, о чём они говорят, с какой-то затаённой радостью воспринимал все эти откровения. Вся эта новая и неведомая для него информация об иных измерениях, эфирных потоках, астральных телах не воспринимались им уже как дикий средневековый бред, а казалось реальной, правильной и главное нужной ему.

Путешествие сознания, создание невидимых сущностей — помощников и многое другое поглощалось его разумом и впитывалось его душой, как что-то само собой разумеющееся и естественное.

И всё это совсем не походило на жуткую бутафорию фильмов ужасов.

Стоп! Фильмы ужасов! Ведь это о них говорила ему Лена. Ведь он чувствовал, догадывался, и выходит правильно догадывался о смысле её вопроса тогда.

Он обернулся к ней, но рядом её уже не было. Оставив поглощенную разговором компанию, она направилась, зачем то в другую комнату.

Обернувшись и встретившись с Егором взглядом, она улыбнулась ему. Но какой-то вымученной и обреченной показалась ему её улыбка."По дороге домой нужно обязательно с ней поговорить" — подумал он и продолжил разговор со своими новыми друзьями.

Ему было приятно, что они разговаривали с ним, в сущности, ещё полным неофитом, как с равным себе, подавая ему информацию правильно и постепенно, не загружая его сознание терминами и понятиями, пока ещё не понятными ему.

На удивление самому себе, он, слишком быстро стал вникать в суть этих загадочных явлений.

И помогала ему в этом ощущение сопричастности ко всему тому, что его окружало теперь. Эти люди, которые хотят понять суть мира, суть явлений ежеминутно окружающих их, люди не боявшиеся заглянуть в неведомое, в то, что для обычного человека считается несуществующим, становились всё более близкими и понятными ему.

Он ощущал, как с каждой минутой в нём всё больше и больше разгорается жажда познания этого неведомого мира, получение ответа на страшный и запретный вопрос — а что там, за гранью?

Егор не обратил внимания на то, сколько прошло времени за разговором с мистиками ( как он окрестил их для себя ) вводившими его в новую для него жизнь.

Ему показалось, что время пролетело мгновенно, и когда по комнатам пролетела весть, что сейчас, в главной зале, после соответствующих ритуалов, преподаватели будут вести речь о классических ритуалах белой магии. Егор уже был готов принять и это.

Мистики пригласили его с собой, чтобы и он мог послушать и ещё больше проникнуться духом того, что становилось главным в его жизни. А в этом он уже не сомневался.

Поискав глазами Лену, и не найдя её, он проследовал вслед за всеми в главную залу.

В зале уже все с удобством рассаживались перед большим продолговатым столом, на крышке которого лежали какие-то предметы.

За самим столом сидели трое мужчин с открытыми улыбками, наблюдающими за рассаживающимися гостями и ожидающими, когда,наконец, наступит полная тишина, чтобы начать то, ради чего все собрались сегодня.

Всё вокруг напоминало Егору институтскую аудиторию, вот только лекция, и он был уверен в этом, будет намного интереснее всех тех лекций, которые ему уже довелось услышать.

Он занял свободный стул…

На следующий день Егор проснулся рано и долго лежал неподвижно, глядя в потолок.

Он присушивался к себе, ко всему, что его окружало, и ощущал всё по новому, совсем не так, как вчера или неделю назад. Всё вокруг него было наполнено новым для него смыслом. Это был совершенно другой мир и сам он уже был другим человеком, не существующим сам по себе, а чувствующим себя неотъемлемой частью этого живого и таинственного мира, о котором он ещё вчера ничего не знал и не замечал его. К которому он относился, как к чему-то обыденному, само собой разумеющемуся и предназначенному только для удобства существования человека.

Егора переполняли новые ощущения. Совсем по-другому смотрел он теперь на облака, медленно проплывающие за окном, на цветы на окнах, которые он часто забывал полить, на часы, отмеряющие быстро — бесконечное время.

Теперь он знал, что весь окружающий его мир, всё, что вокруг него — живое, имеющее своё место и значение. Ещё вчера днём, он даже и не подозревал ни о чем таком. Все его мысли и эмоции были мыслями и эмоциями обычного земного человека, которого принято называть нормальным и потому в повседневной борьбе за существование, чужды и нелепы разговоры о мистике и чудесах. Да он и сам всегда смеялся над этим. И вот всего один только вечер, и всё изменилось. Он не мог понять, как все это могло произойти с ним, с нормальным человеком. Но это произошло и пути назад уже не было.

Лена оказалась права — он спал. И вот проснулся и взглянул на мир другими"прозревшими"глазами. И глазами этими он увидел, что на самом деле нет никакой мистики, а есть реальность. И реальность это так захватывающе интересна, что он всегда будет благодарен прекрасной земной девушке Лене за то, что она подарила ему её.

Вчера он её так больше и не увидел. Ни во время, ни к концу этой лекции для посвящённых.

После ее окончания он ещё некоторое время потолкался среди мистиков, обмениваясь впечатлениями о услышанном, походил по комнатам, но Лены в них не нашёл.

Покинув квартиру в числе последних, он спустился к машине надеясь, что может быть она ждёт его там, но возле машины никого не было.

Если ей зачем то понадобилось уйти, то она, во всяком случае должна была его предупредить. Ведь они пришли вместе.

Недоумевая, он ещё около часа сидел в машине поджидая её, мысленно переживая события прошедшего вечера.

Когда уже окончательно стемнело, он повернул ключ зажигания. Ну, что же, увидимся завтра. Теперь нам будет, о чем поговорить…

… Всё ещё продолжая вспоминать прошедший вечер, Егор наконец встал, принял душ, выпил кофе и заперев дверь квартиры, спустился к машине.

Да, мир действительно изменился, подумал он, с наслаждением вдыхая прохладный утренний воздух. И изменился в лучшую сторону.

За окнами автомобиля мелькали привычные знакомые с детства улицы и витрины магазинов, а Егор думал лишь о том, что сегодня он обязательно увидит Лену. Теперь она уже не будет прятаться от него и неожиданно появляться перед ним, когда ей вздумается. Теперь между ними не будет тайн. Разве только, что от других. Интересно, какая она будет сегодня? Всё та же сомнамбула — марсианка или полная жизни, как вчера вечером.

Свернув с трассы к институту, он припарковал машину на стоянке и вышел на территорию храма науки.

Первое знакомое лицо встреченное им был Лёшка. Тот тоже заметил Егора и приветственно махнул ему рукой."Эх ты, Лёшка — подумал Егор, — ты же ещё ничего не знаешь!"

Он даже не обратил внимание на несколько растерянное лицо друга.

— Привет Егорушка, у нас ЧП.

— Привет, — радостно ответил Егор. — Что ещё за ЧП?

— Марсианка наша умерла, — спокойно ответил Лёшка и этот его спокойный тон помешал Егору сразу осознать смысл сказанного:

— Что за ерунда! Какая ещё марс… — слова застряли у него в горле. Остановившимся, стеклянным взглядом он уставился на Лёшку. Зная его склонность к розыгрышам, он увидел сейчас, ощутил шестым своим чувством, что тот не шутит, а то страшное, что он только что услышал, действительно произошло. Егор ощутил себя повешенным, у которого только что выбили табуретку из под ног.

Судорожно глотнув воздух, он всё ещё отчаянно пытаясь не верить, надеясь на то, что он ослышался, медленно произнёс:

— Кто умер?

— Ты что, приведение увидел? — обеспокоенным выражением лица друга, Лёшка пытался улыбнуться.

— Кто, ты сказал, умер? — всё ещё силясь прийти в себя, также медленно произнёс Егор.

— Ты,наверное, не понял. Умерла эта, чокнутая Лена, которая тебя в кино звала. — Лёшка не на шутку был удивлён состоянием Егора. Ведь он был уверен, что между Леной, которую никто не воспринимал всерьёз и Егором ничего не могло быть, когда есть Юля.

— Фу, ну ты прямо меня напугал. Все мы смертны. Обычное дело, хотя конечно жаль. Всё же молодая.

— Не ожидал, что ты так это воспримешь. Что с тобой?

— Ничего, сейчас пройдёт. Просто неожиданно. — Внутри Егора, словно всё рухнуло. Весь внезапно навалившийся груз, вся тяжесть ухнула куда-то вниз, вглубь земли, освобождая его.

На место, чуть не убившего его ужаса, пришло тупое равнодушие с такой же тупой ноющей болью. Мир, ещё мгновение назад, яркий и красочный поблек и посерел, стал чужим и холодным. А он и должен быть таким, если в нём больше нет Лены. Егор обернулся и посмотрел на скамейку, где ещё недавно он разговаривал с ней.

Она была там, на этой скамейке. Живая и желанная. Смотрела на него своими красивыми глазами и улыбалась. И это была не та, обреченная прощальная улыбка скорби, а яркая, манящая, полная жизни.

Он вздрогнул и ведение исчезло. Но он знал, что это было не видение, это была она, настоящая, вернувшиеся в этот мир, чтобы проститься с ним, Егором.

Словно сквозь сон до него издалека доходили слова Лёшки:

— Говорят таблеток наглоталась. Я точно не знаю. Вот дурочка то, жила как попало и умерла также. Родителям каково? Доигралась со своими тайнами. Ты куда?

Егор, не дослушав его и махнув рукой, пошёл к той скамейке. Сев на неё, он попытался собраться с мыслями, пытаясь понять, что могло случиться вчера вечером, что могло заставить её сделать этот страшный шаг в неизвестное? Почему шаг? Может она и не покончила с собой, как брякнул Лёшка. Тогда что же? Внезапная смерть? Такое бывает тоже. Но почему с ней? И почему именно этой ночью? Нелепая случайность? Что же, зачем? Но это случилось. И ничего назад уже не вернуть. Лёшка не мог пошутить. Таким не шутят. Она действительно ушла. Но почему? А эта улыбка наполненная болью и прощаньем. С ним? Ведь никто из тех вчерашних не обратил на это внимание. Значит просто не видели, и улыбкой этой она прощалась с ним. Предчувствовала? Знала?!

И что теперь? Он больше никогда ее не увидит, её улыбку, блеск глаз, цвет волос? Никогда не услышит ее голос? А ведь он даже не подозревал, какое это страшное слово — НИКОГДА.

"Чокнутая" — сказал о ней Лёшка. Да что он может знать о ней? А что знаешь о ней ты? Разве ты узнал о ней, что-нибудь кроме того, что она может улыбаться также, как все. Ты только начал к ней привыкать, только приоткрыл первую страничку книги, имя которой, Лена. И вот у тебя вырвали эту книгу из рук. Навсегда.

Он посмотрел на другой край скамейки, где"увидел"её. Но видение больше не появлялось. И хотя он её не видел, но чувствовал, что она здесь, рядом.

Лёшка тоже был здесь и продолжал что-то говорить, хотя Егор не понимал ни слова. Ему хотелось остаться одному. Один на один с этой страшной вестью.

Тут к ним присоединилась Юля. Она уже знала о страшной новости, мгновенно облетевший весь курс. На ее удивлённый взгляд Егор ответил, что плохо спал ночью. Юля была другой, не как бесчувственный Пашка. Она всё понимала и ей всегда доставало такта не переходить границы дозволенного, тем более, она ничего не знала о том, что произошло с Егором минувшим вечером. И сейчас Егор был благодарен ей за это.

Вскоре прозвенел звонок и они вместе с другими студентами прогуливающимся в сквере, разошлись по своим аудиториям.

Егор слабо понимал, о чем в этот день говорили преподаватели. Его не интересовала, ни то, что происходило в институте, ни то, что происходило вне его стен.

Этот день, этот самый великий день в его жизни, день обновления, день преображения мира, который начался так волшебно — волнующе, оказался самым страшным днём в его жизни. День его нового рождения оказался последним днём той, на которую он только вчера, впервые по-настоящему обратил внимание, и понял, что рядом с ним живёт и дышит одним воздухом необыкновенное существо, со своим огромным, внутренним, не постижимым для всех миром. Тот гадкий утёнок, которого каждый день все видели в институте, вчера для одного него превратился в прекрасного лебедя, зародив в его душе какое-то новое неведомое им прежде чувство.

И может быть, поэтому, ему сейчас так тяжело воспринимать ее уход.

Ведь, в сущности, кто она ему? Что он действительно знает о ней? Она была никем для него раньше. Но стало ли по настоящему близкой вчера? Ведь то чувство, которое он испытал к ней минувшим вечером было скорее приятным удивлением от её преображения. Она как была загадкой для него, так ей и осталась. Одной из тех загадок, которое никто не стремится разгадать.

Но почему же так больно сейчас, почему после неимоверной тяжести обручившейся на него после известия о гибели этой, малознакомой ему девушки, пришла эта давящая и ноющая пустота? Не сожаление, не сочувствие, а реальная боль, которая может возникнуть только от потери близкого человека.

Может быть это от того, что весь этот огромный, сонный и радостный мир навсегда лишился её загадочной улыбки и обеднел от того, что нет больше у него этих огромных красивых глаз.

В той привычной жизни, которой он жил ещё вчера, было всё — отец, мама, институт, друзья и подруги. Была Юля и то главное, что пришло в его жизнь вместе с ней. Было всё, что ему нужно и даже ненужно. Как у всех. А её не было. Мелькнув, как яркая, но короткая вспышка света, она обожгла и исчезла навсегда. И никогда ее уже больше не будет ни для него, ни для кого другого.

На перемене между лекциями Егор подошёл к группе студентов, из числа тех, кто учился с Леной. Они как раз говорили об этом, потрясшей всех ужасном происшествии. Из их разговора он понял, что все они собираются идти к родителям Лены, чтобы выразить свои соболезнования и помочь, если надо, в организации похорон, которые, как и положено должны были состояться через два дня. Егору хотелось узнать что-либо о причине столь внезапной кончины молодой девушки. Но ничего нового для себя он не узнал. Всё те же слухи о таблетках. Он тихо отошёл от них и направился в свою аудиторию.

Весь этот день прошёл для него как нескончаемый удушающий кошмар.

В том же душевном состоянии он прожил следующие два дня. Юля всё это время была занята какими-то своими делами и даже не догадывалась, что всё это время творилось с Егором. Мысленно он был благодарен ей за это, потому что будь она рядом, он вряд ли смог скрыть от неё свои чувства и мысли. А ей совсем не надо бы знать, что творится у него в душе. Это была его боль, его ноша и перекладывать ее на другие плечи он не хотел. И особенно, если это касалось самого дорогого ему в этом мире существа. Сейчас он хотел только одного — остаться наедине с собой. Он понимал, что не мог быть причиной смерти Лены, но ощущение некой причастности к этому страшному событию у него всё же было. И он ничего не мог с этим поделать.

Через два дня он выйдя из подъезда своего дома, сел в машину и направился к дому Лены, предварительно узнав ее адрес. У входа в один из подъездов нужного ему дома, он увидел прислонённую вертикально к стене красную крышку гроба с чёрным православным крестом на ней. От вида этого ярко-красного, нелепого и неуместного в мире жизни предмета, сильно забилось сердце. Хотелось выскочить из машины и бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой зловещей крышки, ставящей безжалостную точку в жизни каждого из тех, кто когда либо был рожден на свет. Но именно эта кроваво-красная крышка была вдвойне страшнее. Ведь она предназначалась для НЕЁ.

Егор остановил машину не далеко от подъезда и, спросив у перешёптывающихся между собой на скамейке старушек, на каком этаже находится квартира покойной, вошёл в подъезд. Ноги его с каждым шагом, с каждой ступенькой всё больше наливались свинцом. По ним, по этим ступенькам, ещё несколько дней назад ходила Лена.

Дверь в квартиру была открыта. Изнутри издавались приглушённые голоса. Поколебавшись минуту, он вошёл.

В этой обычной, двухкомнатной квартире стояла та давящая атмосфера, которая бывает только при таком печальном событии. Незнакомые ему люди со скорбным выражение на лицах перешёптывались между собой и тихо, как призраки ходили между кухней, где шли приготовления к поминкам и большой комнатой, в которой был установлен гроб.

От всего увиденного Егору стало ещё более тоскливо. Никто из находящихся здесь же одногрупников Лены, не удивился его приходу. Лишь кивнули, в знак приветствия головами.

Родителей Лены он узнал сразу. Ещё совсем не старая, маленькая женщина сгорбившаяся от горя, давившего на нее и от этого казавшаяся ещё более маленькой. И солидный, представительный мужчина с большим красивым лбом, который изо всех сил старался крепиться и не падать духом.

Егор понимал, что надо бы подойти к ним, выразить своё соболезнование. Но не смог этого сделать. Ведь они сидели у гроба своей дочери, а подойти к нему, увидеть ее безжизненное тело, он не мог и не хотел. Это было выше его сил.

Егор отвернулся, и взгляд его упал на чуть приоткрытую дверь другой комнаты. Он сразу понял, что там, за этой дверью жила Лена. Там был ее мир. Именно туда, за эту приоткрытую дверь влекло его сейчас. Посмотрев по сторонам и поняв, что на него никто не обращает внимания, он приоткрыл дверь и вошёл в комнату.

Комната эта ничем не отличалась от десятков других девичьих комнат, наполнены милыми сердцу предметами, отражающими внутренний мир их хозяек. Вся разница заключалась лишь в том, что это была ЕЁ комната. Здесь, в этих стенах жила она со своими мыслями, чувствами и мироощущением. Тем, который он так и не успел узнать. Теперь всё это так и останется не разгаданной тайной её жизни и её внезапной нелепой смерти. Он попытался мысленно представить ей живую, находящуюся здесь, рядом с ним. И не мог, потому что она и была рядом, за стеной, в двух шагах от него. Но это уже была не она, та Лена, которая когда-то подошла к нему сама, с которой он разговаривал, которая открылась ему, став совсем не такой, какой ее знали все остальные. Там, совсем рядом, за стеной, находилась другая она — чужая и странная, не принадлежащая уже этому миру.

Взгляд Егора упал на лежащий, на столе фотоальбом. Он подошёл и машинально открыл его. И увидел ее. Живую, красивую, смотрящую на него весело своими бездонными, изумрудными глазами. Он вздрогнул не сразу сообразив, что это всего лишь фотография. Маленький бездушный кусочек картона, навсегда запечатлевший ее улыбку и весёлый радующийся жизни взгляд. Лена смотрела на него с глянцевой поверхности фото и как бы говорила — не верь, там за стеной не я. Я здесь, с тобой. Снимок, действительно получился очень удачным. Во взгляде смотрящее на него с фото, совсем не было той боли, которую он заметил на том"оккультном"вечере в ее глазах. Она, словно, уже тогда предчувствовала развязку.

Или может быть уже тогда знала? Лена, Леночка, что же ты наделала? Зачем? Зачем ты ушла и оставила меня одного, едва прикоснувшегося к твоей жизни. Ты сказала мне тогда, что ты проводник, всего лишь проводник. Ты привела меня в тот, неведомый, скрытый от посторонних глаз мир. И всё? А может быть что-то другое, независимое от меня, заставило тебя сделать это? Узнаю ли я когда-нибудь правду? Да и нужна ли она теперь, когда уже ничего не исправишь, ничего не вернёшь назад.

Ты открыла мне истину, указала мне путь, по которому мне идти дальше. А у тебя самой была своя дорога, свой путь оказавшийся таким коротким. Я сейчас, здесь, в твоей комнате, пытаюсь представить тебя живой, и ты тут, за стеной, совсем рядом. Я не могу заставить себя подойти к тебе. Я не хочу видеть тебя чужой, мёртвой, не смогу вынести вида твоих навсегда закрытых глаз и сомкнутых в вечном молчании губ. Я не хочу видеть тебя такой. Прости.

Егор вынул фото из альбома, положил во внутренний карман куртки. Больше ему здесь нечего было делать. Он вышел из комнаты. Справа от него была другая, страшная комната, в которой находилась ОНА.

Втянув голову в плечи, он быстрыми шагами вышел из квартиры и быстро стал спускаться по ступеням вниз.

А потом сидел в машине и ждал выноса тела. И, как только из подъезда показалась траурная процессия, повернул ключ зажигания и нажал педаль газа.

Домой он вошёл только вечером. Навстречу ему вышла Юля, у которой были свои ключи.

— Ты где был так долго? — в волнении спросила она.

— Я? — неуверенно, отведя в сторону глаза, сказал Егор — я, был…

— Что-нибудь случилось? — она положила руки на его плечи.

— Нет. Всё нормально. Просто гулял.

Он сел на стул у входной двери и взяв ее за руки притянул к себе. Тепло тела любимой женщины подействовало на него успокаивающе.

— Юля, если бы ты знала, как не хватало мне тебя все эти дни.

Он не лгал. Он понял это только сейчас и был счастлив от того, что может сказать ей это, от того что она здесь, рядом с ним. Всё напряжение последних дней душившее и мучавшее его отпустило.

Она взъерошила его волосы:

— Глупый, куда же я уйду отсюда? Уйду от тебя?

Юля поцеловала его голову.

— Ты продрог. Давай раздевайся, а пойду, приготовлю ужин и кофе. Будем лечить твою хандру.

Она всё понимала, эта девушка с чудными каштановыми волосами, она всё видела и знала без слов, и бережно относилась к чувствам человека, с которым свела ее судьба.