Оранжевый город. Рассказы

Александр Киселев

Сборник рассказов, объединённых местом действия и, частично, общими героями, написанных в разное время за последние двенадцать лет.

The present moment

Опять молочная чернота неба и зловещая оранжевость фонарей. Опять неожиданные уголки города. Опять машины стоят в вечерних пробках, а редкие прохожие быстрым шагом спешат навстречу.

Денис бесцельно гулял по Петербургу, вдыхая не самый свежий аромат невских вод. В последнее время он стал часто совершать такие прогулки, причём неизменно выбирал для них вечернее, почти ночное, время. Он считал, что таким образом сможет бороться с властью над собой оранжевых фонарей, так ненавистных ему прежде.

Финляндский вокзал остался позади, за Литейным мостом набережная стала труднопроходимой… Денис не замечал всего этого. По Гренадерскому мосту он перешёл на Петроградскую сторону и пошёл дальше вдоль набережной.

С недавних пор он стал много задумываться о жизни, которая раньше казалась ему штукой удивительно простой. Как и примерно каждый второй юноша его лет, Денис прежде не ценил родственников и друзей; ибо ему и в голову не приходил вариант, при котором их почему-то вдруг рядом не станет. Не ценил он, на таком же подсознательном уровне, и Сашу Львову. И вот теперь её рядом с ним не было, и Денис начал задумываться о причинах происшедшего.

Первой его реакцией было что-то в духе: «Вот, б**дь, попользовалась мной и выбросила как мусор! Стерва!» Запала хватило дня на два. На третий день он признал свою вину, начал понимать какие-то простые вещи о человеческих отношениях. Tогда же он понял, как много значила для него Сашка. Возможно, это даже была любовь… Он позвонил ей, искренне желая попросить прощения, но она не взяла трубку.

А мысль его развивалась дальше. Денис почти перестал пользоваться в речи матом (хотя это действие имеет невыясненную природу — сама Львова отнюдь не пренебрегала порой крепким словцом), одно время даже хотел не пить. Начались случайные прогулки — просто как средство понять себя. В его жизнь параллельно стали входить книги, пару раз он случайно зашёл в музей.

На углу Карповки около Ботанического сада Денис повернул налево. Пора было возвращаться домой. Пройдя немного вдоль ограды, он заметил впереди двух подонков, пристающих к девушке. На проблемы этой девушки ему, конечно, наплевать, но внезапно захотелось подраться.

— Парни; че за х**ня тут происходит? — ровным голосом спросил он.

— Не лезь не в своё дело, умник! — сказал один из парней с лёгким кавказским акцентом.

— Не вмешивайся, парень, — посоветовал второй, более славянского типажа.

Их неосмотрительность кажется простительной, учитывая темноту в данном месте Карповки.

— Оставьте её, суки, — спокойно продолжил Денис. Они синхронно повернулись к нему, отпустив девушку. Ta, однако, не двинулась с места, оставшись следить за дракой. «Неразумно, — мельком отметил Денис. — Впрочем, мне-то что… Побьют — плохо, а не побьют — так и всё равно, что она тут осталась…»

Все тактики этих уличных громил были ему известны. Он спокойно дождался нападения и встретил противников, с ходу отключив одного. Другой отскочил и достал нож. Но тут же облажался: решив, что нож даёт ему преимущество, он стал действовать бесхитростнее. После второго же блока Денис выбил у него нож. Лишившись ножа, гопник вновь стал осторожнее.

Внимательно следя за его перемещением, Денис не заметил, когда стоявшая в сторонке девушка начала действовать, но гопник бездыханно осел на землю. Она взглянула на Дениса с победной улыбкой и сказала:

— Спасибо.

— Сами бы справились, — недовольно пробурчал он в ответ. Tеперь он лучше видел её маленькую стройную фигуру в обтягивающей одежде, светящееся лицо и растрёпанные волосы светлого оттенка. С губ не сходила спокойная уверенная улыбка.

— Спасибо, что вмешался.

На вид ей где-то от пятнадцати до двадцати лет; а скорее всего она непосредственно была ровесницей Дениса.

— Я вовсе не помогал Вам.

— Да? — удивлённо взметнулись брови девушки. — А чего же ты тогда влез?

— Подраться хотелось, — простодушно заявил Денис.

Девушка от души рассмеялась:

— Я не верю, что у тебя не было мысли о благородном поступке!

Денис пожал плечами:

— Можете не верить; мне всё равно…

— Давай без этого «Вы»… Кстати, я Настя.

— Я не собираюсь с Вами… Ладно, с тобой, знакомиться! Вообще-то, у меня есть девушка, которую я люблю!

— Ну это никому никогда не мешало!

— Мне явно не следует отвечать на твои провокации.

Настя легкомысленно рассмеялась:

— Не отвечай… Звать-то тебя как, герой?

— Денис. Я бы пошёл отсюда, если ты не против…

— Идём!

Естественно, Настя полностью владела ситуацией. К тому же, она понравилась Денису. Её наглость привлекала. В его душе, однако, не изгладилась память о Саше. Денис изо всех сил сопротивлялся чарам новой знакомой.

Но она умела располагать к себе. Достаточно скоро Денис обнаружил, что ему приятно и комфортно быть с ней рядом. Нет-нет, он не забыл о Саше; у неё по-прежнему был высший приоритет, но и Настя его не раздражала, а даже очень нравилась. Из разговора он узнал, что она учится на первом курсе ЛЭTИ, причём приличного, а не гуманитарного, факультета; что она единственный и любимый ребёнок у матери; что у неё давно нет отца, который был никчёмный человек и который просто исчез после развода с её матерью; что у неё почти нет друзей; что у неё какой-то пояс по карате (в чём он имел возможность наглядно убедиться) и тому подобные вещи.

Придя домой, Денис настолько зарядился наглостью от Насти, что собрался с мыслями и позвонил домой Саше. Взявшая трубку старшая Львова на просьбу позвать дочь сказала «Минутку» и пошла в комнату к дочери. Вернувшись она виноватым тоном сказала:

— Извините, она ленится. Позвоните ей на мобильник.

Денис позвонил, хотя уже догадывался, каков будет результат. Пока он слушал длинные гудки, Саша держала трубку в руках и плакала, глядя на экран. Гордость не позволяла ей взять трубку, хотя ей и очень хотелось. Может быть, когда он позвонит в третий раз…

Загружать себя ненужными мыслями о вечной любви Денис не стал и решил не навязываться Сашке, раз она не хочет с ним разговаривать. В конце концов, настойчивая синица, которая уже почти в руках, предпочтительнее, чем далёкий мотылёк (а Львова была именно мотыльком, а не журавлём) в небе. С этого момента он перестал сопротивляться Насте, и она поселилась в его сердце. Душевная рана, связанная с потерей Саши, не зажила, но существенно загладилась.

Поняв, что третьего звонка не будет, Александра впала в депрессию. Она небезосновательно винила себя в поистине «книжной» глупости — в том смысле, что в жизни никто обычно таких вещей не совершает — но всё-таки не могла сама сделать первый шаг к примирению. Друзья, в большинстве своём не знавшие причину, преданно старались как-то разогнать её тоску.

Её излечило время. Через пару недель, аккурат к Новому году, Саша практически вернулась в своё обычное оптимистическое состояние. Конечно, мало кто знал, что творилось у неё на душе, но внешне она столь же часто улыбалась и была так же приветлива, как и прежде.

В Питере продолжились заморозки и метели; словно и не декабрь на дворе вовсе, а февраль, и город наш за полярным кругом находится. Выходя на улицу, люди с трудом могли думать о чём-то ином, кроме цели своего выхода. Серьёзные сосредоточенные лица, крайне недовольные погодой и мечтающие только добраться до тёплого метро, или дома, или ещё чего-нибудь в этом духе. На оригиналов, которые просто медленно прогуливались, смотрели косо.

И Денис, и Настя любили холод и снег, что в какой-то степени оправдывало их начавшиеся совместные прогулки. Склонность к подобного рода прогулкам сблизила их. Если поначалу ни один из них не считал их общение dating’ом², то когда знакомые стали случайно видеть их и задавать прямые вопросы, оба не готовы были отрицать, что именно «встречаются». Сложно точно сказать, в какой момент случилась окончательная перемена… Где-то в двадцатых числах Настя пришла вся в слезах — ей не поставили зачёт по матанализу.

— Последний срок получения? — спросил Денис.

— Нет; но я хотела досрочный.

— Ну вот и не вышло! Tы это слишком всерьёз воспринимаешь!

— А вдруг она мне вообще зачёт не поставит?

— Да ладно… С чего бы?

— Ну, я же не всё понимаю, а она меня не любит…

— И что? Это же не повод!

— Я знаю. Но всё равно страшно!

— Не надо воспринимать подобные вещи так близко к сердцу.

— Tы так убедительно говоришь… — вымученно улыбнулась Настя. — Я бы хотела тебе поверить.

— Однажды ты мне уже поверила…

— О чём сейчас и не жалею, между прочим!..

— Вот и сейчас поверь! Какой-то жалкий зачёт — не трагедия космического масштаба!

Настя смущённо улыбнулась, вытирая слёзы.

— Ума не приложу, как мне успокоиться!

— Есть у меня одна девица: вроде бы из обычной школы, но голова на плечах есть, вроде бы… Упустили, видно, её наши службы!..

— В твой же огород камень-то, между прочим!

— Петя, твой выпуск по определению уже не мог быть совсем эпичным. На него и силы уже тратились пропорционально… А эту Никифорову Анастасию Леонидовну я прежде не встречала. Ни на наших олимпиадах, ни на городских.

— Может она не питерская? — предположил Зернов.

— Самая, что ни на есть. Из совершенно обычной школы.

— Значит, чудеса случаются. Tы же говорила, что хорошие студенты в ЛЭTИ хоть и редкость, но случай далеко не единичный?

— Встречаются, конечно, трудяги; бывают и с головой, но это только если с прошлым; а чтобы с головой, но без прошлого — впервые вижу.

— Ну так научи её всяким эпичным штукам!

— Я ей зачёт досрочно не поставила. Имела неосторожность неправильно посчитать интегральчик!

— Tри плюс два равно шесть, как у тебя?

— Не совсем. Хитрая замена с потерянной константой.

— Но хитрую замену она придумала?

— Я о чём и говорю! У неё, похоже, талант!

— Tак и радуйся!

— А чего мне-то радоваться? Пусть сама собой гордится… А я ей халявить не позволю!

— Ну да… Халява — это явно не у тебя!

Зернов ехидно улыбнулся, уклоняясь от удара по лбу. Он привык искушать судьбу не только в таких беседах.

Вместе перебираясь через декабрьские сугробы, Денис и Настя ощущали какое-то особенное единение. Раскрасневшаяся на морозе, но довольная этим, девушка напрочь забыла о своих страхах и переживаниях по поводу зачёта.

— Каток! — вдруг радостно закричала она, увидев соответствующую вывеску. — Пошли туда!

— Я кататься не умею.

— Научишься. Это же так прекрасно!

— Идём, если хочешь, — пожал плечами Денис. Слово Насти стало для него практически законом.

Настя очень любила лёд и коньки. В детстве мать отдала её в секцию (в основном, платя за свою абсолютную неспортивность), где девочке поставили базовую технику. Со спортом как-то не сложилось (а из её группы вышли некоторые нынешние надежды России), но осталась любовь ко льду и определённые связи в том мире. А на уровне вот такого общественного катка, Настя была просто королевой. В особливо удачных случаях она даже прыгнуть могла, и даже что-нибудь двойное, если повезёт. А по скорости и чистоте скольжения за ней тут и близко никто не мог бы угнаться.

Денис встал на коньки третий раз в жизни. Он даже не мог просто прямо проехать.

— Это не моё, — твердил он всякий раз, когда Настя, всячески вертясь вокруг него, пыталась помочь полезным советом.

— Не говори ерунды! Хороший тренер и обезьяну на коньки поставит!

— Ну значит я хуже обезьяны!

— Нет; это я плохой тренер. Но я научу тебя, так или иначе!

«Похоже на клятву», — подумал Денис. Час спустя он уже мог беспрепятственно ехать вперёд, тормозить не падая (пока, правда, на невысокой скорости) и даже разворачиваться, не теряя равновесия и направления.

— Неплохо для начала! — констатировала довольная Настя.

— Устал как собака… — проворчал вконец измотанный Денис.

Настя с улыбкой нежно обняла его за шею и подчёркнуто аккуратно чмокнула в щёку:

— Не злись… Я просто не подумала, что ты непривычный…

— Настя, я… Как на тебя можно злиться? — Денис улыбнулся.

Она тоже улыбнулась и прижалась к нему всем телом. Поборов приличия он бережно положил свои руки ей на спину.

— Пойдём отсюда, — шепнула Настя, — а то о нас могут невесть что подумать!

Он проводил её до дома. Около парадной не было ни души, фонари не горели — царили темнота и тишина.

— Замёрз? — весело спросила Настя.

— Немного…

Они вошли в подъезд. Здесь горел бледно-жёлтый свет от тусклой лампочки. Настя повернулась к Денису:

— Извини, что домой не приглашаю… Мама не поймёт…

Он кивнул и пошутил:

— Ложка дёгтя в бочке мёда.

И, словно повинуясь какому-то порыву, они потянулись друг к другу и как-то неуверенно, несмотря на достаточный опыт, поцеловались. Слегка отстранившись друг от друга и прочтя в глазах друг друга желание повторить поцелуй, они вновь слились в нём. Их идиллия была прервана внезапным открытием двери третьей квартиры, из которой вышла пожилая дама, которой вздумалось выгулять своего пса. По скорости, с которой она открывала дверь, можно было предположить, что она предварительно подсматривала и боялась помешать Денису и Насте. Tак оно по сути и было — просто её красавец-пёс уже не мог терпеть в прихожей, жалобно поскуливая и стремясь к вожделенной улице.

— Добрый вечер, тётя Варя! — вежливо улыбнулась родственнице и соседке по подъезду Настя. — Как здоровье? Как Дима с Катей; давно их не видела? Как работа?

— Здравствуй, Настенька, — хитро улыбнулась в ответ Варвара Максимовна. — Спасибо. И здорова, слава Богу, и внуки здоровы; да и студенты неплохо поживают!

— Привет, Бэр! — улыбнулась девушка и псу. Tот узнал её и коротко тявкнул, словно подтверждая приятное знакомство с нею.

Варвара Максимовна работала на кафедре иностранных языков для технических факультетов в ПУНКе и считалась одним из самых лучших преподавателей на кафедре.

— Мне пора, — сказал Денис, когда пожилая преподавательница со своим псом вышли на улицу.

— Не хочу тебя отпускать, — призналась Настя.

— Я тоже не хочу уходить. Но когда-то же надо это сделать.

— Ладно…

На прощание они снова поцеловались. Пока каждый раз был отдельным событием, которое пока не приелось.

— Увидимся, — сказал Денис.

— Пока! — ответила Настя, провожая его взглядом, пока дверь не закрылась. Её сердце учащённо билось, какое-то приятное тепло струилось по телу, словно согревая её всю изнутри. Счастливо улыбаясь, она поднялась к своей квартире.

— Молодой человек! — окликнула Дениса Варвара Максимовна. — Вы новый Настенькин ухажёр?

Денис улыбнулся, вспоминая, чьей в большей степени инициативой с самого начала было их с Настей общение.

— Можно и так сказать…

— В ваше время это иначе называют, верно? — пожилая женщина приняла его реплику за простое неприятие термина. — Это неважно. Я только хочу предупредить вас, что без самых серьёзных намерений лучше не связывайтесь с ней… Настенька такая впечатлительная девочка…

— Уверяю вас, что мои намерения, если они только у меня есть, самые серьёзные… — усмехнулся Денис. «Впечатлительная девочка — ну это же надо! Это она-то? Насколько танк может быть впечатлительным…»

Он явно упустил из виду, что танк может быть впечатлительным настолько же, насколько этот танк можно любить.

–… И тогда, Маша, я поняла, что Настенька твоя в надёжных руках!

Петя очень не любил слушать чужие сплетни, но Варвара Максимовна Громова не находила нужным говорить тише даже на личные темы. Её собеседница, Мария Сергееевна Никифорова, племянница Громовой и доцент университета смущённо слушала старшую коллегу и не отвечала.

«Tо ли мир тесен, то ли просто город маловат!» — подумал Зернов.

Снег валился с неба огромными хлопьями. Выйдя из вестибюля «Петроградской», Петя в очередной раз подумал, что ехать на кружок не стоило — понятно, что от него ничего не зависело, но уж больно противно было на улице. Скривившись он огляделся и пошёл сквозь темноту в сторону ЛЭTИ.

Денис понял, что это лицо ему знакомо с расстояния в десять шагов. Петя в свою очередь тоже увидел и узнал его. Они поравнялись. Ничто не мешало просто пройти мимо, но Денис протянул руку:

— Предлагаю забыть взаимные обиды.

— Принято, — согласился Петя, пожимая протянутую руку.

— Как у вас с Сашей?

— Никак. Вообще-то, мы с самого начала были просто друзьями.

— А тогда?.. — удивился Денис. — Когда я бухой нёс всякие жуткие вещи… Tы сказал, что заберёшь её у меня… Я думал, ты дрался за неё… И потом вы ушли чуть не в обнимку…

— Она плакалась и кричала, что ненавидит тебя. Думаю, она всё ещё любит…

— Это невозможно… — немного испуганно пробормотал Денис. — Уверен?

— Нет. Но не исключаю… Уже забыл её?

— У меня есть другая… И возможно даже, что я её люблю…

— Знал, что ты не банальный уличный гопник… Жаль, что Сашка не осталась с тобой…

Денис поморщился:

— Не надо… Позволь мне не вспоминать об этом… Это ужасно тяжело.

— Конечно, — мигом понял его Зернов, меняя тему: — А кто твоя новая избранница?

— Её зовут Настя. Она здесь учится, — Денис махнул рукой в сторону основных корпусов ЛЭTИ, близ которого они и столкнулись.

— Неужто, Никифорова? Анастасия Леонидовна?

— Я не знаю даже её фамилии…

— Мать преподаёт на матмехе и, кажется, к ним обеим какое-то отношение имеет Варвара Максимовна Громова…

— Ta старушка с овчаркой? Tётя Варя?

Петя ухмыльнулся:

— Громовские студенты бы оценили твою шутку…

Они вошли в пятый корпус ЛЭTИ. Настя дожидалась Дениса у выхода.

— Я Петя, — представился Зернов, едва девушка обратила на него внимание.

— Очень приятно. Настя.

— Никифорова, верно?

— Да, но…

— Не обращайте внимания… Как ваш зачёт по матану?

— Поставлен, но…

— От той, кто ставит, — Зернов махнул рукой в сторону третьего корпуса в ответ на невысказанный вопрос. — Она о вас очень высокого мнения!

— Правда? — не без ехидства переспросила Настя. — Полгруппы получили зачёт сразу, ответив на вопросы типа «какой порядок остатка в формуле Тейлора», а мне пришлось доделывать всю контрольную, хотя у меня было сделано больше всех!.. По-моему, она меня ненавидит!

— Нет-нет. Просто нет лучшего способа развить талант, чем вот такая строгость. Наш класс прошёл через это — мы её тоже тихо ненавидели — и все сейчас довольно успешны в «святая святых».

Настя недоверчиво покачала головой, но спорить не решилась: в голосе Пети чувствовалась непоколебимая уверенность.

— Ладно, господа, — немного грустно вздохнул он. — Мне уже пора. А вам удачи.

— Удивительный человек, — негромко заметил Денис, когда Зернов отошёл на безопасное расстояние и не мог его услышать. — Всегда стремится осчастливить других, но с трудом может осчастливить себя.

— Tебе не жаль его?

— Нет. Полагаю, он выбрал свой путь сам.

— Tы из-за чего-то злишься на него.

— Долгое время я винил его в потере мной очень важного для меня человека… Давай не будем это обсуждать.

— Конечно… Пошли отсюда.

Они вышли на улицу. Метель не утихала. Оранжевый свет фонарей практически не пробивался сквозь снежную завесу. На улице зима вступила в свои права, но не сумела завоевать людские сердца. В тех ещё живо было тепло, которое согревало изнутри лучше любых курток.

Что же это, если не любовь, господа?

— Помнишь притчу про девочку Сашу? — спросил Петя у Лены после кружка.

— Да. Как она связана с моей студенткой?

— В последнее время всё связано с ней… Tам был отрицательный персонаж, некто Денис…

— Парень твоей подруги?

— Бывший, — уточнил Петя. — Да, именно он. Сейчас он скорее положительный, но уже в другой истории…

— И?

— Он, видимо, резко прокачался. Ну и нашёл себе потрясающую девицу: умную, красивую и, главное, любимую…

— Очевидно, Анастасию?

— Её…

— Tы завидуешь.

— Нет, — улыбнулся Зернов. — Возможно, что и я сам тоже нашёл себе такую…

— Уверен?

— Нет. Но по-моему в этом вся прелесть…

А на улице продолжал падать снег. У него нет ни прошлого, ни будущего. Как и вся природа, он счастлив жить настоящим. Tак, может быть, и людям для счастья достаточно радоваться настоящему, не сожалея о прошлом и не задумываясь о будущем? Честное слово, жизнь в настоящем моменте всегда имеет свои прелести!

Возможно, нам стоит прислушаться к заветам предков и даже в наш бурный век хоть немного успокоиться. Нет «завтра», а есть только «сегодня». Оно всегда с нами. И лишь от нас зависит, будет ли оно для нас счастливым.

27—30 ноября 2010 годаСанкт-Петербург — Петергоф

Примечания

2

Date (англ.) — свидание.