Империя. Часть1

Александр Карачев, 2022

«Человек… Что же это за существо? Кто мы такие? Одиноки ли мы во Вселенной? Нам известно лишь то, что, будучи единственным разумным видом среди пространства миллиардов звезд, человечество не смогло придумать ничего лучше, чем тратить огромные средства на совершенствование способов истребления себе подобных. Почему-то в покорении космоса мы остановились не просто на полпути, а скорее в самом его начале, несмотря на то что в нашей Солнечной системе нас ждут бесконечные богатства и неисчерпаемые ресурсы, мы не можем ими воспользоваться. Аналитики предрекают человечеству незавидную участь, перенаселение и голод. С каждым днем места на Земле все меньше, заканчиваются ресурсы, становится тяжелее дышать. И что же делает все мировое сообщество, чтобы улучшить ситуацию? Ничего… Государства продолжают драться друг с другом за влияние и прибыль, разжигают ненависть и войны. Человечество уподобилось своре собак, которая готова грызть себе подобных за жалкие крохи со стола короля. Кто же этот король? Почему он держит человечество в таких условиях? Почему не позволяет нам вырваться на просторы Вселенной и мы ограничиваемся лишь жалкими попытками запусков спутников на околоземную орбиту? Увы, даже самые современные спутники – всего лишь накопление космического мусора, которое рано или поздно превратит нашу планету в тюрьму и не позволит покинуть ее. Каким образом устроены государства, кто же истинные правители людей?..»

Глава 1. Первая встреча

Начало XX века. В глухой сибирской деревушке — весна. Российская империя еще не успела вступить в Первую мировую войну. В народе правят нравственность и религиозность, первые очаги прогресса только начинают свой путь к господству. Регионы Урала и Дальнего Востока множатся людьми. Во всем остальном мире обстановка не такая спокойная и безмятежная. Сильные мира сего, затаив дыхание, готовятся к очередному его переделу…

Этот апрельский день не предвещал ничего необычного. Святослав сидел на берегу самого дальнего от села озера и всматривался в воду, глубоко погрузившись в свои мысли. Он часто приходил на это место, здесь всегда было тихо, вокруг величественно возвышался могучий таежный лес в окружении гор. Святослав не любил весну. Вместе с ней начиналась тяжелая работа в поле. Скоро он будет пахать, возделывать родную землю. А ему всегда так хотелось отдохнуть летом, провести время с друзьями! Ничего не поделать — заветы старших нужно соблюдать. Другого выбора у Святослава не было.

В озере он увидел свое отражение. Легкая рябь на озере отражала крепко сложенного, коротко стриженного темно-русого, сероглазого юношу, одетого в рубаху косоворотку и полушубок.

Святослав еще с самого детства испытывал странное ощущение, душу отягощало некое чувство предопределенности жизненного пути. Несмотря на свой юный возраст он не питал иллюзий и понимал какое будущее его ждет: он станет таким же земледельцем как и его отец. Потом он женится, заведет детей, которые будут любить и уважать его. В душе юноши постоянно велась борьба. С одной стороны, он хотел жить так же как отец. А до него его отец. Святослав хотел иметь землю, завести свою семью. Но ему также хотелось чего-то значительно большего. Как же ему хотелось уйти от обыденности! Он мечтал совершить великий поступок, мечтал стать героем. Героем, о котором потом вспоминают в долгие зимние вечера перед жарко натопленной печью, таким, какими были его предки.

Особенно много он узнал о предках из историй, рассказанных его отцом и дедом. Святослав всегда восхищался этими людьми. Его дед Иван Никитич, старый казак, похожий на внука как две капли воды, несмотря на прожитые годы, был удивительно бодр и активен. Годы не сломили его военную выправку, а седая борода только добавляла мужественности. Казалось, не было такого вопроса, на который он не дал бы ответ. Дед Святослава несколько раз прошел через горнило войны, неоднократно был ранен, награжден за храбрость и сейчас занимал почетное место главы семейства.

Часто в кругу семьи дедушка рассказывал о ценностях русского народа. Слушая эти беседы, Святослав провел параллель между русским народом и Спасителем, который, как и Он, будучи добрым, трудолюбивым и милосердным, всегда незаслуженно страдал. Дед Иван рассказывал, что на протяжении всей истории на нашу страну постоянно нападали орды врагов, желая завладеть ее богатствами. Но вместо этого они терпели поражения и теряли собственные территории, которые присоединялись к государству. Вчерашние злейшие враги становились верными союзниками сегодня. Так, в результате оборонительных войн Русская земля прирастала территориями. А люди, которые еще вчера готовы были грабить и убивать, проникались ценностями русского народа и после отдавали свои жизни во имя отечества. Дедушка Святослава всегда говорил, что обрел понимание жизни на службе родине, участвуя в войнах, в которых он пролил немало крови, и своей, и врагов государства. И именно на войне, по его словам, можно по-настоящему узнать и себя и других людей.

Во время войн часто бывали случаи, когда пленные европейцы теряли человечность и сходили с ума от пережитых ужасов. В то время, когда наши люди находили в себе силы, продолжали воевать и после боя пели песни, помогая друг другу. Все это, по словам Ивана Никитича, происходило из-за того, что недруги не верили в то, что делают. Не понимали, за что сражаются. Они шли убивать «плохих русских» либо за звонкую монету, либо из ложных убеждений. Потому сражались они не в полную силу и часто сдавались в плен. Но русские воины хотели совершенно иного. Они сражались за свою землю, за свои семьи, понимая, что нельзя отступать. За века отражения нападений противников в каждом поколении возникала своя история, своя легенда, которая сплачивала людей и заставляла продолжать выполнять славный долг защитников отечества. Любой крестьянин в нужный момент менял соху на меч и после проявлял на поле боя героизм и жертвенность.

Иван Никитич часто учил Святослава тому, что духом падать нельзя никогда и всегда нужно бороться до последнего, и тогда Господь, видя твои старания, никогда не оставит тебя на погибель.

— Нужно всегда быть спокойным, дров наломать всегда успеется, — с ухмылкой повторял Иван Никитич. — Что бы с тобой ни произошло, нужно действовать аккуратно и осторожно, не нужно бояться того, чего не понимаешь.

Слушая истории деда, рассматривая висящие в доме казачий китель и шашку, Святослав представлял, как он тоже сядет на коня и окажется в гуще сражения. Ведь он, как и все мальчишки в его возрасте, мечтал о битвах и приключениях.

И вот, сидя на берегу озера, погруженный в воспоминания о рассказах деда, Святослав услышал громкий свистящий гул. Вспышка алого света озарила небо, и он увидел, как полыхающая огнем скала летит с небес на землю, а затем падает с грохотом в густом таежном лесу позади Святослава. Во время падения рябь прошла по глади озера, и казалось, земля стала мягкой и неустойчивой. Святослав упал на землю и закрыл голову руками. Такого страха, как сейчас, он в жизни не испытывал, и эта самая жизнь промелькнула теперь у него перед глазами. Тогда он думал лишь о том, чтобы вернуться живым в родной дом.

После того как гул и землетрясение прекратились, Святослав поднял голову и с испугом посмотрел в сторону леса. Он увидел вдалеке клубы черного дыма, поднимающиеся к небу из места падения скалы. Далее на смену страху пришел стыд за свою трусость, и в этот момент он вспомнил слова своего деда о том, что на войне во время потрясений люди узнавали самих себя. Святослав не считал себя трусом и пообещал себе встретить неизвестность с высоко поднятой головой. Поднявшись с земли, он решил пойти и посмотреть на упавшую скалу.

В голове звучали вопросы: «Зачем ты туда идешь? Может быть, там ничего нет? Может быть, ты найдешь обычный камень?» Святослав медленно шел по лесу, он не знал, что найдет, но интуитивно чувствовал, что случившееся может изменить всю его жизнь. От этого волнения покалывало кончики пальцев, а время потеряло свой счет.

Неизвестно, сколько прошло времени, минуты или часы, но вот он уже видит вспаханную землю, будто кто-то выкопал траншею в несколько десятков метров. Двигаясь вдоль нее, он заметил смятую и разбитую конструкцию, вкопанную в землю; подойдя ближе, он понял, что это вовсе не скала. Это было удивительное сооружение размером около пятнадцати метров. Оно было похоже на блестящую перевернутую вверх дном серебристую тарелку.

В воздухе чувствовался вкус выжженной земли и травы. Святослав, подойдя ближе, спрятался за деревьями и начал осматривать территорию вокруг себя. Все вокруг было перепахано, словно большим плугом, и многовековые сосны лежали сломанными, как будто великан переломил их и раскидал, как спички.

То, что он увидел, никак не укладывалось у него в голове, он не понимал, откуда упала эта непонятная большая тарелка. Внимательно осматривая ее, Святослав решил, что это какой-то неизвестный механизм, что-то созданное искусственно. Но кто мог создать такое?

Вдруг среди развороченных ям в земле он увидел движение, совсем слабое, будто ветер качнул траву. Вокруг стояла полная тишина, и в этот момент в голове у него зазвучал очень громкий стон. С каждой секундой звук нарастал, и вот уже стон перешел в крик, полный боли, которая отразилась в голове с огромной силой. Святослав от страшной боли, пронзающей голову от затылка до лба, схватился за уши и почувствовал на своих руках тепло. Он опустил руки вниз и увидел, что они в крови. В глазах у него потемнело, ноги стали подкашиваться. Святослав рухнул на землю без сознания, распластавшись посреди травы и корней, наполняя кровью пустоты в земле.

Через некоторое время Святослав начал приходить в себя. В голове стоял гул, каждое движение пронзало острой болью виски. Во всем теле чувствовалась слабость, руки и ноги онемели, каждое движение давалось с трудом. Всем своим естеством он хотел покинуть это странное место, бежать скорее домой, где можно добраться до постели и, провалившись в сон, забыть обо всем случившемся.

Но Святослав не смог ни уйти, ни убежать, его сковал первобытный ужас, до этого момента никогда им не испытанный. Посмотрев еще раз на разбившийся аппарат, он увидел двух неподвижно лежащих на земле существ ростом около полутора метров. У них была странная серая кожа и тонкие вытянутые руки и ноги. Худое, почти детское тело выглядело хрупким. Но самой удивительной и одновременно пугающей казалась большая лысая голова, верхняя часть которой была почти в три раза толще челюсти. В огромных глазницах в голове находились два больших черных глаза, на месте отсутствовавшего носа имелись только две небольшие дырочки, маленький рот в углу челюсти был слегка приоткрыт. Зубов в нем Святослав не заметил.

Спустя несколько минут на смену страху пришло любопытство. На вид эти существа были мертвы. Святослав, держась за виски, стал подходить все ближе и ближе, пока тела непонятных и чуждых созданий не оказались у его ног. И чем дольше он наблюдал за ними, тем быстрее уходил страх, уступая место любопытству и жалости.

Первое создание лежало на земле, истекая кровью темного цвета, смотря вверх стеклянными, черными, безжизненными глазами. Из его груди торчал кусок металла серебристого цвета. Второе существо также не подавало признаков жизни. Из его сломанных в нескольких местах ног торчали кости, а сбоку туловища был вырван кусок плоти размером с кулак взрослого мужчины. Святославу стало ясно, что, кем бы ни были эти существа, они очень страдали перед смертью.

Какие же они маленькие и хрупкие! На их фоне Святослав почувствовал себя просто великаном. Сначала эта мысль, а затем вихрь непонятно откуда взявшихся мыслей и эмоций начали забирать у него силы. Он опустился на одно колено.

«Недавно я рассуждал об обыденности жизни и ее предопределенности, а теперь вокруг столько всего, что только рассказывать об этом можно половину этой жизни. Вот дурак, накаркал себе на голову. Вот, получи. Кто они такие? Что вообще произошло? — крутилось в голове Святослава. — Зачем я сюда пошел, сидел бы сейчас спокойно в теплой избе и не переживал».

Но тут он повернул голову и увидел третье существо. Святослав не заметил его сразу, так как его тело сливалось с взрыхленной землей. Оно было меньше остальных и, видимо, не сильно пострадало при крушении. Жалость снова возобладала над юношей, он подошел ближе, наклонился к существу и понял, что слышит очень слабое дыхание.

— Так, и что теперь делать? Этот вроде живой и вроде безобидный. Нельзя его вот так оставлять в грязи рядом с окровавленными телами сородичей. — Святослав даже не заметил, что произнес это вслух. — Да и вряд ли он сможет причинить мне хоть какой-то вред в таком состоянии.

Святослав поднял на руки маленькое тельце размером с мальчика лет семи и понес его подальше от изрытой земли к небольшому оврагу, который окружали растущие рядом кедры и пихты. Удивительно, но только эти несколько деревьев остались относительно целыми, у них были сломаны только небольшие части верхушек.

— Так, ну вот тут я тебя пока и оставлю.

Святослав положил существо возле ствола кедра, а сам пошел мастерить для него лежанку.

Наломав лапника и постелив на ветви свой полушубок, Святослав уложил на них существо и сел рядом.

Огромная необъяснимая слабость вновь налила все тело свинцом. Усталость после пережитого стала брать свое, и Святослав, опершись спиной на ствол дерева, заснул, наклонив голову набок.

Странные сны одолевали юношу один за другим, у него не было времени все как следует осознать, и его подсознание начало делать это за него, выдавая образы и мысли. Среди калейдоскопа видений он ощутил то же чувство боли в голове, пронзительный крик, от которого у него шла кровь из ушей. Ему виделось, что это был не просто крик боли, кто-то отчаянно просил о помощи внутри его головы. Образ странного существа шепотом повторял: «Спаси его, спаси, умоляю!»

Образы сменялись один за другим. И тут он почему-то увидел расплывчатый силуэт отца. Раз за разом шепот о спасении, идущий параллельно образам, заставлял не просто вспоминать истории, рассказанные ему когда-то отцом, но и увидеть их.

Шла очередная русско-турецкая война. Великие военачальники, такие как генерал Михаил Скобелев, ведут войска империи от одной победе к другой, освобождая братьев славян по всему Балканскому полуострову. Взят Шипкинский перевал, от османов освобождены Плевна и София. Шаг за шагом, метр за метром солдатский сапог втаптывает противника в землю, не оставляя шансов на осквернение славы русского оружия.

Отец Святослава, Николай, внешне был похож на сына, отличаясь от последнего более острыми чертами лица и высоким ростом. В те времена он был совсем юн, но тем не менее он и его товарищи, закаленные в боях с супостатами, чувствовали невероятный душевный подъем, ощущая себя причастными к великой миссии Российской империи по освобождению братьев славян от гнета османов. Куда бы ни приходили русские войска, их встречали как освободителей. С неподдельной радостью несли освобожденные народы цветы колоннам бравых, солдат одетых в парадные мундиры. Этот сон был настолько четкий и яркий, что у Святослава было ощущение, будто он сам марширует, распевая строевые песни, с улыбкой на лице.

Всю эту картину величия не портили ни кровавые сражения, ни лишения и тяготы военной службы. Было только одно обстоятельство, которое омрачало настроение воинов, — это картины полуразрушенных поселений и сломленных людей, освобожденных из-под власти османов.

Но это не меняло общей картины, и казалось, войска сражаются на уровне интуиции и с тем же энтузиазмом, что поют песни, топят своих врагов в их же крови; такое чувство, что искусство войны течет в венах каждого, но их противники сами решили выйти на поле боя с четким желанием убивать, а потому получили по заслугам. «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет» — сказал еще великий Александр Невский, и русские солдаты всегда помнили эти слова.

Картины на многих освобожденных землях были ужасом особого рода. Часть отступающих солдат противника зверели от безнаказанности и жгли дома с людьми внутри, насиловали женщин на глазах связанных мужей, наигравшись и насладившись страданиями и беспомощностью жертв, убивали их самым мучительным способом. Освобожденные местные жители постоянно говорили о неких башибузуках — убийцах и мучителях мирных жителей, которые упиваются страданиями своих жертв.

Сон сменился. Казачья сотня под руководством отца встретила такую банду башибузуков в одном из поселений. Загнав негодяев, как бешеных волков на флажки, с легкостью разгромила их без потерь. Некоторых из них удалось тогда взять в плен. Единственное, что Николай мог о них сказать, так это то, что, кроме жалости и отвращения, они ничего не вызывали. Отрезанные головы, притороченные к седлам, и ожерелье из ушей на шее одного из них говорили лишь о том, что они способны сражаться только с теми, кто не может дать отпор.

Даже зверства по отношению к врагу можно было бы попытаться оправдать, но мучить невинных, компенсируя свою слабость, — это низшая форма существования.

Что могло ждать славян на Балканах без участия Российской империи, никому объяснять не требовалось, и поэтому, видя, что после побед в сражениях люди снова верят в свое будущее, солдаты осознавали свою нужность и продолжали помогать не только на войне, но и в мирной жизни.

Среди славян особенно выделялся сербский народ, любимый Николаем и наиболее близкий по духу русским. Сербы сражались за свою землю достойно. Но не только воинская доблесть была яркой чертой этих людей. Больше всего Николая впечатлило их понимание того, что старшие братья пришли защитить их. Нигде так не помогали русским войскам, как в сербских селениях, и именно эта искренняя благодарность русскому солдату навсегда соединила два народа. Любовь сербской души к русской никогда не будет измеряться в деньгах или выгодах. Со временем, даже если все Балканы забудут об уроках прошлого, сербы никогда не забудут своего старшего брата.

Теперь Святослав еще раз осознал, почему отец постоянно учил его помогать людям, ведь порой даже стакан воды, ничего для тебя не стоящий, может спасти жизнь нуждающегося в нем, и именно этим стаканом воды и была помощь русских славянам на Балканах. «Сын, плохих людей, конечно, много, но хороших все равно больше. Добро всегда возвращается», — эти слова эхом звучали в его голове. Раньше наставления отца и деда были просто словами, но теперь, подкрепленные образами, они обрели истинный смысл.

Далее сон вернул его к дедушке, который сказал ему: «Не бойся того, чего не понимаешь». Он вспомнил момент, когда впервые услышал от него эти слова. На чердак залетела ворона и запуталась в отцовской рыбацкой сети, Святослав заметил это, но побоялся подойти к птице, так как не признал ее. Несколько дней он никому об этом не рассказывал и только потом признался дедушке. Дед поднялся на чердак и, распутывая птицу, произнес:

— Вот бедная птичка несколько дней томилась тут. Внучок, не бойся того, чего не понимаешь.

На этих словах Святослав открыл глаза.

Серокожее существо так и лежало без сознания на полушубке. Прошел небольшой дождь, солнце только коснулось горизонта. Значит, он спал не больше часа. Но Святослав чувствовал себя отдохнувшим, будто проспал всю ночь.

Внезапно существо открыло огромные черные глаза и посмотрело на него, от неожиданности Святослав отскочил в сторону.

— Не бойся, я не враг тебе, — прохрипело существо, пытаясь сесть, перебирая тощими вытянутыми пальцами землю, перемешанную с хвоей.

Святослав внезапно осознал, что интуитивно схватил камень, который лежал на земле.

— Ты кто такой? Откуда взялся? Почему я понимаю, что ты говоришь? — спросил Святослав, смотря сверху вниз.

— Я кто такой? Не тебе задавать вопросы, абориген. Отвечай, где мой корабль и мои стражи? Сколько я здесь нахожусь? — Существо попыталось приподняться, но тяжело опустилось на лежанку.

— А ты не очень вежлив, да? Да только вот мне кажется, что не тебе сейчас командовать, в твоем-то состоянии! Говори, кто ты, или брошу тебя здесь. Скоро сядет солнце. А ночью тебя придут проведать волки, вот им и будешь отдавать приказы.

В этот момент Святослав поймал себя на мысли, что из-за волнения он изъясняется очень скомканно.

Существо посмотрело на Святослава оценивающим взглядом:

— А ты не из пугливых. Не убежал, когда увидел меня, помог мне. Это хорошо. Слушай, человек. Скоро здесь окажется кое-кто страшнее волков, поэтому разговор будет коротким. Я Триарх. Наследник трона и будущий правитель сирдерейцев. Мой корабль не должен был здесь оказаться, мы приземлились после стычки с патрулем райдаров. Они ищут меня. И поверь, сейчас в опасности не только я, но и ты. Поэтому повторяю, где мои стражи?

Мысли бешено проносились в голове Святослава. Корабль, райдары, сирдерейцы, стычка…

— Ладно, если ты о тех двух, похожих на тебя, то они мертвы. Корабля я здесь никакого не видел, это тайга, а не море. Но откуда вы здесь и зачем?

Триарх ухмыльнулся:

— Сначала ты мне скажи — как ты тут оказался?

— Очень просто. Увидел дым в лесу, пришел сюда, из ушей кровь пошла, и я потерял сознание. Потом очнулся и принес тебя сюда.

Существо стало подниматься на ноги и только собиралось что-то сказать, как вдруг быстро подалось вперед, присело на одно колено рядом со стволом дерева и начало всматриваться в сторону упавшего корабля. Так же поступил и Святослав.

Неожиданно место крушения осветилось ярким белым светом, и на земле появились четверо гуманоидных фигур, которые тут же рассыпались по месту крушения, вытягивая морды вверх и нюхая воздух. Вид этих новых существ был настолько угрожающ, что по сравнению с ними новый знакомый Святослава мог показаться милым котенком.

Гуманоиды, без одежды, без волос, ростом выше среднего человека, имели кожу, схожую с кожей змеи, отливающую зеленоватым оттенком, две руки с неестественно длинными пальцами, заканчивающиеся когтями в несколько сантиметров — в каждом пальце было по пять суставов, — и две ноги, чуть согнутые и вывернутые коленями в другую, по сравнению с человеком, сторону. Но больше всего поражали их большие змееподобные желтые глаза с кошачьим черным зрачком. Часть головы у пришельцев заострялась вверх, будто перевернутая каменная борода статуи фараона. Еще большее сходства со змеями им придавали постоянно двигающиеся длинные, раздвоенные к концу языки и шипение, сопровождающее их голоса. В руках существа держали некое подобие серых посохов.

Святослав почувствовал костлявую руку у себя на плече и понял, что все его тело налилось свинцовой тяжестью. В голове у себя он услышал:

«Не бойся. Я замедлил твое сердцебиение, дыхание и все процессы в организме, но слух и зрение обострятся, и если хочешь жить, не сопротивляйся».

Святославу ничего не оставалось, как подчиниться.

И тут он осознал, что слышит не только то, о чем говорят эти четверо, но и звук падающих капель воды с деревьев.

— Командор, мы нашли двух стражей, один еще жив, — произнес один из существ, таща за собой тело стража по грязи за сломанную ногу.

Самый высокий из существ оскалился, обнажив острые треугольные зубы, и лизнул воздух раздвоенным языком.

— Это ненадолго, — ответил тот, кого назвали командором, с шипящим смехом. — Сирдерейское ничтожество, скоро ты умрешь, и твоя смерть не будет легкой.

Командор наклонился над стражем и снова зашипел, задрав голову вверх.

— Позаботьтесь, чтобы он не покинул нас раньше времени. — Командор обратился к одному из своих спутников.

Один из них кивнул, что-то нажал на своем посохе и вонзил посох в плечо стража. Сирдереец закричал, схватившись рукой за посох и пытаясь выдернуть его из плеча.

— Молчи, страж. Умри достойно, но не раньше, чем я узнаю то, что мне нужно. — Командор наступил ногой на лежащую руку стража в районе перелома. — Говори, что сирдерейцы забыли в этом краю системы? Куда вы направлялись? И где вы прячете своего маленького господина?

— Вы все заплатите за предательство! — Страж захрипел и плюнул в сторону командора кровавым сгустком. — И ты ничего не узнаешь от меня, прислужник.

— Я так не думаю. — Командор распрямился, отошел в сторону, повернувшись спиной к стражу и всматриваясь в тайгу. — Ваше время прошло, мы больше не служим вам, готовьте своей расе место на свалке истории, — после чего скомандовал: — Достаньте червей, давно они не лакомились сирдерейской плотью.

Двое подступили к стражу и, надавив ногами ему на плечи, прижали его к земле. Третий достал из открывшегося на конце посоха отверстия извивающегося червя и опустил на сломанную ногу стража. После этого червь вполз в открытую рану, из которой торчала кость. Крики боли охватили все пространство вокруг.

— Ты можешь остановить это и умереть быстро, если расскажешь то, что мне нужно. — Командор вновь обратился к стражу. — Или тебя сожрут заживо во имя твоего драгоценного господина. Говори, где Триарх?

Но страж только кричал. Постепенно крики перешли в хрипение, потом стихло и оно. Страж умер.

— Мне нравится, что сирдерейцы так преданы своему Триарху, — произнес командор, — а моим червям это нравится еще больше. Но этот корабль не зря рыскал неподалеку от Земли, они что-то искали… Надо немедленно сообщить…

После этого последовали короткие приказы командора:

— Подготовиться к отправке, ничего не пропустите, никто не должен знать, что мы были здесь.

Вновь вспыхнул луч света, и все четверо исчезли. Вместе с ними пропали и останки «корабля» и мертвые стражи.

Подняв голову вверх, Святослав успел заметить край удаляющегося треугольного объекта, затем белые лучи обволокли его. Вспышка. И только тучи остались в небе.

Триарх опустил руку и посмотрел на Святослава:

— Нам очень повезло, человек. Мы только что родились во второй раз.

— Вот только не повезло стражу… или как там ты его называл. А это кто был? Они искали тебя? Чего они от тебя хотят? Что вы вообще такое? — Святослав закричал на Триарха.

— Успокойся, человек. Ненадолго мы в безопасности. Повторяю, я не враг тебе. Я все скажу, но сейчас нам лучше убраться отсюда подальше. Если райдары вернутся… Помоги мне встать, надо уходить.

Триарх попытался подняться и непременно бы упал, если бы Святослав вовремя не поддержал его.

— Никуда мы не пойдем, пока я не решу, что с тобой делать.

— Да, отец говорил правду, когда называл вашу расу глупой и упрямой, — задумчиво протянул Триарх, глядя на Святослава. — Ладно, слушай, попробую объяснить так, чтобы ты понял, я принадлежу к одной из высокоразвитых рас. В Галактике таких несколько. Я — сирдереец. Когда-нибудь я стану правителем всех сирдерейцев. Ваша раса тоже старая, но высокоразвитой ее никак не назовешь. Ваши представители, за редким исключением, даже не подозревают о нашем существовании, но это и не нужно. Мы создали вас, мы дали вам все знания, которыми вы обладаете. И когда-нибудь мы заберем все, что нам причитается, в качестве оплаты за нашу доброту.

— Если только ты доживешь до этого момента, — перебил пришельца Святослав, — может статься, что ваша высокоразвитая раса сейчас останется без своего будущего правителя.

— Не твоя вина, что ты так реагируешь на мои слова, человек, таким ты создан. Но вряд ли один маленький человек на краю огромной Вселенной способен изменить будущее, уготованное для моей великой расы.

— Будущее никто не может знать. Но сейчас не об этом. Чего вы ищете на Земле? Зачем эти… райдары искали тебя? Почему угрожают тебе?

— Райдары… Они тоже созданы нами. Созданы, как и вы, для служения. Но они предали нас, решили, что они выше своих создателей. Я докажу им, что они сильно ошибались.

— Пока ты не можешь ничего доказать даже мне. Я ведь могу оставить тебя здесь, в лесу, одного.

— Ты такой же горделивый, как и…

— Я горделивый?! Ты продолжаешь упорствовать — значит, мне пора домой!

— Хорошо!!! — прокричал Триарх. — Я буду общаться с тобой на твоем уровне. Мой корабль… Райдарский патруль не должен был здесь оказаться, впрочем, как и мы сами… Мы вступили в бой, они повредили наш корабль, мы совершили вынужденную посадку…

— Вынужденную посадку? Да вы просто рухнули!

— Ты будешь слушать, человек?

— Я слушаю. Но уж очень похоже, что ты врешь. Почему я должен тебе верить?

— А ты и не должен. Ты задал вопрос. Если не хочешь услышать ответ, не задавай вопросов. Хотя странно, что ты, вопреки страху, пришел посмотреть на нашу… наше падение? Почему не бросил меня? Почему не отдал райдарам?

— Отдать райдарам? Да я пошевелиться мог с трудом. Кстати, что ты со мной сделал тогда?

— Моя раса может оказывать воздействие на вашу, ведь вы созданы нами. Находясь даже на краю гибели, я способен завладеть твоим сознанием и заменить его в твоем теле, совершив психоперенос в твое тело как в оболочку. Наверное, это и попытался сделать мой умирающий страж. Он был одним из достойнейших воинов. Но, похоже, был слишком слаб и не смог полностью заменить тебя собой. Я это говорю, потому что чувствую куски его разума в тебе. Однако это удивительно! Ты должен был умереть. Для первого раза объяснений достаточно, человек? Помоги мне, и я вознагражу тебя.

— Мне не нужна твоя награда. Несмотря на то что много вопросов осталось без ответов, я не брошу тебя. Видимо, придется тащить тебя на себе. Дорога нам предстоит неблизкая, время позднее, родные точно уже хватились.

Святослав взвалил на себя Триарха и отправился к дому.

— Ты живешь один?

— Нет, — Святослав усмехнулся, — я живу не один. У меня обычная семья: отец, мать, брат, дед, бабушка умерла несколько лет назад. Дома сейчас только мать. Отец — на прииске, брат — в подмастерьях, дед живет по соседству. Сегодня спрячу тебя на чердаке, там тепло от печной трубы, не замерзнешь. А завтра… Завтра будем думать…

Они шли через лес, а луна уже вступила в свои права, освещая белым светом дорогу. Тишину вокруг нарушали уханье филина, стрекот сверчков да кваканье болотных лягушек. Каждый шорох вокруг заставлял Святослава слегка вздрагивать.

— Абориген, ты говорил, что у тебя из ушей пошла кровь, когда ты пришел к кораблю, расскажи подробнее.

— Так, большеглазый, у меня есть имя. Меня зовут Святослав. И если ты не перестанешь называть меня аборигеном, то вон слышишь, река течет! В ней ты сейчас окажешься. И все остальные вопросы будешь задавать рыбам.

Триарх засмеялся очень странным смехом с примесью хрипов и ряда непонятных звуков.

— Впервые мне угрожает такое примитивное существо, и впервые я воспринимаю угрозы всерьез!

— Похоже, ты меня не понял. — Святослав свернул в сторону и направился к реке.

— Эй, эй, подожди, как тебя там… Святослав, ты понимаешь, что я королевских кровей?

— И что, у тебя от этого кровь не течет или ты бессмертный? — парировал Святослав.

— Хорошо, хорошо, я тебя понял, Святослав, прости мне мою надменность.

— Так-то лучше, Триарх. Вот так имя у тебя!!!!

— Это не имя, это титул, а знать мое имя — это честь, которую нужно заслужить.

— Да, да, да, какие мы важные! Ну да ладно. Триарх ты или Нафаня, мне пока что без разницы.

— И все-таки, Святослав, расскажи, что с тобой случилось, как ты нас нашел и почему помогаешь мне?

— Я увидел вспышку света и последовал за ней. Затем, подойдя к месту падения корабля, я услышал крик в своей голове, у меня из ушей пошла кровь, и я потерял сознание. Очнувшись, я отнес тебя под дерево, после прилетели эти твои райдары, ну а дальше ты все знаешь.

— Это невероятно, — произнес Триарх, — я не понимаю, почему ты не умер при попытке переноса.

— Что не так? — спросил Святослав.

— Я говорил тебе, у нашей расы есть способность переносить свое сознание в тело разумных существ, но это можно сделать только на грани смерти, и после переноса в новое тело сознание носителя угасает навсегда. Сирдереец начинает жить в новом теле, будучи ограниченным только физическими возможностями нового носителя.

Святослав посмотрел на Триарха и сказал:

— Это, конечно, все занимательно, но при чем здесь я — мне непонятно.

— Видишь ли, после переноса сознания в тело носителя оболочка, или, как это звучит на вашем языке, тело, начинает меняться, чтобы вынести груз сознания. При этом у носителя начинает течь кровь из ушей, теряется сознание, наступает кома. А после в сознание приходит сирдереец в новом теле. Видимо, мой страж, находясь на грани смерти, искал в округе разумное существо и решил забрать твое тело, но, почему ты — это ты, остается неясным.

— Ну, как видишь я — это я и никто больше.

— Конечно, страж был слаб и не смог завладеть твоим телом. Но тогда ты должен был тоже умереть. Странно, что этого не произошло.

— Слишком много вы о себе все думаете! Должен, не должен… Примитивные, аборигены… А сами недалеко от нас ушли. Эти твои райдары издевались над бедолагой так, как ни одному человеку в голову не придет.

— Не смей сравнивать нас, они жалкие предатели, прислужники, не способные ничего нам сделать.

— Жалкие, говоришь? — Святослав усмехнулся. — А тем не менее смогли победить вас, и ты сейчас, раненый, на руках, как ты говоришь, аборигена. Недооценивать противника — это самая большая глупость, какую можно совершить на поле боя! Так говорит мой дед. А он много воевал!

Триарх замолчал и впервые испытал жгучую обиду оттого, что у какого-то жалкого человечишки хватило достоинства ответить на выпады сирдерейца королевской крови.

— Святослав, вмешательство стража в твой мозг могло навредить тебе, ты этого не понимаешь, но ты можешь умереть в любой момент, а я не хочу остаться посреди леса с мертвым человеком.

— Триарх, со мной все хорошо.

— Святослав, если тебе станет хуже, то я могу помочь тебе только после долгого глубокого сна. И боюсь, тебе придется сделать нечто неприятное прямо сейчас, чтобы дожить до завтра.

— Я нормально себя чувствую, не переживай, просто устал, очень много всего со мной случилось для одного дня.

— Святослав, я чувствую, что температура твоего тела выше нормальной для твоего вида, и я чувствую жар даже через одежду, позволь помочь тебе. Иначе сначала умрешь ты, а потом и я.

— Ладно, что ты хочешь сделать?

— Тебе нужно выпить моей крови, — произнес Триарх слабеющим голосом.

— О нет, дружище, здесь ты ошибся, на свой безумный обряд ты меня не подобьешь, лежи отдыхай.

Весь путь новоиспеченные собеседники провели в разговорах и к утру добрались до крайнего дома в селе, где и жил Святослав.

Святослав, стараясь не шуметь, подсадил Триарха, перелез через забор и направился в баню. Баня еще не остыла, мать ждала его. Хорошо, сказал сам себе Святослав. Он положил Триарха на полок. Начал поливать его теплой водой, отмывая грязь. Вымыл Триарха, вымылся сам. Теперь нужно было пробраться на чердак, не потревожив мать.

Поднявшись на чердак, он почувствовал тепло, исходящее от печной трубы. На чердаке в угол на кучу соломы и старых вещей Святослав положил Триарха. Набросал на него сверху старых одеял и, как смог, схоронил его.

— Триарх, спи, не высовывайся и не шуми, не дай Бог тебя кто-то увидит. Утром я приду и будем думать дальше, что нам со всем этим делать и как сказать о тебе отцу.

— Святослав, я на несколько дней уйду в анабиоз, то есть буду спать несколько дней. Послушай, ты должен будешь сделать то, о чем я тебе говорил, если вдруг почувствуешь, что тебе становится хуже. Ты должен будешь сделать надрез на моей руке и выпить моей крови, это поддержит тебя потом, когда я приду в себя и помогу тебе.

— Триарх, пока помощь нужна только тебе, спи, не переживай.

Святослав, закрыл чердак на замок, спустился вниз и, думая о том, что же ему сказать матери, хотел взяться за ручку большой кедровой двери, как вдруг она открылась прямо перед ним. Это была мать. Ее было почти не видно в сумерках.

— Смотрю, сын, ты совсем перестал бояться матери. Хорошо. Завтра отцу об этом расскажем? Думаешь, отца дома нет — так можно делать все что захочешь?

— Матушка, прости. — Святослав обнял мать и не дал ей продолжить. — Не говори отцу, далеко зашел я, заплутал малость, но вернулся. Все же хорошо, не говори отцу.

— Ну, вот что ж ты делаешь, негодный сын?! Ты же знаешь, что я волнуюсь, не сплю. Николая дома долго нет. Я вся умаялась! А как случилось бы что?! Так еще и тебя нет! Что хочешь, то и думай…

— Мама, мама, все хорошо, твой негодный сын дома, а отец завтра будет, вот увидишь. Не волнуйся, не переживай, пойдем в дом.

Святослав взглянул сначала на светлый платок на голове матери. Потом увидел на родном красивом лице улыбку и смеющиеся зеленые глаза. Понял, что мать не злится. Можно больше не переживать за свой проступок.

— Пойдем, пойдем. Чугунок в печи, сейчас на стол накрою.

— Нет, мам, не надо, завтра, устал я, спать хочу.

— И где ж тебя носило-то? Опять к дальним стоянкам ходил? А я говорила тебе, рано еще одному в такую даль ходить. Ох, скажу отцу, точно скажу, чтоб он тебя раз и навсегда от прогулок этих отвадил.

Едва добравшись до кровати и коснувшись подушки, Святослав провалился в мягкий и уютный сон. В нем не осталось места ни для странных падающих с неба скал, которые назывались кораблями, ни для странных незнакомцев, которые говорили как люди, но выглядели и думали совсем иначе.