Любовь в тридевятом царстве

Александр Кайков, 2021

На создание сего произведения меня вдохновил незабвенный Леонид Филатов. Я посмотрел по ТВ, как он читал свою знаменитую сказку про Федота-стрельца, и, что называется, поймал волну, засев за сочинительство. Поэтому на первых страницах моей сказки можно уловить филатовские нотки, далее я набрал обороты и пошёл своей колеёй…

Действие шестое

Сказительница Матрёна:

Не сердясь на ворожейку, на недавнюю злодейку,

Воротилась мать домой. Эх, беда — хоть волком вой!

День прошёл — хоть пропади, вечер тоже позади.

Ночь проёрзала, не спавши, кое-как утра дождавши,

Только петухи пропели, соскочила мать с постели.

Окропив святой водою, пригрозив сковородою,

Согнала сынка с печи и поволокла лечить

По дороге всем известной, ведь для жителей окрестных

Словно свет сошёлся в клин — доктор местный был один.

Как пораньше не спешили, всё же их опередили,

От порога до ворот всё болезный был народ.

Но измученная мать очередь не стала ждать,

Всех убогих растолкала, благим матом заорала.

Пелагея:

Помогите! Отравили! Чуть сыночка не убили!

Дали яду полный рот — ой, того гляди, помрёт!

Действие продолжается в кабинете врача. Доктор, услышав материнские вопли, даёт распоряжение медсестре:

Те, кто терпит, подождут, ну а эти пусть войдут.

Медсестра (приглашает Ивана и Пелагею):

Успокойтесь, проходите, только в ухо не кричите,

Неужели так неймётся? Доктор примет, разберётся.

Пелагея с Иваном входят в кабинет, матушка по старинному обычаю кланяется в пояс и, прихватив сынка за загривок, заставляет кланяться и его:

Здравья, доктор, Вам желаем, что есть мочи уповаем:

Помогите нам в беде — вряд ли кто-то видел где

Столь коварное злодейство, отравленья чародейство,

Затемнение в уму, лучше б он поймал чуму,

Лучше б на козе женился, чем вот так вот отравился!

Доктор (прерывает причитания матери):

Я на службе, и готов я пожелать и Вам здоровья.

Только мало пожелать, надо делом помогать.

Я ведь должен разобраться, а за Вами не угнаться —

Тыща слов в одну минуту, не понятно никому тут,

Кто и чем там отравился, кто здесь разумом смутился,

Где находится болящий, у смертельных врат стоящий?

Пелагея (показывает на Ивана):

Вот болезный мой сынок, ты бы, батюшка, помог

Не пропасть во цвете лет, у меня ж другого нет!

Доктор:

Чем отравлен пациент?

Пелагея (протягивает флакон):

Склянка есть, но яду нет.

Выпил дурень дочиста — вот святая простота!

Сам купил и выпил сам, говорит: любви бальзам.

Нет, оставить бы хоть малость — и понюхать не осталось.

Я-то яда не видала, у соседки пропадала,

Не могу я подсказать, чем он огорошил мать.

И ещё, балбес таков, утверждает, что здоров.

Только мать-то не обманешь, и теперь без слёз не взглянешь:

Был каким — и стал какой: сам не свой, совсем другой!

Ой, боюсь я за него, как не помер бы с того!

Доктор (с сомненьем глядит на уверенно стоящего на ногах парня):

С виду парень вроде справный, видно он совсем не давно

Отравился зельем жутким. Погодите-ка минутку! (даёт команду медсестре)

Оленька! Без промедленья приготовьте для спасенья

Нам блевотный порошок, клизму, ширму и горшок!

Иван (испуганно пятится назад):

Доктор, может быть, не надо…

Доктор (перебивает):

Раз уж отравились ядом,

То иного нет пути. Ну-с, извольте подойти.

Мать тычком подталкивает сына к врачу.

Доктор:

Коль пришли сюда лечиться, что же доктора дичиться?

Что Вы всё молчок-молчок? Покажите язычок.

Иван покорно показывает язык, доктор осматривает:

Язычок-то чистый, влажный, что весьма немаловажно,

Запах, к слову, ещё тот, но и ядом не несёт, (отпрянув, осматривает лицо целиком)

Склеры, кожа без изъяна… Как зовут-то Вас?

Иваном, — естественно отвечает Иван.

Доктор (продолжает):

Ну-с, любезный друг Ванюша, покажите Ваши…

Уши? — Иван с готовностью поворачивается к врачу ухом, доктор возражает:

Их оставим на потом, вряд ли что мы в них найдём.

Вы рубашку задерите и животик предъявите.

Иван послушно задирает рубаху, доктор ощупывает живот, затем стетоскопом прослушивает перистальтику кишечника, заодно прослушивает и сердце. Иван кивками отвечает на вопросы врача:

Не болит? И не урчит? И во рту Вам не горчит?

И животик Вам не крутит? И ни капли не тошнит?

Иван (отрицательно мотает головой и просит):

Страсть не хочется блевать, прикажите не давать

Этот гадкий порошок, да и это… на горшок

Я при всех людя́х не сяду, да оно мне и не надо.

Я уж утром-то сходил, всё, что смог, освободил.

Доктор:

Жидко сбегал?

Иван:

Как всегда.

Доктор (с недоумением):

Ну и в чём же тут беда?

Так, на палец посмотри (водит перед его глазами пальцем). И присядь-ка раза три.

Иван послушно и уверенно приседает и встаёт.

Доктор (обращается к матери):

Что бы Вы ни говорили, как бы тут ни голосили,

Я не вижу проявлений мне известных отравлений.

Парень крепкий — хоть паши!

Пелагея:

А загубленной души

Разве, доктор, не видать? Я вот вижу, я ведь мать.

Парень в помраченье жутком крепко двинулся рассудком.

Доктор, ещё раз глянув на Ивана, спрашивает у Пелагеи:

В чём Вы видите симптом, что он тронулся умом?

Голос сказительницы:

И на том моя подруга разрыдалась, как белуга,

Рассказала до конца, что сгубило молодца.

И уже под завершенье, о позорном наважденье

Сообщивши, что смогла, из котомки извлекла

На листке бумаги мятой зелья тот рецепт проклятый.

Пелагея, (схватившись за голову):

Прохудилась голова! Надо ж сразу и сперва

Было б Вам рецепт отдать, чтоб скорее разгадать

Вы б могли его злодейство и найти противодейство!

Доктор (читает рецепт):

Вот состав — сто сорок трав, со семи лугов собрав

Пижму, лютик, горицвет — на листке уж места нет,

Чтобы только перечислить. Это надо же измыслить:

Столько трав в один присест! Что он — сено у вас ест?

И ещё учесть должны время сбора, свет Луны,

Чтоб светила в нужной фазе. Тут и ум зайдёт за разум,

Чтоб такое просчитать, если не пустышку дать.

Пелагея (с горечью перебивает):

То не просто сена стог, если парня сдвинуть смог

Он с мужичьего прицела, что до девок нету дела.

Если это просто склянка, отчего же спятил Ванька?

Доктор (в задумчивости):

Это факт, и он упрям. Что же мне ответить Вам?

Неизученный фено́мен. В медицине пласт огромен

Неизведанных вещей, что уж мне — науке всей.

В наших университетах и не ведали про это.

Так, гляди, и может статься, в чернокнижники податься

Нам придётся в тяжкий час…

Пелагея (в панике перебивает):

Господи! Помилуй нас!

А нельзя ль без бесовщины возвратить сынка в мужчины?

Конец ознакомительного фрагмента.