Романтика детства. Рассказы

Александр Иванович Калмыков

Книга рассказывает о том, как рождается детская мечта и о детях, чьи устремления направлены на осуществление этой мечты. Рассказы повествуют о том, как путь к детской мечте рождает творчество созидания собственных идей и изготовления своими руками придуманных моделей, о преодолении трудностей и приключениях, о радостях побед над достигнутыми результатами.Книга рассчитана на читателей в возрасте 6+.

Пузатый самолёт

Приближалась зима. Деревья во дворе пожелтели и быстро теряли листву. В лесопитомнике под деревьями лежал пёстрый шуршащий ковёр. Приятно было бродить здесь после школы, вдыхая прелые ароматы трав и опавших листьев. Дни стали короткими, прохладными и ветреными.

В один из этих дней Иван Андреевич и Евдокия Ефремовна переселили Александра из его маленькой комнатки в зал. Они полностью освободили его комнату от всех предметов.

— У нас временно будут жить другие люди, — объяснила Александру мать эту перестановку. — В папину организацию приехал главный инженер. Жить ему и его семье пока негде. Вот мы с отцом и решили, что пока им строят дом, пусть они поживут у нас. В тесноте, да не в обиде!

Недалеко от дома, в котором жил с родителями Александр, на пустыре действительно строился небольшой дом. Играя в казаки-разбойники, ребята часто забирались в него и прятались там, среди строительных материалов.

— Так вот, что это за дом, — подумал Александр, а вслух спросил. — А дети у них есть?

— Есть, — ответила ему мать. — У них есть сын Юра и дочка Люда. Они пока живут в другом городе.

Вскоре новые жильцы поселились в маленькой комнатке Александра. Они понравились ему сразу. Дядя Володя, так звали главного инженера, был жизнерадостным, энергичным и весёлым человеком. Тётя Надя, жена дяди Володи была женщина строгая. Её общение с родителями Александра было осторожным. Создавалось впечатление, будто она боялась чем-то помешать им. В её поведении чувствовалась скованность человека, привыкшего быть хозяином в доме. Занятый делами на производстве дядя Володя поздно приходил домой. Александр видел его по этой причине не часто, в основном по воскресеньям, но всегда общался с ним с удовольствием. Дядя Володя знал и рассказывал ему много интересных историй.

— Саша, — однажды сказал он Александру, — разговаривая с тобой, я вспоминаю своего Юру. Я его не видел уже целый месяц. Соскучился. Он у меня такой же любознательный парень, как и ты.

— Дядя Володя, а когда Юра приедет сюда?

— Недели через две. Дом уже почти готов. Мы ещё немного поживём у вас, а потом будем вашими соседями. Ты знаешь, где будет наш дом?

По утрам, нагладив брюки своей школьной формы, Александр по обыкновению в прихожей начищал до зеркального блеска свои чёрные ботинки. За этим занятием он не заметил, что тётя Надя с грустью наблюдала за ним, стоя в дверях комнаты.

Закончив своё занятие, Александр начал собираться в школу и в этот момент, заметив, что за ним наблюдают, взглянул на тётю Надю.

Она продолжала с грустью смотреть на него.

— Юра тоже любит свои ботинки чистить, — сказала она.

Александр ничего ей не ответил. Он просто не знал, что ей ответить. Ему было понятно, что она и дядя Володя просто скучают по своим детям, которые в это время находятся в другом городе. Но ему это чувство пока было неизвестным.

Постояв, молча с минуту, Александр ушёл в школу.

Прошло две недели. Дядя Володя привёз своих детей.

Александр, придя из школы, столкнулся в прихожей с незнакомым ему мальчиком. Ростом он был ниже Александра и по возрасту немного младше. Из комнаты вышла тётя Надя. Она увидела Александра и улыбнулась.

— Знакомься, Саша, — сказала она. — Это мой сын Юра!

По выражению её лица, по жестам, которыми она сопровождала знакомство ребят, угадывалось, что Юра был её любимым ребёнком.

Мать, есть мать. И её можно понять.

Евдокия Ефремовна также любит Александра, и с таким же видом всегда представляет его своим знакомым.

Александру поначалу показалось, что Юра был маменькиным сыночком. Было в нём что-то такое, домашнее. Юра был пухленьким и румяным мальчиком.

Ребята понемногу освоились и подружились. Юра был мальчиком интересным. И самое главное, тоже любил строить различные модели.

Строительство нового дома для главного инженера и его семьи вскоре было закончено. Юра со своими родителями и сестрёнкой Людой переселились в него. Теперь Александр и Юра были соседями. Около двух лет они ежедневно были вместе. Вместе ходили в школу. Вместе каждый день что-нибудь пилили и строгали. Вместе проводили свободное время.

Со временем модели планеров, которые они строили, их уже не устраивали. Ребятам хотелось чего-нибудь более оригинального и захватывающего. И они начали строить модель самолёта похожего на самолёт Ан-2. Это не то, чтобы была копия, но что-то очень похожее у них было. Александр с Юрием возились с этой моделью около недели. Они привлекли к этой работе соседского мальчика Толика Мартанова, который с большим интересом занялся новым для него делом.

Всё шло хорошо. Самолёт у ребят получался. Длиной он был около метра.

Однако, ребята поспешили с выводами относительно удачной постройки этого самолёта. Он получился тяжёлым и толстым. «Пузатый» — так назвал его Толик.

Для Александра и Юры этот самолёт не был каким-то особенным. До этого ими были построены и выпущены в полёт десятка полтора лёгких планеров. И не все из них были удачными. Многие модели из-за недоделок и недомыслия ребят потерпели аварии и были заброшены.

У Толика эта модель была первой в жизни, поэтому он радовался, глядя на то, как палочки-реечки, фанерки и картонки в их, а главное, в его руках, превращаются в реальную модель самолёта. И не беда, что он тяжёлый. Зато, как настоящий, только маленький.

«Пузатый» не летал. На него можно было только смотреть.

Ребята поочерёдно накручивали резиномотор модели. Но он оказался слабым по своей мощности. Воздушный винт крутился быстро, но тягу не развивал. «Пузатый» самолёт медленно катался по земле, но упорно не желал разгоняться и, тем более, взлетать.

Александру с Юрой это не доставляло удовольствия. Толик, наоборот, смотрел на движения модели восторженными глазами.

— Поехал! Поехал! — кричал он после очередной попытки запуска резиномотора модели.

В конце концов, после множественных попыток заставить «пузатого» летать, ребята его разбили. Случилось это не вдруг. Они желали этого, но просто так ломать модель, бросив её вверх, не хотели.

В городе развивалась промышленность. Она требовала пространства и площадей. Из-за этого началась вырубка лесопитомника, который был недалеко от домов, где жили ребята. К этому времени от лесопитомника практически не осталось ничего. Лишь небольшие кучки деревьев напоминали им о большом лесопитомнике, который совсем недавно рос на этом месте.

Оставшиеся от лесопитомника деревья одиноко стояли и сиротливо подчёркивали своим видом пустоту перекопанных проплешин огромных стройплощадок.

Утрата лесопитомника на ребятах отражалась мало. Они сожалели о том, что деревьев около их домов становится всё меньше и меньше. Однако на стройке было много интересного для них, поэтому они не очень-то и расстраивались, плохо по-детски понимая смысл происходящего.

На стройплощадке было много высоких земляных насыпей. Их соорудили строители, выравнивая площадки для будущего строительства, и собирая бульдозерами землю в эти высокие кучи. У этих насыпей одна сторона была пологой, а другая обрывистой.

Насыпи были очень удобными для запуска моделей планеров в их короткие полёты. А ещё ребята любили прыгать с вершины насыпи к её обрывистому рыхлому основанию.

— Давайте будем пускать самолёт с насыпи, — предложил ребятам Толик, — всё равно он сам не взлетит и не полетит.

— Он и с горы не полетит, — ответил Юра. — Он не летучий!

Александр, молча, кивнул в знак согласия с Юрием.

— А, что так, по земле его катать, — продолжал Толик, — это не интересно.

Александр с Юрием не возражали.

— Будь, что будет, — подумал Александр и сказал: «Пойдёмте к насыпи».

Он взял модель «пузатого» самолёта в руки и они пошли на стройплощадку.

Выбрав самую высокую насыпь, ребята залезли на её вершину. Высота насыпи была с двухэтажный дом. Дул приятный тёплый ветерок.

Глядя сверху вниз, Александр поймал себя на мысли, что хорошо, вот так, стоять на вершине и смотреть вниз. В эти мгновения ему казалось, что земля далеко внизу, а он вновь летит высоко над ней.

— В какую сторону будем бросать самолёт? — спросил Толик.

— Против ветра, — ответил Александр и, немного помолчав, добавил, — самолёты взлетают против ветра.

Юра добросовестно накрутил резиномотор.

Александр с Юрой понимали, что затея с полётом пустая и бессмысленная. «Пузатый» не полетит. Более того, он будет разбит. Но, какая-то внутренняя сила бессмысленной жестокости к созданному самолёту заставляла их готовить модель к её последнему полёту.

Когда резиномотор был, что называется, заведён, Александр взял модель правой рукой и, придерживая воздушный винт левой рукой, подошёл к краю насыпи.

Юра и Анатолий тоже подошли к краю насыпи. Они с любопытством наблюдали за тем, что будет происходить дальше.

В душе Александра что-то дрогнуло.

— Может быть не надо бросать «пузатого»? — спросил он, обращаясь к приятелям.

Он надеялся, что кто-нибудь из них поддержит его колебание и скажет: «Не надо!»

— Пускай! — сказал Анатолий и махнул рукой. — Чего боишься?

— Жалко! — ответил ему Александр. — Столько делали его! Разобьется, ведь!

— А вдруг полетит и не разобьётся, — продолжал рассуждать Анатолий. — Ну и что, что он тяжёлый! Настоящие самолёты, вон, какие тяжёлые, а летают.

— Так, ведь, то настоящие самолёты, а у нас модель, да и то плохо сделанная.

— Ничего с ним не случится! — сказал в ответ Анатолий. — Наш самолёт полетит. Крылья у него есть. Когда его сильно бросишь, он летит. Я пробовал.

Толик действительно несколько раз украдкой пытался бросить модель, демонстрируя своё пилотское искусство Юре.

— Пускай! — поддержал Толика Юра. — Мне тоже кажется, что он должен полететь.

Слова приятелей были убедительными.

Продолжая держать в правой руке модель, придерживая её воздушный винт левой рукой, Александр, наконец, решился и поднял руки с моделью высоко над головой.

Порывы ветра пытались задрать нос модели вверх.

Александр по отработанной привычке наклонил нос модели чуть-чуть вниз и отпустил воздушный винт.

Модель затряслась, как будто предчувствуя свою гибель.

Лёгким толчком правой руки Александр выпустил «пузатый» самолёт в полёт.

Вначале модель летела по инерции прямо. Затем произошло то, чего Александр боялся больше всего.

Модель «пузатого» самолёта стала проваливаться вниз. С ней ничего не происходило. Она медленно летела вперёд, но быстро проваливалась вниз, сваливаясь на правое крыло. Модель совсем не держалась в воздухе. Это явление было необычным для Александра.

Через секунду «пузатый» рухнул у основания насыпи.

Александр не понимал, что произошло. Перед его глазами стояла картина падающего вниз «пузатого».

Юра с Толиком, разбежавшись, прыгнули вниз.

Насыпь была сыпучей. Ребята часто так прыгали с её вершины вниз на мягкий грунт смешанный с сухим песком. Прыгая, они воображали себя парашютистами, выпрыгнувшими из самолёта.

Лететь вниз было приятно, и такие прыжки доставляли им удовольствие.

Проваливаясь по колено в песке, Юра с Толиком сбежали вниз к разбитой модели «пузатого» самолёта.

Александр бросился вниз следом за ними. Короткий полёт и его ноги утонули по колено в рыхлом песке. По инерции Александра потянуло вперёд. Желая добежать до «пузатого» раньше приятелей, он ринулся к модели, но оступился и вновь по инерции полетел вниз, но уже не на мягкий песок, а на глиняные валуны, которые лежали у основания насыпи.

Собственно, полёта уже не было. Александр просто упал во весь рост на эти валуны, ударившись об один из них грудью со всего размаха.

От удара о валун у него потемнело в глазах. Перехватило дыхание.

Александр сразу вскочил на ноги, продолжая бежать к «пузатому» до которого было рукой подать, но остановился и сел на землю. Ему не хватало воздуха. Он задыхался.

Все попытки глубоко вздохнуть ни к чему не приводили. Грудь болела от удара.

Постепенно Александр раздышался.

Юра с Толиком вначале испугались, но видя, что с приятелем всё в порядке, начали спорить.

— Я же говорил, что «пузатый» полетит, — сказал Толик, — он и полетел.

— Дурак! Разве это полёт! — ответил ему Юра. — Посмотрел бы ты, как у нас раньше летали самолёты!

— Сам ты дурак! Чего мне смотреть. «Пузатый» летел хорошо, только почему-то летел не так, как должен был лететь. Наверное, слишком тяжёлый у нас самолёт получился. Я его несколько раз бросал, когда вы не видели. Он летал не очень хорошо, но всё-таки летел. А на этот раз упал как камень.

— Всё, отлетался! — Юра, размахивая руками, демонстративно отвернулся от разбитого самолёта.

Александру было обидно до слёз. Ощущение у него было такое, будто он сам разбился на этом самолёте.

Юра с Толиком продолжали спорить о том, мог ли полететь их самолёт или нет.

Александр сидел на земле и, молча, слушал их спор. Смотреть на разбитую модель не хотелось. «Пузатый» был их общим детищем.

— Ничего страшного! — обращаясь к Александру, сказал Юра. — Сделаем ещё один «пузатый».

— Делайте сами! — вдруг сказал Толик. — Толку в этом деле нет. Делаешь, делаешь! Стараешься, стараешься! А он потом, бац, и готов, за один раз! Даже никакого удовольствия нет. Одна трата времени.

— Не хочешь, не надо. Никто тебя не заставляет строить самолёты. Можешь болтаться по улице, если так хочешь! — сказал Юра Анатолию и, обратившись к Александру, добавил: «Ну и брякнулся ты, Шурик! Я думал, что ты все рёбра себе переломал. Вставай, пошли домой! А то меня уже, наверное, мать ищет!»

Александр, молча, встал и подошёл к «пузатому». Поломки были не очень сильными. В основном все детали крыльев были целыми. Пострадал только фюзеляж. Он переломился в нескольких местах. От удара о камни порвалась вся бумажная обшивка модели.

Подняв с земли обломки «пузатого», приятели направились в сторону дома. Они шли медленно и возбуждённо обсуждали неудачный полёт.

— Делайте свои самолёты сами! — вдруг неожиданно заявил Толик. — Я займусь чем-нибудь другим.

— Занимайся, — ответил ему Александр, — рождённый ползать летать не может.

— Вот, вот. Именно, — огрызнулся Толик, — это, как раз вас и касается.

— Слушай, Толян, — с раздражением сказал Юра, — не выступай много. Не хочешь, не делай! Кто тебя заставляет?

Александр начал злиться. Больше всего он злился на самого себя. Злился от досады, что не может понять причины падения самолёта.

Толик же в эти минуты подливал масла в огонь.

— Тоже мне, конструкторы! — с нескрываемой иронией произнёс он. — Настругали досок и думают, что они полетят. Доски не летают!

Заканчивая своё высказывание, Анатолий выразительно поднял вверх указательный палец правой руки.

Этот жест вывел из равновесия и Юру, который, насупившись, слушал Толика.

— Слушай, умник, — продолжил с раздражением говорить Юра, — ты один раз только с нами поработал, а выступаешь так, как будто каждый день сам строишь чего-нибудь. Не нравится — не делай! Без тебя обойдёмся!

— Ну, и делайте! Подумаешь…

Толик свернул в сторону от ребят и быстро побежал домой. Больше он с Александром и Юрием самолётов не строил.

Возвратившись, домой, Александр весь вечер пытался понять причину неудачного полёта модели «пузатого» самолёта.

— Ведь должен был он лететь! — думал он. — Пусть плохо, но должен был лететь. Может быть, здесь ветер виноват в том, что модель вначале полетела, а затем камнем упала на землю? Нужно проверить.

Вспоминая все эволюции полёта и падения «пузатого» самолёта, он всё чаще приходил к мысли о том, что всё дело в ветре. И не только в ветре. В ветре и в насыпи, которую этот ветер обдувал.

— Да, нужно проверить! — вслух сказал Александр, завершая ход своих мыслей.

— Что проверить? — спросила его мать, укладывая спать Валентину.

— Что ты хочешь проверять, на ночь, глядя? — не дождавшись от сына ответа, повторила она свой вопрос. — Ты уроки все сделал?

— Все, — без особого энтузиазма ответил Александр.

Напоминание о школе вернуло его к будничным и совсем не творческим проблемам.

В школе дела шли хорошо, но кроме школы была ещё и общественная работа, которая требовала к себе гораздо большего внимания, чем Александру этого хотелось. Он по-прежнему оставался председателем Совета пионерского отряда класса. Как-нибудь работать он не любил и не хотел. Взялся за дело — доведи его до конца! Такой был девиз Александра.

Приближался День рождения всесоюзной пионерской организации, которая носила имя Владимира Ильича Ленина, который был вождём мирового пролетариата.

К этому дню нужно было организовать пионеров класса на сбор одной тонны металлолома, семьдесят килограммов макулатуры и выпустить стенную газету.

Организовать сбор металлолома и макулатуры было делом простым. А вот выпустить стенную газету….. Для этого дела желающих никогда не было и Александру приходилось брать на себя эту обязанность. Помощников у него в этом деле не было, потому что всем одноклассникам после уроков хотелось скорее бежать домой. А с газетой нужно было возиться, иногда и подолгу, пока, что-нибудь не получится.

Однако, газету нужно было выпускать. За металлолом и макулатуру он не беспокоился. Ребята соберут столько, сколько будет нужно. А выпуск газеты он всегда брал на себя и все давно к этому привыкли.

Времени до сна было ещё достаточно, и он взялся за оформление газеты. Главное — нужно что-то нарисовать красивое и по смыслу подходящее. Заметки и небольшие статейки написать, потом будет не долго.

Полистав журналы, Александр остановил свой выбор на портрете Владимира Ильича Ленина.

— Буду рисовать портрет Ленина, — подумал Александр и взялся за дело.

Через час портрет Ленина был нарисован. Написать заглавие газеты, расчертить её рамки, набросать черновые заметки было делом пустяковым, но это отняло всё оставшееся для отдыха вечернее время.

— Шура, ты спать собираешься? — спросила его мать, приближаясь к сыну, чтобы посмотреть на творчество Александра.

Она всегда с интересом относилась ко всем его занятиям, а иногда даже принимала в них участие.

— Ещё немного поработаю, мама, — ответил Александр матери, — нужно закончить газету.

Приблизившись к сыну, Евдокия Ефремовна внимательно посмотрела на нарисованный портрет Ленина.

— Молодец, сынок! Сходство полное!

— Стараюсь, мама. Газета нашего класса должна быть лучшей в школе.

— Старайся, Шурик! Творческая работа всегда нужна людям, а упорство и старание обязательно приведут к успехам.

Евдокия Ефремовна присела рядом с сыном и нежно потрепала рукой его чуб.

Впоследствии, став взрослым, Александр часто вспоминал об этих минутах детства, в которых он рассказывал матери о своих сокровенных мечтах, о новых конструкциях самолётов, о трудностях, которые приходилось преодолевать.

Евдокия Ефремовна всегда внимательно слушала сына и помогала находить правильные ориентиры для решения жизненных задач.

Прошло несколько дней. Гибель модели «пузатого» самолёта не давала покоя Александру.

Однажды после школы ему показалось, что он может понять причину падения этой модели. Раньше, ведь, таких падений его моделей никогда не было.

Не откладывая дело в долгий ящик, он взял лист бумаги, карандаш и сел за стол.

Мысль бегала где-то рядом, но поймать её и сконцентрировать в едином образе Александру никак не удавалось. В голове переплетались ветер с крутой насыпью, откуда была выпущена в полёт модель «пузатого» самолёта.

Машинально Александр нарисовал на бумаге насыпь с крутым склоном и прямой участок поверхности перед ней. Нарисовав эту картинку, он долго смотрел на неё.

— Ветер, ветер, — навязчиво стучалась в голове какая-то мысль, словно пыталась что-то подсказать Александру.

— Причём тут ветер? — отмахиваясь от этой мысли, как от назойливой мухи, подумал он и попытался сосредоточиться на своём рисунке.

Вдруг все мысли прояснились. Александр отчётливо представил себе и мысленно в пространственном воображении увидел на рисунке, как на насыпь дует ветер со стороны крутого склона. Он схватил карандаш и начал рисовать рисунок ветра, обдувающего эту насыпь.

Получалось, что ветер силой всего своего движения упирался в крутую стенку насыпи.

— Куда стремится ветер? — думал Александр. — Наверное, вверх! А что дальше?

Карандаш направил на бумаге линию струи ветра вверх.

— Но, ведь, ветер дул мне в лицо прямо, а не снизу, — вспоминал свои ощущения Александр в тот момент, когда он выпускал в полёт модель «пузатого» самолёта, — значит, выше насыпи прямолинейность ветра не изменилась. Так, так. Разгадка где-то близко. Самолёт должен был планировать против ветра, как это всегда бывало раньше, а он провалился вниз. Просто упал, словно был совсем без крыльев.

Александр нарисовал себя на вершине насыпи и провёл траекторию полёта модели самолёта. Ниже уровня насыпи в небольшом от неё удалении траектория резко уходила вниз и почти перпендикулярно упиралась в горизонтальную линию прямого участка земной поверхности перед этой насыпью.

— Получается, — думал Александр, — что модель находилась, как в безвоздушном пространстве. Крылья её совсем не держали. Ветер, натыкаясь на крутую стену насыпи, не меняет целиком своего направления, а отталкиваясь от неё всей своей массой, стремится назад как мяч, ударившийся о стену. Здесь получается хаос движения. Перед насыпью ветра нет. Есть только круговерть воздуха.

С этими мыслями Александр быстро начал рисовать на бумаге обратное движение воздушной массы ветра, отталкивающейся, как ему казалось, от стенки насыпи. На рисунке получился действительный хаос, через который проходила траектория полёта модели «пузатого» самолёта.

Александру всё стало ясно. Перед стенкой насыпи была круговерть воздуха, в которой полёт их «пузатого» самолёта был немыслим. Это стало для Александра открытием. Он понял, что высота насыпи роли не играет. Главное, чтобы не было крутой стены перед движущимся потоком ветра. А раз так, то склон насыпи всегда должен быть плавным и пологим. Только в этом случае их «пузатый» самолёт мог бы продолжить свой полёт до благополучного приземления, потому что ему на встречу постоянно бы дул ровный воздушный поток.

Желая проверить свои выводы, Александр быстро сложил из тетрадного листа бумажного голубя и бегом помчался к злосчастной насыпи.

Его теоретические выводы подтвердились. Модель «пузатого» самолёта упала камнем на землю именно потому, что не могла опираться своими крыльями на ровный поток встречного ветра.

Конец ознакомительного фрагмента.