Рождество по-новорусски

Александр Золотько

Новой русской элите нужна собственная полиция, состоящая из неподкупных, независимых профессионалов. Таких, как крутой опер Юрий Иванович Гринчук. Вот только характер у него слишком независимый. И прежде чем получить право самостоятельно карать и миловать олигархов, капитан должен показать, что он именно тот, кто нужен. Поэтому ему поручают дело, где в один кровавый клубок спутаны интересы бандитов, прокуратуры, чиновников, бизнесменов…

Глава 4

Когда в дверь квартиры позвонили, Гринчук еще спал. Домой он приехал поздно, в смысле, рано утром, препроводив вначале Нину домой. Остаток новогодней ночи прошел значительно лучше начала, даже Браток немного оттаял и рассказал несколько историй из своей срочной службы.

Доктор припомнил пару историй из своей давней лечебной практики, еще из тех далеких времен, когда его именовали по имени-отчеству, и когда он еще не стал полноправным членом славного общества бомжей.

Смеялись все. Ирина, которая после похорон своего мужа, Тотошки, вела себя замкнуто, пару раз улыбнулась. Хорошо закончилась новогодняя ночь.

И, как всякая хорошо проведенная новогодняя ночь закончилась она ранним визитом. Обычно приходят приятели, не догулявшие вчера. Это было первое, что вспомнил Гринчук, услышав звонок в дверь. Потом он вспомнил, что таких назойливых приятелей у него не было. Последние три месяца так точно. Представить себе, что, скажем, Гиря мог свободно припереться в охраняемый дом, в который переехал Гринчук, было сложно даже спросонья.

Гринчук оторвал голову от подушки и осмотрелся. Мундир он все-таки аккуратно повесил на вешалку, а не швырнул в угол комнаты. Особого хаоса в комнате не было, как, впрочем, и порядка. В целом, все как обычно.

Пистолет лежал на подоконнике.

Снова позвонили в дверь.

Гринчук сел на краю кровати, потер лицо. Явно кто-то из своих. Не друзей, но соседей. Чужие по дому не ходят. За чем другим, а за этим охрана следит строго. И если бы пришел кто-то со стороны, то охранник снизу, от входной двери, позвонил бы вначале Гринчуку и очень вежливо поинтересовался, а не возражает ли Юрий Иванович, чтобы к нему в гости пришел господин Пупкин.

Но на этот раз звонили прямо в дверь.

Гринчук встал. Не торопясь и не обращая особого внимания на участившиеся звонки. Если кто-то торопится, значит, это нужно ему. Гринчуку это не нужно. Во всяком случае, пока. Михаил или Браток открыли бы дверь своими ключами.

Гринчук подошел в дверь и посмотрел в глазок. Привычка эта у него выработалась давно, много усилий не требовала, а в жизни пригодиться могла.

Перед дверью стояло два молодых человека, которых Гринчук опознал, как работников службы безопасности. Не тех служб безопасности, которые заводили себе Новые, а той Службы, которая осуществляла меры по общей для всех Новых безопасности. Они охраняли большой дом, загородний дачный поселок, вечер в доме отдыха в новогоднюю ночь.

— Что нужно? — спросил Гринчук.

— Вас просил приехать Владимир Родионыч, — сказал один из охранников.

— Сейчас, — ответил Гринчук. — Я оденусь.

— Впустите нас, пожалуйста, — попросил охранник.

— Пописять? — спросил Гринчук. — Я же сказал, оденусь, выйду.

Нечего кому попало шляться по его квартире. Даже охранникам. Тем более, охранникам. В конце концов, подумал Гринчук, вначале показывают разрешение прокурора на обыск, а потом входят. Он это знал твердо. Хотя сам, частенько, входил и без разрешения. Правда, и впустить он не просил. Просто входил.

Охранники поняли бесперспективность переговоров через закрытую дверь и затихли.

Вот и славно. Это давало возможность Гринчуку спокойно одеться и заодно обдумать происходящее. Обдумывать происходящее, это тоже была давняя полезная привычка Зеленого.

Гринчук поднял с пола свой телефон, дважды нажал на кнопку. Подождал несколько секунд. Нажал еще одну кнопку и бросил телефон на кровать.

После вчерашнего показательного выступления оперативно-контрольного отдела Владимир Родионыч мог захотеть пообщаться с его начальником. Наметить перспективы сотрудничества и поинтересоваться, отчего же в своих разоблачениях подполковник Гринчук не затронул самых уважаемых членов сообщества. Или попросить выполнить какое-нибудь конкретное здание. Или намекнуть, что в дальнейшем оперативникам надлежит вначале думать, а потом уж действовать. Или спросить разрешение перед тем, как действовать.

Вполне мог Владимир Родионыч захотеть встречи.

Хотя обычно он связывался с Гринчуком через Полковника. Решил связаться напрямую? Очень может быть.

— Очень может быть! — громко сказал подполковник Гринчук.

Задумавшись на секунду, стоит принять душ, или лучше не тянуть время, Гринчук решил, что раз уж прислали людей, значит нужно поспешить.

Мундир надевать Гринчук тоже не стал. Хвати этого баловства. Пистолет… Гринчук взял пистолет с подоконника, отнес его в спрятанный

под кроватью сейф.

Джинсы, рубашка, свитер, куртка, шапка. Телефон.

Можно было бы позвонить Владимиру Родионычу, спросить, но личного телефона Родионыча Гринчуку узнать так и не удалось. За три месяца.

Звонить Полковнику? Ладно, не будем беспокоить пожилого человека.

Гринчук открыл дверь квартиры.

— Здрасьте поближе, — сказал он двум охранникам.

Трем. Один топтался возле лифта.

Охранники промолчали.

— Ох, рано встает охрана, — пропел Гринчук, дружелюбно улыбаясь.

Песню парни не подхватили и на улыбку не ответили.

Гринчук подошел к лифту. Вошел. За ним вошли трое охранников. Крепкие уверенные парни. В куртках. Куртки расстегнуты.

Интересное кино, подумал Гринчук, когда лифт поехал вниз, в подземный гараж. Офис Владимира Родионыча был на седьмом этаже. Гринчук жил на пятом.

Хотя, Владимир Родионыч мог еще в дом не приехать, а ночевать, скажем, за городом.

Охранники вышли из лифта и отправились к сиреневому «вольво». Двое сели вперед, один, пропустив Гринчука, сел возле него на заднее сидение.

— Надо было мне голову придержать, — не обращаясь ни к кому конкретно, сказал Гринчук.

— Это еще зачем? — спросил тот охранник, который сидел возле водителя.

Похоже, этот красавец в органах не служил, подумал Гринчук. И зовут его, кажется, Сергей. Точно, Сергей. Он занимается айкидо, левша, пистолет носит в поясной кобуре. Михаил утверждал, что по внешним признакам Сергей, скорее, силовик, чем аналитик или филер.

— А голову, голуба моя, нужно придерживать задержанному, чтобы он не стукнулся, не дай бог, а потом не подал жалобу на зверства органов. Ферштеен? — Гринчук искоса посмотрел на своего соседа справа.

Егор. Самбист. Спокойный и рассудительный. Не пьет и не курит.

А водителем сегодня — еще один Сергей. Прозвище — Ветер. Бокс и стрельба. И что это дает к общей картине?

Машина выехала из гаража, свернула налево, к выезду из города.

Трое охранников молчали, молчал и Гринчук. А о чем, собственно, говорить? Теперь уже от самого Зеленого ничего не зависело. Почти ничего. На месте все расскажут.

Блок-пост на выезде прошли, не задерживаясь. Отъехав еще с полкилометра, машина остановилась.

Ну-ка, ну-ка, подумал Гринчук. Место было уединенное, в самый раз для развития драматических событий.

Егор откашлялся. Сергей и Ветер оглянулись, причем Сергей, вроде как невзначай сунул руку под куртку.

— Давайте, служивые, выкладывайте, — поощрительно улыбнулся Гринчук.

— Мы извиняемся, Юрий Иванович, но мы должны надеть на вас наручники, — сказал Егор.

— А если я не извиню, то вы можете применить оружие? — спросил Гринчук.

— Можем применить шокер, — сказал Сергей. — Показать?

— И то верно, зачем машину портить, кровью заливать. Помните, как в «Криминальном чтиве»? Бац, и вся машина в киселе, — улыбка Гринчука стала просто лучезарной. — Давненько меня не арестовывали.

Зеленый соврал, не арестовывали его никогда, но настроение у подполковника вдруг значительно улучшилось и потянуло на шутки. Как, впрочем, всегда в экстремальных ситуациях.

Гринчук медленно, чтобы не раздражать напряженных охранников, протянул руки вперед, к Сергею. Но наручники защелкнул Ветер.

Толково, мысленно одобрил Гринчук. Сергей руку с оружия так и не убрал.

— Или вы хотите защелкнуть мне руки сзади? — осведомился Гринчук.

— Ничего, можно и спереди, — сказал Егор. — Можно?..

— Карманы посмотреть? Сколько угодно.

Егор быстро ощупал одежду Гринчука, вытащил бумажник, заглянул во внутрь и сунул его на место.

— Когда я еду с друзьями за город, — сказал Гринчук, — я оружия с собой не беру.

Машина тронулась. Все молчали.

Наручники и обыск ничего особо нового к общей картине не добавили. Понятно стало только, что кто бы ни присылал за Гринчуком посыльных, разговор планировал серьезный и малоприятный. И все обставил так, чтобы избежать излишнего риска. Правда, сам Гринчук уже отметил пару недоработок, но указывать на них охранникам пока не собирался.

Всему свое время. Пару часиков у них есть. Но не больше. И главное тут, при любом раскладе, не ошибиться.

* * *

— А мне кажется, — сказал Полковник, — что вы ошибаетесь.

Полковник не выспался. То, что был похищен Леонид Липский радовало мало, но то, что Владимир Родионыч решил действовать в этой непростой ситуации через службу безопасности, вообще злило.

— Ведь мы с вами для того и задумали…

— Извините, Полковник, но задумали все это как раз вы, а я пошел у вас на поводу, — устало сказал Владимир Родионыч. — Это, конечно, не снимает с меня ответственности, но позволяет самостоятельно принимать некоторые решения.

— Вот именно, — вмешался Олег Анатольевич Липский. — Этот ваш подполковник должен ответить…

Полковник раздраженно бросил на стол карандаш, который перед этим вертел между пальцев:

— Я искренне сочувствую вашему горю, Олег Анатольевич, но буду вам признателен, если вы оставите свое мнение при себе.

— Но позвольте… — возмутился Липский. — Это моего сына похитили, между прочим. И я хотел бы…

— Единственно, чего вы должны сейчас хотеть, так это увидеть своего сына живым и здоровым, — отрезал Полковник. — А для этого нужно дать возможность работать профессионалам.

— Вот именно, — кивнул Владимир Родионыч. — А Игорь Иванович — именно профессионал. И вы этого, Полковник, отрицать не сможете. Посему, мое решение о передаче этого дела Игорю Ивановичу правильно.

— И то, что он решил задержать…

— Пригласить, — поправил Владимир Родионыч. — Пригласить Юрия Ивановича Гринчука для разговора — это его право. И, если хотите, обязанность. И он может делать все, что угодно, лишь бы вернуть парня.

— Да… — попытался снова вставить свое слово Липский.

— Да замолчите, вы, — чуть повысил голос Владимир Родионыч. — Мы делаем все возможное.

— Я бы хотел сам присутствовать при допросе этого подполковника, — сказал Липский. — Я имею право.

Полковник ударил кулаком по ручке кресла.

— Не будет никакого допроса, — сказал Владимир Родионыч. — Будет просто беседа. Беседа двух профессионалов. Я полагаю, корректная беседа.

* * *

— И ногти, если будет нужно, я тебе сам рвать буду, — сказал профессионал Игорь Иванович Шмель профессионалу Юрию Ивановичу Гринчуку.

Шмель взял резкий тон с самого начала разговора. Гринчук держался спокойно и естественно, насколько это возможно для человека в наручниках.

В поселок они не приехали.

Машина свернула с дороги раньше, немного попетляла по лесу и остановилась у здания каких-то мастерских. Явно давно заброшенных. Серый бетонный куб готовился перейти из категории строений в категорию руин, но еще лет пять у него было.

Гричука извлекли из машины, заботливо пригнув голову.

Во дворе, перед входом в здание стояло три машины, и пара ребят из службы безопасности. Еще пару Гринчук засек в окно машины, когда ехали через лес.

Та пара маячила среди деревьев, держа под наблюдением дорогу. И, как успел заметить Гринчук, пара была вооружена автоматами. Из этого следовало, что все очень напряжено и готово к бою.

Начальник службы безопасности, официально зарегистрированной, как охранное агентство «Булат», Игорь Иванович Шмель, тоже был очень напряжен и готов к бою.

Во всяком случае, беседу профессионалов он начал просто и доступно. С угроз.

Игорь Иванович Шмель в нескольких словах разъяснил гостю, что он, Шмель, может ему, гостю, разорвать все, что вообще разрывается, если он, гость, не расскажет ему, Шмелю, что именно произошло с Леонидом Липским.

— А что, — спросил Гринчук, — с Леонидом Липским что-нибудь произошло?

— А ты не знаешь?

— Вы… — Гринчук сделал ударение на «вы», — полагаете, что я должен что-то знать о Леониде Липском? С каких это хренов? И вообще, я не совсем понимаю, с каких это… э-э… чудес, директор охранного агентства допрашивает подполковника милиции? Директору охранного агентства надоело быть директором охранного агентства? И захотелось на зону?

— Нету здесь никакого подполковника, — взревел Шмель. — Есть только урод, который каким-то образом получил от уважаемых людей разрешение лезть не в свои дела. Теперь вот, правда, уважаемые люди одумались, и попросили меня разобраться с тобой…

Гринчук приподнял бровь. Он умел классно приподнимать бровь. Он довел это свое умение до такого совершенства, что бывшее начальство приходило в ярость сразу же, увидев это движение.

— С вами, — поправил себя Шмель.

— И для этого нужно было тащить меня хрен знает куда, надевать на меня железяки, орать на меня благим матом и даже, извините, заплевать мне рукав куртки? — Гринчук умел быть очень обаятельным, когда хотел.

Сейчас он этого не хотел. Сейчас он хотел помочь Шмелю дойти до белого каления. В конце концов, тот и сам к этому стремится.

Вот сейчас было похоже, что сорокапятилетний директор охранного агентства взорвется. Во все стороны рванется шипящий обжигающий пар, а крышка черепа с жестяным дребезгом отлетит в угол ободранной комнаты. Или все это произойдет через секунду.

Но сам Шмель это тоже понял. Или почувствовал.

Он замолчал, поправил галстук и несколько раз глубоко вздохнул, закрыв глаза.

— Ну, могем, — не мог не отметить Гринчук, видя, как кровь медленно отливает от лица Шмеля, возвращая ему естественный цвет. — А теперь без крика, сорванного голоса и ногтей — что, где, когда. И в чем, собственно, меня обвиняют. И где, в таком случае, мой адвокат? И могу ли я воспользоваться своим правом на один звонок?

Шмель достал из внутреннего кармана пальто флягу, медленно, нарочито медленно, открутил крышку и сделал глоток.

— Мне не предлагайте, я брезгливый, — сказал торопливо Гринчук.

Конец ознакомительного фрагмента.