Мо Ир. Падение

Александр Запорожан

Тайные действия Орденов запутывают все возможные следы. Оракулы предвещают гибель всего. Разбитые ведающие не способны дать отпора. Только ученик Николаса, Волк, сможет все изменить, но справится ли он с грядущей угрозой?

Дизайнер обложки Нина Хрусталева

Корректор Венера Ахунова

© Александр Запорожан, 2020

© Нина Хрусталева, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-0051-7368-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Ночь предательств

Йоган был у себя, ещё в день до своего убийства. Ещё тогда, когда он отпустил Николаса с Великим младенцем, он понимал, что существенно предрешил свою жизнь. Но разве мог он тогда его предать?..

Ливень хлестал в окно его кабинета со всей силы. Время делает своё дело… а заботы тем более.

Судья откинулся и наслаждался ощущениями мягкости подушки. Может быть, ещё и ощущениями дождя. А может быть, судья наслаждался тем, что ему удалось запланировать то, что он хотел?

— Шуберт, зайди ко мне, пожалуйста, — попросил Судья Йоган де Рахди, нажав на кнопку вызова своего рабочего телефона.

— Да, Ваше Пресвятейшество, — ответил Шуберт объёмным спокойным тембром, и через некоторое время входная дверь медленно отворилась.

В тот момент, когда Шуберт открыл дверь, молния осветила его лик в полутёмном помещении. Шагнув вперёд, стук обуви совпал с раздающимся вдогонку громом, и это немного напрягло Шуберта, потому что он верил в знаки судьбы.

— Шуберт, сын мой, у меня есть к тебе поручение, — сказал Йоган.

Йоган выглядел не ахти, довольно озабоченно, словно был неким стариком в госпитале, который не ждал больше ничего хорошего от своей жизни. Морщины на лице выдавали его жизненные переживания и некую преждевременную старость, которую он заслужил в свои 67 лье. Широкий нос судьи, чья гладкая кожа отражала некий блик в тусклом свете, уверенно держал многие лье очки с коричневой тонкой оправой, и через них Шуберт мог разглядеть его голубые глубокие глаза. Они были полны забот… Забот обо всём и о слишком многом. Из-за этого у судьи были с лихвой оседлые и тяжелые широкие плечи, которые он на этот раз не держал и позволял им сходить вперёд, сдавливая грудь, но широкие скулы и плавный переход лица к острому подбородку выдавали всю его бронебойность и стойкость, которые невозможно было сокрыть. Шуберт всегда восхищался внутренними качествами судьи, но сейчас, судя по опущенным плечам, что-то было не так. Судья сдался какому-то, с его точки зрения, неизбежному событию, и Шуберт глубоко это прочувствовал всем своим нутром.

— Шуберт, ты должен будешь покинуть сегодня пост, я хочу, чтобы ты не участвовал в этом собрании.

— Но, Господин, я приготовил все акты, даже речь…

— Никаких «но», мой милый друг, это приказ, так что будешь обязан его выполнить.

Шуберт знал, Йоган никогда не использует эту форму обращения, которую он называет «приказом». Йоган всегда просит мягко, доверяя своему секретарю, то есть ему, Шуберту, всё что угодно. Но тут… Что происходит?

— Да, Господин, — уважительно поклонился Шуберт. — Что прикажете делать с подготовленной документацией? — спросил он деловым тоном, но с великой долей заботы о Судье.

— Принеси мне сюда, — приказал Судья, — и ступай, только не иди домой. Прогуляйся куда-нибудь, отдохни этой ночью в другом месте.

Шуберт поклонился в знак почтения и, уходя, задумался.

Он и так понимал, что дела обстоят плохо… но Йоган решил оградить его даже от возможности убийства… Значит, именно поэтому Йоган его отсылает, чтобы спасти. Но Шуберт терзался: как он может оставить Судью Йогана в такой трудный момент?

Шуберт положил на стол папку с документами.

— Ступай, Шуберт, — попросил Йоган.

— Но, Господин, позвольте же мне остаться…

— Ступай! — сердито приказал Йоган, после чего умягчил свой дух. — Ты уже сделал очень много для меня.

Шуберт знал, что Йоган очень добр и что просто так он сердиться не будет. Но во гневе он видел судью… Сколь мягкий и ласковый характер, столь же жесткий и суровый гнев у его правителя…

— Да, Великий Судья, — ответил Шуберт, — я исполню вашу волю, пусть Ваше Сиятельство не тревожится более обо мне.

Йоган улыбнулся. Как же ему нравилась эта черта Шуберта, его глубокое уважение и внутренняя верность. Верность, прежде всего, своим ценностям, но об этом Шуберт не догадывался, ведь он объяснял это всего лишь послушанием и служением Великому Делу Империума.

И вот она, дверь, закрылась, и высокий молодой брюнет с черными, как уголь, глазами исчез. Быть может, навсегда…

Йоган переметнулся и взглянул на часы. Без двадцати рох четырнадцать ночи. Скоро, скоро всё произойдёт. «Главное, чтобы Шуберт ушёл», — успокоил себя судья. — А пока попрошу горячий кофе»:

— Милана, — спросил Йоган, нажав на другую кнопку.

— Да, Ваше Сиятельство! — ответили ему по громкоговорителю.

— Милана, милая, принеси мне кофе, как я люблю.

— Да, Судья Йоган, принесу сразу же, как кофе будет готов!

— Благодарю, дорогая.

Вот теперь он чувствовал себя спокойно, совершенно спокойно. Хоть и немного грустно…

Шуберт надел плащ и вошёл в лифт.

Плавный спуск лифта нравился Шуберту, но не на этот раз. Плавность казалась затянутостью, а спуск — неким падением, который он ощущал всем нутром. Как он смеет бросать сейчас Йогана, в столь ответственный момент? Только потому, что он попросил?.. «Да… только потому…» — включилась подчиняемая часть сознания Шуберта, ведь он никогда не смел перечить своему приёмному отцу…

* * *

Канцлер Оборот фон Рихтарг, отец Николаса, ждал этой ночи крайне долго.

Он ненавидел всё, что с ним произошло, и всех, кто в этом участвовал.

Этот «гнусный Судья», посмевший отдать его сына Николасу, должен заплатить. И заплатить по полной!

Но не просто заплатить… Оборот хотел его стереть с лица земли, уничтожить, втоптать в грязь своими ногами, стереть даже память о нём!

Руки Канцлера тряслись, его худощавые и вытянутые пальцы истерично потягивались под импульсы нервной системы.

— Ну что, ты приготовил то, что я просил? — металлическим сумбурным голосом спросила тёмная фигура, что появилась из-за спины Оборота.

— Да, Господин, всё исполнено, как вы просили! — приговорил отец Николаса.

Бедная пешка ещё до начала всех событий пала жертвой Тленным, ещё в тот день, когда он дал согласие отдать своего сына.

— Всё? — вкрадчиво переспросила тень, что лишь одним своим присутствием тяготила помещение больше, чем десятки этажей, находящихся выше.

— Всё, всё готово! — истерично огрызнулся Канцлер, но больше направляя свой гнев в сторону ковра на полу, не поднимая глаз на неизвестную фигуру.

Тень довольно ухмыльнулась, видя его увеличившийся оборот чувств ненависти к его собственному сыну, ко всему остальному, а главное, видя, что эти эмоции бесконтрольно хлынут во все стороны.

— Отлично, — холодно приговорила фигура. — Мы с тобой, значит, договорились.

— Да, да, Господин!

— Тогда вызывай роботов, пусть вторгаются в здание Суда Вардиха. Я прослежу за успешностью операции, и тогда мы сможем отомстить Николасу!

— Ых-ах-ах-ах-ах-ах! — злобно засмеялся Канцлер и нажал на кнопку своих часов.

Через некоторое время в холле раздались шумы и импульсные выстрелы, а в ответ — огнестрельные.

Улыбку Канцлера невозможно было затянуть обратно, она безмерно широко тянулась чуть ли не вплоть до ушей, и выглядело так, словно Тень намеренно стягивала всю кожу лица Оборота сзади с затылка некоей невидимой рукой. Она великолепно управляла безумием Канцлера.

Когда шумы выстрелов раздались по его этажу, Канцлер засмеялся ещё громче и, торопясь, выскочил в коридор.

Всё было в дыму и в пыли, охранники лежали мертвыми на полу. Другие охранники, что участвовали в этом, шли рядом с роботами.

«Переворот начался!» — злорадствовал Канцлер.

Йоган уже стал слышать происходящее.

Милана, что только что подала судье кофе, направила в его сторону пистолет:

— Даже не думайте!

Судья Йоган, осторожно поднимая руку, отказался от попытки достать собственное оружие из секретера.

— Милая, вам бы не стоило в этом всём участвовать, — пожалел он её.

— Не надо меня отговаривать, всё уже решено! — выкрикнула Милана.

— Но я ведь могу выпить кофе, что вы мне принесли? — с улыбкой на лице спросил Йоган и, не дожидаясь ответа, с деликатной аккуратностью поднял чашечку и преподнёс к губам.

Он глубоко вздохнул этот аромат… Аромат кофе словно расслабил его мозг и сделал его яснее.

Роботы вторглись в зал Йогана, но сзади раздался безумный крик Канцлера:

— Не стрелять! Не стрелять!

Суетливая походка привела его к рабочему столу Йогана.

— Это всё, ублюдок! Но сегодня умрёшь не только ты! — выругался Канцлер.

Двое роботов тащили за руки… дочь Йогана.

Йоган столь умолительно посмотрел на него, а потом на бедную Эстер!

— Да-да! Ты думал, можно просто так украсть у меня сына, урод! — с пеной у рта крикнул обезумевший Канцлер.

Роботы кинули Эстер на пол, после чего Рихтарг взял её за волосы.

Молодая девушка проливала слёзы и не понимала, что происходит.

Йоган не нашёл ни одного слова!

Оборот достал нож.

— Постойте, — сказал Йоган, — что же вы делаете?!

Но Канцлер уже нанёс рану молодой девушке.

Кровь облила её платье. Канцлер разъярился и нанёс ещё, и ещё, и ещё удары ножом, после чего наотмашь ударил её тыльной стороной кисти по лицу.

Бедная Эстер упала, оставив всякую надежду на жизнь. Невинная кровь пролилась по полу, и лишь горечь отца могла с достоинством оценить всю степень значимости её утраты.

Безумный Канцлер суматошно радовался, но не хохотал, потому что неким глубоким нутром ощущал всю преступность и несправедливость содеянного. Но столь бездонно спрятанным нутром… что, по сравнению с этим, даже самая большая пучина, на которой мог бы когда-либо затонуть корабль, оказалась бы всего лишь на расстоянии вытянутой руки человека. И лишь одна вещь имела здесь и сейчас для него значение: некое слитное, запаянное словно под высокой температурой, неотделимое и единое чувство мести и жажды власти. И Оборот полностью поддался этой алчной страшной страсти, безоговорочно, безоглядно, но в такт внутренней качающей и холодной волны Тлена.

— Ты следующий, мразь! — выкрикнул Канцлер, после чего ударил Йогана кулаком по лицу. — Будешь знать, каково это — терять своё чадо!

— Ты больной ублюдок, Оборот, тебе за всё зачтётся… — растерянным шепотом произнёс судья. — Я проклинаю тебя! — разъярил он резко собранным в пылу мщения, почти гудящим на весь зал голосом. — Гореть тебе в Долине Рабов самым горьким пламенем! Вечно!

Канцлер пырнул ножом грудь Йогана. Его бесило проклятие судьи. Ведь судья был прав: подчинившись Тленным, после смерти Оборот переродится в Долине Рабов, в мерзости Пустоши, и умом Канцлер это понимал, но не хотел ни видеть, ни признавать. Плевать ему было, лишь бы отомстить всем, как он считал, «всем ублюдкам!».

Канцлер начал творить что-то действительно бесчеловечное. Оборот держал отрезанную голову судьи в руке.

Его всего трясло… на самом деле, тот гнев, что он испытывал к Йогану, Канцлер испытывал к себе, но кого это волнует после таких бездушных убийств… ведь гнев гневом, а деяния — деянием. Теперь Канцлеру никогда не смыть эту кровь с рук, никогда… а уж тем более будучи в Долине Рабов.

* * *

Ливень давно как прекратился, гроза ушла… а тяжелый груз на душе остался. Столь тяжелый, что Шуберту было невыносимо удерживать его на своих ногах: они стали слабеть, а колени — слегка подводить и подкашиваться. Скоро Шуберт остановился, словно больше не мог идти. Он стал задыхаться. Эта духота всё больше и больше поглощала его, и вскоре он упал на колени в проклятой луже и начал рыдать от боли. Казалось бы, что он сошёл с ума, но Шуберт знал точно, что он в порядке… а вот Йоган…

— Йоган… — промолвил он…

Звонок по мобильному устройству не дал ему слишком впадать в горе.

Шуберт увидел неизвестный номер и поднял трубку.

— Идиот! — раздался женский крик. — Почему ты не выключил мобильный, тебя сейчас обнаружат и убьют! Это Зера, сестра Йогана. Его убили. Ты должен подойти к кафе «Три Ворона», там тебя ждёт молодой человек за пятым столиком, высокий брюнет, он расскажет тебе всё, что произошло. Позывное: «я потерял кота», ответ: «твоего кота больше нет». Встреча через 20 рох, быть на месте. Дальше он тебя переправит ко мне. Телефон разбей и выкинь сейчас же!!!

Звонок прекратился.

Шуберт был шокирован. Его руки дрожали, а сердце выпрыгивало из груди. Тут его чувства с точностью понимали, что это абсолютная правда…

Телефон со всей силы полетел в мокрую стену и разбился вдребезги, а фигура Шуберта спешно стала отдаляться от этого места, хлюпая неаккуратно по лужам.

Шуберт знал лично сестру Йогана. Но никогда не думал, что она военный…