Голоса

Александр Житинский, 1977

«Сумерки подкрались к деревне неслышно, вместе с низким туманом, который отслоился от земли и повис над ней длинными густеющими полосами, скрывшими сеновал в поле, кривую, сплетенную из тонких осиновых стволов изгородь вдоль дороги и крайнюю в деревне избу. Крыша этой избы почернела, а высокая телевизионная антенна, привязанная к соседнему с крыльцом дереву, отпечаталась в холодном небе глубоко и четко, как заглавная буква на титульном листе книги… Какой? Митя этого не знал…»

Глава 4

Светелка. Наука «для себя». Аппарат познания. Начнем сначала!

Странный человек Митя Богинов! В то время как другие, уехав на природу, вырвавшись на волю, стараются забыть о скучных служебных делах, освободить голову и дать ей возможность легкомысленно отвлечься, Митя с вожделением мечтает о работе. И на этот раз он связывал поездку в деревню с какими-то еще довольно туманными идеями, а главное, с желанием «найти путь». Найти путь нужно было непременно, потому что годы шли, а желаемые результаты никак не появлялись. Митя испытывал предчувствие перемен и острую потребность работать. Он присмотрел в избе рабочее место, тут же названное им «светелкой», хотя там было темновато. Светелка выходила дверью в сени, а с горницей не сообщалась. Там стояла огромная железная кровать с продавленным матрацем, занимавшая половину светелки. Рядом с кроватью находился круглый стол, а чуть дальше, у стены, старый буфет, набитый внизу мешками с крупой и макаронами, а вверху — разными железками, проволокой, гвоздями, ржавыми инструментами, оплывшими свечками, пробками, батарейками, фонарями, пуговицами, веревками, старыми подметками — в общем, всяким барахлом, необходимым в хозяйстве. Видимо, в доме Анатолия Ивановича ничего не выбрасывалось.

В светелке Митя обнаружил стопку старых книг. Разбирая их, он на мгновенье представил, что вот сейчас найдет какой-нибудь ветхий манускрипт, прижизненное издание Пушкина или Евангелие на старославянском. Это приятно было представить, но книги все до одной оказались школьными учебниками для самых разных классов — с третьего по восьмой. Митя положил книги на место, успев на секунду открыть наугад учебник физики и тут же, сбоку, вспомнить свой учебник Перышкина, с которого все началось.

Школьная физика была, пожалуй, одним из нелюбимых Митиных предметов. Его учили понятиям и законам, минуя самое интересное — процесс рождения понятий и законов. Митя уже тогда догадывался, что знания добываются каким-то загадочным путем — наитием, что ли, созерцанием и самоуглублением, и что они как-то непостижимо связаны с общественной и личной моралью, но в учебнике Перышкина об этом не было ни звука, если можно так выразиться. Там все преподносилось как результат скучной дедукции и не менее скучного опыта. Поэтому Митя физику как таковую не любил, а любил более всего истину, к которой приближался уже долгие годы, не приближаясь ни на сантиметр, но все-таки двигаясь вперед с ощутимой скоростью.

Конец ознакомительного фрагмента.