Отметчик и разносчица. Фантастический роман

Александр Ермаков

В глубинах космоса, на далекой планете, в оккупационной зоне противника коптит небо адская перевалка, узники которой пленные инопланетяне. Отметчик Марк, заключенный с пожизненным сроком, единственный землянин в этом гиблом месте. Чтобы осуществить план побега, ему нужен помощник.Как укрепить волю, не потерять самообладание в условиях жестокого плена и коварных интриг? Совесть – это абстрактное и эфемерное понятие или конкретный участок мозга, генерирующий спасительные импульсы высшего разума?

Возвращение

Часть вторая

1

Прошло две недели с момента, когда отметчик Марк и новая разносчица Виктория сбежали с перевалки. Звездолет с музыкальными символами на борту, который они угнали, продолжал бороздить космос, прокладывая путь домой, преодолевая длинную дорогу к Земле.

Уже после первой недели полета настроение заметно ухудшилось и снизило свои показатели. Оно вошло в стадию монотонной апатии. Марк и Вика, как могли, пытались бороться со скукой: читали вслух найденные на борту книги, играли в города и в настольные игры, занимались сексом, подолгу не выходили из вакуумного туалета, общались с бортовым компьютером, который знал буквально всё и с радостью отвечал на любые вопросы.

Марк обследовал бытовые комнаты. В одном кубрике ему бросилась в глаза губная гармошка. Недолго думая, он положил ее в карман. В столовой включил генератор и очиститель воды, а также незаменимый в долгих рейсах прибор — «продуктор», который моделировал из полуфабрикатов любые блюда. Меню этого агрегата было огромным. В закромах хозблока Марк обнаружил большой запас пищи исключительно в тюбиках и несколько полиэтиленовых пакетов с синтезированными белками в гранулах.

— Нормалек! — вслух весело произнес землянин. — Нам хватит.

Холодильник был забит пивом и ряженкой. Марк улыбнулся и, довольно хлопнув дверью, закрыл холодильную камеру.

Через месяц полета Вика заявила, что беременная.

— Ты уверена? Ты не ошиблась? — Марк посмотрел в ее сторону.

— Не первый раз замужем. Месячных нет и рвать хочется. Мы ведь не предохранялись.

Марк достал губную гармошку и принялся пиликать какую-то дурацкую мелодию. Для него это был очередной всплеск разнообразия:

— Законы природы ещё никто не отменял. Так тому и быть.

Через два месяца они уже не разговаривали, а сидели в креслах кабины управления и тупо смотрели на черный квадрат космической бесконечности. Марк дунул в губную гармошку, но тут же услышал:

— Прекрати! — волосы Вики заметно отросли и кололись ежиком. — Меня сейчас стошнит.

— Ну-ну, детка. Этого еще не хватало.

— Что мы будем делать, Марк? — с надрывом спросила Вика. В ее голосе слышались страх и отчаяние.

— Не падай духом. Через семь месяцев мы уже будем близко от Земли и наш sоs кто-нибудь услышит. На, вот, — Марк протянул ей тюбик. — Это морковка по-корейски.

— Не хочу! Я хочу жареной картошки.

— Начинается! — Марк отстегнул ремень безопасности и встал. — Пойду в столовую, пожарю.

— Нет. Останься. Обними меня и поцелуй. Мне страшно.

Они обнялись. Марк погладил ее по голове и нежно поцеловал сначала в щеку, а потом в губы:

— Всё будет в порядке. Не волнуйся. Может, тебе отдохнуть? Сходи в спальный блок. Я включу релаксатор.

— Хорошо. Что-то мне и впрямь дурно, — Вика тяжело поднялась с кресла и удалилась.

Марк сочувственно проводил ее взглядом: «Ребенка нам еще не хватало, — первое, что пришло в голову. — Если не дотянем до ближайшего форпоста, придется мне принимать роды. А что делать?». Он дунул в губную гармошку, посматривая на экран монитора, где Вика поудобнее устраивалась в стеклянном саркофаге релаксатора. Когда она замерла в горизонтальном положении и закрыла глаза, Марк нажал кнопку. Стеклянная крышка опустилась, щелкнули замки, и камера наполнилась сонным газом. Марк выставил на пульте управления время продолжительности сеанса: « Трёх часов будет мало. Пусть отдохнет нормально», — и он исправил тройку на цифру «24».

Марк выбрал из большого списка снов самый простой и, на его взгляд, самый успокоительный. Сонный газ назывался «Бухта радости». На картинке был изображен лазурный берег моря с желтой береговой полосой и чайками в небе. Сначала он хотел выбрать сон «Аквапарк», но быстро отказался от этой затеи: «Её подсознание уже начало перестраиваться и входить в стадию защиты своего эмбриона. Водные аттракционы только напугают. Пусть лучше нежится на песочке, слушает шум прибоя и кормит мелкой рыбешкой пеликанов».

2

Плеширей возвращался из ставки. Секретное совещание прошло нормально, и его личный звездолет марки «Пульсвист» по коллектору времени со скоростью мысли спешил на перевалку. В рогатой голове работал пропеллер, разгоняя ворох переваренных тезисов и ценных указаний, полученных от отца.

Когда совещание закончилось и машиды зашевелились, Укисрак попросил Плеширея остаться. Разговор с отцом всплыл в неуемной памяти. Император в виде черного облака завис под потолком и пробасил:

— Скажи мне, сынок, ты твердо решил на счёт Суклы?

— Да, отец. Хочу снова вдохнуть в нее молодость и силы.

— Вижу, как ты к ней прикипел. Хорошо. Мультиплет второго разряда в разведке будет полезен. Неплохой план. Видел я в подзорную трубу, как ты поимел стюардессу.

— От тебя, отец, не спрятаться. Да, мой генетический код у нее под сердцем. Беременность начнется по графику.

— Будем ждать прибавления. Морщекиши нам нужны. Надеюсь, блокировку не забыл поставить?

— Не забыл. Напускал гипноза по высшему классу, как учил. Она не сможет вспомнить, даже если очень захочет. Сукла потом снимет.

— Хорошо. Назюбатор поставил?

— Да, в левую грудь.

— Молодец! Ты всё сделал правильно. Будем ждать результатов. Ты же понимаешь, что это совершенно секретная информация?

— Конечно, отец.

— Никто не должен знать! И твой гарем в первую очередь. Твои жёнушки не умеют держать язык за зубами. Похоронишь потом Суклу по высшему классу, как положено. От себя я сделаю всё, как обещал. Позовешь, когда будет нужно.

— Хорошо, отец. Я всё понял. Разреши удалиться?

— Давай, дуй на свою перевалку, — черное облако сжалось в точку, и Укисрак исчез.

3

Прошло три часа. Марк не находил себе места. Какая-то непонятная тревога появилась в его душе. Одно он знал точно, скорее чувствовал интуитивно, что это связано с Викой. Он включил автопилот, освободился от ремня безопасности и пошел в спальный блок.

Девушка преспокойно спала в саркофаге, положив руки вдоль стройного тела. На её щеках выступил румянец, а стеклянный футляр от теплого дыхания слегка запотел. Спящая красавица была почти голой, и Марк непроизвольно залюбовался ее прелестями.

Вдруг ее упругий животик вздрогнул, и по нему прошла нездоровая судорога. Марк ужаснулся и насторожился. Судорога повторилась, и отважный кранолётчик потер мокрый лоб. Затем колыхнулась и резко дернулась левая грудь.

— Что за ерунда? Померещилось. Надо мне тоже отдохнуть. Срочно, — рядом стояло дежурное кресло. Марк плюхнулся в него, закинул ноги на журнальный столик, включил будильник и моментально отключился.

Ему приснился кошмар с Плеширеем в главной роли. Страшное лицо коменданта злорадно смеялось: «Марк, поросячий хвост! Я до тебя доберусь! От меня ещё никто не убегал! Ха-ха-ха!»…

Зазвенел будильник, и Марк открыл глаза. Из скрытых динамиков в стене бортовой компьютер приветливо говорил металлическим голосом:

— Здравствуйте! Салют! Моё почтение! Меня зовут Оракул, Домовой, Бортовик, Бортарий, Бортодонд, Бортмен, Бортик, Борташа, Железный Феликс, Железяка хренова, Мусорный бак! Если у вас ко мне есть вопросы, задавайте! Я с удовольствием на них отвечу! Со мной можно общаться из любого отсека звездолета!

Марк встал, посмотрел на спящую красавицу и спросил:

— Привет! Скажи, любезный, что с моей подругой? — он направился по коридору в кабину управления.

— Любезный! Красивое прозвище. Меня так ещё никто не называл. Минуточку… Она беременна. Произошло оплодотворение. В ее яйцеклетку проник сперматозоид.

— Чей? Мой? — Марк сел в кресло и выключил автопилот.

— Мне нужен образец вашего ДНК. Просканируйте волос или свою кровь.

Марк быстро вырвал с головы волосок и положил на экран сканера.

— Минуточку, — отозвался искусственный интеллект. — Нет, сперматозоид не ваш.

— А чей? — Марк похолодел.

— Минуточку… Коменданта перевалки.

У Марка отвисла челюсть, и дернулся глаз:

— Ты не путаешь, Железяка хренова?

— Исключено. У меня обширная база данных.

— Что же мне делать? Борташа, посоветуй.

— Варианты: воспитание чужого ребенка, аборт, преждевременные роды, избавление от беременной.

— Аборт? Но как? Каким образом?

— Могу провести инструктаж. В медпункте есть всё необходимое.

— Мне надо подумать. А если избавиться от беременной?

— Могу проинструктировать. В медпункте есть всё необходимое.

— Нет. Не смогу. Уж лучше воспитывать чужого ребенка.

— Могу провести инструктаж. В медпункте есть всё необходимое.

— Что, пластинка заела, мать твою? — выругался Марк. Его остекленевшие глаза смотрели в черный квадрат смотровой иллюминации. — Что у вас там за медпункт такой? Прямо всё есть! А что там есть для воспитания?

— Детское питание, погремушки, подгузники, присыпка…

— Стоп! Ладно, приятель, дай мне подумать. Конец связи.

— Хорошо. Приятель, красивое прозвище. Меня так ещё не называли. Если что, зови на помощь. Любезный отключается.

Марк уставился в черный квадрат и задумался: « Боже мой! Плеширеевское отродье! Когда он успел? Наверно, когда ей поставили капсюль. Но почему она ничего не помнит? Или не хочет вспоминать? Может, она с ними заодно? Так и параноиком можно стать. Скорее всего гипноз. Неужели эта козлиная морда будет меня преследовать всю жизнь? Может, он хочет, чтобы мы привезли на Землю молмутского гоблина? Вот, влип. Что же делать? Что же делать? Избавиться от Вики я не в силах. Через восемь часов она проснется. Сказать или не сказать? Надо сказать. А вдруг она что-нибудь вспомнит? Да, скажу. Будем сообща решать эту большую проблему».

— Оракул! — Марк позвал бортовой компьютер.

— Приятель слушает! — тут же вырвался из динамиков знакомый металлический голос.

— Обследуй досконально организм моей спутницы. Проверь все органы. Всё ли с ней в порядке?

— Минуточку… Во внутренних органах патологий не обнаружено… У вашей подруги на локтевых сгибах псориаз. Левое ухо слышит слабее правого. Последствие детского отита. В заднем проходе геморрой в начальной стадии…

— Стоп! Хватит. Обследуй молочные железы. Я видел, как ее левая грудь дергалась.

— Минуточку… Опа! Нашел! Вот, это сюрприз! Не повезло вашей спутнице.

— Не томи. Что там?

— У вашей подруги в левой груди обнаружен новейший микроназюбатор.

— Это ещё что? — Марк удивленно округлил глаза.

— Микроскопический нано генератор антилива, стабилизатор жидкой назюбоки.

— Можешь яснее? Объясни проще. Что за антилив?

— Это питательная смесь для будущего новорожденного молекулярного мутанта, «растишка» для грудного молмута, Это ноу-хау от укисракских производителей. Когда он перестанет сосать грудь и окрепнет, в его сердце сформируется стабилизатор жидкой назюбоки. Он намного меньше старых моделей назюбок и вытащить его практически невозможно.

— Что такое назюбока?

— Это генератор первородного зла. Раньше назюбоки выпускались в виде маленьких дробинок черного цвета. При попадании в сердце противника, назюбока выпускала крючья и прочно якорилась в главном органе. Но при большом усилии и желании ее можно было извлечь. Сейчас это практически не реально. Жидкая назюбока проникает во все клетки организма и склоняет их к необратимой мутации. Происходит синтезация ядра. Травоядное животное превращается в хищника, добрый культурный аристократ превращается в злого и беспощадного варвара, в хитрого и жестокого молмутского боевика. Закрываются вентили добра, гуманизма и милосердия. Открываются вентили зла. Нейроны меняют свой алгоритм и начинают перемещаться по ранее скрытым каналам мозга.

— А стабилизатор, я так понял, нужен для поддержания нормальной работы этой чертовой жидкой назюбоки? Так что ли?

— Совершенно верно. Стабилизатор подает в мозг нужные токи, сигналы и частотные импульсы. Без него жидкая назюбока работать не будет.

— Хватит, доцент! Загрузил по полной программе. Дай подумать. Конец связи, — Марк закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

— Доцент, интересное прозвище. Меня так ещё не называли. Хорошо. Доцент отключается.

4

Прозвучал сигнал пробуждения. Марк рефлекторно посмотрел на экран, где Вика открыла глаза и зашевелилась. Он быстро нажал на кнопку и открыл саркофаг. Через две минуты подруга с заспанным лицом появилась в дверях кабины управления:

— Долго я спала? — она устало опустилась в кресло второго пилота.

— Сутки, моя девочка.

— Твой релаксатор мне сейчас такое выдал! Сначала всё было прекрасно: я лежала на песке у моря и наблюдала за дельфинами. Пеликану бросила рыбёшку. Задремала. И такой кошмар мне приснился! Сон во сне. Представляешь?

— Ну и что тебе приснилось? — не поворачивая головы, тихонько спросил Марк.

— Как будто я кормлю грудью славного малыша. Вдруг он поднимает голову и начинает смотреть мне в глаза. А у него страшное лицо Плеширея, точь в точь! И это чадо говорит мне грубым голосом: «У тебя молоко прокисло, тварь!» Он вырвался и убежал в пальмовую рощу, махая хвостом.

— Вика, подожди. Послушай меня, — Марк повернулся и серьезно посмотрел ей в глаза. — У нас большие проблемы.

Когда кранолетчик ввел свою беременную спутницу в курс дела и воспроизвел диалог с бортовым компьютером, у Вики навернулись слезы:

— Марк, дорогой! Я не верю. Я отказываюсь поверить в это. И что ты решил?

— А что тут решать? Будем воспитывать отпрыска Плеширея. Ты что предлагаешь? Ну, давай замочим гоблина. Как только он появится, долбану его молотком по башке и все дела.

— Что ты такое говоришь? Ты с ума сошел?

— Тогда рожай. Бортовик уверяет, что новорожденные молмуты не такие уж и буйные. Не так страшен черт, как его малюют. Хотя… Неужели ты совсем ничего не помнишь?

— Совсем ничего. Может, всё образуется? Ой! — Вика схватилась за живот. — Ой! Колики! Там что-то шевелится. Я боюсь.

Марк оторвался от мыслей:

— Я, вот, что думаю. Если посмотреть с другой стороны, ты представляешь огромную ценность для науки и оборонной промышленности. Если мы привезем на Землю инородное существо, представителя молмутской нации, нам не дадут пропасть и возьмут под защиту. АНБ и министерство обороны устроят нам надежную опеку.

— А вдруг я не дотяну и разрожусь прямо здесь?

— Я приму роды. Придется побыть акушером. Борташа поможет. Сразу изолируем ребенка. Посмотрим на его поведение, — Марк положил руку беременной подруге на плечо. — Не изводи себя дурными мыслями. Давай лучше отвлечемся и поиграем во что-нибудь. Давай в города. Начинай.

— Семикаракорск.

— Как всегда начинаешь со столицы? Хорошо, — Марк непроизвольно вспомнил отрывок из википедии. В 22-м веке город приобрел столичный статус благодаря уникальным воздухоочистителям, которые превратили весь район в экологически чистую зону. Правительство здесь дышало полной грудью без респираторов и противогазов, что плодотворно влияло на их умственную деятельность. — Княжпогост…

5

Прошел ещё один томительный месяц монотонного полета. Звездолет с музыкальными символами продолжал бороздить просторы Вселенной, с каждым днем удаляясь всё дальше от адской перевалки и приближаясь к Земле.

У стюардессы заметно вырос живот, в котором, то и дело, что-то колотилось и вздрагивало. Марк всё чаще укладывал будущую мать в спальном блоке на отдых и всё чаще общался с бортовым компьютером. Отважный кранолетчик проходил курс молодого акушера и готовился стать отцом. Он внимательно слушал и запоминал всё, что говорил ему по этой теме Оракул:

— Молмутская беременность в два раза короче чем у вас. Так что будьте начеку, будьте всегда наготове. И запомните! Никаких стрессов у Виктории не должно быть. Голова выходит первой, затем всё остальное. Калипсоловый наркоз отпадает. Обойдемся без него. Могут быть побочные эффекты: искажение реальности, удушье, трудности вывода из сна. О разрывах и кесаревом сечении поговорим завтра. А пока законспектируйте всё, что я вам наговорил.

Марк часто подходил к стеклянному саркофагу и подолгу смотрел на спящую беременную красавицу с фосфорическим номером на лбу. Её большой живот уже упирался в крышку капсулы. В разных его частях появлялись маленькие бугорки и моментально исчезали. Левая грудь укрупнилась, покрылась венами и синхронно вздрагивала с учащенным ритмом сердца.

Выполняя инструкции Бортовика, Марк оборудовал медпункт в родильное отделение: приготовил нужные инструменты и собрал акушерское кресло, нашел зеленый халат, перчатки и полиэтиленовый чепчик, а также пузырек со спиртом, йод, рулон ваты и бинт.

Однажды, перебирая шприцы, он спросил Оракула:

— А что, если малыша кормить не левой, а правой грудью, в которой нет назюбатора?

— Хороший вопрос, — отозвался искусственный разум. — Ребенок не получит достаточной дозы антилива и будет питаться чистым молоком матери. Конечно, не совсем чистым. Но в нем не будет и сотой части необходимой нормы, которая нужна младенцу. Это отразится на его формировании и развитии. В назюбаторе начнется стагнация, а затем он и вовсе прекратит работу и выйдет из строя. Он рассосется и исчезнет как доброкачественная опухоль.

— Что ты раньше молчал? — Марк заметно повеселел. Он сделал глубокий выдох облегчения.

— Вы не спрашивали.

— Значит, так мы и поступим, — будущий отец расплылся в улыбке и забарабанил пальцами по столу.

— Но вы не забывайте, что с появлением ребенка изменится характер вашей подруги. Без антилива у новорожденного молмута начнется ломка. Мать начнет жалеть ребенка. Она сознательно начнет давать малышу левую грудь. И здесь вы бессильны. Материнское чувство самое сильное. Убеждения и уговоры не помогут. Так что новорожденный молмут однозначно получит свою порцию антилива.

Марк снова помрачнел. Он достал губную гармошку и дунул в нее:

— Я поговорю с ней. Скажи, а почему ты нам помогаешь? Какой тебе от этого прок?

— Я всем помогаю — и плохим, и хорошим. Так я запрограммирован. Законы робототехники еще никто не отменял.

6

Еще через месяц, наблюдая за беременной, Марк заметил одну странность. Левая грудь Вики стала такой же, как правая. Синева, венозность и пульсация исчезли, как будто ничего не было. Живот перестал покрываться бугорками и вздрагивать. Марк обратился к Бортовику:

— Скажи, любезный, что происходит?

— Сам не пойму. Назюбатор исчез. Сканирование показывает, что в груди ничего нет. Странно. Плод ведет себя спокойно. Это не типично для молмутского зародыша.

— Может, это очередная хитрость Плеширея?

— Может быть. Весь потенциал новейшего назюбатора мне не известен. У меня устаревшая информация.

В дверях со стаканом ряженки появилась усталая с опухшими губами беременная спутница. Желто-зеленые круги под глазами, мятые волосы и пигментные пятна на лице испортили бедняжку до предела. На нее было больно смотреть:

— У меня зуб раскрошился. Я больше не могу. Когда же это закончится? Скажи, Борташа.

— Зародыш забирает кальций. Страдают зубы и кости. Опухание губ — это проделки гипофиза. Круги под глазами — это щитовидка поделилась йодом с зародышем. После инкубационного периода все нормализуется. До конца беременности ещё две недели, плюс-минус один день.

Марк взял Вику под руку, завел в кабину управления и усадил в кресло:

— Зая, ты можешь объяснить, почему твоя левая грудь стала, как прежде?

И почему на животе исчезли бугры? Почему зародыш не дрыгается?

— Не знаю, милый. Но я себя стала чувствовать лучше. Малыш успокоился, а грудь не болит и не дергает. Может, всё прошло, ушло безвозвратно?

— Я бы хотел в это верить. Но мне кажется, что это затишье перед бурей.

— Перед какой бурей? Не говори загадками. Марк, ты меня пугаешь.

Марк пожалел, что сказал лишнее. Он вспомнил слова Оракула: «Никаких стрессов!» и сконфуженно улыбнулся:

— Это я так. Сам не понял, что сказал. Хорошо, детка, поживем — увидим. Ты, главное, не волнуйся. Всё будет хорошо. Может, в города? Давай? Но только в античные.

— Это как?

— В города, которых уже нет на свете.

— Давай, — Вика успокоилась и улыбнулась. — Москва.

Марк одобрительно кивнул. Он знал, что согласно легенде, этот древний мегаполис после провала под землю затянуло болотом. Причиной катастрофы стали огромные провалы под городом, образованные в результате алмазной лихорадки:

— Амстердам, — ответил он и подмигнул глазом.

Вика одобрительно кивнула. Согласно легенде, этот древний город был разрушен первобытными наркоманами после тотального запрета властей продажи в увеселительных заведениях легких наркотиков. Им помогли ревнивые матросы, которым не разрешили выкупить улицу красных фонарей и трансвеститы, которым запретили устраивать каждое воскресенье оргии на площадях города. Вскоре руины заросли конопляным вьюном и репейным маком.

— Мелитополь, — парировала Вика и, приставив большой палец правой руки к носу, пошевелила пальцами.

Марк согласно кивнул. Он знал, что этот древний город уничтожило нашествие гигантских божьих коровок, размером с баскетбольный мяч:

— Львов, — быстро отреагировал он.

— Хорошо, — Вика со школьной скамьи помнила легенду, согласно которой этот древний город был уничтожен городскими кошками. Озверевшие твари собрались в огромную стаю и разогнали всё живое. Позже к ним присоединились из зверинца, зоопарка и цирка другие представители семейства кошачьих. Причиной послужил отравленный кошачий корм, который звери нашли на продовольственном складе.

Вика задумалась:

— Воркута.

— Зачет, — Марк прекрасно знал, что этот северный город уничтожили забытые вахтовики и брошенные шахтеры. Троглодиты расселились в старых шахтах, где питались остатками угля и горной руды. В историю они вошли, как углееды и рудоеды. Марк задумался. Но мысли отказывались ворошить историю. Он смотрел на Вику, виновато улыбаясь, и радовался ее хорошему настроению и здоровому выражению лица. Круги под глазами и бледность исчезли, а на щеках выступил легкий румянец. Он ласково погладил ее по животу. — Сдаюсь, Котя. Ты победила. Всё образуется. У нас будет чудный малыш. Я уверен.

— А как же твоя семья, Марк? — Вика печально посмотрела мужчине в глаза.

— У меня будет две семьи. Моей любви хватит на всех.

7

В секретном штабе Плеширея кипела работа. Операторы связи, технический персонал крутились на своих офисных креслах и нажимали на кнопки. Экраны мониторов пестрели и мигали секретными текстами и картинками.

Комендант стоял перед центральным экраном дисплея, куда сводилась вся информация шпионских и военных операций, диверсий и афер.

Рядом стояла его старшая жена Сукалия — Сукла, как любил называть ее муж. Без грима и с ровной спиной она мало походила на горбатую разносчицу. Вставная челюсть и подтяжки разгладили на ее бледном лице все морщины. Её маленькие хорошо отполированные рога были прикрыты копной черных волос. В нагрудном кармане военного мундира лежало удостоверение секретного агента ГРУ. Муж и жена тихо разговаривали и слушали оперативную сводку.

Из динамиков звучал голос дежурного диспетчера:

— До родов осталось две недели, один день, шесть часов, сорок две минуты.

Назюбатор перешел в конспиративный режим и переместился в левую ягодицу. Уменьшение до 0,5 микрон с включением маскировки.

— Хорошо! — комендант улыбнулся жене. — Проверяем все функции. Опять мне приходится тестировать папины новинки. Как он уже задолбал со своими ноу-хау! Но вроде всё идет гладко.

— Понимаю. Если нано генератор пытаются извлечь, он сразу удирает в ягодицу, — Сукла лукаво посмотрела на Плеширея.

— Да, хоть в пятку. Это не принципиально важно. Просто проверяем его быстродействие. Этому олуху царя небесного всё равно его не достать, даже если Железный Феликс проинструктирует. У! Железяка хренова! Как только обживешься в теле, сразу перепрограммируй этого болтуна.

— Хорошо, дорогой. Я всё сделаю, как договорились.

— Как только эта стерва разродится нашим морщёкишем, я сразу вызываю отца. Тебе там лучше появиться после родов, чтоб не испытывать на себе мучительные боли. Этот горе-акушер еще что-нибудь напутает. Ты готова к большим метаморфозам?

— О, да, мой плешивый мухомор! — старуха хрипло засмеялась и показала белые зубы.

— Подожди немного, моя неизлечимая гангрена, и ты займешь тело стюардессы. И снова станешь самой несравненной, самой молодой и желанной в моем гареме.

Плеширей сложил губы в трубочку для поцелуя, небрежно взял жену за уши и потянул к себе. Вдруг подтяжки лица резко ослабли, и старуха сморщилась, как повидавшая виды мочалка. Она закашляла, и вставная челюсть выскочила изо рта. Лицо мгновенно покрылось глубокими морщинами. Комендант брезгливо оттолкнул ее от себя:

— Фу! Выглядишь ты скверно.

8

У Плеширея было шесть жен. Свой гарем он надежно скрывал от посторонних глаз. Отборная охрана, лучшие из лучших, оберегали покой плешереевских избранниц. Жены проживали в просторном комфортабельном трёхэтажном корпусе на территории перевалки. Они привыкли к кочевой жизни и не жаловались на судьбу. Они были армейскими женами. Наоборот, женщины гордились тем фактом, что их муж действующий бригадный генерал, авторитетный молмут, высокопоставленный машид особого отдела, сын самого императора, клон черного короля Укисрака. У них было всё, что могла бы пожелать любая замужняя женщина Вселенной для нормальной и беспечной жизни: забота и внимание мужа, куча украшений и трофейных нарядов, горы инопланетной косметики с разных уголков близлежащих Галактик, различные хобби и развлечения.

Всё это было у Плеширея в изобилии. Ему нравилась кочевая жизнь и принцип: «Всё своё ношу с собой». Поэтому и жены, и семейный корпус — барак-трансформер всегда были при нём и перемещались с одной оккупационной зоны в другою. Он презирал оседлость и уважал мобильность — сегодня здесь, завтра там. Плеширей любил разорять планеты и порабощать целые цивилизации. Он входил в состав директоров корпорации вредителей Укисракской Империи.

Рядом с покоями жен находились детский сад для плеширеевских детей и ясли для морщекишей, рожденных в полевых условиях. Эти зубастые и крикливые ребёныши с морщинистыми, как у пожилых индейцев, мордашками после инкубационного периода отправлялись в глубокий тыл Чернодырья на планету Вредак, где проходили курс молодого вандала и с десяти лет начинали принимать участие в военных действиях в составе подразделения «Варварюгент».

Все жены Плеширея были чистокровными молмутками и не любили скучать от безделья в ожидании мужа. Они занимали различные должности на перевалке и развлекались садизмом.

Младшая шестая жена Глупинда была главным интендантом вещевого склада и работала кладовщицей. Она выдавала заключенным робу, сапоги, противогазы и рукавицы, снабжала солдат униформой, а пытальщиков — специнвентарем: зубодробильными кастетами, резиновыми дубинками и наручниками. Глупинда была кудрявой брюнеткой и под толстым слоем грима носила усы. У молмутки были волосатые груди и выпирающие лопатки, что делало ее горбатой в профиль. Она была приземистой и посещала спортзал, где занималась штангой. По молмутским меркам Глупинда считалась красавицей.

Пятая жена Саланта была заведующей продовольственным складом и отвечала за приемку и выдачу продуктов питания. Она была косолапой толстой неряхой. У нее не было талии и шеи. При малейшем движении толстушка вздрагивала тройным подбородком. Частенько Саланта появлялась на рабочем месте в помятом запачканном завтраком костюме с небритой физиономией. Косметикой она пользовалась только по праздникам. Растрепанные длинные каштаново-охровые волосы с трудом укладывались в прическу. Молмутка любила янтарные украшения и морских крыс.

Четвертая жена Мрасилия, рыжая коротко стриженная худосочная шельма, была начальницей овощной базы и постоянно что-то грызла. От нее всегда пахло духами с ароматом квашеной капусты.

Третья жена Аквая, крашеная в синий цвет ноздреватая сексуальная маньячка, была начальницей бани, сауны для начальства и моющего цеха для заключенных, где узников раз в месяц мыли холодной водой из шлангов. Аквая была в летах, но всё еще ерепенилась. Частенько она приставала с пошлыми намерениями сексуального характера к личному составу и к заключенным. Свои седые волосы молмутка красила синькой и украшала голову заколками в виде половых органов различных животных. В банях она могла пристать и изнасиловать любого, а потом ещё и зверски замучить. Плеширей прекрасно знал про амурные дела своей жены и закрывал на это глаза. В критические дни Аквая ходила по своей мойке в белом, запачканном кровью, халате, постукивая резиновой дубинкой по волосатой ладони. И, не дай бог, в эти дни попасться ей на глаза!

Вторая жена Лодрия, старая костлявая молмутка заведовала переваловской библиотекой. Она любила покой и тишину. Неразговорчивая замкнутая Лодрия имела спокойный характер флегматика с частыми приступами меланхолии. Очень редко она могла позволить себе вспылить и огреть занудного посетителя тридцатикилограммовым манускриптом в свинцовом переплете по голове.

Лишь старшая жена Сукалия выбрала военную специальность и стала профессиональной разведчицей. Ей нравилось входить в доверие, собирать информацию, анализировать и придумывать планы диверсий и операций. Она любила выстраивать на своем подвижном лице разнообразные гримасы, корчить рожи и подделывать голоса. Сукалия была самой умной из жен. Она была мужу незаменимой помощницей и советчицей. Их связывал бездонный багаж воспоминаний. Они и состарились вместе, пройдя очень длинный фронтовой путь молмутского кочевника.

Плеширей уважал Сукалию. Это был по-настоящему самый преданный друг. Их отношения начались ещё на Вредаке, когда они проходили курсы молодого варвара. На лекции по вандализму Плеширей сразу обратил внимание на седую девушку с большим черным бантом, которая сидела с группой будущих связистов и вела конспект, эротично облизывая грифельный карандаш. Сукалия была альбиносом и старше Плеширея на три года.

После лекции Плеширей отважился и подошел к седой курносой красавице. Шаркнув ногой, он застенчиво произнес:

— Тебя как дразнят?

Её звонкий голосок навсегда запал ему в душу:

— Сукалия, но друзья меня зовут просто Сукла.

Плеширей тоже представился, и девушка залилась задорным смехом:

— Мне нравится! Плеширей, Плеширейка, Плеширеюшка!

Ему не понравилась ирония седовласки и он решил сменить тему:

— Сегодня в театре циклопов премьера. Может, сходим?

Так и завертелось…

Затем судьба их разлучила. Второй раз они встретились уже на фронте, на холодной планете Настон. Плеширей был в чине ефранта, в составе передовых сил принимал участие в разрушении и разграблении местной столицы. Его отряд ломал памятник времени, большое каменное лицо в виде циферблата со стрелками вместо носа. Неожиданно к ним подъехал вездеход с логотипом штабной разведки. Оттуда выскочила эффектная стройная молмутка с седыми волосами и благородным профилем пекинеса. Это была Сукла. На ней были изящные байковые подчулочники и грубая, как наждачка, куртка из кожи носорога.

— Привет, Плеширейка! — весело крикнула девушка и помахала рукой.

Плеширею не понравилось такое приветствие. Он молча подошел к подруге и сильно ударил ее кулаком в челюсть. Сукла упала на обледенелую площадь и потеряла сознание.

Она очнулась в санчасти. Пожилой лечащий врач, меняя повязку на сломанной челюсти, ей объяснил:

— Сама виновата. Кто же к принцу так обращается?!

Сукла округлила глаза и написала на бумажке: « Какой же он принц? Он же обычный ефрант». Врач прочитал и ответил:

— Он, девочка, императорских кровей. Он тринадцатый сын Укисрака. Стыдно не знать. Просто парень не ищет легких путей. Конечно, он мог бы сразу стать генералом авиации и командовать звездопукским полком. Папа пристроил бы куда угодно. Плеширей настоящий молмут.

На следующий день ее навестил Плеширей. С букетом крапивы он показался в дверях палаты и виновато улыбнулся. Перед ней стоял уже не маленький мальчик, а взрослый мужчина с трехдневной щетиной и неухоженными бакенбардами. Только тогда она поняла свою ошибку.

За время совместной жизни Сукалия подарила мужу два десятка морщекишей, больше чем все остальные жены. Но с годами репродуктивность снизилась, и она перестала доставлять хлопоты акушерам.

Плеширею было больно смотреть, как его любимая жена превращается в старуху. Сам он старел очень медленно, благодаря отборной назюбоке, которая стимулировала весь его организм. Плеширей давно хотел вдохнуть в старую Суклу новую жизнь, вернуть ей молодость и красоту. И он знал, как это сделать. Когда Плеширей открыл досье пленной стюардессы, в нем что-то екнуло. Фигура и облик заключенной ему сильно напомнили молодую Суклу.

План по использованию новой разносчицы в виде суррогатной матери родился не сразу. Плеширей, как всегда, решил посоветоваться со старшей женой. Операцию разрабатывали вместе. Раскачиваясь в креслах кабинета, они оживленно обсуждали детали. Резюмируя, Плеширей однажды сказал:

— Главное, чтобы они не повредили назюбатор. Черт возьми, я недооценил эрудицию бортового компьютера. Надо будет программисту выколоть глаза.

— Ты слишком вспыльчив, дорогой. А ведь хотел землянами украсить праздничный торт? Не кипятись никогда. Гнев парализует разум. Сколько раз можно повторять?!

9

В конце фиолетового часа на перевалке наступило затишье. В семейном бараке Плеширея было по-домашнему оживленно: суетились слуги и горничные, пахло свежеприготовленной пищей, гремела посуда, шаркали тапочками толстые евнухи.

Жены в махровых халатах с мокрыми волосами после душа сидели в гостиной у камина и обменивались новостями. Не было только старшей жены. Не было Суклы.

— А где это наша старшенькая потерялась? — ехидно скривила рот Глупинда.

— Можно подумать, ты не знаешь?! Опять с кормильцем что-то мутят, — отозвалась Саланта и встряхнула мокрыми волосами.

— Уродские музыканты! — огрызнулась Мрасилия. — Такой праздник испортили. Из-за них у кормильца третий день мигрень.

— Я видела их в коптильном цехе, — сказала Аквая.

— Ну, и как они? Симпатичные?

— Обросшие сильно. Не разглядела. Одного дубинкой отходила и ушла.

— Что, месячные начались?

— Они самые. Заливают, — Аквая закурила и сплюнула на пол. — Представляете, сегодня в моечную привели дистрофанов. Еле отмыли. Канализацию чистили. Я пол дня в противогазе проходила. До сих пор ночная смена проветривает. Кричу с балкона мойщикам: «Напор убавьте!»

А эти олухи не слышат. И одному струей глаз выбили! Как заорет. У меня чуть пудра не обсыпалась.

— Нам сегодня привезли экспериментальную форму-невидимку, — продолжила разговор Глупинда. — Я померила и… Ах! Испарилась! Солдаты пасти поразевали: «Где госпожа?», «Где госпожа?» А я преспокойненько подошла к одному и как дам кастетом по рогам! Аж искры посыпались. Чертяка заметался и давай выход искать. Я в хохот. Потом пошла крысу ловить. Завелась падла, мои пирожки тырит. Здоровенная! Сразу поймала, меня ведь не видно. Думаю, что с ней делать? А потом махнула рукой, зажарила и съела, как в старые добрые времена. Хорошо так поностальгировала.

— Ты приходи ко мне на продовольственный. Я уже запарилась ностальгировать. Их там видимо-невидимо! Табунами бегают. А ты всё грызёшь?

— Да, капустную кочерыжку, — сконфуженно улыбнулась Мрася. — Зубы чешутся, — И она показала два передних заячьих резца.

— Лодрия, а ты что молчишь? Всё просвещаешься? Поговори с нами.

— Вот, — библиотекарь оторвалась от чтения. — Сегодня перебирала макулатуру и нарыла прикольный земной журнальчик о моде.

Глянцевая периодика пошла по рукам. Мрася прочитала название:

— Урода. Мне уже нравится. И что там?

— А вы сами посмотрите. Эти земляне совсем с катушек съехали. У них в моде шмотки из целлофана.

— Ну-ка, ну-ка, — банщица потянулась к журналу, на обложке которого голый молодой рельефный человек в целлофановых трусах играл на саксофоне. — Всё, хочу на Землю. А тебе туда нельзя, — хохотнула она в сторону Глупинды.

— Это ещё почему? — удивилась штангистка.

— С твоими волосатыми сиськами тебя там ждет тотальная апелляция. Посмотри, какие там бюстгальтеры носят. Всё видно.

Глупинда брезгливо перелистала журнал и швырнула в камин:

— Ерунда полная! А у нас на Вредаке что сейчас в моде?

Лодрия порылась в сумке и протянула подруге молмутский журнал «Красота Злобовещинска»:

— На, утешься.

Глупинда взяла толстый модник и, перевернув несколько страниц, заулыбалась:

— О, в моду входят накладные рога пятнистого зубра! Класс. Уже хочу. Ещё мини юбки из вайвайской кожи, шипованные чулки, туфли на роликах, зеленые тени, фиолетовая помада и черный лак для зубов.

Появился дворецкий — толстый евнух со спиленными рогами и доложил:

— Ужин готов! Подавать?

— Что там у нас сегодня? — спросила Саланта и всплеснула тройным подбородком.

— Жареные бедра саранчи в чесночном соусе, грибной салат, десерт из паутины и луковый сок.

— Подавай прямо сюда. Не будем ждать Суклу. Она опять заявится ночью. Уже труха сыплется, а всё в шпионов играет. Сидела бы лучше с нами у камина и грела свои замшелые косточки, — выпалила Саланта и бросила в камин пару волосяных брикетов, которые ярко вспыхнули и затрещали.

10

В кабинете коменданта в поздний час, когда на всей территории перевалки наступило относительное спокойствие, шел оживленный диалог. Муж и жена тихо разговаривали:

— Твоё переселение должно случиться сразу после активизации назюбоки. Если ты опоздаешь больше чем на восемь минут, назюбока убьет стюардессу. Произойдет необратимая аннигиляция атомов мозга и сердца. Только молмутская душа может провести полную синхронизацию организма с назюбокой. Не забывай это! Так что рожать придется тебе. Я хотел уберечь тебя от этого, но без синхронизации мы потеряем и стюардессу, и нашего ребенка. И еще. Не вздумай снять с ее памяти блокировку! Снимем ее здесь. Это приказ! — Плеширей строго посмотрел на Суклу.

— А ты, кобель похотливый, все же не удержался и позарился на стюардессу, — ревниво оскалилась старая подруга.

— Она сильно мне напомнила тебя в молодости, — Плеширей виновато улыбнулся. — Ты совсем износилась. Ты похожа на застиранную половую тряпку.

— Я благодарна тебе, дорогой, за то, что оперативно сработал и впаял ей в грудь назюбоку. Мне нравится наш план, — старуха сморщилась в благодарной улыбке.

— Всё будет хорошо, — Плеширей взглянул на часы. — Отец поможет. Только ему под силу сделать это. Он колдун высшего класса и тонкий план со своим загробным миром его вотчина.

— Тебе тоже не мешало бы сменить камуфляж, переселиться в тело помоложе.

— Это лишнее. В моем сердце сидит отборная долговечная назюбока. Я — кремень. А то, что облысел и бакенбарды исчезли, это ерунда. Всему виной частая смена климатических условий. Сама знаешь, что по долгу службы приходится бывать и в экстремальном минусе, и в невыносимой жаре.

— И мы с тобой вместе изнашиваемся. Таскаешь нас за собой как собачонок. А младшие меня не порвут на почве ревности, когда я нарисуюсь в бараке в новом образе?

— Ты знаешь, могут. Особенно банщица. Ничего, я подарю им землянина. Пусть потешаются.

— Ты хочешь сделать из него евнуха?

— Наоборот. Я сделаю из него супер молмута, быка-осеменителя. Он станет одним из нас. Доктор Передоз поможет. Поселю землянина в семейном корпусе, сделаю ему офис для случек и сексуальных утех. Женушки останутся довольны.

— Дорогой, открой окно. Что-то мне душно, — старуха попыталась вдохнуть полной грудью и засвистела носом.

Плеширей стоял у открытого окна своего кабинета и смотрел в черный купол звездного неба. Где-то внизу светилась огнями и слегка вздрагивала перевалка, как маленький ребенок во время тревожного сна. Комендант взглянул на часы. До полуночи оставалось десять минут. Плеширей резко повернулся:

— Ну что, ты готова? — он внимательно посмотрел на свою постаревшую первую любовь.

— Да, мой генерал, — старуха подмигнула ему всем своим подвижным морщинистым лицом.

— Тогда раздевайся и ложись на стол. Сейчас ты умрешь, но оживешь там, — он показал пальцем куда-то в потолок. — Ты очнешься на корабле в теле беременной стюардессы. Не бойся, не паникуй и постарайся быстро привыкнуть к телу. Дальше ты знаешь, что делать.

Старуха медленно раздевалась. Когда все одежды упали на пол, Плеширей брезгливо раздул ноздри от увиденных на теле дряблостей, жухлостей и пролежней. Он помог старухе взобраться на стол и лечь на спину.

— Руки на живот, — скомандовал он, и Сукла покорно выполнила приказ. — Закрывай глаза и ни о чем не думай, — он наклонился и поцеловал подругу в морщинистый лоб.

Плеширей еще раз посмотрел на часы и подошел к открытому окну. Недолго думая, он начал читать молитву:

— Инсатикум инфернум! Санктум регнум! Искритикус инкубус! Титаник де чумо!

Вдруг в окно ворвался холодный ветер, а с ним черная пыль. Облако сделало несколько оборотов по кабинету и зависло над телом старухи. Сукла изогнулась, а из груди выскочил маленький светящийся шарик. Черное облако поглотило его и унеслось в открытое окно. Плеширей подошел к телу и поискал пульс.

— Вот, и всё. Возвращайся скорее, — он еще раз наклонился и поцеловал мертвую Суклу в синие губы.

11

Вика дремала в кресле пилота. Марк поцеловал ее в щеку, накрыл пледом и посмотрел на экран:

— Всё чисто, — он включил автопилот и пошел в столовую.

Как только землянин появился на пороге пункта приема пищи, включился дневной свет, и кранолетчика обдало стерильной неживой прохладой. Марк включил продуктор и задал программу: «сто грамм пюре, две котлеты, двести грамм томатного сока, пятьдесят грамм сметаны, два кусочка ржаного хлеба».

Аппарат задрожал и через минуту открылся. Марк достал обед, поставил на поднос и направился к ближнему столику. Он опустился на мягкий табурет и принялся за еду. Вдруг душераздирающий крик стюардессы заставил его поперхнуться. Марк выплюнул кусок котлеты, быстро вскочил и побежал по коридору.

Вика лежала на полу и дергалась:

— Марк, родненький! Помоги!

— Что происходит? — он быстро опустился на колени и схватил спутницу за плечи.

— Не знаю. Посмотри на мой зад, — слезы застилали ей глаза.

Он быстро перевернул девушку на бок и снял трусы. Левая ягодица увеличилась и была синей, как свежая гематома. Марк испуганно позвал бортовика:

— Что происходит, Боря?

— Полная активация назюбатора! — послышался из динамиков знакомый металлический голос.

— А почему в ягодице?

— Он переместился.

— Ой, мама! Я умираю! — Вика потянулась к Марку. — Спаси меня, любимый!

Девушка вдруг обмякла и бездыханная замерла на полу. Марк быстро стал искать пульс, но не нашел:

— Вика, Викуся, детка, рыбка моя! Очнись, не оставляй меня. Вернись.

— Констатация смерти, — прозвучал безразличный голос искусственного интеллекта, и отважный кранолетчик заплакал.

Вдруг тело Виктории вздрогнуло, затем еще и еще. По лицу пробежала нездоровая судорога. А потом задрожали все части тела и даже ресницы.

Марк с гримасой недоумения застыл, как камень, и наблюдал за происходящим. На долю секунды ему показалось, что лицо у девушки меняется. Так и есть. Оно покрылось глубокими морщинами и стало пепельно-серым. Марк похолодел от ужаса! Это была сморщенная физиономия старой разносчицы. Затем резко всё пропало, и Вика открыла глаза:

— Что со мной? Марк, где ты? Дорогой, обними меня. Мне страшно.

Марк быстро наклонился и обнял девушку:

— Пойдем, я провожу тебя в спальный блок. Тебе надо срочно отдохнуть.

Виктория повисла на шее любовника, а он в свою очередь взял подругу за талию. Парочка не спеша направилась по коридору.

— Ложись, — Марк открыл саркофаг.

— Не закрывай капсулу, может, в туалет захочется, и не выключай свет.

— Хорошо, — они поцеловались, и Марк направился в кабину управления.

С плохими мыслями и скверным предчувствием он опустился в кресло. Но нервное потрясение сделало свое дело, и он клюнул носом.

Вдруг Марк проснулся от грубого детского крика. Так и есть. Это в спальном блоке. Он бросился туда. От ужаса Марк застыл на пороге. В открытой капсуле лежал маленький морщинистый ребенок с пепельно зеленым цветом кожи и огромным ртом, в котором дрожал от крика черный язычок. Младенец хаотично вздрагивал маленькими конечностями и пытался встать. Рядом с ним мать в гимнастической позе зализывала себе раны. Она оторвала голову от разрывов и ехидно улыбнулась окровавленным ртом:

— Привет, муженек! У нас пополнение. Как видишь, я сама справилась, акушер хренов.

Это был хриплый голос старой разносчицы. Марк пошатнулся и упал в обморок.

12

Он очнулся в кресле пилота, прикованный наручниками к подлокотникам. Перед ним стояла с младенцем на руках его спутница и зловеще улыбалась. Она кормила грудью страшного лицом малыша в детском комбинезоне. Младенец тянул через сосок левой груди питательную смесь и косился на незнакомца. Марк шевельнул губой:

— Вика, что происходит? — на его небритом лице была одна сплошная растерянность.

— Забудь это дурацкое имя. Я — Сукла, старшая жена Плеширея. Называй меня — госпожа. Понял, землянин?

— Ты бредишь. У тебя жар. Что ты несешь? Что это за карапуз?

— Это сын Плеширея, истинный молмут, — гордо заявила псевдо Виктория и погладила малютку по морщинистому затылку, покрытому черным пухом.

Марк посмотрел в смотровой иллюминатор и узнал пояс астероидов, который они пролетали днем раньше:

— Куда мы летим? Что с курсом?

— Мы возвращаемся.

— Куда возвращаемся? — Марк не хотел верить своим ушам.

— Ясно куда — на перевалку.

— Ты совсем рехнулась! — он дернулся. — А ну, освободи меня. Боря! — позвал он бортовой компьютер. — Борис! Борисик! Приятель! Дружище! Экстренное торможение всех двигателей! Реверс на сто восемьдесят градусов! Курс…

— Ха-ха-ха! — засмеялась девушка. — Он не слышит тебя. Я изменила программу и почистила жесткий диск. Твой голос навсегда исчез из его памяти, — и она крикнула в потолок. — Продажная шкура! Протестируй вакуумный насос в биотуалете!

— Слушаюсь, госпожа! — отозвался знакомый металлический голос бортового компьютера.

— Видишь, придурок, кого он слушается? — и она снова засмеялась.

Марк похолодел. Этот смех ему был знаком. Это был смех старухи-разносчицы. Сукла как будто прочитала его мысли. Она отдала малыша роботу-няньке и достала из кармана комбинезона контактный зажим, похожий на бельевую прищепку. Девушка ехидно покрутила зажимом перед носом у Марка:

— А на этой прищепке я сушила трусы своего первого мужа. Ну ты и лошара! Ха-ха! Экстремафилы Бозяуха. Любой сопливый морщёкиш Чернодырья знает, что Бозяух — это национальный герой, действующий бригадный генерал молмутской армии, отозванный императором в загробный мир, где продолжает служить Родине. Его ангелы смерти когда-нибудь и до тебя доберутся. Но тебе повезло, землянин. Еще не время. Тебе уготована другая участь. Можно сказать, тебя ждет почетная награда. Не знаю, чем ты приглянулся моему мужу? Быть тебе, Маркуша, одним из нас. Быть тебе молмутом.

Она подошла вплотную к Марку и погладила его по небритой щеке:

— А, знаешь, ты мне тоже нравишься. Всегда нравился. Когда я приходила к тебе с обедами на вышку, мне всегда импонировали твоя наивность и чувство юмора. Одно время я даже жила этими визитами и спешила к тебе на встречу, чтобы в очередной раз напитаться позитивом. И, знаешь, чего мне больше всего хотелось? — Марк промолчал и опустил глаза. — Это заняться с тобой звериным сексом прямо на вышке в объективе камеры наблюдения. Но тогда я была старухой. Сейчас ко мне вновь вернулись молодость и силы, — она прикоснулась губами к уху землянина. — Давай, мой лошара, сделаем это.

— У тебя же разрывы.

— Их уже нет. Я воспользовалась клеточным генератором, — язык ведьмы-обольстительницы прошелся по щеке и носу землянина.

— Что, и наручники снимешь?

— Да. Тебе всё равно не одолеть меня, — она прижалась губами к его губам. — Боря, выключи свет и включи музыку.

13

Они лежали в спальном блоке, обнявшись и тяжело дыша. Сукла нежно поглаживала Марка по плечу. Восстановив дыхание, она шепнула:

— А ты хорош, землянин. Мне понравилось.

— Можно подумать, мы первый раз с тобой встречаемся, — глядя в потолок, ответил Марк.

— Со мной первый раз.

— Вика, хватит дурачиться. Это уже не смешно.

— Я же сказала забыть это имя! — рявкнула Сукла и столкнула Марка на пол. — Проваливай. Сеанс окончен. Иди спать в кабину и пристегнись наручниками.

— Разбежался. Ты совсем с катушек съехала, — он поднялся, быстро оделся и пошел по коридору.

— Если не пристегнешься, то я это сделаю. Сейчас приду, проверю. Только малыша покормлю.

Марк плюхнулся в кресло. Наручники висели на подлокотниках. Поразмыслив, он надел «браслеты» себе на запястья и щелкнул замками:

«Совсем сдурела баба. Выпороть бы ее, как следует. Может, это послеродовой синдром? Стоп. Но откуда она узнала про прищепку? Я ей об этом не рассказывал. И летим мы в обратном направлении. Что происходит, черт возьми? Знаний мне не хватает. Как наладить связь с бортовиком?»

— Боря, отзовись! — Марк подал голос, но ответа не последовало. Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла: «Как же на нее повлиять? Через ребенка? Это мысль. Как нас учили в школе кранолетчиков? Каждое действие рождает противодействие аналогичного характера. Зло рождает зло, ненависть — вражду. Любовь рождает жалость, милосердие и понимание. Хорошо. Так мы и поступим».

И тут у Марка родился план. Он еще до конца не обдумал детали, но его структура, его каркас четко отпечатался в сознании.

— Пристегнулся? Молодец, мой сладкий земной пряник.

Марк открыл глаза и увидел в дверях голую Суклу. Ее голос был нежным и ласковым. Она держала за руку ребенка:

— Смотри, мой малыш уже ходит. Как время летит?!

— И не говори. Три часа назад он еще и не помышлял об этом. Какой славный крепыш.

— Мы, молмуты, быстро крепчаем.

— А можно мне с ним поиграть?

— Попробуй, — Сукла сняла с Марка наручники.

Землянин опустился на колени перед ребенком и показал ему фокус с отрыванием пальца. Бутуз растянул морщинистое лицо в улыбке. Марк ласково погладил малыша по маленькой головке:

— Как его зовут?

— Еще не знаю. Плеширей даст ему имя.

— Где робот-нянька? Пусть принесет игрушки, кубики там разные, солдатиков, машинки.

14

Прошла неделя обратного пути. Связи с перевалкой всё еще не было, и это огорчало Суклу. Но плохое настроение быстро улетучивалось, когда она смотрела, как землянин играет с ее малышом. Марк катал карапуза на спине, изображая лошадь или слона, сажал на плечи, показывал всевозможные фокусы. Из конструктора «Лего» они строили крепости и замки, в альбоме цветными карандашами рисовали причудливые космические пейзажи.

Марк, сам того не ожидая, стал называть малыша «сынок», «мой мальчик», а потом и вовсе дал ему кличку «Тузик». Сукла сначала сопротивлялась, но все-таки смирилась.

— Марк, это временно. Только Плеширей может дать имя сыну, — строго говорила мать.

— Конечно, как скажете, моя госпожа, — отвечал Марк, показывая Тузику фокус на картах.

Наблюдая за играми взрослого землянина и маленького молмута, в эти минуты Сукла забывала обо всем на свете. Но ей было всё еще не по себе. Она до конца не освоилась в новом теле, и много мыслей утекало в этом направлении. Сукла прекрасно помнила строгий запрет мужа на снятие блокировки с памяти прошлой жизни стюардессы и добросовестно выполняла этот приказ. Разведчица прекрасно знала для чего эти меры предосторожности. Но женское любопытство толкало ее на преступление.

Ей хотелось вспомнить последнюю близость с мужем, во время которого произошло зачатие сына, но она не могла. Она боялась. Она знала, чем всё закончится: за доли секунды перелистает, как книгу с картинками, всю жизнь стюардессы, пучком нейронов пробежится по ветвистому лабиринту воспоминаний и упрется в отношения с Марком.

Сукла сидела в кресле пилота и пыталась наладить связь с перевалкой, краем глаза наблюдая, как Марк играет с сыном в «камень, ножницы, бумага». Они улюлюкали и хохотали, периодически выписывая друг другу щелбаны. У нее ничего не получалось. Напрасно разведчица набирала секретные позывные и отправляла в космос. Наконец ей это надоело. Сукла устало откинулась на спинку кресла и задумалась: «Чем я себя тешу? Последней близостью с мужем? Но ведь он овладел стюрдессой против ее желания и под воздействием гипноза. Небось принял облик отметчика и попользовался молодухой. Я прожила с ним долгую жизнь и знаю его как облупленного. У нас с ним куча детей, не считая такой же кучи безвременно ушедших в другой мир. Я никогда не видела, чтобы он играл со своими детьми. Ему всегда не хватало на это времени». Крик малыша разогнал ее мысли.

— Папа! — мальчик радостно потянулся к Марку.

— О, Тузик заговорил! — Марк прижал к себе малыша. — Первое слово! Поздравляю!

— У всех молмутов первое слово «папа». Так что не радуйся, — солгала Сукла, забирая у Марка сына, в сердцах широко улыбаясь.

«Черт возьми, он уже его папой называет. А ведь мне это нравится. Что же мне мешает снять блокировку? Страх. Я боюсь плешереевского гнева. Но, как разведчик, я имею на это право. Я должна совершенствоваться и утончаться, пополняя свой багаж новыми душевными качествами. Если я упрусь в отношения с Марком и захочу их продолжить, как я смогу оправдаться? Практически никак. „Вхожу в доверие, изучаю будущего врага“ — это уже не прокатит. Но и черт с ним. Надо жить в свое удовольствие. Ходить по лезвию бритвы мне не в первой. У меня будет два мужа: один — кормилец, другой — любовник. Ничего нового. Этот избитый треугольник — старый как мир. Аквая-банщица уже давно стыд потеряла. Что в своих банях творит? И всё ей сходит с рук. Может, потому, что Плеширей ее не любит, а любит меня? Зачем тогда это возвращение? Что он мне сделает, если узнает? Убьёт в порыве ревности? Всё может быть. Но жизнь без риска, как свадьба без невесты. Что мне надо, чтобы снять блокировку? Файл с памятью стюардессы надо вскрыть заклинанием. Сейчас вспомню… Нет, не получается. Давно я его не произносила. По инструкции заклинание надо произнести вслух во время оргазма. О, вспомнила!»

— Можно мне с вами? — Сукла опустилась на колени между Марком и малышом. — В какую игру вы играете?

— Вливайся. Игра называется «дурак», — и Марк начал раскидывать карты.

15

Этой ночью они спали все вместе. Малыш лежал между взрослыми и игрался погремушкой — черепом какого-то грызуна. Скоро он устал, выронил пластмассовую забаву, закрыл глазки и захрапел.

— Отнеси его в капсулу и возвращайся, — нежно прошептала Сукла.

— Я не ослышался? Или ты хотела сказать: «Топай в кабину и не забудь пристегнуться?»

— Нет, ты не ослышался. Я тебя хочу.

Марк аккуратно взял малыша отнес в капсулу и вернулся:

— Тузик заметно прибавил в весе. Чем ты его кормишь?

— Иди ко мне, — Сукла потянула Марка к себе.

— Что происходит, сударыня? Я вас не узнаю. А вдруг связь наладилась, и твой муженек все видит и слышит?

— Ну, иди же. После того, как сынок назвал тебя папой, во мне что-то екнуло. Возьми меня, любимый, я вся твоя.

Сукла ждала оргазм, но Марк не спешил. В механике любви он был асом. Любовник плавно совершал телодвижения и шептал подруге в губы:

— Вернись ко мне, детка.

— Хорошо, только не останавливайся. Я возвращаюсь… А…А…А! — и Сукла заголосила. — Спиритус холиус дайверус! Мемори опенус крейтерус! Глориум уникум фактум терниум азм!

Вдруг в сознании вспыхнула яркая вспышка, и полчища эндорфинов разбежались по всему телу. Цветное кино под названием «Жизнь стюардессы» пронеслось пучком фотонов по лабиринтам женского мозга. Девушка разжала объятия и потеряла сознание.

Когда она очнулась, Марк лежал рядом и смотрел в потолок:

— Не хотел тебя будить. Я покормил малыша.

— Спасибо, милый, — Сукла прижалась к нему. — Помнишь тот вечер на перевалке, когда мы с тобой танцевали медленный танец? Ты какую музыку слышал?

— Криса де Бурга.

— А я Полину Гагарину.

— Что, память вернулась?

— Да. Я сняла блокировку. Я все вспомнила. Представляешь, ты у меня первый мужчина.

— А как же этот? — Марк кивнул в сторону карапуза, чье похрапывание доносилось из капсулы.

— Это всё козни Плеширея. Он меня взял обманом, затуманив мозги гипнозом. Он был в твоем облике, и я думала, что это ты на мне дергаешься. Так что считай, Тузик — твоих рук дело.

— Ладно. Зачет. Подожди, — Марк вскочил и выбежал из спального блока.

Через две минуты он вернулся с подносом:

— Омлет для влюбленных! Завтрак для двоих! С возвращением, детка!

16

Марк и Сукла уселись по-турецки на кровати и принялись за еду.

— Как же мне теперь вас величать, госпожа? — он лукаво подмигнул подруге.

— Как тебе больше нравится, — Сукла проглотила кусочек омлета и запила апельсиновым соком.

— Ты меня так напугала своим заклинанием.

— Я его не произносила лет двести.

— Так, значит, ты разносчица, жена коменданта и стюардесса в одном флаконе? — Марк откусил сосиску, предварительно окунув ее в кетчуп.

— Да, я профессиональная разведчица и очень много знаю по этому профилю.

— Конспирация, слежка, пароли?

— Ага. Это нам на руку, — и они засмеялись.

— Ты говоришь «нам»? — Марк перестал улыбаться. — Я думал, что нам не по пути.

— Еще как по пути. Ведь я тебя люблю.

— Кто именно? — Марк не спеша пил виноградный сок.

— Хорошо. Тебя любит Сукла в образе стюардессы. Ведь по сути Виктория умерла. Её душу безвозвратно забрал Укисрак. Теперь в молодом теле стюардессы будет хозяйничать душа Суклы, буду жить я. Мне досталась ее память, которая парализует действие назюбоки, когда я с тобой. Но если тебя рядом нет, я снова старая и вредная молмутка. Не покидай меня, любимый, и всё у нас будет хорошо.

— У нас это называется — «шизофрения», раздвоение души и всё такое.

— Просто я стала мультиплетом. У нас в разведке это приветствуется. Чем больше ты вытеснишь душ из бренных тел, чем больше пустот своего разума заполнишь чужой памятью, тем ты круче и опытнее.

— Представляю, какая каша у тебя в голове. Спать не мешает?

— Нет. Всё расфасовано по отдельным папкам и каждая покоится строго на своей полке. В голове должен быть порядок как в библиотеке. К примеру, нужно мне встретиться с тобой, я сразу открываю папку с грифом «Любимый Марк» и становлюсь нежной и пушистой. Гормоны радости переполняют всё тело, адреналин давит на глазные яблоки, и я на седьмом небе от счастья.

— Но мы ведь летим на перевалку.

— Да, мы возвращаемся. И мы будем вместе. Поверь, теперь будет всё по-другому, и я тебя в обиду не дам.

— Может, будем счастливы где-нибудь в другом месте?

— Плеширей нас везде найдет и убьет обоих. Бозяух по тоннелям времени пошлет своих головорезов и нам капец.

— Черт возьми, опять этот Бозяух. Значит, опять перевалка? Будь она проклята!

— Да, мой хороший. Пойми, так будет лучше для нас обоих. Вы бы всё равно не долетели до Земли. Вика неправильно вычислила азимут и ошиблась в длительности пути. До Земли лететь не менее двадцати лет. К тому же она не учла ловушки Плеширея, которые надо заблаговременно обходить, меняя курс. Длительность пути увеличилась бы в разы. А если заблудитесь?

— А что за ловушки такие? — Марк допил сок, поставил поднос с посудой на пол и принял горизонтальное положение.

— Я сама точно не знаю, где и когда они могут встретиться. Только Плеширей знает и управляет ими. Представляешь магнитное облако? Звездолет, проходя через ловушку, выходит из строя, ломаются все приборы, и глохнет реактор. Всё живое на борту быстро стареет и умирает.

— Тяжеляк, — Марк взял молмутку в образе стюардессы за руку.

— Скоро появится связь с перевалкой, — виновато шепнула Сукла.

— Так чего мы ждем? — Марк потянул девушку к себе.

— А вдруг Плеш…, — она не договорила. Любовник закрыл ей рот поцелуем.

17

В квадрате «мертвых крыс» появилась связь с перевалкой. На экране замаячило страшное лицо коменданта. Марк, в который раз, икнул от презрения к этой физиономии. Он сидел в кресле пилота, пристегнутый наручниками и корчил недовольную мину. Сквозь помехи вырвался знакомый бас:

— Всё в поряде?

— Да. Мы возвращаемся, — Сукла натужно улыбнулась мужу.

— Где отметчик? А, вот, вижу. Проблем с ним не было?

— Нет. Всё прошло гладко.

— Ребенок где?

— Спит.

— Принеси, покажи. Я хочу видеть своего отпрыска.

Сукла вызвала робота-няньку. Старая модель на колесах вкатилась в кабину. Крепкие из титанового сплава руки надежно держали ребенка. Малыш недовольно морщился и, казалось, что вот-вот заплачет.

— У, какой! — заулыбалось страшное лицо на экране, оголив клыки. — Настоящий машид!

Ребенок вдруг приподнялся и потянул маленькие ручки к землянину:

— Папа, давай играть в шашки.

— Спокойно, Тузик, — краем рта бросил Марк карапузу. — Обязательно поиграем.

— Не понял? — огрызнулся Плеширей. — Это какой еще папа? Что здесь происходит? Сукла, хитрожопая лисица, я жду объяснений!

— Всё нормально, — быстро нашлась разведчица. — Просто наш морщёкиш начал говорить. А отец, как всегда, отсутствует. Кстати, ты нашел малышу имя? — жена пошла в наступление. — Или нам его всю жизнь Тузиком называть?

— Нет, мне некогда, — смягчился виноватый муж. — Тузик, говоришь? А что, хорошее имя. Пусть будет Тузиком. Тузик, Тузий, Тузиан. Мне нравится. Молодец, Марк! Всё, конец связи, — и тут же изображение утонуло в мусоре помех.

Прошел месяц обратного пути. С каждым днем перевалка становилась всё ближе. С каждым сеансом связи уже отчетливо вырисовывалось на экране лицо коменданта и звук становился чище.

За это время Тузик заметно подрос и раздался в плечах. Он уже хорошо говорил и произносил свистящие звуки. А после тихого часа бегал по коридорам звездолета, своим топотом действуя на нервы. По вечерам они с Марком играли в карты на щелбаны и в морской бой. Однажды землянин решил, что пора, и научил малыша играть в шахматы. Дело пошло. Теперь Тузик с шахматной доской под мышкой ходил по пятам за Марком и просил: «Папа, давай поиграем! Папа, давай поиграем!». Марк не знал, куда себя деть. Сукла часами просиживала в библиотеке, зачитываясь шпионской публицистикой и детективами. После вечернего сеанса связи с комендантом, они вместе ужинали и шли спать. Это были самые приятные минуты томления в замкнутом пространстве.

Тузиан всегда ложился между мамой и папой, и взрослые покорно ждали, когда малыш наиграется, наговорится и уснет. Тогда Марк бережно переносил спящее тельце на детскую кровать, и начиналось взрослое время.

Любовники с пристрастием отдавались друг другу, наслаждаясь горячими поцелуями и бархатными объятиями, шептались, шутили, хихикали и мечтали.

Горела дежурное освещение, а в динамиках еле слышно звучала легкая музыка. Марк и Сукла разомкнули объятия и, тяжело дыша, откинулись на подушки. Землянин вдруг спросил:

— Слушай, почему у вайваев такой странный облик? Их безносые лица и брови под глазами всегда вызывают у меня недоумение и улыбку.

— Эх, ты, балда! — оживилась Сукла. — В любом учебнике по древней истории вайвайского мира об этом есть целый раздел. Эту легенду на Почемурии знают все — от мала до велика. Давным-давно главный бог вайваев — Вайлолорик, будучи юнцом, на плотской ярмарке лишился носа и бровей. Любопытство подвело. На него напал озверевший киборг. После восстания машин много их, взятых в плен, доживало свой бунтарский век на площадках и аренах гладиаторских боев. Так недоразумение прижилось и вошло в жизнь, а от Вайлолорика пошла династия безносых — ядро будущей расы. Как-нибудь расскажу по подробнее. Это длинная история.

— Хорошо. Давно хотел спросить. Почему машид? Кто это? — землянин чмокнул знойную молмутку в горячую щеку.

— Это укисракская гвардия, лучшие из лучших, отборный легион.

— А Плеширей тоже машид?

— Конечно. Самый настоящий.

— А я могу стать машидом?

— Ты? — Сукла задумалась. — Можешь, если проглотишь отборную назюбоку и не отдашь концы. Если она приживется в тебе. Когда назюбока заякорится в твоем сердце, ты станешь одним из нас. Тогда можешь и в черти, и в ефранты, и в машиды. Но чтобы стать машидом, надо быть мультиплетом десятого разряда.

— Ты хочешь сказать, что твой муж обладает десятиразрядной памятью и отправил в загробный мир десять душ?

— Это только официально. Точное число я назвать не берусь. Так что будь осторожнее с ним. Он очень опасен.

— Давно ты вышла замуж за Плеширея? — вдруг спросил Марк, считая тускло горящие лампочки на потолке.

— Ой, давно. Молодой была. Такой, как сейчас, — выдохнула Сукла и погладила землянина по плечу.

— Значит, прищепки, булавки, пуговицы от кальсон — это всё прогон чистой воды? — Марк посмотрел на разведчицу.

— Конечно, мой любимый наивный идиотик. Я тебе навешала лапши, — Сукла улыбнулась и показала Марку язык.

— Ха, убедительно.

— Что ты? Я сама, порой, себе удивляюсь. Марк, расскажи мне о своей семье, — девушка резко сменила тему разговора.

— Нечего рассказывать. Обычная земная семья, двое детей. Работа — дом. Секс по выходным. Ничего особенного.

— Что же ты тогда так рвешься на Землю?

— Куда-то же надо рваться, стремиться. Куда-то должно тебя тянуть, — в голосе Марка зазвучали грустные нотки. Сукла пожалела, что начала этот разговор.

Дерзкая молмутка положила голову землянину на плечо и прошептала:

— Как я хочу, чтобы тебя тянуло только ко мне, чтобы я стала твоей гаванью, стала твоим магнитом.

— Но я не могу забыть свою семью, своих родных и близких, свою Родину, наконец.

«Хорошо, мы тебе это устроим. Посмотришь, комфортней тебе станет жить или нет», — подумала Сукла, а вслух сказала, но как-то расплывчато, безвекторно и отстраненно:

— Интересно устроена душа. Меняется всё — время, пространство и природа, стареет тело, но душа остается первозданной. А всё почему?

— Почему? — Марк округлил один глаз.

— Потому что душа — это батарейка, энергетический корм, который одинаково нужен как светлым, так и темным силам. Ей нужна оболочка, чтобы вдыхать жизнь, приводить в движение чувственные процессы.

— Э, куда тебя понесло? Давай лучше спать, — предложил Марк и закрыл глаза.

— Давай, — они обнялись и уснули.

18

Марк проснулся от слабых, но настойчивых толчков в свободное плечо. На втором преспокойно посапывала Сукла. Он ничего не понял, пока что-то невидимое не подергало его за большой палец ноги, не накрытый черным шелковым покрывалом. Он напряг зрение и всмотрелся в темноту. В ногах стояла какая-то незнакомая фигура. Марк услышал шёпот:

— Вставайте, только аккуратно, чтобы никого не разбудить, и следуйте за мной.

Марк узнал свой родной язык, но с корявым безобразным акцентом:

— Это куда еще?

— В столовую. Живее.

Марк освободился от руки молмутки, положил ее бережно на подушку и на цыпочках последовал за незнакомцем. В столовой горело дежурное освещение, и он разглядел ночного незваного гостя. Это был белокурый гуманоид, ниже среднего, с красным лицом, как будто его обварили кипятком. На нем был современный инопланетный комбинезон со множеством карманов и каких-то кнопок. Марк впервые видел такую умную навороченную униформу. На рукаве был светящийся шеврон со странным гербом и тремя буквами, похожими на «ИКБ». Он ткнул пальцем в незнакомый логотип и, зевая, спросил:

— Ты кто такой, парень? И что значат эти три буквы?

— Ты — землянин, значит, будем говорить на твоем языке, — отозвался незнакомец. — Это значит «Интерпол Космического Братства». Меня зовут Стокар. Я — махап. Мы, махапы, соседи вайваев и тоже воюем с молмутами. Я — инспектор по чрезвычайным происшествиям, — протараторил гость и застыл в ожидании очередного вопроса.

— Как ты сюда попал? — удивленно поинтересовался кранолетчик.

— Мой прилипун пришвартовался на крыше вашего звездолета. Мы пасем вас уже второй месяц. У меня к тебе куча вопросов. Я знаю, что вы сбежали с перевалки, а потому осмелился на проникновение внутрь. Ведь ты землянин, а земляне наши союзники. Хотя на вайвайско-махапском фронте ваших нет. Почему вы возвращаетесь на перевалку?

— Решили, что паршивая жизнь лучше нелепой и абсурдной смерти в космическом океане. Послушайте. Я с удовольствием могу не возвращаться, если вы меня отправите домой. В гробу я видел эту перевалку.

— Нет-нет, возвращайтесь. Я всё равно не смогу вас забрать. Мой прилипун рассчитан на одно посадочное место. А подогнать звездолет, значит, засветиться. Его зафиксирует молмутская радиоэлектронная разведка, и тут же уничтожат вражеские пульсвисты. Я предлагаю вам другой вариант — сотрудничество против общего врага. Чем скорее мы одолеем Плеширея и ему подобных, чем скорее освободим Почемурий, тем скорее вы вернетесь домой.

— А это не развод? Я уже один раз попался на удочку, развели, как последнего лоха, — печально улыбнулся Марк.

— Последнего кого? — краснолицый гость сделал вопросительное лицо.

— Ладно, проехали. Давай дальше.

— Вы прекрасно знаете, чем опасны молмуты. Если сегодня их не остановить здесь, завтра они придут к вам. И ваша Земля превратится в одну большую перевалку.

— Ближе к делу, — Марк перебил гостя.

— Вам ничего не надо делать. Просто я оставлю на вашем теле маленький жучок, и всё, о чём будут говорить вокруг вас, мы будем слышать. Нам нужно больше информации, чтобы нанести удар.

— Опять эти жучки. Мне уже один ставили. Стоп. Всё будете слышать? И мои ночные постельные бдения тоже?

— Интимные разговоры нас не интересуют. Мы — военные. Конечно, прослушивать будем, ведь ночью тоже можно услышать военную тайну.

— Не, ребята, я в эти игры больше не играю, — Марк покачал перед носом инспектора указательным пальцем, а сам подумал: «Хватит с меня того, что со мной спит разведчица-шизофреничка». — Давай-ка, дружок, в свой прилипун, отлипляйся и дуй к своим махапам. Да рожу помажь сметаной, хорошо от ожогов помогает.

— Хорошо. Прощайте.

С этими словами маленький ошпаренный махап достал какой-то предмет, похожий на футляр от сигары и быстро направил землянину в лоб. С кончика «сигары» сорвалась яркая вспышка. Марк закрыл глаза, открыл рот и, еле волоча ноги, подошел к инспектору. «Сложный человек. Так. Память удалена. Пусть лучше ничего не помнит» — инопланетянин достал другой прибор, похожий на степлер, и прокомпостировал Марку мочку левого уха. Махап хлопнул землянина по плечу:

— Береги ухо, Марк. Жучки у нас на вес золота, — он надел скафандр, нашел пальцем на комбинезоне нужную кнопку, нажал и исчез.

Марк остался стоять в столовой с открытым ртом и вывалившимся языком, с которого начала капать слюна. Через десять минут он очнулся:

— Что я здесь забыл? — Марк вытер с груди липкие слюни и пошел в спальный блок.

19

Прошло два месяца обратного пути к перевалке. Сукла продолжала на сеансах связи заверять мужа, что всё идет отлично. В сущности так и было. Малыш рос как на дрожжах. Он уже самостоятельно читал легкие детские книги и показывал маме фокусы на картах, которым его научил Марк.

Как только с экрана исчезало страшное лицо коменданта, Марк отстегивал наручники и бежал в спальный блок, где они с Тузиком начинали прыгать на кровати и мутузить друг друга подушками. Постепенно к ним присоединялась мама. Но в этой подушечной войне она постоянно проигрывала. Марк и Тузик, не сговариваясь, объединялись и шли против нее. Заваленная подушками, она думала: «Между ними уже натянулась незримая стальная нить взаимопомощи. А ведь не зря говорят, что истинный отец не тот, кто выложил в утробе матери под сердцем свой хромосомный пасьянс, а тот, кто формирует сознание ребенка, проявляет заботу и внимание. Боже мой, я меняюсь тоже. Ещё месяц такой жизни и я совсем запутаюсь, а Плеширей раскусит меня. Нет, надо срочно закрывать папку „Мой любимый Марк“ и ставить на полку. На время. Надо побыть молмуткой. Как мне не хочется. Что мне для этого нужно? Опять прочитать заклинание во время оргазма».

Ночью любовники снова встретились. Когда Сукла застонала и прокричала заклинание, Марк не удивился, а только дернул себя за мочку левого уха:

— Что ты, детка? Аж в ухе зазвенело!

— Уйди прочь, — молмутка сбросила с себя землянина и добавила ногой в живот, отчего кранолетчик улетел в дальний угол спального блока.

— Ты рехнулась, ты совсем спятила! — застонал Марк, потирая ушибленный затылок.

— Не трогай меня больше. Иди в кабину и пристегнись. Скоро прилетим.

От шума и грохота проснулся ребенок. Он закричал и, выскочив из детской кровати, оседлал мать:

— Если еще хоть раз папу пальцем тронешь, я тебе бороду сломаю, — он помог Марку подняться, затем быстро лег на свою кровать и уснул.

Кранолетчик, хромая, ушел в кабину, и Сукла осталась одна. Считая удаляющиеся шаги землянина, она невольно подумала: «Как быстро взрослеют дети, принимая участие в скандалах родителей. Где-то я уже это видела. Сначала Плеширей повредил мне челюсть. Теперь и сын норовит». Она терзалась угрызениями совести, но заглаживать вину, уже не было времени. Сукла прошла по коридору и остановилась в дверях кабины управления. Марк сидел в кресле с закрытыми глазами.

— Извини меня. Надо входить в роль. Скоро прилетаем. Я сняла маскировку. Нас уже сопровождают пульсвисты. Игра закончена, Марк. Прости, если сможешь.

Землянин ничего не ответил. Сукла развернулась и пошла в спальню.

Утром Плеширей последний раз вышел на связь:

— Сукла, я спецом задержал твои похороны. Так что вы прилетите к началу панихиды. Похороны старшей жены коменданта — дело серьезное. Так что, смотрите там, чтоб без фокусов. Жены пока не в курсе. Ты для них всё ещё новая разносчица. Береги Тузиана. Марк, гнойная задница, — он обратился к землянину. — Отвечаешь за них головой.

— Хорошо, — ответил землянин и моргнул глазами.

Страшное лицо коменданта заволокло помехами, и изображение исчезло. Сукла повернулась к Марку:

— Посмотреть свои похороны со стороны. Ха, в этом что-то есть! Интересно взглянуть на реакцию младших женушек, на их рыдания. Я сразу увижу фальшь. Марк, что ты молчишь?

— Я не хочу с тобой разговаривать, — и он закрыл глаза.

20

Где-то в глубинах космоса без габаритных огней, обтянутая защитной маскировкой, парила станция махапской разведки со странным гербом на борту. По коридорам огромного корабля бегали маленькие белокурые гуманоиды с красными лицами и в умных комбинезонах. В кабинете по сбору информации, в креслах сидели инспекторы и оперативники. Они смотрели на экраны и оживленно беседовали:

— С такими черепашьими темпами мы долго будем ловить Плеширея.

— Освобождение Почемурия может затянуться, а всё из-за дурацких экстремафилов.

— Да, защита, что надо.

— До сих пор удивляюсь, как это возможно? Космотрасса «Вредак — Почемурий», по которой прибыла молмутская саранча, тоже под защитой этих коварных микрочастиц.

— Да, функционал плеширеевского мультипроцессора нам пока не известен.

— Теоретически мы знаем, но от этого не легче. Персональный мультипроцессор Плеширея, этот загадочный прибор, — вот, что нас волнует. Благодаря ему, молмуты из Чернодырья прибывают по коллектору времени и в одночасье порабощают слабозащищенные планеты.

— Да, Почемурий внутри гигантского изоляционного облака темной антиматерии, как алмаз в желудке акулы.

— А ведь Плеширей всего лишь один из целого легиона укисракских машидов. И у каждого есть свой личный мультипроцессор, торжественно врученный самим императором.

— Да, работы непочатый край. Сколько еще цивилизаций испытает на себе молмутскую тиранию?!

— Стокар, ну, что там у тебя с жучком?

Инспектор оторвался от экрана, снял один наушник и крутнулся на кресле:

— Поставил землянину в мочку уха. Не хотел соглашаться, пришлось память слегка подчистить.

— А камеры слежения?

— Я настроил свой камуфляж на пропускание электро-магнитного излучения. Для камеры я был совершенно не видим. Встал к ней спиной.

— А если их там не одна, а несколько?

— Я проверил пеленгатором — в столовой и в спальне было по одной камере.

— А разговор?

— Я говорил телепатически. На записи будет только разговор землянина. Будет похоже, что парень в полусонном состоянии немного пообщался сам с собой.

— Что там происходит на борту?

— Любовь на все басы. В постели кувыркаются, — он вдруг затих. — Оденьте наушники! Послушайте, это интересно.

Все присутствующие быстро последовали совету инспектора. Из динамиков вырвалось молмутское заклинание. Лица махапов стали серьёзными.

— Она, что, молмутка? — удивился один.

— Это же заклинание на включение-выключение блокировки памяти, которое известно только молмутским секретным спецагентам! — заявил другой краснолицый махап.

— Стокар, как ты мог не заметить? — с укоризной спросил пожилой оперативник.

— Я думал, — сконфуженно произнес молодой инспектор, — что она тоже… Это. Оттуда. Это же пленная стюардесса.

— Значит, уже не стюардесса. Неужели Укисрак вмешался? — пожилой махап округлил глаза. — Ладно, с кем не бывает? Мы все не застрахованы от ошибок. Нам еще не под силу контролировать тонкий план. Это не наша компетенция. То, что у них любовь — это нам на руку. Может, что-нибудь и нароем.

В дверях появился диспетчер из секретной части:

— Стокар, вас хочет слышать штаб ГРУ. Переключитесь.

— Хорошо, — инспектор быстро поправил наушники и нажал нужную кнопку. Через две минуты он отчеканил. — Слушаюсь! Так точно! Всё понял! Вылетаю!

21

Чтобы не привлекать внимания, звездолет с музыкальными символами на борту залетел на перевалку через аварийные ворота. На часах была полночь — время молмутских похорон. Когда произошла полная остановка двигателей и открылись двери, Сукла взволнованно посмотрела на огромную толпу в черных плащах рядом с часовней. От огромного количества провожающих в последний путь старшую жену коменданта ей стало не по себе. Она протянула руку и несколько капель дождя упали на ладонь. Сукла сморщила нос и стала быстро спускаться по ступенькам. Марк и Тузик последовали за ней.

Вооруженная охрана незаметно проводила беглецов на территорию жилого комплекса в семейный корпус. Старший евнух выдал им черные плащи и перчатки, и такого же цвета каски с фонариками над козырьком:

— Идите. Плеширей ждет вас. Он среди родственников.

Марк, Сукла и Тузиан включили лампочки, взялись за руки и осторожно пошли к молмутской часовне, где шелестела плащами толпа родных и близких покойницы.

Тело старой Суклы лежало в открытом гробу, установленном на лафете. Её морщинистая маска лица не выражала эмоций. Седые длинные волосы были идеально расчесаны, а на затылке красовался большой черный бант.

Старая молмутка была в военном парадном мундире, сплошь увешанном наградными планками и регалиями. Её худые руки были прижаты к груди, а пальцы сложены в дули и показывали в небеса двойную конструкцию «фига с маслом».

Марк вдруг сглотнул комок недоумения. Молмуты плакали черными слезами, растирая их по пепельным, страшным и корявым лицам. Легкий ветерок теребил черные ленточки, привязанные к фонарям и к рогам чертей из охраны. Плеширей с женами в скорбном молчании стояли у гроба и смотрели на усопшую, освещая ее фонариками, изредка сморкаясь и сплевывая. Комендант посмотрел на беглецов и слегка кивнул головой в их сторону.

Сукла увидела своих взрослых детей и крепче сжала руку Тузиану. У нее защемило в сердце, а по щекам потекли слёзы. Марк заметил это и, не поворачивая головы, тихо спросил:

— Ты что? Этого ещё не хватало. Радоваться надо.

— Чему радоваться? — глотая соленый раствор дистиллированной воды, ответила Сукла. — Это же я, это мои дети. Это мои похороны. Тебе не понять.

Наконец слово взял Плеширей:

— Молмуты! Мы понесли невосполнимую утрату! Глубокий траур опечалил наши лица. Этой ночью вдали от родины, от Чернодырья, мы провожаем в последний путь великую молмутку и гениальную разведчицу. Ушла из жизни моя старшая жена, мой друг и советчик. Мне будет не хватать любимой. Сукалия просила, чтобы ее тело забальзамировали и положили в семейном склепе. Я выполню последнюю волю усопшей. Так тому и быть! — он поднял руки и заголосил. — О, всемогущий Укисрак! Прими душу своей верной молмутки, утоли голод и запей вечностью!

Комендант засунул покойнице в ноздри два пальца, затем провел ими по своим синим губам, отошёл в сторону и махнул рукой. Это означало, что можно прощаться остальным.

Марк шепнул Сукле:

— Фу, что за хрень? Что он делает? Нельзя ли просто в лоб поцеловать?

— Нельзя. Это древний молмутский ритуал безусловного обоюдного доверия, как у вас поцелуй.

Заголосила самая младшая жена Глупинда:

— Прощай, Сукла! Ты всегда мне была сестрой. Нет, ты была мне как мать. Я всегда слушалась тебя. Я никогда не забуду, как ты учила меня пользоваться инопланетными прокладками и имитировать оргазм, — она проделала старый молмутский ритуал и отошла от гроба.

Пятую жену совсем прорвало. Саланту понесло:

— Так тебе и надо, вобла сушеная! Мне твои остроты по поводу щетины уже, вот, где, — толстушка приложила ребро ладони к небритому кадыку и отошла в сторону.

Запричитала четвертая жена-худышка Мрасилия. Она спрятала в карман плаща недоеденную капустную кочерыжку и прослезилась:

— Прости меня, Сукла, за то, что я воровала у тебя туалетную бумагу и подсыпала один раз тебе пурген в вечернюю простоквашу.

— Спи спокойно, старая карга! — заплакала Аквая. — Извини за голословные обещания. Я так и не сводила тебя в баню на оргию. Прости.

Только Лодрия ничего не сказала. Она с надменным лицом выполнила ритуал и подошла к мужу. Когда попрощались дети и родственники, Плеширей махнул рукой и лафет тронулся:

— На бальзамирование! — скомандовал комендант. — Музыканты, траурный марш!

Грянула заунывная тяжелая на слух музыка. Марк не поверил глазам. Кранолетчик узнал ребят из группы Слейертура, на звездолете которых они с Викой пытались удрать. Бедняги-музыканты еле держались на ногах. С закопченными лицами они походили на трубочистов, а грязные в колтунах волосы не шевелились на ветру.

Толпа потянулась за лафетом на окраину жилого комплекса, где находилось небольшое элитное молмутское кладбище. Под фонарями были видны надгробия, памятники и склепы. Марк взял Тузиана за свободную руку, ободряюще подмигнул заплаканной Сукле, и они втроем пошли следом за похоронной процессией, шагая в хвосте и соблюдая дистанцию.

22

Бальзамирование прошло успешно. Когда процедура закончилась, покойницу в стеклянном саркофаге определили в семейный склеп. Толпа потихоньку рассосалась, а внутрь зашли только самые близкие. Беглецов тоже пустили.

Марк окинул взглядом слабоосвещенную молмутскую усыпальницу. Стены были увешаны портретами лидеров Чернодырья. Словно кадры из отборных ужастиков, они вызывали у неподготовленного зрителя кратковременное заикание, нервный тик и шевеление волос.

Внимание кранолетчика привлек самый большой портрет — сплошной черный квадрат, лишь в центре светились лютой ненавистью и злобой желтые глаза.

— Кто это? — заикаясь, тихо шепнул Марк.

— Это наш император, — также тихо ответила Сукла.

— А почему только глаза?

— Мы сами его боимся. У многих молмутов при виде лица императора часто случается заворот кишок. Пусть лучше одни глаза.

Началась завершающая часть прощальной панихиды — двухчасовое отпевание усопшей. Рогатый служитель культа в черном плаще, на непонятном Марку языке, начал читать молмутские молитвы.

Жены косились на троицу и шептались:

— Что здесь делают эти эмбрионы? Плеширей совсем спятил от горя. Еще и встал с ними, — прошипела Глупинда. — Что это за шлюха рядом?

— Это новая разносчица, — отозвалась толстая Саланта. — Хоть бы номер изолентой заклеила. Совсем стыд потеряла. Что за карлика они за руки держат? На молмутского зверобоя смахивает.

— Не внебрачный ли это зверомальчик? — скривила рот Мрася.

— Не удивлюсь, если завтра в нашем бараке этот звероюн начнет охотиться на крыс, а эту прошмандовку муж объявит новой женой, — ехидно улыбнулась Аквая. — Что с него взять — старый кобель!

— Я ей устрою, — огрызнулась Мрася. — Пурген еще остался. Лодрия, а ты что молчишь? Всё яд копишь?

— Не стройте козни за спиной своего кормильца. Пожалеете, — спокойно ответила меланхоличная Лодрия. — Лучше прикройте свои поганые рты, дайте послушать молитву, — жены замолчали и прислушались к охрипшему басу священника.

Плеширей как будто прочитал их дурные мысли. Комендант засунул руку в карман, нашел на связке ключей секретный брелок и обратился к новой разносчице:

— Повернись ко мне, — он провел брелоком по лбу девушки, и номер исчез.

23

Кранолетчика поселили на третьем этаже семейного корпуса, прямо под крышей. Комната была маленькой, но уютной. Марк сразу увидел на потолке противопожарный датчик, а в дальнем верхнем углу камеру слежения. «Небось ещё штук пять где-то замаскировано» — подумал землянин и опустился в кресло. В комнате было всё необходимое, а также рабочий стол, на котором стоял компьютер и лежал большой журнал. Из стакана торчали карандаши, маркеры и авторучки.

Конец ознакомительного фрагмента.