Кавказская история

Александр Енин

История одного отпуска. Туристическое путешествие с целью посмотреть, поискать свою половинку. И к чему приводит неопределённост в желаниях.

Зыряновск. Западный

Дом состоял из двух больших комнат и громадной кухни с печью обычной и русской. Хозяин дома, Ваха, здоровяк с лысиной и огненно рыжей бородой, быстрыми глазами и гортанным выговором, казался мне истинным представителем своего народа. Видел похожего в кино, его именовали абрек. Судя по тому, что его все, даже соседние чеченские семьи слушались, он был главным. Он сразу пригласил отца на совет. С совета отец вернулся удовлетворённым и объявил ряд совместных решений. Мы не должны некоим образом касаться их веры, они обязуются то же относительно нас. Все спорные вопросы будут разрешать отец совместно с хозяином. Мы полностью занимаем самую изолированную комнату. Их семья занимает кухню. Большая комната посредине, общая. В нашу комнату запрещалось входить им. Нам разрешалось на кухне готовить на печи и проходить через кухню на улицу. Так что мы могли краем глаза видеть их быт.

Сейчас трудно представить, как мы в доме все помещались: В нашей комнате родители, я и младшие брат с сестрой. У них хозяин Ваха, его жена, две сестры, дочь Ясмина, моего возраста и сын, на год моложе меня, Ахмат. Жили мирно, без особых происшествий. И только мелкие шероховатости. Мне надо было пройти на улицу а проход закрывали две сестры, споря о чём то на своём языке. Я попросил возможность пройти но они не поняли. Вышел Ваха и сказал: «Они до сих пор не выучили русский язык» и так рявкнул на своём языке, что они разбежались. Отличилась и матушка: Отец работал посменно. В этот раз с четырёх вечера до полуночи. Вечером мать обратилась к Вахе:

— Муж придет с работы поздно. Его надо покормить. У нас ничего другого нет. Можно, я пожарю яйца со свининой?

Он помолчал, почесал бороду и изрёк:

— Ладно жарь.

Вся женская челядь взвыла. Он громко и решительно:

— Жарь. Я сказал.

Всё их женское население высыпало из кухни на улицу и вернулось, когда матушка всё закончила и убрала. Ещё несколько дней они не ласково на неё косились и демонстративно зажимали носы.

Отец отчитал мать, притом громко, чтоб слышали все и предупредил впредь такого не делать. Утром сам пошёл закупать продукты не содержащие свинины.

Мы, ребятишки быстро перезнакомились и играли вместе. В том числе и соседскими с улицы, не обращая внимания на принадлежность нации, вероисповедание и уклад. Осень быстро наступала и вот уже выпал снег. Мы сначала наигрались в снежки. Через несколько дней снег немного затвердел и Ахмат объявил, что завтра пойдём кататься на санках с бугра на болоте. Я понимал, что Ахмату не терпится испытать санки, что сварил мой отец из уголка, труб и проволоки. Санки были большие, с красивым узорным ограждением, целая барская повозка. Тогда и произошёл случай, который напомнил о себе через много лет.

Ахмат первым испытал сани и ему не понравилось. Я за ним следом и понял, что при всей красоте едут медленнее, чем у других. Они были тяжеловаты чем у других покупных и продавливали ещё тонкий снег до земли. Мы отдали санки девчонкам и они под громкие команды Ясмины загружались в них по несколько человек и скатывались, стараясь в конце со смехом и визгом завалиться набок. Мальчишки стали соревноваться на скорость. Отобрали лучшие санки и по команде скатывались до ручья кто быстрее. Чаще всего побеждал Ахмат.

И когда соревнования и азарт были в самом разгаре, случилось. Ахмат опять побеждал в заезде, на кочке санки подскочили и перевернулись. Все последующие полетели через него. Образовалась куча мала. Когда все встали, Ахмат остался лежать. Его со смехом стали поднимать. Увидев хлынувшую кровь смех прекратился. От неожиданности все замерли и онемели. Голос кого то постарше посоветовал: «Тащите его домой к родителям и вызывайте скорую». Я, как старший из нашей компании, попытался что нибудь понять. Ему лезвием полозьев следующих санок разрезало скулу и часть щеки. Я, на удивление самому себе, спокойно снял с себя шарф и как получилось замотал ему голову, оставив только глаза. Это особо не помогло, кровь всё равно струилась по шее и уходила под одежду. Попросил подогнать наши санки и он сам сел в них. Я за верёвку, Ясмина придерживала голову, остальные мальчишки подталкивали сзади. Тащить надо было в гору, мы выбивались из сил. До самого дома добраться не успели. Навстречу уже бежали, вся чеченская семья. Нашёлся кто то и уже успел доложить. Впереди всех, делая огромные шаги, Ваха. На лбу его шевелились складки, глаза вращались. Сразу подскочил ко мне и проревел:

— Кто?!!

Ясмина влезла между мной и отцом:

— Это не он! Это не он! Я тебе всё расскажу.

Ваха сгрёб сына из санок и понёс на руках. Понёс, но не в наш дом, а в тот, где жил его брат с ещё большей семьёй. На противоположную сторону через три дома. Это был пожалуй самый большой дом на улице, два этажа и с балкончиком. Матушка взяла меня за руку и отвела домой, предварительно смыв кровь. Она строго настрого приказала сидеть в комнате и никуда не выходить. Вечером сразу после прихода отца заявился Ваха:

— Ты молодец пацан. Наша бабка сказала, если бы быстро не привёз, могло закончиться плохо.

И подавая матери мой окровавленный шарф:

— Ишь ты, побратались.

Матушка:

— Что сказала скорая?

— Мы не вызывали. У нас бабка целитель. Умеет больше всех ваших врачей.

После этого случая почувствовал к себе интерес и уважение со стороны чеченцев.

Через пару недель Ахмат стал прибегать к нам поиграть. Через половину лица зиял медленно затягивающийся шрам, что украшает мужчину. Он так и остался жить с бабкой под её наблюдением. Понятно, единственный сын и наследник Вахи.

К тому времени уже начался процесс переезда бывших хозяев. Продавали лошадей, корову, коз. Отправляли в Чечню контейнера с вещами. Однажды Ваха вызвал отца на совет и попросил войти в положение. На кухне, где они жили надо делать упаковку вещей для отправки. Пусть ребёнок временно по ночует в средней нейтральной комнате. Отец согласился и Ясмина переехала в уголок смежной между нами комнаты. Ей просто на полу положили матрац и одеяло. Ясмина была оригинальным ребёнком. Будучи моей ровесницей в школе не училась, читать, писать не умела, но отлично говорила по русски. Говорила мне, что всему научиться по приезде на родину. Была шустрой, даже нахальной и похоже что понятия о правилах хорошего тона для неё не существовало. Она морщилась, когда я на баяне гонял гаммы и этюды. В ответ брала свой детский аккордеон и издавая сумасшедшие звуки орала во всю глотку, например: «Обезьянка чи чи чи продавала кирпичи, за верёвку дёрнула и нечайно пёр… ла» или «Берия, Берия вышел из доверия и товарищ Маленков надавал ему пинков». Тем не менее у нас с ней были хорошие, добрососедские отношения. Когда надо было что либо спросить или узнать, я обращался к ней. И она, довольная своей значимостью и нужностью всегда самым подробным образом просвещала.

Я с самого рождения был любознательным и зачастую попадал в неприятные истории. Однажды, когда все спали а меня мучила бессонница, тихонько на коленях подобрался к двери и приоткрыл её. Ничего интересного. Ясмина мирно спала. Но что то заставило на следующую ночь повторить манёвр. На этот раз не повезло. Ясмина вдруг открыла глаза и увидела нарушителя. Ожидал что закричит, пожалуется родителям, но она стала строить смешные рожи. На третий раз она казалось уже ждала. Сделала призывное движение рукой и прошептала:

— Ползи сюда.

Я без зазрения совести и страха, так же на коленях приблизился вплотную. Мы зашептались:

— Замёрз?

— Ага.

— И я. Давай греться вместе.

— Давай.

Здесь я должен пояснить. Отец только пробивал дрова и уголь. Да и вести, некуда выгружать. Вся площадь занята скарбом бывших хозяев. Огород занят постройками: конюшня, коровник, сараи для мелкой живности, микро кузня. Бывшие хозяева не интересовались, готовились к отъезду. Ваха разбирал освобождающиеся постройки. Это и шло в печь и то, чтоб приготовить пищу а тепло, как получится. А на дворе стоял минус.

Ясмина резко отбросила одеяло. Она была одета как днём, в тех же штанах с дурацкими национальными знаками:

— Давай быстрей, спиной ко мне.

Прижалась, её живот оказался в пространстве моей талии. И вправду стало тепло. Через некоторое время скомандовала:

— А теперь переворачиваемся. Ты спину уже погрел, очередь моей.

Перевернулись и грелась уже не спина а живот. Странно, я уже имел любовный опыт к пионерке Тане, но здесь такого чувства не было. Мы взяли на вооружение этот опыт выживания и пользовались им когда позволяла обстановка. Однажды я спросил:

— А если твой отец увидит, что будет?

— Наверное зарежет, обоих, хоть я и самая любимая и самая красивая. Знаешь какой большой у него кинжал.

Мы не попались и вскоре они уехали на родину навсегда. Со всеми попрощались за ручку а Ясмина толкнула меня в плечо и выдала:

— Не кашляй.