Сальватор. Книга IV

Александр Дюма, 1863

Вниманию читателя, возможно, уже знакомого с героями и событиями романа «Могикане Парижа», предлагается продолжение – роман «Сальватор». В этой книге Дюма ярко и мастерски, в жанре «физиологического очерка», рисует портрет политической жизни Франции 1827 года. Король бессилен и равнодушен. Министры цепляются за власть. Полиция повсюду засылает своих провокаторов, затевает уголовные процессы против политических противников режима. Все эти события происходили на глазах Дюма в 1827—1830 годах. Впоследствии в своих «Мемуарах» он писал: «Я видел тех, которые совершали революцию 1830 года, и они видели меня в своих рядах… Люди, совершившие революцию 1830 года, олицетворяли собой пылкую юность героического пролетариата; они не только разжигали пожар, но и тушили пламя своей кровью».

Глава CV

В которой господин Жакаль старается найти достойное завершение бурной жизни господина Жерара

В кабинет влетел мертвенно-бледный, позеленевший, покрытый потом и весь дрожащий господин Жерар.

— Ах, мсье Жакаль! — вскричал он. — Мсье Жакаль!

— Ладно, ладно, — сказал господин Жакаль, — возьмите себя в руки, честнейший мсье Жерар. У нас есть время подумать о вас.

Затем сказал вполголоса дежурному:

— Быстро спуститесь вниз! Вы видели только что вышедшего от меня молодого человека с собакой, не так ли?

— Да, мсье.

— Прикажите задержать его и пса, поскольку и тот и другой одинаково опасны. Но пусть те, кто будет их арестовывать, не смеют сделать ничего плохого ни человеку, ни псу. Вы меня поняли?

— Да, мсье.

— Тогда поторопитесь. Я никого не принимаю. И пусть заложат лошадей. Ступайте!

Дежурный исчез, словно призрак.

Господин Жакаль обернулся к господину Жерару.

Негодяй был на грани обморока.

Сил говорить у него уже не было. Он молитвенно сложил ладони.

— Ладно, ладно, — с отвращением сказал господин Жакаль, — что-нибудь придумаем, успокойтесь. А пока подойдите-ка к окну и скажите, что происходит во дворе.

— Как! Вы хотите сказать, что я в таком состоянии?..

— Честнейший мсье Жерар, — сказал начальник полиции, — вы ведь пришли затем, чтобы попросить меня оказать вам услугу, не так ли?

— О, да! Большую услугу, мсье Жакаль!

— Тогда знайте, что жизнь всего лишь обмен услугами. Вы нужны мне, я нужен вам. Так давайте помогать друг другу!

— Я только этого и желаю.

— А если вы только этого и желаете, то ступайте к окну.

— А что же будет со мной?

— С вами? С вами потом. Есть дела более срочные. Если бы я не делал все свои дела по порядку, то зарылся бы. Порядок, честнейший мсье Жерар, порядок прежде всего! Поэтому сначала подойдите к окну.

Господин Жерар подошел к окну, опираясь на попадавшиеся по пути предметы мебели. Казалось, что у него перебиты ноги: он не шел, а скорее тащился.

— Подошел, — прошептал он.

— Тогда откройте окно.

Пока господин Жерар открывал окно, господин Жакаль устроился поудобнее в кресле, достал свою табакерку, взял из нее понюшку и с наслаждением втянул ее в нос.

В борьбе он был поистине велик, а на сей раз он нашел в лице Сальватора достойного противника.

— Окно открыто, — сказал господин Жерар.

— Посмотрите в таком случае, что делается во дворе.

— По нему идет некий молодой человек.

— Хорошо.

— На него набрасываются четверо полицейских.

— Хорошо.

— Начинается борьба.

— Хорошо. Внимательно следите за тем, что произойдет дальше, честнейший мсье Жерар, поскольку в руках у этого молодого человека ваша жизнь.

Господин Жерар вздрогнул.

— О! — воскликнул он. — Там еще и собака!

— Да-да, и довольно пронырливая собака! Что происходит?

— Собака вступилась за него.

— Так я и думал.

— Полицейские зовут подмогу.

— Но не отпускают молодого человека, не так ли?

— Нет. Они держат его ввосьмером.

— Но этого же недостаточно, черт возьми!

— Он бьется, словно лев.

— Отважный Сальватор!

— Одного он сбил с ног, схватил за горло другого. Собака вцепилась в горло третьему.

— Черт возьми! Дело осложняется! А где же солдаты?

— Только что прибыли.

— И?..

— Они повалили его на землю.

— А собака?

— Собаке накинули на голову мешок и завязывают этот мешок на шее.

— Эти болваны довольно изобретательны, когда речь идет о спасении своей шкуры.

— Человека уносят.

— А собака?

— Собака следует за ним.

— Что еще?

— Человек, собака и полицейские скрылись под сводом.

— Все кончено. Закройте окно, честнейший мсье Жерар. А теперь сядьте вот в это кресло.

Господин Жерар закрыл окно, подошел к столу и скорее рухнул, чем сел, в кресло.

— А теперь, — произнес господин Жакаль, — поболтаем немного о наших делишках… Вы сегодня устроили шикарный ужин по случаю назначения вас мэром, не так ли, честнейший мсье Жерар?

— Я полагал, что в том положении, в котором я нахожусь, ответив на просьбы депутации…

— Да, попробовать подкупить их с помощью кулинарии. Я вас ничуть за это не осуждаю, дорогой мсье Жерар. Так поступают многие. Но вы допустили ошибку.

— Какую же?

— Не следовало покидать гостей в разгар застолья.

— Но, мсье Жакаль, ко мне пришли и сказали, что вы немедленно желали меня видеть.

— Надо было отложить все дела на другой день и ответить как Гораций: Valeat res ludicra!^[1]

— Я не посмел, мсье Жакаль.

— И на период своего отсутствия оставили гостей сидящими за столом?

— Увы, да!

— И даже не подумали о том, что стол находится на том самом месте, куда вы перезахоронили труп несчастного ребенка!

— Мсье Жакаль! — вскричал убийца. — Откуда вам?..

— У меня ведь профессия такая: все знать!

— Значит, вам известно?..

— Мне известно, что по возвращении домой вы увидели, что гости разбежались, что дом пуст, стол опрокинут, а могила пуста.

— Мсье Жакаль! — воскликнул подонок. — Где же может быть скелет?

Господин Жакаль потянул за уголок лежащей на его рабочем столе скатерти и открыл останки.

— Здесь, — сказал он.

Господин Жерар издал душераздирающий вопль, вскочил, как бешеный, и бросился к двери.

— Э, да что это вы делаете? — спросил господин Жакаль.

— Не знаю… Спасаюсь.

— Но куда же? В таком состоянии вы и четырех шагов не сделаете, как вас арестуют!.. Мсье Жерар, когда человек является вором, убийцей, клятвопреступником, он должен иметь не такую голову, как ваша. Я начинаю верить, что вы родились честным человеком. Хватит, вернитесь на место и давайте поговорим спокойно, как того требуют сложившиеся серьезные обстоятельства.

Господин Жерар, покачиваясь, вернулся к столу и сел в кресло, с которого только что вскочил, словно ужаленный.

Господин Жакаль приподнял очки и посмотрел на мерзавца взглядом кота, держащего в когтях своих мышь.

Затем, по прошествии нескольких секунд этого изучения, от которого на лысом черепе убийцы выступили крупные капельки пота, господин Жакаль продолжил:

— А знаете, вы могли бы стать поистине бесценным персонажем для такого автора мелодрам, каким является господин Жильбер де Пиксерекур, или для такого романиста, как господин Дюкре-Дюминиль! Какая другая жизнь может быть столь богата драматическими событиями, кроме вашей! Господи боже! Какими волнующими сценами, какими волнительными моментами наполнена никому не известная драма вашей жизни. Не говоря уже об этой собаке! Так где же вы познакомились с этим псом? Это ведь потомок собаки Монтагриса! Видно, что этот дьявол Брезил имеет что-то личное против вас!

Господин Жерар застонал.

Господин Жакаль сделал вид, что ничего не слышит, и продолжил:

— Слово даю, весь Париж аплодировал бы драме подобного содержания. Правда, в ней еще нет развязки, но мы для того сейчас и собрались, чтобы дописать ее конец, не так ли, честнейший мсье Жерар? Занавес упал после четвертого ее акта: опрокинутый стол, пустая могила, сбежавшие из проклятого дома гости и слуги, — такова картина!

— Мсье Жакаль, — пробормотал убийца умоляюще, — мсье Жакаль!..

— О! Я прекрасно знаю, что вы хотите сказать: вы не знаете, как из всего этого выпутаться. Черт побери! Это уж ваше личное дело: когда люди работают вместе, каждый занимается своей частью работы или один из них страдает. Я свою часть работы сделал: арестовал защитника невинного человека и его добродетельного пса.

— Как?

— Этого молодого человека, который сбивал с ног и душил моих полицейских, и этого пса, который их кусал. И ради кого бы вы думали одному надели на голову мешок, а другому нацепили наручники? Ради вас, неблагодарный!

— Так этот молодой человек? Этот пес?..

— Этот молодой человек, честнейший мсье Жерар, является комиссионером с улицы Офер по имени Сальватор. Он друг аббата Доминика, сына господина Сарранти. Пса зовут Брезил, он раньше принадлежал вашему несчастному брату и был другом ваших бедных племянников. Да, это Брезил, которого вы пытались убить, но не смогли, поскольку промахнулись, или скорее попали не туда, куда было нужно. И можете быть уверены в том, что он разорвет вас на части при личной встрече!

— О, бог мой, бог мой! — произнес господин Жерар, закрывая лицо ладонями.

— Ладно! — сказал господин Жакаль. — Вы снова опрометчиво взываете к Богу. Но, несчастный, если он вас увидит именно в тот момент, когда у него под рукой молнии, он немедленно поразит вас на месте. А что? Послушайте, это вполне могло бы стать неплохой развязкой. И к тому же достойной с точки зрения морали. Как вы считаете?

— Мсье Жакаль, во имя той жалости, которая еще осталась в вашей душе, не шутите так. Вы меня убиваете!

И, безвольно вытянув руки вдоль ножек кресла, он откинул на его спинку свою смертельно-бледную голову.

— Хватит, хватит, не переживайте вы так, — сказал господин Жакаль. — Сейчас, черт побери, не время для того, чтобы бледнеть, терять сознание и заливать потом паркет у меня в кабинете. Включите все свое воображение, мсье Жерар, думайте, думайте!

Убийца, не произнося ни звука, покачал головой. Он был уничтожен.

— Берегитесь, — сказал господин Жакаль, — если вы заставите меня заканчивать эту драму в одиночку, я могу дописать такой конец, который вам не очень понравится. В качестве драматурга-моралиста и начальника полиции я могу сделать следующее: нахожу какой-нибудь способ, который позволит сбежать отсюда молодому человеку и его псу. Даю им возможность отправиться к королевскому прокурору, к министру юстиции, к великому канцлеру. Куда они пожелают. Признаю невиновность невинного, виновность виновного и в тот самый момент, когда палач будет готовить приговоренного к казни, заставлю сотню подручных закричать: «Господин Сарранти свободен! Настоящий виновник — господин Жерар! Вот он! Вот он!» И сажаю господина Жерара в ту же самую камеру, откуда с триумфом выйдет господин Сарранти под крики «браво» и продолжительные аплодисменты многочисленной публики.

Господин Жерар не смог сдержать стона. По телу его пробежала дрожь.

— Ах, ну до чего же у вас слабые нервы! — сказал господин Жакаль. — Будь у меня хотя бы трое таких же подручных, как вы, я через неделю уже стал бы эпилептиком. Ну же, скажите что-нибудь теперь вы. Черт возьми! Я говорю вам: «Такой мне видится развязка», но не говорю, что она очень удачна. Теперь вы должны предложить мне свой вариант. Если ваша развязка окажется лучше моей, я приму ее.

— Но у меня нет ни единого варианта развязки! — воскликнул господин Жерар.

— Что? Не верю! Вы не пришли бы сюда, не имея какого-либо плана.

— Нет же! Я поехал сюда, чтобы спросить вашего совета.

— В это не очень-то верится.

— Но по пути я думал.

— И каков же результат ваших путевых раздумий?

— Я подумал, что вы не меньше меня заинтересованы в том, чтобы со мной не приключилось никакой беды.

— Это не совсем так. Но ладно, продолжайте!

— Я, например, подумал, что у меня в запасе есть еще двенадцать часов.

— Двенадцать это много. Ладно, пусть будет двенадцать.

— И что за двенадцать часов можно уехать довольно далеко.

— Платя по три франка за версту, можно уехать за сорок лье отсюда.

— Что через восемнадцать часов я мог бы быть уже в каком-либо морском порту, а через двадцать четыре часа в Англии.

— Но для этого вам понадобился бы паспорт.

— Конечно.

— И вы пришли ко мне, чтобы я вам его дал?

— Точно так.

— И предоставите мне после вашего отъезда полную свободу действий? Я буду решать, спасать жизнь господину Сарранти или позволить его казнить?

— Я никогда не требовал его казни…

— Поскольку она могла спасти вашу жизнь. Это понятно.

— А что вы скажете насчет моей просьбы?

— Вашей развязки?

— Моей развязки, если хотите.

— Скажу, что она пошлая, что хотя добропорядочность и не наказана, но и преступление тоже не понесло наказания.

— Мсье Жакаль!

— Но поскольку ничего лучшего мы придумать не можем…

— Вы согласны? — воскликнул господин Жерар, подпрыгнув от радости.

— Черт возьми, вынужден согласиться.

— О, дорогой мсье Жакаль!

И убийца протянул руки к начальнику полиции. Но тот убрал руки и позвонил.

На пороге появился дежурный.

— Принесите незаполненный паспорт! — сказал господин Жакаль.

— Для выезда за границу, — застенчиво добавил господин Жерар.

— Да, для выезда за границу, — повторил господин Жакаль.

— Уф! — произнес господин Жерар, обмякнув в кресле и вытирая с лица пот.

Наступило ледяное молчание: господин Жерар не смел взглянуть на господина Жакаля, а господин Жакаль вперил свои маленькие серые глазки в этого негодяя, явно стараясь не упустить ни малейшей детали его агонии.

Дверь снова открылась, заставив вздрогнуть господина Жерара.

— Слушайте, — произнес господин Жакаль, — берегитесь столбняка. Или я сильно ошибаюсь, или вам суждено умереть именно от этой болезни.

— Мне показалось… — пробормотал господин Жерар.

— Вам показалось, что пришел жандарм. Но вы ошиблись, это принесли ваш паспорт.

— Однако, — застенчиво произнес господин Жерар, — на нем нет визы!

— Ну до чего же вы осторожны! — сказал в ответ господин Жакаль. — Да, визы тут нет, но она и не нужна: это паспорт специального агента, если только вы не постыдитесь совершать путешествие за счет правительства.

— Нет-нет! — воскликнул господин Жерар. — Это будет большой честью для меня.

— В таком случае вот ваши документы: «Пропускать беспрепятственно…»

— Спасибо, спасибо, мсье Жакаль! — прервал его негодяй, схватив дрожащей рукой паспорт и не дав начальнику полиции закончить чтение. — А теперь да поможет мне Бог!

И он выскочил из кабинета.

— Да поможет тебе дьявол! — воскликнул вслед ему господин Жакаль. — Ведь если Господь вмешается в твои дела, мерзавец, ты пропал!

Затем он снова позвонил.

— Карета готова? — спросил господин Жакаль у дежурного.

— Десять минут тому назад.

Господин Жакаль посмотрел на себя; одет он был безукоризненно: черный сюртук, черные брюки, черные туфли, белый жилет и белый галстук.

С довольной улыбкой он накинул на плечи шинель, ровным шагом спустился по лестнице, сел в карету и сказал:

— К господину министру юстиции на Вандомскую площадь!

Но тут же спохватился:

— Что это я! Сейчас в замке Сен-Клу большой прием. Все министры будут там до двух ночи.

И, высунув голову из окошка кареты, сказал кучеру:

— В Сен-Клу!

Затем, продолжая разговор с самим собой, устроился поудобнее в уголке кареты.

— Ах, честное слово, — произнес он, зевнув, — как удачно все получилось: в дороге я смогу еще и поспать.

Карета тронулась с места в карьер, а господин Жакаль, умевший засыпать по команде, еще не проехав мимо Лувра, уже спал крепким сном.

Но, подъехав к Кур-ла-Рен, он был разбужен самым неожиданным образом.

Карета была остановлена, обе дверцы ее открылись, и два каких-то человека, поднявшись на ее подножки, приставили к груди господина Жакаля пистолеты. А в это время двое других держали кучера.

Все четверо нападавших имели на лице маски.

Господин Жакаль резко проснулся.

— А? В чем дело? Что вам от меня нужно?

— Ни слова, ни жеста! — сказал один из людей. — Или вы мертвы!

— Что? — вскричал господин Жакаль, еще не отойдя от сна. — Человека в полночь останавливают прямо на Елисейских Полях? Да куда же смотрит полиция?

— Это вам решать, мсье Жакаль. Но успокойтесь, тут вашей ошибки нет, мы не грабители.

— Так кто же вы в таком случае?

— Мы ваши враги, готовые пожертвовать своими жизнями и держащие в руках вашу жизнь. Поэтому, повторяем, молчите, не шевелитесь, затаите дыхание, иначе вы погибли.

Господин Жакаль, видя, что на него напали незнакомые ему люди, что помощи ждать неоткуда, понял, что следует подчиниться.

— Делайте все, что хотите, господа, — сказал он.

Один из нападающих завязал ему глаза носовым платком, в то время как второй продолжал прижимать к его груди дуло пистолета. То же самое проделали и с кучером.

Когда же кучеру и господину Жакалю завязали глаза, один из четырех незнакомцев сел в карету, другой устроился рядом с кучером и взял у того из рук вожжи, а двое оставшихся устроились на запятках.

— Вы знаете, куда ехать, — повелительным тоном сказал человек, севший в карету.

Карета развернулась, и лошади под яростными ударами кнута пошли в галоп.

Примечания

1

«Valeat res ludicra» (лат.) — «Оставьте всякие глупости». (Прим. изд.)