Феникс

Александр Достерин

Лучи восходящего солнца упадут на поколения, погребенные под ногами истории, и, как всегда было, сквозь пепел ростками поднимутся новые. Эта история о дружбе, первой любви и взрослении, что настигло Хьюго Росса в конце весны. Одно лето, одна девушка и одно сражение, замыкающее круг человеческого существа в лице маленького отряда, что когда-то назвали «Феникс».

3

— Вот так он тебя и отпустил? Бред какой-то! Этот Андерсон странный тип, но не настолько.

— Не хочешь, не верь, Майк.

Джек хлопнул в ладоши, так иногда делают, когда расстраиваются.

— И почему я не пошёл с тобой! Чувствую себя болваном…

— Да ты и так болван, Джек, — подхватил Майк.

— Это совсем не то, о чём я хотел с вами поговорить.

— Ты нашёл у своего отца журнал с голыми бабами? Наконец-то я увижу, ну, эти, эти самые…

Мы засмеялись, сквозь смех я подметил, что хоть догадка Джека и хороша, разговор должен был пойти совсем не о том.

— Значит, после уроков в парке? — закрепил Томми.

— Да, раз Джек наказан до пятницы, обсудим всё там.

— Договорились.

Тучи наплыли на город — такое явление могло держаться здесь неделями, а то и больше. Мы уже не замечали этот пласт густого и мрачного одеяла, что бурлило серыми переливами над нашими головами. Я сидел на скамейке вместе с Томми. Джек и Майк опаздывали. По слухам они пропадали в кабинете директора за очередной профилактической беседой, ибо Джек снова после физкультуры связал шнурки у одного из мальчишек своего класса, пока тот натягивал футболку, грохот пролетел аж до женской раздевалки. Майк был рядом, когда их поймал дежурный.

— Так что ты хотел нам сказать? — Томми начал разговор, не дожидаясь остальных.

— Есть идея. Это связано с Пинтчем, — сказал я, не отводя глаз от затылка Томми.

— У-у, чёрт подери! Что ты задумал?

Я рассказал им всё о лесе, о «крепости», о моём увлечении и о том, что задумал. Парни слушали молча, лица их выражали абсолютную сосредоточенность.

— Вы не обязаны соглашаться, я… я просто устал от вечных издевок над всеми нами. Возможно, отряд испугает их. Если мы будем вместе бороться с этой проблемой…

— Так… Либо мы надерем задницу Пинтчу, либо он надерет её нам… Обожаю рулетку! — воскликнул Джек.

— Не может этот придурок совать свой нос в передрягу без меня! — Майк хлопнул Джека по плечу.

— Возьмемся, Хью, — заключил Томми и протянул руку вперёд. Мы взгромоздили ладони одна на другую и уверенно качнули их, как слаженная команда.

— Когда приступаем? — спросил Джек.

— В пятницу, через час после занятий жду вас в конце моей улицы. Возьмите оружие и пули, начнём тренировки.

— У нас будут маски и крутые имена, как у черепашек ниндзя? Хотя Майку больше подошло что-то вроде «Покахонтас». Да… враг был бы в ужасе! — Джек сильно увлекся, прежде чем заметил наши неодобрительные взгляды. — Что? Убойный был бы номер!

— Не опаздывайте, — добавил я.

Неделя тянулась медленно. Я не мог усидеть на месте, в голове строились схемы, которые я поспешно заносил в тетрадь по биологии. Распорядок тренировки, расположение мишеней, набор экипировки бойцов, я даже выпросил у старика Уокера старое соломенное чучело, перетянутое жёлтой от птичьего помёта простынёй. За это я целый день стриг газон перед его домом, а он подначивал меня делать всё аккуратней, смеясь и попивая холодное пиво из скользкой белой банки.

Джек за всё это время не вытворил ничего из ряда вон выходящего, что стало для нас великим потрясением — учителя даже шептались, что, мол, не заболел ли он. Пинтча мы видели редко, пересекались с ним максимум в столовой. Правда, один раз он всё же пристал к Томми рядом со школой, когда мы все разошлись. Томми получил удар под рёбра и лишился карманных денег, и всё из-за того, что не дал Пинтчу закурить. Тот знал, что Томми не курит, но какой-то предлог был нужен.

Я узнал это от Бэтти Снаплс по кличке «Трещотка», она училась в параллельном классе и носила ужасные пластинки на зубах, нос её был весь в бледных веснушках и совался, куда ни попадя; маленькое, острое лицо напоминало мордочку крысы. У неё не было настоящих друзей, ибо она доносила на каждого ученика и учителя нашей школы, её рот без устали раскрывал секрет за секретом, а мозг не знал слова «тайна». Никто её не любил, но если и нужно было узнать что-то сокровенное или пустить лживый слух, все подходили именно к ней. Трещотка никогда не проверяла информацию и наседала на ухо каждому, кто проходил достаточно близко. Хотя нет, вру, был человек, который её любил до поры до времени! Это был директор. Она ходила к нему даже почаще Джека. Но однажды Бэтти рассказала родителям всё о распределении школьного бюджета, тогда-то и директор стал относиться к ней с опаской.

Пятница. Вот-вот свершится первая тайная встреча нашего отряда. От Бэтти мы держались максимально далеко, на что её интерес к нам возрос в несколько раз. Мы решили избавиться от её преследования, пустив ложный слух, будто мы готовимся к важной контрольной для колледжа. Трещотка проглотила это с превеликим удовольствием, но все понимали, что это ложь и не обращали на девчонку внимания.

Мы были в курсе, что скоро она снова положит на нас свой колкий глаз и разрабатывали новый, более продуктивный план, о котором чуть позже. Главное, что от одной занозы в заднице мы ненадолго, да избавились. В столовой всё по-прежнему, рёв сотен ртов разрывает нагретый солнцем воздух. Мы с ребятами заканчивали обедать.

— Пинтч допил молоко.

В этот раз я поднялся со своего места и направился к Тихому. Коробка уже летела в него, когда я схватил её. Получилось весьма удачно, мне удалось остановить коробку в воздухе одной правой рукой, почти не расплескал остатки молока. Гробовая тишина, кто-то в ужасе ахнул. Ох, и видел бы ты лицо Пинтча, когда я поставил молоко на соседний столик и изобразил собачий лай вместо него. Пинтч просто налился кровью, он быстро пошёл в мою сторону, Тихий обернулся, его лицо замерло в слабом удивлении. За Пинтчем бросились его псы. Я стоял на месте и грозно смотрел на то, как ко мне подходит расправа. Внутри всё горело, страх выжигал моё сердце, но я стоял на месте. Ещё пару секунд и началась бы драка, будь уверен, Томми уже встал из-за стола и приготовился, как вдруг на всю столовую, кто-то поправил голос. Пинтч остановился, я повернул голову — в проходе столовой стоял мистер Андерсон, лицо его выражало недовольство.

— Пинтч, Хьюго — пройдёмте со мной.

Мы неохотно повиновались.

В его кабинете пахло порохом и дешёвой древесиной, из которой изготавливают лучшие в мире шкафы. Он сидел за столом, держа перед собой пустой листок бумаги. В правой руке мистер Андерсон держал ручку. На вид, казалось, она весит не один килограмм, он выстукивал ей простой ритм о полированную гладь стола (раз-два-три, раз-два-три).

— Мне придётся написать об этом инциденте директору, — через какое-то время сказал он.

— Я не сделал ничего плохого. Мой отец… — Пинтч сидел на стуле слишком свободно, как будто находился у себя дома.

— Но сделали бы, мистер Джексон, не так ли?

Я заметил, как Пинтч сжал кулаки.

— А от Вас, мистер Росс, я такого не ожидал. Вам есть что сказать? — мистер Андерсон всмотрелся в мои глаза. А я терпеть не мог встречаться взглядом с учителями: они всегда сумеют раздавить тебя им, как сапог — таракана.

Я молчал. Ладони вспотели, я с трудом поднял глаза. Сухие, тонкие губы лежали ровно.

— Вы можете быть свободны, мистер Джексон. А Вас, мистер Росс, я попрошу задержаться.

Пинтч поднялся и медленно вышел из кабинета, хлопнув дверью, не слишком сильно, чтобы не выбить стекло и не огрести новых проблем. Мистер Андерсон встал и подошёл к окну. Во дворе школы на железных стойках турников и рукоходов ползали дети.

— Всегда переживаю, что кто-нибудь из них сорвётся… Дети не боятся ничего, потому что не могут продумать последствия и взвесить ситуацию, как следует. — Он смотрел в окно, сцепив руки за спиной. — Не так ли, Хьюго? — повернув голову, добавил он.

— Понимаю, мистер Андерсон, этого больше не повторится.

— К сожалению, и ты, и я понимаем, что это неправда.

На минуту мы замолчали, стрелка часов убаюкивающе цокала. Я заметил, что на листе мистер Андерсон так ничего и не написал. Мне стало не по себе.

— Вы сообщите родителям?

— Хм, — он повернулся, — разумеется, нет. Пинтч был прав, вы оба не успели сделать ничего такого. Но запугать его стоило, может, осядет на пару дней. — Тонкие губы искривились в ровную, упругую улыбку.

Я выдохнул громче, чем хотел, отчего мистер Андерсон рассмеялся своим бархатным голосом.

— Но впредь, Хьюго, тебе стоит быть осторожнее. Иногда разумней отойти в сторону.

— Вы не видели всей ситуации…

— И поэтому я сказал «иногда». Однако прежде надо хорошенько подумать дважды, — он подмигнул мне. — Ты очень способный мальчик, но я не видел, чтобы ты выбрал дополнительный предмет для занятий. Приходи-ка на кружок физики — набор в новую группу со следующего года, но для тебя мы сделаем исключение: походишь остаток мая и раз в неделю в июне… — он поймал мой огорчённый взгляд. — Не переживай, занятия заканчиваются не позднее шестого урока. У нас интересно. Где ж ещё тебе дадут взорвать дом из конструктора, или, ну, например, собрать телескоп?

— Это очень интересно, но…

— Вот и славно, — физик слабо ударил по столу, — тогда жду тебя в четверг на шестом уроке, будешь освобожден от лекции о вреде курения.

— Хорошо, мистер Андерсон.

— Ты можешь быть свободен, Хьюго.

Я подошёл к двери, мистер Андерсон сказал мне вслед:

— Иногда разумней?..

— Отойти в сторону, мистер Андерсон.

— Вот и чудно, ступай.

До конца занятий я старался избегать Пинтча и его свору. На каждом углу я собирал косые взгляды. Кто-то смотрел осуждающе, а кто-то с изрядным восхищением. «Трещотка…» — догадался я, хотя это было не точно, ведь инцидент случившийся часом ранее происходил на глазах половины школы. Разносчиков новости могло быть много да и мне, честно говоря, было плевать. Пусть обсуждают! В тот момент я был озадачен совершенно другим — надо было найти Тихого.

Он сидел в парке и читал университетское пособие по химии. Книжка была голубого цвета, вся затёртая и изломанная рядом с корешком. Он читал настороженно, время от времени поглядывая по сторонам, моё приближение он заметил, разумеется, но с места не сдвинулся.

— Привет! — я начал чересчур дружелюбно, аж противно стало. Тихий молчал и будто бы не замечал моё присутствие. Я продолжал:

— Серьёзную литературу читаешь… — я наклонил голову, чтобы разглядеть оглавление. — Уг-ле-водо-род-ные соединения, ух, язык бы не сломать!

Тихий поднял глаза и, не тратя времени на приветствие, заявил:

— Что тебе от меня надо? Что я тебе сделал? Зачем ты остановил коробку?

— Что? А разве не надо было? Я хотел помочь… — его слова меня порядком ошарашили.

— От такой помощи Пинтч теперь на мне живого места не оставит! — голос Тихого дрогнул. Мне почему-то стало жаль его.

— Так… — я сел рядом с ним, положив руки на колени. Запах сырости перебил сильный аромат мятного геля для душа. Мы оба смотрели на восточное крыло школы, вблизи которого копошились десятки школьников. — Если у тебя теперь проблемы, то уж что мне придётся… — я осёкся на мгновение, ибо я пришёл к нему не за тем, чтобы жаловаться, — пора перестать быть тенью, понимаешь. Пинтч не прав, и кто-то должен ему это доступно объяснить.

— Не думаю, что у тебя и твоих друзей это получится, Хью.

— Знаешь моё имя?

— Удивлен? Не вижу в этом ничего удивительного, много кто знает вашу четверку.

— Ну, раз ты знаешь, как меня зовут — назовись сам.

— А то ты не знаешь… Тихий, — он шаркнул ногой о гравий и неартистично развёл руки.

— Нет, я бы хотел узнать твоё настоящее имя. — Я чувствовал, что разговор клеится с трудом. Вместо связной беседы получался какой-то бред, от этого я чувствовал себя скверно, хотелось встать и уйти.

— А оно того стоит?

И тут у меня лопнуло терпение.

— Слушай, я не знаю, что ты там себе накрутил, но я считаю, что там, в столовой, я поступил правильно! И если хочешь, можешь подставить свою рожу Пинтчу собственнолично и получить то, чего, как я вижу, жаждешь. А потом снова забиться в свой угол и позволять всякому сброду глумиться над собой. Я всё сказал! — Я встал и пошёл в сторону школы.

— Аарон, — сказал он мне вслед. — Моё имя — Аарон.

— Рад знакомству, Аарон. Бывай! — я снова направился в сторону школы, но не успел сделать и шага, как Аарон окликнул меня вновь:

— Хьюго! Я… я хотел сказать… спасибо.

— Если я могу тебе доверять, приходи к воротам на поле старика Уокера. Сегодня. В четыре часа.

— Приду.

Я улыбнулся и поднял большой палец вверх. Аарон пусть и кратко, но тоже сверкнул улыбкой и вернулся к чтению.

Занятия закончились около трёх часов, и толпа детей выплеснулась на улицу из главных дверей школы. Я с трудом протискивался через людей. Ветер порывами ударял в лицо, создавая прелюдию к дождю. Меньше всего в тот день мне хотелось дождя. Да и вообще, какому мальчишке, который всё свободное время проводит на улице, по вкусу дождь и унылая хлюпающая слякоть? Друзей я в толпе не встретил, стало быть, они были уже на полпути к дому. Мне тоже не хотелось медлить. Да вот судьба подкинула мне проблем…

— Эй, Росс! — за моей спиной раздался ужасно скрипучий голос. — Чего, оглох? — кричал Пинтч.

Сердце ушло в пятки. Господи, пожалуйста, не сейчас! За что? Я негодовал, ноги предательски подкашивались — чувствовали, быть чему-то недоброму. Боб и Льюис преградили мне путь.

— Постой-ка, Хью!

— Надо поговорить, Хью!

Сильный толчок в спину. Я налетел на шестёрку Пинтча, кто-то из них выставил ладонь мне навстречу и я больно влетел в неё носом. Сразу запахло кровью. Прохожие стали понимать, в чём тут дело, и начали образовывать круг, но школа была относительно далеко и рассчитывать на помощь учителей было глупо.

Я сделал испуганное лицо, никак не мог с собой совладать, а ведь понимал, что надо собраться. В мыслях я часто надирал Пинтчу задницу, почти всеми возможными способами, но когда дело дошло до реальности… Я посыпался, страх взял своё, и от этого мне было вдвойне обидно.

— Оу, бедный Хью-Хью — маленькая трусливая свинка! Что же ты будешь делать без своего шизика Андерсона? — он разминал кулак.

— Пинтч… — начал я, но в горле предательски пересохло, каждый глоток, словно укол в горло.

— Что «Пинтч?» Как говорить забыл, недомерок? Посмотрите, люди, как бравый Хьюго Росс трясётся и чуть ли не мочится в штаны!

Смех кругом, я — весь красный от обиды и стыда, начинаю потихоньку привыкать к ситуации. Хотя сказать «смиряться» было бы правильней.

— Не здесь и не сейчас нам стоит разбираться, Пинтч.

— Что ты сказал, урод? А я хочу здесь и сейчас!

Я молча пошёл мимо него, за что сразу отхватил пощёчину. Хлопка я не слышал, до меня дошло только болезненное покалывание. От неожиданности по щеке побежала слеза, я быстро вытер её, но Пинтч всё успел заметить.

— У-у, наш Хью-Хью заплакал… Вы посмотрите!

— Пошёл ты! — выкрикнул я, отчего Пинтч тут же переменился в лице.

— Врежь ему, Пинтч!

— Да, ударь по его убогой роже, Пинтч!

Льюис и Боб скандировали, точно чирлидеры. Пинтч сделал шаг, я приготовился к драке. В этот момент в круг вбежал Томми и толкнул Льюиса в Боба. Оба они так смешно покатились на землю, с глазами полными жалобного прошения пощады.

Запах пота ярким букетом ударил мне по носу. Сердце с трудом перекачивало загустевшую кровь. Руки и ноги — один сплошной кусок ваты. Сперва я даже не понял, что Томми встал со мной рядом, и резко мотнул головой, парируя удар, которого и не было.

— Что, Гриндельман, мало тебе было?

— Ну как, легко втроём избивать одного, Пинтч? — твердо сказал Том. — На сегодня мы закончили. Или, клянусь Богом, ты не уйдешь отсюда без сломанного носа, Джексон!

Пинтч начал ходить из стороны в сторону. Он не отрывал взгляда от нас с Томми. Льюис и Боб спрятались за спину жиртреста.

— Нос, говоришь… ну попробуй, недомерок!

Едва Пинтч договорил, со стороны дороги раздался рёв клаксона. Льюис и Боб вздрогнули от неожиданности. Протяжное, воющее эхо пронеслось по близлежащим дворам, заглянув в каждую арку, в каждый детский игрушечный домик с яркой пластиковой оградой. Круг разорвался и в промежутке между людьми мы увидели чёрно-белый полицейский форд, за рулём, насупившись, сидел отец Пинтча. Он просигналил ещё раз.

— Слышишь, Пинтч, пора домой, — сказал Томми.

Трудно передать, что творилось на лице у Джексона, настолько сильно он разозлился.

— Мы с вами ещё поговорим! — проскрипел Пинтч.

— Беги, мамочка зовёт, — сказал Томми ему вслед, на что Пинтч ещё сильней стиснул кулаки. Он был красный, словно неделю пролежал под калифорнийским солнцем.

Тяжёлый, металлический хлопок двери послужил точкой к постыдному для меня эпизоду. Льюис и Боб сразу куда-то делись. И что бы я делал без Томми — вот, кто настоящий лидер, а не я…

— Как ты? — серьёзно спросил Том, положив руку мне на плечо.

— В порядке, — у меня зверски горела левая щека, — спасибо, Томми.

— Ты поступил бы так же. Времени до встречи осталось мало, так что давай, до скорого. — Он хлопнул меня по плечу и быстро пошёл к автобусу.