Прыжок назад

Александр Дорофеев

Это было тогда, когда моя любимая учительница обнаружила, что я рождён, чтобы петь, – начал дон Томас, подгребая к себе обеими руками ту память, которая оказалась сегодня неподалёку. – Не помню имя того мальчика, его папу, кого он имел в качестве отца, звали дон Транкилино. Он был начальником почты. На острове появился с тремя чемоданами, и от лица его пахло трагизмом. Все наши подумали, что начальник почты одинок.

Газированная вода

В сезон дождей трудно ездить на велосипеде. Ветер сбивает и ливень таков, что захлёбываешься. Надёжней вынырнуть под крышей ресторанчика «Ла Чамба».

На острове Чаак все наши надевали жёлтые дождевики с капюшонами. Прошлогодние были умеренного цвета тыквы-калабасы, а новые — чистый лимон.

«Лимонсито, — размышлял дон Томас Фернандо Диас. — Остров калабас и лимонсито. Сеньора Хозефина купила своей голой собачке дождевик, так полицейские задержали, приняв за пьяного подростка».

Дон Томас посиживал за стойкой в «Ла Чамбе». Это было хитрое для ресторана название. В Колумбии и Венесуэле оно означало канаву или ров. В Эквадоре — пруд. А в Гватемале и на острове Чаак — работу, дело. Все наши так и говорили — пойдём «чамбеар», поработаем. Конечно, это дело нередко завершалось канавой. Большие окна ресторана запотели. Казалось, что ты в пруду. Перед доном Томасом стояла узенькая, как стилет, рюмка выдержанной текилы и блюдце с лимоном и солью. Он выпивал только в сезон дождей, обходясь остальное время лимонадом.

«Не то было раньше, — думал дон Томас Фернандо Диас. — Помню время, когда дожди выпадали газированные. Лучше сказать, похожие на газировку. Не знаю, с чем это было связано. Все наши подставляли вёдра и бочки, набирали воду с шипучими пузырьками. Они, правда, быстро улетучивались, но мы успевали напиться газировки. От неё голова прояснялась.

Ну, конечно, она была без сиропа. Хотя, если хорошо вспомнить, то и от нашей дождевой газировки попахивало — в зависимости, откуда ветер. То, бывало, лангостами, то кокосами, то цветами хаккаранды.

В худшем случае навозом с асьенды дона Гало.

Остров цвёл и благоухал после этих ливней. Огромные черепахи откладывали на пляжах тысячи яиц, ласточки достигали размеров фламинго, а креветки без злого умысла переворачивали баркасы.

В центре города построили великую башню с часами. Говорят, в ясные дни сам Фидель Кастро на Кубе сверял своё время с нашим. Теперь-то башня как-то приземлилась, осела что ли, не знаю.

Наш падре Себастьян из церкви Архангела Мигеля много месяцев провёл на черепичной кровле, держась за крест, а потом объявил добрым прихожанам, что остров осеняет Дух Святой, которому удобно сходить на землю вместе с дождём.

Это было интересно и радостно так думать!

Все наши мокли с утра до вечера. А кто был занят в конторе, выходил помокнуть ночью. О, какое было время! С июля по октябрь никто не просыхал.

После ливней в небе появлялось множество аркоирисов — радуг. Я ещё не умел считать хорошо — останавливался на десяти, но их было куда больше.

Аркоирисы упирались одним концом в наш остров и перекидывались за море, в разные страны. Иные доставали до Соединённых Штатов, Франции и до Инглатеры. Так я сейчас думаю. Но никто из наших не уезжал с острова, осенённого Святым Духом. Кому бы это в голову пришло?!

Лучше сказать, некоторые уезжали, но вскоре возвращались. Так дон Доминго Гарсиа уехал на Юкатан в белый город Мерида. Наверное, он там учился. Потому что вернулся очень, необыкновенно учёным. И сразу начал строить фабрику.

Вообще-то никто не знал, что задумал построить дон Доминго. Он был скрытный человек, этот дон Доминго Гарсиа. А став учёным, совсем замкнулся.

На барках с Юкатана подвозили железное оборудование — чёрное, тяжёлое, механическое. Было трудно разобраться — что к чему.

Ходили слухи, как я припоминаю, о железной дороге из конца в конец острова — на все семьдесят километров. Наши ребята уже бегали, гудели и пыхтели, как паровозы. Было много споров, какой величины настоящий паровоз, поместится ли на острове, не затопит ли. Лучше сказать, многие опасались.

Но не падре Себастьян. Он говорил, что Мигель-архангел не попустит дурного на наши головы, окроплённые Духом Святым. Падре Себастьян выведал на исповеди у дона Доминго назначение строительства. Так мы впервые узнали о фабрике по производству сладкой газировки.

Все наши обрадовались и стали помогать дону Доминго строить первую фабрику на острове. Дон Доминго Гарсиа дал ей приятное для слуха имя «Услада». Он был очень умный — так я сейчас думаю. Он вывез рецепт сладкой газировки из города Мерида и строил фабрику прямо рядом со своим домом.

Некоторые спрашивали: зачем всё это, дон Доминго? У нас газировка с неба со Святым Духом впридачу. Не хочешь ли ты сделать обман и подлог, заменив вышнее простой сладостью?

Сезон дождей три месяца в году, отвечал дон Доминго, а остальное время мы тоскуем.

Когда фабрику закончили, целый месяц, так я сейчас думаю, раздавали газировку даром — лимонад, клубничную, банановую, манговую и других вкусов, всё не припомню.

Фабрика дона Доминго была автоматическая. Бутылки ехали рядами на чёрной ленте, наполнялись и закрывались пробками, без помощи рук. В этом была какая-то магия. Казалось, Дух Святой орудует на фабрике и поселяется в бутылках.

Я полюбил сладкую газировку на всю жизнь. Да и все наши пили её с утра до вечера, в любой сезон.

Так дон Доминго Гарсиа прославился на острове Чаак. Его фабрику «Услада» называли освежительной. Это был человек большой сообразительности и ума. Дела у него шли так хорошо, что он открыл три аптеки, причём одна работала круглые сутки. И в ней продавались дождевики с капюшонами. Дон Доминго заказывал их с Канарских островов — европейский товар высокого качества и ярко-жёлтого цвета.

Наши люди перестали мокнуть под дождём. С июля по октябрь остров Чаак желтел и шуршал — то громче, то нежнее, в зависимости от материала дождевиков. Ткань разная, но всегда жёлтая, не могу сказать почему, не знаю.

Я и не заметил, когда кончились газированные ливни. Может быть, где-то в сельве, на окраинах, где ползают питоны и живут мапаче-носухи, выпадают до сих пор. Но в центре острова уже давно дожди без пузырьков. И больше трёх аркоирисов разом не насчитать, хотя я теперь хорошо знаю арифметику.

А люди уезжают с нашего острова, чтобы не возвращаться. Как трое внуков и двое правнуков дона Доминго Гарсиа. Будто бы мало у нас места!?

Лучше сказать, мне горько, что нет уже газированных дождей. Я-то их помню. Но что-то изменилось. Падре Себастьян давно на небе и в земле. Он бы объяснил — что к чему и где отыскать Святого Духа. А я не знаю».

Дон Томас Фернандо Диас допил текилу и куснул лимон. Накинул дождевик, ветхий, полупрозрачный, в котором напоминал он мошку, увязшую в янтарной смоле.

Уличное течение понесло легко — и на педали жать не надо. Лишь плавное движение руля, и дон Томас в кантине «Амиго Марио», где за игрой в кости старики дымят сигарами. Или за сигарой играют в кости.

Деревянный, крепчайших пород, стаканчик-чуррукко трескал по стойке бара, как гром, с раскатами и близкой молнией, что всё же никак не пробивала густые душные облака.

Друг Марио сердечно налил текилы.

Все тут помнят газированные ливни. И ласточек величиной с фламинго. И самую высокую башню с часами. И как на остров Чаак нисходил Дух Святой.

Все помнят, но забыли.