Прорыв

Александр Добрый, 2015

8 сентября – Великий, Трагичный и Переломный день в истории нашей Родины! В 1380 состоялась Куликовская битва, в 1812 – Бородинское сражение, а в 1941 началась блокада Ленинграда. Я постарался найти и другие параллели в далёкой и близкой Истории, которая движется скорее по кругу, чем по спирали. Жертвуя и так небогатой рифмой, я внёс в поэму реальные фамилии настоящих Героев и реальные события. Я и раньше любил Историю, но только взяв в руки перо, перелопатив кипы информации и воспоминаний очевидцев, смог сложить для себя калейдоскоп событий, причины их породившие, поступки людей и целых народов.

4

Хоть верь — не верь,

Но пожинаем мы теперь

Наследие

Братоубийственной войны,

Трагедию

Моей страны,

Что разделила наш народ

На красно-белый дикий сброд.

Который, позабыв родство,

С сынами сталкивал отцов,

А брата натравлял на брата…

Опять мы сами виноваты.

Как встарь,

Безжалостно враги,

Нас наказуют за грехи —

Немилосерд войны алтарь,

Но мы к истории глухи!

Века неслись

Быстрей стрелы

И то, что снилось,

Вновь явилось —

Затрещали выстрелы.

Ополчилась сила тёмная —

Зла и велика —

Беспощадно вероломная

Новая орда.

Позабыли мы уроки,

Что в единстве сила.

И теперь война жестоко

Нас чуть не сгубила.

Воскресили

Веру в братство,

Клятвою скрепили —

А грехи свои былые

Только кровью смыли!

Я вас недолго задержу —

Историю одну скажу.

У нас служили

Два чеченца —

Их дружбы не было сильней —

Как братья жили.

И волчьей храбростью своей

Пугали они немца.

В разведку боем,

В поиск ли ночной —

Всегда вдвоём,

Душой одной.

Друг друга

Поддержать плечом,

Когда бывало туго.

Любили их

За смелость,

Бесстрашие, отвагу,

Одну удачу на двоих

Во многих передрягах.

Их слава по полку гремела,

Бравадою в глазах блестела —

Они, носы задрав,

Форсили

В, начищенных

До блеска, сапогах.

И с шапкой на затылке,

И с озорной улыбкой

На губах

Чубы свои носили.

Всегда, как на параде —

Что в окопе,

Что в засаде.

При батальонном агитпропе,

Педантом воплощённым,

Служила местная гордячка —

Красавица — кубанская казачка,

Старший лейтенант.

И переводчик, и в разведке

Совсем не дилетант.

Нередко,

Группою единой,

Ходили в рейды

Вражьими тылами:

Тропой лосиной

По немецким батареям,

К чужим траншеям —

На прослушку камышами…

Ночами там в снегу лежали —

Чеченцы прикрывали.

Наш лейтенант их на̀ дух

Не переносила,

Но вынуждена бы̀ла

Терпеть зазнаек двух —

Их наглый вид

Оправдывал звериный нюх.

Хоть рот кривит,

Но доверяла

И, скажем честно, что не раз

Уж проверяла

И, без прикрас,

Не раз спасала

От чересчур рискованных затей.

Она считала,

Память предков

Говорила в ней —

Каза́ков и чеченцев

Разделяла

Вражда, что волка злей.

Они ей как-то

И букет цветов

С нейтралки принесли —

Нелестных слов

О дисциплине

В ответ услышали…

Однажды мы на выход

Лощиной шли,

С разведки рядовой.

Всё было тихо —

Почти вернулись

Все домой.

Да вражий дзот засёк.

Он часто жизнь

Нам портил —

Хоть был далёк,

Стрелял фашист

Предельно точно.

И вот, какой-то фатализм…

Нам надо срочно

Прыгать вниз,

В траншею,

Но казачка наша,

Лицом белея,

Словно столб застыла.

И, только видно было —

Размашисто,

Змеёй гремучей,

По земле шипя,

Всё ближе очередь

Остервенело била —

На «до» и «после» жизнь деля!

Мы прыгнули.

В траншее сбились кучей,

Пригнулись —

На неё смотрели.

В ногах

Внезапно ослабели —

Стекло в глазах,

В ушах безмолвие…

Чечен, как молния,

Метнулся к ней —

Сбил с ног,

На землю кинул…

И тут же получил

Две пули в спину.

Ручей из крови тёк.

Мы его несли,

Она бежала рядом

И слёзы градом:

— Миленький, родной,

Защитник мой

Держись…

Но жизнь

Неумолимо утекала…

Она страдала.

Чеченец же второй

Который день молчал —

Сидел,

Чего-то ждал

И в пустоту смотрел.

Лишь чиркал зажигалкой,

Что брат на память подарил.

Казачка приходила

И молчала с ним…

Потом чечен пропал —

Был здесь,

В землянке спал

После обеда.

И вышел весь —

Как сгинул он без слѐда.

Нам было не до сна —

Везде искали, звали…

Наш командир

Конец ознакомительного фрагмента.