КВЕСТ@6К

Александр Гринь

Достаточно остросюжетная фантастическая повесть о философских проблемах виртуальной реальности. Главный герой пытается избежать мести мафии хакеров. Российская глубинка кажется ему единственным безопасным для этого местом. Здесь ему неожиданно приходится поразмыслить о любви, о Родине, о своей жизни.

ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ РУБЛЕЙ

На всякий случай я на следующий же день заехал в автомойку и, разговорившись с «моджахедом», который орудовал пылесосом, объявил, что хочу скорее продать этого своего коня. У того аж дыхание перехватило, когда я в намерении «продать срочно» назвал цену в два раза ниже того, что мой конь мог бы стоить. У меня создалось впечатление, что он бегал по всему автосервису, собирая у членов его аула требуемую сумму. Короче говоря, уже к концу этого дня я поменял машину и разъезжал на новом шикарном джипе за три миллиона рублей. Да уж, такие деньги у меня теперь были.

И вот наступил день, когда я должен был вернуть чемоданчик. В шесть часов вечера я поехал. До часа икс оставалось ещё четыре часа. Но я выехал заранее. Причина на то была.

Неделя — это достаточно большой срок, чтобы пораскинуть мозгами и проанализировать некоторые обстоятельства. Меня, конечно, не оставляла мысль, что Анжела не рассказала или не могла рассказать мне всю правду. Если замечать детали, то не совсем понятно, почему для возврата чемоданчика нужно было выжидать целую неделю. Действительно, зачем такой лаг времени? Не день, не два, а — целая неделя. Я прикидывал и так и этак, но всё время приходил к одному не совсем приятному для меня выводу. Это, по моему разумению, была некая причина не в мою пользу.

Путь мой изначально лежал в торговый центр, в котором я как-то месяц назад покупал аудиосистему, чтобы сделать подарок шефу на день рождения от трудового коллектива. Прикатив в торговый центр, я припарковал джип прямо перед входом и проследовал в торговый зал, где, пошлявшись минут сорок по залу, купил самую дорогую микроволновую печь. Положив печь в решетчатую тачку на колёсиках, я провёз свою покупку к самому дальнему выходу и, выкатив тачку из дверей, медленно покатил её вдоль торгового центра. Расчёт мой оправдался на сто процентов. Тот, который был мне нужен, сразу заприметил моё хорошее настроение, которое я рисовал и походкой, и выражением лица.

За мной увязался слегка небритый молодой брюнет худого телосложения, в потёртых кроссовках и в чистенькой, хотя и, видать, много раз стиранной ветровке. Я уже имел с ним дело, знал, что дальше будет, и рассчитывал как раз именно на это.

Он подошёл ко мне.

— Я дико извиняюсь, — начал он, умело краснея и изображая крайнюю степень неуверенности, — у меня здесь украли бумажник. Нет денег даже на электричку, чтобы до дома доехать. Помогите, пожалуйста, мне всего тридцать восемь рублей не хватает на билет. Сумма смешная: и вам необременительная, и мне сильно поможет. Не откажите, — я в отчаянии… — он опустил взгляд куда-то ниже каблуков моих туфель.

Как я и ожидал, он не вспомнил ни меня, ни то, что уже подходил ко мне с этой просьбой неделю назад. Почему я так привлекал его внимание для реализации его плана? Наверное, дело было в том, что мы были весьма друг на друга похожи. Рост, телосложение, я даже заметил, что походки у нас были одинаковыми. Иногда парадоксально чужие люди походят друг на друга больше, чем однояйцевые близнецы. Я так даже однажды поздоровался с одним мужиком в аэропорту, приняв его за друга детства, которого не видел года три. И только после его недоумённого взгляда и первых слов уловил некоторые личностные отличия. Это природное обстоятельство сейчас составляло цель моего визита в торговый центр.

Я некоторое время разглядывал его с нарастающим сочувствием во взоре.

— Друг, — сказал я ему, — понимаю твои проблемы и могу дать тебе пятьсот рублей, если проработаешь сегодня курьером.

— Куда ехать? — он обрадовался.

Я назвал адрес.

— Далеко, — ответил он, — с проездом — семьсот рублей надо.

— Дорого, — сказал я, — шестьсот пятьдесят, — на метро хватит, а иначе — сам отвезу.

— А что надо везти? — спросил он.

— Так себе, ерунду, — я открыл тот самый коричневый чемоданчик, в котором загодя поменял содержимое. Сейчас в злополучном чемоданчике лежал обыкновенный офисный мусор, — листочки с какими-то таблицами.

Он поинтересовался, кто придёт за посылкой.

Я вручил ему адрес и сказал, что чемоданчик просто надо отдать тому, кто его спросит в двадцать один ноль ноль в обмен на шестьсот пятьдесят рублей.

— Семьсот! — упёрся он. — И пятьдесят сейчас на проезд в метро…

Я изобразил кислую мину, но согласился и протянул ему пятьдесят рублей. Потом я достал при нём телефон и, сделав вид, что дозвонился до нужного человека, объявил: приедет парень, передаст бумаги в обмен на шестьсот пятьдесят рублей.

Так мой «курьер» поехал на место с чемоданчиком.

Когда он скрылся по направлению к станции метро, я, подождав определённое время, нанял такси и поехал по названному адресу.

Не скрою, этот маршрут я уже проделывал в опытном порядке несколько раз на собственном «Мерседесе» в течение трёх дней, и я с точностью до двух минут знал время в пути с учётом всех пробок и светофоров. Задача состояла прибыть на место ровно в двадцать один ноль ноль, чтобы потом действовать по обстоятельствам.

Такси довезло меня на соседнюю улицу, и я, расплатившись, пошёл пешком на место. Я рассчитывал издалека посмотреть на момент передачи. Важно было узнать, кто придёт за посылкой. И, если всё будет в порядке, мне предстояло вовремя вмешаться в процесс, чтобы передать этому человеку банковские карточки, которые я принёс в другом чемоданчике.

Место передачи просматривалось весьма плохо. С одной стороны его скрывала глухая стена пятиэтажного дома, с другой стороны — кусты, бурно разросшиеся за оградой детского садика. С третьей стороны сквозь домовую арку виднелся автомобильный выезд из внутреннего двора, и выступающая часть арки тоже ограничивала видимость. Единственный подход к месту со стороны проезжей улицы напоминал узкую извилистую трубу, по которой редко сновали пешеходы, предпочитая заходить в дом со стороны не проезжей, а другой парадной арки.

Очень мне всё это не понравилось уже тогда, когда я за три дня до этого решил приехать сюда, чтобы посмотреть на место.

Я лихо перемахнул через ограду детского садика и быстро перебежал к кустам, примыкавшим к глухой стене здания. Как я и предполагал, мой курьер «Тридцать восемь рублей» уже стоял на месте, ожидая и нетерпеливо стукая коленом по коричневому чемоданчику. План мой был прост. Если контакт с моим курьером состоится нормально, то я выйду из укрытия и сам передам карточки по назначению. Или…. Или придётся действовать как-нибудь по-другому.

Я считаю, что здесь мне так крупно повезло в жизни первый раз. Прибудь я на место хотя бы минутой раньше, кто знает, писал бы я эти строки?

Подкрадываясь к месту наилучшей видимости, я вдруг заметил, что какой-то человек в серой куртке тоже пробирался с другой стороны к кустам, примыкавшим к месту на территории детского садика. Я вовремя сообразил, что делать, и, согнувшись в три погибели, юркнул в чрево фанерного детского теремка. Слава богу, он меня не заметил, и — только потому, что я пришёл сюда на тридцать секунд позднее. Отсюда я почти не видел моего курьера, но видел огромную спину ожидавшего его человека в серой куртке.

Человек некоторое время оглядывался, а потом исчез из моей видимости. Из кустов он не выходил, поэтому я предположил, что он просто сиганул вперёд через ограду садика к моему курьеру.

Я оказался в растерянности, не получалось наблюдать, что там происходило на месте за территорией детского садика. Для этого надо было подобраться поближе. Я колебался в сомнениях, надо ли прямо сейчас бежать на место или ещё подождать сколько-нибудь. Мои колебания продлились всего минуты полторы, после чего я осторожно двинулся к тому месту, где видел человека в серой куртке.

Картина мне представилась следующая. «Тридцать восемь рублей» валялся на земле лицом к небу, а в конце арочного проезда поспешал человек в серой куртке, держа в руках тот самый чемоданчик. Было достаточно светло, чтобы я смог разглядеть кровавый «контрольный выстрел» на лбу этого моего курьера. То была большая неприятность как для него, так и для меня в том числе. Это было слишком круто. Я то боялся, что его в крайнем случае просто скрутят или бандюки, или правоохранительные органы. Потом, конечно, — отпустят, поняв, что ошиблись. Но такой суровый вариант и сразу, — это было весьма неожиданно и печально. Стало быть, мне подписали приговор.

Я не стал перелезать через забор, а побежал вдоль него по эту сторону ограды, стараясь не выпускать из виду серую куртку, едва заметную сквозь кусты. Хоть мне и стрёмно было очень, но я хорошо понимал, что теперь должен таки за жизнь бороться. Если струшу, — то погибну. На подходе к магистральной улице человек сбавил торопливый шаг, чтобы не выставляться среди редких прохожих, бредущих по тротуару, и направился к стоящему у дороги чёрному джипу. Это был тот самый джип, который я уже неделю назад видел у дороги, когда мучился сомнениями о том, заметила ли меня камера внешнего наблюдения.

Правильно я рискнул в том, что проследил за этим человеком. Теперь я понял, что, во-первых, меня начали ловко «пасти» сразу после получения задания. Во-вторых, наверное они решили, что камера меня всё-таки заметила. Тем самым я обозначился как порочное звено в их цепи, и меня решили «зачистить». Увы, если бы не камера, у них такой и резон бы не возник, чтобы идти на убийство. В-четвёртых, — в покое меня теперь точно не оставят.

Какое счастье, что я не поленился проявить такую осторожность. Я также понимал, что теперь мне нельзя возвращаться ни домой, ни на работу. Тогда я решил, что ночевать буду прямо в «Мерседесе». На нём я предусмотрительно ездил по генеральной доверенности, выдав покупателю залог в размере полной стоимости автомобиля. Я так прикинул, что два дня, от силы — три у меня в запасе были.