Калейдоскоп 2

Александр Гарцев, 2019

Синопсисы и логлайны, как объект минималистской литературы. Истории и сюжеты из современной российской действительности.

Сапожник, который без сапог

Володя рос в хорошей интеллигентной семье. Мама учительница начальных классов, папа — учитель труда. Он, единственный ребенок в семье, был всеобщим любимцев всей родни и, конечно, все мечтали, что продолжит педагогическую династию Петровых. В маленьком городке, в котором было всего три средних школы, конечно, все друг друга знали из поколения в поколение. Вот и мы с Володей познакомились и нашли массу общих знакомых и даже общих друзей. Как и мечтали мама с папой Володя поступил в педагогический институт факультет педагогики и психологии и получив специальность психолога, начал свою трудовую деятельность.

Но то ли избалованность, то ли какие-то другие свойства характера при всей своей общительности, приподнятости, и улыбчивом обращении с окружающими карьера его не клеилась. Он поработал в школе. Потом из школы ушел в частную гимназию, затем на много лет застрял в институте повышения квалификации работников народного образования. Тема семинаров и тренингов, которые он вел, всегда актуальна. Психология конфликтов. Даже я, зная нищенскую зарплату работников народного образования, всегда приглашал его к нам в трудовой коллектив для проведения недельных тренингов по работе с клиентами, щедро оплачивая его лекции. Поддержать земляка, было приятно, тем более что, включив его в учебный план, деньги за лекции оплачивала Москва.

Всегда он выглядел бодрым и разговорчиво-приветливо улыбчивым. Таким улыбчивым, что с годами морщинки в уголках его глаз превратились в глубокие морщины. Я всегда считал, изредка видя его то с женой выбирающего мебель для новой квартиры, то с дочкой, опаздывающих в кино, то в автобусе, держащимся за поручни в глубоком раздумье. И всегда считал, что вот психолог, специалист по конфликтам, тренер конфликтологии живет счастливой семейной жизнью. Радовался за него искренне.

Как-то так получилось, что он до нескольких раз в год забегал ко мне на работу. Естественно, что, пересекаясь на улочках маленького городка мы знали, кто где работает. Поэтому, когда он звонил или забегал ко мне, я не удивлялся и всегда угощал его чашечкой горячего чая или кофе.

А забегал он не просто так. Он постоянно, всю жизнь искал работу. Его не устраивала зарплата, что в общем-то естественно для работников народного образования девяностых и нулевых, но на что в общем-то я не обращал внимания, он всегда и постоянно жаловался на свое начальство. А с начальством ему не везло. То директор школы самодур и не понимающая значения педагогики и психологии в школьном процессе и третирующая все его инициативы и начинания, то глупая пенсионерка, которой пора отдыхать бы и уступить место молодым не дает ему прохода, заставляя заниматься рутинной и неблагодарной работой. То заведующая ничего не понимает. То руководитель собрал вокруг себя только подруг престарелых. И так всю жизнь.

Я, честной говоря, понимал его. Сам человек неугомонный и новаторский искренне сочувствовал ему и всегда морально поддерживал. Излив душу, он снова не появлялся на моем горизонте год — другой, а то и все три.

Успокоился Володя, когда скатился в своей психологической карьере до уровня психолога детского садика. Здесь он на судьбу мне больше и на бестолковых руководителей больше не жаловался. Тем более что до пенсии ему оставалось всего два годика. И так бы он доработал, если бы не пенсионная реформа, продлившая его неудавшуюся карьеру психолога на целых три года.

Поматерился он, конечно. Но куда денешься?

Мы ведь русские люди простые. Поматерился на власть и легче нам станет. И дальше живем, как московскими начальниками и приказано.

Но не об этом мой рассказ.

Итак, воспитанный культурной семье мальчик, специалист по конфликтам, психолог, по чистой случайности не пошедший по пути науки, и сообщил на днях мне новость, которая меня просто ошарашила. И после которой я долго спрашивал себя, а чему он учил моих сотрудников, мою аудиторию тогда? Оказывается, он развелся с женой. И живет один. И купил себе собаку. Овчарку. И теперь два раза в день выгуливает ее. И с собакой ему нравится. От жены ушёл к старой маме.

— А жена? А дочка? А семейное счастье профессионального психолога?

— Эх, — горько машет рукой Володя.

Я, стараясь поддержать его, тут же начинаю винить во всем проклятый Запад, его ненавистное нам, русским мужикам движение чокнутых феминисток, и сочувственно рассказываю ему, что у нас на работе почте все бабы повыгоняли своих мужей и живут одни, кто с маленькой собачкой, кто с внучкой, кто помогая водиться детям с внуками.

— Повыгоняли мужей. Ты представляешь! Это все феминистки! — возмущаюсь я. — дошло до нас, до России, гниение это западное.

Но Володя, как-то равнодушно, воспринял мои коммунистически-большевистские речи, нисколько ими не воодушевившись.

— А ты как? Не в разводе?

Я отрицательно покачал головой. Но чтобы успокоить его поделился и своими опасениями.

— Ты знаешь, мне жена постоянно твердит, что, если бы квартира была записана на ее, она бы давно меня выгнала.

Вот тут он немного посветлел и ему стало полегче. Полегчало и мне. Поддержал человека в трудную минуту.

Подробности Володя выложил сразу. Жена моложе его на 12 лет. Прожили они 15 лет. Сейчас ему 60. Так это что же он женился в 45? Дочке помогает. А жена нашла себе кавалера, который моложе ее на 10 лет. И живет с ним. В своей кстати, доставшейся от родителей квартире.

Вот такая печальная история.

Психолог — конфликтолог, всю жизнь учивший людей, как жить без конфликтов, сам свою жизнь организовать не смог.

Как тут не поверить народной мудрости: «Сапожник без сапог».