Никогда не бросай начатое

Александр Воронецкий

В партии нужно срочно оценить участок, на котором в пробе оказалось повышенное содержание золота. Но как просто пройти маршрут, набрать образцов и их посмотреть. И как трудно сделать вывод: что ожидать от участка, если здесь руда, а если есть, то какая и сколько. Каждый в сомненьях, но дело делает, набирает доказательств собственного варианта. А недалеко от партии и поселка горняков, при аварии с инкассаторской машиной, исчезает зарплата рабочих целого поселка. Причем аварии подстроенной, что невозможно, если преступники не были предупреждены о намеченной перевозке денег. Юра, старший из геологов, со своим другом механиком Евдокимом, включаются в поиски преступников и похищенных денег. Поначалу есть и результаты: найден схрон, с закопанной одеждой бандитов. Но через пару дней двое из них погибают,в перестрелками с солдатами блокпоста, и остается в живых один, который с мотоциклом, и кого никто не видел. А как наши герои выходили на похищенные деньги, какие при этом были приключения, и кто оказался главарем банды – это в книге.

Часть первая

На вопрос знакомых о профессии, я по молодости гордо выставлял грудь вперед: «Геолог!»

Реагировали по разному. Одни восхищались — романтик! Не от мира сего! Другие с сомнением качали головами — тяжелая работа, не для них точно. Этих я понимал, в душе с ними соглашался. Удивляли другие, кто презрительно усмехался: нашел чем гордиться — по горам бегать, на жизнь ногами зарабатывать!

Чушь полная! Через десять метров мне нужно нагнуться, отколоть образец, сравнить с уже просмотренными — не дай бог пропустить породу новую; отметить наблюдаемые изменения, разглядеть какими процессами и имеют ли они отношение к руде; оценить значимость встреченных разломов и т.д. и т.п..

Так что бегать не получается, приходится ползать, причем хаотично, как молекула в броуновском движении. И по прямой от первой точки наблюдения до последней за день набирается 3-4 км., и 200-300 приседаний. Плюс в голове постоянное присутствие видений геофизических карт — магнитки, радиометрии, гравики, иногда сейсмики и электроразведки. Представляете, какой в ней компот, с учетом текуших наблюдений? Получается, что и кормят не ноги, а голова.

Если она со всем справляется, лет через десяток можно выйти на значимый объект, возможное месторождение. Не в одиночку конечно, а в составе поисковой группы. А сколько год за годом надежд и ожиданий этого объекта, сколько адреналина! Неудивительно, что появляются причуды, можно сказать мистического характера.

Слышали о древних рудознатцах? Это когда человек с вербовым прутиком в руках определяет места с рудой, водой, может и еще с чем то. Сейчас прутик отошел, пользуются определенным образом согнутой проволокой — «рамкой», с надеждой, что кто-то свыше в нужном месте заставит ее крутануться. Сколько раз и меня соблазняли! Сколько раз водили по проверенным местам, где у коллег по профессии эти «изделия» необъяснимо отклонялись из определяемого силой тяжести положения! Более того — однажды видел геофизическую карту с оцифрованными изолиниями «биоприема»! То-есть, одаренные запредельно научились и усилие измерять, с каким конструкция из проволоки на их руки действовала!

У меня же не получалось ничего. Меняли рамки железные на медные, алюминиевые, однажды даже на серебряную — бесполезно, в моих руках они подчинялись только законам физики и выходить из состояния покоя не пытались. То-есть, загадочная энергия, способная над столь же загадочным объектом под ногами вступить с ним во взаимодействие, и как следствие придать «прибору» импульс движения, в моем теле отсутствовала полностью.

Получалось, что никакой связи с неведомыми космическими силами у меня нет, а стало быть и никакой от них подпитки. Осознание ущербности в этом вопросе меня огорчило, из-за специфики профессии экспериментаторов — все геологи, следовательно, как никто другой верим в фарт, предвидения и предчувствия. И конечно убеждены, что даже при хороших знаниях и отлично работающей голове, без этих составляющих найти и захудалое месторождение невозможно, не говоря о действительно ценном объекте.

Однако должность старшего геолога, которую я получил точно не за красивые глаза, свидетельствовала, что с делами геологическими у меня как раз все в порядке: группой выявлено несколько рудных проявлений, парочка из которых после разведочных работ превратились в объекты добычи драгоценного металла. То-есть, фарт, предчувствие и предвидение в группе имели место, а следовательно, один из нашей троицы (меня и двух моих главных помощников) без связи с космосом не обходился.

Подумав, я решил, что им мог быть только Владимир, мой негласный заместитель и главный заводила не только в группе, но и во всей геологической службе. Он то точно нуждался в подпитке энергией любой, в том числе и из космоса, и последнюю получал, после чего часть трансформировал в понятную энергию земную, заставляющую его постоянно встревать в дела свои и чужие, в разговоры нужные и ненужные, принимать участие во всех общественных мероприятиях как признанный организатор и непревзойденный тамада, и вообще быть во всем и всегда первым. У него и рамка отклонялась запредельно, а попытки заметить признаки шарлатанства успеха не имели.

Приняв как должное, что носитель фарта, предчувствия и предвидения в группе нашелся, я успокоился. Однако в силу своего мерзкого характера — обожал всякие-разные приколы — приятеля и коллегу пытался при каждом удобном случае спровоцировать, интересуясь его мнением о развитии отдельных событий, либо нахально спрашивая, предчувствует ли он появление в ближайшем будущем чего-то никем в партии не ожидаемого.

Владимир «дурацкие» вопросы — по другому их и не назовешь — правильно определял как с моей стороны очередные приколы в его сторону, нисколько на них не обижался и отвечал столь же прикольно, то-есть, норовил внести во все долю юмора. Вначале он принимал сосредоточенный вид, задирал вверх голову в сторону солнца и закрывал глаза — устанавливал связь с космосом, затем с минуту (и хватало же выдержки!) выдерживал паузу. После чего с серьезным видом вещал, что ему предчувствуется или предвидится. Часто он угадывал, как событие будет развиваться, и мне приходилось с ним соглашаться — когда эти его космические «подсказки» не противоречили и моему мнению по данному вопросу, исходящему из оценки имеющихся «земных» фактов. Ну для примера. Прошло пол сезона полевых работ, а у нас ничего интересного, что можно было бы, пусть и с натяжкой, представить как успех. Правда, и приличных ореолов золота не встретилось, и вроде как мы непричем, но начальство в такие тонкости не вникало исходя из принципа: при любых обстоятельствах каждый год партия обязана выявлять по рудопроявлению. У нас же пока им не пахло, но впереди появилась площадка, на которой в отобранных прошлым летом пробах содержание золота достигало десятка миллиграмм, а в одной — пол грамма. Правда, мы, то-есть геологи, к этой площадке только подбирались, но пол грамма золота говорили, что придется заняться по серьезному. Вот я у Владимира и поинтересовался, чем дело кончится. Он конечно принял необходимую для общения с космосом позу, и после минуты контакта, на полном серьезе озвучил отнюдь не обнадеживающую подсказку свыше:

«Можно не напрягаться, нет ничего серьезного, даже рудопроявления!»

И я не огорчился: ну не будет в этом году, ну втык получим. Только не так и давно нашей группой уже выявлен объект, который тянет на месторождение и сейчас разведуется подземными горными выработками. А такое событие по статистике случается раз в десять-пятнадцать лет. Следовательно, нам нужно хорошо и долго повкалывать, пока появится еще что-то действительно ценное.

Этот вопрос я задавал Владимиру несколько дней назад, а сейчас вырисовывался другой, тоже неопределенный. Дело в том, что партию собралось посетить из города руководство нашего объединения в лице начальника, главного инженера и неизвестного нам деятеля из какого-то химического института. То-есть, приезжали лица, к геологии отношение имеющие главным образом в плане субсидирования работ и их технического обеспечения, и это вызывало нервозность у всех, в том числе и у геологов: зачем высокая комиссия в благополучную партию, в которой один объект в настоящее время разведуется?

В подходящий момент, когда вернулись с поля и в нашей комнате в камералке никого не оказалось кроме меня, Владимира и Паши (это мой второй геолог), я и задал нашему экстрасенсу вопрос: что он думает о намеченном визите.

Владимир подошел к окну, где солнце попадало в поле зрения, и осуществил обычную манипуляцию контакта с космосом, которую я и Паша постарались не нарушить словами или движением — очень было интересно, что ему нашепчут. Нашептали не ожидаемое:

«Денег много поимеешь,» — «обрадовал» меня с ехидной улыбочкой, — «наверное, премию дадут, за наш объект, который сейчас разведуется!» — это от него была точно отсебятина, раз началась со слова «наверное».

«Значит, и нам перепадет малость!» — с оптимизмом озвучил Паша свою надежду. На что экстрасенс с серьезным видом персонально для него уточнил:

«Не мечтай, нам с тобой шиш с маслом, а не деньги! Шефу (это мне) счастье светит, и никому больше!» — осмотрел меня с ног до головы, — «Вот так всегда: как вкалывать — все вместе, а как денежки — так врозь!»

«Не болтай чепуху,» — посоветовал предсказателю, — «премию если и дадут, то всему геологическому цеху. Уж нас всех не обойдут точно!»

«Ты попросил — я свое видение выложил. Один деньги поимеешь!» — и хитренько глянул на Пашу, который опустил голову и прискорбно вздохнул, приняв откровения приятеля за чистую монету. Я конечно улыбнулся, считая бодягу насчет денег ответным приколом Владимира, но для душевного спокойствия впечатлительного Паши пообещал премией с ребятами поделиться во всех случаях. И мы разговор закончили, а через пару минут разбежались по домам.

О предсказании экстрасенса я и забыл, как только открыл калитку в огород возле дома — за ней улыбаясь чуть ли не по человечески, радостно крутил остатком купированного хвоста мой преданный друг и общий любимец семьи.

«Дождался наконец?» — обрадовал Чапу даже такими словами, и он по установленному ритуалу побежал впереди меня к крыльцу, зная что уже на нем обязательно пройдет более тесный обмен любезностями.

Через минуту мы сидели рядышком на одной ступеньке, я трепал лохматика за морду, почесывал за ушами, а он то лизал мне лицо, то прятал мордашку под руку, и радостно повизгивал. Потом вместе посетили душ, окунулись в семейном микробассейне. Дальше до ночи он не отходил от меня ни на шаг.

Прошло не таки много дней, и предсказание экстрасенса сбылось в деталях: я держал в руках сумку, полную купюр различного достоинства в пачках банковской упаковки. Правда, сумка мне не принадленжала, но все равно — как после этого не поверить в потусторонние силы?

Насчет денег я не поверил, но призадумался о другом: визит больших начальников заставлял и геологов предусмотреть все, что бы не дай бог их не огорчить, убедить в успешности проводимых полевых работ. А у меня в группе пока ничего нет, кроме пробы с пол граммами золота. И получалось, что прямо сейчас нужно начать с этой пробой разбираться — сляпать хоть какую геологическую схемку. А что дело не терпит отсрочки и с начальством лучше не шутить, интеллигентно напомнил и главный геолог партии Игорь Георгиевич:

«Не забыл, как с Московским гостем разговаривал, и что он мне приказал?» — это о не так и давнем инциденте, случившемся в городе, на защите перед министерской комиссией планируемых партией объемов геологических работ.

«Такое буду всю жизнь помнить!» — расплылся я в улыбке, потому что инцидент касался меня и показал не характер, а порядок мышления чинуши большого ранга. Не знаю с какого перепуга, но взбрело тому в голову выслушать не начальника партии и главного геолога, а меня, непосредственно руководившего работами на перспективном рудопроявлении. То-есть, попал я под руку, но толково объяснил как и какими объемами будем изучать выявленный объект. И все было хорошо, пока под занавес этот начальник меня не огорошил удивительным предложением:

«Дай слово, что доведешь до месторождения!» — и удостоил взгляда, не оставлявшего сомнения, что я должен тут же поклясться именем матери и месторождение родить, если его нет и я даже не могу этого сделать по причине определенной половой принадлежности.

«Ручаться за месторождение не могу, но до реального объекта, каким окажется, доведу точно!» — а как по другому я мог ответить, не имея для этого никаких данных?

«Все!» — большой начальник повернулся к Игорю Георгиевичу, — «Сегодня чтобы понизил этого парня до простого геолога!» — ткнул пальцем в мою сторону, — «Он не верит в месторождение, значит и не найдет его никогда!»

Я непроизвольно начал расплываться в улыбке — работы мне поубавится! Но увидел, как Павел Петрович, начальник партии, из-за спины чинуши делает знаки, что бы я заткнулся и не вздумал ляпнуть еще что-то непотребное, пока продолжается развиваться тема моей полной профнепригодности.

Конечно, дело пустым трепом и осталось, никто меня в должности не понизил и понижать не собирался. Но с недельку геологи посмеялись, а меня с тех пор при подобных говорильнях Игорь Георгиевич предпочитал держать подальше, потому что в отдельных случаях объективное мнение кое до кого лучше не доводить.

Так вот главный геолог напомнил, что дело не терпит отсрочки, а потому на следующее утро наша троица катила в никому не знакомое место, для совместного маршрута, что бы определить как и что там выделять, как это выделенное называть и как отображать на индивидуальных планшетах. Иначе говоря, в разведку, без которой нормальную работу начинать нельзя.

После долгого бездорожья наконец то добрались. Вылезли из машины, осмотрелись. Ничего приятного, с геологической точки зрения, на первый взгляд не замечалось — ни полосы кустарника или зеленой травы, что говорило бы о существовании очень нужного разлома, ни выходов разноокрашенных пород, обычных в местах со сложным геологическим строением, ни надежных естественных обнажений. Лощинка, до двести метров шириной, между двумя удивительно ровными и протяженными гребнями пород черного цвета, разглядеть за которыми что-либо уже не получалось. Гребни, свободные от растительности, блестели под солнцем, на заросшем же пожухлой травой пространстве между ними не на чем было остановить взгляд.

«Мрачное место,» — хмуро оценил энергоноситель, не удосужившись согнуться и поднять с земли кусочик породы для осмотра, — «даже саксаул не растет, в обед посидеть в тени негде!»

Паша проявил заинтересованность — поковырял молотком под ногами:

«Делювий, до коренных без БКМа и канав не доберешься,» — заметил с удовольствием, будучи большим любителям ковыряться в этих самых канавах и дудках. Причем обычно дольше, чем требовалось для дела.

«Быстрей начнем — быстрей кончим!» — Владимиру уже надоело обозревать окрестности, — «А делать здесь нечего, только время зря потеряем!» — успел и перспективы оценить!

Я молча глянул на пессимиста, с легкой усмешкой: мол, помню его космическую подсказку, что даже рудопроявления не будет, стало быть и напрягаться не стоит. Но не поддержал его словом, дабы впечатлительного Пашу, уже проявившему какую-никакую зантересованность, лишний раз не охлаждать, не отвлекать от дела заведомо отрицательным прогнозом.

«За мной давайте,» — предложил ребятам, и пошагал к ближайшему краю лощины, к блестящим под солнцем единственным в пределах видимости скальным выходам коренных пород.

Для начала взобрались на верх гребня — оглядеться пошире. Вдруг за ним коренных побольше? Тогда можно их разделить на отдельные тела и горизонты, проследить до нашей лощинки и хотя бы примерно наметить, где они могут оказаться в ее пределах — так мы всегда поступаем в подобных случаях, жизнь себе облегчая.

Надежда не оправдалась — за гребнем наблюдалась та же ровнятина, что и в лощинке, с еле заметным уклоном в нашу сторону. И по ней от опасных гостей со всех ног летело стадо сайги голов в десять. Уже хорошо — успел подумать, пока Паша прицеливался из молотка, — золота если и нет, то живность водится.

«Пух!» — выстрелил коллега из рабочего инструмента геолога, и повернулся ко мне, как к носителю пагубной страсти к охоте, — «Видишь, шашлык убегает?»

«Упал один,» — подыграл приятелю, на что другой, законченный, как сейчас говорят — гринписовец — нелюбезно заметил:

« Вы в сайге только шашлык и видете! Бедные животные!» — продемонстрировал свою двойственную натуру, потому что шашлык в любых компаниях вниманием не обделял, и даже участвовал в приготовлении.

А я улыбнулся, получив удовольствие от незапланированной встречи с местными бегунами, и запомнил направление, в котором они предпочли от нас смыться — на случай, если надумаю вернуться сюда с ружьем. Теперь можно приступить к делу:

«Посмотрели — и хватит, пора камни колотить!»

При внимательном изучении они оказались породами основного состава, слагающими протяженное линейное тело мощностью до десятка метров. То-есть прослеживалось то, что мы называем дайкой. Двигаясь вдоль нее и работая молотками, определили вмещающие породы — с обеих сторон разнозернистые зеленые песчаники, без следов изменения.

Коллеги немного размялись, молотками стучали оба, но наблюдаемое оптимизма ни у Паши, ни у меня не вызывало — золота здесь не было точно, как Владимир и предсказал, а сейчас это предсказание постоянно подтверждал хмыканьем и ехидными улыбочками.

Найдя на планшете место отбора пробы с содержанием золота пол грамма — где то в середине лощинки — повел ребят туда. Теперь под ногами были наносы с почвенно-растительным слоем, и редкой щебенкой тех же основных пород, зеленых песчаников без радующих глаз пятен ожелезнения, осветления, ноздреватых текстур и других признаков возможного рудного процесса. Ситуацию, не противоречивающую его предсказанию, Владимир не пропустил, и тут же прокомментировал:

«Мура все, золотом и не пахнет!» — обернулся к Паше,с надеждой на поддержку, — «А ты что думаешь?»

Мог и не спрашивать! Паша у нас не такой скорый на выводы, ему сказано «давай» — он и будет «давать» до победного конца, то — есть до тех пор, пока вверенная ему площадь не будет исхожена, простукана молотком, запредельно вскрыта канавами и дудками БКМ. И только после этого может и скажет, что золота наверное нет, но что одну скважину заверочную пробурить не помешает,на вский случай. Вот такой он, наш работяга, и с моей стороны, как руководителя, главная задача — его вовремя остановить, не допустив превращение изучаемой территории в непригодное для любой жизнедеятельности пространство, по которому «Мамай прошел», а выводы насчет золото — есть оно или нет — сделать самому. Понятно, что на вопрос коллеги Паша пожал плечами и не ответил из-за отсутствия собственного мнения. Владимир вздохнул с нескрываемой досадой — другого и не ожидал, — и как я понял, намеревался переключить избыток энергии на меня:

«Ну с Пашей понятно — он думает так быстро, как черепаха ползает,» — начал вступление к приготовленному мне вопросу, на что наш трудяга неожиданно бодро отреагировал: «Зато у тебя они порхают, как воробьи на куче дерьма!»

Я оторвался от планшета, на котором выискивал место нашего стояния, удивившись невиданной словоохотливости признанного молчуна, и заметил мимолетом, что Владимир от него отвернулся, озадаченный услышенным. Конечно не сомневался, что не более, чем через пол минуты, вопрос Владимира будет мне все равно адресован, а поэтому малый резерв времени постарался использовать с толком: через пятнадцать секунд мы стояли на месте отбора пробы, содержание золота в которой оказалось пол грамма на тонну породы.

Геологическая ситуация под ногами немного изменилась: почвенно-растительный слой, скрывающий коренные, стал помощней, возможно до метра, а наблюдаемая в нем щебенка более разнообразна — обломки как уже знакомых нам пород, так и других, трудно диагностируемых и принесенных невесть откуда. Непонятно какая щебенка — местная или принесенная — содержала золото в отобранной пробе, но — это было приятно — некоторые обломки местных песчаников, имели бурый цвет, включали прожилки серого кварца и пустоты выщелачивания. То-есть, несли признаки гидротермального процесса, частью которого могла оказаться и рудообразующим.

Не знаю как Паша — тот прокрутить в голове очевидные нюансы местной геологии так быстро мог и не успеть, — а Владимир все понял в момент. Однако предпочел разговор не начинать и топтался рядом, ковыряя молотком под ногами. Пришлось коллег окликнуть и махнуть рукой, приглашая сойтись, обсудить увиденное и сделать выводы. Ну как всегда делается. Собрались, и я ждал, когда же Владимир, самый из нас нетерпеливый, разговор начнет, однако он не проявлял обычного рвения и не торопился донести до нас мысли по увиденному. Пришлось обратиться к Паше:

«Выкладывай, что думаешь — тебе как самому молодому, с космосом связи не имеющему, первое слово.»

Владимир хмыкнул, услышав намек на космос, а Паша встрепенулся, как это делал, когда ему приказывали, и без особой уверенности доложил:

«Тут это, наносов много, ничего не видно. Канаву надо пройти.» — и замолчал, так ничего конкретного не предложив.

«Тебя не о канаве спрашивают, а о руде — может она здесь быть, или не может!» — теперь и Владимир надавил на коллегу, наверное надеясь, что тот ничего нового под ногами не заметил.

Паша потоптался, глядя в землю и изображая на лице непонятные гримасы, но поняв, что ответа от него мы ждем, выдал совсем удивительное:

«А чего говорить, он же,» — кивнул на Владимира, — «предсказал, что здесь ничего не будет!»

У меня глаза на лоб полезли — неужели поверил в приколы с потусторонними силами? Не знал, что и ответить, слава богу, Владимир не смог допустить в свой адрес «оскорбительную неточность»:

«Не ври,» — удивил и меня, и Пашу, — «я сказал, что рудопроявления не будет, а простое проявление золота, с непромышленным содержанием, может быть где угодно!»

Теперь я понял, что экстрасенс наш, хорошо оглядевшись, не пропустил признаки гидротермального процесса в щебенке под ногами, и утверждать, что ничего здесь быть не должно, уже не решается. То-есть, может что и будет, но так, ерунда никому ненужная. Но мы, как геологи,не можем пропустить «ерунду», а потому мне оставалось подтвердить очевидное:

«Часть щебенки изменена, в пробе золота пол грамма — значит побегать нам придется, поискать, откуда все это появилось. Канаву пройти обязательно, но на ней не зацикливаться, пошире посмотреть»

Владимир тут же определился:

«Вот я и буду пошире бегать, а Паша пусть здесь ковыряется, он же без канав никак!» Так нашел для себя выход, желая держаться подальше от места, где по его предсказанию «нет ничего», что бы не дай бог своими руками и головой это предсказание не опровергнуть.

Вернувшись с поля и закончив в камералке дела, то-есть разобрав привезенные образцы пород, коллективно просмотрев их и наметив, какие оставить для коллекции по участку, а какие отправить на свалку, обговорив кто чем будет заниматься завтра, я из комнаты вышел и направился в кабинет к главному геологу Игорю Георгиевичу. Хотел спросить, для чего мы удостоились чести посещения большими начальниками, когда по всей стране «перестройка» и сплошные непонятки, а магазины стоят почти пустые. Не дай бог нам хотят объемы работ урезать, то-есть, часть денежки забрать в другое место, в том числе и положенную на зарплату.

Хозяин кабинета махнул рукой — входи и садись. Сам он просматривал геологические карты по одному из старых участков, где давным-давно оценивался небольшой объект, в итоге оказавшийся рудопроявлением и даже плохоньким, потому что содержания золота выше двух грамм на тонну даже в лучших пробах не было, да и самого его кот наплакал. Меня бумаги на столе заинтересовали:

«Кому участок понадобился? Неужели старатели глаз положили?»

«Не угадал,» — вздохнул с сожалением, — «старателям здесь работать — себе в убыток. А наше начальство почему-то заинтересовалось. Получил распоряжение приготовить материалы. Для чего — не знаю. Думаю, какой-то хотят эксперимент поставить».

Хорошо, что денежки у партии не заберут — это я понял в момент и с удовольствием. А насчет эксперимента подходящих мыслей не появилось. Ну и какой? Новую технику для разведки или добычи испытать? Я такой вопрос шефу задал, и он подтвердил, что о подобном подумал.. Но все только предположения. Ясности никакой. Пришлось тему изменить — я рассказал о сегоднешнем совместном маршруте, о слабеньких признаках гидротермального процесса на локальном пятачке выделенной площади, а также о том, что обольщаться и надеяться на что-то масштабное не стоит.

«Что есть — то есть,» — главный геолог не очень и расстроился, помня о разведуемом партией объекте, — «но если начальству придется докладывать — ты уж постарайся без мрачных прогнозов. Нечего раньше времени людей расстраивать.»

И на этом мы разговор закончили, я побежал домой обрадовать Чапуху возвращением и привести себя после поля в божеский вид. После чего сгонять на «копейке» в пивбар Мирного до пяти часов, когда там начинается столпотворение в связи с окончанием рабочего дня местных горняков, и отсутствием в магазинах в достаточном количестве расслабляющих напитков, а иногда и их полной временной аннигиляции.

Теперь о Мирном: — это поселок золотодобытчиков, от нас в пяти километрах, в котором есть все, включая спортивный комплекс, отличную больницу, школу, пивбар и несколько магазинов. Только в последних раньше можно было купить все, а сейчас уже кое-что, ввиду непонятно откуда возникших сложностей в государственной экономике.

Отовариться пивом успел во-время, когда запредельной очереди еще не образовалось. Чапа от моих ног ни на сантиметр, посторонним позволял себя гладить и вообще вел по джельтельменски. Но это здесь и сейчас, пока никто на меня не кричал — такого человека он враз относил к моим обидчикам, и не смотря на размер (малый пудель), отважно кидался на защиту. На что как правило мужики рядом смеялись,а «обидчик» на всякий случай от меня отодвигался: вдруг хватит по настоящему?

В пять часов Чапа возле калитки встретил своих друзей — Владимира и Пашу, проводил их до крыльца, на котором уже стояли стаканы, банка пива и тарелка с нарезанной соленой рыбкой. Поговорили, выпили за начало работы на новом месте, Паша предложил тост и за удачу, но Владимир фыркнул как на невозможное, и каждый выпил за что хотел. Я — что бы ребята в выходные не ругались и настроение себе в мое отсутствие не портили — я то рядом не буду, дело нашлось в степи, требующее быстрого решения.