Комната одиночества

Александр Волков, 2015

В «Комнате одиночества» мы находим истоки сегодняшнего миропорядка и поэтому при чтении романа возникают фантомные душевные боли. Боли от того, чего уже нет, что кануло в Лету четверть века назад, но продолжает тревожить. Мы не видим себя со стороны, поэтому наша самооценка часто бывает завышенной или искаженной. Но есть одна штука, вроде индикатора, она позволяет определять, чего мы стоим на самом деле. Жизнь постоянно, каждый день и каждый час заталкивает нас в социально-нравственную (или безнравственную) матрицу, что бы мы приняли надлежащую форму, удобную для общества, чтобы не выделялись, не казались белыми воронами. Рано или поздно мы примем эту форму, нас затолкают в матрицу по самые уши. Но продолжительность и сила нашего сопротивления – вот блистательный показатель. И главный. Об этом, может, только об этом и стоит писать. Об истории нашего поражения. Об этом и написана патологически честная книга Александра Волкова «Комната одиночества». Виктор Лановенко, член СП России

5

Сколько пересудов в маленьком городке! Неужели во всех маленьких городках много сплетен? Это, наверное, оттого, что так жить интереснее — рассказы будоражат воображение.

В госпитале, во время обеденного перерыва, подсел ко мне замначальника по МТО. Потертый такой, старый, очередное звание он уже перехаживал лет пять или восемь. Но из госпиталя этот старлей никуда не собирался переводиться. И вообще я понял, что в Поти остаются служить те, кто приспособился к местным условиям. Прекрасно помню разговор со случайным попутчиком в такси. Пока мы проехали пару километров, он мне выдал такую теорию:

— Понимаешь, в России ночью привезешь себе, например, машину кирпича, утром уже приходит милиция. А тут хоть дом привези, даже среди бела дня, никому ни до чего дела нет.

— А если милиция случайно увидит, и подойдут товарищи разбираться? — вставил я тому своему попутчику.

— Ну, дашь менту пятьдесят рублей, и он уйдет.

Я тогда подумал, что Важа не врал насчет листов из нержавеющей стали, которые продавал налево. Ведь найти этот лист не составляет никакого труда, полгорода крыши, и стены своих домов ими обшили, так ведь не слышно, чтоб кого-то за покупку забрали в тюрьму. Значит, не врал.

— А хватит пятидесяти? — не унимался я, хотелось все узнать подробнее.

— Не хватит, он скажет, мент этот, сколько надо, у них на все своя такса: пьяный за рулем — 300 рэ! Или ежемесячный взнос 50 рэ — и катайся, каким хочешь. И так далее.

Я же не хотел, да и не мог пристраиваться к местным условиям, хватит с меня погоды да комаров, еще и плати за то, чтоб спокойно по улицам ходить! Действительно, торчишь в дыре, да еще и пристраиваешься. Хотя я прекрасно уже понял тогда, что от меня ничего не зависит в этой самой дурацкой дыре Черноморского флота.

Так вот, подсаживается ко мне замначальника госпиталя по МТО и начинает с места в карьер рассказывать историю, которую он от кого-то слышал. Суть в том, что рыболов «Шота Руставели» сделал только один рейсик.

— Почему? — удивился я.

— Э-э! Да ты ничего не знаешь! Здесь действует мафия!

И так произнес это слово «мафия», что мне показалось, он должен озираться по сторонам. Но озираться МТО-шник не стал, а приступил к изложению сведений. В первом рейсе, оказывается, так нашпиговали судно контрабандой, что не выдержал такого хамства радист, коммунист из принципиальных. А может, этого радиста жадность или зависть обуяла. Может, доля не удовлетворила. Кто теперь догадается? В общем, радист дал радиограмму в Москву, что на борту контрабанда. Ну, конечно, из Москвы, как водится, приехали спецы, встретили радиста и повезли его обратно в Москву для допросов, но дальше Сухуми не довезли. В аэропорту, когда радист находился под охраной двух горилл, ему всадили нож в спину.

Конец ознакомительного фрагмента.