Скульптор с Олимпа

Александр Власович Головко, 2020

Лирические, житейские, ироничные, курьезные… – темы рассказов данного сборника. Конечно, здесь присутствует и тема любви, и даже армейская бытность, случаи курьезные и производственные. В конце добавлены стихи в прозе и современный жанр 55-ти словников. Время действия – 80-е годы прошлого столетия. Звучит довольно дремуче для молодых читателей, но жизнь имеет свои закономерности, свои изюминки и неповторимые мгновения в любые времена. Автор рисует правдивые картинки, исходя из своего жизненного опыта. Есть и элемент вымысла, тонко вплетающийся в сюжеты подлинных историй, что позволяет с интересом следить за развивающимися событиями. Окунувшись в магию повествования, вы вряд ли оторветесь, пока не дочитаете до конца…

Утро в Пятигорске

(зарисовка)

Из окна пятого этажа высотного здания пятигорской городской больницы очень хорошо наблюдать по утрам, как меняется вокруг пейзаж, будто настроение человека — в зависимости от погоды и времени суток.

Наблюдать есть за чем, поскольку, почти прямо напротив, возвышаются две самые известные горы пятигорья: Машук и Бештау.

Сегодня на Кавказских Минеральных Водах занялась ясная заря, как почти весь октябрь в этом году — выдался на удивление тёплым, даже жарким, словно август.

Если бы не пожухлая трава и золото опадающих листьев да красное пламя рябин, неожиданно возникающее там и тут в скверах и вдоль улиц, да ещё — молчание птиц в пору успокоения природы, то вполне можно принять это время, как продолжение летней благодати.

Нужно сказать, что эту осеннюю пору я принимаю, как компенсацию себе, поскольку нахожусь в больнице на обследовании сердца.

Но это грустная история, о которой вовсе не хочется говорить. Благо, что поговорить есть о чем: о том, что ласкает за окном палаты мой взор даже в такой обстановке.

Я представляю, что это некая смотровая площадка, на которую я забрался, чтобы полюбоваться самому и теперь мне захотелось рассказать о своих впечатлениях, которые навеяны видами окрестностей Пятигорья.

В этот ранний час уже слышалось натужное гудение машины, поднимающейся в гору по одной из главных магистралей города, что проходит рядом с больницей.

Вдали за Бештау и Машуком, напротив моего окна, я приметил две синеватые тучки, растянутые по горизонту. Создавалось впечатление видимого, но далёкого берега, перед которым, на переднем плане будто простирается морской залив из синего-синего воздушного океана.

Под Машуком, совсем рядом, причудливо зацепившись за основание горы, будто стояли на рейде многопалубные корабли — возвышающиеся высотные здания всевозможных конструкций.

Эта мирная «эскадра» с «командой» жителей в каждой каюте-квартире наверняка ещё досматривала последние сны, а кто-то из её обитателей уже собирался по своим делам, ожидавшим их предстоящим днём.

И среди всего этого великолепия стояла необыкновенная умиротворённость и торжественность рождения дня.

Солнце уже начало свою игру бликами на окнах, а на одном, от прямого попадания луча Аполлоновой колесницы на стекло − загорелось золотым свечением.

Лесистые склоны Машука, с буро-зелёной листвой, говорили о глубокой осени на Кавказе, с необыкновенно тёплым бабьим летом.

Красавицы-рябины в палисаднике — три куста — притягивали к себе взгляды всякого, кто оказывался рядом.

«Подождите, − мысленно говорю я рябинам, − вы никуда не денетесь, а вот океанский пейзаж, точнее, иллюзия его, скоро могут исчезнуть…».

На фоне сказочной пристани Бештау смотрелась Ноевым Ковчегом. А низко парящий орёл над ним только подчёркивал величественность горы.

Телевизионная вышка на Машуке делала её похожей на маяк. Кажется, вот сейчас с высоты вышки мелькнёт направленный луч куда-то в пространство, показывая кус плывущим кораблям и океанским лайнерам. А может приглашая пришвартоваться к нашим берегам, где всегда будут рады далеким путешественникам…

Долго я любовался этими «слайдами» природы. Воображение уже рисовало палубу корабля, а вокруг — океанские вОлны, свет далёкого неба, китовые фонтаны от их лоснящихся чёрных тел…

Гул машин усилился, послышались звуковые сигналы клаксонов, город просыпался, и вместе с тишиной таяла иллюзия океанского пейзажа.

Я перевёл взгляд на три «костерка» рябин во дворе больницы, кажется, так неуместно посаженных здесь, среди человеческой боли и страданий…

«Но они словно дают надежду, − подумал я, − эти три огонька, свечками горящие в Храме облегчения и спасения.

Люди, приходящие сюда, смотрят на яркие кисти, и они невольно радуют глаз. Ведь это естественная природная красота — грозди налитых, сочных ягод, предназначенных осенью и зимой хорошей добавкой к питанию птиц.

Сама же рябина будет только рада облегчению. Придёт весна и вновь могучие силы жизни наполнят живительным соком её ствол. Лопнут дремавшие почки и новые клейкие листочки устремятся к солнцу!

Эх, жаль, что на такую красоту у меня нет с собой фотоаппарата…

октябрь, 2010 г.