Легендарный адмирал

Александр Власович Головко, 2020

Чайка-душа упала и затихла навсегда, распластав свои крылья у подножия памятника адмиралу, изваянного из светлого гранита, найдя там свой вечный покой, как и сам адмирал. Рядом – морской якорь, как символ вечной стоянки… Книга посвящена герою ВОВ, командующему Северным флотом, не отдавшим на северных рубежах ни пяди нашей земли фашистским захватчикам. Адмирал – из плеяды русских полководцев, таких как Ушаков, Нахимов и других славных сынов Отечества.

Вместо предисловия к поэме «Легендарный адмирал»

Заблудившись в предгорьях Кавказа, морская чайка с птичьей высоты удивлённо оглядывала незнакомый пейзаж: с одной стороны изломанным гребнем вставал частокол белых гор, уходящих в заоблачную высь, а с другой — застыли причудливые нагромождения перелесков и полей. Внизу серебристой змейкой петляла река. Покатые крыши — «гнезда» людей, рассыпались по земле между садов. Чайка сделала круг над городом и вдруг, сложив крылья, устремилась вниз. Может, это прилетела душа одного человека, уставшая от долгих странствий?..

Чайка-душа упала и затихла навсегда, распластав свои крылья у подножия памятника адмиралу, изваянного из светлого гранита, найдя там свой вечный покой, как и сам адмирал… Рядом — морской якорь, как символ вечной стоянки.

Я представил, что чайка, прежде чем приземлиться здесь, возможно, летала где-то далеко-далеко от этих мест, например, у тихоокеанских берегов, где в 1930 году служил начальником штаба торпедных катеров двадцатишестилетний Арсений Головко, будущий адмирал страны Советов. Наверняка, и он смотрел с высоты сопок и на чаек, круживших над водой, и на волны и корабли, стоящие в бухте. Мне приятно осознавать некое мысленное единение с героем-адмиралом здесь у края земли, потому что в этих самых местах бывал и я в 1968 году, служа в качестве матроса-радиотелеграфиста в одной из частей Владивостока. Тогда и я с восторгом рассматривал волны, корабли, стоящие на рейде, город, у океана, сопки, словно переходящие в волны или волны — переходящие в сопки.

У адмирала есть сын Михаил одного года рождения со мной. Подумалось, что я мог бы быть его сыном, поскольку мы носим одну фамилию… Но судьба распорядилась иначе и у адмирала есть продолжатель династии военных моряков… Когда судьба забросила будущего адмирала в этот дальневосточный край, оказавшись у океана, он может, как и я, тоже думал об удивительных метаморфозах жизни, приведших его чуть ли не от казачьей сохи к океанским просторам. А, может, думал он о своей Катеньке Кравцовой, ждущей его на другом конце земли, в тихом кавказском городке с «прохладным» названием — Прохладный…

На этом наши параллели заканчиваются, а моё трепетное отношение и преклонение перед тёзкой-адмиралом только начинается.

* * *

«Ты кончил жизни путь, герой

Теперь твоя начнётся слава,

И в песнях родины святой

Жить будет образ величавый,

Жить будет мужество твоё,

Освободившее её…»

Джорж Г.Н.Байрон

А. Г. Головко /1906-1962/

Знакомство

С фотографии не чинный,

Удивительно простой,

Средних лет глядит мужчина —

Легендарный мой герой!

Смотрит прямо и открыто,

Весь в медалях, орденах,

Ратной славою покрытый.

Презирал он смерть и страх.

Сразу видно — победитель,

Настоящий волк морской.

Но фамилия, простите,

Не морская — Головко…

Коренастый, невысокий.

Мягкие черты лица,

Взгляд спокойный и глубокий,

Сам — с ухваткою борца!

Он — потомок хлеборобов,

Вольных терских казаков.

Будто прямо от порога

Он шагнул в прибой морской.

Немного истории

Расскажу я, как вначале

В пойме Малки, вдоль реки

Поселенье основали

Украинцы-казаки.

Получилось очень складно

Чьей-то писано рукой:

Основали здесь Прохладный

В прошлом предки Головко.

Также — Клей, Красюк да Коваль

И другие земляки.

Вместе за счастливой долей

Шли, сомненьям вопреки.

Семьи, скарб везли с собою,

Совершая дальний путь,

В край чужой пришли гурьбою.

Встали, чтобы отдохнуть.

Сединой Хребта Большого

Лег у ног Кавказ окрест.

А Диденко — за старшо́го

Вёл не зря — чтоб здесь осесть.

Был Потёмкина посланцем,

И имел простой наказ:¹

Навсегда обосноваться,

И освоить весь Кавказ.

Перед тем, как поселились —

Крепко Богу помолились:

«Стань нам Кабарда, как мать!

Чтоб России пригодились,

Надо земли обживать…»

У горной реки

Раскинулось вольною птицей

У горной кипящей реки

Займище, а позже — станицей.

Освоились здесь казаки.

Дышали им горы прохладой.

«Прохладной» станицу назвав,

Учились жить новым укладом

У гор и зелёных дубрав.

Соседи, что с грозным обличьем,

Порою смотрели им вслед…

Старались не видеть различий,

Ведь мирный важнее сосед.

Почувствовав русскую удаль,

Сноровку в работе, успех,

Решили: жить в дружбе не худо.

Земли ж здесь хватает для всех.

Пришельцы дома возводили.

Являя тем добрый почин.

А трудности не охладили —

Сердца настоящих мужчин!

Неведом им страх и усталость.

Вставали с восходом зари,

Им солнце с горы улыбалось,

Гасившее звёзд «фонари».

Поблизости встал исполином

Эльбрус, чья седа борода.

Гонял, как чабан, по долинам

От моря до моря стада.²

Казбек, словно юный подпасок,

Табун облаков белых пас,

Доверчиво слушая сказку

Ашуга³ про древний Кавказ.

Гортанные песни-былины

О доле нелёгкой неслись.

О странных соседей в долине

По-новому строящих жизнь.

Прижившись в краях небывалых,

Стал терским и вольным казак.

Себе пропитанье в немалых

Трудах добывать был мастак.

Упорство — ступенька к победе

(И камень ведь точит вода…).

Не стра́шны лишенья и беды,

Коль вместе держаться всегда.

Пришли в этот край первозданный —

Красот и богатства не счесть.

Над ними кружились орланы,

И перепел пел свою песнь.

А песни Полтавы былинной

И ныне хранит сторожил.

В них удаль родной Украины,

И говор, что «серденьку мил»…

Детство и юность

У реки селились — Малки

Семьи терских казаков,

Средь других семей немало

Предков было Головко.

Снимок помнит дни былые:

Вся семья видна на ней,

Мать с отцом и удалые

Рядом десять сыновей.

Сыновей-богатырей —

Казаков, смотрящих дерзко,

Грудь в нашивках газырей,

Да с кинжалами, в черкесках,

И в папахах до бровей.

Всех детей, как добрый гений,

Под крыло глава собрал,

Здесь же маленький Арсений —

Будущий наш адмирал.

Рос подростком он смышлёным

Был в поступках честен, смел,

Удалым и закалённым,

Дружбой дорожить умел.

С детства был, как все мальчишки,

А подрос, так лет с пяти

Летом старшему братишке

Помогал он скот пасти.

И в саду, и в огороде

Занимался в меру сил.

Воду в бочке на подводе

В поле людям подвозил.

Словно птаха, спозаранку

Начинал трудами день,

Хваткой славился крестьянской

И не ведал слово «лень».

Ничего нет детства краше,

Но приспел учиться срок,

Он с сестрёнкою Дуняшей

Школьный перешёл порог.

Приходскую кончил школу,

Год в училище побыл…

А в каникулы на поле

Не жалел в работе сил.

Поспевать старался всюду:

Поступил и на рабфак.

Хоть учиться было трудно,

Не сдавался просто так.

Жизнь, как горочка крутая —

Вот и детство за спиной…

Первая тут мировая

Разразилась над страной.

А за нею смерть-старуха —

Кровожадна и страшна.

Революция-разруха

Да Гражданская война.

Сколько горя и ненастья

С ней хлебнули казаки.

Затерялось где-то счастье

В те суровые деньки…

Помнят други-казаченьки,

Хоть не просто было, всё ж

Комсомольскую ячейку

Основала молодёжь.

Строев — секретарь ячейки,

С ним — с десяток казаков —

Хлопцев: Клюев, Казаче́нко,

Бу́зо, Не́грей, Головко́.

Раненых из эшелона

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

* наказ — точнее, призыв Г.Потёмкина, выполнявшего директиву

императрицы о заселении Кавказа подданными России.

2

Кавказские горы лежат между Каспийским и Чёрным морями

3

Ашуг — народный певец-поэт у народов Кавказа.