Синие цыганские глаза. Рассказы для тех, кто любил и любит

Александр Владимирович Пшеничный

Миллион советских рублей. Знатный калым назначил отец за красавицу-дочь с редкими для цыган синими глазами. Но в семье жениха таких денег нет. И тогда молодой цыган решается на смертельный шаг… В книге представлены двадцать пять оригинальных рассказов о любви, опубликованных во всероссийской газете «Моя семья» и украинской республиканской журнал-газете «Публика».

Принцесса на семечке

Вокзал шумел, окуривая снующую толпу запахом расстояний.

В громыхании дорожных сумок на колесиках и суетливом ожидании поездов лишь одна фигура сидела неподвижно на скамейке платформы. Из-под сморщенных век в кафельное горло подземного перехода всматривались молящие глаза. Небольшой белый пудель в нелепом наморднике, ошеломленный мельканием тысяч ног, боязливо прижимался к коленям хозяйки.

— Можно присесть? — я нащупал глазами небольшое место на скамейке возле пожилой женщины с собачкой.

— Да, конечно! — живо откликнулась старуха, с интересом оглядывая мое лицо. — Вы меня помните? У нашего магазина вы часто семечки покупали.

— Гм… — память лихорадочно зашуршала пожелтевшими карточками полустертых лиц. — Постойте, вы, кажется, Раиса, Раиса…

— Онаньевна, — радостно улыбнулась пожилая дама. — Вы последний знакомый, которого я вижу в нашем городе. Пасынка вот ожидаю. Умирать к нему в Россию еду… Вы торопитесь?

Я не торопился. Поезд с дочерью из Волгограда опаздывал на час, времени было достаточно, чтобы выслушать человека, уезжающего умирать в чужие палестины.

До пенсии Раиса жила в деревне с мужем, доила колхозных коров. Дочь уехала в город учиться, там и замуж вышла. Но семья не сложилась. При разделе ей с двумя детьми досталась двухкомнатная малогабаритка. Вскоре у Раисы Онаньевны умер муж — колхозный тракторист. На работе он пил в меру, зато дома любил с горилкой побалакаты, а там и жену уму-разуму поучить — с кулаками для лучшего запоминания.

Дочь предложила продать дом и переехать в город. За детьми присмотр нужен, а мать весь день на работе. Да и с деньгами туго. Попробуй обуть, одеть двоих, да еще оплатить садик и школьные поборы. Знала Раиса, что тяжело придется, но куда деваться? Хату удачно продала и к дочери в комнату поселилась.

Восемь лет как год пролетели. Утром и днем за детьми присматривала, нянчила, кормила, а вечером на кухне жарила семечки и продавала у магазина. Деньги-то за дом давно кончились.

Внуки выросли. Когда пришло время разместить их в разные комнаты бабка, как водится, стала мешать. Особенно, когда семья к вечеру собиралась. Все чаще ворчала недовольная дочь: и денег за дом выручила мало, и закоптила кухню семечками, а толку от них — с гулькин нос. Только перед людьми нас позоришь.

Но от семечных денег ни разу не отказалась.

Время от времени, когда у внука допоздна засиживались друзья, Онаньевна до ночи торговала у магазина, а потом стелила постель на кухне. Вставала рано, чтобы никому не мешать и успеть приготовить завтрак молодежи. Хуже, когда к дочери приходили мужчины. Тогда доводилось спать в ванной.

Казалось, что судьба Онаньевны давно решена и ее удел — скорее уйти и не быть обузой родне. Но козырь из рукава судьбы всегда выпадает неожиданно.

В тот вечер Раиса как обычно торговала семечками. Рядом новая товарка слушала ее невеселый рассказ.

— Вы можете изменить свою жизнь, — внезапно включилась в разговор знакомая покупательница. — Люблю ваши семечки. За день на работе так накрутишься, столько нервов загубишь, что дома минут пятнадцать в себя прихожу: семечки щелкаю — и только потом окунаюсь в домашние дела.

Впрочем, это не важно. Хотите, познакомлю с дедушкой, моим соседом? Живет один в двухкомнатной квартире. Замечательный человек. Но плохо ходит. Как у нас говорят, на ноги упал. Уход за ним нужен.

Онаньевна пожала плечами: «В мои годы только деда не хватало. Спасибо, я, пожалуй, откажусь».

Но товарка, сидевшая рядом, неожиданно поддержала покупательницу: «А что тебе терять, Рая? Попробуй. Не понравится — уйдешь. Может у этого мужчины за спиной твое счастье ховается. Оно частенько с нужды начинается.

— Давайте поступим так, — предложила женщина, расплачиваясь за стаканчик семечек, — сегодня я поговорю с Петром Алексеевичем. Если он согласится, то завтра в такое же время мы пойдем к нему вместе.

Дома дочь радостно взмахнула руками: «Мама! Какой шанс! Что тут думать! Постарайся понравиться деду и живи на здоровье. Нам всем будет лучше».

Вечером следующего дня покупательница позвонила в дверь соседа. За ее спиной с сумкой семечек и кухонным табуретом переминалась Онаньевна.

Высокий седовласый мужчина вежливо предложил женщинам пройти в квартиру.

Соседка удалилась, оставив стариков наедине. Интеллигентная мягкость Петра Алексеевича быстро растопила сомнения Онаньевны и за чашкой чая они уже обсуждали детали совместного проживания.

Сумку и табурет Раиса оставила у жениха: завтра она принесет свои вещи и семечки.

Ночь в чужом доме показалась Раисе бесконечной. От избытка впечатлений она долго не могла уснуть. Утром с двумя палочками в спальню вошел Петр Алексеевич: «Как спалось, Рая? Может заменить подушку более высокой?»

— Спасибо. Все хорошо, но почему-то долго не могла заснуть на новом месте, — смущенная женщина накинула халат на ночную сорочку.

На простыне вороньим глазом чернело крупное семя подсолнечника, неизвестно как оказавшееся в постели.

— Вот и причина плохого сна, — пошутил Петр Алексеевич. С того утра он называл Раису Принцессой на семечке. Но торговать у магазина запретил.

Раиса с головой окунулась в новую жизнь. Хозяин квартиры оказался умным, тактичным и проницательным человеком. Оба ни минуты не пожалели о непростом решении.

Вскоре к Петру Алексеевичу приехал с Севера сын — полковник российской армии. Мужчины о чем-то долго переговаривались на кухне, а утром Петр Алексеевич сделал Раисе предложение. Сын стоял рядом и одобрительно улыбался.

Вскоре молодых расписали на дому. Были и работник ЗАГса с лентой, и марш Мендельсона под магнитофон, и рушнык под ногами, и свидетели — Сергей, сын жениха, и бывшая товарка невесты. Семьдесят и шестьдесят пять — отметили в документах возраст новобрачных. После вечеринки Сергей накинул на плечи жене отца подарок — новую лисью шубу.

Петр Алексеевич давно не выходил из дома. С трудом Раисе удалось уговорить мужа выйти на прогулку. В одной руке он держал локоть жены, а во второй — палочку. Пятнадцать метров до скамейки оказались для старика личным рекордом. С каждой прогулкой ему становилось лучше. К концу лета с одной палочкой Петр Алексеевич обошел вокруг дома. В тот вечер Раиса с восхищением смазывала зеленкой искусанные губы супруга.

Чтобы закрепить успехи, Онаньевна купила у соседей щенка пуделя. Петр Алексеевич привязался к собачке и два раза в день выводил Артемона на прогулку.

Чувства семейной пары крепли. Однажды на день рождения жены Петр пригласил Раису в ресторан. До этого она ни разу там не была, даже в кафе.

Перед сном коробочку с бриллиантовым колечком, Петин подарок, Принцесса аккуратно положила на халат — еще один подарок от внучки Иры. Она единственная поздравила бабушку с днем рождения.

Модная и добротная одежда Раисы удивляла торговок и продавщиц в магазине. Они считали, что бывшая товарка донашивает вещи первой жены. Но деньги на одежду вместе с ежемесячной помощью присылал сын Петра Алексеевича. Жена его отца должна выглядеть достойно.

Время от времени на прогулке с Артемоном с Петром Алексеевичем кокетничали дамы забальзаковского возраста. Они намекали мужчине, что он заслуживает лучшего ухода, да и бывшая доярка интеллигенту не пара. Вечером за ужином Петр Алексеевич со смехом рассказывал своей Принцессе о происках навязчивых ухажерок.

С некоторых пор в дом Петра Алексеевича переехала на новое место проживания его однокурсница. Когда-то с Петей у нее был роман. Дама мгновенно невзлюбила новую жену бывшего возлюбленного: Петр может быть счастлив только с ней.

Появились анонимные звонки, завелись козни, расползлись сплетни и слухи. Рая, мол, нечиста на руку: крадет продукты и кормит ими внуков, супруга голодом морит, ждет не дождется его смерти.

Один такой звонок вынудил Сергея немедленно приехать к отцу. Все оказалось наоборот. Доктор рекомендовал Петру Алексеевичу строгую диету: наметившаяся тучность осложняла движения. Знакомая Онаньевны из ее деревни регулярно привозила свежие продукты. Из всей родни только внучка Ирина частенько навещала бабушку.

Сергей строго поговорил со сплетницей, слухи улеглись, доверие к мачехе укрепилось.

В правде и согласии супруги прожили пятнадцать лет. Но пришел день, когда Раиса снова овдовела. Год она выхаживала мужа после инсульта. Но часто бывает так, что точку в конце книги жизни даже самый близкий человек и на букву не в силах отодвинуть.

После похорон Сергей обнял мачеху и сказал: «Вы были хорошей женой моему отцу. Всему, чему мне удалось достичь в жизни, я обязан ему. Денежную помощь для папы теперь будете получать вы. На вашу пенсию жить невозможно. Квартира полностью ваша. Спасибо за все, что вы сделали для папы и меня».

Дочь пришла к матери через неделю: «Твой внук Виталик с женой и с двумя детьми ютится с нами, а ты одна в двухкомнатной квартире. За тобой нужен уход. Переходи жить к нам, а квартиру оставь Виталику. Или пусти молодых к себе. Они за тобой присмотрят. И еще: займи немного денег Ирине на учебу».

Призадумалась Онаньевна. С деньгами-то все просто. Не нами подмечено — дети долги не возвращают. Но внучку учить нужно. Помогу, конечно.

А вот с квартирой сложнее. Петр Алексеевич давно предвидел такой разговор: «Не попадись на старый крючок, Рая. К себе никого не пускай. Такого, как я, ты больше не встретишь. Умирать нужно в своей квартире».

Петя, конечно, прав. Многому меня научил. Но детям-то всегда веришь. Их обманы воспринимаешь как детские шалости. Тесно им, отсюда и ссоры. А у меня хоть гопака выплясывай. Да и так хочется, чтобы глаза насовсем закрыла родная рука.

Прописала Онаньевна семью внука. Знала, что несладко придется, но не думала, что настолько. Поначалу все хорошо складывалось: и правнука только одного в ее комнату подселили, и жена внука тарелку супа всегда для нее находила. Но с каждым днем становилось хуже. Снова бабка стала всем мешать. Все чаще вместо «Доброе утро» слышалось привычное «Когда ты сдохнешь?» Холодильник на замке. Питайся как и чем знаешь. В минуты пьяной ярости внука, Онаньевна уходила к соседке, которая ее с Петей познакомила. Бывало, что и ночевала у нее. Жить к дочери идти боялась. Потом в родную квартиру без милиции не вернешься. Да и позор-то какой!

Пасынок Сергей приехал неожиданно. Специально не предупредил, чтобы меньше беспокоилась. В отпуске на море всей семьей ехали и решили пожить денек-другой у матери.

Дверь никто не открыл. Не отвечал и городской телефон. Сергей заглянул к соседке-свахе. За ее спиной стояла мачеха с синяком на руке, постаревший Артемон радостно вилял хвостом. Она ведь пасынку ничего не говорила. Зачем расстраивать занятого человека по пустякам.

Скандалить с Виталием Сергей не стал. Испуганный внук просто не открыл дверь.

Вечером в квартире свахи Сергей объявил решение. Вдова моего отца в такой обстановке жить не может. Он предложил мачехе поселиться у него в России. Вы будете жить в отдельной комнате в тепле и сытости.

Сквозь слезы Онаньевна нерешительно кивнула.

Пудель рванулся вперед, натянутый поводок приподнял руку хозяйки. Глаза старухи оживились, спина распрямилась.

— Сережа с Ирой идут! Видно на вокзале встретились. Внучка до сих пор не знает, что свою часть квартиры я ей завещала.

Из пролета платформы показался импозантный мужчина средних лет в штатском и миловидная девушка.

— Бабушка! Как хорошо, что я успела. Пришлось с последней пары сбежать, — девушка обняла старушечьи плечи. — Обязательно к тебе приеду. С дядей Сережей я уже договорилась.

Онаньевна заплакала, вытирая глаза краем платка.

Гусеница фирменного поезда мерно приблизилась к платформе. Через время в окне купе показался силуэт Онаньевны со старомодной сумкой в руках. В ней она когда-то носила семечки к магазину, а сейчас это ее талисман, память о счастливых годах, прожитых с Петей.