Репетиция

Александр Владимирович Орлов

Солнечный зайчик отразился от окошка напротив и весело заискрился в стекле. Мухи затеяли в нем свою бестолковую возню. Сергей Ильич повесил на плечо сумку, подошел к окну и выглянул напоследок во двор. Там под древним ясенем стоял человек в светлой куртке или кителе и, прикрыв ладонью глаза от яркого солнца, внимательно смотрел на него. Лица его нельзя было разглядеть, но человек показался Волину смутно знакомым. Он поднял руку и дружески помахал ему.

ГЛАВА 2. НОЧЬ НА РЕКЕ

В кругу облаков, высоко,

Чернокрылый воробей,

Трепеща и одиноко,

Парит быстро над землей;

Он летит ночной порой,

Лунным светом освещенный…

П. И. Карпов. Творчество душевнобольных

и его влияние на развитие науки, искусства и техники

«А не послать ли их всех к черту?» — достучалась-таки до сознания Ильи Сергеевича какая-то особенно настырная мыслишка — в общем-то, вполне здравая, но теперь совершенно неуместная. Ибо посетила она нашего странника не где-нибудь, а в Митрополичьем саду. Когда он сидел, в полном умиротворении, на лавочке в тенечке, любуясь голубями и золочеными куполами церквей.

— Кыш! — отреагировало Сознание. — Не мути воду! Не мути воду, и она останется чистой…

— А так ли чисты воды этого потока? — тут же съехидничала Мысль. — Впрочем, известно: чем сильнее жажда — тем чище вода…

— Мысль — ты глупа! Одно дело, когда пользуешься речной водой, другое — получаешь пользу от самой реки. Вот ты смотришь, как течет вода, а видишь — ее поток, смотришь, как горит огонь, и видишь пламя. А ведь можно еще и слушать…

— Так зачем же в воду-то лезть! Посмотрел с бережка, послушал, как шумит, — и довольно! — Мысль заметно конкретизировалась. — К тому же, когда полезешь, сам вольно или невольно ее взбаламутишь. «Не мути воду!» — не так ли?

— Видишь ли, чем река глубже, тем меньше издает шума… Эх, да и не донырнуть мне до дна!

— Не пробуй глубины реки двумя ногами! — предостерегла Мысль — и напоследок использовала свой самый сильный аргумент: — Нельзя войти дважды в одну и ту же реку!

— Да, нельзя… — Сознание немножко затуманилось печалью. — Все течет, все меняется… И она изменится. Станет другой, чем была прежде. Но и останется при этом все той же самой рекой! Такова жизнь…

Сами понимаете, что после всего этого Илье Сергеевичу не оставалось ничего другого, как опять подняться с уютной лавочки и отправиться… — куда бы вы думали?

Впрочем, до оговоренного срока оставалось еще много времени, и спешить необходимости не было. И вскоре Нилов снова двигался по набережной, теперь уже — Обводного канала. Затем Московским проспектом вышел к Садовой улице, пока, наконец, не добрался до Невского проспекта. Тем самым кольцом своего маршрута охватывая изрядную часть самого большого питерского острова, который по недоразумению так и остался Безымянным.

Конец ознакомительного фрагмента.