Отчет неодетого человека. Неприличные и другие рассказы

Александр Витальевич Спахов, 2007

Ничего добавлять и не надо, это действительно отчет. Отчет, полный иронии, тонких, часто щемящих душу наблюдений и пикантных подробностей. Отчет веселого, внимательного и действительно неодетого (в широком смысле этого понятия) человека. Всё в этой книжке чистая правда, но не та, от которой выть хочется, а та, что окрыляет и придает смелость, чтобы жить с размахом и удовольствием. Мужчины и женщины во всей красе в момент влечения друг к другу – вот объект пристального взгляда автора. Содержит нецензурную брань.

Скользкая дорожка. Левый поворот

— Одни верят в пиво, другие в огуречный рассол, третьи в нарзан или кефир, и есть, наконец, последние, которые с утра хлебают воду из-под крана. Я также слышал, что кому-то однажды помог «алказельцер». Но только у меня есть верное средство…

— Какое?

— Я спасаюсь молитвой.

Соседи, жильцы дома номер сорок семь дробь тридцать три по Ореховому бульвару столицы, разговорились при встрече случайно.

— После доброй молитвы голова становится, как новая, чистая и ясная внутри, будто мозги из нее откинули на дуршлаг под холодную струю. Попробуйте как-нибудь сами, Аркадий. Уверяю вас, помогает, — наставлял сейчас Валентин Маркович, человек бывалый, со стажем, щуплого Аркашу Горностаева, чертежника с четырнадцатого этажа. — Потолкуешь с Ним, объяснишь что к чему, покаешься, конечно, и глядь — сползло, отпустило. И опять жить захочется, да так порой захочется, аж руки чешутся.

— А что, Валентин Маркович, вчера крепко подали?

— Крепко, Аркадий, крепко… Начальника планового отдела на пенсию провожали. Все планы мои и расчеты теперь насмарку. Такого человека ушли… Богатырь! Бизон! Мамонт!

— А по вам не скажешь, Валентин Маркович: и держитесь молодцом, и не пахнет совсем, — Аркадий спустился на улицу за свежей газеткой с кроссвордом и пачкой сигарет «Ява». Планов на сегодня у него никаких не было.

— Так похмелье же похмелью рознь! — вскричал тут Валентин Маркович, оживляясь. — И не в дозе дело, а в букете напитков вчерашних и компании выпивающих. Если головы с подушки не поднять и на поясе от халата висеть мечтаешь, значит, не с теми пил. А когда поутру соколом летишь, ноги, чтоб не тормозили, поджимаешь — это верный признак того, что не надрался ты накануне, а зарядился, и напиток лёг ровно, без комков и осадка.

— Как сейчас? — озорно, с одобрением прищурился Аркаша.

— Обращали ли вы, дорогой Аркадий, внимание на то, как часто с похмелья тянет нас, мучимых твёрдостоянием, на женщин? — вскинув указательный пальчик, не замечая вопроса, продолжал Валентин Маркович. — А это, несомненно, означает, что мужской организм за ночь мобилизовался, сконцентрировал силы, грамотно поставил задачу и самостоятельно, без внешнего медикаментозного вмешательства ведет успешную борьбу с не без удовольствия заработанным накануне недугом.

— Обращал, Валентин Маркович, как не обращать?! — с неизвестно откуда взявшейся радостью отозвался чертежник Аркадий.

— И вот тут-то, когда организм в упоении схватки жаждет победы, ты его и поддержи… Поддержи доброй молитвой, тихим словом — и почувствуешь, — Валентин Маркович незаметно перешел на «ты», — как он, организм твой, отозвался благодарностью, воспрял горячим вороным жеребцом и снова, как я уже говорил, захотел жить. И жить весело, с огоньком, с искоркой, с лукавым прищуром и удовольствием.

— Да, да, да! Истинно верно! — с энтузиазмом, можно сказать, с жаром откликнулся Аркадий. — Не могу! Не могу с вами не согласиться, Валентин Маркович! Очень! Очень хочется женщину, терпежа нету никакого, несмотря даже на то, что сегодня я как раз не с похмелья.

— Да? Это почему? — несколько удивленно, с легкой укоризною посмотрел на Аркадия Валентин Маркович.

— Так получилось, — стыдливо, не вдаваясь в подробности, ответил Аркаша.

— Да я спрашиваю, почему же вы не идете к женщинам, Аркадий? — Валентин Маркович критически оглядел Горностаева.

— Потому что я робкий, — простовато ответил тот и добавил: — Я без компании не хожу.

— Понятно, — констатировал полный, не первой молодости, но пышущий никак не остывающими чувствами, легко поддающийся искушениям Валентин Маркович.

Суббота только-только продрала глаза и развернула плечи, часы показывали начало одиннадцатого.

— Что ж, — сказал Валентин Маркович, — все в наших силах. — И окинув взором свой шестнадцатиэтажный, семиподъездный синий с белым дом, добавил: — Возможностей перед нами тьма. Есть из чего выбрать. Осталось лишь определиться, что именно нам сегодня требуется, какого рода свидание…

— Как это, какого рода? Женского, разумеется, какого еще? — насупился Аркадий, а в его глазах мелькнула тревога.

— Ты не так меня понял, — поправился Валентин Маркович. — Я говорю о том, в какой манере, в каком антураже, мы решим сегодняшнее свидание.

— А в каком можно?

Лицо Валентина Марковича приняло задумчивое выражение.

— В разных… Можно в романтико-возвышенном, с фортепьянной музыкой и цветами на тонких ножках. Мужчины в начищенных черных туфлях и чистых носках, а дамы с высокими прическами и глубокими декольте. «Я пригласить хочу на танец Вас…» Нравится так, Аркаша?

Конец ознакомительного фрагмента.