Круг ведьмаков: Эра Соломона

Александр Витальевич Лежнин

Издревле два мира живут бок о бок – наш мир и мир магов. Второй полон волшебства, но бесчеловечно жесток. Маги здесь не носят мантий и не летают на мётлах, но строят современные мегаполисы, пользуются электроникой и бороздят космос на космолётах. И правят обоими мирами ведьмаки – полулюди-полудемоны.В ходе трагедии девятилетний сирота по имени Павел узнаёт, что он тоже полудемон, потому его отдают на воспитание другому ведьмаку. Так несчастный ребёнок обретает отца, а несчастный мужчина сына. И теперь они оба втянуты в смертельно опасные события, в мире, частью которого они не хотят быть.

Круг ведьмаков. Эра Соломона

Автор

Александр Лежнин

Оглавление

Глава I. Мальчик с голубыми глазами

Глава II. Соломон

Глава III. Шкатулка с письмом

Глава IV. Пронд

Глава V. Кольца Ринвольда

Глава VI. Круг свечей

Глава VII. Мёртвый Пик

Глава VII. Постулат

Глава IX. Серебро и изумруд

Глава X. Боливар

Глава XI. Отец и сын

Глава XII. Башня Пленённого Пророка

Глава XIII. Фломпо

Глава XIV. Слёзы

Глава XV. Ярость воронов

Глава XVI. Выбор

Глава XVII. Последствия

Глава XVIII. Примирение

Глава XVIIII. Эардорос

Глава XX. Момент прощания

Глава

I

. Мальчик с голубыми глазами

Ночь насквозь пронизана холодом. Море на удивление спокойно. Ленивый прилив омывает скалистые берега, пока яркая луна с ясного звёздного небосвода играет светом на волнах и мокрых острых скалах. Попасть к этим берегам, дано не всем: этого места нет на картах и случайному судну сюда не забрести.

«Плыть осталось недолго» — затаив дыхание, подумала женщина в одинокой лодке. Этот нежеланный для неё пейзаж пробудил её от тягостных мыслей и очень неприятно взволновал её сердце.

Её лодка плывёт сама без вёсел и мотора, носом упрямо режет волны. Сама же женщина, плотно укутанная в плащ, сидит неподвижно, нервно смотрит в пустоту из-под темноты своего капюшона. Плывёт она уже давно и путь этот не назвать лёгким. Мысленно управляя судном, она сегодня проплыла сквозь ужасный всепоглощающий мрак, в котором даже волн не было слышно. Затем сквозь дождливый холод, что незримыми иглами лез под кожу. Однако тяжелейшее её испытание ещё не закончилось: великое сомнение голодным волком по-прежнему грызёт её. В лодку она села ранним утром, а на дворе уже глубокая ночь. Весь путь она провела в давящих раздумьях, забыв про голод, жажду и иные нужды.

Судно, покачиваясь на волнах, неуклонно приближается к берегу. С каждой секундой нервы женщины натягиваются всё туже и туже словно струна. Устав от мучительного ожидания, она начала ёрзать на месте. Онемевшие пальцы нервно стиснули плащ, ногти на них она сгрызла ещё накануне вечером — эта плохая привычка у неё с детства, привычка, от которой она давно избавилась, но которая недавно вновь дала о себе знать.

Она одна из немногих кто знает это место и как сюда попасть. Когда-то давно, будучи совсем молодой, она часто здесь бывала, но это было в иной жизни, от которой у неё остались только бесконечные угрызения совести. И всё же ей тяжело возвращаться сюда. Быть может, если бы она сегодня заблудилась в море и была вынуждена вернуться назад, то только бы обрадовалась этому? Ведь за столько лет не грешно забыть маршрут. Быть может, ей действительно не стоило сюда возвращаться? Такие непростые вопросы перед ней ставят терзающие её чувства.

Волны с грохотом вынесли лодку на берег. В этот момент застывшая в ожидании женщина пугливо вздрогнула. Она растерянно огляделась, встала на одеревенелые ноги, распрямила спину и, не замечая усталости, торопливо пусть и неуклюже выбралась на сушу. Всякие мысли оставила на потом. «Момент истины» уже близок, а внутри и так пляшет дикая тревога, которая доводы разума не слушает.

Неожиданно для себя женщина задрожала от холода, и шум вол стал для неё подобен грому. Потворствуя внутренней слабости, она посмотрела на лодку, на мгновение всерьёз подумала уплыть назад, и вернутся к прежней жизни. Несколько секунд, пара заданных самой себе вопросов и нерешительность отошла в сторону, однако тревога наоборот сильнее вцепилась в неё. Женщина ещё раз осмотрелась на месте, напрягая зрение, беглым взглядом зашарила во тьме, изыскивая дорогу.

Она неспешно прошлась по берегу. Прожив невероятно долгую по людским меркам жизнь, она позабыла многие моменты, но по какой-то причине это место она помнит очень хорошо. И всё же время внесло свои коррективы в этот пейзаж.

Ещё несколько тревожных минут, и она нашла скрытую тропу. Она пролезла меж высоких валунов, перешагнула через высокую траву и ступила на узкую мощённую древним булыжником дорогу, что ведёт на возвышенность. Теперь её дальнейший путь пролегает сквозь густой окутанный ночным мраком лес.

Пересекая лес, женщина сильно ускорила шаг, словно стараясь убежать от нарастающего в груди опасения. Сердце птицей бьётся в груди, дыхание быстрое и тяжёлое. Глаза ничего не видят, но память не померкла за многие годы, и ведёт её даже в темноте. Не это ли доказательство того, что она не порвала с прежней жизнью, как бы ни убеждала себя в обратном все эти годы?

Быстро шагая, она расцарапала ногу о колючую ветку — едва не споткнулась, но не удостоила царапину даже беглого взгляда, лишь прошипела, потёрла рану рукой и помчалась дальше. Силы начали иссекать, уже каждый вздох причиняет ей боль.

Наконец-то тропа привела её к старой каменной лестнице. Там наверху виден яркий лунный свет похожий на проблеск надежды. Чувствуя боль в боку, она помчалась наверх и спустя минуту вышла на равнину. Переводя дыхание, повернула голову, увидела выставленные по кругу белокаменные колонны, что держат каменный купол. Сами колонны стоят на высоком округлом постаменте, на котором лежит могучий огненный зверь. Женщина вытаращила глаза, замерла на месте.

Зверь похож на льва, но со львом его не спутать. Голова вытянутая, морда больше походит на волка, но это не волк. Синее пламя под цвет его шерсти пылает на его гриве, на хвосте и лапах, остальное тело горит чёрным огнём. Зверь лежит на своём постаменте, свесив лапы вниз, и смотрит вдаль. Постамент окружён густыми деревьями и пышными кустами, что всегда скрывают его в тени и днём и ночью.

Она постояла в нерешительности несколько секунд. Зверь ещё не среагировал. Она робко тронулась с места, сделала пару шагов. Четвероногое создание в ответ устало вздохнуло, а затем угрожающее резко поднялось на все четыре лапы.

Женщина окаменела от испуга, все мысли вылетели из её головы. Строгий осмысленный взгляд звериных глаз вонзился в неё и проник в закрома её души, скрытые даже от неё самой. Несравненная пронесенная сквозь века мудрость в золотистых глазах зверя заставила её вновь почувствовать себя маленькой девочкой, которой когда-то давно она впервые предстала перед этим существом.

Во рту у неё пересохло, сердце отчаянно прыгает в груди. Тут она вдруг вспомнила, зачем пришла и разом очнулась от ужаса. Набравшись отваги, она осторожно посмотрела в ответ. Ни зла, ни гнева во встречном взгляде она не нашла. Женщина боязливо освятила магией пространство между ними, вышла на свет, сняла капюшон, явила свои светлые волосы и усталые карие глаза.

И тут вдруг птицы запели на соседних ветвях, насекомые застрекотали в кустах и траве, листва на деревьях зашумела от ветра. Расценив это как хороший знак, сердце в груди женщины плавно сбавило ритм.

— Здравствуй страж, — сдавленно с хрипотой поприветствовала чародейка, нарушив умиротворяющий покой этого места.

— Здравствуй, — грозным голосом отозвался зверь, не раскрыв при этом рта. — Я ждал твоего возвращения, потому, что увидел его задолго до того как ты на него решилась, — он наклонил голову на бок. — Внешность твоя сильно изменилась и взгляд уже не тот, что раньше — больше нет прежних амбиций. Зачем ты здесь?

— Пропусти меня на остров, позволь навестить могилу того кого я погубила, — не своим от волнения голосом проговорила она.

— Зачем? — недоверчиво спросил страж.

— Чтобы убедиться, что его останки ещё там.

— Они там. Куда они, по-твоему, могут деться? Он из мёртвых не воскреснет.

На миг она засомневалась в своих прежних суждениях, но лишь на миг.

— У меня было ведение страж… не первое и боюсь не последнее. Я годами собирала по крупицам эти разрозненные образы и вот они сами собрались воедино больше двух недель назад. Я видела ужасные вещи, которые не могу передать словами, — женщина захлебнулась слезами. — Там я услышала «его» голос.

— Ты видела будущее, — объяснил страж. — И да, ты слышала его голос, хотя он умолк много веков назад. Я тоже это видел и слышал.

Глаза женщины вновь расширились, она судорожно вздохнула, утратив дар речи. Вопреки её крепким надеждам слова стража подтвердили все её нелепые опасения. Сердце в её груди заныло, отчаянье едва не захлестнуло её.

— Ступай назад, вот мой тебе совет, — безучастно молвил страж.

Но она не сдвинулась с места.

— Я не понимаю, — она испуганно помотала головой не смея взглянуть на собеседника. — Это правда? Но как, и почему он?

Зверь не ответил, лишь махнул хвостом и сел на задние лапы.

— Позволь мне пройти страж. Пойдём со мной, если не доверяешь мне. Я только проверю, — взмолилась женщина.

— Кости его на месте, душа на том свете, а разум его никогда ему не принадлежал, так же как и голос что ты помнишь.

Волосы женщины встали дыбом, пальцы сами сжались в кулак и страх в её сердце отступил в сторону под напором внезапного гнева.

— Что это значит? — начала злится женщина. — Прекрати говорить загадками!..

— Никогда не имел такой привычки! — громогласно оборвал её зверь. — Твоё видение, скорее всего, сбудется и он тому причина, но сделать с этим ты ничего не можешь. Это только его выбор, хотя он его ещё не сделал, ибо он ещё в сомнениях.

Злость исчезла, страх вновь сковал её тело и обескровил лицо.

— Но он же давно мёртв, — дрожащими губами выдавила она. — Ты сам сказал…

— И да, и нет. Не начинай снова злиться, я не лгу и не играю с тобой. Так и быть я позволю тебе войти в туман, чтобы ты смогла лично убедиться, но там ты не найдёшь ответов. Не ты одна видела те видения, другие тоже их видят, и так же не могут их понять. Даже я не понимаю и потому боюсь. Да я боюсь. Будущее зависит не от нас. Он уже начал действовать, однако окончательное решение он ещё не принял, но близок к этому. Может поэтому, я не могу разглядеть грядущее.

Страж никогда не лжёт, она это знает. На этом свете есть очень много вещей, которые даже величайшие умы не могут осознать: нечто, что стоит выше всех и не подчиняется всеобщим представлениям. Сама мысль, что она столкнулась с чем-то подобным, что «он» — главный её грех смог соприкоснулся с чем-то подобным…

Она беспомощно прижала руки к лицу, чувствуя слабость по телу. Десятки мыслей закрутились её в голове, эти мысли поставили под сомнения все события прошлого, выставив её саму и её совесть в дураках. Она будто в прошлое вернулась, словно и не было этих многих лет. Слова стража перечеркнули и обессмыслили её новую жизнь. Все чувства, что до сей минуты казались лишь давним сном, вдруг ожили и вспыхнули с новой силой.

— Надежда есть? — после долгого молчания убито спросила она. Сердце её неуклюже балансирует на грани отчаянья и голова уже идёт кругом.

— Есть. Я видел ещё одно видение, тебе недоступное. Маленькая робкая надежда всё же ещё есть, но лишь она одна.

— Что мне делать? — едва дыша, спросила женщина, чувствуя, как в её груди зарождается лёгкий огонёк надежды.

— Ждать. Это всё что мы сейчас можем. Возможно, будущее мы сумеем изменить, иначе, зачем нам позволили его увидеть? — с этими словами страж пристально посмотрел куда-то вдаль.

— Куда ты смотришь? — вновь обретая уверенность, спросила она.

— Далеко сквозь пространство и время. Туда где вот-вот начнутся события, которые как мне кажется, определят будущее. Возможно, именно там нам стоит искать спасение. По крайней мере, так мне кажется.

***

Небо тёмное мрачное, только недавно кончился дождь. Время быстро и неуклонно движется к вечеру в одном ритме с бесконечным потоком людей. Вот уже без малого десять минут Денис Александрович, потомственный чародей пятидесяти трёх лет, шагает по улице дорогого его сердцу Санкт-Петербурга. Идёт он вдоль длинных витрин, неуклонно следуя к своей цели.

Несмотря на весенний месяц, вокруг по-осеннему темно холодно и неуютно. Из всех водостоков струями бежит дождевая вода. Озябшие прохожие со сложенными зонтами в руках спешат на всех порах, не желая не одной лишней секунды кормить ненасытный холод своими костями. Они так и мчатся, заполняя воздух своими мокрыми шагами и редкими голосами.

Однако, несмотря на непогоду, настроение Дениса Александровича приподнятое. Одетый в свою любимую светло-серую курку и тёмные брюки он со сдержанной радостью вышагивает вдоль магазинов, улыбаясь своим мыслям. Только сегодня он приехал сюда — давно он здесь не был, сердце так и требует прогулки по памятным местам.

Рядом по мокрой дороге колесят машины, которые яркими лучами фар рассекают вечер, подчёркивая силуэты прохожих. Окружающие его прохожие это обычные люди (простолюдины), ничего не ведающие о магии, отрицающие её, недостойные её. Он же чародей с многолетним опытом за плечами. Он и они внешне совсем неотличимы, но принадлежат к разным мирам и иначе всё понимают и чувствуют. С возрастом эти различия даже стали его немного занимать.

Десять минут назад его лучший друг и коллега Кристоф, велел ему двигаться по правой стороне улицы от его книжного магазина, пока на пути не возникнет старый откровенно-ржавый фонарный столб с алой отметкой и напротив которого должен быть дом с ярко-голубой дверью.

В тени хмурого весеннего неба, свет от витрин по-зимнему ярок. По пути Денис Александрович уважил своим вниманием витрины попутных магазинов, но к своему разочарованию ничего интересно не увидел и желания к покупкам не выказал. Спешить ему некуда, путь недалёкий, дело ему предстоит несложное. После он вернётся к Кристофу и под хороший разговор выпьет со старым другом чего-нибудь крепкого. Именно это предвкушение греет его сейчас.

Прошло ещё минут двадцать. Он прошёл мимо десятков домов, миновал пару перекрестков и нашёл тот самый фонарь и нужную дверь.

С досадой простился с приятными мыслями и потянул на себя скрипучую дверь. Зашёл внутрь, огляделся. Он оказался в грязном подъезде с облезлыми стенами, да и пол под ногами уже давно требует ремонта. Его интересует квартира номер четыре на первом этаже, там по его информации проживает следователь по делам несовершеннолетних, с которым Денису Александровичу предстоит весьма занимательная беседа.

Огласив пространство своими шагами, поднялся по ступеням, подошёл к двери справа, позвонил в дверной звонок и принялся ждать. Прошло несколько секунд, но дверь открывать никто не спешит. Он чувствует, что хозяин квартиры дома, однако тот явно не желает обращать внимание на непрошеного гостя. Пришлось позвонить в звонок ещё пару раз, но это не возымело желанного эффекта.

Он не сомневался, что во время предстоящей беседы ему придётся применять магию, но не ожидал, что чародействовать он будет ещё до начала разговора.

Вдруг на расстоянии почувствовал, как некоторые соседи движимые праздным любопытством стали наблюдать за ним через дверные глазки.

Дабы избежать ненужного внимания он как можно незаметнее сложил руками несколько магических жестов. И вдруг свет из окон померк, в мгновение ока полумрак окутал весь подъезд и в достаточной мере скрыл его от любопытных взглядов, а последующие за этим чары временно приглушили любые звуки.

Он прислонился к двери, стал нашёптывать заклинание, призывая хозяина. Это сработало. Он почувствовал как хозяин квартиры (по-видимому, лежащий на диване), подчиняясь его заклинанию, встал с дивана и зашагал к нему на встречу.

Прошло секунд пять, зазвучал замочный механизм. Дверь резко открылась, свет хлынул в подъезд. Перед ним предстал низкорослый неприглядного вида мужчина, одетый в пропотевшую майку, в поношенные спортивные штаны и истоптанные тапочки на босую ногу. На вид хозяину уже за сорок. На макушке его головы виднеется залысина. Живот настолько большой, что даже майка не налезает. На его морщинистом усталом лице ярко выражено нескрываемое раздражение.

— Ну и, чё надо?! — с вызовом бросил хозяин квартиры, намеренно демонстрируя своё недовольство.

— Здравствуйте, — гость приветливо улыбнулся. — Позвольте представиться, зовут меня Денис Александрович. Я пришёл поговорить с вами об одном инциденте, который вам два дня назад поручили расследовать. Не согласитесь ли вы уделить мне немного вашего времени?

Следователь, явно не ожидал услышать что-то подобное. Он быстро оглядел гостя с головы до ног.

— Так, ещё раз: ты кто такой и чё ты ко мне домой пришёл?

— Я Денис Александрович. До меня дошли слухи, что несколько дней назад в одном детском доме, произошёл инцидент с участием сирот, в ходе которого эти самые сироты пострадали. Меня это очень заинтересовало. А домой я к вам пришёл так как считаю это наиболее уместной обстановкой для нашего разговора.

Следователь прищурился, пристально посмотрел в глаза непрошеного гостя, затем потёр подбородок и пробормотал что-то невнятное.

— Пожалуйста, повторите, я не расслышал, — вежливо переспросил чародей.

— Я спросил вы журналист? — негромко осведомился хозяин.

— О нет, нет. Но я думаю, что, не смотря на это, нам есть что обсудить.

— Ничем помочь не могу, — следователь потянул на себя дверь.

Денис Александрович рукой остановил дверь, посмотрел следователю прямо в глаза, мысленно произнёс нужное заклинание. Глаза хозяина на миг потускнели.

— Простите, что я нагрянул к вам без приглашения, простите, что потревожил ваш сон, но вам всё же стоит уделить мне немного времени. И для начала — впустите меня в свой дом, — последние слова он произнёс в приказной форме.

Внушение сработало. Заколдованный хозяин смолк, не отводя взгляда от его глаз, покорно отпустил дверную ручку, отошёл в сторону, дал зайти в прихожую.

— Вот тут направо, — следователь небрежно указал пальцем на дверь.

Открыв дверь, Денис Александрович прошёл в полупустую прямоугольную комнату, где располагается старый выцветший диван, на котором, по-видимому, недавно и отдыхал хозяин. У стены напротив дивана стоит старый мебельный гарнитур, а у давно немытого окна лишь одинокая табуретка — вот и вся мебель. Следователь, похоже, давно живёт один и о своём жилище заботиться не больше чем о своём внешнем виде, хотя на дверце шкафа висит постиранная и поглаженная служебная форма. Хозяин вошёл следом, прошёл к окну, взял табуретку, протёр её рукой, поставил посреди комнаты, жестом пригласил гостя сесть на неё, а сам расположился на своём любимом выцветшем диване.

— Ну и откуда вы узнали про инцидент в детдоме? — хозяин пристально уставился на гостя долгим расчётливым взглядом.

Денис Александрович с кислой улыбкой посмотрел на табуретку — похоже временами она служит и журнальным столиком, которого в этой комнате не наблюдается: на ней видны царапины и старые разводы от пролитого кофе. Но выбора нет, придётся довольствоваться этим. Он как смог протёр ладонью сиденье.

— На самом деле абсолютно неважно, откуда я об этом узнал и известно мне очень мало, — присев на табуретку дружелюбно молвил чародей. — Именно поэтому я здесь, чтобы узнать о том, что там случилось.

— Ты завалился суда без приглашения, — с возмущением, процедил сквозь зубы хозяин, — не говоришь, кто такой и откуда пронюхал про нападение. И ещё ждешь, что я тебе что-то расскажу?!

— Так значит, было, нападение? Давайте сначала. Что там произошло?

Следователь насторожено посмотрел на гостя.

— Знаешь, я думаю, что тебе надо… ты… стой. А когда я тебя в квартиру пустил? — хозяин выпучил глаза. Судя по выражению лица, он сейчас судорожно пытается вспомнить события двухминутной давности.

«Нет, так мы ничего не достигнем» — подумал чародей.

— Принесите мне воды, — приказал он, вновь мысленно произнеся заклинание, и вновь от его голоса разум хозяина мгновенно помутился.

Хозяин немедленно поднялся с дивана, вышел в коридор, спустя полминуты вернулся, держа в руках гранёный стакан, доверху наполненный водой. Денис Александрович вновь пристально посмотрел на следователя и приказал тому выпить содержимое. Губы хозяина прикоснулись к стакану, он стал жадно глотать воду, а гость принялся нашёптывать новые заклинания.

Прошло несколько секунд, и стакан опустел, а одурманенный следователь сделался необычайно спокойным. Утром он об этом даже не вспомнит.

— Прошу присаживайтесь, — с улыбкой обратился к хозяину Денис Александрович, указывая рукой на диван. Тот подчинился. — А теперь прошу, расскажите мне подробно, что же там случилось.

Следователь помолчал несколько секунд, пытаясь припомнить все детали. Наконец, собравшись с мыслями, он начал:

— Четыре месяца назад в этот детский дом привезли мальчишку — девять лет, мелкий, худой, бледный как поганка и вечно пришибленный.

— Родители у него есть? — уже без улыбки осведомился Денис Александрович.

— Нет, родителей у него и не было. В документах он отказник, воспитывался дедом, не знаю, кровный он ему или нет, но тому каким-то чудом удалось оформить усыновление. Деда звали Григорий. Жили они здесь в Питере вдвоём, жили бедно, по словам самого парнишки у него даже игрушек толком не было, носил он чаще всего чужие обноски которые им соседи или знакомые отдавали, даже в школе он от безденежья тетрадки до обложек исписывал.

— А как у него обстояли дела в школе? — заинтересовался гость.

— Нормально. Мальчишка жутко умный и образованный. Некоторые учителя о нём лестно отзывались. По их словам тот всё налету схватывал. Говорят, дед его всё свободное время занимался развитием внука. Мальчишка же признался, что дедушка его читать и писать научил, когда ему было всего пять годиков, в итоге парень в умственном развитии намного своих сверстников превосходит.

Денис Александрович призадумался, рисуя в голове образ ребёнка.

— Должно быть, тяжело ему было со сверстниками?

— Из его слов выходит, что в школе его регулярно гнобили, а в детдоме уже откровенно мучили.

— А как он туда попал?

— Дед его помер недавно, других родных у него не было, так что парня сразу в детдом, а для него это место стало сущим адом. Детки там пострашнее многих взрослых будут. Другие дети мне рассказали, что его с самого первого дня колотили. Он мямля, за себя постоять не может, даже слова поперёк никому не скажет. А поводы они всегда без труда придумывали, как и новые способы издевательств. Зачинщицей всего этого была девочка по имени Аня. Ей четырнадцать, но ростом уже выше меня, да и характер у девки лютый.

Денис Александрович неприятно удивился такому повороту.

— А что же руководство детского дома, сотрудники? Они куда смотрели?

— Да у них и без того забот хватало, у них там трёхлеток целая армия, за детьми постарше трудно было уследить, а может, им просто было плевать, не знаю. Администрация спохватилась, только когда случилось, то, что случилось.

— Так что же там случилось? — гость наклонился к хозяину.

— Что там произошло, мы сами понять не можем, — следователь пожал плечами.

Гость поймал хмурый взгляд хозяина.

— Ну, а что вам известно на данный момент?

Следователь на секунду замолк, поджал губы, набрал в грудь воздуха.

— По всей видимости, они три дня назад в очередной раз зажали его в туалете, с явным намерением настучать ему по голове. Судя по травмам, в какой-то момент они сильно ударили его головой о стену, ну, а потом… потом они почему-то сами начали биться головами о стены. Все кроме самого парня и той самой Анюты, ей…

Гость вздрогнул, покрылся мурашками.

— Подождите, — перебил он следователя, — что значит «начали биться головой»?

— То и значит, — хозяин подался вперёд. — Согласно показаниям взрослых, они вдруг услышали вопли. Когда пришли, то увидели, как «милые детки» что есть силы с разбегу, головами таранят стены. Кто мог, кричал во всё горло, а Анюта громче всех визжала. Стены в крови, пол в крови, дети в крови, взрослые в шоке.

Денис Александрович застыл в потрясении. Спустя время он задумчиво встал с табуретки и сам того не замечая начал наматывать круги по комнате. Следователь достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, поднял с пола пепельницу, положил её на освободившуюся табуретку и сразу закурил сигарету.

— Взрослые и старшие дети толпой не могли их остановить, как говорили свидетели: «их будто магнитом к стене тянуло». Все жертвы к тому моменту уже давно сознание потеряли, но, всё ещё продолжали стоять на трясущихся ногах и биться о стены. Врачи не понимают, как эти детки не убились. Сейчас они все в реанимации, врачи говорят, что они выживут, но гарантий как таковых не дают.

— Как это удалось остановить? — с лёгким испугом спросил гость.

— По словам свидетелей, всё само резко прекратилось. Сразу по факту было дело возбужденно. История мутная, выяснять надо, что там реально произошло.

— А что с тем мальчиком? — мрачно осведомился гость.

— Он там же был, но от страха не мог ни говорить, ни двигаться, глаза из орбит лезли… ничего он объяснить не смог, а после вовсе отключился, — следователь стряхнул пепел с сигареты. — Детки всё же успели настучать ему по голове, по этой причине его тоже забрали в больницу, а там после оказания медицинской помощи врачи его ещё успокоительными средствами обкололи. Вчера с ним весь день разговаривали: психолог, медики, а потом я. И никто не смог ни одного слова из него вытянуть, о том, что случилось в том туалете. Парень действительно умён не по годам. Он рассказал мне про жизнь до приюта и после, но как только я про этот инцидент с ним заговорил, парня аж затрясло, глаза навыкате, дышит порывисто и поскуливает. Врачи меня попросили оттуда уйти, хоть им и самим было интересно, что там произошло, учитывая, что случилось с Аней.

Следователь вдруг нахмурился, с легким подозрением посмотрел на гостя — по-видимому, действие заколдованной воды скоро прекратиться.

— После я поехал в детдом, поговорил там с другими детьми, в том числе и с теми, кто тоже его иногда задирал…

— А как мальчика зовут? — перебил следователя гость. — И как он выглядит?

— Зовут его Павел. Славянские черты лица, волосы тёмно-каштанового цвета, а вот глаза ярко-голубые, я таких глаз не у кого не видел. Мелкий он и очень худой.

— И что это вся история? Больше вы ничего не узнали? — взволновано, даже с неким осуждением осведомился потрясённый чародей.

— Ну да, меня же только назначили. Говорю же, ещё разбираться надо, — следователь стряхнул пепел с сигареты и развёл руками.

«Ну, хоть что-то я узнал, пусть и немного» — поразмыслил гость. От этого рассказа, ему стало не по себе, он совсем не был готов услышать что-то подобное.

— Вы не в курсе за ним ничего странного не замечалось — за мальчиком?

— Что именно? — удивился хозяин. — Мальчишка как мальчишка.

— Неважно, — выдохнул Денис Александрович и с озадаченным видом подошёл к окну. Он посмотрел на улицу, там уже совсем стемнело, только уличные фонари и автомобильные фары не дают всему утонуть во мраке.

«Павел» — подумал он и тяжело вздохнул. Вопросов у него значительно прибавилось, а ответ пока совсем нет.

Как девятилетнему ребёнку удалось подобное? Взять разум обычного человека ненадолго под контроль нетрудно, а ребёнка и того легче (дети не обладают достаточно-сильной волей, чтобы противится этому). Но даже маленького ребёнка невозможно заставить навредить себе, ведь инстинкт самосохранения способен пересилить чары контроля. Чтобы провернуть подобное нужно быть невероятно могущественным заклинателем. Может это сделал кто-то другой? Нет. Кристоф изучил магическую энергию в том детском доме — соверши это преступление опытный маг, он бы без труда это установил. Да и кому бы это понадобилось?

Погружённый в свои мысли гость обернулся и устремился вон из комнаты. Хозяин квартиры встал и направился следом. Несколько секунд спустя они оба остановились в прихожей.

Гость уже собирался уйти, как вдруг его разум пронзила неожиданная мысль, вызвавшая самые неприятные чувства. Он обернулся и спросил:

— А что стало с зачинщицей, Аней? Вы сказали, что с ней что-то случилось и что это заинтересовало врачей.

Следователь вдруг что-то вспомнил и тут же занервничал.

— Так вот это самое непонятное — у девочки исчезли глаза.

Лицо гостя вытянулось, волосы встали дыбом, он оглядел следователя.

— Ч-Что это значит? — понизив голос, спросил он. — Ей их что вырвали?

— Нет! У неё будто и не было никогда глаз, глазницы пусты и полностью кожей затянуты, хотя сама девочка и все кого успели допросить, в один голос утверждают, что ещё три дня назад они у неё были, и её фотографии это подтверждают. Не знаю что думать. Самая настоящая чертовщина.

Дениса Александровича, будто ледяной водой окатили. Он судорожно сглотнул, неверующим взглядом уставился на мужчину перед собой.

— Вы видели её? — в полголоса просил гость, когда к нему вернулся дар речи.

— Да сегодня. Жуткое зрелище, я такого и представить не смог бы. С ума она сходит, но понятное дело плакать больше не может: слёзных желез у неё нет.

Денис Александрович преодолел оцепенение. Услышанное потрясло и напугало его, но словам веры нет, он должен сам убедиться. Напрягая свою память, припомнил нужные чары, затем быстро сложил руками последовательность магических жестов. Коснулся рукой лба собеседника. Чары сработали, и чародей проник в разум следователя. Перед ним предстал пугающий образ девочки без глаз и век. Следом возникли образы искалеченных детей в реанимации. Те лежат неподвижно, головы их забинтованы окровавленными бинтами, вокруг снуют врачи.

«Тёмная магия» — с ужасом понял чародей, отводя руку ото лба хозяина. В ушах гостя зашумело, кровь застыла в жилах. Его будто вырвали из реальности.

Следователь зажмурился, затряс головой, отступил назад, хватаясь за стены и покачиваясь на нетвёрдых ногах.

Ничего не соображая и ничего не видя перед собой, чародей на автомате вышел из квартиры, ступил во мрак, сделал всего пару шагов и остановился. Дверь за ним закрылась. Ошеломлённый, бледный как призрак он остался один в темноте, утопая в непомерном ужасе. Руки опущены, тело не движется, страшные мысли толкаются в голове. Кое-как вернув контроль над ослабленным страхом разумом, он повернулся к лестнице вниз, сделал пару шагов и вновь замер, но уже на ступеньках.

Прошло несколько секунд. Вдруг скрипучая входная дверь подъезда раскрылась, послышались чьи-то шаги. Стройная женская фигура впорхнула в подъезд. Сделав пару шагов, незнакомка подняла голову, увидела его и ойкнула от неожиданности. Он на миг очнулся от своих мыслей, медленно передвигая ноги, спустился по ступеням. Минуя незнакомку, вышел на улицу, сразу судорожно глотнул холодного воздуха. Разум его немного прояснился, а вот тело задрожало, может от холода, может от волнения. К нему вернулись силы. Понуро опустив голову, быстрым шагом направился обратно в магазин Кристофа.

В голове уже нет мыслей, внутренний голос молчит, только образы, всецело завладев его вниманием, плавают в сознании. Вдруг на полпути его осенило жуткое осознание правды. Он наткнулся на эту мысль, словно корабль на рифы. Мысль страшная, но логичная, она растекается как яд, заполняя собой трещины и пробелы в этой истории. Нутро его сжалось, он остановился посреди улицы. Прохожие с полным равнодушием обходят его по обеим сторонам, совсем его не замечая.

Лишь спустя время он двинулся дальше, не обращая внимания на хлынувший дождь и лица людей. Вторая половина пути показалась ему мимолётной. Добравшись до магазина, обнаружил, что тот уже закрыт. Обойдя здание, поднялся в квартиру этажом выше, в которой живёт Кристоф. Подошёл к двери, дважды позвонил в дверной звонок. Те несколько секунд, что дверь была закрыта, показались ему невероятно-долгими.

Кристоф с улыбкой открыл дверь, глянул на него и тут же сменился в лице.

— Что случилось? — с тревогой спросил Кристоф.

Денис Александрович ничего не ответил, с потрясённым видом он зашёл в прихожую, закрыл за собой дверь и в изнеможении рухнул на стул при входе.

— Что с тобой? — спросил Кристоф, широко раскрыв свои серые глаза.

— Что ещё ты знаешь об этом мальчике? — подняв мокрую от дождя голову, спросил Денис Александрович.

— О мальчике? — переспросил Кристоф. — Ты про детдом? Всё, что я узнал, я рассказал тебе сегодня. А что случилось, что ты выяснил?

Денису Александровичу потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с силами. Придя в себя, он посмотрел на друга и мрачно сказал:

— Этот мальчишка, вовсе не чародей, как ты думал.

— А кто он тогда? — нахмурился Кристоф.

Денис Александрович снял обувь, поднялся со стула на налитые свинцом ноги и направился в гостиную. Вошёл в комнату, по-хозяйски достал из старого серванта бутылку коньяка и налил себе порцию в небольшой стакан. Затем сделал несколько шагов, опустился в ближайшее кресло, оттёр с лица влагу и наконец, позволил себе желанный глоток. Всё ещё озадаченный Кристоф сел в кресло напротив.

После пары минут нервы слегка успокоились.

— Так что случилось? — осторожным вкрадчивым голосом переспросил взволнованный Кристоф. — Что тебе рассказал следователь?

— Ты сказал мне, что засёк использование магии в нехарактерном для этого месте? — спокойным, но тоскливым голосом спросил Денис Александрович.

— Так и есть, в детском доме.

— Ты сказал, что магию использовал кто-то из детей?

— Ну, а какие ещё были варианты? Детский дом я изучил и побывал на месте преступления — магию применяли только в том самом туалете, других следов магии там нет, правда, следы от магии очень странные. Посторонних там точно не было. После я попробовал навестить пострадавших детей, но к ним меня не пустили однако находясь там я не почувствовал у них магической сигнатуры. Поэтому я предположил, что магию использовал единственный непострадавший.

— Его зовут Павел, — Денис Александрович сделал ещё один небольшой глоток. — И он пострадал, пусть и меньше остальных.

— Ясно, — Кристоф подался вперёд. — Что ещё ты узнал?

— Что это точно сделал он.

— А что он сделал? — насторожился Кристоф.

— Эти подростки издевались над ним, и видимо три дня назад он сумел взять разум каждого из них под полный контроль, а потом — велел им убить самих себя.

— Как? — растерянно выдавил из себя ошеломлённый Кристоф.

— Без труда, — с горестным видом глядя в пустоту, изрёк Денис Александрович.

— Не понимаю. Кто же научил его этому? Чтобы заколдовать детей много сил не надо, хотя самоубийство — даже ребёнок такому не подчиниться. Нужно обладать невероятной магической силой и огромным опытом в подобной магии.

— Ему этого не требовалось, — Денис Александрович сделал ещё один глоток, а затем с нескрываемой тревогой во всех деталях пересказал весь рассказ следователя. Закончив, он почувствовал себя невероятно-уставшим, нервное напряжение вновь возникло внутри, и слабая дрожь вновь пробила тело.

Кристоф пришёл в ужас, застыл словно оглушённый. Они просидели в полной тишине минут десять, всё это время Денис Александрович не сводил глаз со своего друга. Наконец Кристоф встал с кресла, подошёл к старому серванту, налил себе немного коньяка, сделал глоток, а затем опустил взор и задумчиво стал рассматривать оставшуюся в стакане жидкость.

— Ну и вляпались же мы, — с горечью в голосе и отчаяньем в глазах изрёк Кристоф. — И как нам из этого выпутаться?

— Не знаю. Я заглянул в воспоминания следователя, и увидел эту девочку и других детей… — начал Денис Александрович, но закончить не смог.

Друг никак на это не отреагировал, лишь допил до конца алкоголь.

— Всё ровно я не понимаю, — через минуту с хмурым видом произнес Кристоф. — Он же ребёнок… такое… я не знаю, кто смог бы сделать подобное.

— Ты знаешь, кто способен на такое, — понизив голос, спокойно выговорил Денис Александрович.

Кристоф дрогнул, кинул на него хмурый взгляд.

— По словам следователя у мальчишки славянские черты лица, невероятно красивые глаза ярко-голубого цвета и он уже способен использовать тёмную магию. — Денис Александрович поднёс стакан к губам и обнаружил, что тот уже пуст. — Кто лучше всех подходит под это описание?

— Говори прямо, — насторожился его друг.

— Я думаю… нет, я уверен, что этот мальчишка — ведьмак.

Кристоф чуть открыл рот, но вновь промолчал. Подумав несколько секунд, он подошёл, взял у него стакан, вернулся к серванту и вновь потянулся за бутылкой.

— Это единственное разумное объяснение, — продолжил Денис Александрович, вглядываясь в спину друга. — Я все варианты обдумал. Сам мальчишка точно не мог это сделать, а вот его «тёмной половине» такое вполне под силу. Со стороны мальчика нужно было только желание.

Кристоф замер с бутылкой в руке. Пару мгновений спустя он опустил стеклянный сосуд на полку, затем обернулся к нему, подошёл, безмолвно протянул наполненный на половину стакан, а сам понуро опустился в соседнее кресло.

— Раз так, то придётся идти прямо к владыке, — подал голос Кристоф. По выражению его лица понятно, что ему это удовольствия не доставляет.

Денис Александрович разделяет его не радость: они оба служат одному владыке и оба не желают лишний раз попадаться тому на глаза, а тем паче с плохими новостями. Но сами решить эту проблему они не смогут.

Нервное напряжение и неуверенное молчание повисли в воздухе. Каждый погряз в своих раздумьях. Вдруг спустя время в голову гостя пришла одна мысль:

— А ты разобрался со свидетелями этого инцидента?

Кристоф отвлекся на его слова, но, кажется, не расслышал вопроса.

— Со свидетелями? А-а, да я сразу разобрался с ними: наложил на них заклятия. Они не забудут этот случай, но им никогда в голову не придёт мысль об этом кому-то рассказать. Позже я приму меры посерьёзнее. А там уже походу и официальное расследование скорректирую. Следователи получат необходимую им правдоподобную картину событий, чтобы быстрее дело закрыть.

— А журналисты, про них ты не забыл?

— Нет, не забыл, — друг едва не вспылил. — Я поставил там зачарованные печати. Если кто-то из журналистов решит сунуть свой нос в это дело, то печати сработают, и интерес их тотчас пропадёт. Я все эти дни потратил, заметая следы, чтобы больше никто об этом не узнал. Я сам вернулся сюда минут за двадцать до тебя.

— Хорошо, — со слабым облегчением выдохнул Денис Александрович.

Вновь наступило долгое тягостное молчание, а с ней за компанию неясная тоска затопила скудно-освещённую комнату. Внезапно Кристоф цокнул языком, прикрыл глаза, а спустя пару секунд нетерпеливо мотнул седовласой головой.

— Я никогда с подобным не сталкивался, — с досадой признался друг, — мне не приходилось иметь дело с такими детьми… Я даже не знаю, что сказать владыке.

— Может они уже знают о нём? — предположил Денис Александрович. — Ты же сообщил в ковенант. Наш владыка тоже ведьмак — разве ведьмаки не чувствуют друг друга даже на расстоянии?

— Может, знают, а может, нет… — Кристоф резко выдохнул, рывком поднялся с кресла, спешно вышел из гостиной. Спустя пару минут он показался в прихожей.

— Я отправлюсь к владыке, — надевая пальто, решительно заявил Кристоф. — Если проголодаешься, то можешь опустошить мой холодильник.

— Может, будет лучше, если я это сделаю или давай вместе отправимся? — взволновано предложил Денис Александрович, переживая за друга.

— Нет, — горько улыбнулся друг. — Я справлюсь. Он мне этот участок доверил, мне за него отвечать, — Кристоф ободряюще похлопал его по плечу.

— Ты всё запомнил?

— Да, всё. Не переживай за меня, — с этими словами Кристоф вынул из кармана зачарованную монету и подбросил её воздух. Всего одна звонкая секунда в воздухе и монета упала в раскрытую ладонь Кристофа. Друг мгновенно исчез вместе с ней.

Взволнованный Денис Александрович вернулся в гостиную, но не нашёл в себе сил усидеть на одном месте. Тревожное ожидание сильно действует на нервы, покалывает изнутри. Вопреки своему желанию он вновь вернулся мыслями к случившемуся. Хотел бы он убрать из памяти кровавые образы изувеченных детей.

До самой ночи Денис Александрович не мог найти себе места. Когда сутки назад Кристоф связался с ним и попросил помочь никто из них не мог и помыслить такого. Они оба думали, что нашли обычного юного чародея, неспособного в силу своего возраста контролировать свои магические способности — несчастный случай, только и всего. Действовать нужно было быстро, поэтому Кристоф попросил его о помощи, пока сам всеми силами предотвращал распространение информации об этом инциденте. Денису Александровичу достался пресловутый допрос следователя по делам несовершеннолетних, после этого он должен был поговорить с остальными участниками этого инцидента и самим юным чародеем. А теперь получается, что они с самого начала жестоко ошибались.

Он принялся блуждать по пустой квартире, нерешительно скрипя в тишине половицами, но нигде он не смог найти покоя. Куда не кинься, о чём не думай всё ровно не получается отпустить от себя рвущие сердце образы тех детей — они так и стоят перед глазами застилая собой всё остальное. Сам не заметил, как оказался за большим столом в просторной кухне. Он уже давно ничего не ел, но сейчас чувство голода не испытывает, вряд ли ему вообще кусок в горло полезет. Тошно ему. Алкоголь в пустом желудке уже давно должен был ударить в голову, но такое сильное волнение ничем не взять. Лицо его в зеркале и вовсе бело как мел, словно он совсем не пил. Хорошо бы лечь и забыться сном, но какой тут сон?

Чувство тревоги не даёт покоя — их владыка отличается суровым нравом и всегда был не особо приятен в общении, а теперь Кристоф вынужден идти к нему на поклон. Один неверный жест, одно неправильное слово и их жестоко накажут.

Валерий — немолодой ведьмак, которому они с Кристофом служат большую часть своей жизни. Их владыка (которому они в своё время присягнули на верность) суров, безжалостен и вовсе не умеет прощать. Их двоих он ещё никогда не наказывал, но однажды они стали свидетелями наказания их коллеги — страшное было зрелище. За годы службы до них много раз доходили тревожные вести о новых наказаниях, потому за эти годы страх перед Валерием только нарастал.

Переполняемый чувствами Денис Александрович нетерпеливо встал со стула, шагнул к окну. Глядя в черноту за окном, он невольно зашмыгал носом — нечего было игнорировать дождь. Отвлёкся от мыслей, ринулся к чайнику. Несколько минут и горячий чай готов. Первый робкий глоток вернул из желудка привкус алкоголя. Ещё пара глотков и горячий напиток согрел ему нутро.

Чародей вновь прильнул к окну, опустил руки на подоконник. Эта промозглая холодная погода за окном, эти тяжёлые капли дождя, что омывают улицы, всё это словно наводит его на безнадёжную мысль.

«Ещё один ведьмак, будто мало их на этом свете» — подумал он.

Когда Денис Александрович услышал историю про маленького сироту с чародейскими способностями, то сразу проникся к нему сочувствием, но сейчас он уже не понимает, что чувствует. Он надеялся на встречу с будущим чародеем, чью жизнь он круто изменит, возможно, в лучшую сторону.

Будь мальчик чародеем, его бы доверили кому-то на обучение, возможно Денис Александрович сам бы взялся его учить. У него ещё никогда не было учеников, поэтому он находил эту мысль довольно заманчивой. Ему бы хотелось стать тем, кто откроет этому ребёнку целый магический мир, где ему самое место.

Но с ведьмаками всё иначе, они не чародеи, они даже не люди, хотя и выглядят также. Между их могуществом и силами обычных чародеев колоссальная разница. Их возможности огромны, а мощь непомерно велика, поэтому чародеи у них в служении, поэтому весь мир сам того не зная подчиняется им уже не одну сотню лет. Они всё ровно, что короли и императоры. У каждого из них есть под контролем свои территории, свои ресурсы и свой ковенант. Они стоят на вершине магической иерархии, потому смотрят на всех свысока и ни с кем не считаются. Уважают и боятся они только друг друга.

Раньше их были лишь сотни, а теперь уже тысячи. Они перекроили мир, поделили его и теперь играют с ним и с теми, кто в нём живёт.

Всю жизнь, глядя со стороны на Валерия и других ведьмаков, он много раз задавался вопросом: как они к этому приходят, с чего всё начинается? Эти властолюбивые, алчные, высокомерные люди — с чего они начинают, рождаются они такими или становятся потом?

«Путь этого маленького ведьмака уже начался с крови, которую ничем не смыть» — с тяжёлым сердцем подумал он.

Одно дело неконтролируемый всплеск интуитивно-накопленной магии, а другое дело искрение желание убить обидчиков. Выходит даже будучи детьми, ведьмаки не ведают милосердия? Те глупые дети поступили ужасно, но разве заслужили они настолько жесткого наказания, справедливо ли калечить их?

Если этот мальчишка и правда ведьмак, то какой будет его жизнь? Кем он в итоге станет? Неважно кем он был до этого, он уже испробовал свои силы и вкус чужой крови — прежним он уже не будет. Наверняка, как и все остальные ведьмаки, он будет расти в атмосфере полной вседозволенности. Скоро он вырастет, и уже новое поколение чародеев преклониться перед ним. Они будут служить ему, будут вынуждены идти на смерть по его воле, чтобы не закончить как те дети.

Его замутило от этих мыслей, сердце заболело. За этими раздумьями он провёл всю ночь, так и не сомкнув глаз. Сам не зная почему, но он продолжил сидеть на кухне и бессмысленным взглядом смотреть в пустоту. Мозг выжат как губка, сил не осталось, однако он не позволил себе отдых, продолжая терзаться мыслями, словно наказывая себя сам не зная за что.

Кристоф вернулся ранним утром. Забыв про усталость, Денис Александрович слегка пошатываясь на негнущихся ногах, спешно вышел к нему на встречу.

— Я всё рассказал владыке. Он был не в курсе того что случилось, — спустя пять минут рассказал Кристоф, попивая с ним на кухне горячий кофе.

— И что теперь? — затаив дыхание спросил Денис Александрович, чувствуя, как внутри всё дрожит от волнения.

— Теперь ждать. Владыка отправился на встречу с самим Рагнаром и другими ведьмаками. Вместе они решат, что делать дальше с этим ребёнком.

При упоминании этого имени от сердца Дениса Александровича отлегло: Рагнар мудрый и справедливый ведьмак. Друзья обменялись радостными взглядами.

— М-м, — вдруг простонал Кристоф, едва не захлебнувшись глотком кофе, — ты был прав: мальчишка, действительно ведьмак. Валерий это подтвердил. Он даже успел взглянуть на него через магический шар.

— А он объяснил, как мальчишка это сделал? — чуть погодя спросил гость.

— Ну, он сделал предположение, только и всего, — Кристоф накинулся на печенье. — Он мне ничего толком не объяснил. Уточнил лишь, что если бы мальчишка хотел их убить, то никто бы не выжил. Про девочку он ничего не сказал. Но строго между нами, я думаю, он сразу всё понял, просто нас это не касается.

— Он не разозлился? — с сомнением спросил Денис Александрович.

— Нет, скорее заволновался, может, поэтому поспешил к Рагнару на всех порах, чтобы тот, будучи канцлером Круга за него решил эту проблему. Хотя прощаясь с ним, я разглядел радостные огоньки в его глазах. Последний раз я видел такое, когда он при мне собирался заключить выгодную для себя сделку.

Через пару часов с ними связался Валерий.

— Мальчишку забирают, — поведал Кристоф, закончив разговор с владыкой. — Один из ведьмаков Круга согласился усыновить его. Я должен сегодня-завтра оформить все документы. А когда я закончу, тебе предстоит забрать мальчика из больницы и отвести его к его усыновителю.

— И куда? — спросил напряжённый Денис Александрович.

— В Лондон. И на этом наша работа закончиться.

Денис Александрович без энтузиазма встретил это поручение.

Последующие два дня прошли в нескончаемых хлопотах, ибо им выпало много бумажной волокиты — магия тут помогает крайне редко, зачастую она и вовсе бессильна перед бюрократией. Зато теперь для мира простолюдинов этого мальчика не существует, он в нём родился, но больше с ним не связан. Он не исчезнет, про него просто все забудут и нужно сделать так, чтобы никто и не думал о нём вспоминать — особенно государственные структуры. Рабочие схемы на подобные случаи у магов уже давно отлажены. Мир простонародья, как и мир магический тоже подчиняется ведьмакам, а значит этот мир, может по воле своих хозяев забыть об одном человеке, тем более о таком маленьком.

Кристоф бы и сам справился с этой задачей (не в первый раз же он это делает), но Денис Александрович просто не мог сидеть, сложа руки, и напряжённо ждать. Он сам вызвался помочь, однако вскоре об этом пожалел: эти два дня он непрерывно думал о малолетнем чёрном маге и с каждым часом этот ребёнок вызывал у него всё меньше сочувствия. Нечто похожее на неприязнь стало зарождаться в нём — постыдные чувства, недопустимые для взрослого человека, но как ни пытался остановить он это не смог. Возясь с документами, он в какой-то момент даже почувствовал себя соучастником преступления.

На третий день пришла пора ему лично познакомиться с зачинщиком этих событий. Сонный и уставший с тяжёлым сердцем он покинул квартиру Кристофа и быстрым шагом двинулся в больницу, откуда завтра этого Павла будут выписывать.

Сейчас на часах половина первого. Погода сухая, но пасмурная. На душе неспокойно, оттого брови нахмурены и настроение ужасное. Билеты на самолёт до Лондона уже куплены, документы оформлены и ждут своего часа.

«Лучше бы это поручили Кристофу — подумал Денис Александрович, — вот кто не стал бы переживать и накручивать себя по этому поводу».

Сегодня утром они чуть не поссорились, именно поэтому Денис Александрович уже не первый час ходит взвинченный. Непрошеные мысли сами лезут в голову и с каждой секундой лишь ускоряют его шаги. Дело в том, что вчера он узнал, шокирующее известие: той ночью, когда он ждал Кристофа в пустой квартире, один из пострадавших детей едва не скончался — мальчику резко стало хуже и врачам едва удалось его спасти. Узнав об этом, чародей не выдержал и направился в больницу. Заколдовав несколько человек, он сумел добраться до врачей и выведать у тех информацию и прогнозы на будущее. Прогнозы оказались неутешительными.

Позже скрепя сердце он вынудил одурманенных медиков отвести его в реанимацию и хотя бы издали показать ему изувеченных подростков. Картина оказалась страшнее, чем он ожидал. Самому младшему всего восемь лет, а старшему тринадцать. С первого взгляда в душе его всё перевернулось, на глаза навернулись слёзы, и с той секунды нет ему покоя. Он долго не мог, приди в себя.

— Врачи сказали, что они на всю жизнь останутся инвалидами. На всю жизнь Кристоф. И ничего этому Павлу за это не будет, — уязвлено сетовал Денис Александрович сегодня за завтраком. — Круг даже не пошевелиться, поэтому поводу.

— А когда было по-другому? — сухо отозвался его друг, расправляясь с яичницей. — Мне сказали, что когда пострадавшие дети очнуться, то, скорее всего, продолжат выполнять команды этого Павла.

— То есть? — с огорошенным видом спросил гость.

— Продолжат биться головой о стены, — равнодушно ответил Кристоф.

Денис Александрович вскипел от гнева, ударил кулаком по столу.

— Уймись! — возмутился на это Кристоф.

— А клирики что будут делать? Они хоть интересуются тем, что случилось? — с возмущением спросил Денис Александрович. — Это же чёрная магия.

— Они наверняка примут меры. Во всяком случае, они уже точно знают о случившемся. Я так понял, что Круг возьмёт дело под свой контроль, но можно не сомневаться, что и клирики в стороне не останутся. Вряд ли мальчишку накажут — хоть он и применил чёрную магию, но это же несчастный случай.

— Они же не избавятся от этих детей? — чуть погодя с ужасом озвучил свою внезапную мысль Денис Александрович.

— Не знаю, — пожал плечами Кристоф. — Но не думаю, что их жизни после этого сложатся хорошо. Я сам никогда не обращался к тёмным знаниям и немного в этом понимаю, но знаю, что от тёмной магии нет лекарств. Может, будет даже милосердней их…

— Не будет! — вновь вспылил Денис Александрович.

— Они же сами виноваты, — отведя взгляд, недовольно буркнул друг.

— Молчи Кристоф, — тихо отрезал Денис Александрович, неодобрительно воззрившись на друга. — У тебя детей нет, и ты не понимаешь, о чём говоришь. Я сделаю вид, что никогда не слышал от тебя этого.

На этом они замолчали, но смутная обида угнездилась внутри. После этого разговора Денису Александровичу кусок не лез в горло.

Кристоф больше ничего не хочет слышать об этом. Он свою часть работы выполнил и для него уже поставлена точка в этом деле. Однако для Дениса Александровича тема не закрыта.

Он держал это в уме, пока томительно ждал полудня. И только сейчас дыша прохладным уличным воздухом, он забыл о несчастных детях и подумал о самом юном ведьмаке. Внутри всё дрожит от непокорного волнения, потому и шаги его стали тяжелее.

Когда много лет назад он сам стал отцом, его мировоззрение сильно изменилось. С той поры даже мельком услышанный на улице детский плач начинает рвать его сердце, а родительский инстинкт велит мчаться на помощь. Оставаться равнодушным к детским страданиям он уже не может.

Девятилетний ребёнок покусился на жизни других детей, пролил кровь. Нельзя же оставлять всё вот так, нельзя делать вид, что ничего не случилось, что так оно и должно быть. Какие выводы этот ребёнок сделает из этого? Безнаказанность ещё никому не шла на пользу. Но что он, простой чародей может сделать? Как он может повлиять на этого Павла? Это же ведьмак, пусть он ещё слишком мал, чтобы так называться, но всё же это ведьмак. Негоже простому чародею будущего владыку поучать. Однако этот ребёнок совершил ужасный проступок. Нужно же хоть как-то объяснить ему, что так поступать плохо.

У него самого есть дети, они уже взрослые, но чтобы он сделал, если бы они поступили так же со своими обидчиками? Воспитание здесь играет ключевую роль, можно не сомневаться, что мальчика плохо воспитывали. Рос он без родителей, в нищете со старым дедом и ещё часто подвергался нападкам со стороны сверстников — немудрено, что он озлобился. Но нельзя от него отмахиваться, нужно помочь, обрисовать перед ним границы пока ещё не поздно, пока на него ещё можно повлиять. Неужели он, Денис Александрович, единственный кому не всё ровно?

Но как быть ему в таком случае? Идей нет. Остаётся только отмахнуться и забыть как Кристоф? Действительно, это же не его дело, ему лишь поручили отвести мальчика в Лондон. Но всё же, что будет потом? Что если это повториться снова и будут новые жертвы? В итоге сам мальчик больше всех пострадает от нынешнего равнодушия взрослых. При мысли об этом внутри чародея всё вскипело от злости.

«Нет, лучше не наживать себе и Кристофу проблем. Сегодня поговорю с мальчишкой, а завтра доставлю его в Лондон и дело с концом» — со смесью злости и презрения к себе решил он. Но хот мыслей продолжился сам собой.

А что если здесь уже ничем не поможешь, что если он уже не остановиться? Быть может прямо сейчас, этот Павел уже упивается своим могуществом? Он вкусил свои новые силы и теперь от них ни за что не откажется.

Денис Александрович с тревогой обрисовал себе эту картину: мальчишка с бессовестной самодовольной ухмылкой и зверским огоньком в глазах лежит на кровати, заложив руки под голову, и плюёт в потолок, решая с кем, он поквитается следующим. Почему-то этот образ сделался максимально реалистичным. Если «тёмная половина» мальчика уже влияет на него, то тут ничего не поделаешь, следовательно, это дело уже решённое.

Добрался до больницы. При виде входных дверей и двух курящих на крыльце медсестёр нутро его задрожало от волнения. Зашёл внутрь, решительно пересёк вестибюль. Безрезультатно прождав лифт около пяти минут, он в итоге махнул рукой и направился к лестнице. Поднялся на четвёртый этаж уже с обидой в душе, что ещё больше усилило в нём недобрые чувства.

Зашёл в больничное отделение, подошёл к медсестре на посту, заговорил с ней. Выслушав его, молодая худощавая медсестра жестом позвала идти за ней. Её явно заинтриговало его появление.

— А вы ему родственник? — детским голоском спросила она.

— Нет, я соцработник, — холодно отозвался чародей.

— А-а, понятно, — женщина разочаровано поморщилась. — Бедный мальчик. Удивительно, конечно, что он так быстро выздоровел. Нам сказали, что его травма, оттого что его головой били, это правда? А кто его бил?

Он смолчал. К его удивлению у него не нашлось и капли сочувствия к этому мальчишке — его жертвы ещё не скоро оправятся, если вообще выживут.

— Вот, — едва слышно сказала медсестра, указав рукой на приоткрытую дверь палаты. Она бесцеремонно встала напротив двери и с любопытством украдкой заглянула в палату через тонкий просвет. Пара секунд и она с довольным видом отошла в сторону, уступив ему место.

Она явно не собирается уходить, только и ждёт когда он зайдёт внутрь, чтобы подслушать их разговор. Теперь уже не только маленький ведьмак, но и вся эта больница вызывает в нём жгучее отвращение. Он укоризненно посмотрел на медсестру, затем сделал шаг вперёд, ткнул ладонью в дверь, бросил сердитый взгляд в палату.

За долю секунды он разглядел одинокую маленькую фигуру на кровати и тут же ошеломлённо замер как громом поражённый. Дверь от прикосновенья лишь слегка приоткрылась, не издав ни звука — ребёнок этого не заметил.

Сбитый с толку чародей, раскрыл рот в удивлении. Злость обида и неприязнь улетучились. Все недавние мысли словно сжались в комок и откатились подальше.

— Это он? — с недоумением выдохнул чародей, изумлённо глянув на медсестру.

— Да, он самый, — живо отозвалась девушка.

Удивлённые глаза чародея стали внимательно осматривать мальчика. Несчастный, потерянный, затравленный ребёнок, боязливо ссутулившись, сидит на кровати в пустой комнате.

«Вот этот малыш — тёмный маг?» — удивился чародей.

За всю свою жизнь ничего более жалостливо он ещё не видел. Не таким он себе представлял этого Павла. Нет в этом мальчике ничего похожего на тот образ, что он так старательно вырисовывал в своей голове.

Это несчастное затюканное создание. Он дрожит, весь сжался, того и гляди заплачет. Ладони мальчика стиснуты вместе, словно в молитвенном жесте. Лицо несчастное, круглые глаза полны страха и смотрят в противоположную стену, ничего не видя перед собой. Он словно запуганный мышонок в лапах у голодной кошки.

Сердце Дениса Александровича стиснуло от жалости и стыда.

«Какой же он монстр? Это всего лишь до смерти напуганный ребёнок» — подумал чародей.

За считанные секунд в нём проснулись самые нежные чувства к этому малышу.

— Он так с утра до ночи сидит, — поведала медсестра. — Только это и делает. Рта не раскрывает и из палаты почти не выходит — боится всех.

— Постойте, ему же на вид лет шесть-семь, ну ни как не девять, — засомневался чародей.

— Он физически отстаёт в развитии. Недоразвитый, — поморщилась медсестра, чуть повысив голос.

Мальчик услышал их, тут же вздрогнул, повернулся, растерянно посмотрел на приоткрытую дверь, но не смог разглядеть их в темноте коридора.

Денис Александрович так и застыл на месте, не решаясь зайти в палату. Он вдруг забыл, зачем пришёл, в голове настоящая путаница.

— Вы будете заходить? — с фальшивой деликатностью поинтересовалась любопытная медсестра.

— Да, — растерянно пробормотал он.

Тут медсестру окликнули. Та обернулась, быстро ответила, затем вновь посмотрела на него. Помедлив секунду, она разочарованно вздохнула и с большой неохотой оставила его, уйдя по делам.

Он проводил её взглядом, затем ещё раз посмотрел на мальчика и не почувствовав в том никакого зла испытал большое облегчение — прямо гора с плеч.

Впервые за эти дни он улыбнулся во всё лицо и с этой улыбкой уверенно вошёл в палату, закрыв за собой дверь.

Глава

II

. Соломон

Сегодня Павел впервые в жизни оказался за приделами Санкт-Петербурга, впервые побывал в аэропорту и впервые летит на самолёте. Однако никой радости от этого он не испытывает, наоборот настроение у него подавленное, внутри всё так и клокочет от неприятного волнения, а душа и вовсе балансирует на грани отчаянья.

— Мы действительно летим в Лондон? — ломким голосом прервал он долгое молчание, не отводя глаз от окна самолёта. Его родной Санкт-Петербург уже давно скрылся из вида, но Павел ещё не готов проститься с ним, не готов отпустить.

— Конечно, с чего бы мне врать? — приветливо улыбнулся ему Денис Александрович, сидя в соседнем кресле.

— А с чего бы вам говорить мне правду? — с обидой проговорил мальчик.

Павел только вчера познакомился с этим человеком, когда тот появился в его палате. При его появлении сердце Павла ушло в пятки, все эти дни он в страхе ждал своей участи и незнакомца встретил как своего палача. Теперь, когда он остался совсем один на этом свете, его судьба постоянно оказывается в руках других людей. Его самого ни о чём не спрашивают, лишь передают из рук в руки как игрушку. Ничего поделать он не может, остаётся только ждать и трепетать от страха.

Сразу после знакомства у них завязался разговор — это ненадолго отвлекло мальчика от страшных подозрений. По ходу разговора незнакомец даже понравился Павлу; вежливый и добрый, он с большим вниманием расспрашивал его о том, как они с дедушкой жили. И делал он это не как остальные взрослые, что навещали Павла в эти дни: в его голосе и взгляде было сочувствие, словно ему не всё ровно.

Спустя какое-то время мальчик почувствовал себя в безопасности и чуть открылся незнакомцу. Однако после длительных расспросов мужчина заговорил сам. Сначала он осторожно подходил к произошедшей в детдоме трагедии, но при этом ничего не спрашивал. Павлу подумалось, что незнакомца больше интересуют чувства, что сам Павел испытывает после случившегося, ибо разглядев в его глазах страх, мужчина лишь облегчённо вздохнул и посветлел. Увы, после этого Денис Александрович стал рассказывать ему о том, что в мире есть люди непохожие на остальных, «особенные люди» и что сам Паша один из них. После этих слов Павел решил, что его отправят в место для особенных людей, где их особенности исправляют. Мальчик не смог сдержать прилива жалости к себе и безмолвно заплакал. Гость сразу начал его успокаивать.

Его объяснения были туманными. В конечном итоге незнакомец признался, что он, не много не мало, волшебник и что сам Павел тоже волшебник, только другой — особенный среди особенных. Мальчик слушал и сомневался. Он не знал, что думать об этом и что сказать на это. Он не поверил в это тогда, не верит и сейчас. От этой жестокой шутки (которая не кончается до сих пор) Павлу стало совсем невыносимо. Воздуха в лёгких постоянно не хватает и временами хочется забиться в угол.

Однако мужчина явно не ждал, что он ему поверит. Гость предупредил, что на следующий день он вернётся сюда, чтобы забрать его с собой.

— Один человек, который тоже является магом, согласился усыновить тебя Павел и моя задача завтра отвести тебя к нему в Лондон, — сидя рядом с ним, поведал ему в тот час Денис Александрович.

Это известие окончательно выбило почву из-под ног Павла. Как это усыновить? Как это забрать с собой? Ему захотелось ещё раз посмотреть на документы, которые предъявил Денис Александрович, когда представлялся, но он не осмелился открыть рот, а лишь продолжил бессильно плакать. Ему не надо усыновления, ему не надо в Лондон. Ему нужен дедушка и их старая квартира. Павел проплакал всю ночь, понимая, что если мужчина сказал правду, то он окончательно проститься с остатками прежней жизни. И что у него отнимут даже город, в котором он родился.

Мужчина, как и обещал, вернулся сегодня утром и вновь Павел встретил его появление с ужасом. Мальчик до последнего надеялся, что мужчина не придёт, но вопреки надежде с раннего утра сидел как на иголках. Он разом похолодел, когда услышал знакомый голос, доносившийся из коридора. Медперсонал, проверив документы, без возражений отпустил его с этим человеком и отдал его выписку.

— Ведьм и колдунов не бывает, это всё выдумки, — продолжая глядеть в окно самолёта, пробурчал Павел, стараясь подавить слезливую обиду в голосе.

Сидящие впереди люди вдруг притихли, отчего Павел устыдиться своего тона.

— Не волнуйся, они нас не слышат, — словно прочитав его мысли, спокойным тоном молвил Денис Александрович. — Должен тебя предупредить, что в мире магов не принято без причины называть кого-то ведьмами и колдунами. Многие вполне справедливо могут счесть это за оскорбление.

— Почему? — спросил Павел, повернувшись к собеседнику.

— Так чаще всего называют чернокнижников, которых в обществе не любят.

— А кого у вас принято называть чернокнижниками?

— Чародеев, практикующих тёмную магию.

— А причём тут книги?

— Книги, в которых заключены знания о чарах и заклинаниях называются гримуарами, их можно свободно купить и изучать. Но есть тёмные гримуары, что запрещены к продаже, а так же и к изучению. Даже их хранение под запретом.

— Почему они запрещены, что в них плохого?

— Для обычного чародея эти тёмные книги сулят огромную силу, но плата за эти знания будет непомерна. И это злая сила. По этой причине их запретили.

— Я тоже тёмный маг? — со слабым возмущением спросил Павел. — К этому вы вели вчера, когда говорили про детский дом?

— Нет, не к этому. К тёмной магии люди обращаются добровольно, когда хотят кому-то сильно навредить. Твой случай иного рода. Как я уже сказал тебе в больнице — ты ведьмак, — мягко заметил мужчина.

— Ведьмак, — Павлу захотелось плакать. — Вы мне ничего не объяснили. Вы… зачем вы меня забрали оттуда? И зачем везёте куда-то?

— Тебе страшно, я это понимаю, правда, понимаю. То, что на тебя свалилось, такое и взрослому пережить трудно. Я понимаю, что тебе хочется, чтобы твой дедушка был жив, а всё произошедшее, оказалось всего лишь кошмарным сном.

— Да, — дрожащим голосом скупо выдавил из себя Павел.

— Мне бы тоже этого хотелось.

— Вы же волшебник — исправьте это, — Павел заплакал. Ему действительно больше всего на свете хочется, чтобы всё это оказалось всего лишь сном.

Мужчина сочувствующе посмотрел на его слёзы, словно он страдает вместе с ним. Спустя какое-то время Павлу стало легче, и слезы перестали капать из его глаз.

— К сожалению, я не знаю никого, кто способен исправить это, — спокойным голосом признался Денис Александрович. — Но хочу заметить, что ты очень сильный человек и довольно стойко это всё переносишь. Многие взрослые уже бы давно сломались, а ты держишься, не имея опоры — это достойно восхищения.

Павел отвернулся к окну. Никто никогда не называл его сильным и мало кто кроме дедушки его хвалил. Вскоре он окончательно успокоился, хотя всхлипывания никуда не делись. И тут его вдруг осенило: весь салон самолёта видел и слышал как он хныкал. От этой мысли он покраснел. Вытянув шею, он стал оглядываться по сторонам — к его изумлению люди, сидящие слева от них, будто замерли и не двигаются. Вскоре Павел обнаружил, что весь солон неподвижен.

— Это я сделал, — Денис Александрович тепло улыбнулся ему. — Я не хотел, чтобы ты чувствовал себя неловко, поэтому заколдовал их.

Сбитый с толку Павел, ещё раз оглядел окружающих — никто не двигается, все замерли слово статуи. Он повернулся, посмотрел в окно — самолёт продолжает движение, облака двигаются, как и раньше.

— Можешь пройтись и оглядятся. Смелее, — предложил мужчина.

Павлу потребовалось время, чтобы набраться решимости и встать с кресла. Он медленно прошёлся меж рядов кресел. Все люди дышат, но совсем не двигаются. И всё же, даже обойдя весь салон самолёта, он не смог поверить в происходящее.

— Как же вы это сделали? — вернувшись, изумлённо спросил Павел.

— Просто околдовал их, — засмеялся мужчина.

Разумных объяснений мальчик так и не нашёл — разве что это всё один большой розыгрыш. Взгляд его продолжает бегать по салону, но движений пока не заметил.

— И я так же смогу? — с недоверием спросил мальчик.

— Разумеется, но этому нужно долго учиться, — терпеливо разъяснил мужчина.

— А это трудно, колдовать?

— Непросто, но это дело опыта. Знаешь, много веков назад магия была тяжёлым ремеслом. В подавляющем большинстве заклинания были тёмными, и для их воплощения требовалось пойти на сделку с тёмными силами, только так человек мог получить возможность чувствовать магию и использовать её. Правда, таким образом, колдуном мог стать любой, но, к сожалению даже это не гарантировало результат. Представь себе, можно было хоть сто раз правильно выполнить обряд, грамотно прочесть заклинания, принести нужную жертву и получить в итоге — целое ничего. Поэтому колдунам и колдуньям было непросто колдовать. Сейчас магам не нужны ни обряды, ни жертвы, ни сделки с тёмными силами.

— А что изменилось? — поинтересовался Павел.

— Приблизительно тысячу лет назад родился ДанДариан — величайший ведьмак из всех когда-либо рожденных, именно он полностью изменил магию.

— Как? — Павел недоумённо заглянул в глаза собеседника.

— Он создал Постулаты — восемь магических сущностей, которые являются самой магией заключённой в форму.

— Я не понимаю, — нахмурился мальчик.

— Магия по своей сути это бесформенная сила. Её можно назвать краеугольным камнем всего сущего. Проще говоря, она повсюду и всё что ты видишь вокруг себя, состоит из неё. Она нематериальна, но именно из неё материя формируется. Это энергия, из которой созданы элементарные частицы, атомы, молекулы, в общем, всё вокруг. А маги это люди способные этим созидательным процессом немного управлять. Как я говорил ранее: сотни лет назад наши способности в магии были довольно ограничены, в виду сложности колдовства. Наши предки могли колдовать, но они не особо понимали каким образом от взмаха волшебной палочки, предметы взлетают в воздух или как один предмет превращается в другой, одним словом — колдовство. Создав Постулаты, ДанДариан упростил и обнажил эти процессы, благодаря этому мы смогли изучить их, понять, как и почему они происходят и научились правильно ими управлять. Благодаря этому мы разработали формулы, знаки, печати, схемы и т.д. И теперь магия не столь вредна для нас как раньше.

— А магия была вредна? — не без удивления поинтересовался мальчик.

— Хм… — мужчина задумался, — пожалуй, будет проще объяснить на примере воды. Вода как ты наверно знаешь, бывает солёная и пресная. Для нас с тобой приемлема пресная вода, её мы можем пить, а вот солёная губительна для нас.

— Да, — согласился Павел, не отводя взгляда от собеседника.

— Так вот, до создания Постулатов магия была губительна для того кто её использовал, она разрушала тела чародеев. Из-за этого чародеи не жили долго, старели очень быстро, и с каждым годом болели всё чаще и чаще, они будто бы изнашивались с немыслимой скоростью. Но, увы, это ещё не всё: магия сводила чародеев с ума, разрушала их разум, одновременно с этим она разлагала их душу, делая их невероятно жестокими, отчего в результате многие становились садистами. Так же она негативно влияла на окружение чародея: природа увядала, люди и звери заболевали и гибли — не так быстро как чародеи, но всё же, люди тогда долгожительством похвастаться не могли. По этим причинам большинство чародеев не рисковали много колдовать. О нынешней легкости, с которой мы чародействуем, наши предки могли разве что мечтать.

— Значит этот Дам…

— ДанДариан, — мягко поправил его Денис Александрович.

— Дан-Да-ри-ан… значит, он сделал морскую воду пресной?

— Совершенно верно, суть ты уловил. Дело в том, что Постулаты как бы очищают для нас магию. Они источник, из которого мы черпаем эту силу. Все чародеи связаны с ними, и благородя этой связи, мы, во-первых чувствуем магическую энергию, а во-вторых можем использовать её. Так стараниями ДанДариана нам открылись безграничные возможности. — Денис Александрович посмотрел ему прямо в глаза и снова улыбнулся. — Давай-ка я тебе кое-что покажу.

Мужчина опустил перед собой откидной столик и стал складывать руками непонятные жесты. Движения быстрые, ловкие, потому Павел не может ничего толком разглядеть. Закончив, Денис Александрович вознёс правую ладонь над столиком. Вдруг в воздухе появился серебристый дым, который тут же стал формироваться в некий предмет на тонкой ножке. Всего лишь доля секунды и абстрактные формы начали обретать чёткие очертания пока окончательно не стали явью. Серебреный туман воплотился в красивейший серебряный кубок.

Даже спустя минуту потрясённый Павел не смог поверить своим глазам. Дым появился неоткуда между маленькой столешницей и рукой его попутчика, а потом за несколько секунд превратился в материальный предмет.

— К-Как вы сделали это? Как? — он не сумел скрыть своего потрясения.

Денис Александрович широко улыбнулся, и на миг Павлу стало веселей.

— Я, конечно, могу попытаться объяснить тебе, как это работает, но лучше всё изучать постепенно, иначе в голове у тебя будет кошмарная путаница.

— А что за жесты вы сделали руками?

— Это знаки — магические жесты, с помощью которых я могу чародействовать без катализаторов. Их ещё называют нотами ключами звеньями и т.д.

Несколько секунд Павел просидел безмолвно, но вскоре его восторгу не стало придела. Часть его уже верит в магию, другая ещё противится.

— А как они выглядят, эти Постулаты?

— Я предпочитаю представлять их похожими на людей гуманоидами.

— Вы не знаете точно, как они выглядят? — удивился мальчик.

— Их никто ещё не видел.

— И при этом вы уверенны, что у них есть форма?

— Да. По крайне мере слышать их голоса нам под силу.

— А где они находятся?

— Боюсь, и этого никто точно не знает. Но если верить легендам, то они находятся где-то внутри Плана ДанДариана.

— Плана? Какого ещё плана?

— Так называется созданная ДанДарианом вселенная.

— Созданная вселенная? — переспросил мальчик.

— Перед тем как создать Постулаты величайший ведьмак создал в космосе собственную вселенную, которую назвал просто План. Сразу скажу, я не знаю, почему он так её назвал.

— И как же он её создал?

— Все бы хотели это знать, но эту тайну он унёс с собой. Мы не имеем даже образного представления, как ему это удалось. Его достижения воистину непостижимы уму. Именно поэтому он величайший из всех и почитают его маги всех мастей. Ему посвящено несметное множество легенд песен и научных трудов.

— И что с ним стало? — с неподдельным интересом спросил Павел.

— Согласно большинству источников, впоследствии обессилив, он просто уснул. Тогда единороги пролили бесчисленно множество слёз. От горя величайший из королей эльфов снял свою корону и поклялся, не надевать её до его пробуждения. Гномы в его честь выстроили под землёй прекраснейший город, только дня него, а после запечатали ворота города в ожидание его пробуждения. Говорят, даже амазонки опустили свои мечи, а гордые потомки жителей Атлантиды впервые за всю историю преклонили колено. Проще говоря, горевали о нём, все кто его знал, все кто был ему обязан, а таковых было бесчисленное множество.

— И что он до сих пор спит?

— Вынужден и в этот раз тебя расстроить. Его тело так и не нашли. Мы не знаем где его гробница, но легенды гласят, что однажды он, правда, пробудиться от сна.

Денис Александрович взял кубок, отдал Павлу.

— Вот возьми, это подарок от меня. Ты наверняка предпочёл бы нечто более полезное, но кубок это почему-то первое, что пришло мне на ум.

Павел с огромной радостью принял подарок, хотя он понятия не имеет, что будет с ним делать. Подарки в его жизни очень редкое явление. Вдруг Павел заметил оживление в салоне самолёта — значит, чары уже сняты.

— Можно ещё кое-что спросить? — с лёгкой улыбкой спросил он.

— Конечно, — оживлённо кивнул мужчина.

— А чем ведьмаки отличаются от чародеев?

— Мы чародеи на самом деле мало чем отличаемся от обычных людей, за одним очень серьезным исключением: мы способны ощущать магию, мы с рождения чувствительны к ней, поэтому мы можем её использовать и поэтому обычные люди всегда нас боялись. А ведьмаки — с ними всё по-другому, они нечто иное, они не люди, хоть и выглядят так же. В магическом мастерстве мы им не уступаем, но всё же они сильнее нас, поэтому они стоят выше нас. Для чародеев они непобедимы.

— Почему они непобедимы? — спросил Павел, вертя кубок в руках.

— Ну, — в полголоса протянул мужчина, — помимо магии у них есть иная сила, которую никому из смертных не дано одолеть. Они могут такое, о чём мы может только мечтать. И к тому же мы им всем обязаны, они спасли нас в былые времена, они… — Денис Александрович тяжело вздохнул. — Много веков обычные люди охотились на чародеев в Европе, сжигали нас на кострах, топили, накачивали водой, скармливали муравьям… Это были ужасные, бесчеловечные времена. Нас бы истребили, если бы не ведьмаки, именно они положили конец охоте на ведьм. Они были единственными в Европе магами, которых не коснулся «Молот ведьм», поскольку им легко удавалось скрывать сам факт своего существования. На тот момент европейские ведьмаки фактически правили простыми людьми: они тайно контролировали королей, знать, целые европейские странны. Их самих тогда мало было, хотя уже тогда они воевали друг с другом за власть и богатства. Ярким примером были Золотые короли — их династия столетиями правила всей Англией.

Павел к своему удивлению обнаружил у себя большой интерес к этой теме.

— Чародеям не хотелось умирать, посему они были вынуждены скрываться. Тогда-то и объявились ведьмаки. Сделка была проста: пожизненная клятва служить и повиноваться воле своего владыки, в обмен на защиту и покровительство. Не всем такие обязательства пришлись по душе. Время шло ситуация не улучшалась, очаги охоты на ведьм то вспыхивали то затухали. Длился этот непрерывный кошмар достаточно долго. Наши предки жили в ужасе, не зная, когда за ними придут. И всякий раз, когда где-то иной колдун совершал нечто непростительное, под удар попадали все. А чаще всего повод и вовсе был не нужен. В конечном итоге подавляющее большинство чародеев перешло под покровительство ведьмаков. А те в свою очередь, используя все свои богатства и власть, за несколько веков убедили мир, в том, что магия, чародеи, духи, монстры и всё прочее не более чем сказки. Надо заметить, что это было непросто. С тех пор наш мир скрыт от людских глаз. Конечно, были и не присягнувшие чародеи, но участь их была незавидна.

— И что, все чародеи приносят присягу? — настороженно просил Паша.

— Сейчас далеко не все это делают, времена изменились. Да и не каждый ведьмак требует присяги. Но они до сих пор являются наши владыками.

— Но почему? Зачем вы добровольно им подчиняетесь?

— Ведьмаки контролируют магический мир, косвенно или напрямую, но все мы на них работаем. Они и есть основа нашего мира, на которой всё держится. Большая часть власти и богатств находиться в их руках, а нам тоже нужно на что-то жить.

— Ваша присяга, она на всю жизнь? — хмуро осведомился мальчик.

— Да это пожизненная клятва, хотя если чародея освободят от клятв, то он свободен. Но чаще всего чародей после этого идёт на службу к другому ведьмаку.

Павел с грустью представил себе эту картину.

— Получается, если ваш ведьмак прикажет вам что-то сделать, а вы откажитесь, то вас накажут? — Павел сам испугался своих слов.

— Тут всё от ведьмака зависит, но да, за непослушание могут наказать.

— Похоже на… — Павел осёкся.

— На что? — спросил его собеседник. — Ты хотел сравнить это с рабством? — Денис Александрович тяжело вздохнул. — Ну, в каких-то моментах сходства есть.

— Простите, пожалуйста, я не хотел вас обидеть, — Павлу стало стыдно, он уже давно почувствовал, что своими вопросами перегибает палку.

— Тебе не надо извиняться. Мир, увы, не так просто как нам хочется.

— И вас это устраивает, жить по воле другого человека? — этот самостоятельно вырвавшийся вопрос наверняка лишний, но Павлу важно услышать ответ.

— Не буду скрывать, большинству из нас это не по душе, особенно чародейкам: они все от рожденья необычайно красивые, по этой причине некоторым из них очень тяжело служить своим владыкам. Конечно, не все ведьмаки злоупотребляют своей властью, далеко не все. В мире очень много достойных людей.

— А почему вы до сих пор скрываетесь? — Павел попытался сменить тему. — Сейчас же церковь людей на кострах не сжигает, почему бы…

— Это очень сложный вопрос. Прости что перебил. Ты не представляешь, сколько копей ломается в спорах об этом. Будет лучше, если это тебе твой наставник объяснит, когда вы встретись.

— Мой наставник? — от этих слов нутро Павла сжалось.

— Ой, я же забыл тебе о нём рассказать, — чародей, наконец-то снова улыбнулся. — Тебя согласился обучать очень могущественный ведьмак, зовут его Соломон, и отныне он так же приходиться тебе приёмным отцом. На мой взгляд, тебе очень повезло, учиться у Соломона хотят многие юные ведьмаки, он же вообще никогда учеников не брал и всем отказывал, но на тебя согласился.

Павлу вновь стало не по себе, тревога заклокотала внутри, ему опять захотелось плакать. Но он взял себя в руки. К тому же он обязан спросить:

— А этот Соломон, что он за человек? — спросил он, изображая спокойствие.

— Я с ним встречался всего раза три и на меня он произвёл хорошее впечатление. Он вежлив и сдержан. Я думаю, он хороший человек, добрый, по-другому и быть не может, думаешь, тебя бы доверили, кому попало? — чародей засмеялся. — Он один из самых уважаемых ведьмаков Круга. У него громкое имя. Он силён и очень влиятелен, а ещё он один из членов магистрата. Несколько лет назад он в ходе последней войны победил самого Бальтазара, а это немыслимый подвиг. Сегодня ты с ним сам познакомишься. Поверь ты в надежных руках.

Вопросов у Павла возникло ещё больше:

— Что такое Круг?

— Круг это руководящий орган, который правит магическим миром. Это одновременно высший совет и сенат. Там принимаются общие для всех законы и решаются важные вопросы. Но вхожи в этот совет только ведьмаки и никого другого туда не пускают. Главой Круга является канцлер, ныне это уважаемый всеми Рагнар. Он же возглавляет Магистрат — наш главный военный орган.

— Можно ещё вопрос?

— Конечно.

— Вы упоминали королей — Золотых королей. У ведьмаков есть короли?

— Раньше были ведьмаки, которые называли себя королями, но правили они не ведьмаками, а простолюдинами и чародеями, — вдруг Денис Александрович сделался очень серьёзным. — У нас сейчас есть несколько ведьмаков, которые именуют себя Царями, их четверо: Царь Зверей, Царь Морей, Царь Штормов и Царь Ночи. Это чудовищно сильные ведьмаки, настоящие монстры и, на мой взгляд, они все отъявленные негодяи. У них многочисленные армии, состоящие из чародеев и всевозможных монстров, а во главе этих армий стоят ведьмаки. Да представь себе ведьмаки на службе у других ведьмаков. Они постоянно нападают на нас и друг на друга, но к счастью ведьмакам магистрата во главе с архимагистром Рагнарам удаётся их сдерживать, — мужчина смолк, вновь тяжело вдохнул и задумался.

— «Простолюдины»? — спросил Павел, решив иные темы не развивать.

— Так у нас магов принято называть обычных людей не предрасположенных к магии. Я этот термин редко использую, так как практически вся моя семья не владеет магией и мне как-то неприятно называть их так.

— Этим тоже можно кого-то обидеть? — вежливым тоном предположил мальчик.

— Да. Ты главное не подумай, что магический мир соткан только из всего вышесказанного. Там есть много прекрасных, волшебных моментов, — мужчина улыбнулся, видно, что-то припомнив. — Это прекрасный мир, пусть и несовершенный и очень скоро он раскроется перед тобой.

Молчание повисло само собой. Павлу хочется задать ещё много вопросов, но Денис Александрович, очевидно, устал и хочет отдохнуть, а у мальчика нет желания ему докучать. Он почему-то благодарен этому человеку, может потому, что этот мужчина относится к нему с таким вниманием. За прошедшие месяцы никто не сказал ему в утешение ни одного искреннего слова. Все вокруг были равнодушны к нему, и кажется, все только и стремились от него избавиться. Казалось, что куда бы, его не отправили он везде не к месту и ему везде не рады. А он всего лишь маленький человек, оставшийся наедине с большой трагедией.

Павел отвернулся к окну, погрузился в себя. Безучастно всматриваясь в облака, он попытался уложить в голове увиденное и услышанное. Непокорное сомнение размашистыми ударами рушит всё волшебное, внутренним голосом из-под глубин черепа велит ему не верить в эту ложь, однако детское сердечко жаждет чуда коему в его жизни не осталось места. Единственное, что осталось ему от прежней жизни, так это неотступное разочарование, оно и сейчас грозиться обрушиться на него в любой момент и по любому поводу — особенно сладка для неё надежда.

Однако Денис Александрович говорил с большой уверенностью и слова его звучали довольно убедительно. Может магия и правда существует? Хотя если задуматься об этом всерьёз, то первое впечатление об этом волшебном мире складывается нелестное. И по правде говоря, сам Павел ничего волшебного в себе не видит, и этот момент рушит всё на корню.

Долгие размышления немного утомили Павла, тревожные мысли, почуяли слабину, завладели им, и он со страхом задумался о своей жизни. Всё вокруг для него исчезло, даже громкие голоса прочих пассажиров. Теперь, когда он летит в другую страну пора признать, что надежды больше не осталось, обратно уже не вернуться. А что у него впереди, что теперь с ним будет? Только ужасная неизвестность. Дедушка и их квартира, его игрушки, большая полка с книгами, тёплый ковёр и кухонный стол, а с ним тусклый свет настольной лампы во время работы над домашним заданием — больше ничего этого нет. Всё исчезло, а кроме этого ничего другого он и не знал, иной жизнью не жил.

Сердце защемило, ком подступил к горлу. Последующий час его без конца подмывало расспросить о его «приёмном отце», но он решил не ворошить новыми подробностями свои измученные нервы: чувства внутри всё извратят и перекроют. Не смотря на лестные отзывы об этом Соломоне, у Павла внутри всё дрожит от беспокойства. Может страх перед будущим приукрасил эти переживания, может наоборот, но мальчику стало совсем тяжко. Этот ныне застарелый страх поселился в нём после того как он потерял дедушку и с тех пор с каждой секундой этот ужас наливается новыми силами, захватывая всю его душу. Этот страх уже глубоко укоренился, он в кончиках пальцев на ногах, он в волосах на макушке, он растекается по венам, он главенствует над всеми мыслями.

Павел и сам не может объяснить, чего именно он боится больше всего, не может найти краеугольный камень этого кошмара. Жизнь его разом полетела в неизвестном направлении, и никакой твёрдой почвы под ногами он больше не чувствует и даже надежды на душевное равновесие не питает.

Оставшиеся часы он провёл как в тумане и лишь когда им принесли обед, он вновь заговорил. В детдоме, он привык кушать быстро и что дадут.

Спустя время внизу показался большой город.

— А теперь нам предстоит найти владыку Соломона, однако аэропорт огромен, что сильно усложняет нам дело, — с сомнением сказал Денис Александрович, когда они по прибытию миновали таможню Лондонского аэропорта.

Вокруг мечутся толпы людей, во всех направлениях пересекая большой зал. Дикий гул вперемешку со шквалом голосов и топотом ног бьют по ушам. Беспокойство забилось в груди Павла. Он инстинктивно крепче стиснул ручку своего маленького чемоданчика.

— А как он выглядит? — чуть погодя взволнованно спросил Павел.

— Он светловолосый, невероятно высокий — намного выше меня во всяком случае. О! Ещё он всегда носит пышную шубу из чёрных перьев. Так что смотри внимательно, ты его не упустишь.

Прошло минут десять, они блуждают по гигантскому аэропорту, разглядывают толпы людей, выискивают среди них признаки этого самого Соломона, но до сих пор так и не нашли никого на него похожего.

— А почему вы не условились о месте встречи? — спросил мальчик, борясь с загустевшей за время полёта тревогой.

— Сам не знаю, как так получилось, — с лёгкой растерянностью выдохнул его спутник. — Мне было велено привести тебя сюда в этот аэропорт, но вот где конкретно он будет нас ждать, мне не сообщили. Эх… Давай продолжим поиски. Других вариантов у нас всё равно нет.

Какая-та часть Павла, тайно возжелала, чтобы они вообще не нашли его.

Вдруг что-то ласково погладило мальчика по щеке — он на это лишь ни глядя, отмахнулся. Теперь что-то кольнуло его в подбородок. Он инстинктивно отпрянул назад, посмотрел вниз — нечто чёрное мелькнуло перед его глазами, а вот ещё одно. Он огляделся и вдруг заметил летающие по воздуху черные перья.

«Чёрные перья. Чёрные перья вокруг» — затаив дыхание, подумал мальчик.

Не отводя заворожённого взгляда, Павел потянул за рукав своего попутчика, но тот не среагировал. Доля секунды и черное перо затанцевало уже перед Денисом Александровичем. Как и Павел, мужчина не сразу обратил на это внимание, но заметив, сдвинул брови, пригляделся к перу. Спустя миг он широко раскрыл глаза и ахнул. Все перья резко как по команде полетели в другой конец терминала.

— Как же я сразу не догадался! — радостно воскликнул Денис Александрович, схватив Павла за руку, — он же наверняка за километры нас почуял! Ну же Павел бежим быстрее за этими перьями!

Помчались со всех ног, маневрируя между людей. Невысокий Павел едва поспевает за своим поводырём. Но жаловаться он не стал, его интересует другое:

— А почему люди не смотрят на эти перья, они их не видят?!

— Видят, просто не обращают на них внимание! Так здесь поворачиваем!

— Но почему, они же прямо перед ними летают?!

— Он очень сильный маг. Присмотрись повнимательней к взглядам прохожих! Видишь?! Они даже на нас внимания не обращают, все люди здесь заколдованы!

Преследуя плывущие по воздуху черные указатели, прошли половину аэропорта, и наконец, дошли до кафетерия. Мальчик и чародей, запыхаясь, остановились при входе. Кафетерий почти безлюден. Перья, вихрем залетев внутрь, долетели до середины зала, метнулись к сидящему в кресле молодому человеку со светлыми зачёсанными назад волосами. Незнакомец внимательно смотрит в сторону мальчика и чародея, словно ждёт их. Вдруг он поднялся с кресла, направился к ним. По какой-то причине Павлу стало не по себе от этого человека. Рост у мужчины огромный, шаги неестественно-резкие и быстрые (скорость как у призрака), а ещё присущая хищникам агрессия улавливается в его движениях. Его шуба из чёрных перьев распахнута, тело в наклоне — прямо птица, а не человек.

«Он опасен» — с испугом осознал мальчик. Воздух вдруг отяжелел. Наблюдая за настойчивым приближением незнакомца, Павел невольно покрылся мурашками, инстинктивно отшагнул назад.

«Может он пройдёт мимо?» — мысленно допустил Павел и подвинулся в сторону, освобождая дорогу. Однако Денис Александрович даже не шелохнулся, отчего сердце мальчика болезненно дрогнуло от дурного предчувствия.

Осталось метра три, два, один. Незнакомец резко остановился, нависнув над ними словно дерево с густой кроной. Павел оторопел, остолбенел, испуганным взглядом посмотрел вверх на лицо мужчины. У незнакомца острый горбатый нос, острый подбородок, острые скулы, а глаза скрыты за тёмными солнцезащитными очками. Как и во внешнем облике в резких чертах лица мужчины угадывается нечто птичье. Под расстегнутой шубой видна шёлковая рубашка бордового цвета, у которой не застёгнуты несколько верхних пуговиц. На ногах чёрные лакированные туфли того же цвета что и брюки.

— Здравствуйте владыка, — почтительно начал чародей, — не знаю, помните вы меня или нет, но мы с вами встречались несколько лет назад. Я…

«Владыка?» — с ужасом подумал Павел. Значит вот он, очередной момент, когда судьба решится за него, а ему потом жить с последствиями чужого выбора.

— Вы Крупьянов Денис Александрович, — перебил чародея незнакомец. Голос у него низкий и холодный. — Я вас помню. Вы состоите на службе у Валерия. Он довольно тяжелый в общение человек. Не понимаю, как вы его терпите.

Денис Александрович потерял дар речи от подобной откровенности, но спустя секунду непринужденно рассмеялся. Соломон даже не улыбнулся чародею, вместо этого он внимательно посмотрел на Пашу. Мальчик съёжился под пристальным взором ведьмака. Лицо того безучастное, а заметный даже сквозь тёмные очки взгляд синих глаз остротой может поспорить со скальпелем.

— Ах да, — опомнился Денис Александрович. — И так Павел я хочу представить тебе твоего будущего наставника, Соломона.

«Мой наставник? Значит это и правда он» — Павел потерял надежду.

— Соломон? — сдавленным голосом переспросил растерянный Паша.

— Именно так, — ответил молодой мужчина. С трудом двигая мышцами лица, он изобразил некое подобие вымученное подобие улыбки — улыбка под стать его виду и немного пугает.

Соломон опустился на корточки и из-под его рубашки выпрыгнул серебряный медальон. Украшение заблестело, чем привлекло к себе внимание — серебряная звезда по центру круглого диска небесно-голубого цвета.

Внезапно освещение чуть притухло, пейзаж за панорамным окном тоже потемнел. Соломон снял свои тёмные солнцезащитные очки и посмотрел на Павла проницательными глазами цвета сапфира. Таких красивых тёмно-синих глаз мальчик в своей жизни ещё не видел.

— А вы молодой человек намерены представиться? — спросил ведьмак.

Мальчик сглотнул сухое горло и чуть погодя боязливо кивнул.

— Я Павел, — робко выдавил из себя он.

Вспомнив о вежливости, он немедля протянул руку в знак приветствия. Соломон снова улыбнулся и на одно мгновение он и его улыбка почему-то уже не показались такими пугающими. Может потому, что на секунду в глазах ведьмака мелькнуло нечто похожее на хорошо знакомую Павлу печаль? Соломон без капли снисхождения пожал ему руку как взрослому.

— Рад знакомству Павел. Я наслышан о тебе, — заявил Соломон.

«Что он слышал обо мне? И откуда?» — Павлу стало совсем неуютно.

— Рассказы о твоём развитом уме идут впереди тебя, — добавил Соломон.

— Это правда, — Денис Александрович похлопал Павла по плечу. — Я лично в этом убедился. Ум этого юноши не по возрасту развит.

— Я и не сомневался в этом, — краткая улыбка вновь коснулась губ Соломона. — Глаза у него действительно умные.

Павел чуть зарделся от подобной похвалы.

— А что скажешь ты, Павел? — поинтересовался Соломон. — Ты действительно умён не по годам?

Паша растерялся, не зная, что ответить. Соломон водрузив на нос очки продолжает ждать, не оставляя ему права на молчание. Окружающее освещение вновь посветлело.

— Ну, я… я не знаю. В школе справлялся…

Денис Александрович улыбнулся.

— А он ещё и скромен. Воспитание иногда важнее ума, а тут всё сразу. Что это у тебя там? — Соломон указал на серебряный кубок, торчащий из кармана Павла.

— Это мой ему подарок, — с улыбкой вмешался Денис Александрович. — Я надеюсь, вы не возражаете?

— С чего бы мне возражать?

— Я просто хотел показать мальчику, что магия не выдумка. Иногда чтобы поверить, нужно воочию увидеть.

— Согласен. Павел ты не возражаешь, если я посмотрю?

Павел не стал возражать. Он достал кубок из кармана, протянул Соломону. Ведьмак немного покрутил сосуд, рассмотрел и вернул обратно.

— Искусная работа, иного не скажешь, — похвалил Соломон.

— Благодарю на добром слове, — с гордостью молвил чародей.

— И так Денис Александрович, какие у вас дальнейшие планы? — учтиво поинтересовался ведьмак.

— О, я думаю задержаться в Лондоне. Мне пора бы проведать старого друга.

— Близкий друг?

— Не совсем, но мне не хочется его обижать. Мы давно знакомы, он не раз меня приглашал, а я всё время откладывал. Боюсь больше откладывать нельзя.

— Раз так, предлагаю нам на прощанье перекусить здесь. Разумеется, я угощаю.

— Нет, ну что вы. Вы и так необычайно добры, я не могу вас…

— Отказ не принимается, — ледяной голос ведьмака стал чуть мягче. — Вы оказали мне огромную услугу. Это наименьшее чем я могу вас отблагодарить.

Денис Александрович безмолвно обрадовался. Очевидно, ведьмаки редко приглашают его за свой стол.

Когда они покинули здание аэропорта и вышли на улицу, небо над Лондоном уже затянуло тёмными тучами. Тут мальчик понял, что настала пора им с Денисом Александровичем расставаться. Сердце его охватила сильная тоска. Соломон, храня молчание, оставил их одних.

— Пора нам с тобой Павел проститься, — с грустью произнёс мужчина. — Я надеюсь, в следующую нашу встречу, ты уже станешь настоящим магом. Учись усердно, слушайся владыку Соломона. Он хороший человек, он позаботиться о тебе.

— Хорошо, — через силу сказал Паша, превозмогая невыносимую тяжесть на сердце. — Спасибо вам за ваше отношение… и терпение.

— Ну-ну, не расстраивайся. Я тоже не люблю расставаться. Признаюсь, когда вчера я шёл знакомиться с тобой, я ждал худшего, и я не могу передать словами как я рад, что ошибся. Можно дать тебе небольшой совет?

— Да.

— Душевная боль иссушает, заставляет сердце черстветь, — сочувствующим голосом изрёк чародей, — а у тебя доброе сердце, поэтому прошу тебя, как бы больно тебе не было, постарайся не растерять эту доброту. В мире мало по-настоящему добрых людей и нельзя, чтобы ещё на одного стало меньше.

Паша просто кивнул, стараясь при этом не заплакать. Пусть знакомы они всего два дня, но ему очень грустно расставаться с этим чародеем. Это возможно, единственный человек кто за последнее время был искренне добр к нему.

— Ну, до встречи мой юный друг, — Денис Александрович выпрямился, нежно улыбнулся Паше на прощанье и спокойно ушёл. Мальчик проводил его взглядом.

Спустя миг шум чьих-то шагов приблизился к Павлу, он обернулся — это Соломон вернулся. В сравнении с самим мальчиком ведьмак кажется настоящим великаном. Интересно, что даже здесь прохожие не обращают на них внимания.

— Не расстраивайся, — с сочувствием сказал ведьмак. — Вы ещё не раз встретись.

Подавленный мальчик вновь встал перед лицом неизвестности. Теперь он в руках незнакомца, в присутствии которого у Павла по телу бегут мурашки. Мысли вылетели из головы, а чувства замерли в тревожном ожидании.

— Что теперь? — борясь с нарастающим волнением, боязливо спросил Павел.

— Теперь мы отправимся в Шотландию, там у меня дом, — Соломон взял его за руку. — Сейчас мы с тобой переместимся.

— Переместимся? Куда переместимся? — мальчик заволновался ещё больше, чувствуя себя неуютно, оттого что держит за руку незнакомца.

— В место, что недалеко от моего дома. Используем для этого магию.

Соломон достал из кармана обычную монету, подбросил её вверх. Этот кусок метала, занял всё внимание Павла, наивно-ожидающего воочию увидеть чудо. Время будто замедлило своё движение. Он пристально проследил как монета, вращаясь в воздухе, летит вниз. Наконец звон совсем затих, и металлический диск упал прямо в ладонь ведьмака.

«И это всё? А где волшебство?» — с разочарованием подумал Павел.

— Мы на месте, — негромко объявил Соломон.

— На месте? — Павел быстро огляделся по сторонам и обомлел. Они стоят у какой-то старой обшарпанной автобусной остановки, а не возле аэропорта, где были секунду назад. Впереди сырая асфальтированная дорога, куда не глянь высокие зеленые деревья, а в воздухе пахнет сыростью и царит тишина. У него отвисла челюсть. Это уже что-то совсем уму непостижимое. Как это логично объяснить, на фокусы же не спишешь? Глянул на часы — даже полуминуты не прошло.

— Нам придётся пройти пешком небольшое расстояние до моего дома, — без тени эмоций на лице предупредил Соломон. — Пойдём.

Они побрели по сырому асфальту. Погода стоит пасмурная, дождь по ощущению закончился минут пять назад. Павел всё ещё не может осознать то, что сейчас случилось. Он, конечно, ожидал узреть нечто волшебное, но ничего подобного и представить не мог. А если всё это не сон и не искусный обман, тогда, сколько всего удивительного он ещё увидит?

— Как вы это сделали? — собравшись с мыслями, Павел отважился на вопрос.

— Что именно? — чуть нахмурился ведьмак.

— Как вы переместили нас сюда?

— Весь фокус в монете, — Соломон достал из кармана монету, протянул ему.

— В монете? — Павел изумлённо посмотрел на кусок металла.

— В ней зашифрованы определённые координаты. С её помощью я использовал формулу межпространственного-перемещения и переместил нас сюда.

— Ясно, — тихо сказал Паша, хотя на самом деле он ничегошеньки не понял и, судя по слабой ухмылке Соломона, тот об этом догадался.

— Этот способ перемещения появился двадцать семь лет назад, он намного быстрее, чем те способы, что использовались ранее и вскоре после своего появления он очень быстро завоевал большую популярность среди магов. Иные устарелые способы отличались высокой сложностью и не прощали своим пользователям ошибок в расчётах, посему иногда дело это было довольно опасным. Но всё что нужно для использования этих чар, так это предмет с конкретными координатами и простейшая формула — так ты в мгновение ока оказываешься в нужном месте.

— А кто эти чары придумал?

— Я, — коротко и без эмоций признался Соломон. — В своё время я ломал голову, какой предмет использовать для точного координирования, вариантов перебрал много. Нужно было что-то очень маленькое, что можно носить в кармане, и то, что всегда под рукой. Самым оптимальным вариантом оказались монеты.

Вдруг Павел вспомнил про свой страх и беспокойство, а именно про полное их отсутствие в данный момент — интерес, вызванный эти магическим перемещением, пересилил все его чувства, оставив место только любопытству.

— А я смогу так же колдовать?

— Сможешь. Моя задача как твоего усыновителя заботиться о тебе, но так же я обязан обучать тебя магическим наукам.

На краткий миг Павел испытал нечто похожее на радость — слабое едва заметное чувство, в раз утонувшее во мраке.

Прошагали по сырой дороге ещё минут пятнадцать. Вокруг только деревья, горделиво растущие вдоль дороги. Внезапная усталость накинулась на Павла, ноги его словно свинцом налились. В какой-то момент асфальт под ногами стал сухим, по зелёным листьям уже не стекают капли дождя, а небосвод хоть и чёрен как уголь, местами тускло сверкает звёздами. С левой стороны дороги растёт густой непроглядный лес — деревья высокие, кроны густые, стволы толстые. С правой стороны тоже растут деревья, но растут они на большом пригорке. Ветер, наслаждаясь своей безграничной свободой, шелестит их кронами себе на радость.

Павел пошевелил свободной рукой и тут же вздрогнул в испуге.

«Мои вещи?! — испугался он. — Мой чемоданщик, где он?!».

— А-а… мой чемодан… он, кажется, там, в аэропорту остался.

— Он уже дома, — спокойно ответил Соломон. — Я ещё в кафе магией переместил его к себе домой, как только Денис Александрович передал его мне из рук в руки. Ты этого не заметил? Он взял его у тебя, когда ты садился за стол и отдал мне.

— Кажется, припоминаю, — растерянно промямлил Паша.

— Мы уже почти пришли.

Спустя несколько минут Павел, заметив что-то краем глаза, посмотрел направо — из-за деревьев возник высокий силуэт стоявшего на возвышенности здания. Стоя внизу мальчик сумел разглядеть лишь островерхую чёрную крышу, поскольку крутой склон закрывает остальную часть здания. Других домов в округе не видать. Наверх к дому ведёт вымощенная камнем тропинка, она не крутая, но извилистая.

Поднялись по тропе наверх, оказались на небольшой равнине перед самим домом. Площадка под их ногами, в центре которой располагается небольшой неработающий фонтан, идеально ровно вымощена брусчаткой. По краям площадки к верху тянуться прямые кустарники, выполняющие роль забора. Стоя здесь Паша смог в полной мере оценить высоту и ширину трёхэтажного здания.

Подошли к входной двери освещаемой светом небольшого фонаря. Дверь красивая с резным орнаментом; вместо стекла стоит витраж. Соломон открыл дверь и в доме загорелся свет. Сразу за дверью мальчик увидел прихожую с небольшим столиком и парой вешалок.

— Куртку можешь повесить здесь, специально для тебя я поставил вешалку твоего роста, — сам Соломон снимать свою пернатую шубу очевидно не собирается.

Повесив куртку, мальчик смиренно пошёл за ведьмаком, держась скованно под чуждой крышей. Вслед за хозяином вышел в просторный хорошо освещённый холл, полностью отделанный деревянными панелями и уходящий потолком под самую крышу; вверху Павел разглядел площадки второго и третьего этажей. Вокруг тишина. Беглый взгляд не отыскал никаких признаков других домочадцев. Здесь тепло, но атмосфера в доме столь же холодна и неприветлива, как и сам хозяин.

Соломон встал напротив Павла.

— И так, позади тебя прихожая, слева от тебя гостиная, а за ней столовая; справа от тебя библиотека, в правом дальнем углу за моей спиной ты видишь лестницу на второй этаж, рядом с лестницей гардероб и кладовая. Ну, а прямо за мной как ты и сам видишь, есть небольшой коридор, там находятся: кухня туалет и ещё несколько комнат. Сейчас мы с тобой идём на кухню.

Соломон развернулся на каблуках, направился прямо в коридор. Павел за ним. Кухня оказалась довольно просторной, явно рассчитанной не на одного человека. Здесь огромное количество шкафов стеллажей и большое обилие кухонной утвари. Но самым броским элементом можно назвать стеллаж с большими книгами.

— Я заметил, что в кафетерии ты ничего толком не съел, ничего не попросил. Это от стеснения? Может волнения? Или это воспитание заставило тебя довольствоваться всего лишь маленьким пирожным?

Паша не нашёл, что ответить. Он жутко голоден и в кафе он действительно съел только одно пирожное, даже крошек не оставив. Но дедушка учил его не клянчить у чужих людей, да и к голоду в последние месяцы он привык.

— Как бы то ни было, — прервал затянувшуюся тишину Соломон. — Ты сегодня потратил много сил, голодным тебе ложиться спать нельзя. Давай поедим.

Светловолосый мужчина снял с себя свою шубу, повесил её на спинку ближайшего стула, затем подошёл к книжному стеллажу, вытащил толстенную книгу, положил её на кухонный стол. После этого он сел во главе стола, бросил взгляд на книгу, и вдруг та сама раскрылась на середине.

— Как насчет стейка? А на гарнир — салат из овощей? Что скажешь?

— Угу, — это всё что в ответ сумел выдавить из себя Павел. Он лишь смутно представляет себе, что такое стейк.

Соломон встал, подошёл к стеллажу с посудой, вытащил три белые тарелки разных размеров. Затем он взял стакан бокал и столовые приборы. Следом хозяин разложил посуду на кухонном столе, сел на своё место и отодвинул рядом стоящий стул, тем самым приглашая Павла за стол.

Ведьмак ещё раз изучил страницу книги, затем поднял руки перед собой и с молниеносной скоростью начал складывать руками магические знаки. Спустя мгновение он в завершение просто хлопнул в ладоши. Нечто, похожее, делал Денис Александрович в самолёте, когда создавал кубок, но скоростью Соломона пожилой чародей похвастаться не может.

Неожиданно на их тарелках из красного, зелёного и фиолетового дымов стали материализоваться уже нарезные овощи. Павел за день с избытком насмотрелся на невероятные чудеса, но это по-прежнему не укладывается у него в голове. Он вдруг услышал шипение, посмотрел на большую тарелку, что лежит между ними — там уже скворчат большие куски жареного мяса с характерными полосками от гриля.

Сверкнула синяя вспышка и в руке ведьмака появилась двузубчатая вилка. Соломон взял его тарелку, положил на неё большой кусок мяса и вернул обратно.

— Вот держи. Приятного аппетита.

— Спасибо, — тихо пробормотал всё ещё ошарашенный мальчик.

Может это голод всё приукрашивает, но за всю свою жизнь Павел ни ел ничего вкуснее. Овощи свежие сочные, а вместе с ними вкуснейшее мясо.

Поели они в полной тишине, даже звука вилок не прозвучало. Паша по привычке быстро съел свою порцию, а Соломон откровенно не спешит.

— Сегодня у нас поздний ужин на кухне, — сказал ведьмак глядя в свою тарелку. — Но учти это исключение, завтрак будет уже в столовой, и питаться мы будем по расписанию, — он поднял глаза. — О, вижу, ты уже доел. Понравилось?

— Да очень. Спасибо большое, — поспешил с ответом Паша.

— Пожалуйста, — Соломон пристально посмотрел на него долгим взглядом, словно что-то заметил. — Ты хочешь меня о чём-то спросить?

— Да, — с сильным волнением в груди признался Павел. — Почему я здесь?

— Хороший вопрос. Ты здесь, потому что ты ведьмак.

— Я… я это уже слышал, но мне толком не объяснили кто такие ведьмаки, — волнуясь, произнёс мальчик, тщательно подбирая слова.

— Ясно, — без радости сказал ведьмак, отрезав и съев кусок стейка. — Тогда я кратко перескажу тебе одну легенду. Довольно старую легенду. В общем, несколько тысяч лет назад один человек, имени которого никто не помнит, заключил сделку с тёмными силами. Что он получил по итогу этой сделки, никто не знает. В качестве платы он поклялся, что его сыновья, а так же сыновья его сыновей, а затем и их сыновья и так до конца его рода, будут служить тёмным силам. Спустя время у него родился сын, мальчик отличался необычайно крепким здоровьем и красивыми неестественно-голубыми глазами. С рождения сын понимал животных, хотя разговаривать они как ты сам знаешь, не могут. Он понимал, что говорят иноземцы, не зная их языка. А иногда он был способен проникать в головы окружающих и читать их желания и намеренья.

Волосы у Павла встали дыбом, он с ужасом посмотрел на ведьмака.

— Но время шло, — продолжил Соломон, — и с мальчиком начали происходить куда более странные вещи. Его тело начинало видоизменяться: поверх кожи прорастала чешуя, а руки и ноги становились похожи на конечности чудовища. Его прекрасные глаза становились змеиными, а из головы вырастали рога. Все эти изменения имели лишь временный характер, и вскоре всё быстро приходило в норму. Но в моменты превращений он не мог вынести солнечного света, даже тусклые частицы, проникавшие в скрывавший его мрак, жгли пламенем, а прямые лучи даже грозились убить. Только окружённый непроглядной тьмой он мог жить, не испытывая страданий. Вскоре отец понял, о каком служении тёмным силам шла речь: его сын делил своё тело с настоящим демоном — двое как один.

Павел совсем похолодел, внимание его обострилось до придела. Соломон равнодушно расправился с последним куском мяса, отложил нож в сторону и вновь заговорил. В неприкосновенной тишине кухни его металлический голос сделался до ужаса зловещим, словно у призрака в ночном кошмаре:

— Легенда гласит, что в конечном итоге мальчишку уничтожили. Но у него остались младшие братья и сёстры. Они были нормальными людьми, а вот их потомки уже нет: с ними происходили те же проблемы, что и с тем юношей. Так согласно легенде и появились ведьмаки.

Павел чуть задрожал, кровь застыла в его жилах. Соломон, будучи совершенно спокоен, доел остатки салата и запил их вином.

— Ведьмаки, — продолжил свой рассказ мужчина, вытерев рот салфеткой, — всегда рождаются с конкретной внешностью, а именно: бледнокожие, голубоглазые, со славянскими чертами лица и все как один мужчины — женщин-ведьмаков не бывает. Можешь быть уверен, что не встретишь ведьмака с иным цветом кожи, иным цветом и разрезом глаз, и уж тем более иного пола.

— Почему? — голос Паши задрожал. — Почему с сыном всё это происходило? Как он и демон стали одним целым?

Без тени эмоций на лице Соломон сделал глоток из своего бокала, а затем посмотрел на остатки вина внутри.

— Он таким родился, как и большинство ведьмаков, что были, есть и будут после него. Такими же родились и мы с тобой.

Голова у мальчика пошла кругом, мысли и образы мечутся в сознании.

— К-Как же так? — ошарашено выдохнул мальчик.

— Сами по себе тёмные силы неспособны проникнуть в этот мир, но они всегда скрупулезно искали лазейки. Сделка с этим безымянным отцом стала той самой лазейкой, а его сын стал эдаким окном в наш мир. Проще говоря: ведьмак это человек и демон единый в двух обличиях, две неразделимые половины одного целого. И пока человеческая сущность ведьмака жива, тёмная её половина всегда будет стремиться завладеть ею. Чтобы демон, с которым ты делишь своё тело, не захватил его, не подчинил твой разум и не поглотил твою душу, ты должен обладать очень сильной волей и огромной духовной силой, не уступающей его собственной.

— Что такое духовная сила? — не задумываясь, спросил Паша.

— Сила, которой обладает твоя душа. У всех ведьмаков она от рожденья огромна. Но ты ещё мал, до «пробуждения» можешь об этом не переживать.

— Что такое «пробуждение»? — едва не запаниковал Павел.

— Сейчас связь между тобой и твоим демоном хаотична, непостоянна. Но с каждым днём она становится всё сильнее, всё отчётливее. Сейчас это крохотное оконце, — Соломон тяжело вздохнул, — а после «пробуждения» откроется настоящая дверь. После этого ты будешь жить в постоянной борьбе с ним, всё время, круглые сутки тебе придётся сдерживать его. Но в этом есть и свои плюсы: ты сможешь, получишь доступ к его силе. Речь идёт о могуществе многократно превосходящей силу даже самых сильных чародеев, но чтобы подчинить его силу ты должен обладать колоссальной силой воли.

— А если я не справлюсь? — спросил Паша, боясь услышать ответ.

— Тогда он станет тобой, а ты навсегда исчезнешь в пустоте. Но не бойся, у тебя от рождения есть всё необходимое для этого противостояния. Есть ещё вопросы?

— Есть! Почему вы… с чего вы вообще решили, что я ведьмак?! — Павел сам не понял, когда паника переросла в злость. — Я не дем…

— Это трудно принять, — прервал его хозяин. — Но ты знаешь, что это правда. Судя по твоей реакции на мой рассказ, с тобой тоже происходили странные вещи?

— Какие ещё странные вещи?! — Паша вскочил со стула.

— Ты понял, о чём я, по глазам вижу, что понял. Ладно. Скажи мне, бывало, что временами ты читал чужие мысли? Самих слов ты не слышал, но понимал, о чём люди думают и чего они хотят?

— Нет! Я не знаю. Нет, не помню такого!

— Ладно, рискну предположить, что ты всегда без труда угадывал, чего хотят животные, возможно, ты даже думал, что понимаешь их?

— Угадать несложно.

— А бывало, что ты иногда терял над собой контроль? Я имею виду не гнев, а полное отсутствие контроля над своим действиями. Будто кто-то другой управлял твоим телом, а ты сам в этот момент словно бы смотрел на всё со стороны?

— Нет, точно нет! — Павел скрестил руки на груди, поджал губы.

— Вот как? — Соломон откинулся на спинку стула и с интересом уставился на него. — А что случилось с той девочкой Аней?

Мальчик содрогнулся, вытаращил глаза, замер в потрясении. Соломон, не сводя с него пристального взгляда, сложил пальцы домиком.

— Эта девочка и её друзья причинили тебе вред. Твои эмоции, а именно твой гнев пробудили твою тёмную половину. Мне прислали её воспоминания, я видел что случилось. Когда она триумфально посмотрела в твои глаза, то увидела она в них не тебя, а его. «Тёмные» — так мы их именуем — они не прощают подобную наглость. Не переживай за Аню, она получит новые глаза, воспоминания всем участникам и свидетелям этой трагедии изменят, а документацию почистят. Считай, что ты ничего не делал и что тебя там никогда и не было.

Павел заплакал — уже второй раз за этот бесконечный день. В его голове воспоминания о том, что случилось в туалете детского дома, вкупе со странными случайностями прошлого быстро выстраивались в единую цепь событий.

Слёзы ручьём текут из его глаз, губы дрожат.

Вчера ему рассказали про магию, сегодня он несколько раз увидел волшебство в действии, но по чему-то лишь слова ведьмака не вызывают в нём сомнений.

— Мне этого не надо, — его начало мутить, ужин вот-вот запроситься обратно.

— Боюсь тебя расстроить ещё больше, но тебе, как и всем ведьмакам придётся жить с этой ношей всю свою жизнь, — светловолосый мужчина повернул голову и посмотрел в окно. — Однако только от тебя зависит, кем ты в итоге станешь. У тебя доброе сердце, несмотря на то, что ты пережил, а это оставляет право на надежду.

Слёзы продолжают стекать по щекам мальчика, язык его словно онемел. После нескольких безмолвных минут в раздумьях он окончательно признал, что не может отринуть слова ведьмака.

— Но приказ к самоубийству другими ребятам, — суровым тоном продолжил Соломон, — отдал не твой Тёмный, а ты. Он лишь воплотил твоё желание в реальность. Если ты не научишься это контролировать, то в будущем будут происходить вещи намного хуже.

Непомерный ужас пронзил Павла с головы до пят. Кажется, будто огромная невидимая рука схватила его за загривок как котёнка. Но вместе с этим всё в его голове встало на свои места, до этого момента он и сам не мог объясниться даже самому себе, то, что там произошло. Противоестественные чувства пробуждаются в нём, стоит лишь вспомнить о том, что случилось в том туалете. А теперь картина прояснилась, но стала ещё более пугающей.

— Я не хочу быть ведьмаком, не надо меня так обзывать, — эти слова сами вырвались из его уст. — Не надо мне никакой тёмной силы.

— Тогда не используй её. С древнейших времён большинство ведьмаков не применяли силу своей тёмной половины, а противились ей. Многие ведьмаки до сих пор так живут, положение в обществе они достигают по средствам мастерства в магическом ремесле и своего ума. В этом нет ничего зазорного, даже наоборот.

Ноги Паши зашатались, он вдруг ощутил чудовищную усталость, словно все силы из него выкачали. Он ослаб, повалился вниз. Соломон волшебным образом, вмиг оказался рядом, подхватил его словно тряпичную куклу.

— Пора тебе отдохнуть. Перелёт и магическое перемещение отняли твои силы. Сейчас я передам тебе немного своих сил, чтобы тебе не стало плохо.

Ведьмак коснулся его лба, и мальчик неожиданно почувствовал, как приятно гаснут тревоги, и отступает усталость. Соломон поставил его на ноги.

— Пошли, покажу тебе твою комнату, — он снова взял Павла за руку.

Неспешно вышли из кухни, прошли в холл, поднялись по лестнице на этажную площадку второго этажа, прошагали вдоль перил.

— Запомни расположение этой двери, за ней твоя спальня, — Соломон повернул дверную ручку одной из комнат. — Заходи, осматривайся.

Растерянный Павел послушно шагнул вперёд и огляделся. Комната более чем просторная и по размерам превосходит всю дедушкину квартиру.

— Это моя спальня? — удивился Паша. Его голос ещё слегка дрожит, но глаза уже сухи. — Только моя?

— Да, только твоя.

— Но тут много места. Слишком много для одного.

Паша ещё раз пробежался глазами по комнате с зелёными обоями. Пространство комнаты разделено на две зоны межкомнатной перегородкой, в одной зоне стоит письменный стол и высокий стеллаж, в другой кровать. В спальной зоне Павел разглядел ещё одну дверь.

— А что там, за той дверью?

— Там ванная и туалет. А твой чемодан стоит возле кровати. Уже очень поздно, так что ложись спать. Увидимся утром. Завтрак будет ровно в восемь, — с этими словами ведьмак покинул комнату, закрыв за собой дверь.

Потребовалось ещё несколько минут, прежде чем Павел решился тронуться с места. Несмело словно страшась быть застигнутым на месте преступление, он раз прошёлся по комнате. На второй заход осмелился подойти к письменному столу и посмотреть в закрытое непроглядным мраком окно над ним. На третий заход он отважился познакомиться с уютной ванной комнатой, и самым чистым туалетом из всех, что видел прежде. Однако он не воспользовался ни ванной, ни туалетом — он совсем забыл о подобных потребностях.

Вернувшись в комнату, робко сел на краешек стула, стараясь занять как можно меньше места. По привычке сгорбился, стиснул руки в молитвенном жесте и сам весь сжался. От обиды слёзы вновь полились ручьём. Проплакал минут десять и как всегда тихо — никаких звуков кроме приглушённых всхлипываний не издал, ничей покой не нарушил. За эти минуты он думал только о словах Соломона. Он начал переосмысливать своё прошлое и без труда нашёл подтверждения правоты ведьмака. Сейчас недавний перелёт на самолёте кажется уже вчерашним днём. Что вообще за день такой? За что ему всё это? Столько всего разом обрушилось на него. Странные неприятные ощущения внутри свернулись в тугой клубок. Ему захотелось убежать, вернуться в Петербург. Может тихо прокрасться в коридор, а затем вниз по лестнице? А как добраться до аэропорта и что потом? Что ему делать дальше, куда податься? Он совсем один и идти ему некуда. Горечь обожгла ему горло.

Однако в этот раз слёзы на удивление помогли ему: стало намного легче и мысли сами отвязались. Он вновь почувствовал себя донельзя уставшим.

«Надо ложиться спать» — подумал он и с завистью покосился на кровать. Можно ли ему спать на такой большой кровати? Может он всё не так понял? Вдруг утром его отругают за это? Почти всю свою сознательную жизнь он спал на раскладушке, и лучше неё у него кровати не было.

«Может выйти и спросить у Соломона? А где его искать и что я у него спрошу? Не похоже, чтобы он любил повторять дважды».

Скрепя сердце поднялся со стула, подошёл к постели, аккуратно откинул покрывало, обнаружил красивые чистые простыни. Спустя секунду коснулся рукой мягкого матраса, и сразу всё тело взвыло от изнеможения.

«Всё такое чистое, наверно и мне надо помыться?» — с этой мыслью он ушёл в ванную комнату. Какое-то время простоял у чистой ванной, терзаясь сомнениями. А можно ему здесь мыться? Ему велели спать, про ванную ни слова не сказали. Но он не мылся уже дней шесть и сегодня вспотел изрядно, после него это постельное бельё таким белоснежно-чистым уже не будет. Но, а вдруг нельзя, может здесь только раз в неделю мыться можно? Может здесь вода дорогая?

Он уже готов вернуться в комнату и заночевать на полу (ковёр там вроде мягкий), но тут он увидел кровать, вспомнил, что ему велели ложиться спать и с этой целью сюда и привели. Если он этого не сделает, его точно отругают. Хозяин дома кричать не будет, столь пугающие люди и шёпотом могут сердце разорвать.

Делать нечего и отступать некуда. Медленно повернул вентиль с горячей водой — вода есть, она горячая. Закрыл воду, вернулся в спальню, достал из чемодана чистые вещи. Ванную набрал неполную — это компромисс: хотя бы воды потратит немного. Чувствуя себя преступником, отважился воспользоваться мылом и малым количеством шампуня. Помылся быстро, за считанные минуты, но помылся на совесть. Вернулся, аккуратно сложил свою одежду на стуле и залез в кровать.

Матрас и подушка это самое мягкое чего когда-либо касались его спина и голова. Первые секунды тело сильно болело от напряжения, а затем быстро обмякло, и наступило на редкость приятное чувство облегчения. Одна проблема: сна ни в одном глазу. Пролежал несколько минут, в темноте разглядывая комнату, но так и не уснул и даже не зевнул ни разу. Голову крепко прихватила боль. Усталость дикая, но в голове ни намёка на сон.

Вокруг противоестественно тихо. За это время он не услышал ни единого звука, словно он один в этом огромном доме, а он внимательно прислушивался, когда сидел в ванной и особенно после. Только за окном иногда шумит дождь, а больше ничего. Складывается впечатление, что кроме Соломона здесь никто не живёт, но зачем ему одному такой огромный дом?

Шумный дождь радости и покоя не приносит, наоборот, на душе вновь начинают скрести кошки. Павел устало задумался о том, что будет завтра. Что ему скажет Соломон и что вообще теперь будет? Далеко не факт что завтра он снова будет спать в этой кровати. Ему такой комнаты с рождения не полагалось, может, поэтому ему здесь так неуютно. Может это комната для гостей, а завтра-послезавтра его переселят куда-то в другое место? С каждой секундой мыслей всё больше и все они сплошь мучительные. А откуда взяться иным? Увы, он не припас в сердце радости для приятных размышлений. Ему бы обрадоваться ведь сегодня он видел волшебство, но всё волшебное, что есть в магии, словно выжгли огнём и заменили чем-то ужасным и пугающим. Быстрее прочих зреет боязнь того, что он, возможно, злоупотребил хозяйским гостеприимством. Но дело сделано, обратно всё не воротишь, и всё же не хочется быть отчитанным. Он пугается, когда на него повышают голос. В детдоме на него постоянно ругались, хотя он вообще ничего не делал, даже говорил редко. Достаточно было просто стоять у стены, чтобы услышать от строгих воспитателей: «Я не поняла, а чего ты тут стоишь?!».

«Я всегда и везде не к месту» — одинокая слезинка скатилась вниз по лицу.

Сегодня его назвали умным. В школе его тоже иногда называли умным, когда речь заходила о домашних заданиях и контрольных работах, а во всём остальном он хорош не был. Ему всегда было легко, когда он оставался наедине с листком бумаги, но вот поднять руку и ответить перед всем классом на поставленный учителем вопрос — нет, это уже дело решимости, которой ему никогда не хватало. Он лишь раз набрался смелости и ответил на уроке, но только потому, что учительнице показалось, что это он поднял руку. Он ответил правильно, но ничего за этим не последовало, ни похвалы, ни отметок в журнале — про него просто забыли. Про него всегда и все забывали. Все кроме дедушки, вот кому было не всё ровно.

Однако правильные ответы в домашних и контрольных работах не мешали иным учителям занижать ему оценки — были такие, кто его недолюбливал, и он даже сейчас не представляет за что. Другим детям учителя прощали многое, их «вытягивали», даже если те не были в этом заинтересованы. А если этим ученикам удавалось хоть раз правильно выполнить домашнее задание, так это сразу считалось поводом похвалить их перед всем классом. Ему же временами смело занижали оценки хотя бы за не самый ровный почерк. Дедушка часто удивлялся, как можно за правильно-сделанную работу получить тройку?

Сердце сжалось, стоило ему вспомнить дедушку — Деда был очень добрым. Решительно пусть и с трудом Павел отринул эти воспоминания. Только сейчас он осознал, что Соломон его «приёмный отец», что теперь этот страшный человек будет о нём заботиться. Заботиться — пустое слово в его теперешней жизни.

Он не заметил, как забылся сном, сквозь который всю ночь слушал стук дождя по стеклу. На рассвете чуткий сон без сновидений самостоятельно прервался. Он открыл сонливые глаза, огляделся и спустя пару секунд вспомнил, где находиться и как тут оказался. Тревога, пусть и ослабевшая от дремоты, ещё зиждиться внутри. Пытаясь отследить её причину, он восстановил воспоминания о вчерашнем дне. На часах полвосьмого утра — завтрак в восемь. Нужно подождать.

«Хотя бы завтрак не проспал» — со слабым воодушевлением подумал он, памятую о том, сколь вкусен был вчерашний ужин.

Внутри слабая тошнота, голова болит, тело ноет. Ещё раз осмотрелся, составил приблизительный план действий, следуя ему, оделся, заправил постель и медленно стараясь не шуметь, направился в туалет. Вернулся, взял из чемоданчика зубную щётку и пошёл умываться. Он уже привык, что всё вокруг чужое, а теперь нужно привыкнуть, что ничего своего у него почти не осталось.

Мыслей о вчерашнем дне у него нет, лишь их сдавленные отголоски звучат в глубине подсознания — хотя ещё не вечер. О том, что он ведьмак он на время забыл.

Закончил умываться, вернулся в комнату, на всякий случай положил зубную щётку в чемодан — на случай если его скоро отсюда выгонят. Он сел на краешек стула в привычном тягостном молчании.

За окном пасмурная мрачность, заметные капли дождя изредка падают сверху, утяжеляя собой неподъемную печаль в его душе. Худшей атмосферы и представить сложно. Идеальная среда для тревог и переживаний. Тяжёлое предчувствие не заставило себя долго ждать. Минуты тянуться, мысли крутятся, волнение клокочет. Он, словно не трапезы ждет, а сурового вердикта. Последние минуты стали самими волнительными. Ровно в восемь, слегка дрожа, он пересёк комнату, открыл дверь, боязливо посмотрел по сторонам, а затем покинул спальню. Тихо как мышка добрался до лестницы, начал спускаться по ней вниз, понуро опустив голову, словно вся тяжесть верхних этажей, давит ему на шею.

В приюте у него часто забирали еду старшие дети, отчего иногда ему приходилось весь день ходить голодным. Если он плакал, дети его за это били, поэтому он часто прятался по углам и там плакал от обиды и голода. Но однажды кто-то из ребят решил, что он там ест «втихаря», и хотя это была неправда, его всё же за это серьезно поколотили. После этого случая ему совсем не стало жизни.

«Столовая вроде там» — опираясь на вчерашние воспоминания, предположил он, разглядывая двухстворчатую дверь на первом этаже.

Надо войти, а он стоит столбом. Но там как-то слишком тихо, может, там и нет никого? Мальчик забеспокоился. Но внезапно обе створки в столовую сами отварились. Он удивился, сглотнул. Чуть потомившись в неуверенности, он всё же двинулся вперёд. Вошёл в столовую и сразу увидел большой обеденный стол, что на четверть заставлен едой. Во главе стола расслабленно сидит Соломон, с газетой в руке и пьёт что-то из чашки. Его чёрная шуба нынче покоиться на спинке соседнего ему стула, а вот солнцезащитные очки, как и вчера неизменно закрывают его глаза. За спиной мужчины видны закрытые двери на кухню, где они вчера ужинали.

Столовая просторная светлая. Большие окна расположены вряд на противоположной от входа стене. Стены обшиты деревянными панелями, столовая мебель ручной работы блистает изысканной дороговизной.

Ведьмак поднял на него глаза, дружелюбно улыбнулся. Черты его лица смягчились по сравнению со вчерашним днём, он словно добрее стал.

— Доброе утро, — сказал он.

— Доброе утро, — замявшись, ответил Павел, не решаясь идти дальше.

— Чего же ты там стоишь? — благодушно спросил мужчина. — Проходи, садись.

Получив команду, Павел осторожно прошёл к столу, но не решился сесть рядом с ведьмаком, а поместился через два стула от него. Соломон, безмолвствуя, с лёгкой искоркой иронии посмотрел на него. Мальчик перевёл взгляд на стол, увидел, что тарелки перед ним не лежит. Быстро поняв ситуацию, покраснел, встал и пересел по левую руку от ведьмака. Теперь перед ним лежит глубокая тарелка, я рядом обилие еды: овсяная каша с сухофруктами, хлопья, воздушный омлет белого цвета, фрукты и апельсиновый сок. Он просунул ладони под себя и негромко спросил:

— А что из этого мне можно?

— Всё. Я это для тебя наколдовал. Можешь съесть, что хочешь и сколько захочешь, — лёгкая улыбка Соломона показалась мальчику душевной.

Павел удивился. Он несколько раз глядел то на хозяина, то на стол.

— Смелее, — ободряюще молвил ведьмак. — Вот держи овсянку.

Взволнованный мальчик принял из рук хозяина горшочек с овсянкой, положил себе немного в тарелку — на большее он не осмелился.

— Спасибо большое. Я… я вчера разозлился. Простите меня, пожалуйста.

— Прощаю. Теперь ешь. Ты должен хорошо питаться, чтобы стать сильным магом, — ведьмак вновь обратил своё внимание к газете.

Паша послушался и приступил к трапезе. Один мучительный вопрос он для себя решил, но осталось ещё несколько. Увы, решимости пока не набралось и задумчивый Соломон, кажется, всецело увлечён газетой.

Завтрак получился выше самых высоких надежд — вкуснее овсянки, чем эта он не ел никогда. Разочарованию впервые за долгое время не осталось повода.

Когда тарелка опустела, Соломон отвлёкся от газеты, и положил ему ещё еды. Неизбалованному Павлу и одной каши вполне достаточно, но ведьмак его тихие возражения вниманием не удостоил.

За всё это время хозяин не произнёс ни слова и даже почти не смотрел на него. Они знакомы лишь несколько часов, рано ещё делать какие-то выводы и всё же Павел не может понять, что же за человек этот Соломон. Лицо его без эмоций. Столь холодного человека даже представить трудно. Резкие неестественно быстрые движения пугают, хотя ведьмак значительно замедлился по сравнению со вчерашним днём. И всё же мальчик едва не подавился от испуга, когда увидел внезапное, едва уловимое движение руки, что потянулась к чашке. Неприязни к ведьмаку мальчик в себе не заметил, но очень некомфортные ощущения у него от подобной компании. Необъяснимое опасение живёт в груди, словно он сидит рядом с хищником, неагрессивным, но опасным.

— Я вчера воспользовался ванной, — наконец-то повинился мальчик.

— Молодец. Надеюсь, полотенце, и прочие принадлежности ты нашёл?

— Да, — живо кивнул Павел, поняв, что ругаться никто не собирается.

Завтрак закончился, ничего дурного не случилось, посему Павел наконец-то выдохнул. Но недолго продлилось облегчение: повисшее молчание в ожидании ответов наполнило воздух тяжестью и оно грозит затянуться.

— Вы, — заговорил Паша, — действительно будите учить меня магии?

— Да. Но я тут подумал, что прежде чем приступать к изучению магии, тебе будет полезно познакомиться с нашим миром. Скажи мне, ты читать любишь?

— Да, очень люблю, — чуть воодушевился мальчик.

— Это хорошо, — Соломон улыбнулся. — Тогда пойдём со мной.

Мужчина отложил газету, встал из-за стола и решительно направился в холл. Павел пошёл следом. Оказывается, рядом с прихожей есть ещё одна большая комната, которую он вчера не заметил. Открыв двухстворчатую дверь, Соломон зашёл внутрь.

— Это помещение я использую как личный кабинет, но как ты и сам можешь заметить в первую очередь это библиотека. Думаю, будет лучше, если с сегодняшнего дня ты начнёшь изучать мир магии по средствам здешней литературы. Как насчет истории магии?

Глава

III

. Шкатулка с письмом

Потратив почти всё утро на чтение книг, Павел устал настолько, что у него разболелась голова. Как и всегда чтением он занимается на втором уровне библиотеки, где ему отвели отдельный стол. Этот стол у окна, этот магический светильник с приятным для глаз светом и это удобное кресло стали неизменной частью его будней. С ними он проводит все дни напролёт, лишь ненадолго с ними расставаясь. Чего не скажешь о книгах, которые каждодневно сменяют друг друга.

Протёр глаза, посмотрел на часы — время уже идёт к одиннадцати. Сегодня он много прочитал, слишком много и заслужил передышку. За последние три с половиной недели он залпом проглотил более четырёх десятков книг по истории магии. Сегодня начал читать книгу о ведьмаке по имени Герберт, который будучи Золотым королём правил Англией в шестнадцатом и семнадцатом веках. В книге описаны разные периоды его жизни, а так же очень детально раскрывается история его противостояний с другими европейскими ведьмаками.

Герберт был правнуком действующего на тот момент Золотого короля и при этом единственным ведьмаком в семье (не считая самого прадеда), что с сразу определило его будущее. О детстве и юности Герберта практически ничего неизвестно. На момент обретения им Наследия ему было уже за сорок. Его прадед в последние десятилетия своего правления страдал от старческого слабоумия, что серьёзно сказывалось на ситуации в Англии. Престарелый старец больше доверял советникам, чем собственному рассудку, он из последних сил сдерживал своё тёмное естество, отчего не мог даже нормально двигаться. Этим поспешили воспользоваться его придворные чародеи, таким образом, отхватив себе увесистый кусок власти. Они забивали угнетенный разум старика своими советами и уже готовыми решениями разных проблем, толку от которых было немного. Почуяв слабость Золотой династии, прочие ведьмаки заморских земель стали откровенно наглеть в своих действиях. В итоге трон Англии в очередной раз лишился контроля и опоры со стороны своего ведьмака, что стало причиной последующих потрясений. Казна обнищала, а между потомками почившего короля Англии разразился конфликт. Только тогда чародеи Золотого короля вспомнили про существование Герберта. Но расставаться со своей властью они не собирались, посему они выдвинули Герберту очень жесткие условия, требуя от него сохранения уже действующего порядка. Они желали свести его фактическую власть к минимуму, а свою оставить при себе, на что как нетрудно догадаться, Герберт не согласился. Попытка воспротивиться его воли дорого обошлась алчным чародеям.

Получив от прадеда Наследие, Герберт получил и все сопутствующие обязанности. Собрав новый двор коронованный ведьмак, с усердием подошёл к выполнению своего долга перед страной. Как и его предшественники, он не мог открыто влиять на ситуацию в государстве, поскольку Золотые короли скрывали сам факт своего существования. Посему, чтобы взять бразды правления в свои руки, ему нужно было вернуть контроль над руководством страны. Но к тому моменту кризис престолонаследия был завершён, и на троне Англии уже восседала Королева Католичка. Новая королева его не устраивала, хотя он предположительно пытался наладить с ней контакт, но желаемых для него результатов это не принесло.

Существует спорное мнение, что ведьмак мог неким образом повлиять на действующую королеву. Предположительно Герберт провоцировал её на жестокие действия, благодаря чему, он довольно легко настроил против королевы, как аристократию, так и простой люд. Так же есть предположение, что ведьмак мог влиять на разум Кровавой Королевы, заставляя её принимать жестокие решения. Однако доказательств подтверждающих эти предположения нет, как и нет хоть каких-то фактов проливающих свет на участие ведьмака в прогрессирующей жестокости королевы. Хотя точно известно, что в какой-то момент он её руками расправился с несколькими могущественными чародеями Англии. К сожалению, точный список имён неизвестен, как и неизвестны причины для подобных действий.

Одновременно с этим Герберт стал проявлять благосклонность к младшей единокровной сестре королевы, которую влюбил в себя ещё в юном возрасте. Возможно, ведьмак стремился открыто обосноваться при дворе, возможно, он даже питал надежды стать однажды королём Англии, так как на тот момент уже обрёл достаточную власть над парламентом. По слухам он взял с юной принцессы клятву хранить себя для него, пригрозив, что если она осмелиться отдаться кому-то другому, то наказание будет бесчеловечно-жестоким.

В книге не указывалось, приложил ли он руку к смерти королевы или это было стечением обстоятельств, но в итоге ему удалось возвести свою претендентку на трон. Их совместное правление часто называют Золотым веком Англии. Однако влияние Герберта на саму талантливую правительницу было не безгранично и не вечно. Со временем молодая королева становилась всё более самостоятельной и всё меньше зависела от помощи и советов ведьмака. Королеве очень нравилась власть и любовь простого люда, и ей, очевидно, не хотелось это делить с кем-то. Однажды контроль со стороны Герберта опротивел ей. Она уверилась, что сама в состоянии править страной без него и его магии, что в итоге вылилось в конфликт, в результате которого Герберт покинул вначале королеву, а затем и страну. Несмотря на обретение независимости, королева всё же очень сильно боялась гнева бывшего возлюбленного. Она любила общество мужчин и с возрастом становилась всё более падкой на мужскую лесть, но по слухам она никогда не забывала о данной Герберту клятве, а возможно ещё испытывала к нему некие чувства.

Примечательно то, что, даже утратив контроль над короной, он при этом не потерял контроля над государством. Пользуясь своим влиянием на парламент и знать, ведьмак продолжал влиять как на страну, так и на саму королеву. Сам же он сосредоточился на Французском Триумвирате — так назывался союз трёх ведьмаков Франции. Противостояние с ними длилось довольно долго. Природа данного конфликта не ясна, самой популярной версией считается Война за наследие Фламеля. В какой-то момент Герберт и его чародеи перебрались в Шотландию, когда именно это случилось неизвестно, но точно после тысяча пятьсот шестьдесят третьего года. А в начале тысяча пятьсот шестьдесят шестого года в лесу Трима должен был состояться знаменитый сбор магов, однако накануне случилась печально-известная Тримская резня, в ходе которой большая часть чародеев была зверски убита на дорогах и постоялых дворах, в том числе и чародеи Герберта. Расправу учинили ирландские чародеи во главе с известным колдуном Киганом, и как позже выяснилось при тайной поддержке испанского ведьмака Аурелио.

Эта трагедия очень серьёзно ударила по Герберту. Лишившись надежных соратников и хороших мастеров, ведьмак стал заметно сдавать свои позиции. Его доходы упали, а затем и вовсе переросли в убытки. Он оказался не в состоянии защищать границы своих владений, поэтому был вынужден прибегнуть к услугам наёмных сил. Все эти события привели к тому, что ряды его союзников стали таять, тем самым ускоряя его крах.

Вскоре после длительной вражды он вынужденно заключил временное перемирие с французскими ведьмаками и позже с их позволения даже проживал на юге Франции какое-то время. Со стороны всё выглядело так, словно Герберт стоял на пороге полного краха. Лишившись к тому моменту почти всех финансов и большинства союзников, в одиночку он мог показаться лёгкой добычей для своих врагов, однако как выяснилось позже, реальное положение дел обстояло совершенно иным образом. В действительности ещё до событий в Ирландии Герберт тайком сумел вывести своё золото обратно в Англию, оставив при себе лишь малу его часть. Как в последствие выяснилось больше половины его союзников сумели пережить резню в Триме и всё это время они тайно восстанавливались в Шотландии. Сам ведьмак, проживая во Франции, через своих английских агентов оставшихся при дворе королевы инкогнито вербовал на свою сторону новых союзников со всей Европы. Таким образом, у Герберта накопился достаточный перевес в силе над его тогдашними оппонентами. Но он не спешил наносить удар первым, возможно, поэтому он намеренно поддерживал и даже усиливал слухи о своём неутешительном положении.

Вскоре его дезинформационная компания принесла свои плоды: во время его возращения в Англию, тот самый колдун Киган со всеми своими подельниками самонадеянно атаковал Герберта, попав, таким образом, прямо в ловушку ведьмака. По итогу недолгой битвы превосходящие силы ирландских колдунов и их предводитель были полностью уничтожены. Этот случай у многих отбил желание конфликтовать с Золотым королём, а молниеносно-возросшая боевая мощь ведьмака, вызвала настоящий переполох в Европе. Страшась оказаться под его ударом, многие ведьмаки и чародеи предпочли прекратить свои конфронтации, чтобы не давать Герберту возможность для нападения. Это привело к недолгому затишью в привыкшем к конфликтам магическом мире. Вскоре укрепив свои позиции и прикрыв тылы, он отбыл на остров Авалон, где пробыл вплоть до зимы тысяча пятьсот восьмидесятого года. Узнав о его возращении в Англию, королева не раз пыталась связаться с ним, но безрезультатно. Подобное пренебрежение разозлило её, после чего свои попытки она прекратила. Лишь в тысяча пятьсот восемьдесят восьмом году королева, уняв свою гордость, снова воззвала к бывшему возлюбленному, и на этот зов Герберт откликнулся.

— Всё, больше не могу, — тихо простонал Паша, захлопнув книгу. От переизбытка информации голова у него разболелась. Он встал из-за стола, направился к окну, чтобы в угоду мимолётной мысли охладить голову. Отодвинул красную портьеру с золотистым орнаментом, открыл окно, выглянул наружу. Снаружи прохладно, холодный ветер главенствует над округой. За всё время пребывания Павла в этих краях здесь стоит исключительно пасмурная погода с частыми дождями, что искусно подчёркивают его извечное уныние. Его прошлые опасения не оправдались, и за время его пребывания здесь с ним не случилось ничего плохого. Из комнаты его не выставили, голос на него ни разу не повысили, дурного слова ему не сказали и даже косым взглядом ни разу не наградили. Постепенно волнение за неимением повода начало утихать.

Он стал понемногу привыкать к местным порядкам, а точнее к их отсутствию. Здесь нет расписания и строгих норм. Вставать по команде в одно и то же время от него не требуют (главное на трапезы не опаздывать), ванной пользоваться можно когда угодно и куском еды его ни разу не попрекнули. А еда здесь настолько вкусная, что от радости плакать хочется. Несчастья на время забываются, стоит только ему неискушенному подобными вкусностями отведать наколдованной еды.

Но можно ли привыкать к этому и надолго ли он здесь? За последние месяцы жизнь идёт кувырком и предчувствия очередного подвоха и болезненного удара судьбы не покидают — жизнь его к этому приучила. Может поэтому он ни разу не почувствовал себя уютно в этом доме. Взгляд привык к стенам в его спальне, спина норовит привыкнуть к мягкости постели, но он сам чувствует себя здесь совсем чужим и как всегда не к месту. Не его это дом, гость он здесь и не более. Кроме своей спальни, столовой и библиотеки он никуда более не ходит. Дом немаленький, но он не позволяет себе излишнего любопытства, которого у него по правде ещё даже не накопилось. В этом доме царит едва ли не мёртвая тишина и подобная ей атмосфера. Ему нравиться тишина, она его не беспокоит, беспокоит его лишь необъяснимый страх её нарушить и по этой причине он передвигается между своей спальней, столовой и библиотекой максимально тихо.

Библиотека стала настоящим пристанищем для него, нежели отведённая ему спальня. Пристанищем, которого в детдоме у него не было, но в котором он остро нуждался. В библиотеке тоже тихо, но по-другому тихо. Это большое двухъярусное помещение, занимающее целых два этажа, заставлено большими высокими книжными стеллажами. Естественное освещение здесь в большом избытке. Мебель здесь (как и вся мебель в доме) исключительно деревянная и дорогая. Это место где он может, смело оставить свой удрученный мыслями разум на попечение книг.

Книги стали его спасением. Они отвлекли от проблем насущных, не позволив ему утонуть в унынии. Многое он из них узнал. С каждой новой книгой интерес разгорается с новой силой, и этот нереальный магический мир становиться чуточку реальней. А когда день кончается, он возвращается в спальню и безмолвно сидит в тишине. Молчание даёт ему возможность для мыслей, даёт возможность несколько притупить обострённые потрясениями чувства, которые и ныне причиняют боль.

«Ну, вот и боль в голове прошла» — про себя отметил он, вдыхая прохладный воздух и смотря в пустоту невидящем взглядом. Спустя миг он прислушался к шуму морского прибоя, повернул голову на звук. На следующий день после его приезда сюда выяснилось, что дом Соломона располагается недалеко от высокого обрыва, так что снаружи всегда слышан морской прибой. Но так уж сложилось, что за всё время пребывания здесь Павел ещё ни разу не видел моря вблизи. Решив сейчас же это исправить, он с необъяснимым любопытством покинул библиотеку, спустился на первый этаж, затем пересёк холл, прошёл по коридору к чёрному выходу и вышел из дома. Оказавшись на холоде, достаточно быстро разыскал путь к обрыву.

Ветер неприветлив и с бесстыдным упорством лезет к нему под одежду. Павел съёжился, но не повернул назад. Пройдя наполненный волнением путь, с большим опасением приблизился к обрыву насколько смог. Теперь он стоит в нескольких метрах от края. Страх не позволяет подойти ближе, страх клонит его к земле, страх морозит кровь в его жилах. Ноги словно ватные, кажется, ещё один шаг и он в ужасе рухнет вниз, прижмётся к траве и останется в таком положении навсегда.

Только после нескольких очень длинных мгновений Паша оторвал взор от травы под ногами и обратил внимание на то ради чего пришёл — на необъятное неистовое могучее море. Сила и размеры буйной стихии пробудили в мальчике первобытный страх, при этом намертво приковав к себе его взгляд. Он почувствовал себя крохотным и невероятно хрупким. Чем дольше он смотрит на воду, тем сильнее внутри всё сжимается. Шум моря лишь усиливает тревогу в груди, а страх от стихии пробирает до костей. Ему уже хочется уйти, но ноги не слушаются. Море слишком сильное и слишком большое (даже глазом не охватить), а он слишком слаб, слишком мал и совсем один в этом мире — никто ему не поможет.

Могучая стихия всё злей и яростней продолжает безжалостно пугать несчастного ребёнка. От страха силы быстро иссекают, он начал медленно опускаться вниз — на двух ногах он уже не устоит, вот-вот рухнет замертво.

Вдруг Павел услышал чужой голос в своей голове — кто-то зовёт его. Резко обернулся, обнаружил шагающего к нему Соломона. Черные перья в шубе ведьмака колышутся на ветру, но вырвавшись на свободу, неотступно кружат рядом.

Раньше Соломон по обыкновению двигался неестественно быстро и резковато (подобно призраку, а не человеку), но на второй же день хозяин дома, очевидно, заметил, какой испуг вызывает у Павла, и тогда движения ведьмака немного утратили резкость, но не скорость. И всё же Паша немного попривык и сейчас ведьмак уже не так пугает как в день их знакомства.

— Нравиться пейзаж? — подойдя к нему, спокойным голосом спросил Соломон.

— А? — Павел посмотрел на ведьмака полным страха взглядом. — Да. То есть…

— Ты напуган? — Соломон пристально посмотрел ему в глаза, и сквозь тёмные стёкла солнцезащитных очков проступила синева его глаз.

— Немного, — полушёпотом согласился мальчик и снова обернулся на прибой.

— Меня раньше тоже пугала его сила, эта неистовая мощь. Казалось что эта стихая, хочет уничтожить почву под моими ногами, — ведьмак сел на траву. — Я не понимал моряков: как можно намеренно бросить вызов чему-то столь могучему? Но затем я больше года провёл на парусном судне и страх мой постепенно прошёл.

Павел никак не отреагировал на слова ведьмака, он продолжает ошеломлённо смотреть на волны, которые с устрашающей силой бьются о скалы.

— Ты раньше не видел моря? — ещё раз попытался завязать разговор Соломон.

В этот раз мальчик обернулся на него.

— Нет, не видел. Деда меня туда не возил, — в сердце Паши что-то кольнуло, в последнее время он старался не думать о дедушке, поскольку боль слишком велика.

— Тебе больно вспоминать о нём. Прости. Я не хотел давить на рану.

— Ничего страшного. Я не обиделся.

— Но ты грустишь, — невесело подметил ведьмак. — Разве не поэтому?

— Многим становиться грустно, без солнца на небе.

— Выходит, что всё дело только в пасмурной погоде?

— Нет. То есть… да, — Паша устремил свой взгляд вверх. — Мне всегда очень тоскливо в такую погоду.

— В прошлом, поэтому поводу я испытывал те же чувства. Но когда-то давно я научился любить серое небо и даже в холодном дожде нашёл теплоту.

Мальчик сейчас не расположен к беседе, но этот человек был по-своему добр к нему все эти недели. И это далеко не первая попытка хозяина наладить с ним контакт, но эти попытки ни к чему не привели — у них даже общих тем для разговоров нет. Ведьмак в таких случаях проявляет деликатность и, понимая нежелание мальчика говорить, сразу отступает. Первые дни своего пребывание здесь Паша был совсем немногословен: страх от неопределённости не давал ему покоя. Соломон, очевидно, чувствовал это, потому не напирал. Да и сам ведьмак тоже не отличается болтливостью. В одиночестве Павлу даже проще, хотя временами у него возникают вопросы о магическом мире, но ноги отказываются нести его к ведьмаку, а во время трапезы язык словно немеет. И всё же теперь спустя три с половиной недели мальчик немного успокоился, да и игнорировать сейчас ведьмака будет совсем невежливо и неблагодарно.

— Деда не разрешал мне гулять в дождливую погоду, он боялся, что я заболею. А потом когда я стал старше и пошёл в школу в первый раз… Я думал, это будет счастливым днём для меня, но я промок пот дождём и заболел на неделю, — Паша уже пожалел, что вспомнил это: школа не вызывает у него теплых воспоминаний, в основном из-за одноклассников. Лишь бы Соломон не стал развивать эту тему.

— Когда твоего дедушки не стало, на улице тоже было пасмурно? — синие глаза ведьмака пристально смотрят на Павла, словно видят его насквозь.

— Д-да, — горечь подступила к горлу мальчика.

— Ты его нашёл или кто-то другой?

— Я, — Паша сделал шаг назад и сел на траву.

— Мне сказали, он перед этим болел, это правда?

— Правда. Он два дня не мог встать на ноги, — выдавил из себя Паша.

— Ты не обязан об этом рассказывать, — заметил ведьмак с глубоким участием, которое Павел не ожидал услышать в этом привычно-холодном голосе. — Если тебе тяжело я не буду настаивать. Однако сама собой подобная рана не залечиться.

Мальчик посмотрел на собеседника. К своему безграничному изумлению во встречном взгляде он прочёл полное понимание всего того, что твориться сейчас в его душе — словно в волшебное зеркало заглянул. Никто его об этом не спрашивал, все этой темы избегали, да и он бы никому не ответил. Но спокойный голос Соломона почему-то вызывает в нём некое доверие и ощущение, что сейчас подходящее для этого время и место.

— Это случилось рано утром. Мы всегда рано вставали — часов в семь, даже по выходным. Накануне он был нормальным, разговаривал со мной, даже улыбался. А утром… он дышал, но был без сознания. Я сразу понял, что ему стало хуже, но не догадался что… — дыхание мальчика участилось, а глаза увлажнились. — Я позвал соседку, она жила за стеной. Я был напуган, когда стучал к ней в дверь. Я сказал, что Деда не отвечает. Войдя к нам в квартиру, она позвала дедушку по имени… потом зашла в комнату.

— Ты остался в прихожей?

— Я боялся зайти, но я думал, она его разбудит… — не имея больше сил, сдерживать слезы, Павел тихо заплакал. Он вспомнил, как потом взял руку дедушки холодную словно лёд — руку, которую он знал всю свою жизнь, всегда тёплую, ласковую, родную. Беспощадная боль пронзила его душу.

— Расскажи мне о твоём дедушке. Каким он был? — спросил Соломон, когда мальчик немного выплакался.

— Я не знаю… не знаю, что рассказать, — сдавленно произнёс Павел.

— Мне говорили, что это он ответственен за твой развитый ум.

— Он меня всему научил, — подтвердил Павел. — Считать, писать и читать… Я рано начал читать, ходить и говорить тоже. Вот только в спорте я был отстающим и ростом я тоже похвастаться не могу.

— Он видно знал толк в воспитании детей, раз сумел развить у тебя эти навыки ещё в дошкольном возрасте. И речь твоя довольно развита.

— Дедушка во многих вещах разбирался и мог, что угодно доходчиво объяснить, даже самое сложное.

— Необычайно-редкое умение.

— Он был школьным учителем, давно.

— Очевидно хорошим учителем.

— Да, так и было. Но моих учителей в школе он не любил, считал их необразованными. Несколько раз даже приходил в школу, чтобы отчитать учительницу по русскому языку за безграмотность. А однажды на родительском собрании, учительница по математике сказала: «Умного ребёнка можно чему-то научить, а тупого нет». Говорила она не про меня, но деда такого не стерпел. Он сказал ей: «Если ваш ученик не понимает ваших уроков, то вы плохой учитель».

— Он был прав, — ведьмак с восхищением улыбнулся. — Мне всё больше и больше нравиться этот человек.

— Дедушка очень гордился тем, что в прошлом по всем его предметам у его учеников была отличная успеваемость. Он любил свою работу и от моих учителей требовал того же. Они же считали, что им достаточно просто рассказать материал, а поняли мы или нет, это уже наши проблемы, поэтому Деда с ними спорил.

— Он был добрым человеком?

— Очень добрым, — Паша шмыгнул носом, вытер слёзы с лица. — Он никогда на меня не ругался. Даже если я себя плохо вёл.

— А часто ты вёл себя плохо?

— Иногда, — без радости в голосе признался мальчик. — Если я сильно проказничал, дедушка меня наказывал, редко, но наказывал.

— И как же? — без улыбки осведомился ведьмак.

Паша перевёл дыхание, собрался с мыслями.

— Однажды я взял чужое. Дедушка не ругался. Он молчал, лишь потом дома спросил, зачем я это сделал. Мне очень понравилась та игрушка, и я же не один был, это ребята со двора придумали. Когда нас застукали, я игрушку выбросил — не знаю зачем, наверно подумал, что это искупит мою вину.

— И что он сделал?

— Заставил меня возместить материальный ущерб, продав часть моих игрушек. Я обещал, что больше так не буду, но Деда всё равно заставил меня. Он запретил мне гулять на улице, и мы каждый день ходили на барахольный рынок. Я выбрал игрушки, которые мне не особо нравились, но их я продать не сумел, ведь никто их не брал. Прошло две недели, а я очень хотел гулять. Мне было скучно, ребята на улице играли, им было весело, а я только из окна на это смотрел.

Паша подтянул колени к груди, обхватил их руками, помолчал, поглядел на траву и лишь спустя несколько мгновений продолжил:

— У меня было мало игрушек, и лишь одна из них была целой, самая любимая — робот, который в самолёт превращался. Я не хотел его продавать.

— Но продал? — мрачно с сочувствием спросил Соломон.

— Да, мальчику из моего двора, — глаза вновь заслезились, но он не заплакал. — Он сломал и выкинул моего робота в первый же день. От обиды я проплакал весь вечер. Деда сказал, что ему тоже обидно за меня, но иначе я бы не усвоил урока.

— После этого тебе разрешили гулять на улице?

— Да, но весело мне не было. Дедушка сказал, что так будет всегда, что если я возьму чужое, то расплата за это обязательно будет намного дороже украденного.

Соломон, до этой секунды внимательно смотревший на Пашу тяжело вздохнул, перевёл взгляд на море и сказал:

— Жестоко. Но стоит отдать твоему дедушке должное, раз он сумел так доходчиво объяснить ребёнку столь сложную концепцию как преступление и наказание. Большинство взрослых людей, прожив целую жизнь, не понимают этого. За всё приходиться платить, — лицо ведьмака вновь лишилось всех эмоции, глаза смотрят куда-то вдаль. Он словно выпал из реальности.

Паша, стараясь не заплакать начал рвать траву рядом с собой, делая вид, будто это имеет какой-то смысл.

— Соломон, а вы теряли любимых?

— Да, — ведьмак вернулся из своих воспоминаний. — И не раз.

— Как вы думаете, мы встретимся с ними — после смерти?

— Уверен, что да.

— Почему? Вы же не можете этого знать.

— Я знаю, — с твёрдой уверенностью сказал Соломон. — Я видел.

— Что вы видели? — Паша посмотрел на Соломона красными глазами.

— То, что словами объяснить нельзя. А даже если сам увидишь, то поверить будет трудно. Я видел это. Я знаю это наверняка.

Повисло молчание.

— Почему мы встречаем людей, а потом их у нас забирают? Какой в этом смысл? Неужели всё это только для того, чтобы причинить нам боль? — этот вопрос вырвался у него сам собой. Дверь в его душу приоткрыта, и, кажется, сама закрыться она не сможет.

— А разве то время, что ты провёл со своим дедушкой, было бессмысленно? Каждому из нас отмерен свой срок на этой земле. У каждого своя судьба и люди, которых мы любим, так же рождены каждый со своей судьбой, а не только для нас. Как бы то ни было, в одном я уверен точно: ты вырос таким, какой ты есть, только благодаря своему дедушке. Он сформировал тебя, дал тебе всё, чем ты обладаешь и в итоге из тебя получился такой прекрасный и сильный человек, — лицо Соломона посветлело. — И наверняка у тебя есть о нём и счастливые воспоминания, так ведь?

— Да, есть, — Павел улыбнулся. — Много, очень много.

— Расскажи.

Мальчик смахнул последние слёзы, собрался с мыслями и рассказал историю двухлетней давности. Соломон, улыбаясь, с интересом выслушал его, задал пару вопросов и в конце чуть посмеялся вместе с ним. Они потеряли счёт времени, просто сидя на траве и разговаривая. Всё это время Соломон внимательно слушал истории, которые Паша вспоминал, а воспоминания нахлынули одно за другим. На время Павел позабыл о печали, тяжесть воспоминаний спала, боль от утраты притупилась. Они оба улыбались друг другу. Павел удивился тому, что этот незнакомый, холодный и вечно угрюмый Соломон улыбается и столь охотно говорит с ним. Кажется, они наконец-то нашли общий язык. Впервые за эти месяцы у одинокого сироты появился тот, кому он смог всё это рассказать и до чего же это приятное чувство. Это его успокоило и на душе стало немного легче.

— Это прекрасные воспоминания, — сказал Соломон, — сохрани их в своём сердце, как доказательство того, что он за свою жизнь минимум одного человека сделал счастливым. Это важно, ведь нельзя допустить, чтобы из-за горя ты забыл всё хорошее, что было с ним связанно, оставив место только для боли и тоски.

Ободрённый Паша кивнул в знак согласия.

— И всё-таки я не люблю тучи, — улыбаясь, сказал он после краткого молчания.

Соломон усмехнулся.

— Глядя на тучи, ты не должен забывать, что солнце всегда там, на небе, смотрит на тебя. Оно сокрыто, но никуда не уходит. Однажды тучи неизбежно рассеются, и теплые солнечные лучи вновь согреют тебя и прогонят твою печаль.

Вдруг словно подыгрывая Соломону, солнце насквозь пронзило лучами серое небо. Тучи быстро рассеялись, и над ними раскрылся синий небосвод.

— У тебя вся жизнь впереди, — продолжил ведьмак, — будет много хорошего и плохого. Но помни, как бы плохо тебе не было, рано или поздно это закончиться. Страдания, какими сильными бы они небыли, не могут длиться вечно. И вслед за ними обязательно наступит светлая полоса, даже если в какой-то момент тебе покажется, что на это нет надежды. К моему сожалению, боль неотъемлемая часть жизни каждого из нас и этого не избежать.

Паша ещё раз кивнул в ответ.

— О, уже полдень, — обнаружил Соломон, глянув на часы. — Пойдём домой, скоро обед. Ох, я же забыл тебя предупредить: сегодня у нас поселиться гость.

— Какой гость? — изумился мальчик, новому обстоятельству.

— Его зовут Эммануэль. Он необычайно талантливый управленец, поэтому несколько лет назад я сделал его своим виконтом. Именно он с моей стороны помогал оформлять бумаги о твоём усыновлении. Кстати ты не проголодался?

— Проголодался, — Паша сам удивился лёгкости своего признания.

— Хорошо, поскольку есть мы сегодня будем много.

Павел с сомнением посмотрел на мужчину, ведь Соломон редко ест. Он, не пропустил ещё не одной трапезы, но чаще всего он ограничивается чашкой кофе. Ведьмак худощав, но выглядит приемлемо, что странно при таком питании.

Вернувшись в библиотеку, Павел едва успел расставить оставшиеся на столе книги по местам и закрыть за собой окно, как вдруг услышал громкие голоса.

«Павел будь любезен спустить вниз» — прозвучал голос Соломона в его голове. Мальчика подобный способ общения на время ошеломил.

Он подошёл к перилам, посмотрел вниз на первый уровень — внизу пусто, значит, голоса звучали не из библиотеки, а из холла. На втором уровне библиотеки есть дверь, открывающая путь к лестничной площадке второго этажа — по вечерам через неё он уходит в свою комнату. Открыл дверь, вышел на площадку, прошёл к лестнице, спустился вниз. Внизу он обнаружил Соломона, рядом с которым спиной к лестнице стоит незнакомец в деловом костюме серого цвета.

— Эммануэль хочу представить тебе моего воспитанника, с которым ты уже знаком по бумагам, — сказал ведьмак, указав рукой в сторону Павла.

Гость обернулся, доброжелательным взглядом посмотрел на мальчика. У него очень доброе лицо с немного детскими чертами, хотя на вид ему лет сорок. Волосы у него чёрные, коротко стриженые. Глаза голубые, нос курносый, лоб длинный, а ещё у него есть ямочка на подбородке. Ростом он чуть выше среднего.

— Здравствуй Павел, — гость протянул ему руку. — Я необычайно рад наконец-то встретиться с тобой.

— Здравствуйте! — Паша подошёл к нему и с улыбкой ответил на рукопожатие.

— Эммануэль моя правая рука в ковенанте, — Соломон похлопал чародея по плечу, как доброго друга. — Кстати Эммануэль, ты без проблем добрался сюда?

— Ну, как сказать, этот ваш барьер — мне пришлось минут пятнадцать идти пешком до вашего дома.

— Опять на вы? — прервал его Соломон. — Мы у меня дома, так что прекращай.

— Прости, быстро я от этого отвыкаю. В общем, я чуть не заблудился. Отменный ты барьер возвёл над этой территорией.

— Прости, что доставил тебе столько хлопот, но ты мне нужен здесь.

— Я всё понимаю, — Эммануэль с улыбкой посмотрел на Павла. — Мне даже полезно немного пройтись. От сидячей работы в офисе я уже начинаю понемногу терять форму. Только чемодан тяжёлый, а левитационные чары я применять не рискнул, поскольку эти края густо населены простолюдинами.

— Я приготовил тебе комнату на втором этаже.

— Спасибо. А ничего если я отлучусь туда прямо сейчас? Я сегодня даже толком побриться не успел.

— Конечно. Только на обед не опаздывай.

— Разумеется, — Эммануэль, улыбаясь, сделал элегантный жест ладонью и его тяжёлый чемодан на колёсиках тут же взмыл над полом. Чародей зашагал по лестнице, а его чемодан следом за ним поплыл по воздуху.

Паша с отвисшей челюстью уставился на это диво.

«Я к этому никогда не привыкну, — подумал мальчик. — Сто раз увижу и всё ровно не привыкну».

Привлекая внимание Павла, Соломон коснулся рукой его плеча, затем призывно кивнул в сторону столовой. Всё ещё немного взволнованный присутствием незнакомца мальчик открыл двери в столовую, сразу невольно глянул вправо и обомлел — большой обеденный стол, накрыт белоснежной скатертью и ломится под тяжестью теснящихся тарелок и блюд со всевозможной едой. Он посмотрел немного левее, обнаружил ещё пару белых столиков с десертами.

— Мы с тобой так и не отпраздновали твой переезд сюда, — сказал Соломон, стоя у него за спиной. — Но лучше поздно, чем никогда. Ты хандрил в последние дни, вот я и решил, что сейчас самое время.

— Это… — изумлённо протянул Павел.

— Это для тебя. Небольшой праздник в твою честь.

«Для меня? — попытался осознать мальчик. — Праздник для меня?».

— Сейчас Эммануэль придёт, и мы все сядем за стол. Ты чего молчишь? Тебя обилие еды ввело в ступор? Я подумал, что пировать, так пировать, но немного переборщил с заказом. Теперь придётся всё это съесть. Да труд предстоит не из лёгких, но вот увидишь, мы справимся, я верю в нас.

Паша забыл о недавней печали, радостные чувства переполняют его — какие забытые ощущения. Но тронуло его не обилие вкусной еды, а то, что Соломон устроил всё это ради него. Никто кроме дедушки, не проявлял к нему подобного внимания, а настолько большой стол ради него ещё никто не накрывал. Даже его дни рожденья проходили очень-очень скромно. Неужели он хоть раз окажется в центре чего-то подобного, ведь до этого он видел такое только со стороны?

— А вот и я! — воскликнул из холла Эммануэль, направляясь к ним.

— Отлично, идём. Павел, ты чего застыл? Давай, смелее.

Как и всегда Соломон сел во главе стола, Паша по привычке устроился по левую руку он него, а Эммануэль по правую. Глаза разбегаются в разные стороны при виде блюд, руки не знают, за что браться. После переезда сюда Павел не испытывает голода, поскольку стараниями ведьмака ест досыта и вкусно. Но даже сотворённая Соломоновой магией еда уже на уровне запахов уступает вкусностям, что лежат сейчас перед ним.

Заметив очередной приступ нерешительности у своего воспитанника, Соломон взял пустую тарелку и сам положил обед для мальчика. После такого Паша решил, что больше стесняться не может, посему поблагодарив хозяина с огромным удовольствием, приступил к трапезе.

Гость не упустил возможность завязать разговор, его стараниями в столовой воцарилась непринуждённая атмосфера, лишённая напряжения и привычной неловкости. Кого же было изумление мальчика, когда в этих стенах впервые на его памяти прозвучала шутка. Чародей не лишён обаяния, и его приятные манеры располагают к нему. Мальчику редко доводилось встречать подобных людей. Из слов взрослых Павел понял, что Эммануэль является подчинённым Соломона, однако ведут они себя как близкие друзья. В присутствии этого человека Соломон стал чуть менее хмурым и чуть более расслабленным.

Павел заметил на пальце гостя металлическое кольцо — обычный на вид кусок металла без изящных узоров и камней, но с приметным изображением ворона. Почему-то это заинтересовало Пашу.

— И так Павел, нравиться тебе жить здесь в этой глуши? — приветливо поинтересовался гость. — После такого крупного и шумного города как Петербург, здешняя атмосфера для тебя вероятно непривычна?

— Мне здесь хорошо, — ответил мальчик. — Мне нравиться, что здесь тихо.

— Тут как говориться каждому своё, — чародей, наклонил вилку в сторону ведьмака. — Я бы наверно долго здесь не протянул, жить вдали от цивилизации для современного чародея непростое испытание.

— А где вы живёте? — набравшись смелости, поддержал тему Павел.

— В Париже. Я родился там, очень люблю этот город и вряд ли смогу заставить себя покинуть его. В наше время чародеи редко живут в городах простолюдинов: чародейские города несопоставимо комфортней для жизни, там всегда имеется более развитая инфраструктура, всевозможные развлечения и денег там намного больше. Они лучше, но… — Эммануэль соединил кончики пальцев обеих рук, — у Парижа есть своя притягательная атмосфера какой в иных местах не найдёшь; в этот город легко влюбиться, а разлюбить сложно. К тому же в Париже у каждого дома и у каждой улицы своя богатая история. Это если угодно отдельный мир, который вполне можно изучать целую жизнь. Да я признаю, что даже такие города как Париж не могут тягаться в красоте с архитектурой чародейских полисов, но всё же.

— Быстро же тебя с одного бокала вина понесло, — ухмыльнулся Соломон, разделывая мясо на своей тарелке.

— Не смеши, я так быстро не пьянею. И вот знаешь что Соломон, пусть тебя смешит моя увлечённость Парижем, но вот увидишь однажды именно там я встречу ту самую единственную, — гость погрузился в свои фантазии. — В этом городе мы построим наши отношения. Там же мы с ней поженимся и заведём детей.

— Пора тебе кончать с чтением женских романов, — уже с откровенно-наглой ухмылкой заявил ведьмак. — А то твоя фантазия уже утратила связь с реальностью.

— Что? — не понял ещё задумчивый гость. — Блин, да ну тебя.

Спустя секунду все трое хором засмеялись, с разной степенью веселья. В таком ключе они проговорили ещё долго, попутно поедая разные блюда. Однако общее количество еды на столе всё не уменьшается. Паша ест медленно, понемногу, но старательно съедает всё, что волшебным образом появляется у него на тарелке. Взрослые увлеклись разговором, сути которого Паша не смог понять.

— Я к тому, что вам ведьмакам намного проще в налаживании связей. Вы прекрасно понимаете любого человека, даже не зная его языка, — заявил Эммануэль. — Да что там человека, любое живое создание можете понять.

— А что чародеи так не умеют? — вдруг спросил Паша.

— Ну, сейчас умеют, — сказал чародей, — уже давно умеют, но до этого не умели, и это накладывало большой отпечаток на нашу жизнь.

Ведьмак вытер рот салфеткой, протянул руку и вдруг в его руке, с яркой вспышкой появилась бутылка вина.

— Вот Эммануэль попробуй. Об этом вине я рассказывал тебе в прошлый раз, — хозяин налил гостю вина.

— Спасибо, — сказал чародей, принюхиваясь к содержимому своего бокала. — Хм, боюсь тебя расстроить, но это вино я уже пробовал.

— И когда ты его пил? — Соломон с сомнением прищурился. — Не припомню, чтобы повышал тебе зарплату.

— Меня угощали. Сам бы я деньги транжирить не стал. Без обид.

— И кто же тебя угощал?

— М-м, ну… Лукреция, — пробормотал темноволосый мужчина.

— Лукреция? Я уже слышал это имя, — ведьмак, нахмурил брови, задумался.

— Не утруждайся, по её словам ты с ней лишь раз виделся и вряд ли её запомнил. Она служит Клоду из Мельда.

— Что ей… Что ему от тебя было нужно?

— У него возникли трудности в создании нового месторождения…

— М-м. Знаю, слышал, — Соломон разом потерял интерес к этой теме. — Пусть наймёт полсотни толковых чародеев и их руками закончит начатое.

— Клод категорически отказывается привлекать к этому делу посторонних. Его нынешнему уже иссекающему месторождению более двухсот лет и все эти годы его семейству удавалось скрывать секреты добычи. Сам понимаешь, чем меньше людей в процесс вовлечено, тем меньше шансов утраты секретности.

— А ты здесь причём? — спросил ведьмак.

— Я? Не причём, а вот ты да. У тебя уже есть успешный опыт в этом, ты в одиночку создавал целые горы. Вот он устами Лукреции и пригласил меня на ужин, в ходе которого уже сам осторожно и как бы невзначай, расспросил о тебе.

— Ах, вот оно что. Ха-ха, он молодец. Решил подкупить тебя? Почему же он сразу не пришёл ко мне?

— Ты бы отказал ему. В таких случаях нужно действовать осторожно издалека, заранее подготавливая почву.

— Ну, спасибо, что просветил меня. О чём ещё вы говорили?

— В основном он рассказывал о своём проекте и об огромной прибыли, которую в обозримом будущем ему сулит разработка нового месторождения. А так же о расширение торговли, о новых рынках сбыта, о влиятельных партнёрах, среди которых мечтает оказаться каждый уважающих себя ведьмак, — чародей ухмыльнулся. — Так что Соломон времени не теряй, для такого как ты это возможно единственный шанс выбиться в люди.

Ведьмак и чародей разразились саркастическим смехом. Паша за компанию тоже улыбнулся.

— Как же мне повезло, что есть люди готовые помочь такому неудачливому человеку как я, — отметил Соломон. — И долго он занимался саморекламой?

— Да почти весь ужин. Потом принялся нахваливать мои способности в ведении дел. Говорил, что если бы ему удалось вовлечь в этот проект такого талантливого специалиста как я, то он бы сразу поставил меня на руководящий пост. «Не задумываясь»! Таланты подобные мне «должны руководить в самых верхах». Ты бы, кстати, приглушался к его словам, он иногда дельные вещи говорит.

— Он говорит вещи очевидные. Но ты хорошо меня знаешь и можешь догадаться, каков будет мой ответ на его предложение, так что не будем об этом.

Эммануэль одобрительно кивнул.

— М-м, кстати о вине, у меня есть для тебя хорошие новости. Помнишь, ты в своё время интересовался возможностью приобретения виноградника баронессы Вивьен Тиринганской, дочери покойного ведьмака Кистуса из Алавара?

— Да, — заинтересованно протянул ведьмак.

— Ну, такая возможность появилась. Баронесса продаёт поместье и виноградники. Буквально сегодня утром у меня состоялся телефонный разговор с её представителем. Заявленная им цена выше той, что ты ранее предлагал.

— Будет аукцион?

— Меня заверили, что пока это эксклюзивное предложение. Если хочешь знать моё мнение, то лучше у неё на поводу не идти. Поместье рассыпается и земли в запустении. Ты же не передумал реставрировать поместье?

Ведьмак отрицательно помотал головой.

— Тогда готовься к немалым тратам. Все тамошние постройки были возведены руками простолюдинов, оттого не отличаются долговечностью и уже нуждаются в капитальном ремонте. А сколько сил и средств уйдут на восстановление виноградников и садов, — чародей развёл руками. — Лучше вначале сбить цену.

— Вначале стоит всё хорошенько обдумать.

— Ну, это само собой. Меня признаться, удивил этот звонок, потому что раньше она категорически не хотела ничего продавать.

— Ничего удивительного, она же несильна в финансовых делах, всё, что у неё есть, досталось ей от Кистуса. К сожалению, наследство не безгранично, а она большая любительница тратить деньги. Пока был жив властелин Алавара, Вивьен вела себя мало-мальски пристойно, но после смерти отца как с цепи сорвалась. Она, не задумываясь, скупала дорогие омолаживающие эликсиры и тратила деньги на друзей и многочисленных любовником. Но видимо денежные горы слишком быстро иссякают, и возможно уже начинает проглядываться дно.

— А отказаться от привычного образа жизни она не собирается?

— Вряд ли, — Соломон подался вперёд. — В любом случае я заинтересован в приобретении этой земли. Кистус когда был мал, часто гостил на виноградниках своего дяди на юге Франции, по его словам то были лучшие дни его жизни. Затем дяди не стало и поездки прекратились. Когда он приехал туда в зрелом возрасте, это место уже не было похоже на детскую сказку. Поэтому он создал сказочную землю на основе своих детских воспоминаний. Я там был пару раз, место воистину волшебное, жаль он не согласился продать мне его тогда. Он всё мечтал, что по этой земле будут бегать маленькие ножки его внуков, но как оказалось не судьба.

Ведьмак погрузился в свои воспоминания.

— Может пойти у неё на поводу, — спустя полминуты задумчиво спросил он, — в память о старике?

— Нет, — гость напрягся. — Даже не думай, я такую сделку не одобрю. Хочешь почтить память старика? Тогда выкупи его творение по выгодной цене у его негодной дочери и восстанови его в прежнем великолепии.

— Ладно, мы это после обсудим, — уклончиво произнёс Соломон.

— Нечего тут обсуждать, — непреклонно возразил Эммануэль.

Соломон и Эммануэль продолжили распивать вино бокал за бокалом и, судя по их реакции, им напиток очень нравится. Павел же наелся до придела (так он за всё свою жизнь не наедался), а ведь ещё нужно как-то доесть покрытый шоколадной глазурью бисквит со сливками внутри.

— Кстати Соломон, — сказал гость, — что-то у тебя подозрительно тихо.

— О чём ты?

— Куда девался твой шумный лепрекон?

«Лепрекон?! — подумал Паша. — Настоящий лепрекон, здесь?!».

— Уехал к родственникам в Ирландию, на день рожденья троюродного брата. Приедет когда протрезвеет.

— А когда у троюродного брата день рожденья был?

— Полгода назад. Не поверишь, но без него бывает скучновато.

— Не поверю, — своим возражением чародей рассмешил ведьмака.

Павла начало поташнивать, живот его раздут и тяжесть внутри нестерпимая. Наблюдательный Соломон заметил его страдания, сделал быстрое движение рукой — внезапно створки соседнего шкафа распахнулись, и оттуда вылетел пузырёк. Управляемый взглядом ведьмака он мягко приземлился перед Павлом.

— Вот Павел выпей это и тебе вмиг полегчает, — велел ведьмак.

Паша взял пузырёк, открыл, понюхал, посмотрел на прозрачную жидкость и осторожно отпил немного. Ему сейчас не до выяснения названия и назначения этой жидкости, но и что попало, он не употребляет.

— Пей всё, иначе толку не будет, — мягко настоял Соломон.

— Вкус яблочный, — заметил мальчик, опорожнив пузырёк. — И когда оно… постойте, и правда, легче. Тяжести как небывало и тошнота прошла.

Ведьмак встал из-за стола, моментально сложил руками несколько знаков, провёл ладонью над столом, а затем направился в гостиную. Благо из столовой через двухстворчатые двери можно напрямик пройти в гостиную минуя холл.

— Павел Эммануэль пойдёмте, отдохнём немного, потом продолжим, — раскрыв двери, призвал ведьмак.

Павлу ничего не осталось кроме как последовать за ними. Не позови его Соломон он бы ушёл к себе в спальню, и скучал бы там, в одиночестве, поскольку привык не докучать людям своим обществом. Однако сейчас он с радостью ощутил необходимость своего присутствия. В уютной гостиной Паша застенчиво разместился на небольшом диване, который, как и два кресла, стоящие по бокам от него, обращены к камину. Взрослые уселись в кресла, сходу стали обсуждать новости, а мальчик занял привычную для себя роль безмолвного свидетеля чужого веселья — маленький призрак, которого люди обычно стараются не замечать.

Это его первое полноценное посещение гостиной, до этого момента он лишь мелком видел её, а теперь наконец-то может в полной мере оценить это место. Гостиная по праву может считаться самой восхитительной комнатой в этом доме. Красивые стены, местами украшенные живописными картинами, ещё большие окна, искусно выполненная и очень удобная мебель из ценных пород дерева, дорогие ковры на красивом полу и конечно согретая камином уютная атмосфера.

Осмотревшись, Паша стал с интересом безмолвно слушать разговор хозяина и гостя. Он с очень малых лет привык помалкивать, когда взрослые разговаривают, однако спустя пару минут к его удивлению Соломон и Эммануэль начали затягивать его в разговор. Они стали задавать ему вопросы, вынуждая участвовать в обсуждении и не оставляя ему и шанса на безмолвие. Смущённому Павлу это очень понравилось: ещё никто кроме дедушки не интересовался его мнением. Ему даже в голову не прохолодило, что кому-то вообще может быть интересно, что он думает. Павел по-новому посмотрел на этих людей.

Эммануэля можно смело назвать классическим красавцем, от красоты которого у большинства женщин захватывает дух. Высокий стройный, одет со вкусом и с хорошим воспитанием — прямо мужчина с обложки журнала. К тому же его нынешний возраст ему очень к лицу. Ведьмака же хоть и нельзя назвать уродливым, но и красивым тоже, у него предостаточно некрасивых черт, и всё же при этом он обладает поистине чарующей улыбкой. Может, дело в ямочках на щеках, которые неожиданно появляются на ровном месте, а может в ровных белоснежных зубах? Главное, что когда он улыбается, все недостатки сглаживаются, а в купе с его сапфировыми глазами, его улыбка захватывает всё внимание.

Соломон вытащил из ящика соседнего стола табакерку и курительную трубку.

— Павел, ты уже начал делать первые успехи в освоении магического ремесла? — поинтересовался Эммануэль. — Уже заучил парочку формул?

— Нет, ещё нет. А что такое формулы?

— Формулы это и есть чары, — пояснил Соломон, набивая трубку табаком. — Они бывают словесными или рукотворными.

Эммануэль перевёл взгляд на ведьмака, помолчал несколько секунд с озадаченным видом. Похоже, не такого ответа от Павла он ожидал.

— Соломон объяснишь ситуацию? — спросил чародей.

— Я пока не спешу с его обучением, — ведьмак начал раскуривать трубку. — Ему сначала предстоит долго и скрупулезно изучать основы.

— А что там изучать? — усмехнулся чародей.

— Большинство моих врагов в своё время думали так же — это их и сгубило, — серьёзным тоном изрёк Соломон.

— Я тебя понял. И всё же когда ты намерен начать обучение?

— Когда утрясу некоторые вопросы.

От этих слов Эммануэль сделался очень серьёзным.

— Тем более, что со дня на день должно решиться, когда состоится очередное заседание Круга, — добавил Соломон.

— Ты это наверняка знаешь? — настороженно спросил Эммануэль.

— Предполагаю, ибо чернокнижники Царя Ночи вновь вылезли на свет.

Разговор заинтересовал Павла, он давно хотел расспросить об этом, но не решался завести разговор.

— А кто такой Царь Ночи? — неуверенно спросил он. — Я уже слышал о нём.

Ведьмак резко повернул голову, воззрился на него. Взгляд подозрительный, оценивающий — видно пытается понять, где ребёнок мог услышать это прозвище.

— Так называют очень могущественного ведьмака, — объяснил Соломон, — настоящего имени которого мы не знаем. У него целая армия последователей и бесчисленная армия вампиров. И вот уже два века он не даёт нам покоя.

— Вампиры? — удивлённо спросил Павел. — Как в кино?

— Никак в кино. Они совершенно не похожи на людей — настоящие чудовища, уродливые бешеные и нечеловечески-сильные. Лишь некоторым из них удается сохранить разум, а от этого они становятся только опаснее.

— А они очень опасны? — смутившись, спросил Павел.

— Очень, — ответил резко побледневший Эммануэль. — Расслабишься хоть на секунду и тебе конец. До сих пор мне сняться кошмары, в которых я стою на холме и смотрю на поле боя.

— Вы дрались с ними? — насторожился мальчик.

— Я? — переспросил чародей, отстраненно глядя в камин. — Нет. Но я участвовал в последней войне против Легиона Царя Ночи. Я был в резерве и почти всю схватку провёл в роли свидетеля того ужаса.

Гость сделал глоток вина — не иначе эти воспоминания осушили уму горло?

— Царь Ночи, — начал Эммануэль, — в который раз попытался пробиться к артефактам, хранящимся в крепости Фабьярм. Эта крепость была построена ведьмаком Сулейманом, который слыл большим коллекционером, скопившим огромное множество редких артефактов. Ведьмак покинул бренный мир уже давно, а всю свою коллекцию оставил внутри замка, за семью вратами. Все семь врат были защищены древней магией, и разрушить их было никому не под силу.

— А что чары не развеиваются после смерти мага?

— Магия ведьмаков действительна даже после смерти человеческой половины, — вмешался Соломон.

— Однако врата можно было открыть, — полушёпотом произнёс гость.

— Как? — тихо и неуверенно спросил Паша.

— Семь врат могли отворить семь духов-хранителей, — отозвался Соломон. — Когда над Фабьярм нависла угроза, духи попросили у Круга помощи в защите артефактов от Царя Ночи и Круг согласился. Ведьмаки даровали духам твёрдые оболочки, дабы сделать их сильнее, а затем спрятали каждого из них. Информацию об их местонахождении держали в строжайшем секрете, но это не помогло.

Павлу стало не по себе, история очевидно неприятная.

— Царь Ночи узнал места расположения духов, — подхватил Эммануэль, — и отправил за ними Бальтазара — одного из темнейших и сильнейших своих служителей. Круг поздно спохватился, Бальтазар уже успел захватить пять из семи духов хранителей. В физической оболочке эти духи были чудовищно сильны, но этого оказалось недостаточно, чтобы противостоять Бальтазару. Круг отравил четырёх ведьмаков для защиты оставшихся, но их он тоже убил, а значит, война была неминуема. Круг призвал все свои силы на защиту Фабьярм, поскольку нам предстояло противостоять бесчисленным ордам вампиров, во главе с чернокнижниками. Сама крепость и прилегающая местность вокруг были окружены несколькими непробиваемыми магическими экранами куполообразной формы.

Паша затаив дыхание, сидит с раскрытым ртом. На лице Эммануэля проступила печаль, он сделал ещё несколько глотков вина, прежде чем продолжил:

— Из-под защитных экранов наши армии непрерывно забрасывали врага разными атакующими чарами. В какой-то момент, насмотревшись, как вампиры гибнут сотнями, я поверил, что враг может быть повержен. Вампиры не имея возможности пробить магический купол, лезли на него как орда муравьёв на камень. Я уверовал, что их численность рано или поздно иссякнет, но как оказалось у генералов Царя Ночи, был для нас неприятный сюрприз. До сих пор помню тот шок, когда первый купол был разрушен. Эта гора из отвратных монстров, падая вниз, обрушилась на наши боевые ряды и накрыла их словно лавина. Наши войска как могли, отбивались от вурдалаков, но число тех всё не уменьшалось, а наши силы иссекали на глазах. Для каждого чародея драгоценные секунды, потраченные на убийство одного-двух вампиров, оборачивались последующей встречей с десятками других. Наблюдая за этим ужасом, я осознал, что любого мага можно задавить числом. А ведь эта бойня была ещё не самым страшным эпизодом той войны — намного хуже пришлось тем, кто оказался на Пепельном поле.

Эти слова вкупе с выражением ужаса в глаза Эммануэля напугали Пашу до мурашек на спине. Он встревожено сглотнул.

— Ребёнку о таких вещах знать не надо, — остановил друга Соломон.

— Ты прав. Прости. Нам тоже было несладко, нам оставалось только ждать когда очередь дойдёт до нашего барьера, а затем и до нас. Это ожидание было самым мучительным в моей жизни, каждая прожитая минута ощущалась часом. Сердце до боли билось в груди, воздух казался ядовитым. Мы словно осужденные на смертную казнь, сидели и ждали последнего вздоха, гадая, каким он будет и что сделают с нашими телами потом. От каждого звука сердце грозилось разорваться. В какой-то момент я не выдержал и выскочил из палатки — уж больно страх был невыносим. Там снаружи выкладывали изувеченные тела тех, кого врачи спасти не смогли. Их выносили из палаток уже в мешках, чтобы освободить столы для новой волны раненых. Там было так много тел. Окровавленные мешки лежали так близко друг к другу, что между ними ногу было не поставить, а места всё ровно не хватало. В каждом мешке был человек, ещё недавно дышавший. Вдалеке кипела масштабная битва, неистово пылал огонь, сверкали магические всполохи и доносились душераздирающие крики тех несчастных, что попавших в руки врага. Я сотрясался от страха и злости и больше не мог ждать конца. Признаюсь: я сам стал желать броситься в бой. Там сотнями гибли чародеи, а я лишь стоял и смотрел на это. Мне стало так стыдно. Раненым не было конца, многие чародеи были закованы в зачарованную металлическую броню, которую медики удаляли с них вместе с раздавленной плотью — столь сильны были удары вампирских рук.

— Они разрушили ваш барьер? — приглушенным голосом спросил мальчик. Он уже достаточно потрясён и напугал и всё же по своим неведомым причинам ещё надеется, что история закончиться хорошо.

— Нет, к нам пришло подкрепление, врагу стало не до нас, а потом… — Эммануэль посмотрел на Соломона, — кто-то вбежал к нам в палатку и закричал: «Мерцающий Соломон убил Бальтазара!!». Я помню тот шок и то подсознательное отрицание этой правды. Никто из нас не мог поверить в эти слова, они звучали невероятно, ведь всё же было так плохо — как же итог мог оказаться иным?

Эммануэль склонился в кресле, глаза его заблестели, но вопреки отражённым в них чувствам, к вину он не притронулся.

— Но это было правдой, — с мрачным воодушевлением произнёс чародей. — Соломон совершил невозможное. Когда я отчаялся, когда я простился с жизнью… Это странное ощущение, когда ты сам не веришь, что выжил.

— Соломон, ты, правда, победил этого Бальтазара?

— Да Павел, правда, но подробностей не жди.

Этот рассказ вызвал страх в сердце мальчика. Это не история из книги о делах давно минувших дней, это рассказ человека, пережившего эти события, и это внушает неведомый ранее ужас. Теперь для Павла чудовища стали реальными, они существуют и возможно ему в будущем предстоит с ними столкнуться.

— А Царь Ночи — насколько он силён? — тихим голосом спросил Паша.

— Никто из ныне живущих его не видел и не дрался с ним, — хладнокровно ответит ведьмак. — Все кому подобная возможность выпадала, эту встречу не пережили. Если честно мы даже незнаем, как он выглядит.

— Он уже два столетия нам житья не даёт, — безрадостно сказал чародей. — Он и его армия стабильно атакуют чародейский мир.

— Получается, когда я выросту, я тоже должен буду с ним сражаться? — подобная перспектива ещё больше нагоняет на Пашу страха.

— Надеюсь, что нет, — спокойно молвил ведьмак.

— Извините, я отойду, — сказал Эммануэль и с тем покинуть гостиную.

Павел и Соломон недолго просидели в тишине, вскоре взволнованный мальчик набрался решимости, чтобы задать вопрос давно его интересовавший (сейчас ему любая тема кстати):

— Соломон, а откуда ты деньги берёшь? — смущаясь, поинтересовался Паша. Этот вопрос неуместен, но давно крутится у него в голове. Предыдущую тему он возвращать не хочет, уж больно жуткая оказалась история. Пашу не заботят чужие деньги ему лишь интересно, на что живут чародеи и ведьмаки.

— Зарабатываю, — без обиды спокойно ответил ведьмак.

— А как? — заливаясь краской, спросил мальчик, решив для себя, что если ведьмак сейчас уйдёт от ответа он эту тему больше не поднимет.

— Основную прибыль я получаю от добычи полезных ископаемых.

— И что ты добываешь? — удивился Павел.

— В основном металлы, — Соломон откинулся в кресле. — Например, металл, с труднопроизносимым названием Везрлинг — это один из самых дорогих металлов на рынке. Он сам по себе практически не гнется, выдерживает колоссальную нагрузку и не поддается вибрациям. Так же помимо добычи металлов, я занимаюсь разнообразным производством с ними связанным.

— Везр-ли-нг? Я о таком металле даже не слышал.

— Потому-что это алхимическое вещество. Его придумали алхимики и основу для него получают именно алхимическим путём.

— А алхимическое вещество это?..

— Так называют искусственно-созданные вещества, создать которые можно только с помощью алхимии. Их структура необычайно сложна, что делает их магическое воспроизводство невозможным. Именно поэтому они так ценны.

— А откуда вы берёте эти металлы?

— Изготавливаем.

— Это как?

— В горных породах. Сначала за немалые деньги, приобретается основа нужного металла. Затем при помощи алхимии из него изготавливается необходимое вещество, которое в последствие твердеет. Далее усилиями небольшой армии искусных чародеев, создается горная порода, с этим затвердевшим веществом внутри. Чем большее получается гора, тем больше в ней металла.

— И много у тебя таких гор? — по-прежнему смущаясь, спросил Павел.

— Достаточно. Три из них я создал сам.

— С помощью армии чародеев?

— Нет, самостоятельно, — ровным голосом отозвался Соломон.

Паша так и не понял шутка это или нет.

— И где эти горы находятся?

— В иных пространственных измерениях или в точках схождения.

— Где?

— Это сложно, в двух словах не объяснить.

— А остальные ведьмаки тоже металлы добывают?

— Кто-то добывает полезные ископаемые, кто-то синтезирует алхимические ингредиенты, кто-то выращивает реликтовую растительность и т.д. Но большинство занимается производством разной степени сложности или предоставлением услуг.

— А ведьмак, которому служит Денис Александрович, чем занимается?

— Валерий? У него есть промышленные лаборатории по производству газообразных веществ, но в основном он выращивает реликтовые деревья.

— Деревья тоже необычные?

— Именно.

— А много этих алхимических веществ?

— Очень много. Вот посмотри, — Соломон снял с пальца перстень и протянул ему, — обрати внимание на этот камень, он называется квист. Этот полупрозрачный камень, после обработки приобретает тёмно-синий цвет и стеклянно-глянцевый блеск. Он обладает неописуемой красотой, потому на него можно часами неотрывно любоваться, а самое главное он может удерживать в себе магическую энергию. Но, к сожалению, его много не добудешь, оттого его мало и стоит он баснословно дорого.

Даже спустя минуту Паша не смог налюбоваться камнем — он завораживающе красив. Но дело даже не в камне, а в том, что внутри.

— Он светиться, — прошептал мальчик. — Там внутри свет.

— Все драгоценные камни сродни этому испускают свет. Это его естественное свечение, с помощью магии его можно усилить, но даже без магии это сияние непередаваемо красиво.

— А обычное золото у вас не в чести?

— Его легко можно воспроизвести по средствам чар или алхимии. Раньше всё было иначе. До изобретения философского камня золото имело ценность. Запомни: в современном магическом мире, ценность имеет только то, что нельзя наколдовать.

— И именно по этой причине мы все по-прежнему зависим от алхимии, — с порога заявил вернувшийся в гостиную Эммануэль.

— Должно быть, алхимик самая популярная профессия? — предположил Паша.

— Ты удивишься, но нет, — заявил Соломон. — Эта профессия очень полезна и прибыльна, но репутация алхимиков была подпорчена много столетий назад.

— Чем? — удивился Павел.

— В своё время алхимики стали очень большой проблемой для этого мира, — сообщил Эммануэль, — достаточно вспомнить Культ Крови — много невинных жизней было бесчеловечным образом уничтожено.

«Культ Крови?» — про себя повторил Паша.

Эммануэль что-то спросил и так завязался новый разговор, за которым они просидели ещё час. После они отправились в столовую и с удовольствием съели оставшиеся блюда. Затем вернулись в гостиную, где засиделись до позднего вечера. В какой-то момент Эммануэль, сославшись на усталость, покинул их.

— А кто она эта женщина на картине? — поинтересовался Паша, рассматривая портрет неизвестной особы над камином. Он уже несколько минут стоит и неотрывно разглядывает переполненное печалью лицо незнакомки. Длинноволосая брюнетка редкой красоты печальным взором смотрит в пустоту, держа в руках чёрную розу. Вся картина выполнена в тёмных тонах, но вовсе не черно-белая.

— Это Оливия Цердон, вторая Королева ведьм, — ответил Соломон. Ведьмак, сидя в кресле, покуривает трубку и наблюдает за языками пламени в камине.

— Королева? У неё есть королевство?

— Нет. Это всего лишь уничижительное прозвище. Она никем не правила. Королевами ведьм обзывают чародеек, которым удалось сравниться силой с ведьмаками. Обзывают их так, чтобы принизить и обесценить их успехи, приравнять к жульничеству. Ведьм все ненавидят и поэтому Королева ведьм (худшая из худших) это самое оскорбительное, что может услышать в свой адрес чародейка.

— Она такая печальная… мне её жалко.

— У неё была безрадостная жизнь, завершившаяся трагичным образом. По этой причине художник изобразил её в трагических тонах.

— А много этих «Королев»?

— За всю историю было только четыре женщины, за которыми закрепилось это прозвище. Самая первая жила во времена кельтов, звали его Морриган, а нынешнюю, четвертую по счету, зовут Маргарет.

«Маргарет» — запомнил Паша. Мальчик сел в свободное кресло.

— Соломон, а в чём разница между чародейкой и ведьмой? — спросил он.

— С древности ведьмами принято называть чародеек получивших магические способности от тёмных сил, в том числе от ведьмаков.

— От ведьмаков, это как? — заинтересовался мальчик.

— Посредствам интимной близости с нашей тёмной половиной, но в силу твоего возраста подробности тебе знать нельзя.

— И такое ещё практикуют? — смутился мальчик.

— Сейчас это жестоко карается законом. Во времена, когда это активно практиковалось, сила ведьм исходила именно от их ведьмака, магия тогда была в основном тёмной и ведьмаки были одним из её источников. Тогдашние Двуликие разительно отличались от ведьмаков нынешних: они не стремились к власти и вели отшельнический образ жизни, чураясь людей. Но были и те, кто участвовал в шабашах, создавая из девиц ведьм. Ведьмы получали возможность колдовать, но рано или поздно попадали под полный контроль тёмных сил. Те ведьмаки, что практиковали тёмную магию, тем самым потакая своему тёмному началу, как нетрудно догадаться, творили вещи не особо хорошие. Из-за этого между ведьмаками постоянно возникали конфликты. Разумеется, и в те времена были другие способы овладеть магией, но они были неимоверно сложны и, как правило, недоступны, либо так же завязаны на сделках с тёмными силами.

— Каким образом? Как они использовали злые чары?

— Заклинаниями и обрядами. По сути своей заклинания представляли собой уговоры. Колдуны попусту уговаривали тёмные силы кому-то навредить или кому-то помочь, в обмен на жертвы. Гоэтия — так это называется. Заключив сделку, ты получал силу и возможности, о которых остальные могли только мечтать, но платить приходилось чудовищно высокую цену.

— А как они общались с тёмными силами?

— По средствам тёмных языков — наречий, созданных тёмными силами для общения со смертными. В нашем мире они под строжайшим запретом.

— А почему?

— Для этого мира эти языки губительны, стоит только заговорить, произнести хотя бы пару слов и тьма начнёт окутывать мир вокруг тебя; небо над тобой окраситься угольной чернотой не оставив солнцу никаких шансов пробиться сквозь непроглядные тучи; природа начинает увядать, а живые создания чахнуть.

— Это правда? — содрогнулся мальчик.

— Страшная, но, правда. Только чтобы это случилось заговорить на тёмном языке должен сам Тёмный. Когда говорит смертный эффект несопоставимо слабее. Так же люди страдают, когда самостоятельно говорят на тёмных наречиях, однако для людского слуха они кажутся приятными.

— А как они призывали их, Тёмных?

— Они устраивали обряды с жертвами, тем самым привлекая внимание Тёмных, тех забавляют чужие страдания, поэтому они могут соблазниться и явиться на зов. Но знай, что демон никогда не будет на твоей стороне, они никому не благоволят, никому не помогают, даже себе подобным. Они зло в чистом виде. Поэтому с древних времён с чернокнижниками ведётся открытая борьба. Сейчас за подобные практики гарантирована смертная казнь, за соблюдением этого закона пристально следит орден клириков.

— А что это такое?

— Это независимый магический орден, задача которого состоит в противодействии тёмным магам. В него так же входят ведьмаки, которые умеют противиться своим тёмным половинам. У этого ордена очень богатая история. Он был создан из нескольких рыцарских орденов, христианский орденов, в которые входили простые войны далёкие от магии и всей душой её призирающие. На протяжении нескольких столетий эти рыцари с переменным успехом сражались с магами, а особенно отважно они бились против чернокнижников. Однако время шло, магия стала совершенствоваться, и рыцарям с мечами стало всё труднее побеждать. Они были вынуждены привлекать в свои ряды чародеев, которые, по их мнению, практиковали «светлую магию». Воинское мастерство в купе с магической бронёй и зачарованным оружием, сильно помогло им качнуть весы в свою пользу. Однако в силу разных обстоятельств со временем эти ордены стали терять свои силы и их численность ощутимо сократилась. Наступил переломный момент. Тёмные практики начали становиться всё популярней, и уже ведьмаки и чародеи не могли сами справиться с их распространением, поскольку многие чернокнижники скрывались за властью или влиятельными семьями. Маги признали, что нуждаются в независимой стороне, которая сможет сдерживать распространение тёмных знаний. Перед каждым из нас рано или поздно встаёт вопрос о тёмной магии, большинство благоразумно он него отходят, но всегда находятся люди со слабой душой. Если им удаётся добиться своего, они становятся настоящей проблемой для всего живого. В итоге маги и рыцари были вынуждены договариваться. Из остатков этих ослабевших орденов был создан один, но сильный. Главной задачей новой организации стало противодействие тёмным силам. Круг не властен над орденом, однако сами клирики имеют власть над ведьмаками, когда дело касается запретных практик. Неважно кем ты являешься и сколь ты влиятелен, если ты питаешь интерес к запретной магии, то ты в их власти.

Паша помолчал, подумал.

— Хочешь спросить ещё что-нибудь? — осведомился Соломон, когда молчание затянулось. — Не стесняйся, я отвечу на любой вопрос.

— Что стало с Золотыми королями? — Паша быстро нашёл новую тему.

— Их династия просто прекратила своё существование. Из-за Предвечного.

— Какого ещё Предвечного?

— Так называют существ, природа которых до сих пор неизвестна. Никто не знает кто они, и откуда пришли. Внешне выглядят они как люди, но существовали они ещё до появления людей, и будут существовать после. По своему желанию они могут изменить своё телосложение, возраст, расу и даже пол. Хотя они неспособны к размножению. Нет ничего, чтобы могло бы навредить им. Их нельзя убить, нельзя ранить. Есть мнение, что их существование привязано к законам мироздания. Неуязвимые бессмертные создания из глубины времён. Самыми известными из их числа были: Великий Буйвол, Корвинус и Инир. Именно эти трое отметились в истории, о других Предвечных можно отыскать лишь упоминания.

— И они уничтожили Золотых королей?

— За это ответственен только Корвинус и он не уничтожил их, но он был причиной того почему династия оборвалась. Корвинус на протяжении нескольких столетий охотился на ведьмаков. Он по одному уничтожал целые семейства. Детей он не трогал, но лишь пока они оставались детьми, поэтому эти юные ведьмаки в ужасе ждали своего совершеннолетия, но даже если он о них забывал они всё ровно, всю жизнь жили в постоянно страхе. Иногда он неожиданно для всех впадал в спячки и столь же непредсказуемо пробуждался. Он убивал всех ведьмаков, что попадались ему под руку. По этой причине его называли Белым Жнецом или Смертью ведьмаков. Он держал в страхе весь мир, пока однажды его не остановили.

— Как же его остановили? — шёпотом спросил ошеломлённый Паша.

Соломон отвёл взгляд, отложил в сторону дымящуюся трубку.

— Чтобы остановить Корвинуса последний Золотой король пожертвовал своей жизнью, но, к сожалению, перед этим он не отдал Наследие Золотых королей, своему приемнику. Таким образом, Золотая династия прервалась.

Павел вновь задумался и спустя время сказал:

— «Наследие» — я уже не раз натыкался на этот термин в книгах.

— Это силы, знания, опыт, воспоминания или мысли одного ведьмака добровольно переданные его наследнику. Видишь ли, даже если ты ведьмак, это не значит, что твои дети и внуки тоже будут таковыми. Иногда конечно выходит так, что один за другим в семье рождаются ведьмаки, но это крайне редкий случай и причины этого явления не установлены. Чаще всего выходит, что в потомстве ведьмака рождаются чародеи или простолюдины.

— А как же династии вроде Золотых королей?

— Ведьмаки часто усыновляли и усыновляют детей, таким образом, продолжая свои династии. А когда приходит время, главы семейств заклинают свои знания, опыт и силу, а затем передают их своему наследнику.

— Как передают?

— Есть древнейшие чары, которые это позволяют. Например: я могу вложить свои кулинарные знания в слово, произнести его тебе, после чего ты сможешь применять их без какого-либо обучения. Так же можно передать и своего Тёмного.

— Серьёзно?

— Да. Иногда ведьмак зачаровывал иной предмет и отдавал его другому ведьмаку или сильному чародею. Как только наследник касался предмета, все заложенные знания и навыки переходили к нему, а сам ведьмак их терял навсегда.

— Ты сказал — чародею? — Павел изумился.

— Именно.

— Не ведьмаку, а обычному чародею? Но зачем тогда усыновлять ведьмака, если можно передать свою силу и своего Тёмного чародею и сделать его ведьмаком?

— Это хороший вопрос, — улыбнулся ведьмак. — Помнишь, что я говорил тебе о духовной силе и силе воли? У всех прирождённых ведьмаков эти величины огромны, но у чародеев всё иначе, найти чародея с необходимыми данными намного сложнее, чем отыскать ведьмака. У меня есть книга о ведьмаковских династиях. По-моему я где-то здесь её оставил, — Соломон огляделся. — Так вот же она.

Ведьмак встал, протянул руку к каминной полке и вдруг настороженно замер. Спустя мгновение, он решительно повернул голову в сторону двери.

— У нас гость, — проронил он и быстрым шагом покинул гостиную.

— Соломон? — бросил ему в спину Паша. Но ведьмак его не услышал. Мальчик растерялся. Он не слышал, чтобы дверной звонок звучал. А есть ли вообще дверной звонок в этом доме? Мучаясь от неопределенности, соскочил с дивана и с неуверенностью направился к дверному проёму.

Вдруг послышались голоса. Он замер на месте, прислушался. Ему интересен не сам разговор — он пытается понять, что там происходит. Минуту спустя Павлу надоело вслушиваться, он осторожно выглянул из-за дверного проёма. В холле напротив Соломона стоит высокий молодой человек, лет двадцати пяти. Волосы светлые, стрижка короткая, с пробором. Лицо бледное, болезненное и отдаёт мокрым блеском. Щёки впалые. Брови светлые немного вздёрнуты вверх. Под глазами виднеются мешки. На незнакомце надет длинный серый плащ-накидка, похожий на те, что носили мужчины в викторианской Англии.

— Почему он послал тебя? — с подозрением спросил Соломон, держа в руках некую коробку серого цвета.

— Этого я не знаю, — слабым голосом ответил незнакомец. — Мне лишь велели передать посылку лично вам в руки.

— Что он ещё сказал? — Соломон пристально рассматривает гостя.

— Сказал, что арендовал апартаменты в гостинице, для вас.

— Благодарю за старания, — выждав паузу, кивнул Соломон.

Внезапно незнакомца затрясло, он зашатался на месте, того и гляди сейчас рухнет вниз в болезненном припадке. Ведьмак мгновенно схватил гостя за плечо и припадок неожиданно остановился. Гость попятился, а затем резко осел на диван в холле. Спустя полминуты он привёл своё дыхание в нормальный ритм.

— Вижу, что приступы твои ещё продолжаются, — с участием сказал Соломон.

— Иногда отпускает. Простите, сейчас пройдёт. Спасибо вам владыка, — он попытался встать, но Соломон ладонью усадил его на место.

— Ты когда отдыхал в последний раз? — с суровым видом спросил ведьмак. — Судя по лицу, минимум дня три не спал?

— Я не могу…

— Нет, — оборвал его Соломон. — Даже не пытайся меня обмануть.

— Я боюсь спать, — на лбу молодого человека заблестели капли пота, а глаза полезли из орбит. — Я боюсь своих снов владыка.

— Всё ясно, — Соломон встал во весь рост. — Побудешь пока под моим присмотром.

— Нет, владыка… — взмолился гость.

— Не спорь, — решительно оборвал его Соломон. — Ты уже на грани.

Павел услышал быстрый топот со второго этажа.

— Соломон, что случилось? — это Эммануэль спустился с лестницы. — Ты звал меня? Я услышал твой голос в своей голове… Гюнтер Влор? Что с тобой?

— У него очередной приступ, — сообщил Соломон. — Свяжись с Луизой, пусть возьмёт его к себе и полечит недельку.

— Сейчас сделаю, — Эммануэль быстро рванул в библиотеку.

— Владыка, — взмолился Гюнтер. — Меня ждут. Он наверняка…

— С ним я поговорю. Павел вместо того, чтобы подслушивать, лучше прояви любезность и принеси мою шубу из гостиной.

— А? Сейчас! — несмотря на неожиданность, Павел быстро среагировал и уже через считанные секунды предстал перед Соломоном с шубой в руках.

— Спасибо. Вот возьми эту посылку и положи на столик в гостиной.

— Ладно, — Паша взял коробку в руки, ощутил, насколько она тяжела.

Соломон едва успел накинуть на плечи шубу до возвращения Эммануэля.

— Она ждёт нас, — поведал чародей.

— Замечательно. Павел мы скоро вернёмся, пожалуйста, присмотри за домом.

Эммануэль помог Гюнтеру подняться со стула, тот выглядит плохо, но, несмотря на сильную дрожь, уверенно держится на ногах. Парадная дверь открылась, и они втроём вышли из дома в холодную ночную пустоту.

Прошло минут двадцать. Павел сидит на диване в гостиной, гипнотизируя взглядом пресловутую посылку на журнальном столике. Мальчику скучно, он не знает чем ещё себя занять — время позднее, обычно он бы уже давно спал, хотя сегодняшние события вряд ли дадут ему уснуть. Паша встал, сделал несколько кругов по гостиной. Затем он зашёл в пустую столовую, потом заглянул в кухню, далее вышел в холл и в конце вернулся обратно.

Спустя время в холле зазвучали голоса. Мальчик вскочил с дивана, уставился на дверной проём. Первым в комнату решительно зашёл Соломон.

— А что за коробку он принёс? — спросил Эммануэль, зайдя следом за ведьмаком. Чародей сразу уселся на диван, недалеко от Павла.

— По словам Гюнтера, она от Рагнара.

— А зачем Рагнару отправлять сюда Гюнтера? Он боевой маг, а не посыльный. Рагнар же видел, в каком тот состоянии. Такое равнодушие не присуще главе Круга.

— Рагнар доверяет Гюнтеру, поэтому прислал именно его. Он не хочет, чтобы посторонние узнали, что внутри этой коробки.

— Быть может он рассчитывал, что ты не отпустишь парня в таком состоянии?

— Думаешь, он следы заметал? — лукаво улыбнулся ведьмак.

— Скорее понадеялся на твоё добросердечие.

Соломон взял коробку в руки. Яркая огненная вспышка и от обёрточной бумаги не осталось и следа. В руках Соломона оказалось нечто похожее на цельный металлический слиток.

— Как и ожидалось, здесь защитные чары, — сказал Соломон. Мальчик не понял по его лицу, заинтересовало это ведьмака или расстроило.

— Сейчас, подожди, — поняв что-то, воскликнул Эммануэль. Он быстро сложил руками магические знаки, взмахнул рукой, и вдруг на журнальном столике прямо из воздуха материализовался небольшой керамический таз.

Соломон выпустил металлический слиток из рук, но тот не упал на пол, а самостоятельно подлетел к тазу и навис над ним. Ведьмак положил руку на слиток, что-то прошептал и через мгновение металл раскалился добела. Горячие струи потекли вниз прямо в керамическую тару.

— Деревянная шкатулка? — удивился Эммануэль, когда металл истёк.

— Она самая, — ведьмак взял лакированную шкатулку в руки.

— Соломон, нам оставить тебя одного? — спросил Эммануэль.

— Нет. Ты и Павел можете остаться. Хм, интересный тут замок.

— А где ключ? — почти не дыша от волнения, спросил Паша.

— Он не нужен, это головоломка, — с улыбкой сообщил ведьмак.

Соломон покрутил несколько металлических дисков на крышке, на которых изображены разные символы. Эммануэль, пристально следивший за действиями ведьмака, вздрогнул, когда шкатулка со щелчком открылась.

— Не понимаю. Медведь, меч, солнце? — изумился чародей.

— Всё просто: «…он спит, вождь бриттов, он спит. Там, где вечное солнце стоит…», — с улыбкой молвил Соломон.

— Не может быть, — не поверил чародей. — Это слишком просто.

— В этом как раз и весь подвох.

Соломон раскрыл шкатулку, достал из неё конверт. Все замерли в тишине.

–… и вновь шепчущее пламя опишет круг, и голоса друг к другу воззовут, — мистическим полушепотом зачитал ведьмак конец письма.

— И что это означает? — спросил Эммануэль.

— Это означает, что через пять недель состоится заседание Круга.

— Ты был прав, — сказал чародей. — А где оно будет проходить?

— В Пронде.

— Ха, — усмехнулся чародей. — И когда поедешь?

— Скоро. Нерешённых дел у меня там имеется предостаточно.

— Тогда, как насчет встречи с Софией? — оживился чародей. — Может всё же, выкроешь немного времени для неё?

— Посмотрим. У нас с Павлом и без того забот будет с лихвой.

— Я тоже поеду? — подал голос оторопелый Паша.

— Да поедем вдвоём. Самое время «вывести тебя в свет», — на лице ведьмака вновь возникла улыбка. — Там ты воочию сможешь увидеть, что собой представляет магический мир. А заодно я проверю, как идёт строительство будущего терминала.

Глава IV. Пронд

В это утро Павел проснулся раньше, чем обычно и не проспал положенных часов, что нехорошо, поскольку сегодня, поздним вечером они с Соломоном отправляются в чародейский город Пронд. Сама мысль об этом будоражит без меры, потому лишь пробудившись от сна, он уже не смог закрыть глаза. Это сказочная мечта, маленькая искорка радости во мраке вечной печали. По словам Эммануэля Пронд один из самых красивых городов когда-либо созданных магами. Подробные рассказы об этом мегаполисе в ярких красках обрисовали в голове мальчика образы прекрасных зданий, невероятно красивых парков с редкой растительностью неприсущей миру простолюдинов. Эммануэль говорил, что в основном город населён чародеями, но там так же встречаются народы из мифов и легенд.

Долго пролежав в кровати без сна, он убедился, что заснуть уже не сумет, а потому решил не тратить время впустую. Встал, оделся, застелил постель и в этот момент к своему изумлению услышал за окном птичий крик. Ему и раньше случалось его слышать, но саму птицу он ещё не видел.

Залез на кровать, открыл окно и, вглядываясь в небо, стал разыскивать источник звука. На улице стоит прекрасная летняя погода, с нежной утренней прохладой. Мальчик искренне рад этому — утро является самой любимой его частью дня. Летние рассветы и закаты с самых малых лет вызывают у него неподдельный восторг. Однако после смерти дедушки даже они не могли хоть немного поднять ему настроение. И только недавно он снова научился радоваться солнцу, пусть не так как раньше, но всё же, солнце по утрам вновь вызывает на его лице улыбку.

Он достаточно долго любовался прекрасным утренним небосводом, пока не увидел там, в небе, некое пятно. Присмотрелся, разглядел большую птицу. Она летит достаточно высоко, а вот уже опускается вниз прямо к морю. Птица пролетела над водной гладью и снова взмыла вверх.

«Что это за птица? — подумал мальчик. — Вряд ли она обычная, в моей нынешней жизни больше нет ничего обычного».

Паша наблюдал за диковинным небесным скитальцем, пока крылатое создание не возвысилось так высоко, что стало совсем невидимым. Он закрыл окно, ушёл в ванную комнату. Умылся, почистил зубы, вернулся обратно. С того дня как он поселился здесь его комната обставилась новой мебелью. Он ничего не просил и был готов довольствоваться тем, что было, однако Соломон был иного мнение и со временем по мере необходимости, в комнате мальчика стали появляться новые предметы. Это коснулось и одежды. На следующий день после его переезда сюда Соломон подарил Павлу целый гардероб, к которому нерешительный мальчик не сразу притронулся. Свою старую одежду, которую он привёз с собой он так и не вытащил из своего чемоданчика — по его мнению, именно эту старую одежду он может назвать по-настоящему своей. Старые обноски, но это его обноски.

Хоть он и прожил здесь уже достаточно времени, чтобы привыкнуть к этому месту, его до сих пор не покидает чувство, что его настоящий дом далеко отсюда. Его разум осознаёт, что он больше никогда не вернётся туда, но сердце не желает мириться с такой правдой. И этот небольшой чемоданчик с поношенными вещами это, то единственное, что связывает его с домом. Потому эти вещи уже стали для него некой опорой в столь тяжелый момент его жизни. И чтобы не случилось с ним в будущем, эти вещи у него точно никто отнимать не станет.

Паша подошёл к шкафу, приоткрыл дверцу, скрепя сердце посмотрел на свой чемодан. Смесь печали и страха закрутилась в нём. Он хочет открыть его и вновь посмотреть на то, что внутри, но не может: вместе с этим чемоданчиком в шкафу он спрятал часть ещё живых воспоминаний и чувств, и страшится снова их открыть. Помимо одежды там есть важные его сердцу вещи, то немногое, что он смог забрать собой из дедушкиной квартиры. Но даже мимолетное воспоминание об этом причиняет ему нестерпимую боль. Поэтому он как может, противится этому. Желая унять печальные мысли, он глубоко вздохнул, собрал всю волю в кулак.

«Сейчас не время грустить» — мысленно сказал он себе.

Окончательно справившись с чувствами, спустился в холл, а оттуда прямиком в гостиную. Зайдя в комнату, обнаружил, что половина окон в гостиной открыта, дверь в сад настежь распахнута, и утренний ветерок гуляет по комнате. Мальчик посмотрел в окно — солнечный пейзаж снаружи так и заманивает на улицу. В местном саду нет маленьких кустиков с цветами, геометрически-подстриженных растительных оград, содовых гномов и тому подобного. В этом саду растут деревья, в том числе фруктовые: яблони, апельсиновые, абрикосовые, черешневые и так далее. Вместо цветочных кустов кусты ягодные. Иногда в теплую погоду Соломон и Павел отдыхают здесь после обеда, а несколько раз даже проводили здесь вечера.

Дойдя до середины сада, Паша с удивлением обнаружил шубу и рубашку Соломона надетыми на плечи одной из женских скульптур. Лакированные туфли ведьмака так же лежат рядом, но их владельца нигде не видать.

«Странно, — подумал Паша, — в доме его невидно, но без шубы он никуда не выходит, значит должен быть поблизости».

Женская скульптура улыбнулась и подмигнула ему — здешние произведения скульптурного мастерства имеют обыкновение иногда оживать. Как же он был напуган, когда впервые столкнулся с подобным открытием.

Паша прогулялся по саду. Своей свежестью здешний воздух ничем не уступает дыханию леса. Вокруг природная красота, но особенно красиво этот сад выглядит в темноте: благодаря магии растительность иногда светится лунным светом. Но больше всего ему полюбилось высокое дерево с густой кроной, которое произрастает в конце сада. По неизвестной причине ночью светлячки окружают это дерево, создавая вокруг него кольцеобразное свечение.

Павел развернулся на месте, бросил свой взгляд на дом, в котором живёт. В свете утреннего солнца здание выглядит очень живописно. Первый этаж сложен из каменных блоков тёмного цвета. Мальчик подозревает что второй и третий этажи тоже, вот только они заштукатурены, покрашены и декорированы деревянным каркасом — это придаёт особняку облик присущий средневековым каркасным домам. Начиная со второго этажа, можно обнаружить несколько эркеров, самый большой из них располагается со стороны сада, растягиваясь на два этажа, он освещает все лестничные пролёты внутри дома. Окна местами витражные. Крыша высокая, чёрная, острая, гребень скошен под углом.

Вдруг Павел что-то почувствовал, обернулся и вновь увидел уже знакомое пятно в небе — оно приближается, становить всё больше. Тёмная хищная птица поистине огромна и летит прямо сюда, летит прямо на него! Мальчик всерьёз испугался, инстинктивно решил бежать обратно в дом, но ноги не слушаются.

Птица уже рядом. Вдруг прямо на подлёте крылатый хищник широко раскинул свои крылья, выпустил когтистые лапы вперёд. Всё случилось очень быстро. Паша даже не успел разглядеть, как птичьи лапы превратились в человеческие ноги, как крылья стали руками. Всего за секунду птица обратилась — Соломоном. Приземлившись с закрытыми глазами, раздетый до пояса ведьмак сразу наколдовал себе солнцезащитные очки, надел их и только тогда посмотрел на него.

— Доброе утро, — приветливо сказал Соломон.

Павел всё ещё ошеломлён увиденным превращением, оттого он не сразу понял, что к нему обратились. Соломон с недоумением на лице взглянул на своего воспитанника, а спустя пару секунд быстрым шагом направился к нему. Резкие шаги ведьмака заставили поражённого Пашу встрепенуться и инстинктивно отступить назад. Ведьмак не выглядит агрессивно, но мальчик отчего-то боится.

— Павел, ты меня слышишь? — миролюбивым тоном спросил удивлённый Соломон. Опустившись на корточки, он помахал рукой перед его глазами.

— Что? — не чувствуя своего языка пролепетал мальчик.

— С тобой всё в порядке?

— Да… Соломон, а ты сейчас был птицей?

— А-а, — с радостью выдохнул ведьмак, — Так вот, отчего ты в ступоре. Я и забыл, что в птичьем облике ты меня ещё не видел. Вместо пробежки я по утрам летаю по небу. Прости, если я тебя напугал.

Только сейчас Паша обратил внимание на большую чёрную татуировку на теле ведьмака — величественный олень, раскинулся на половину торса. Предплечья обеих рук так же покрыты татуировками с непонятными символами. Вдруг татуированный олень зашевелился и мальчик дрогнул.

— Этот олень, — начал ведьмак, заметив его интерес, — на самом деле запечатанная на моем теле сильнейшая формула — атакующие чары способные одним ударом убить кого угодно. Это один из моих секретных приёмов, веский аргумент в схватках с опасными противниками.

Соломон опустил руки вниз. Его белоснежная рубашка тут же самостоятельно соскользнула с женских плеч мраморной скульптуры и немедля налезла на его тело. Следом и чёрная шуба плавно разместилась на плечах владельца, словно счастливый кот в предвкушении ласки, улёгшийся на тёплые колени своего хозяина.

— Который сейчас час? — спросил Соломон, надевая обувь.

— Шесть часов и двадцать две минуты.

— Та-а-к, — протянул мужчина, застёгивая пуговицы на рубашке. — Значит, это не я, летая по небу, забыл о времени, а просто кому-то не спится. А почему так?

— Я проснулся полчаса назад, и как не пытался, снова уснуть не смог, — пролепетал мальчик, чувствуя себя виноватым.

— А точно пытался? — ведьмак на секунду смерил его строгим взглядом, но затем тепло улыбнулся. — Ладно, понимаю твоё нетерпение, сам когда-то был ребёнком. Пошли в гостиную, обсудим кое-что.

— Соломон, а твоё превращение — как ты это сделал? — спросил мальчик.

— Предрекая твой вопрос, отвечу: да, ты тоже так сможешь, у всех ведьмаков есть врождённая предрасположенность к полиморфизму, но всему своё время.

— Ты не ответил, — Паша решил, что если он не расспросит об этом сейчас, то потом уже не осмелиться. — Как ты это сделал?

— И что ты не умеющий колдовать собрался делать с этим знанием?

Мальчик смолк, подумал, улыбнулся. Вернувшись в гостиную, он сразу сел в кресло. Ведьмак коротко взмахнул рукой, и все распахнутые окна сами закрылись.

— Хочешь сладкого? — Соломон открыл одну из серебряных шкатулок со сладостями, которые всегда стоят на столике и всегда полны угощениями.

Паша не отказался.

— Сейчас я покажу чародейское приветствие, — сказал ведьмак, встав напротив Павла. — Смотри и запоминай: кончиком среднего пальца ведущей руки, ты касаешься, примерно середины свой грудной клетки, а затем этим же пальцем касаешься своего лба. Когда ты приветствуешь кого-то, таким образом, ты как бы говоришь ему: «Вы были в моём сердце, а теперь вы в моих мыслях». Это значит, что всё твоё внимание теперь всецело обращено к твоему собеседнику. Понял?

— Понял.

— Прощаясь, ты повторяешь этот жест в обратном порядке, то есть: «Из моих мыслей, вы возвращаетесь в моё сердце». Этим ты как бы обещаешь сохранить воспоминание о нём и о вашей встрече.

— А рукопожатия у магов не пользуются популярностью?

— Рукопожатия тоже в ходу, но нормы этикета ты должен знать.

Минут десять Соломон и Павел обсуждали нормы поведения присущие чародейскому сообществу, благо они оказались несложными.

— И вот ещё на будущее: всегда будь вежлив с взрослыми ведьмаками, если не хочешь, чтобы тебя проучили за неуважение. А особую вежливость проявляй к пожилым ведьмакам. Никто, запомни, никто не смеет отказывать им в должном почтении. Я знаю, что ты человек воспитанный, но на будущее знай: грубить им нельзя, такое преступление тебе никто не спустит. В чародейском мире это непросто обязательная вежливость, а негласный закон. Всё понял? Есть вопросы?

— Вроде нет. Хотя нет, есть один вопрос, но он не по теме.

— Спрашивай.

— Ты вчера, когда про магию говорил, не раз упомянул своего усыновителя.

— Да, — Соломон чуть помрачнел. — Я звал его Корвином. Он меня усыновил, вырастил и воспитал, магическим основам тоже он меня обучил.

— А где он сейчас?

— Его больше нет, — с каменным лицом ответил ведьмак.

Паше стало неловко, его с детства приучили не преставать к людям с вопросами и держать своё любопытство при себе. Однако Соломон поощряет его пытливость, особенно когда дело заходит о магии. Мальчик уже привык, что каждый вечер после ужина они уходят в гостиную и сидя в удобных креслах, разговаривают о магии. Постепенно темы разговоров меняются, и иногда Паша рассказывает что-то из своего прошлого. Почему-то, чем больше он рассказывает, тем легче ему становится. После смерти дедушки он жил в постоянном напряжении, страшась чего-то. Даже во сне его не покидало чувство тревоги. Но за последние несколько недель проведённых с Соломоном он успокоился.

Ведьмак стал вызывать у мальчика симпатию. Благодаря их каждодневным беседам Павел всё больше и больше проникается доверием к ведьмаку и с каждым днём они становятся всё ближе друг к другу. Паша сам не заметил, как стал ему послушен. Соломон помогает ему изучать мир магии, мир столь невероятный, что временами поверить в его реальность бывает трудно. Паша продолжает каждый день читать книги по истории и очень часто от переизбытка информации у него в голове начинается настоящая путаница, лишь обсуждение прочитанного с Соломоном по вечерам вносит некое подобие порядка. Иную часть знаний мальчик получает из рассказов ведьмака — этот способ куда интереснее прочих, хотя и не обладает той же полнотой знаний, что дают книги.

Но в последние три недели Соломон очень часто отсутствовал дома, иногда его не было целыми днями. Пашу наверняка бы охватила тоска, если бы не Эммануэль. Чародей не только присматривал за ним (хотя сам мальчик никогда в присмотре не нуждался), но так же рассказывал ему о магическом мире, например о чародейских деньгах. Самой маленькой денежной единицей в мире магов является мириций — это самые часто-используемые деньги. Сто мирициев формируют один цепилон — то вторая по популярности денежная единица, а из ста цепилон получается один преатор. И наконец, из тысячи цепилонов формируется один безар.

Это далеко неединственное, что Павлу поведал маг. Они много общались и на двоих выпили много чая. Эммануэль постоянно улыбался, много шутил и столь же много смеялся. Так же чародей рассказал ему о взаимодействии мира магов с миром простолюдинов: по его словам все страны мира, так или иначе, подчиняются ведьмакам, это касается не только правительств, но даже мировой экономики. Из его рассказов выходит, что вся планета в руках Двуликих.

Но хоть ведьмаки и контролируют мир простолюдинов, при этом они далеко не всегда вмешиваются в их дела. Ведьмаки, которые на протяжении веков воевали друг с другом за власть над простонародьем, сейчас практически потеряли интерес к миру обычных людей. Теперь ведьмаки с неохотой слушают вести о мирских делах и людских проблемах. Но иногда милостивые властелины всё же вмешиваются в быт людишек. Например: ведьмаки Круга регулируют развитие современных технологий — иногда сдерживают, иногда направляют в нужное им русло. По словам Эммануэля, современные фотокамеры и видеокамеры неспособны увидеть то, что видеть им не положено, а простолюдины не суют свои носы, куда не надо.

Ещё временами Эммануэль показывал Павлу магические фокусы, всего лишь потешные шалости, но увлекали и радовали они безмерно. Однажды он превратил сахарницу в мыльные пузыри, а потом обратно, но уже без сахара, сорвав тем самым запланированное чаепитие. Чародей быстро полюбился Паше. Утром они вместе завтракали. Днём все трое трудились в библиотеке, где Эммануэль и Соломон всё время что-то обсуждали, что-то подписывали, оформляли и звонили кому-то. А вечерами они просто разговаривали в гостиной, и для Паши это стало самой приятной частью дня. Но к всеобщему сожалению решив здесь все дела, Эммануэль уехал и потому сегодня Соломон, и Павел вынуждены впервые за эти дни завтракать только вдвоём.

— Ты уже решил, какие вещи возьмешь с собой? — спросил Соломон, сидя с ним за обеденным столом и попивая кофе.

— Да. Я возьму только одежду, несколько книг и зубную щетку, — сказал Паша, понемногу отпивая горячий чай из чашки.

— Путь в Пронд предстоит неблизкий. Он сейчас располагается в США.

Тут Павла осенило: он ещё не интересовался, на чём они поедут в Пронд.

— Как мы туда доберёмся, ты нас туда телепортируешь?

— Тебе не выдержать подобного перемещения. Ты ещё мал и слаб.

— Но мы же «перемещались» из Лондона сюда.

— А ощущения свои после этого помнишь?

— Да, я очень устал.

— Ты всего лишь «очень устал», только потому, что я использовал на тебе защитную магию, иначе бы ты после этого месяц пролежал неподвижно. Но даже с защитой ты не выдержишь перемещение на другой континент.

— Тогда как мы туда доберёмся? — поинтересовался озадаченный Павел.

— На машине.

— Через океан на машине? — не поверил своим ушам мальчик.

— Ага, — невозмутимо подтвердил ведьмак, сделав глоток кофе.

Находясь в замешательстве, Паша печально вздохнул. Он уже смирился, с тем, что теперь живёт в мире, где невозможное возможно, но всё же трудно отринуть привычные представления.

— А где находится Пронд, в смысле он есть на карте?

— Нет, на карте его нет. А находиться он в точке схождения.

— Что такое точка схождения?

— Это непросто объяснить, это тяжелая в освоении наука.

— А вдруг пойму?

— Ладно, представь себе два объекта, которые одновременно находятся в одной и тоже точке, в одно и то же время.

— То есть рядом находятся?

— Нет, именно в одной и той же точке, один на месте другого, но при этом в другом пространственном измерении, которое является часть этого же измерения.

— Я-я не понимаю, — мальчик озадаченно нахмурился.

— Как я и сказал ранее, это довольно сложная наука и чтобы в ней разобраться, сначала нужно многое изучить, да и даётся она далеко не всем.

— Чародеи удивительны, — тихо восхитился мальчик.

— Увы, но на это способны только ведьмаки. Наши тёмные половины имеют власть над пространством и временем, а значит и мы тоже. Не все конечно, но некоторые из нас научились изменять пространство и даже создавать собственные независимые измерения. Это очень трудно, потому ведьмаки на это неспособные воюют за них. Если тебе в будущем удастся создать собственное пространственное измерение, будь готов защищать его, ибо многие захотят отнять его у тебя. Ты уже закончил свой завтрак? Вот и хорошо.

Время перевалило за полночь, когда Павел после длительного ожидания отправился в свою комнату, чтобы наконец-то переодеться в дорогу. Ожидание этого момента далось ему нелегко. После ужина у них до отъезда осталось около пяти часов и так уж случилось, что мальчик не знал чем себя занять на это время. Он бессмысленно слонялся по дому, пытался читать, но волнение вызванное ожиданием мешало ему сконцентрироваться.

Эти пять часов обернулись для Паши настоящим испытанием. Ситуация усугублялась его нелюбовь к ожиданию, оно всегда раздражало его, отсюда и извечная зависть к тем, кто может спокойно это переносить. Сколько раз со времён ужина он нервно посматривал на часы, он и сам сосчитать не может. Время шло очень медленно, а иногда, казалось, что оно и вовсе остановилось, уж с такой неохотой стрелки двигались по циферблату.

Где-то часов в десять Пашу стало клонить в сон, и тогда он пожалел, что не выспался утром. Состояние малоприятное, особенно эта слабость. Он сам не заметил, как стал клевать носом. Было уже поздно ложиться в постель ведь до отъезда времени оставалось немного.

И вот сейчас наконец-то переодевшись в чуть более тёплую одежду, он зевнул, взял подаренную Соломоном сумку, затем вышел из своей комнаты и спустился вниз. Ведьмак в ожидании уже стоит посреди хорошо освещенного холла.

— Готов ехать? — спросил Соломон, подхватив магией его сумку.

— Да, — радостно отозвался квёлый мальчик.

— Я вижу ты в не особо бодром состоянии. Учти, поездка будет очень утомительной, — стоявшие рядом с Соломоном чемодан и две сумки вдруг воспарили над полом. — Пошли я уже переместил машину к дому.

— Переместил? — с удивлением переспросил Павел.

— Как ты наверно уже заметил, гаража здесь нет, потому автомобиль я держу в другом месте, — уточнил ведьмак, пропуская Павла вперёд.

Паша вышел из тёплого дома на улицу и с непривычки задрожал от прохлады. Ночь ясная, звёзды отчётливо виднеются в чернильном небе. Стоя в свете фонаря у двери, Павел попытался разыскать в потёмках обещанный автомобиль.

Ведьмак, закрыв за собой входную дверь, заметил зрительные изыскания своего воспитанника и рукой указал мальчику нужный курс. Паша послушно проследил направление руки ведьмака, но разглядеть тёмный объект в темноте оказалось невыполнимой задачей. Сжалившись над ним, Соломон сотворил шар из света и направил его в указанную им сторону. И действительно в нескольких метрах от дома на дороге припаркован роскошный автомобиль тёмно-синего цвета с откидным верхом. Выглядит он как вполне современное авто, дизайн которого отдаёт дань автомобилям прошлого. Кузов отполирован до блеска, а хромированные диски и металлические вставки отражают всё не хуже зеркала, отчего авто привлекает глаз блеском новизны. Павлу всегда нравились машины, но до этого момента ему не доводилось видеть столь дорогую машину вблизи.

— Мы поедем на этом? — забегав вокруг машины, восторженно спросил мальчик, позабыв про холод и зевоту

— А ты видишь здесь какой-то другой автомобиль? — улыбнулся Соломон.

На капоте заметно выделяется блестящая и очень детальная фигурка ворона. Это напомнило Павлу соответствующий рисунок на кольце Эммануэля.

Мальчик понятия не имеет, из какого металла сделано это авто, но что-то ему подсказывает, что это не сталь и не железо.

— А что это за марка, кто производитель? — осмелился он на вопрос.

— Это эксклюзивное авто, сделанное под заказ.

— А из чего оно сделано, это же необычный металл?

— Ты как всегда наблюдателен. Она целиком сделана из Везрлинга.

— Сколько же она стоит? — удивился мальчик.

— Это несущественно. Садись в машину, а я пока займусь багажом.

Павел с радостью послушался. Кресло из кожи оказалось очень удобным и стоило мальчику примкнуть спиной к спинке, как поясничная поддержка начала обхватывать его спину, подстраиваясь под него.

Ведьмак бесшумно закрыл багажник, снял с себя свою перьевую шубу, повесил её на спинку водительского сиденья, затем открыл дверь и, несмотря на свой длинный рост, без труда разместился на месте водителя. Захлопнув дверь, он взялся руками за руль и неподвижно замер на минуту. Паша не стал ему мешать, посчитав этот необъяснимый обряд важным.

Внезапно включилась приборная панель, фары зажглись, загорелась и подсветка солона. Ведьмак снял очки, отпустил руль и пристегнулся. Наблюдая за действиями Соломона, Паша так же вспомнил о правилах безопасности и тоже потянулся за ремнём. Шар света поодаль от них погас. Соломон повернул руль, нажал на педаль газа. По мере движения автомобиль стал набирать скорость, разгоняясь всё быстрее. Мальчик оглянулся назад — дом уже скрылся за деревьями.

— А разве неопасно так быстро ездить, тем более в такую темень? — спросил мальчик когда авто прилично разогналось.

— Не бойся я ведьмак и реакция у меня нечеловеческая. Хочешь совет? Поспи хотя бы часа три-четыре. День предстоит не из лёгких, силы тебе ещё понадобятся.

— Не думаю, что смогу уснуть. Хотя я был бы рад немного поспать.

Соломон что-то прошептал, и вдруг мальчика охватила сильная сонливость. Глаза так и слипаются. Засыпая, он едва успел почувствовать, как повинуясь безмолвной воли ведьмака, спинка его сиденья плавно опускается вниз. Он решил, не сопротивлялся сну и добровольно смежил веки.

Спустя долгое время вновь открыл глаза, но не сразу понял, где находится. Сонная пелена не позволяет всё четко разглядеть. Моргнул несколько раз, огляделся и вспомнил про поездку, про машину и тогда всё встало на свои места. Обнаружил под своей головой подушку, а на себе теплое одеяло. Спалось ему на удивление комфортно, не так комфортно как в кровати, но от сна в машине он ждал меньшего.

— Привет, — мельком глянув на него, произнёс Соломон. В темноте особенно заметна синева его глаз.

— Долго я проспал? — спросил Паша, поднимаясь вместе со спинкой кресла.

— Несколько часов. Скоро начнёт светать.

— Но пока ещё темно. Как ты видишь в такой темноте?

— Ночью я вижу не хуже чем днём, — признался ведьмак.

— Как? — на автомате спросил мальчик.

— Благородя особым чарам, мои глаза могут видеть многое сокрытое от обычного взора, в том числе сквозь кромешную тьму.

— Поэтому ты всё время в солнцезащитных очках?

— Да. Это хорошо, что ты всё подмечаешь. Яркий свет раздражает мои глаза. Ничего критичного, но ощущения неприятные.

— А отменить эти чары нельзя?

— Нет, процесс необратим.

Паша смолк и посмотрел в темноту. Воздух вокруг довольно прохладный. Мальчик поежился, плотнее укутался в одеяло. Ведьмак заметил это, сбросил скорость, и машина вновь проявив редкую услужливость, подняла крышу. Скоро авто вернулось к прежней скорости; двигается оно на удивление плавно хотя несётся на высоких скоростях. Когда ведьмак, уходя в крутой поворот, не сбросил скорость, Павел, вцепился пальцами в дверную ручку и мысленно приготовился к худшему. Но вопреки законам физики центробежная сила на их машину почти не повлияла и они повернули так же легко, как если бы ехали по прямой линии.

«Эта машина точно сделана не руками человека».

Павел принялся смотреть по сторонам, разглядывая в темноте автомобили, что проезжают мимо них — интересно, что сидевшие внутри водители и пассажиры даже не смотрят на их машину, хотя её трудно не заметить.

Паша едва начал разглядывать светлеющий горизонт вдалеке, как вдруг их автомобиль резко свернул с дороги на обочину, прямо в кусты. Мальчик от неожиданности подскочил, испугавшись, что Соломон потерял управление. Но к его удивлению в момент столкновения кустарник исчез, а на его месте оказалась асфальтированная дорога. Паша, оправившись от ужаса, посмотрел на ведьмака.

— Я испугался, что мы разобьёмся, — произнёс он дрожащим голосом.

— Почему? А-а, прости. Я задумался и не предупредил тебя. Но не бойся, в этой машине ты в полной безопасности.

— Откуда ты узнал, что здесь сокрыт поворот? — поинтересовался Паша.

— Мои глаза могут видеть даже сквозь иллюзии. А теперь приготовься, через минуту мы переместимся на другой континент.

Паша посмотрел на дорогу — далеко впереди виднеется обычный на первый взгляд тоннель сквозь гору. Соломон стал разгонять и без того неимоверно-быстрый автомобиль всё быстрее и быстрее. Машина мчится на всех порах по направлению к въезду, пейзаж за окном уже расплывается от сумасшедшей скорости. У Паши нет сомнений, что в обычном авто его бы уже вдавило в кресло — конечно если бы обычный автомобиль на таких скоростях не развалился. Соломон вновь надел солнцезащитные очки. Всего один краткий миг и они заехали в туннель.

Внутреннее освещение тоннеля тут же погасло, по стенам начали вспыхивать ослепительные вспышки электрических зарядов. Молнии с устрашающей мощью бьют по автомобилю, чем без меры пугают Пашу. Он быстро убедился, что они не могут ему навредить в полностью закрытом автомобиле, но всё ровно страшно. Машина мчится вперёд, искры фейерверком отлетают от корпуса, видимые заряды электричества вспышками пробегают по кузову. Все это насыщенное светом действо стало усиливаться с уже невероятным ускорением автомобиля.

Вдруг всё обратилось яркой вспышкой. Паша закрыл глаза руками — не только от яркого света, но и от ужаса. Спустя пару секунд всё резко затихло. В ушах Павла зазвенело. Лишь спустя полминуты он отважился открыть ещё страдающие от боли глаза. Автомобиль вновь едет в ночной тьме, но уже не в тоннеле. Паша завертел головой пытаясь разглядеть пейзаж снаружи, благо автомобиль двигается уже не так быстро. Вокруг темно, но, несмотря на это даже после беглого осмотра он определил, что это уже не Шотландия.

— Где мы?

— В Соединённых Штатах Америки, — Соломон вновь снял свои очки.

— Что это сейчас было? — поинтересовался ошеломлённый Павел.

— Межпространственный тоннель, — бесстрастно ответил ведьмак.

«Он безумно меня испугал» — подумал Паша и в одночасье страх отступил в прошлое, а на его место пришёл неописуемый восторг.

— Здесь ещё ночь, — чуть погодя произнёс мальчик.

— Это из-за разницы во времени.

— А нам ещё долго ехать?

— К сожалению да, поэтому советую тебе расслабиться и запостись терпением.

Соломон не обманул и практически всю оставшуюся ночь они ехали по трассам и автомагистралям. Паша ещё раз заснул — силы в пути иссекают слишком быстро и практически не восстанавливаются. Соломон, похоже, вовсе не подвержен усталости, не отрывая глаз от дороги, он продолжил вести автомобиль, даже сквозь непроглядную темноту. Он начал казаться Павлу эдаким сверхчеловеком — это внушило мальчику чувство спокойствия и даже восхищения.

Так время тянулось до раннего утра — второе утро за сегодняшний день. С появлением на горизонте зари ведьмак недовольно прищурился и вновь надел очки. Павел очень устал, он уже не сидит на удобном сиденье, а практически валяется в нём. За последний час ёрзал он чаще прежнего, безрезультатно пытаясь удобнее устроиться. Он уже до мельчайших деталей заучил интерьер машины, отпечатал в памяти всё и теперь кажется, что этот вид будет являться ему в кошмарах. Голова его отяжелела и под этой тяжестью шею терзает пульсирующая боль. Спина затекла, ноги гудят, а возникшее уже давно чувство голода заставляет живот урчать.

Ведьмак сбросил скорость, съехал с асфальтированной дороги прямо на грунт. Мальчик посмотрел за окно — странно, но почему-то обязательное в таком случае облако пыли не появилось. Внезапно передняя часть автомобиля стала подыматься, хотя под колёсами авто ничего нет. Всё выше и выше машина забирается по невидимой горке, а глаза мальчика становятся всё шире и шире.

— Соломон? — взволнованно окликнул Паша.

— Это эстакада. Не пугайся, вот смотри, — ведьмак одной рукой сложил пару знаков и коснулся его лба. И вдруг невидимое стало явью. Они действительно едут по высокой эстакаде, а там вдалеке видно нечто большое, круглое и блестящее. Мальчик удивился странной находке. Буквально за считанные минуты они преодолели немалый путь, оказавшись в сотне метров от круглого объекта. Это гигантская прозрачная сфера, в центр которой и ведёт длинная эстакада. Со стороны она напоминает повисший в воздухе мыльный пузырь невероятных размеров, глянцевые контуры которого подчёркиваются бликами от рассветного солнца.

Паше вновь не по себе. Усталость забылась, а нарастающее чувство тревоги распирает изнутри. По мере их приближения сфера становится всё более пугающих размеров. Он не знает чего ожидать, а отвлекать Соломона расспросами не хочет. Они всё ближе и ближе. Двадцать метров, десять, пять. И вот они протаранили сферу, оказались внутри неё. Глаза Паши тут же полезли на лоб — изнутри сфера поистине необъятных размеров. Автомобиль устремился резко вниз. Внутри Павла всё замерло от ужаса. Авто не упало, а продолжает двигаться по дороге, которая, уходя вниз закругляется и как всё окружающее пространство растекается по нутру сферы, принимая форму кольца.

Машина едет всё быстрее, уже самостоятельно набирая скорость. Соломон привычно спокоен. Как жаль, что инстинкт самосохранения Павла ему такого спокойствия не внушает. От этой неконтролируемой скорости время стало замедляться и каждое пугающее мгновение для мальчика теперь словно час. Машина едет уже целую вечность, но по-прежнему ещё очень далека от дна сферы.

Неожиданно, как гром среди ясного неба, всё вокруг стало вращаться, а спустя ещё пару мгновений начался настоящий хаос: пространство внутри сферы принялось то растягиваться, то сжиматься; солнечный свет, яркими вспышками бьёт со всех сторон, сводит с ума, не оставляя никаких шансов хоть что-то рассмотреть.

И вот, совершенно невероятным образом пространство сферы развернулось до горизонтального состояния как бумажный лист. Паша не успел ничего понять, он в полном замешательстве. Всё произошло у него на глазах, но это в голове не укладывается. Будто и не было ничего. Они продолжают езду по уже прямой асфальтированной эстакаде.

— Где мы теперь? — переведя дух, не своим голосом спросил Павел.

— В пригороде Пронда. Этот путь ближе всего к городу. Минут через двадцать приедем, — Соломон ввёл авто в уже привычный высокоскоростной режим.

— Эта сфера…

— Это проход в точку схождения, скоро ты к такому привыкнешь.

Паша взял себя в руки, приподнялся, посмотрел по сторонам. Здешний пейзаж разительно отличается, от того что был до сферы: слева вдалеке виднеются очертания высоких горных хребтов и лесов, а впереди и справа бескрайнее море, издали поблескивающее волнами. Спустя несколько минут по мере приближения к воде эстакада переросла в длиннющий мост, раскинувшийся через морскую гладь. Как Паша не пытался, он не смог разглядеть вдали конец этого моста. Ему даже подумалось, что мост бесконечен.

Прошло минут десять. Ведьмак по-прежнему не сводит взгляда с дороги, а мальчик напротив, может себе позволить полюбовался морским видом. Рассветное небо окрасило волны в соответствующие цвета. Море такое спокойное, такое красивое. К своему восторгу Павел про себя отметил, что ещё никогда не видел столь прекрасного рассвета.

— Почти приехали, — спустя время с заметным облегчением в голосе сообщил Соломон и на том ещё быстрее ускорил автомобиль.

После его слов Паша обратил внимание на очертания вдали — это силуэт города с множеством высотных зданий возвышающихся над зданиями поменьше. Вверх авто откинулся назад и морской воздух порывом взъерошил волосы Павла и засвистел в его ушах. Теперь он без лишних преград может оценить масштаб безразмерного городского пейзажа. Это заставило мальчика улыбнуться. Он оживился в предвкушении, забыл про неудобства и недавний стресс.

Они заехали в самый большой и самый красивый город из всех, что Павлу доводилось видеть. Это огромный мегаполис с высокими каменными небоскребами, среди которых нет безликих высоток из стекла и металлоконструкций. Вокруг несчётное число дорог загруженных бесконечными потоками машин. От созерцания городских видов, у мальчика захватило дух. Проезжая мимо невероятных сооружений он с замиранием сердца как зачарованный разглядывает каждое здание и каждую деталь, которая попадается ему на глаза. Монументальные каменные сооружения своими масштабами производят сильное впечатление. На фоне этих громадин Паше даже стало немного страшновато, но всё ровно столь масштабный вид завораживает. Нередко многоэтажные жилые здания стилизованы под замки и сказочные дворцы. Дети, веселятся на просторных детских площадках местами напоминающие аттракционы. Нетрудно отметить обилие фонтанов, каналов и даже настоящих водопадов, грамотно вписанных в облик города. Внимание к деталям в архитектуре велико, даже эстакадные опоры украшены барельефами или узорами, а в стенах зданий можно наткнуться на ниши со статуями. Пустых, простых и невзрачных стен здесь нет. Складывается впечатление, что безликая простота для местных архитекторов под строжайшим запретом. Оно и верно, после столь изысканного великолепия, построить здесь унылое строение из бетона и стекла было бы непростительным оскорблением.

Спустя время Соломон свернул на ближайшую парковку, и их автомобиль наконец-то остановился — как же долго Павел ждал и желал этого момента. Он вышел из машины, ощутил пронзительную боль в спине и конечностях. Всё его тело устало, задеревенело и болезненно пульсирует от столь длительной поездки, но мальчик и не подумал жаловаться. Не смотря на невыносимую усталость и небольшое онемение, он не разминаясь, засеменил за Соломоном.

Всё окружающее пространство в городе сделано из белого камня похожего на мрамор, всё: дороги, тротуары, здания. И всё, что есть вокруг, не имеет швов, стыков или следов кладки, всё здесь это единый монолит. Нередко архитектурные элементы и вставки украшены золотом, и его довольно много, но при этом здесь нет ничего вычурного и излишнего, все архитектурные элементы как каменные, так и золотые в меру и к месту. Скамейки и металлические ограждения не имеют следов сварки, заклёпок, или болтов, при этом, как и всё вокруг они отличаются изысканностью и ювелирной детализацией. Но самое главное, не смотря на обилие этого великолепия каждое здание, каждый элемент этого города уникален и неповторим. В архитектуре зданий доминирует готика и её достаточно много. Даже колонны, постаменты, ограждения, опоры дорожных развязок и эстакады, украшены пламенеющей готикой и золотыми барельефами. Готика повсюду, и она прекрасна.

Как Павел не искал, он нигде не сумел найти грязи пыли или мусора, нет здесь даже ржавчины. Идеальная чистота и блеск новизны повсюду. Тротуар под ногами блестит словно стекло, а если остановиться и посмотреть прямо вниз, возможно даже увидеть слабое отражение своей обуви. И при этом тротуар тоже сделан единым полотном, никакой тротуарной плитки. Эта цельность даёт возможность непрерывным узорам раскинуться по всей длине тротуара. Мальчик бы с удовольствием остановился и внимательно рассмотрел это великолепие, но обилие прохожих не оставляет ему такой возможности: люди тесными толпами быстро шагая по своим делам, заполняют всё окружающее пространство.

Соломон указал рукой на вывеску местной закусочной.

— Пойдём, позавтракаем? — предложил он.

Мальчик одобрительно закивал головой и с нескрываемой радостью проследовал за ведьмаком. Приятные ароматы еды с входа одурманили Пашу, пробудили в нём страшный аппетит. Они сели за свободный столик.

— Заказывай, что хочешь и без лишней скромности. Сегодня предстоит очень насыщенный день, не хватало, чтобы тебе от голода стало плохо.

Павлу пришлось подчиниться. В результате изучения меню и подсказкам ведьмака он впервые попробовал Панкейки. После плотного завтрака усталость немного отступила и самочувствие заметно улучшилось.

Оказавшись на улице, Павел инстинктивно прищурился от солнечного света. Ведьмак же вовсе заслонился рукой и поспешил магией сделать стёкла своих тёмных очков ещё темнее. Попривыкнув к солнцу Павел, вертя головой, постарался всё разглядеть. Куда не глянь всё, что его окружает, совершенно непривычно глазу. К своему сожалению даже спустя несколько минут он так и не увидел волшебников в остроконечных шляпах — все вокруг одеты как обычные люди, но с хорошим достатком. Похоже, дизайнер одежды здесь профессия довольно прибыльная, иначе как объяснить такое большое количество одетых со вкусом чародеев? А количество местных чародеев не подаётся никакому исчислению.

«Интересно, а недели моды они здесь тоже устраивают?».

Судя по количеству «гаджетов» в руках прохожих, современные технологии здесь вполне обыденное дело. И куда не посмотри повсюду магазины закусочные рестораны кинотеатры торговые центры и т.п. и всего этого необычайно много. От этого разнообразия глазу трудно на чём-то задержаться дольше мгновения. Проходя мимо фирменного магазина одежды, Павел непроизвольно обратил внимание на двух молодых женщин, каждая с несколькими пакетами в руках. Они стоят возле магазина, рассматривают манекены за стеклом, и что-то обсуждают.

Площадь города раскинулась на несколько сот метров. В самом её центре к небу тянется белый шестигранный обелиск, окруженный у основания шестью скульптурами ангелов с расправленными крыльями. Оба ведьмака пересекли половину площади, прежде чем Соломон завёл Пашу в магазин некого Гландмура.

— О, здравствуйте владыка! — завидев их, радостно воскликнул пожилой продавец у стойки и сразу склонился в поклоне. — Вижу, вы пришли не один. Прошу проходите. Я сейчас же принесу ваш заказ.

Старик удалился, Соломон остался стоять на месте, а вот Паша принялся рассматривать здешний ассортимент. Все витрины заставлены разнообразными приборами, неизвестного назначения и судя по внешнему виду, сделаны все они очень давно.

— Это что магический антиквариат? — предположил Паша.

— Он самый, — отозвался его наставник.

Павел подошёл к одной из витрин, где под стеклом расположились непонятные полусферы с кожаными ремешками, чем-то похожие на часы. Мальчику захотелось спросить что это, но подняв голову, он увидел на полке большую стеклянную колбу, а внутри неё металлическую перчатку бронзового цвета.

— Соломон, а что это такое?

Ведьмак подошёл, наклонился, посмотрел сквозь пыльную колбу.

— Это Латная перчатка. Раньше их использовали вместо посохов и волшебных палочек. Они были довольно популярны в девятнадцатом веке, но они так и не смогли вытеснить с рынка своих конкурентов.

Двустворчатые двери за прилавком распахнулись, и в магазин по воздуху плавно влетел деревянный ящик, а следом за ним вошёл продавец.

— Вот уважаемый владыка, ваш заказ.

Соломон и Павел подошли к прилавку.

— Было трудно, но я нашёл интересующий вас резонатор, — продавец почесал свой подборок, затем вытащил из кармана блокнот, открыл и заглянул в него. — Как вы просили, я нашёл образец, который не использовался в учебных заведениях, а был только в частных руках. Он сменил лишь четырёх владельцев.

— Ремонты были? — сразу поинтересовался Соломон.

— Сейчас посмотрю… да! Меняли сердечник, так… вот третий владелец… да, только это, никак других робот с ним не проводили.

— Где осуществлялась замена?

— В Австрии, девятнадцатого февраля тысяча девятьсот пятнадцатого года, замену производила Минна…

— Сердечник заводской? — перебил его Соломон, — или сделан по спецзаказу?

— По спецзаказу, — поспешил подтвердить продавец. — Конкретно под этот образец, но кто его изготавливал я узнать не смог.

— Мне этого достаточно. Хорошая работа.

— Будите проверять? — продавец улыбнулся.

— Думаю, вы сами его уже раз пять проверили. Вот ваша плата, — Соломон вытащил из кармана металлический темно-красный слиток и положил на прилавок.

— Благодарю, — продавец искренне обрадовался оплате. — Вот вам документация и чек. И мой вам совет: берегите этот резонатор, с каждым годом цена на них только возрастает.

— Обязательно. Всего вам доброго, — простился Соломон.

— И вам всех благ владыка, — счастливый старик низко поклонился. — Мой магазин всегда для вас открыт.

— Соломон, а что это такое? — спросил Паша, когда они покинули магазин. Неизвестный прибор в ящике парит в воздухе поодаль от них.

— Это мой тебе подарок — резонатор Геньёра, с его помощью ты будешь обучаться использовать магию.

— Спасибо большое, — Паша удивился. — А для этого нужен резонатор?

— Нужен, если ты хочешь стать искусным магом.

— Соломон, а что продают вон в том магазине? — заинтересовался мальчик, углядев зорким глазом вывеску с изображением посоха и волшебной палочки.

— Катализаторы, в том числе волшебные палочки и посохи, — Соломон, заметил интерес в глазах Павла. — Что, очень хочется посмотреть? Ну, тогда пошли.

В магазине Пашиной мечты они пробыли недолго, мальчик успел лишь мельком рассмотреть часть богатого ассортимента. Но всё же не смотря на спешку, Соломон его не торопил. Мальчик увидел волшебные инструменты: палочки, остроконечные наперстки, браслеты, перчатки, посохи и так далее. Дикое множество невероятных катализаторов, разнообразных форм, видов и моделей.

— Волшебными палочками же тоже можно колдовать? — уже на улице спросил мальчик. Ему очень хочется обсудить эту тему.

— Разумеется. Волшебные палочки, как и все катализаторы, позволяют чародействовать без применения знаков. Но при этом спектр возможностей у волшебной палочки очень ограничен, а ещё больше ограничена сила испускаемых ею чар. К тому же палочки сами по себе довольно хрупкий катализатор и имеют непродолжительный срок службы. Тут всё зависит от производителя, материалов и качества, но даже самые качественные образцы не отличаются долговечностью. Поэтому палочки часто приходиться менять, в среднем каждые два-три года.

— С ними можно колдовать без знаков? А разве это нехорошо?

— Это разительно облегчает магам жизнь, но за это упрощение придётся заплатить мастерством и возможностями. Иногда к их использованию прибегают даже опытные маги, но лишь в тех случаях, когда требуется наложить чары с ювелирной точностью. Я тоже использую катализаторы, когда без этого никак не обойтись, но в остальном всегда предпочитаю использовать знаки. Катализаторами нередко пользуются в бытовых чарах. Но волшебные палочки являются элементом неопытных или откровенно посредственных магов. Катализаторы способны упростить для тебя использование магии, однако к ним быстро привыкаешь и со временем без них ты уже чародействовать не сможешь. Только знаки могут дать тебе безграничные возможности, с ними тебе подвластны сильные и сложные чары, а вот с катализаторами твои способности будут очень ограничены.

Паша расстроился, ведь ему очень хочется волшебную палочку. Только вчера он мечтал, как превратит стул в своей спальне в миниатюрного динозавра.

— А посохи — они тоже как волшебные палочки?

— И да, и нет. Чаще их используют, чтобы быстрее накапливать магию, но это неединственная их функция, для чародейства их тоже применяют.

Они вернулись к их автомобилю.

— Куда мы теперь? — спросил Паша, садясь в машину.

— В гостиницу, — Соломон указал рукой в сторону бледно-голубой силуэта.

Спустя несколько минут выяснилось, что гостиница представляет собой три высокие готические башни, соединённые между собой переходами. Каждая башня уникальна и отличается от своих сестёр формой и размером.

Их автомобиль подъехал к парадному входу. Миг спустя к ним на встречу выбежали двое молодых людей в одинаковых синих костюмах. Оба швейцара улыбаясь, помогли им с вещами. Мальчик, непривыкший к подобному обращению, застеснялся. Оказавшись внутри, Павел окунулся в атмосферу роскоши. В интерьере доминируют цвета белый и серебристый, но их тут в меру. По центру холла стоит высокий мужчина в дорогом костюме, в сопровождении швейцара и молодой девушки. Паша догадался, что эти двое из числа персонала, а мужчина в костюме их очевидный начальник.

— Владыки! — воскликнул начальник. — Позвольте поприветствовать вас в Album-Argentum. Моё имя Николас, я здешний управляющий. Для нас честь приветствовать вас обоих, и мы благодарим вас эту честь.

Николас поклонился им, обменялся с ними рукопожатиями, затем проводил до стойки регистрации, и после необходимых формальностей вызвался сопроводить их в номер. Молодой швейцар с широкой улыбкой и вежливым поклоном открыл перед ними двери лифта. Зайдя вместе с ними в лифт, управляющий достал из кармана ключ, вставил его в замочную скважину справа, повернул, отчего стрелка вверху с характерным звуком перекатилась на другую половину полукругло циферблата. Управляющий вытащил ключ, и двери открылись.

— Это ваш номер владыки, — улыбнулся Николас.

Мальчик ахнул. Прихожая по размеру превосходит любую из комнат в доме Соломона. Блестящий мраморный пол с узорами, мраморные стены и высокий расписной потолок немного смутили Пашу. Так же как и в доме Соломона, здесь на стенах весят картины, вот только рамки здесь золотые. Всё красиво, но слишком дорого. Павел почувствовал себя неловко — не такое он ожидал увидеть.

Управляющий раскрыл чёрную папку, извлёк лист бумаги.

— В полном соответствии с вашими указаниями, — заговорил он, — мы провели перепланировку обоих этажей. Особое внимание мы уделили вашим кабинетам. Надеюсь, вы останетесь довольны проделанной нами работой.

— Кабинетов ровно четыре? — уточнил Соломон.

— Как вы и просили: два небольших на первом этаже и два больших на втором этаже. Что же касается остальных комнат, то они остались без изменений: десять спален, три гостиные, десять ванных комнат и четырнадцать туалетов.

Николас стал показывать им комнату за комнатой, сначала весь первый этаж, затем второй. Закончилась экскурсия в первой гостиной — это широкая комната с пятью трёхметровыми окнами и дорогим декором под старину.

— Надеюсь, — начал управляющий, — вы не сочтете мой вопрос назойливым, но стоит ли нам ожидать в ближайшем будущем праздничных приёмов? Например, по случаю вашего прибытия или же по случаю чествования юного владыки?

— В ближайшем будущем подобное не планируется.

— Я вас понял владыка, как пожелаете. Однако если вы захотите устроить празднество, то прошу, поставьте меня в известность. Наша гостиница и я лично готовы оказать любую помощь в организации любого мероприятия. Прошу не стесняйтесь вовлекать нас. Наш персонал готов взять на себя даже полную организую мероприятия. Все наши ресурсы к вашим услугам.

— Благодарю, — учтиво, но как всегда чёрство отозвался ведьмак.

— Если вы что-то пожелаете, только сообщите. Вот мой номер. Дайте мне знать, и я лично всё улажу. А теперь с вашего позволения я вас оставлю, — Николас поклонился, развернулся и ушёл.

— Соломон, а где здесь мы будем жить? — спросил Паша, держась очень скованно в окружении роскоши.

— Оба этажа наши. Занимай любую комнату. Наши вещи сейчас принесут.

— А этого не многовато? Нас только двое, а здесь места на целую армию.

— Я понимаю, о чём ты, но статус обязывает — иначе нас с тобой не поймут. По таким законам живёт наше общество, иногда нужно демонстрировать окружающим своё положение и достаток. Тебе может это не нравиться, но придётся потерпеть.

Мальчику осталось только согласиться, хотя точку зрения Соломона он понял не до конца. Подошёл к окну, глянул и замер потрясённый невероятным видом — с такой высоты поражающий своим обликом город выглядит совершенно иначе. Соломон велел ему не терять время, а пойти и выбрать себе спальню, да разобрать вещи, которые уже принесли вежливые швейцары.

Спустя минут десять они вновь зашли в лифт и тут же мгновенно оказались в холле первого этажа. На выходе их поджидает автомобиль, но не тот на котором они приехали. Это дорогое длинное авто чёрного цвета, рядом с которым стоит незнакомый молодой человек на вид лет двадцати. Юноша худощав, волосы у него светлые, глаза карие. Его скованные движения предательски выдают охватившее его волнение. Заметив Соломона и Павла, он мгновенно выпрямился.

— Здравствуйте владыка, — с поклоном поприветствовал он.

— Здравствуй Филипп. Познакомься это Павел, мой наследник. Павел это Филипп. Сегодня он будет нашим водителем.

— Для меня большая честь познакомиться с вами юный владыка, — Филипп выполнил чародейское приветствие, заметно при этом волнуясь.

— Рад знакомству, — не менее взволнованно произнёс мальчик, отвечая тем же.

Спустя минут пятнадцать они подъехали к шестиэтажному зданию.

— Соломон, а что это за магазин? — спросил Павел, выходя из машины.

— В этом магазине торгуют магической литературой, в том числе и чарами. Для твоего грядущего обучения они необходимы.

Внутри выяснилось, что все шесть этажей здания занимает лишь один книжный магазин и, судя по большому количеству покупателей, дела у владельцев идут хорошо. Магазин неописуемо красив и вызывает у мальчика едва-сдерживаемый восторг. Шагая за ведьмаком, Павел поднялся на третий этаж.

Ведьмак взглядом разыскал между полками молодую сотрудницу магазина и сразу направился к ней. Девушка стоит, сложив руки на груди, бессмысленно смотрит на полку с книгами, полностью отстранившись от окружающих.

— Добрый день, — заговорил с ней Соломон.

— А? — она растерялась от неожиданного возращения из своих мыслей. — Ой. Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? — голос у неё немного хриплый.

Девушка показалась мальчику неухоженной: на лице ни грамма косметики, светлые волосы уложены назад, но при этом немного взъерошены, а отдельные волоски торчат в разные стороны. Однако, не смотря на невзрачность её можно назвать миловидной. Не красавица, но есть в ней что-то привлекательное.

Ведьмак посмотрел на её именную карточку, прочёл её имя — Жозефин. Затем сделал всего один быстрый жест и в мгновение ока в его руке появился бумажный листок. Он протянул его девушке и вежливо спросил:

— Жозефин, вы можете помочь мне с поиском этих книг?

Она протянула ладонь, взяла листок, быстро пробежалась взглядом по списку, затем подняла взгляд и спустя несколько секунд ответила:

— Да, все эти книги есть у нас в наличии. Хотите купить их все разом?

— Все разом. Часть мы заберём сейчас остальное чуть позже.

— Поняла, — сказала она, ещё раз посмотрев на листок, а затем на Соломона. — Но учтите, что сам заказ большой и книги жутко дорогие.

— Я знаю и к подобным тратам готов, — улыбнулся Соломон.

Жозефин понимающе закивала головой. Они оставили Павла рассматривать полки, а сами отбыли за книгами. Мальчик не стал жаловаться, ведь книги остаются его главным увлечением (привитым ему его дедушкой), здесь он как рыба в воде. Он прошёлся меж стеллажей. Некоторые книги написаны на языках простолюдинов, но большинство на языках Павлу неизвестных.

Мальчик остановился, взял с полки книгу с интересной красной обложкой и хоть ему неподвластны тайны сокрытые в её тексте, картинки он взялся разглядывать с немалым любопытством. Он так увлёкся, что сам не заметил, как стал расхаживать между полок с книгой в руках.

— Ой! — вскликнул он, врезавшись в кого-то. С осознанием этого происшествия к нему пришло и глубокое чувство стыда. — Простите, я не нарочно.

— Не надо извиняться. Это я виноват, — обаятельно засмеялся, черноволосый мужчина с книгой в руке. — Встал посреди прохода, засмотревшись на эту книгу.

Голубоглазый мужчина светлокож, высок, широкоплеч и стройного телосложения. Лицо приятное ясное. Одет он в дорогой тёмно-серый костюм.

— Я не ожидал увидеть здесь столь молодого человека с тягой к книгам про… — мужчина присел на корточки и заглянул в книгу Павла, — про исследования драконов? Хм… По глазам вижу, увлекли картинки.

— Угу, — мальчик гуще покраснел.

— Для меня самого в детстве наличие картинок являлось главным критерием в оценке любого произведения. Ох, я же не представился, меня зовут Маркус.

Мужчина протянул ему руку. Павел тоже представился, ответил на рукопожатие. Этот обаятельный человек с ясными глазами и доброй улыбкой зарядил мальчика своим радостным настроением.

— Тебе уже приглянулись какие-то книги? — спросил у него Маркус.

— Нет, — Павел опустил глаза. — Я не знаю языков, на которых они написаны.

— Авторы заумных книг любят усложнять чтение своих произведений любым возможным способом, будто от этого они станут лучше. Но, а какие книги тебе нравиться читать, есть конкретные предпочтения?

— Сейчас я читаю в основном учебники по истории магического мира.

— И как, нравиться?

— Да, — Паша немного наклонился вперёд и сам того не замечая понизил голос. — Иногда в голове не укладывается, что все эти события происходили на самом деле.

— У меня в юности были такие же впечатления, когда я только со всем этим знакомился. Но потом я узнал о приключенческой литературе и исторические книжки стали казаться куда менее впечатляющими. Особенно полюбился цикл Якова Флорентийского о приключениях Четвёрки из Гюнтерберга.

— Простите, кого?

— Четвёрки из Гюнтерберга — так называли четверых друзей-авантюристов, мастеров меча и магии, живших на границе четырнадцатого и пятнадцатого веков. Эти полулегендарные люди были очень известны при жизни. Об их невероятных, дерзких, а иногда откровенно безрассудных подвигах слагали легенды. И с тех пор интерес к ним то утихал, то вновь разгорался, но слава их не угасала никогда.

— Звучит интригующе. К сожалению, я не слышал о них раньше.

— Это можно легко исправить. Но позволь дать тебе совет, удели время именно циклу Якова, а на прочих авторов время не трать.

— Почему?

— Яков всю свою молодость посвятил изучению жития Четвёрки, и как никто другой разбирался в этом вопросе. Будучи их «фанатом» он по крупицам собирал истории об их подвигах, не жалея не сил не средств. Поэтому когда он накопил максимальное количество информации о них и сел за написание книг, он намеренно добавил туда элементы художественной литературы. Хотя при этом все его книги полноценный исторический трактат. Каждое слово подкреплено фактами, именно поэтому, сколько бы злопыхатели не пытались найти в его книгах вымысел или преувеличения они один за другим терпели фиаско.

— Спасибо за совет. Когда закончу читать учебники, то обязательно постараюсь эти книги разыскать. Но боюсь, это случится нескоро, мне ещё многое предстоит изучить.

— О-о Павел, ты многое теряешь. Нет, я не могу этого допустить. Идём за мной, — мужчина поднялся по лестнице на четвёртый этаж, и превосходно ориентируясь в пространстве, быстрым шагом стал маневрировать между стеллажей, пока не остановился напротив одного конкретного. Он тут же запорхал пальцами по книжным корешкам, при этом беззвучно зачитывая названия книг.

— Ага, вот он, — радостно воскликнул Маркус. — Весь цикл. Диана, милая моя!

— Маркус? Что случилось? — из-за угла к ним навстречу вышла миловидная девушка. — Неужели вы нашли ещё непрочитанную вами книгу?

— О нет, милая моя Диана, к моей печали нет. Познакомься это Павел, человек с такой же безграничной любовью к книгам, что и у меня.

— Приятно познакомиться Павел, я Диана, — девушка улыбнулась. — Значит теперь вас таких двое? Кажется, мне пора требовать прибавку к зарплате.

— Милая моя Диана, окажи мне услугу и запиши этот цикл на мой счёт, хочу пристрастить этого замечательного паренька к великой литературе.

— Что? Нет. Спасибо большое, но не надо, — ошеломлённый Паша вновь почувствовал, как кровь прильнула к его лицу.

— Скромность это прекрасно, и всё же Павел поверь мне, эти книги это нечто невероятное, обещаю, они приведут тебя в неописуемый восторг. Как жаль, что я не могу стереть себе память, чтобы снова испытать те же чувства, что испытал при первом прочтении. Пожалуйста, прими этот подарок от меня на память.

После недолгих уговоров Паше ничего не осталось кроме как поблагодарить и принять подарок, хотя почувствовал он себя при этом весьма неловко. Спустя миг он вдруг заметил чёрные перья, что кружат между стеллажей.

— Здравствуй Маркус, — ледяным тоном произнёс возникший ниоткуда Соломон. Маркус внезапно сменился в лице, посуровел.

— Здравствуй Соломон, — после недолгой паузы, натянуто произнёс Маркус. — Приятно видеть, что ты вновь начал появляться среди нас, простых смертных.

Маркус выпрямился, ядовитым взглядом пронзил светловолосого ведьмака, но спустя мгновение, тонкая линия его губ скривилась в вымученной улыбке.

— Ну, иногда просто необходимо лично напоминать некоторым персонам о своём существовании, дабы они не расслаблялись, — с холодной угрозой произнёс Соломон. — Ты должно быть, уже забыл обо мне?

— О нет, Соломон, в последнее время я очень часто тебя вспоминаю, — Маркус скривил лицо. — Должен заметить удовольствие это весьма сомнительное.

— Ты уж прости. Я же не кекс, чтобы всем нравиться.

— Я и кексы не люблю.

— Теперь буду знать, — сухо обронил Соломон. — Всегда приятно открыть для себя что-то новое о человеке, которого ты знаешь не хуже него самого. Тем более о таком скрытном как ты.

— Сомневаюсь, что ты хорошо меня знаешь. Иначе бы вёл себя осторожней.

— Благодарю за совет.

— Это был не совет, скорее предостережение.

— Предостережение? Тогда может, заодно расскажешь мне страшную историю для полноты эффекта? Давай, я люблю жуткие истории.

— Насмехаешься? Зря. Я предостерегаю тебя от беды.

— Так ты за меня боишься или за себя?

Маркус кисло улыбнулся, а после недолгой паузы сказал:

— Лучше не суй свой нос, куда не надо, некоторые тайны твоим мозгам не по силам. Мои друзья жалуются на тебя Соломон, им не нравиться твоё внимание к их делам, прекрати это, — сурово предостерёг Маркус.

Напряжение стало нарастать. Диана занервничала, Павел тоже заволновался.

— Вот ваш заказ, — провозгласила вошедшая в зал Жозефин.

Маркус с трудом оторвал взгляд от Соломона, посмотрел на Жозефин, а затем перевёл взгляд на парящую рядом с ней в воздухе стопку книг.

— Мистериум? — удивился он. — Ты собрался обучать ребёнка Мистериуму?

— Удачи тебе Маркус, — отрезал Соломон, — во всех твоих начинаниях.

— И тебе того же. И будь осторожен, в следующий раз, когда твоя жизнь будет висеть на волоске, я могу не появиться рядом, чтобы тебя спасти.

Маркус перевёл взгляд на Павла, но вместо холодной злобы, на его лице вновь расплылась тёплая улыбка. Он с нежностью посмотрел в глаза мальчика.

— Диана будь добра, отправь заказанный мной цикл книг к Павлу с курьером. Не хочу, чтобы он перенапрягал позвоночник.

— Хорошо, — растерянно согласилась Диана и посмотрела на Павла. — А какой у вас адрес? Куда мне их отправить?

— Гостиница Album-Argentum, — ответил за мальчика Маркус. — Центральная башня, верхние два этажа.

«Откуда он знает?» — не без удивления подумал Паша.

Соломон зло посмотрел на Маркуса. Тот же безмолвно достал из кармана чековую книжку и ручку, что-то написал, оторвал листок и отдал Диане.

— Надеюсь, мы ещё встретимся с тобой Павел, — сказал он, убирая обратно чековую книжку, — мне очень хочется узнать твои впечатления от этих книг.

— И я надеюсь, — выдавил из себя озадаченный мальчик.

Маркус приветливо улыбнулся всем, миролюбиво похлопал Соломона по плечу и удалился. Спустя несколько минут Соломон расплатился и магией заставил большую часть книг стопкой воспарить в воздухе, однако Павел, не подумав, успел взвалить на себя три книги, и теперь запыхаясь, тащит эту тяжесть к машине.

— Не устал их нести, книги же тяжелые? — с улыбкой спросил Соломон.

— Тяжелые. Но я донесу, — произнёс Павел, порывисто дыша.

— Будь аккуратен с ними, они теперь твои.

— Мои? Правда? — не поверил мальчик. Подарки являются редким явлением в его жизни. Дедушка по возможности старался баловать его, но такие возможности были редки. А очень редкие подарки от чужих людей были почти никогда.

— Правда, — подтвердил ведьмак.

— А что в них записано?

— Чары заклинания и знания, которые тебе предстоит изучать в будущем.

Глаза мальчика заблестели, он с упоением стал разглядывать твёрдые обложки с тонкими металлическими орнаментами. Сама мысль, что в этих толстых книгах кроиться магия, привела его в восторг.

— Я и не думал, что чары продают. А это дорого?

— Именно эти дорогие. Для многих чародеев сильные чары просто не по карману. По этой причине многие современные чародеи добровольно идут на службу к ведьмакам. Для многих из них это единственная возможность получить хорошее образование, а затем построить карьеру.

Филипп, завидев Павла с книгами, бросился ему помогать. Он бы и у Соломона книги взял, если бы тот не отказался. Спустя минуту багажник с книгами внутри закрылся и все трое сели в машину.

— Время поджимает, придётся поспешить, — сказал ведьмак, посмотрев на часы. — Филипп поднажми немного.

Деловой центр города, в котором у Соломона намечены дела, представляет собой множество высотных зданий выстроенных по кругу в один общий архитектурный ансамбль. Их автомобиль остановился у одной из высоток. Красивая молодая женщина в деловом костюме уже ждёт их у входа в здание. Соломон, выйдя из машины, пожал ей руку, отметил превосходный внешний вид, чем заметно поднял девушке настроение. Зовут девушку Франческа. Несмотря на её внешность Соломона больше заинтересовали документы в её руках, чем она сама. Филипп остался в машине. Втроём они поднялись на лифте на сто семьдесят шестой этаж, прошли приличное расстояние, зашли в полупустую комнату. Соломон сел за большой стол, Франческа разместилась на стуле рядом с ним. Павел же устроился на диване, который стоит у окна позади них — оттуда открывается прекрасный вид.

Во время первой встречи Соломон обсудил с тремя мужчинами некую «диверсификацию». Павел не понял ровным счётом ничего из того что они обсуждали, однако заметил как второй мужчина, откровенно любовался коленками Франчески, чем раздражал девушку. Последующие встречи Соломона так же оказались непонятны Павлу. Мальчик не знает, что такое «сроки окупаемости», «рынки сбыта», «инвестиционная привлекательность», «амортизация» и всё т.п.

Их собеседники сменяются один за другим. Все они отличаются друг от друга, но есть у них кое-что общее: все они стремятся понравиться Соломону, пытаются завладеть его вниманием. Каждый раз вначале ведьмак внимательно слушает их, проявляя толику интереса к их словам, изредка чуть улыбается мышцами лица, читает их документы и бизнес планы. Порой он задаёт им вопросы по теме, но видно, что его интерес к их предложениям быстро пропадает. Это становится, очевидно, когда он начинает вертеть в руке карандаш. Дослушав каждого своего собеседника, Соломон обещает обдумать их предложения и обсудить со своими партнёрами. Со всеми ведьмак держится с присущей ему холодной отстранённостью — в общении с Пашей и Эммануэлем он намного теплее. После четырёх часов, эти утомительные для мальчика встречи благополучно закончились.

— Ваша милость, что мне сообщить вашему виконту? — волнуясь как экзамене, спросила Франческа, когда последняя встреча завершилась.

— Эммануэль уже и так всё знает, с его опытом ему было заранее понятно, чем всё это кончиться. Так что просто сообщи ему, что я с ними встретился, но заинтересовать они меня не смогли. Его больше заботит моя последняя встреча, которая мне ещё предстоит. Не проинформируешь меня о её деталях?

— Конечно, — девушка вытащила из папки небольшой листок бумаги. — Она ждёт вас в кафетерии по этому адресу. Мне поехать с вами?

— Нет, спасибо, дальше я сам. Ты хорошо справилась, — слегка улыбнулся он, — организация на достойном уровне и держалась ты хорошо.

Похвала от начальства обрадовала девушку. Вскоре они распрощались. Мужчина и мальчик покинули здание, сели в машину и уже через полчаса прибыли в дорогой кафетерий. Официант сопроводил их к забронированному для них столику — два чёрных дивана стоят друг напротив друга, между ними кофейный стол, это и есть место их последних на сегодня переговоров. На одном из диванов, в ожидании их, устроилась полноватая женщина с грозным взглядом.

— Здравствуйте София, моё имя… — начал ведьмак, присаживаясь на противоположный ей диван.

— Я знаю, кто вы, — с возмущением в голосе бесцеремонно прервала его она. — Мы встречались с вами девятнадцать лет назад, когда я проходила у вас собеседование. Вы тогда сочли меня недостаточно компетентной в алхимии, а мои научные труды назвали шелухой! За всю мою жизнь никто так меня не оскорблял.

Соломон смерил женщину пристальным взглядом, а затем задумался. Паша, храня молчание, робко опустился на край дивана.

— Что-то такое я припоминаю, — спокойно произнёс ведьмак.

— А теперь вы пришли упрашивать меня пойти к вам на службу? — самодовольно спросила она. — Можете себя не утруждать. Мой ответ: никогда! Гордость у меня есть. Мне уже сделали несколько поистине заманчивых предложений и одно из них я намерена принять. Так что поберегите слова. Чтобы бы вы мне не предложили я не забуду вам того унижения.

— Я вас понял, но очевидно вы меня не поняли, — спокойно сказал Соломон. — Я пришёл сюда не уговаривать вас и тем более не собираюсь перед вами каяться. Я здесь по той же причине, что и девятнадцать лет назад: уважаемый мной человек уговорил меня потратить немного моего бесценного времени и дать вам шанс.

— Что? — лицо её исказилось гневом. — Это МНЕ дать шанс? Вы!..

— За эти годы, — перебил её Соломон, — я своего мнения не изменил, не о вас и не ваших трудах. Со дня нашей последней встречи вы совсем не продвинулись в своих научных изысканиях. Ваши теории так и остались лишь теориями, ваши труды не принесли желаемых результатов и не оправдали возложенных на вас надежд. Или в этом я неправ? Конечно, тогда девятнадцать лет назад многим ваши научные труды казались смелыми и подающими большие надежды, но после первого прочтения ваших работ я понял, что это лишь безосновательные предположения. И всё же благодаря этим гипотезам вы смогли получить немного незаслуженного внимания, коим упиваетесь и поныне.

Женщина разозлилась сильнее прежнего, очевидно, она хочет хоть что-то ответить Соломону, но пока не может придумать что.

— Тогдашнюю нашу встречу, — с ледяным спокойствием продолжил ведьмак, — устроил предшественник Эммануэля. Он уверял меня, что вы стоите моего времени, я же считал иначе. Однако я доверял этому пожилому человеку и только из уважения к нему согласился потратить своё время впустую. Сейчас уже Эммануэль и Астрид уговорили меня повторить этот подвиг.

— Собеседование со мной это пустая трата времени? Это подвиг для вас? — она начала кипеть от гнева. — За эти годы вы стали ещё…

— А разве вам есть, что мне предложить? Чем вы уникальны? На вас свет клином не сошёлся. Помимо вас есть уйма по-настоящему талантливых алхимиков, способных справляться с решением сложных задач. Они не хуже вас, а может и лучше. Так из любопытства, чисто теоретически, почему мне стоило бы нанять вас?

— Я ничего не стану вам доказывать, — её затрясло от злости. — А о моих достижения… чтоб вы знали я уже два года работаю над…

— Над бесперспективной идеей, которая, не смотря на ваши старания не нашла никак подтверждений. Я читал об этом и знаю, что многие ваши коллеги уже ждут, не дождутся, когда вы опубликуете свою новую работу, чтобы тотчас опровергнуть её. В научном мире такое часто происходит, кто-то что-то открывает в ожидании лавров, но лавры уходят тем, кто его достижения прилюдно оспаривают. Для вас это не первый подобный провал? Насколько я помню лет шесть назад или вроде того, вы начали недешёвую разработку, которую не довели до конца.

— На ту разработку мне средств не хватило! Я её из своего кармана оплачивала, потому работа с ограниченными ресурсами! Как могла, выжимала по максиму пользы из того с чем работала! Будь у меня больше денег и ресурсов…

— И теперь вы хотите получить доступ к моим деньгам и ресурсам?

— Не нужно мне от вас ничего!

— Тогда зачем вы здесь? Ради чего вы сюда пришли?

— Чтобы сказать вам…

— Что я глупец, ничего понимающий в алхимии и неспособный распознать перед собой настоящего гения, коим вы себя считаете. Прошу, не тратьте слов понапрасну. Вы же не думаете, что вы первый «непонятый гений» в моей жизни?

— Вы!.. Я пришла, чтобы… Хватит! Прекратите делать из меня дуру!

— Я не считаю вас дурой. Напротив я считаю, что вы очень умны, но в действительности практической пользы от этого мало. Эммануэль уверял меня, что вы одна из лучших в своей области, но зачем эти хлопоты, если с этой работой может справиться хорошо знакомый нам обоим алхимик из Бостона.

Чародейка подозрительно покосилась на ведьмака, а тот продолжил:

— Реджинальд Скотт, всемирно-признанный алхимик, с большим послужным списком, который гарантированно сумеет добиться необходимых результатов и поберечь мои деньги. Думаю, он будет рад сотрудничеству со мной.

— Вы ставите знак равенства между мной и им? — прошипела она.

— Ну… — выдохнул ведьмак, — его достижения более весомы, он надёжнее…

— Он мне в подмётки не годиться!

— Это ваше мнение. Но вы далеко неединственный кандидат, — спокойно заметил ведьмак, и это замечание словно оглушило женщину. — То, что вы первая к кому я обратился, ещё не значит, на вас список заканчивается. Так сразу нет, избавьте меня от этого, не хочу я выслушивать очередную вашу гневную тираду.

Официант принёс Павлу пирожное с чаем, а ведьмаку кофе, оба сходу потянулись к напиткам. Женщина с расширенными ноздрями безмолвно запылала гневом, испепеляя ведьмака злым взором.

— Вы хорошо знакомы со сплавом Маркиниумом? — спросил Соломон.

— Ха-ха, — женщина, скрестив руки на груди, надменно рассмеялась.

— Тогда вы знаете, что его создатель считал своё творение незавершенным, тем не менее, даже в незавершенном состоянии Маркиний отвечает всем требованиям рынка на протяжении уже ста лет. Не стану ходить вокруг да около: я собираю лабораторию и полный штат алхимиков для его усовершенствования. Мной уже выделены колоссальные средства на этот проект и у меня нет намерений, отступать.

Глаза женщины вдруг заблестели интересом, злобы как не бывало.

— Вы хотите усовершенствовать сплав? Изменить алхимическую формулу?

— Именно так. Поэтому во главе проекта мне нужен профессионал, которого мне ещё предстоит найти. Значит, остался всего один вопрос: вы справитесь? Ну же удивите меня. Как вы бы подошли к этому делу? Представьте, что я нанял вас на эту должность. Чтобы бы вы сделали? У вас десять минут.

Женщина сначала усмехнулась, но затем задумалась. Чем дольше она думает, тем более расслабленно становится её лицо. Соломон постучал по часам, поторапливая её размышления. Женщина возмутилась, но пошла на поводу у ведьмака. Она рассказала свой план, оперируя незнакомыми Павлу терминами. Мальчик ничего не понял из её слов, даже смысла уловить не удалось, но его больше заняла реакция его Соломона: ведьмак внимательно слушает. Хотя понять по лицу Соломона, что он об этом думает невозможно.

— У вас осталось менее пяти минут, чтобы предоставить мне более весомые аргументы. Пока вы ничем не выделяетесь от прочих кандидатов.

Глаза женщины округлись, губы сжались, мгновение спустя она занервничала. Собравшись с мыслями, она предприняла ещё одну попытку и начала обсыпать ведьмака новыми идеями. Соломон лишь молчит и поглядывает на часы.

Время истекло. Соломон поднялся с дивана.

— Я потратил достаточно времени на вас. Желаю вам удачи. Пойдём Павел.

Потрясённая София испуганным взглядом впилась в ведьмака.

— Я согласна! Я буду на вас работать, сделаю, как вы хотите! Дайте мне три дня, и представлю вам план на бумаге. Вы увидите всё своими глазами, обещаю такой ответ, вы найдёте убедительным. Я кое-что о вас знаю Соломон: вы не любите неоправданные риски в финансовых вопросах, а потому вы всегда стремитесь к их минимизации. Так вот — я ваш гарант успешного вложения! Никто кроме меня справиться с этой задачей не сможет. Дайте мне три дня, о большем не прошу.

Соломон внимательно посмотрел на неё долгим взглядом, как всегда без эмоций на лице, затем повернулся к ней спиной.

— У вас есть три дня, пока я общаюсь с другими кандидатами. Если вы сумеете доказать на деле, что вы лучше их… у вас три дня не больше, — с этими словами он направился к выходу. Павел поспешил за ним.

В машине удивлённый мальчик решился спросить:

— Зачем ты согласился дать ей время, если она тебе не подходит?

— За тем, что она мне нужна. Эта женщина необычайно талантлива, я даже могу назвать её одним из величайших умов нашего времени.

— А?! — Павел изумился. — Но ты же сказал…

— Я блефовал. Мы с Эммануэлем и Астрид уже давно ждали возможности перехватить её и вот такая возможность подвернулась. Девятнадцать лет назад меня разозлили её высокомерие и напыщенность. Она уже была известна и с её талантами она могла бы ещё тогда совершать великие открытия, но выбрала не того работодателя. Я же в свою очередь был юн, глуп и вспыльчив, это помешало мне в должной мере оценить её талант. А после я разве что локти не кусал, коря себя за глупость. Но как ты наверно и сам заметил, её очень сильно задело моё тогдашнее поведение, и эту обиду она сохранила на многие годы. Можно сказать, что моя прошлая ошибка помогла мне сегодня. Не сглупи я тогда, мне бы возможно сейчас не удалось её уговорить.

— То есть?

— За эти годы примитивной и безынтересной работы её тяга к всеобщему одобрению лишь усилилась. Я сразу заметил это когда увидел её, а когда она заговорила, я понял насколько всё плохо и воспользовался этим. Она нужна мне, а я нужен ей. Она слишком долго прозябала на тривиальной для такого гения работе и за это время изголодалась по вызовам и трудным задачам. А тут я предложил ей именно такую задачу.

— Ты думаешь, она справиться за три дня?

— Конечно. Поверь, она не упустит эту возможность. Она хочет вершить открытия, хочет славы и дифирамбов, ради этого она сумеет переступить через свою гордость. Вот увидишь, она уже послезавтра пришлёт мне бумаги, выдвинув для видимости ряд необязательных к исполнению условий.

Изумлённый мальчик задумался. Очень много ярких впечатлений оставил этот день и этот фокус проделанный Соломоном один из главных моментов.

— Ты сильно устал? — спросил ведьмак.

— Немного.

— Прости, что потащил тебя с собой, но ты должен был это увидеть и узнать. Осталось последнее дело: нужно проверить ход строительства в порту.

Оказавшись в порту, Павел в очередной раз за день столкнулся с умением этого города преподносить новые поводы для удивления. Многокилометровый порт с множеством огромных сооружений из камня и металла, пугающе гудит от строительных работ. Крепко держась за руку Соломона и нервничая от пугающих масштабов происходящего, мальчик зашёл в один из терминалов, который больше походит на гигантский толстостенный ангар.

Изнутри строящийся терминал оказался поистине исполинских размеров, одни только потолки метров триста в высоту. Выглядит он футуристично и напоминает нутро огромного космического корабля из научно-фантастического фильма. Работа кипит, люди снуют, рабочий шум громко отдаётся в ушах.

Мальчик, в полном непонимании происходящего забегал глазами по сторонам, спустя время заметил любопытный взгляд Соломона, устремлённый на стеклянные офисы в нескольких метрах над ними. В одном из стеклянных коробов, повисших в воздухе, стоит немолодой усталого вида мужчина и удрученно разглядывает терминал. Скоро его утомлённый взгляд направился в их сторону. Он разглядел выделяющегося из серой массы ведьмака, удивлённо замер и спустя миг бегом помчался к выходу. Через пару минут он спустился к ним.

— Добрый день Яков, — поприветствовал его Соломон.

— И вам добрый день владыка, — пытаясь отдышаться, радостно ответил Яков. — Эммануэль заранее предупредил меня о вашем приезде, но я не ждал вас так рано. Ух. Надо отдышаться. Простите. Возраст уже не тот, чтобы по лестницам бегать.

— Не извиняйтесь. Мне не терпелось увидеть, как идёт хот работ. Эммануэль посветил вас в наши новые планы?

— Да владыка, мы уже начали разработку проекта. Но вы не объясните, почему вы так внезапно решили расширить терминал?

— Недавно я заключил выгодную сделку — расширенная часть терминала будет использоваться под грузовые корабли из дальних миров.

— Понимаю владыка. Но помимо нескольких маленьких проблем есть одна очень серьёзная: боюсь, мы, не успеем соединить основной каркас терминала с верхней его частью. Наш отдел кадров уже объявил об открывшихся вакансиях, но процесс поиска необходимых специалистов идёт медленно. Я боюсь, что мы не сможем уложиться в новый график.

И опять Павел не понял ничего. Но его приёмный отец ожидаемо понял каждое слово, однако даже намёка на удивление не проскользнуло по его лицу, что натолкнуло мальчика на мысль, что ведьмак уже давно обо всём знает.

— Значит, верхняя часть просто лежит сверху, выполняя тем роль обычной крыши? — равнодушно осведомился Соломон.

— Да и это проблема. Верхняя часть это единый кусок, который нужно соединить не только с несущими стенами, но и с внутренним каркасом терминала, тем самым превратив весь терминал в единое целое. Если этого не сделать, то когда корабли начнут телепортироваться отсюда, на верхнюю часть станет оказываться очень большая нагрузка и постепенно из-за этого она разрушиться. А наших нынешних трудовых сил на работу такого масштаба просто не хватает.

— Я вас понял. Ваши рабочие бригады сейчас заняты на верхах?

— Да. Как раз заканчивают покрытие внутреннего слоя верхних шахт.

— Мы немного погуляем здесь. Когда работы закончатся, дайте нам знать.

— Как скажите владыка. Но как нам быть с…

— Об этом не волнуйтесь. Пойдем Павел, покажу тебе наш будущий порт.

На том они ушли гулять по терминалу.

— Ух, холодно здесь, — пожаловался Павел, когда они пересекли часть терминала, — а метров пять назад было тепло.

— Всё из-за этих огромных доков, — объяснил Соломон.

— Каких доков?

— Тех, рядом с которыми ты стоишь, вот эти огромные шестиугольные отверстия в стене.

— Это доки? Они больше на туннели или пусковые шахты похожи.

— Это доки для грузовых космолётов. Когда те пересекают скоростные измерения, их корпуса сильно нагреваются, — Соломон указал рукой на множество отверстий внутри шахт. — Когда корабль здесь останавливается через эти пустоты в шахтах выходит тепло от его корпуса. Под внутренней металлической оболочкой каждого дока находится слой Зиренита, температура этого камня всегда очень низкая и по средствам этого, корпус корабля охлаждается, когда заходит в док.

— Значит, здесь будет всего девять доков?

— Нет, двадцать один.

— Но я насчитал только девять. Где же остальные?

— Ты посчитал только горизонтальные, а будут ещё вертикальные доки. Вторые сложнее строить, ведь они больше и толще.

— А зачем вертикальные доки?

— Для приёма кораблей из других миров.

— И как это всё будет выглядеть?

— Смотри, — Соломон сложил знаки, вытянул левую руку перед собой. На краткий миг прямо перед расправленными пальцами ведьмака возник вращающийся полупрозрачный жёлтый диск с магическими символами внутри. К изумлению Павла окружение вокруг стало меняться: пустые доки преобразились, ожили, обрели несуществующие конструкции и объекты. Мальчик ещё раз оглядел окружение. Всё внутренние пространство терминала от потолка до пола можно зрительно разделить на три части. Вверху висят намертво-прикрепленные к потолку многоуровневые платформы, схожие платформы расположились и внизу, а в пустом пространстве между ними летают разнообразные грузы в контейнерах.

Чародеи бегают по докам. Одни скрупулезно подчитывают грузы, другие с помощью магии передвигают по воздуху ящики и большие контейнеры.

Огромный прямоугольный объект похожий на инопланетный корабль, сверкая габаритными огнями левитирует над ними. Из него тысячами вылетают различные контейнеры, которые сами собой разлетаются в разные стороны. Этот корабль далеко неединственный, ещё с десяток таких же космолётов так же разгружаются в разных местах. Другие (уже нагруженные) медленно плывут по воздуху к вертикальным докам. Подлетая к ним неповоротливые суда, медленно и осторожно переходят в вертикальное положение — зрелище на редкость захватывающее. Приготовившись, один за другим корабли стали телепортироватся, оставляя после себя как напоминание лишь яркую вспышку света и невыносимый жар.

Когда Павел, глаза которого радостно блестят восторгом, всласть насмотрелся на это иллюзорное зрелище, Соломон рассеял чары.

— Примерно так всё и будет выглядеть, когда порт достроят, — сказал ведьмак.

Павел ещё несколько минут пробыл под впечатлением от масштабов увиденного, но громкий шум от чьих-то шагов вернул его в реальность.

— Всё готово владыка, — сообщил Яков. — Рабочие закончили свою работу на верхах. Что нам делать дальше?

— Ничего. Я всё сам сделаю, за этим сюда и прибыл. Пойдёмте.

Следуя за Яковом, Соломон и Павел дошли до пустого пространства в центре терминала со всех сторон окружённого любопытными рабочими.

Соломон остановился, посмотрел вверх, обвёл взглядом колоссальную конструкцию, затем пальцами правой руки сложил пару знаков, схватил воздух — яркая вспышка и в его руке появился двухметровый посох из чёрного металла. Соломон опустился на одно колено, приложил левую ладонь к полу. Внутри синего шара, что на вершине посоха, вспыхнуло белое пламеня.

Вдруг вены на левой руке Соломона вздулись, суставы пальцев почернели, а от предплечья к пальцам лентами начали виться зелёные символы. Соломон развёл пальцы и на полу тут же заискрил белый светящий линиями магический круг метра два в диаметре. Внутри круга двигаются в противоположных друг от друга направлениях несколько колец, под каждым из которых плавают символы и линии. Несколько секунд продолжалось движение внутри круга, пока все линии не сошлись в одну единую магическую схему.

Вдруг от магического круга по полу быстро потекли в разные стороны магические линии, похожие на ветви деревьев. За секунды плоские линии, распустись по всему терминалу, опутав колоны и потолок.

Глянув на Соломона, Павел вдруг заметил, как лишь на секунду глаза ведьмака обратились в красные демонические зеницы. Кровь мальчика застыла в жилах. Белки Соломоновых глаз так же почернели, а появившиеся под этими глазами чёрные круги лишь усилили впечатление. Но продлилось это лишь секунду.

Металл верхней части терминала завыл, словно израненный монстр, да так громко, что уши заболели. Он воет, но меняет форму, не гнётся, не ломается — меняется. Спустя время все металлические конструкции терминала волшебным образом слились воедино с верхом, одновременно с этим металл верха влился в толстые каменные стены и его блестящие металлические прожилки корнями распустились по гладкому как стекло чёрному камню.

Зрелище грандиозное, невероятное. Глаза не могут охватить взглядом все преобразования. Масштаб увиденного поразил воображение мальчика — такое даже представить сложно. Подобное сильное впечатление возникло не только у Павла, который лишь недавно попал в этот удивительный мир, но и у чародеев стоящих повсюду. Всё это время работники вздыхали, вскрикивали, созерцая невероятные метаморфозы гигантской конструкции над их головами.

Всё затихло, все движения прекратились, посох в руке Соломона нагрелся до красноты, а на лице ведьмака проступил пот.

— Так будет надёжней, — голос Соломона прозвучал потусторонне и соответствующе испугал. — Теперь эта конструкция сможет простоять без усталости тысячи лет. Продолжайте работу в прежнем темпе, но уже по новому плану.

— Д-да… — Яков потрясен не меньше остальных. — Как прикажите владыка.

— Поехали Павел в гостиницу, — уже своим голосом сказал Соломон. — Пора бы нам уже немного отдохнуть за столь долгий день. А потом опять за работу.

Ошеломлённый мальчик кивнул и покорно последовал за старшим ведьмаком.

Глава

V

. Кольца Ринвольда

Сам ресторан довольно небольшой, тем паче, что изнутри это двухэтажное здание кажется ещё меньше чем снаружи. Маргарет этот ресторанчик не понравился когда они были здесь в прошлом, но Кира обожает это место. Наверно что-то в этом тесном уюте очень дорого её сердцу.

Соломон миновал маленький холл, вошёл в небольшой заставленный столиками зал. Мест мало, но здесь и правда уютно, может этому способствует полумрак или оркестр, ненавязчиво играющий блюз.

Официант сразу узнал его, проводил к заказанному столику. Соломон пришёл немного раньше намеченного времени, к счастью Кира раньше никогда не опаздывала — вряд ли за годы эта её привычка изменилась. Он не ошибся, спустя десять минут она вошла, стуча каблучками. Его взгляд сразу зацепился за неё. Он специально не использовал магию, чтобы отследить её приближение: не хотел испортить себе первое впечатление, ждал сюрприза и оно того стоило.

«Как же она похорошела со дня нашей последней встречи» — подумал он.

Обворожительная блондинка, почувствовала его взгляд, посмотрела в ответ. Счастливая улыбка расцвела на её лице и заставила его самого улыбнуться. От созерцания этой красоты, у него на миг перехватило дыхание — давно он не испытывал подобного. Он встал во весь рост.

— Здравствуй Соломон, — подойдя к его столику, с нежностью сказала она, и её зелёные глаза засверкали от радости.

Она протянула ему руку в знак приветствия. Её зелёные глаза (яркость которых очевидно усилена по средствам зелий) вкупе с длинными ресницами, заворожили его, не оставив ему никаких шансов на сопротивление. Он принял её руку, но лишь для того, чтобы легонько притянуть её к себе, а притянув, обнял. Она ответила на объятья, которые сразу оживили в памяти всё их совместное прошлое. Исполненный чувств он коснулся губами её щеки, ощутил носом приятный аромат её духов. От его поцелуя она зарделась.

— Здравствуй Кира, — прошептал он ей на ухо.

Он почему-то не хочет её отпускать, а она и не возражает. Однако оказавшись в опасной близости от её красных губ, он едва сдержался, чтобы не впиться в них поцелуем. Дабы унять сей порыв ему пусть и нехотя, но пришлось отпустить её руку и сделать шаг назад.

— Спасибо тебе, что пришла, — с присущей ему галантностью он помог даме сесть за стол. — Словами не могу передать, как я ряд тебя видеть.

— Спасибо тебе, что пригласил. Я была очень рада твоему звонку. Я уже начала думать, что ты позабыл о моём существовании.

— Это невозможно. Говоря по правде, я часто тебя вспоминаю, — признался Соломон, усаживаясь напротив неё. — Красивое платье, тебе идёт этот цвет и причёска восхитительная.

Это абсолютная истина. Страшно представить, сколько сил и времени она потратила, чтобы добиться этого результата. Словно скульптор отсекла недостатки и подчеркнула достоинства.

— Спасибо за комплимент, — Кира сияя от удовольствия, пробежала глазами по меню. Спустя миг она задумалась, а затем с грустью вздохнула, закрыла каталог, положила на стол и прикрыла руками. Улыбка совсем сползла с её лица, а в глазах проскользнула неуверенность. Похоже, ей предстоит что-то неприятное. — Прости Соломон, но давай сразу к делу, зачем ты меня позвал?

«А вот и то самое неприятное. Но тут уже ничего не поделаешь».

Он хотел оттянуть этот момент как можно дальше, но не получилось.

— Я хочу просить твоей помощи Кира, — сказал Соломон, мысленно поблагодарив её за прямолинейность, этим она сильно упростила ему задачу.

— И чем же я могу помочь тебе?

— Я знаю, что сегодня в город пребывает Пятно. Устрой мне встречу с ним, тайную, конечно, — попросил он, видя какое удивление у неё вызывают эти слова.

— Откуда ты узнал об этом? — растеряно и с неким возмущением спросила она. — Его появление завтра на заседании держится в секрете. Никто не должен знать.

— Неважно откуда мне это известно. Мне нужно с ним встретиться.

Потрясённая чародейка пристально посмотрела на него, пытаясь оценить серьёзность его слов. Ясно как божий день, что не такой просьбы она ожидала.

— Ты понимаешь, о чём просишь? — Кира встревожилась. — Ты хочешь, чтобы я рискнула своей карьерой? Ради чего? Можешь мне объяснить, зачем тебе это?

— Я не могу этого сказать. Но это важно, очень важно.

— Уверена что так, — она посмотрела в сторону. — А если я откажусь?

— Я приму твой отказ. Честно, я на тебя не обижусь, я осознаю, о каком одолжении прошу тебя, оцениваю твои риски. Поэтому не буду настаивать и приму любой твой ответ. Я на самом деле уже давно хотел тебя увидеть, так что считай мою просьбу всего лишь поводом для нашей встречи.

— Если я тебе помогу, и об этом узнают, я потеряю всё.

— Я это понимаю, — он взял её за руку, и вдруг что-то зашевелилось в его сердце. — Прости меня, за то, что прошу о столь многом.

У него нет права просить её, после стольких лет затишья. Он понимает это, но ситуация вынуждает.

Он обратил внимание на её руки: на тыльной стороне левой ладони царапина; кончики пальцев на обеих руках немного обожжены. Она как смогла, замаскировала всё это иллюзорными чарами, но для Соломона эти чары слабоваты.

«Она много колдует, — с грустью про себя отметил он, — видимо на неё свалилось много работы в последнее время. Она перенапрягается, поскольку немало ответственности лежит на этих хрупких плечах».

Соломон не стал спрашивать её об этом — если женщина, пытаясь что-то скрыть, прибегает к иллюзиям, то долг воспитанного человека ей подыграть. Так он и поступил, сделав вид, что ничего не видит. Сейчас его больше интересует, почему она вообще пришла сюда, если так загружена? Он бы понял, если бы ей захотелось немного отдохнуть, любой другой так бы и поступил, но не Кира. Она всегда была одной из самых ответственных его знакомых; она не бросит работу, это не в её духе. Тогда почему она пришла? Неужели только ради встречи с ним?

— Я подумаю, — она посмотрела на него серьёзным, немного строгим взглядом. — Но, несильно рассчитывай на меня, риск слишком велик, а я рисковать не хочу.

— Спасибо, — он виновато улыбнулся, чем вызвал снисходительную усмешку.

Вопрос решён, напряжение спало. Они оба с облегчением принялись изучать меню. Он быстро выбрал интересные ему блюда, затем провёл пальцем по избранным наименованиям, отчего золотые чернила засветились. Осталось только дождаться свой заказ. Соломон отложил меню, взглянул на чародейку и вновь не смог оторваться. Взгляд сам собой приклеился к родинке на её ключице.

— Что такое? — с лукавым прищуром, спросила она, откладывая меню в сторону.

— За эти годы ты стала ещё красивее.

— Правда? — она кокетливо блеснула белоснежными зубами.

Он утвердительно кивнул.

— Как ты узнал, что сегодня я буду в Пронде? — поинтересовалась она.

— Случайно. Я давно искал повод встретиться с тобой. А когда узнал, что тебя назначили на пост главного медиума в Круге, понадеялся, что так мне подвернется случай для встречи с тобой и вот он подвернулся.

«От былой девчушки с наивным видом и следа не осталось» — с легкой грустью подумал Соломон.

— Смотрю на тебя и будто в прошлое возвращаюсь, — признался он, — сердце наполняется радостью и непреклонной юношеской уверенностью в светлом будущем. Жаль что я уже не тот юнец, каким был когда-то.

— Для меня ты всё такой же. Иногда я вспоминаю, какими мы были тогда. Время летит так быстро, кажется, мы недавно познакомились, а на деле прошло столько лет — даже произнести эту цифру страшно.

— Ты думаешь обо мне? — Соломон улыбнулся. — Мне приятно это слышать.

Чародейка усмехнулась. В этот миг им принесли первые блюда.

— Ты давно в городе? — спросила она, принимаясь за еду.

— Уже месяц. А ты сегодня приехала?

— Нет, вчера вечером.

— Разве главный медиум Круга не должна участвовать в подготовке?

— Я и так в ней участвую, просто работаю отдельно от остальных. В этот раз мне в помощь дали неплохих специалистов, с ними дело идёт быстрее.

— Где ты сейчас живёшь?

— В Омероксе.

— И как же тебя туда занесло? — с неприятным удивлением спросил ведьмак.

Омерокс неплохой город, но не подходящий Кире. Это город, построенный из камня и металлоконструкций с грязными залитыми неоновой рекламой улицами.

— Года три назад. Перебралась туда ненадолго по работе, а в итоге осталась там. Купила квартиру и живу там одна. Мне там спокойно.

— Квартира хотя бы большая?

— Совсем нет. Места немного, просто… это неважно.

— Что? Не молчи. Откуда такой смущённый вид? — он удивился. — Мы же достаточно хорошо друг друга знаем, с каких пор ты со мной темнишь?

— Не хочу грузить тебя своими проблемами.

— А я хочу, чтобы ты грузила меня своими проблемами, для того сюда и пришёл. Или ты боишься, что я чего-то не пойму?

— Нет. Я не про это… прости. Всё непросто.

У Соломона уже возникло подозрение, в чём причина её молчания, но он не стал бы озвучивать её вслух. Он только грустно улыбнулся.

— Твоё право, но раньше мы часами могли разговаривать о самом сокровенном, — он, изображая обиду, отвернулся.

— Соломон… — она виновато посмотрела на него.

— Я всё понимаю. Мы давно не виделись и мы уже не те, что прежде и как раньше уже не будет. Не буду скрывать, мне этого не хватает, но понимаю, что есть вещи, о которых трудно рассказать, да и с возрастом желание откровенничать пропадает. Давай сменим тему? Помнишь, как мы впервые сюда пришли?

— Помню и не забуду никогда, — она вновь улыбнулась. — С тех пор этот ресторанчик стал для меня самым любимым местом в этом городе. Здесь время будто останавливается, может поэтому, здесь я могу расслабиться и спокойно подумать. Вспомнить, какой я была тогда, и осознать какой я стала сейчас.

— С кем-нибудь из старых знакомых общаешься?

— Нет, — она чуть погрустнела. — Иногда с некоторыми пересекаюсь… пара неловких фраз и не более того.

Соломон понял, что она имеет в виду. Вчерашние друзья и подруги со временем начинают восприниматься скорее как соперники в гонке. Любой успех бывших друзей для многих как соль на рану. И наблюдая за чужим счастьем, многие начинают считать несчастными себя. Свои достижения кажутся им местечковыми, даже если это совсем не так.

Наслаждаясь вкусным ужином, они принялись вспоминать своё прошлое и под вино рассказывать друг другу тайны, которые в прошлом не осмеливались раскрыть. Этой лёгкости в общение с ней ему сильно недоставало все эти годы разлуки.

— Где ты поселился? — закрыв очередную тему, спросила она.

— Мы поселились в гостинице.

— А в какой гостинице? Подожди, ты сказал мы? — она замерла с огорошенным видом.

— Я и мой ученик.

— Я слышала, что у тебя появился ученик. Так это правда?

— Он не только мой ученик, но ещё и мой приёмный сын.

— Неужели? — обрадовалась Кира. — Я не ожидала от тебя такого.

Соломон подумал о Павле и не сумел сдержать улыбки.

— Он потрясающий.

— Не помню, чтобы ты раньше так о ком-то отзывался. Как его зовут? — с неподдельным интересом спросила она.

— Павел. Ему девять лет и для своего возраста он невероятно умный. Ещё он довольно молчаливый, очень вежливый, воспитанный и… очень грустный. Очень ранимый. Он из тех людей кого можно одним словом обидеть, да так, что они потом дни напролёт будут это переживать. Но он очень добрый и честный, несмотря на всё плохое, что с ним случилось.

— Он сирота? — с участием поинтересовалась чародейка.

— Да. Из родственников только недавно почивший дедушка. Собственно это одна из причин, почему я взял его к себе. Не знаю, как это объяснить, но когда я увидел его изображение в кабинете Рагнара, у меня сердце в груди застучало. Мне было больно на него смотреть. Рагнар всё понял и поэтому предложил мне усыновить мальчика, а я смотрел на него через хрустальный шар — такой маленький, замученный. Но самым памятным были его наполненные печалью и страхом глаза. Я не смог отмахнуться от него — сразу понял, что уже не забуду этих глаз.

Кира сочувствующе погладила его по руке.

— Когда я впервые увидел его в живую, напуганного и несчастного, то к моему изумлению что-то внутри меня надорвалось. Подойдя к этому испуганному ребёнку, я и сам стал испытывать страх, хотя вида не подал. Тогда я даже не представлял, что делать. Как мне с ним быть? Я же ничего не мыслю в воспитании детей, а здесь непростой малыш. Если бы ты видела его походку — он ходит как брошенный ребёнок, ребёнок, который уже смерился с тем, что он никому не нужен.

— Но в итоге ты нашёл с ним общий язык? — с надеждой спросила Кира.

— Не сразу, впервые пару недель он был очень напуган, а я не знал, как унять его страх, да я и сам был в растерянности, хотя как всегда скрыл это. От этого наше общение было весьма ограниченным. Я так нервничал, что вызвал Эммануэля в помощь. Сейчас Павел немного привык ко мне, даже адаптировался к жизни в моём доме, но не скажу, что он всецело мне доверяет. Он всё ещё в какой-то степени держится отстранённо. Но как говориться мало по малу. К тому же, как оказалось, у нас много общего, поэтому взаимопонимание у нас есть, а это уже немало.

— Что ты имеешь в виду? — заинтересовалась Кира.

— Он многое пережил в своей жизни, вынес много боли, и именно эта боль сблизила нас, помогла найти общий язык. Хоть он и старается это утаить, но я вижу, что он ещё страдает и в такие моменты у меня сердце от боли ноет.

— С этим ты ничего не сделаешь, ему нужно это пережить. Нужно время.

Соломон с грустью согласился и сделал глоток вина.

— Талантливый непогодам развитый ребёнок, измученный, страдающий, — Кира приветливо посмотрела на него. — Кого-то он мне напоминает.

Соломон не стал отвечать, а тут же перевёл тему:

— Ты сказала, что здесь ты можешь расслабиться, а сама до сих пор напряжена. Это из-за работы?

Она печально кивнула и уставилась взглядом в тарелку.

— Одна сотрудница из числа моих подчинённых, работает из рук вон плохо. Я собралась её уволить, но в последний момент не смогла. У неё в жизни всё непросто, сложный период. Однако другие мои сотрудники, да и я тоже постоянно оказываемся в трудных ситуациях из-за её некомпетентности. Я сейчас разрываюсь. Все ждут от меня действий, а я не знаю, как правильней поступить. Мне жалко её.

— Непростая ситуация, но разве это ты должна решать её проблемы? — сочувственно, без нажима спросил он.

Чародейка подняла на него свой взгляд.

— Ты бы на моём месте как поступил? — после недолгой паузы, спросила она.

— Я бы уволил её. Если она не справляется с работой, значит эта работа не для неё. Должно быть место, где она сумеет реализовать свои возможности. Лучше не думай о ней, я знаю у тебя доброе сердце и есть склонность всё воспринимать близко к нему, но не изводи себя. Решать тебе и если ты не можешь переступить через себя, то не спеши, обдумай всё хорошенько. Только ненужно взваливать на себя ответственность за судьбу другого человека. Всем нам бывает тяжело в жизни, но ты неповинна в чужих неудачах, а значит, никому ничего не должна. Лучше решай свои проблемы, а жизненные трудности других людей оставь им, поверь, они сумеют справиться и без тебя, ещё и пользу из этого извлекут.

Чародейка немного повеселела. Похоже, она тоже скучала по их разговорам все эти годы. Её давняя привычка вертеть что-то в руках и поныне её не покинула. Сегодня в роли успокоителя выступает салфетка.

— Ты всё время проводишь на работе? — спросил Соломон.

— Увы, да, — безрадостно ответила Кира, отпив из своего бокала. — Я там практически живу. Работаю почти без выходных. Возвращаюсь домой уставшей и сразу стараюсь как можно быстрее лечь спать. Ночь пролетает быстро, отдохнуть и восстановиться не получается; как была утомившейся вечером такой и утром остаюсь. Я уже не помню, когда в последний раз мне снились сны. А когда я открываю глаза поутру, всё начинается по новому кругу, и так из года в год.

— Как ты всё это выносишь? — с сочувствием спросил он.

— С трудом если честно. Иногда… а неважно.

— Важно Кира. Мне важно, — с нотками иронии простонал он.

Блондинка улыбнулся, вздохнула, рассталась с салфеткой, взялась за бокал.

— Раньше всё было просто, — загрустила она, — вначале была школа, затем академия, а потом мне предстояло найти работу и построить карьеру. Эти задачи были велики, каждая постепенно закрывала одну главу моей жизни и открывала другую. С каждым этапом возможностей становилось всё больше, а моя жизнь становилась всё насыщенней. Раньше у меня был план, я могла представить своё будущее, а теперь, когда все эти вершины уже позади я… — она вдруг смолкла.

— А теперь ты не знаешь, как быть дальше? — закончил за неё Соломон. — Самой себе и всем окружающим ты уже всё доказала и новых вершин больше не осталось?

— Я будто на месте топчусь. А что если дальше ничего не будет, что если это всё? Тогда получается, вся моя дальнейшая жизнь будет такой? От одной мысли об этом мне становиться страшно, — она осушила свой бокал. — Может, я придаю этому слишком большое значение?

— Нет. Любой бы на твоём месте чувствовал тоже самое. И если быть до конца откровенным, я тоже временами испытываю нечто подобное.

— Правда? — она с большим интересом посмотрела на него.

— Ты удивишься, но большинство людей проходят через это.

— Временами, когда мне становиться очень одиноко, я приоткрываю окно, чтобы слышать шум с улицы. Даже яркий свет от рекламного щита, что освещает улицу напротив моего окна, стал для меня отдушиной.

— Поэтому ты выбрала себе маленькую квартирку в шумном городе, где трудно найти покой, что днём что ночью?

— Знаю глупо, но это хоть немного меня успокаивает. Маме моей это очень не нравиться и она активно протестует. Хотя я сама признаю, что этот город мне не подходит и что так не может продолжаться вечно.

Кира наконец-то расслабилась, будто сбросила с души тяжкий груз. По-видимому, ей и правда не с кем об этом поговорить, вот и тащит она эту ношу в одиночку. Как и он сам, она тоже уже привыкла быть одна.

— Что ты думаешь дальше делать со всем этим? — спросил он.

Чародейка задумалась. Похоже, ей подобный вопрос ещё никто не задавал. Мудрецов желающих дать жизненный совет бесчисленное множество, а вот людей интересующихся её мнением очевидно нет.

— Я хочу, — она повеселела, — хочу для начала найти работу поспокойнее. Хотя бы временно, чтобы разобраться во всём, в том числе и в себе самой.

— Если тебе потребуется работа, ты всегда можешь работать со мной.

Эти слова рассмешили чародейку.

— Я не шучу. Я бы не пожалел ни сил, ни средств ради возможности чаще видится с тобой, — со всей серьёзностью проговорил он.

— Ты так открыто и без тени смущения это заявляешь? — она хитро улыбнулась.

— Я уже давно не мальчишка, чтобы смущаться. Подобные игры давно в прошлом, пусть там и остаются.

В юности они часто проводили вместе время, рассказывая друг другу том, о чём с другими молчали. Тогда их связывала только дружба, хотя любовное влечение всегда было между ними, но оба страшились всё испортить, поэтому никто не решался сделать первый шаг. И всё же была надежда на перспективу.

Пустые тарелки исчезли с их стола, а взамен им принесли вторую часть заказа. Поев вкусной еды и выпив достаточно вина, чародейка ещё больше открылась ему. Она рассказала ему про свою работу, про отношение со своей семьёй, в особенности с матерью, которая по воспоминаниям Соломона никогда не отличалась тактичностью и пониманием. Чувства захлестнули Киру, оттого она рассказала о многом из того, что её волнует. Долго же она держала это в себе, вынужденно скрывая свои переживания от семьи и друзей. Должно быть, её попытки поделиться своими страхами и печалями разбивались об непонимание родных и близких, как итог она замкнулась в себе. Но сейчас она с тем, кто всегда понимал её. Проговорили они долго, попутно расправляясь с ужином.

— Говоря о медиумах, я давно хотел спросить: какого это впадать в транс? — он чуть наклонился к ней.

— Неприятно, — с лёгкостью призналась Кира. — Разум затуманен, собственные мысли путаются, воспоминания частично исчезают. Твоё сознание очищается, чтобы освободить место новым данным. А потом от переизбытка информации в голове ты не в силах вспомнить даже собственное имя.

— Жутковато. Я ожидал, что всё непросто, но…

— Тебя это пугает? — удивилась чародейка.

— Немного.

— И если говорить откровенно, меня временами тоже. Однажды у меня возникла мысль: что если, когда-нибудь выйдя из транса, я забуду что-нибудь навсегда? Что если какая-то часть моих воспоминаний исчезнет, и так я потеряю частичку себя? А потом я задумалась: вдруг это уже произошло, вдруг я уже что-то забыла?

— Я о таком не слышал. Не знаю, что сказать. Поздравляю, ты меня напугала.

Чародейка рассмеялась долго и с удовольствием.

— Прости. Видел бы ты сейчас своё лицо. Не бери в голову, это просто мои бредни. Прости, что загружаю тебя своим проблемами.

— Перестань извиняться. Сколько я тебя знаю, ты всегда была готова выслушать другого человека, но свои чувства ты почему-то считаешь менее важными, нежели чувства других людей. Если хочешь выговориться, просто говори, я выслушаю.

— Я не знала что ты такой чуткий с окружающими, — она чуть зарделась.

— Только с теми, чьи чувства мне небезразличны… с теми к кому я неравнодушен. Не делай такое лицо, ты поняла, о чём я.

Кира отвела весёлый взгляд, смущённо улыбнулась.

— Знаешь, я никогда не завидовала ведьмакам. Все столь многого жду от вас и так много ответственности. Ведьмак должен всё знать, всё уметь иначе ему несдобровать. Я бы не смогла жить в постоянном напряжении, всегда ожидая удара в спину. И что ещё хуже: всегда боятся того кто живёт в тебе.

«Он не живёт во мне, но у нас с ним общее тело. Моя сила воли не позволяет ему захватить мой разум и тело, а духовная энергия не даёт ему завладеть моей душой, но он неусыпно к этому стремиться».

— Со временем ко всему привыкаешь, — сказал ведьмак, улыбнувшись лишь мышцами лица. — Дамоклов меч, нависает над головой каждого живого существа, разница лишь в том, что ведьмаков с детства приучают никогда об этом не забывать.

— От такого и рассудком повредиться недолго. Я бы давно это бросила.

«Я бы тоже бросил. Выпади мне такая возможность, я бы её не отверг».

— Это лишь со стороны кажется сложным, но в действительности всё не так страшно, — солгал он.

— Когда ты талантлив, многое кажется простым, — рассудила она.

— В детстве меня нельзя было уличить в таланте. Даже самые простые формулы давались мне с трудом, а после пары лет обучения я убедился в своей бездарности. Тогда Корвин изменил подход к моему обучению, благодаря чему со временем у меня начало получаться. В какой-то момент я дошёл до изучения теоретического курса межпространственных чар и к моему удивлению они мне дались без труда. После была успешная практика. Помню моё безграничное счастье в тот момент — первый большой успех в моей жизни, отсюда и любовь к этой науке. Знания Корвина в этом вопросе были ограничены базисным уровнем, поэтому я стал уговаривать его отправить меня на курсы. Долго он упирался, но всё же отпустил меня на три месяца послушать лекции в университете имени Малин Лаурсен.

— В университете Лаурсен? Я всегда думала, что ты учился в Двенбюнгарте.

— В Двенбюнгарте я учился только с тринадцати лет, — Соломона охватили неприятные воспоминания об этом месте. Это элитная школа с многовековыми традициями обучения, школа, в которую допускаются только ведьмаки, школа, в которой можно проснуться ночью от жутких криков и звона цепей в подвале. — И пробыл я там только восемь месяцев. Лучше расскажи о своей учёбе в Дюрверге.

— А что рассказывать? Ты и так всё знаешь.

— Расскажи, что было до нашего знакомства.

— Ну, до тебя моя учёба там проходила не очень весело. Всё оказалось сложнее, чем я ожидала. Помню, в самом начале учёбы нам попалась одна преподавательница по имени Виола, которая слыла редким специалистом в своей области, но при этом была совершенно бездарным преподавателем. Она в основном работала с двумя-тремя студентами из нашей группы, местными зубрилами, которые понимали её с полуслова, а про других студентов она начисто забывала.

— Как говориться: «Учитесь сами».

— «И понимайте, как хотите». В итоге у всего курса оценки были неудовлетворительными. Затем была другая преподавательница Лидия, она показалась всем нам очень милой. Уже немолодая, но ещё сохранившая красоту женщина с приятным голоском и доброжелательной улыбкой.

— Я понял, о ком ты говоришь. Она всегда заплетала волосы в длинную косу.

— Да это она. Она то и дело рассказывала нам о своей семье и часто посмеивалась вместе с нами. Казалось, что мы с ней на одной волне.

— Но? — чуя подвох, спросил он.

— На экзаменах она на ровном месте устроила нам сущий ад.

Теперь уже Соломон засмеялся, крутя пальцами ножку бокала.

— Мне тогда было не смешно. Она выдала нам заведомо невыполнимое задание, которое даже старшекурсников поставило в тупик. А эта её раздражающая привычка заходить за спину студента и заглядывать в его тетрадку.

Соломон ещё громче засмеялся. Его смех и саму Киру развлёк.

— Но хуже всех был наш Кларенс. Сколько крови у нас выпил этот зловредный старикан. Всегда находил к чему придраться, если не сразу, то после длительного изучения он обязательно выдумывал причину, чтобы студент переделал работу.

Соломон продолжил поигрывать пустым бокалом.

— На его занятиях всегда было невыносимо душно, — пожаловалась Кира, — от этого каждому студенту минимум один раз становилось плохо. У меня два раза случались панические атаки. Вспомнить страшно. Он задавал нам килограммы писанины, причём по гипотезам, которые были уже давным-давно опровергнуты. Требовал от нас, чтобы мы изучали его предмет по устаревшим учебникам, которые было трудно найти и которые от старости рассыпались в руках.

— Тяжко тебе с ним пришлось. Поистине вредный старик.

— При этом он за любую даже мелкую ошибку в оформление ставил неуд. Скольких он с ума свёл, — чародейка с возмущённым выражением лица замотала головой и запила обиду вином. — А потом появился ты со своими монетами и утёр старому упрямцу нос у всех на глазах. Я тогда громче всех тебе аплодировала.

— Ну, тут он сам был виноват. Там же были не только студенты, но мастера из других академий, а так же грандмастер и все они пришли посмотреть на моё открытие. Чем он думал, когда вылез? Хотел меня высмеять перед полной аудиторией, однако в итоге сам из себя сделал посмешище.

— Помню, как он соскочил со своего места и с умным видом прервал твоё выступление. В ту минуту мне стало жалко тебя. Я подумала, что он испортит презентацию твоей формулы и навсегда раздавит твою самооценку — он так делал раньше. Но к счастью оказалось, что из вас двоих, ты был страшнейшим.

— А он, как и его знания в этой области оказался весьма поверхностным.

— Но это открылось только после того как ты с невозмутимым видом, словесно прошёлся по нему катком. Я сидела, оцепенев от удивления. Мне, как и всем студентам, не верилось, что это происходит взаправду. Он, по-видимому, то же не верил — стоял там, с раскрытым ртом и ошалело хлопал глазками.

Соломон, прикрыл лицо рукой, и беззвучно захохотал.

— Ты стал всеобщим героем. Не было в академии столь же популярного человека, как ты тогда.

— Слушай, я давно хотел тебя спросить: а долго он психовал после этого?

— Целых полгода.

— Быть того не может.

— Ещё как может. Он заставлял нас писать нескончаемое множество работ по Телепортации Ямсона. И постоянно орал: «Будете писать, пока не научитесь различать науку, от бредней, зазнавшихся неучей!».

— Искренне прошу за это прощения, — шутливо повинился Соломон.

— Принято. Хоть он нас тогда доставал, мы в целом были счастливы и скучные лекции в душной аудитории переносились легче.

Хорошее вино, а так же её улыбка и её смех одурманили Соломона.

— А кто из преподавателей тебе нравился?

— Ринвольд. Его я обожала, — она просияла. — Добрый, общительный и умилительный. Если хочешь знать, я на тебя внимание обратила только потому, что он привёл тебя к нам. Не обижайся, но при знакомстве ты мне не особо понравился.

В памяти Соломона всплыл образ старого друга, низенького толстячка с очаровательной улыбкой, которая никогда не сходила с его лица. С его появлением у всех вокруг поднималось настроение, ответная улыбка сама расползалась по лицу и радость разгоралась внутри. Его невозможно было не любить.

— Хочешь сказать, что твой интерес ко мне появился исключительно из-за моей дружбы с симпатичным тебе преподавателем?

— Его мы все любили, а вот тебя нет — высокомерный нахал, не признающий авторитетов. Многих бесила твоя заносчивость. А меня больше задевало, что на красивых девушек ты смотрел с откровенным интересом, а прочих откровенно игнорировал. Но Ринвольд всё время говорил о тебе. Наши достижения в учёбе он часто сравнивал с твоими, поэтому я и остальные его студенты заочно восхищались тобой. Однако после знакомства с тобой восхищение сменилось раздражением.

Соломон, улыбаясь, никак не прокомментировал её слова.

— Я до сих пор не понимаю, — продолжила она, — что у вас двоих было общего?

— Общие интересы. Мы познакомились на празднике в честь помолвки старшего сына ведьмака Даниила. В обязанности гостей входило поздравлять молодых, приправляя всё это лицемерной похвалой. Меня от этого тошнило.

— Дай угадаю: в отместку ты довёл невесту до слез и испортил приём?

— Нет. Я довёл до слёз жениха. Но приём я не портил.

Кира в очередной раз с удовольствием залилась смехом.

— В общем, — продолжил Соломон, — знакомство с Ринвольдом стало для меня отдушиной в тот невыносимый вечер. Он многие годы был дружен с Рагнаром, поэтому при знакомстве мы уже многое друг о друге знали. Даже ещё не начав говорить, он меня очаровал. Но объединил нас общий интерес к зачарованию, особенно к древним артефактам. Началось всё с обсуждения Посоха Амон Ра. Ринвольда, как и меня больше интересовало то, каким образом сей могущественный артефакт был сотворён, нежели как им завладеть или как его использовать. Мы оба в равной степени были тщеславны, чтобы возжелать, самим создать нечто подобное. Мы долго проговорили на разные темы, пока он не разговорил меня на тему моих научных гипотез, о которых он слышал от Рагнара.

— С ним было невозможно скрытничать, — согласилась Кира.

— До встречи с ним я не относился к своим идеям в серьёз, даже не думал, что в них может быть реальный смысл. Именно он убедил меня в обратном. Его стараниями я тогда отважился представить на весь мир разработанную мной формулу в вашей академии и благодаря ему познакомился с тобой.

— Соломон? — Кира настороженно глянула на ведьмака. — А что за история у вас приключилась с кольцами?

— А ты не знаешь? — с сомнением спросил он.

— Мне известны только слухи, а они всегда сильно разнились.

Ведьмак сделал очередной глоток вина.

— Как я и говорил, мы оба бредили мечтами о создании могущественных артефактов. У меня была мечта создать по средствам межпространственных формул предмет, который делал бы своего хозяина неосязаемым словно призрака.

— Такое возможно? — удивилась чародейка.

— Возможно. Ещё на стадии задумки данные чары оказались сложны даже для меня. Из-за запредельной сложности эти формулы невозможно применить ни в бою, ни в быту. Оставался только один вариант: зачарование — запечатать эти формулы, в специальный объект, чтобы облегчить их использование.

— Зачарование это очень сложная наука, я за свою жизнь всего три раза встречала настоящих специалистов в этой области.

— Ты абсолютно права. Однако хоть это и было очень сложно, мы всё же справились. До этого наши задумки годами жили только в наших умах, оставаясь лишь мечтами. Но он был уверен в успехе: «Мы сделаем это Соломон! Вот увидишь, однажды мы всем покажем, чего стоят наши идеи!».

— И когда же вы решились на свои эксперименты?

— Когда Ринвольд неизлечимо заболел. Когда стало понятно, что его время подходит к концу. Хорошо, что ты и твои сокурсники не видели его тогда. От былой радости, что он излучал, не осталось и следа, болезнь сжигала его изнутри. Тогда он и решил пойти на реализацию мечты всей свой жизни. «Соломон мы должны пойти на риск, — говорил он мне. — У меня мало осталось времени, и я не хочу уходить сожалея. Ты же не откажешь мне в просьбе сейчас?».

— И ты согласился? — спросила опечаленная чародейка.

— Да, согласился. Мы в тайне собрали возле себя трёх единомышленников, а затем все вместе преступили к воплощению наших замыслов. Спустя несколько месяцев изнурительной и кропотливой работы, мы тайком от всех создали пять колец, которые теперь в учебниках называют Кольцами Ринвольда.

— Кольца Ринвольда, — повторила она.

— Рагнар пришёл в ярость, когда узнал о нашем успехе, схожая реакция была и у членов Круга. Специально по этому поводу был созван полноценный совет. Нас к счастью не подвергли всеобщему порицанию, и не судили как преступников. Хотя какие законы мы нарушили? Одна часть ведьмаков требовала уничтожить кольца, другая часть с пеной у рта требовала передать их в пользование членов Круга.

— Они хотели заполучить их для себя любимых.

— Верно. Но в таком случае как решить, кому передать эти кольца? Рагнару? Константину? Они и так сильнейшие ведьмаки Круга. А кто ещё достоин этой силы? Как ты и сама уже догадалась, здесь ведьмаки разошлись во мнениях. Они потребовали составить список претендентов, а после всеобщим голосованием раздать кольца достойнейшим из списка.

— Чтобы тайком с помощью подкупа шантажа и угроз переманить голоса на свою сторону, — с призрением бросила Кира.

Соломон кивнул в знак согласия.

— Решение предложил старый Уильям: «Разумней всего, чтобы кольца остались у своих хозяев, лишь они знают их силу и возможности. Но, применение этих колец должно ограничить законом. Нельзя допустить, их бездумного использования».

— Ты меня прости, но о чём вы думали, когда создавали эти кольца?

— Мы сотворили их лишь из праздного любопытства, мы не думали, что будем делать с ними, когда создадим. Нас интересовало только возможно ли подобное.

— Мне его не хватает, — спустя минуты тишины призналась Кира.

— Мне тоже.

— Всякий раз, когда я вспоминаю о нём на душе у меня становиться грустно. Когда его не стало, я долго не могла оправиться. Жалко мне его, очень жалко.

— И мне жалко, — признался Соломон. — Я до сих пор временами думаю: «нужно при случае рассказать об этом Ринвольду, эта история ему понравиться». А потом вспоминаю, что рассказывать уже некому.

Повисло тоскливое молчание.

— Так значит, я не нравился тебе тогда? — спросил он, желая сменить тему.

— Ну, пообщавшись с тобой, я стала теплее к тебе относиться, а потом мы с тобой даже подружились.

— А мне ты очень понравилась во время нашего знакомства. Я даже собирался позвать тебя на свидание.

— Врёшь. Ты встречался тогда только с красотками, к числу которых я в те времена не относилась. Моя красота расцвела позже.

— Неправда, ты всегда была красивой, только немного скованной в общении.

— Не стану об этом спорить, — она лукаво усмехнулась.

Ведьмак стал ненавязчиво разглядывать чародейку, отмечая разительные отличия во внешности. В студенческие годы она не делала укладку волос, предпочитая перевязывать их в конский хвост; косметика почти не использовалась; ногти постригала довольно коротко; никаких красивых кофточек и платьев — только удобная одежда. А теперь от той девушки, бурно переживающей по мелочам, ничего не осталось. Теперь это уточнённая красавица с длинными коготками и чарующим взглядом. Хотя нет, кое-что в ней сохранилось: она по-прежнему переживает по мелочам, но теперь она более умело это скрывает, ещё она всё такая же ранимая, но научившаяся защищаться, и самое главное она неизменно добросердечна.

Разговор возобновился, они оба от души посмеялись, с ностальгией обсуждая прошлое. С лёгким стыдом вспомнили, какие глупости говорили и делали, пытаясь найти в той ерунде хоть какой-то смысл. В какой-то момент оба немного загрустили, припоминая, какими возможностями обладали в юности, сознавая при этом, как бездумно они ими распорядились. В прошлом у них хватало ума окунаться в водовод взрослой жизни, но понимание как эта жизнь устроена, пришло к ним позже. Запивая эту грусть вином, они продолжили раскрывать друг другу тайны, что страшились рассказать раньше, ведь страшные секреты с возрастом кажутся менее значимыми. Вспоминая себя тогдашних, им едва удалось, скрыть своё смущение. Они вспомнили, как тогда одевались, о ком мечтали и какую музыку любили.

— Соломон, — с наглой ухмылкой сказала она, наклонившись к нему. — У тебя был ужасный сборник песен. После него хотелось повеситься от тоски.

— Ладно-ладно, спорить не буду, — улыбаясь, капитулировал он.

— Но ты в то время очень часто слушал одну и ту же песню, чаще остальных слушал. М-м-м, — Кира задумалась, — как же она называлась?

— «Странная и прекрасная», — подсказал он.

— Точно! Меня она всегда заставляла грустить, хотя знаешь, сейчас я бы её с удовольствием послушала. Иногда мне бывает грустно и песня эта была бы кстати.

— Тогда мне нравились грустные песни. Нравились своей красотой. Некрасивый мальчик с депрессивной музыкой.

— За то, сколько в тебе таилось очарования.

— Ты что-то путаешь. Чрезмерное самомнение? Да. Очарование? Нет.

— Ты многим девчонкам нравился. Я тоже была тобой немного увлечена.

Он посмотрел в её зелёные глаза, а она смело посмотрела в ответ. Алкоголь в достаточной мере раскрепостил её, побудив к откровенности.

— Это правда. Представляешь, как я расстроилась, узнав, что ты помолвлен… — она вдруг осеклась и замерла в испуге. Поняла, что коснулась неуместной темы.

Повисло неловкое молчание. За все годы дружбы они ни разу не поднимали эту тему. Она явно хочет его расспросить, но не смеет, а новый повод для разговора ещё не придумала. Сейчас внутри неё идёт настоящая борьба. Соломон точно знает это, ибо много раз видел этот взгляд и это её заметное чувство неловкости ему хорошо знакомо. Она продолжает смотреть на бокал, водя пальцем по краю.

— На самом деле, до помолвки я даже не подозревал о её существовании.

— Что? — Кира растерянно замерла, не ожидая, что он сам об этом заговорит.

— Мне было девятнадцать… — Соломон закрыл глаза и потёр рукой лоб. — Я к тому моменту уже изрядно обнаглел от своей безнаказанности, нужно было, что-то с этим делать. Тогда Корвин придумал, как меня вернуть на путь праведный.

— Женив? — спросила Кира. Судя по её лицу, она все ещё ошарашена тем, что они ведут этот разговор.

— Да, — кивнул ведьмак. — Он позвал меня, а я всегда откликался на его приглашения. Когда я пришёл, то с удивлением обнаружил, что он в доме не один. Ещё трое: две женщины и один мужчина. Корвин святился от счастья. «Соломон хочу представить тебе моих друзей и их замечательную дочь!».

— Как её звали? — чуть погодя, осторожно спросила Кира.

— Кэтрин. Темноволосая, тонкая, хрупкая. Своей внешностью и грацией напоминала кошку, — Соломон грустно улыбнулся. — Я даже не догадывался, зачем Корвин меня позвал. «Соломон это Кэтрин, твоя невеста». Я был в шоке, я мог ожидать от Корвина чего угодно, но не этого.

— А она знала, зачем её привезли туда?

— Знала. Ещё она знала о чародеях и ведьмаках, — Соломон шумно втянул носом воздух. — Хотя она и её мать были простолюдинами.

— Она не была чародейкой? — сильно удивилась Кира.

— Корвин выбрал её за иные достоинства. Она была моей полной противоположностью, спокойная, рассудительная, в большинстве непредвиденных ситуациях сохраняла хладнокровие, и не поддавалась эмоциям.

— У неё ты перенял эти свои черты? — выскользнуло у Киры.

— Да, это её влияние. Корвин в ней не ошибся, она действительно на меня влияла. Она была одной из немногих, кто мог меня пристыдить. Я боялся показаться ей неправильным, не хотел, чтобы она думала обо мне плохо. Не должна она была знать, что я на самом деле за человек. Я восхищался ею. Она всегда знала что сказать, могла поддержать, утешить в трудную минуту. Сколь бы не была безнадёжной ситуация, она с завидной легкостью вселяла надежду и знала, как поднять настроение, когда охватывала сильная хандра. С ней было очень легко.

— А сколько ей было лет?

— На тот момент двадцать пять.

— Так она была старше тебя. Я этого не знала, — судя по лицу Киры, она сейчас старательно разбирает в голове все слухи и сплетни из прошлого.

— Именно так, — мрачно молвил он в пустоту.

— И она была не против этого брака?

— Она утверждала, что нет, но её истинных чувств и мыслей я не знал — она умело их прятала. Лишь одну личную деталь она скрыть от меня не смогла: она была лесбиянкой.

— Что? — чародейку эту новость ошеломила. — И как вы с ней?..

— Никак. У нас ничего не было. Она до последнего пыталась скрыть свою ориентацию, но я ещё при первом знакомстве всё понял. Мы просто не поднимали эту тему и делали вид, что не замечаем «слона в комнате».

— Подожди, я не понимаю, правда, не понимаю. Неужели тебя это устраивало? Ладно, ты слушался Корвина, но договорной брак… неужели ты безропотно с этим согласился?

— Не поверишь, но да. Услышав тогда слова Корвина, я просто впал в ступор от удивления, поэтому решил вначале во всём разобраться. Но познакомившись с ней, поговорив с ней наедине, я ею заинтересовался. Меня завлекла не её внешность, а то, как она говорила и то, как она держалась со мной.

— Выходит, тогда вы не поженились из-за её сексуальной ориентации? — после недолгого раздумья поинтересовалась чародейка.

— На самом деле мы оба настояли на временном отложении брака. Нам обоим было с чем разобраться. Она и я… мы не знали, что из этого получиться.

Как по команде Кира и Соломон одновременно сделали по глотку вина. Чародейка явно потрясена новыми открытиями.

— Вы с ней часто общались? — спросила Кира, заправив волосы за ушко.

— Нечасто и нередко. До того как мы подружились, наше общение было лишь формальной необходимостью. Но потом мы стали наслаждаться компанией друг друга. Возникла привязанность. Мне было так комфортно с ней, так спокойно и всё же мы не были достаточно близки, до той самой совместной поездки на выходные.

— Какой поездки? — Кира вскинула бровь.

— Её родители оплатили нам трёхдневную поездку в одну чудесную гостиницу в городе Ньюпорт, Род-Айленд. Они, по их мнению, провели там лучший в своей жизни отпуск. Но как потом оказалось, не одни они ностальгировали о волшебных деньках своей юности прожитых там.

— То есть? — прищурившись, спросила чародейка.

— Мы там были единственными молодыми. Я не преувеличиваю, там было слишком много пожилых людей. Мне даже подумалось, что в мы по ошибке забрели в дом престарелых. Это было невыносимо, я был уверен, что концу поездки стану таким же старым. А вот Кэт это не волновало, она была добра ко всем, со всеми вежлива. И ради неё я молчал — не хотел выставить её в плохом свете. Вёл себя как идеальный парень, много улыбался, смеялся над жутко несмешными шутками, а сам морально истощался. Сколько фотографий чужих внуков я посмотрел, сколько рассказов о чужих сыновьях и невестках я выслушал. Эх, я сердцем чувствовал, что после этого мне было гарантировано место в раю.

Кира прикрыв рот рукой, улыбнулась.

— И так все три дня? — повеселев, спросила она.

— Нет, только в первый, и только в первую половину дня. Кэт была вместе со мной и делала то же самое, что и я, только добровольно. В какой-то момент, когда я уже стал терять надежду, она подошла ко мне и просто попросила у них позволения украсть своего жениха — так легко и никого при этом не обидев. Те, светясь от счастья, дали своё разрешение, пообещав в следующий раз рассказать нам об их прошлогодней групповой поездке. Просто вспоминать об этом уже утомительно. После мы отправились кататься на лодке. Но перед этим поднявшись в свой номер и покопавшись в своих вещах, она обнаружила, что не взяла с собой туфли. Это дало мне возможность пустить в ход магию. По невероятному стечению обстоятельств я знал формулы материализации туфель.

— Откуда? — Кира подозрительно покосилась на него.

— Когда-то в детстве в гостях у Мари выучил от скуки. У неё был посвящённый этому журнал. Кэт была в восторге от такого подарка, даже домой забрала. Но на прогулку пошла без них.

— Ну, а зачем ей туфли в лодке? — Кира снисходительно улыбнулась.

— Не зачем… глупость сказал. Главное, что в тот день для неё я был героем.

Воспоминание о том дне захватили его сознание, образ Кэт сидящей в лодке возник перед его глазами. Её волосы убраны назад, её бежевое платье облегает её фигуру. Она закинула голову вверх и с закрытыми глазами, тихо наслаждается теплотой, а солнечный свет блестит на её коже. Особенно ему запомнились её красивые плечи. Этот образ отпечатался в его голове навсегда.

— Мы провели за приделами отеля остаток дня, и всё это время вели себя как… как пара влюблённых. Держась за руки, мы обошли все интересные места. Я уже делал так с другими девушками, но тогда это не вызывало в моём сердце отклика, тогда это ничего не значило. С другими девушками я относился к подобным ритуалам как прелюдии — интерес к ним у меня был иного рода, но с ней всё было по-другому. С ней мне это нравилось.

«Как же я был счастлив, — припомнил он. — Этот трепет вызванный её близостью. Ничего похожего на эти чувства я ранее не испытывал».

— Под конец вечера мы попали под дождь и сильно промокли. Пережидали мы его, стоя под козырьком магазина. Она была так близко, что я мог чувствовать стук её сердца. Она промокла до нитки и потому дрожала. То был первый и последний раз, когда она прижалась ко мне. Вокруг было много простолюдинов, потому я не решился открыто колдовать, но я повышал температуру собственного тела, чтобы согреть её. Она была благодарна мне за это, а я был безмерно рад угодить.

Соломон вспомнил, что тогдашней ночью долго не мог уснуть, поскольку впервые в своей жизни представлял себя женатым. Фантазировал, какой будет их совместная жизнь. То были глупые выдумки, и он понимал это уже тогда, но не мог сдержать фантазию, уж больно сладкими были для него эти мечты. Одна только мысль о том, что Кэт достанется ему, и что они вместе проживут жизнь, наполняла его невероятными чувствами.

— А что было потом? — тактичным тоном поинтересовалась Кира.

— Где-то, через год она переехала в Нью-Йорк, и мы стали реже встречаться. А потом… её не стало, — комок поступил к горлу ведьмака. Он и раньше произносил эти слова, но всякий раз это причиняет ему боль, и за годы боль не притупилась. Даже сейчас он не может с этим смириться. — Я вернулся домой в свою квартиру, радостный после веселья. Дома меня ждали Мари и Боливар. Они сообщили мне, что её больше нет. Помню, что не мог поверить им — в голове не укладывалось.

У Соломона перехватывало дыхание. Кира сменившись в лице, взволнованно уставилась на него, приложила ладонь к своим губам.

— Когда я прибыл в больницу… — с большим трудом начал он, — когда я увидел её безжизненное тело — я не мог поверить в это. Как же такое возможно? Вот же она, она здесь, она просто не двигается… как же её может не быть? Даже рассмотрев её тело, даже увидев ножевые ранения на нём — даже тогда всё это не укладывалось у меня в голове. Даже потом на похоронах, когда все простились с ней, когда гроб стали отпускать в могилу, даже тогда я не верил. Только думал: как же её такую жизнерадостную, такую добрую можно закопать в землю? Я ничего тогда не сказал, не издал ни звука, просто смотрел, как она погружается вниз. И только когда это кончилось, только тогда я окончательно осознал, что больше её не увижу, что не услышу её голос… что она ушла навсегда.

Он ощутил жгучую сухость во рту, залпом осушил бокал, но это не помогло.

— У тебя был шок, — сдавленным голосом сказала Кира, её глаза наполнились слезами, однако она моментально избавилась от них.

— Врачи рассказали, что в карете скорой помощи, она ненадолго пришла в сознание, — лицо Соломона побледнело, окаменело, а в лёгких повисла тяжесть. — Очнулась всего на несколько секунд и попросила передать её соседке, чтобы та вытащила молоко из её холодильника: кошка Кэтрин не пила холодное молоко.

Соломон уткнулся взглядом в цветы на столе — белые лепестки с жёлтым основанием. Из его головы не выходит образ мёртвой Кэт неподвижно лежащей на столе. Этот образ усилил боль в его сердце.

— К тому моменту я уже терял друзей и даже близких, но эта утрата буквально поставила меня на колени, — он и сам не может понять, почему рассказывает всё это Кире. Он никому этого ранее не рассказывал — откуда такая откровенность?

Кира взяла его за руку. Она уже на грани, того и гляди заплачет. Жаль он плакать не умел никогда. Эти воспоминания вскрыли старые раны, залечить которые не смогло даже время. Он вспомнил то, о чём уже давно забыл. Вспомнил день, когда пришёл в квартиру Кэт, чтобы собрать её вещи. Долго же не мог он заставиться себя открыть дверь. Стоял, не в силах войти внутрь, а когда наконец-то вошёл, то не захотел уходить. Эта квартира была наполнена ею — последнее свидетельство того, что она была на этом свете. Ему казалось, что если он уйдёт, то она исчезнет. Будто собрав её вещи, он согласиться с её смертью и добровольно позволит этому жестокому миру его же руками стереть сам факт её существования. В итоге он долго простоял на месте, разглядывая эту крохотную квартиру. Он запомнил, что небо за окном было свинцовым, хотя это смысла не имело.

Он не может вспомнить, когда начал собирать её вещи в коробки. Вещи, которые были неотъемлемой частью её самой. Некоторые моменты уже растворились в памяти, но немногие особенные останутся там навсегда. Когда-то он отдал ей свою любимую кружку, подарил. Старая кружка, но ей она понравилась. По причине, которой он уже не узнает, она хранила осколки этой кружки в прикроватной тумбочке. Сама кружка уже была разбита, но она не избавлялась от осколков, так и хранила их в ящике, который за неимением ручки выдвигался с помощью проволоки. Там же был альбом с фотографиями: она, её родители, её друзья и он вместе с ней. Странно, но ему так и не попалась хотя бы одна фотография её девушки, а ведь она у неё была, он даже был знаком с ней. В шкафу он нашёл те самые материализованные туфли — у одной туфли сломался каблук.

Исследуя её комнату, он постепенно упаковал всё её имущество и остался смотреть на пустое пространство и голые стены. Невозможно описать ту пустоту в душе, которую он испытывал тогда. Внутри было ощущение, что он стоит на пороге конца. Как мир может существовать дальше без неё? Одна часть его хотела уйти, другая часть желала остаться. Не в силах проститься с ней он просидел на голой кровати, пока пребывание не стало для него совсем нестерпимым. Пустота в душе и опустевшие комнаты её квартиры — однажды, лишь на секунду ему даже захотелось распаковать коробки, вернуть всё по своим местам. Лишь переступив через себя, он сумел уйти, но напоследок, зачем-то вытащил пакет молока из холодильника. Он до сих пор не знает цель этого поступка — кошка Кэтрин уже жила в доме её родителей. С того дня мир для него стал серым, все краски омертвели.

Кира шмыгнула носом, вновь взяла его за руку, посмотрела ему в глаза. Влажный взгляд чародейки наполнен печалью и состраданием.

— Соломон, пожалуйста, прости меня за такой жестокий вопрос, я… ты думаешь, она бы не смотря на свою ориентацию, в итоге согласилась стать твоей женой? — дрожащим голосом спросила Кира.

— Я и сам миллион раз задавался этим вопросом, — мрачным голосом и без особого желания признался он. — Но ответа я уже не узнаю никогда.

Кира сделала глубокий вдох, наклонила голову на бок и только после полуминутного молчания решилась вновь заговорить:

— Её убийцу поймали?

— Да, — кивнул он, вернувшись из своих мыслей, — поймали, но я до него не добрался. Кто-то меня опередил, и я понятия не имею, кто это сделал. Знаю только, что сразу после допроса его отвели в камеру, в которой через несколько минут нашли уже растерзанным. Он не был с ней знаком, увидел её на улице и вынес ей смертный приговор. Не знаю, чтобы я сделал с ним, попадись он мне в руки.

Кира с подавленным видом принялась блуждать взглядом по столу. Вдруг она встрепенулась, зрачки её глаз в испуге расширились. Он понял причину этой реакции: она вспомнила, что было потом.

— Вместо него я убил его мать и младшую сестру, — опустив голову, на одном дыхании покаянным тоном подтвердил Соломон. — Это правда. Я сделал это.

Кира оцепенела, лицо её исказилось вначале от ужаса, потом от печали.

— Я не собирался никому вредить, только хотел понять, зачем он это сделал. Это стало моей навязчивой идеей, и поскольку я не мог задать ему этого вопроса я решил понять его самостоятельно. Я выяснил, где он жил, пришёл в его дом, а застал там его мать и сестру.

Кира всхлипнула и замерла затаив дыхание.

— Я представился, объяснил я кто такой, — припомнил он. — Встретили меня руганью и крикам. Вопреки их воле я всё же зашёл в их дом. Ужасное было место, больше похожее на какой-то притон. На диване сидел тощий чернокожий парень, перед ним на журнальном столе лежал пистолет. Я всё молчал и глядел по сторонам, ловя и анализируя каждую деталь жилища в котором жил человек, изнасиловавший и убивший Кэтрин. Его мать и сестра стали ещё громче кричать на меня. Накинулись, стали обвинять меня в том, что их брата и сына упекли из-за меня, вели себя так, словно мы уже тысячу лет друг друга знаем, являемся заклятыми врагами и претензий за эти годы у них ко мне накопилось много. Много ужасных слов они наговорили и с такой лютой злобой, с таким остервенением. Потом в дело включился их дружок с дивана. Помню, как он встал, демонстративно взял пистолет и решительно зашагал ко мне, телосложением изображая гориллу.

Кира сдавленно сглотнула, глянув куда-то в сторону.

— Он нацелил на меня пистолет и самодовольно посмотрел мне в лицо. Очевидно, он ждал, что я стремглав брошусь бежать при виде оружия, упаду на колени, стану умолять его о пощаде, ну или тихо уйду, поджав хвост. Наверно, он привык к такой реакции, поэтому ожидал её от меня — мать с дочерью скрестив руки на груди ждали того же. На их лицах было ликование, они ощущали некую силу и власть, которую им давал пистолет. Но я не ушёл. А надо было уйти. И тогда парень растерялся. Дочь закричала ему: «Стреляй! Стреляй в него! Убей этого урода! Кем этот ублюдок себя возомнил?! Давай отправь его к его белой суке!».

Кира с опаской перевела на него взгляд.

— Он выстрелил в тебя? — спросила она бледнее на глазах.

— Да выстрелил. Но пуля отлетела от моей щеки, оставив меня невредимым. Он не сразу осознал, что случилось, но когда понял, то сразу бросился бежать, вот только я не дал ему это сделать и убил его прямо там, на месте.

— Как? — ещё больше испугалась Кира.

— Свернул ему шею. Мать быстро поняла ситуацию, стала звать на помощь и даже предприняла попытку выскочить из дома. Дочь стояла в оцепенении какое-то время, но придя в себя, тоже бросилась спасаться бегством.

— И ты остановил их, — испуганно угадала чародейка.

— Сразу после её слов, о «белой суке», я решил, что сделаю с ними, поэтому незамедлительно запечатал магией все выходы. Они долго бегали по комнатам, стремясь выбраться, но четно. Им было не суждено уйти оттуда, пусть и не сразу, но они это поняли и тогда дочь, не придумав ничего другого, побежала в свою спальню, схватила лежащего на кровати младенца и закричала: «У меня ребёнок! У меня ребёнок! Я мать!». Она вцепилась в этого малыша, тот плакал, практически орал. Но в младенце не было ни капли её крови. Всё это время моё тёмная половина ликовала, подстрекала меня, возбуждала худшие черты моей натуры.

— Ч-что ты сделал с ними? — приглушенно спросила чародейка.

— Отдал их своему Тёмному. За свою жизнь я всего дважды осознанно давал волю Арлекину — так зовут мою тёмную половину. Первый раз это произошло по неопытности, ещё в подростковые годы, но тогда при трансформации в комнату зашёл Корвин. Увидев его, Тёмный испугался и оставил меня в покое.

— Даже Тёмные его боялись?

— И они тоже, — Солоном замолчал и поправил пальцем тарелку. — Когда эти женщины стали кричать, меня охватила слепая ярость. Я не мог простить их. Они вели себя словно животные, в них не было ни любви, ни сострадания. Хотя чего я от них хотел? Не знаю. Может извинений или… не знаю. Они были напуганы, но каждая боялась сама за себя. Матери было всё ровно, что будет с дочерью, а дочери было плевать на мать. Я отдал Арлекину своё тело, временно превратившись в него.

Кира закрыла глаза, отвернулась.

— Я никогда не забуду их крики и его чудовищный нечеловеческий смех, — понуро признался Соломон. — То, что Арлекин делал с ними — не одному даже самому воспаленному уму не придёт такое в голову. Тёмные знают толк в пытках. Это длилось нескольких минут, но не для них. В итоге впав в состояние безумия, они отчаялись, стали умолять его о смерти. Я же тогда отстранился от происходящего, спрятался где-то в глубине своего сознания, где холил и лелеял свою злобу. Но когда он закончил с ними и переключился на младенца, я вмешался.

Кира вздрогнула от ужаса, её испуганный взор забегал по его лицу.

— Я его остановил. Не бойся, я бы никогда не допустил такого, — поспешил ответить он и эти слова немного успокоили девушку. — К тому же он не сумел бы ему навредить, безгрешные души всегда под защитой.

— Чей это был ребёнок? — дрожащим голосом спросила она.

— Это был сын дочериной подруги. Ранее дочь обокрала подругу, а потом спустя время пришла к ней просить что-то. Та обвинила её в воровстве, дочь это взбесило, поэтому чуть погодя она со своим парнем вернулась и выкрала ребёнка.

— Ты же вернул его, так? — с надеждой спросила чародейка.

— Конечно. Мать ребёнка тоже была неблагополучна, но вернув младенца, разревелась. Плакала от счастья и без конца целовала его, — Соломон покрутил ножку винного бокала. — Мать, любящая своё дитя — так и должно быть.

Закрыв лицо дрожащей рукой, Кира заплакала, усилив его чувство вины. Соломон вновь поймал себя на мысли, что ещё никому не рассказывал о том, что пережил тогда. Он уже давно ни перед кем не изливал душу. Этот случай первый за многие годы. Что же изменилось в нём самом?

— Прости, что испортил нам вечер. Вряд ли такого свидания ты хотела.

В ответ Кира затрясла головой, но заговорить смогла не сразу.

— Ты не виноват в том, что случилось с ними…

— Не надо Кира, пожалуйста. Не пытайся искать мне оправдание. Спасибо за заботу, но я виноват. Дело не в том, как они себя повели и что сказали, а в том, что сделал я. Я намеренно отдал их Арлекину. Так же как и убийца Кэтрин, я мог этого не делать, но сделал, уподобившись ему.

Собрав всю свою волю, он постарался прогнать эти мысли и воспоминания. Мысли, конечно, можно сменить, но вот чувства уходят не сразу. Спустя пару минут он успокоился — ныне этот выработанный навык для него привычен, а раньше если это у него и получалось, то с большим трудом, благо за годы боль притупилась, хотя она по-прежнему рвёт ему сердце.

Чародейка молчит, рассматривает лежащую перед ней салфетку. Даже в таком заплаканном виде она необычайно мила. Как и любая женщина, она не хочет стареть, но в отличие от прочих за зелья она принялась не в семнадцать. На вид ей не больше двадцати пяти — должно бы это осознанный выбор. Возможно, она не захотела быть похожей на свою более молодую версию. Что же тогда ей двигало? Желание чтобы её воспринимали всерьёз? Попытка откреститься от прошлого? Или недовольство прежними чертами лица, которые с годами стали намного красивей?

— Каким же я тогда был глупцом, — признался Соломон. Собеседница подняла на него взгляд. — Нужно было позвать тебя на свидание ещё тогда.

Она издала горький смешок и через полминуты улыбаясь, ответила:

— Хорошо, что не позвал — я бы согласилась, — глаза её ещё красные от слёз.

— Думаешь всему своё время?

— Думаю каждому нужно в какой-то мере дозреть. Хорошо, что тогда мы не наделали глупостей, иначе сейчас наши отношения могли быть испорчены. Ты сам это понимаешь, отношения в двадцать лет и отношения в сорок это разные вещи. С возрастом подход к любви более рационален. Опыт помогает лучше разбираться в людях и в себе самих. Ты уже понимаешь, где сможешь уступить, а где это просто необходимо сделать, как следствие удаётся построить более крепкие отношения.

— А мне кажется, с возрастом мы лишь обзаводимся багажом, состоящим из прошлых неудач, и каждый раз тащим его в новые отношения. По моему опыту люди не склонны учиться на своих ошибках, скорее наоборот.

— Хм. Интересная точка зрения, дай подумать. Подумала. Ты неправ, — её слова вернули ему настроение и заставили рассмеяться.

Сумев повернуть разговор в более весёлое и приятное русло, они проговорили ещё очень долго. Соломон не пожалел, что рассказал ей то, что от других умалчивал. Но всё же возникшая в ходе разговора откровенность оказалась для него чем-то диковинным, и как он мысленно не искал её корней, так ничего и не нашёл.

Вечер подошёл к концу, пора прощаться. Он первым вышел на улицу. Всё небо покрыто чёрными тучами, а полноценный ливень заливает обезлюдившие улицы. Доля секунды, простенькие чары и вода отступила от него, столкнувшись с прозрачным магическим куполом, который он распростёр над собой.

Всё же есть в дожде нечто родное его сердцу, нечто знакомое и успокаивающее. Он не успел предаться ностальгии, глядя на падающие с неба капли — топот её каблуков вернул его в реальность. Радостная Кира не сразу заметила плохую погоду. Она выскочила на улицу, увидела залитую водой брусчатку и тут же отпрыгнула обратно за сухой порог. Стоя в паре метров от неё, Соломон протянул ей руку, и в мгновение ока магический купол превратился в магический тоннель, невидимые стены которого струями омывает ливень. Она улыбнулась, ласковым взглядом одобрила сей жест, сделала всего один лёгкий шаг и приняла его руку.

И вот она уже стоит рядом с ним, всматривается в его лицо. Возможно, она ждёт от него чего-то, а возможно просто не может придумать, как проститься. Соломон безмолвно взял у неё плащ, накинул ей на плечи — она не воспротивилась. Его руки сами плавно соскользнули вниз, чтобы обнять её за талию и притянуть к нему. В его руках она показалась ему ещё слабее и нежнее чем раньше.

Едва ли сейчас он может думать о чём-то кроме её зелёных глаз и алых губ. Он поправил руками ворот её плаща. Внутри него, что-то звенит подобно колокольчику — странное, но знакомое чувство, вырвавшееся из глубин его сердца.

— Соломон, до меня дошли тревожные слухи, — обеспокоенным шёпотом произнесла она. — Говорят, что ты собираешь компромат на Маркуса, это правда?

— Кто сказал тебе это? — неприятно удивился он.

— Неважно. Это правда?

— Лучше не спрашивай меня об этом, — он покачал головой.

— Твоя просьба в ресторане с этим связана? — она опечаленно опустила глаза.

— Кира… — виновато начал он.

— Ладно. Не говори ничего, — перебила она. — Спасибо тебе за сегодняшний вечер, мне давно не было так хорошо. Спасибо за то, что выслушал меня.

— Тебе спасибо, что выслушала меня. И спасибо что пришла. Со стороны может показаться, что я скуп на эмоции, однако я словами не могу передать, как я рад видеть тебя. Сегодня в который раз за эти годы, я осознал, как мне тебя не хватает.

— Я чувствую тоже самое, — с нежностью в голосе призналась она.

— Мы ещё увидимся? Я хочу увидеться с тобой Кира и не раз.

— Ну, может быть, если будет время…

— Кира, — с нажимом протянул он. — Никаких «может быть». Я не вынесу ещё одной длительной разлуки.

— Ладно, — она засветилась от счастья, на миг опустила взгляд. — Я что-нибудь придумаю, обещаю.

— Договорились, — удовлетворённо сказал он. — Иначе бы я сам что-нибудь придумал. Как на счет следующей недели?

— Я постараюсь, — радостно рассмеялась она.

Ни он, ни она не заметили, как его непроизвольными стараниями их лица оказались в непосредственной близости друг от друга. Он почувствовал, как внутри них обоих поднимаются сильные чувства заглушающие голос разума. Глубокое устоявшееся чувство привязанности к ней вдруг стало обретать новые очертания.

Всего лишь один краткий миг и случилось то, чего они не ожидали. Этот поцелуй они в тайне даже от самих себя желали все эти годы, но из-за малодушия страшились пойти на риск. Однако сейчас прикоснувшись к губам, друг друга, они оба испытали тот юношеский трепет, тот детский восторг. Всепоглощающее чувство, пламенная страсть неприсущая его характеру. Эти чувства они оба хранили в закромах своих сердец все эти годы — они их позабыли, но не отпускали. И вот теперь эти чувства бурей завладели ими, они переполняют их обоих, поглощают целиком. Ещё минуту назад ни он, ни она не могли и помыслить о чём-то таком. Не ожидали, что крохотное пламя, обернётся буйным пожаром. Теперь у обоих не осталось сомнений. Этот трепетный момент отбросил прочь всё плохое, все печали и тревоги, оставив им обоим только настоящее. Сейчас есть только он и она.

Долгий поцелуй завершился. Ведьмак и чародейка чуть отступили, не рискуя даже вздохнуть, чтобы не спугнуть своё счастье. Их взгляды встретились.

— Я… тебе позвоню, — первым с трепетом выдохнул Соломон.

— Буду ждать с нетерпением, — со сдержанной радостью произнесла она.

Их губы вновь в опасной близости друг от друга, их неровные дыхания смешиваются. Как же велик соблазн вновь поддаться порыву, но дождь охладил их пыл: Соломон потерял концентрацию, позабыл обо всём, в том числе и барьере, скрывавшем их от дождя. Они задорно засмеялись, прямо как дети. Чародейка вздохнула полной грудью, бросила на него счастливый взгляд, и демонстративно подкинула в воздух монету. Раз и она исчезла, оставила его одного под дождём, отложив в его памяти свою обворожительную улыбку и запах своих духов.

— Кира, — мечтательно вздохнул он.

Соломон вернулся в гостиницу, теперь ему остаётся только ждать. Ещё в ресторане он почувствовал, что к нему в гости пришла Мари, а этот сюрприз он всегда может назвать приятным. Поднялся в свой номер, открыл дверь в гостиную, увидел их. Павел, свесив ноги, сидит на диване, лицо у него радостное. Напротив него широко улыбаясь, устроилась Мари — немолодая чародейка, ещё не утратившая своей красоты, как всегда одетая со вкусом и по последнему слову моды.

— С возвращением! — завидев его, радостно воскликнул Павел.

— Мы тебя ждали, — со счастливой улыбкой произнесла Мари, поднимаясь с кресла. Она поправила свои похожие на шёлк золотистые локоны и зашагала к нему навстречу. — Но ты к нам не спешил. Здравствуй Львёнок, ну же обними меня.

Он не успел заметить, как сам оказался в её объятьях, разом ощутив запах духов, знакомый с детства. Рядом с ней ему стало как никогда спокойно. Нет на этом свете женщины, которую он любил бы больше чем её.

— Здравствуй, — с почтением молвил он. — Ты как всегда прекрасно выглядишь. Прости, что тебе самой пришлось ко мне приди.

— Не извиняйся Львёнок. Я не ждала, что ты сам меня навестишь. Ты у меня занятой, я понимаю. Устал наверно? А я в твоё отсутствие познакомилась с твоим замечательным учеником. Прекрасный молодой человек.

От её слов Павел залился краской.

— Он произвёл на тебя хорошее впечатление?

— О-о, да, — улыбнулась Мари. — Иначе и быть не могло.

— Рад это слышать.

— И где же ты был, позволь полюбопытствовать? — шёпотом спросила она.

— Ужинал с Кирой. Помнишь её?

— Хорошо помню, — в глазах Мари заблестел интерес. — Потом расскажешь.

Они сели на диван. Одна из важнейших черт Мари это умение поднимать всем настроение. Жаль только, что горе и печаль она переживает одна. И сегодня стены их гостиной сотряслись от смеха — по большей части от смеха Павла. Каким-то чудом она ещё до его прихода ухитрилась развеселить угрюмого мальчика.

Дождь снаружи кончился, заискрил праздничный фейерверк. Павел бросился к окну. Спустя несколько секунд детский восторг, вдруг сменился испугом.

— Соломон, там, на небе… я что-то видел, — пятясь назад, молвил мальчик.

— И на что оно похоже, дорогой? — поинтересовалась Мари.

— На огромную собаку, — выдохнул мальчик.

«Значит он уже здесь» — подумал ведьмак, сменившись в лице.

— Это необычно-сильный дух по имени Пятно, — объяснил он. — Чаще всего он принимает обличие гигантского волка. Не беспокойся, он для тебя не опасен.

«Каков же твой ответ Кира?» — скользнула мысль в голове Соломона.

Вечер продолжился. Мальчик быстро вымотался и как итог мирно задремал на диване. Соломон и Мари переместились в кресла перед камином, для разговора по душам (они всегда так делают с самого первого дня их знакомства) в такие моменты он всегда рассказывает ей нечто сокровенное.

— Что случилось Львёнок, что тебя тревожит? — заботливо спросила она.

— С чего ты так решила? Наоборот я спокоен, когда никогда прежде.

— Львенок не лги мне, я тебя насквозь вижу.

Соломон покачал головой, улыбнулся и капитулировал:

— Сегодня во время разговора с Кирой я вспомнил то, что как мне казалось, я давно и благополучно забыл.

— Что ты вспомнил? — Мари посмотрела на него с тревогой.

— Кэтрин… — лицо Соломона исказила грусть. — Я вспомнил детали, что стремился забыть. Это было, как… будто рану вскрыли, и кровь уже не остановить.

Чародейка сочувствующе взглянула на него.

— И тебе стало легче от этого? — спросила она.

— Как ни странно, да. Ненадолго груз с души спал, это даже слегка раскрепостило меня в разговоре с ней. Только не пойму, что на меня нашло. Ты же знаешь, что откровенность в делах душевных это не про меня.

— Мой оледеневший Львёнок стал оттаивать, — её радостные глаза заслезись. — Ох, как же я за тебя переживала. Я так боялась, что ты останешься таким навсегда.

— Я всё тот же, — недоумённо хмурясь, сказал он.

— Нет, изменения на лицо. Я сначала решила, что мне показалось — взгляд у тебя стал не таким тяжёлым, голос ожил, стал мягче, а холод в общении сменился теплом и манера речи не такая отрывистая. И наконец, ты не уходишь от разговора, а говоришь со мной, — Мари посмотрела в сторону.

Он проследил взгляд чародейки до мальчика, спокойно спящего рядом.

— Он на своих плечах в одиночку тащит неподъёмный груз, — печальный голосом произнёс Соломон. — Груз, который даже не каждому взрослому по силам вынести. Он скрывает это, лишь бы не докучать другим. Очевидно, в приюте его отучили от человеческой доброты. Ещё ребёнок, но уже умеет скрывать свою боль.

— Невероятно, — сказала чародейка с восхищённым выражением лица.

— Что именно? — смутился он.

— Этот мальчик сделал невозможное. После Кэт, после Корвина ты зачерствел, отгородился даже от меня. Да что уж, даже твоя Змея Маргарет не сумела тебя оживить. А этот ребёнок без труда заставил тебя открыть ему своё сердце. Одна измученная душа нашла отклик в другой измученной душе. Оно и правильно, довериться тому, кого понимаешь и кому сочувствуешь всегда легче.

Мальчик засопел, ведьмак улыбнулся и задумался над словами Мари.

— Такое происходит лишь тогда, когда мы встречаем людей, — продолжила она, — для которых хотим распахнуть своё сердце и душу. Я рада, что ты нашёл такого человека, — она с облегчением вздохнула, смахнула слезу, при этом перстни на её пальцах блеснули разноцветными камнями.

— Отчего такой вывод?

— Оттого, что я впервые за многие годы я вижу у тебя настоящую улыбку.

Улыбка Соломона слегка притухла, стала не такой явной. Он отвёл взгляд и не спеша про себя, стал признавать её правоту. Он не удержался, аккуратно погладил спящего мальчика по голове, тот шевельнулся. Из глаз чародейки закапали слёзы.

— Ты сопереживаешь ему, поэтому твоё сердце вновь становиться мягким.

— Вот только у меня нет опыта в воспитании детей. Не хочу ошибиться, боюсь этого. Хотя если подумать вся моя жизнь это нескончаемая череда ужасных ошибок.

— Не желаю этого слушать. Ты уже достаточно зрел, чтобы прекратить заниматься самобичеванием. Ты справишься. Ему от тебя нужна только забота.

— Надеюсь, что так. Давай о чём-нибудь другом поговорим?

— Давай. И так Кира — всё удачно прошло?

Он издал приглушённый смешок.

— Не знаю, время покажет.

— Она мне нравиться. В отличие от твоих прошлых связей…

— Похоже, что Киру так же беспокоят мои прошлые связи, — с сожалением произнёс Соломон. — Вслух она этого не сказала, но за этот вечер у меня несколько раз возникало ощущение, что этот вопрос вертится у неё на языке.

— Ты про Маргарет? Тогда неудивительно. Мне кажется, я уже объясняла тебе, что общего между опытной женщиной и неопытной? Понятно не помнишь. Обе эти женщины не знают, чего они хотят. А разница между ними в том, что опытная женщина точно знает, чего она уже не хочет.

Соломон промолчал. Он согласен с Мари, но ситуация всё ровно его огорчает.

— Я же когда-то тебя предупреждала, что нет беспощадней и злее создания, чем отвергнутая женщина, а брошенная чародейка и вовсе сродни стихийному бедствию, — Мари досадно вздохнула. — Ты же мой дорогой пошёл ещё дальше и разбил сердце сильнейшей из нас. Будь готов столкнуться с последствиями.

— Я надеялся…

— Что она успокоиться? Зря.

— Она никогда не была «собственницей».

— На других ей просто было плевать, а ты для неё особый случай. Тебя, она так просто не отпустит. Ты же должен был это понимать.

Его сердце наполнилось стыдом.

— Ты кое-чего о ней не знаешь: это именно я сделал её такой. Со мной она становилась ревнивой, вспыльчивой, стремилась контролировать каждый мой шаг. Из-за меня она становилась сама не своя. А раньше она не была такой.

— Не вздумай винить в этом себя, — нахмурилась Мари. — Она далеко не наивная девица, чтобы на неё мог кто-то повлиять, и ты не должен нести ответственность за вас обоих. Она сама намного хуже поступала с другими.

— Я несу ответственность за то, как с ней поступил. Она любила меня, а я был не в состоянии эту любовь оценить, в итоге страдали мы оба. Быть может, если бы мы встретились в иной период моей жизни, всё бы сложилось иначе.

— Не знаю, как бы у вас сложилось, начни вы иначе, но одно я точно знаю: последний клин между вами вбила именно она, а не ты. А что касается Киры, то её опасения, которые ты почуял, могут касаться не гнева Маргарет.

— Что ты имеешь в виду?

— Некоторым представительницам прекрасной половины человечества, не по нраву мужчины от которых пахнет другой женщиной. Киру возможно больше заботит, забыл ли ты свою Змею или нет. Ну, что ты так нахмурился? В её возрасте нормально бояться повторения прошлых ошибок и с осторожностью подходить к началу новых отношений. Не полезет она в омут с головой, не жди от неё этого.

«Если бы Маргарет можно было так просто забыть» — с досадой помыслил он.

— Лучше расскажи подробней про ваше свидание.

***

Чёрные двери закрылись за спиной Соломона, он пристальным взглядом проследил сей процесс. Миг спустя он не торопливым шагом тронулся с места, пустил в ход поисковые чары, но не почуял чужого присутствия.

Стены пол и потолок покрыты защитной магией, а значит ушей они лишены. Пространство зала огромно, одни потолки метров десять не меньше. В центре зала на полу лежит исполинских размеров волк. Величественный белый хищник с довольным видом пережёвывает говяжьи туши, пока с его густого меха стекает вода. Молнии сверкают за окном, подчёркивают его грозный силуэт.

— Вы только гляньте, кто же снизошёл до меня, — грубым голосом не раскрывая рта, потусторонне произнёс дух. — Мерцающий Соломон, самый что ни на есть настоящий! Хм-м-м и чем же я заслужил такую честь? Неужели ты решил склониться перед великим мной?

— Спасибо за то, что согласился встретиться со мной Пятно. Я надеюсь, никто не узнает об этом.

— Не бойся, Кира мне нравиться, я не стану вредить ей. Меня заинтриговала твоя просьба о встрече. Хотя ты здесь уже больше минуты и мне уже становиться скучно. Зачем ты пришёл?

— Я пришёл узнать то, что известно только тебе.

— Ха-ха-ха! — нахально рассмеялся дух. — Спрашивай, а я решу, что рассказать и какую цену ты мне за это заплатишь.

— Речь пойдёт о Маркусе.

— Да-а-а Маркус! — вновь громогласно засмеялся дух. — Любопытный поворот. И так, что нового ты хочешь знать о короле подпольного мира?

Глава

VI

. Круг свечей

Недавно Павел выяснил, что непомерные размеры Пронда с его огромными белыми площадями и колоссальными небоскребами объясняются гигантоманией построивших его ведьмаков. И как нетрудно было догадаться, себе любимым ведьмаки построили не менее помпезный дворец. Именно в этом огромном во всех смыслах здании сегодня состоится заседание Круга.

Мальчик и его приёмный отец, минуя длинную площадь, поднялись по высокой лестнице, и зашли во дворец. Первый зал, в котором они оказались, как и фасад здания, создан в романском стиле. Высокие квадратные колонны и огромные арочные проходы в большом количестве расположились по бокам чрезвычайно длинного зала. Потолок столь высок, что голова начинает кружиться стоит лишь взглянуть на него, а идеально ровный зеркально-гладкий пол отражает свет из исполинских окон прямо на гостей и их многочисленные украшения.

Неторопливо разгуливая по незанятому прохожими пространству в своих утончённых чёрных костюмах (которые им пошил специально приглашённый портной) Соломон и Павел, то и дело озираются по сторонам. Мальчик как на иголках, это первое столь крупное мероприятие в его жизни, оттого он постоянно поправляет одежду, старается держать осанку и помалкивать. Преисполненный любопытством он бегло поглядывает на всё и вся, но лишь украдкой. Его наставник (оставивший по такому случаю свою пернатую шубу в гостинице) без особого интереса в глазах, лишь изредка посматривает на некоторых гостей. Сегодня на левом плече Соломона красуется короткий гербовый плащ до пояса прикрывающий левую руку. Такие же плащи, но с иными гербами видны и на других ведьмаках — это отличительный знак каждого владыки, допустимый только для них.

Скоро Павел с удивлением узнал, что этот огромный и величественный в своей красоте зал всего лишь дворцовая прихожая и потому сюда стекаются только новоприбывшие ведьмаки чародеи и чародейки. Последние своей красотой приковывают к себе всё внимание окружающих. Сложные причёски, искусный макияж, драгоценности, красивые платья, дорогая обувь — что угодно лишь бы подчеркнуть свою красоту, молодость и иные достоинства. Мальчик заметил, что некоторые гости смотрят на только прибывших чародеек с восхищением, кто-то с откровенным вожделением, а иные (особенно женщины) с завистью, и именно последняя реакция доставляет этим красавицам наибольшее удовлетворение.

Павел сразу признался себе, что и ему очень нравится смотреть на этих женщин, хотя открыто таращиться на них он стесняется, потому лишь тайком позволяет себе бросить на них любопытный взгляд. Хотя зал то же достоин толики внимания. Оформлен он из камня и металла в чёрных, белых и золотых тонах; всё освещение здесь естественное, часть солнечного света падает в зал из окон сверху.

Спустя время от этой роскоши и большого количества, красивых и уверенных в себе людей Павел почувствовал себя неловко. Он здесь всего несколько минут, а его уже терзает чувство собственной неуместности. Все эти взрослые горделивые чародеи, эти прекрасные молодые чародейки, эти высокомерные властные ведьмаки — он не один из них. Он всего лишь маленький мальчик из Санкт-Петербурга, внук своего скромного небогатого дедушки и с этими людьми у него нет ничего общего.

Оторвав на мгновение взгляд от интересных ему лиц, он с удивлением обнаружил, что некоторые из числа гостей тоже поглядывают в его сторону со странным интересом. Заметив это, он огляделся и поймал на себе ещё с полсотни взоров. Насторожился, забегал глазами. Спустя пару мгновений пытливых взглядом стало ещё больше. Куда не глянь, все на него смотрят. Он заволновался, залился краской, опустил глаза вниз. Для человека привыкшего быть всего лишь тенью подобное внимание, столь же травмирующее как солнце для вампира. Вдруг Соломон коснулся его плеча, ободряюще улыбнулся ему, и, не проронив ни слова, рукой взлохматил ему волосы на макушке.

Чуть повеселев, но по-прежнему морально придавленный всеобщим великолепием Павел продолжил крутить головой, разглядывая окружающих и стараясь не замечать их взоров. И вдруг сердце у него замерло на миг, дыхание перехватило, ибо его взгляд остановился на самой красивой девушке из всех, что он когда-либо видел. Высокая стройная особа с блестящими чёрными волосами, что витыми узорами спадают ей на спину. Даже издали он разглядел её ярко-зелёные глаза — самые красивые глаза на свете. Ей лет двадцать пять не больше. Прекрасная незнакомка стоит на противоположной стороне зала, прижалась к красивому молодому ведьмаку, немногим старше её самой. Рядом с ним она сияет от счастья, однако тот в своём безразличии на неё даже не смотрит.

У Павла сердце застучало от радости, во рту пересохло. Он не смеет переключить внимание, столь притягательна её внешность, столь изумительна её грация, столь очаровательна её улыбка. Вся пёстрая толпа разом примелькалась. Доселе неизведанные чувства с напором поднимаются в нём. Он готов обозлиться на каждого прохожего, что фланируя по залу, смеет заслонять собой её от его взора.

Она повернула голову, словно почувствовала его внимание. Паша поспешно отвернулся в другую сторону, всем видом изображая по-взрослому дельный интерес к людям в другом конце зала — будто ему знакомы эти важные лица.

«Она заметила? Надеюсь, что нет» — заволновался он, не смея даже боковым зрением развеять своё опасение. Сердце не на месте, оно стучит громко и как-то по-особенному, а что это за неведомое духоподъемное чувство внизу живота? Мысли путаются, вокруг множество голосов, но он почти не слышит их. Его волнует только она. Как же он завидует этому молодому ведьмаку, что стоит рядом с ней. Как же ему хочется сейчас быть взрослым и красивым. Как же хочется стоять там возле неё и просто любоваться ею, а не сгорать здесь от досады.

Делать нечего, сфокусировал взгляд на людях, в чью сторону вынужден таращиться. Среди них пожилой седовласый мужчина с короткой бородой и настоящим белым филином на плече, он пьёт вино и поедает неизвестные Павлу фрукты. Несмотря на возраст у мужчины крепкое телосложение, он плечист, мускулист, с прямой спиной. Одет незнакомец не по случаю: вместо дорогого костюма походный наряд из позапрошлого века. В целом выглядит он как бывалый путешественник: одежда изрядно потрёпана, на пальцах перстни потерявшие блеск. Единственное опрятное на нём одеяние это закреплённый на левом плече короткий шёлковый плащ с вышитым гербом. Лицо в принципе добродушное, неагрессивное. Наверняка он много видел, и много интересного может рассказать.

Легкой походкой к мужчине приблизилась невысокого роста фигура в длинном плаще с капюшоном. Фигура женская. Девушка немного повернулась, и Паша смог разглядеть её светлые волосы и миловидное лицо. Филин, сидящий на плече мужчины, чем-то недоволен и взирает на девушку с возмущенным видом. Она улыбнулась птице, что-то ласково проговорила, и тот вскоре сменил гнев на милость. Спустя миг филин уважил девушку, великодушно перелетев на её плечо.

Спустя несколько секунд Павел встретился глазами с осуждающим взглядом филина — тот заметил его интерес, строго смотрит на него, явно считая подобное внимание излишним. Паша быстро отвернулся и снова принялся рассматривать новоприбывших ведьмаков и чародеев. Чародейки в платьях разной степени откровенности в компании своих спутников лучезарно улыбаются всем подряд.

Поймав на себе очередной ответный взгляд, Павел вновь отвернулся, пробежался взором по левой стороне зала и вздрогнул. Его глазам попался самый пугающий в его жизни человек, очень похожий на живого мертвеца. Незнакомец сидит у фонтана с посохом в руке. Чёрного цвета посох, сделан из дерева и выглядит скорее как кривая палка, подобранная в лесу, грубо обстроганная ножом, а после пролежавшая в земле не один год. Вместо шара с вершины деревянной палки свисают два маленьких фонаря по типу тех, что использовались на улицах до изобретения электричества. От фонарей исходит фиолетовый свет, тёмный, тусклый, дымный. По гербовому плащу на левом плече незнакомца мальчик догадался, что этот человек ведьмак. На его сером лице нет живого места, чудовищные глубокие шрамы вынуждают отводить от них взгляд. Павел сразу понял, что это живой человек, но до чего же похожий на нежить. Он с полным безразличием к окружающей шумихе разглядывает лежащий в его руке серебряный браслет, украшенный драгоценными камнями.

— Соломон! — раздался, чей-то голос позади. Павел обернулся, увидел идущего к ним ведьмака средних лет с тёмно-русыми волосами, позади которого шагает молодой человек лет восемнадцати на вид.

— Эмиль и… о-о Адам? — неожиданно обрадовался Соломон. Они обменялись по-дружески крепкими рукопожатиями. — Вижу, Адам уже стал совсем взрослым.

Молодой человек неловко улыбнулся. Эмиль похлопал его по спине.

— Он только выглядит так, — рассмеялся мужчина, — а на деле ещё совсем дитя.

— Оно и к лучшему. Детство счастливая пора оттого она и скоротечна. — Соломон погладил Пашу по голове. — Это Павел, мой наследник.

— Приятно познакомиться молодой человек, — мужчина протянул Павлу руку. — Моё имя Эмиль, а это мой сын и наследник Адам.

Павел приветливо ответил им. Они произвели на него хорошее впечатление, возможно потому, что своим появлением заставили холодного к окружающим Соломона улыбнуться. После пятиминутного разговора они договорились встретиться в ближайшие дни и вместе пообедать, затем простились и разошлись.

Люди прибывают всё активней, толпы густеют, шаги ускоряются, голоса становятся всё громче. Им ещё долго пришлось блуждать по залу, в процессии лиц, местами обмениваясь приветствиями. Многие люди то и дело улыбаются, кивают и машут Соломону, а большинство чародеек, поймав его взгляд, начинают игриво строить ему глазки. Но много ли правды в этом дружелюбии? Паше тоже досталось новая порция внимания, особенно от новоприбывших ведьмаков, те пристально смотрят на него с тревожным видом, словно подозревают его в чём-то нехорошем. Ему такое внимание совсем не нравится и даже слегка пугает.

Вдруг на ровном месте волосы на его затылке встали дыбом, холод проник в сердце. Павел посмотрел вперёд — чьи-то глаза разглядывают его сквозь толпу особенно пристально. Мальчик насторожился. Глаза жадные недобрые, они сердито и с неприязнью взирают на него. Чьи-то руки легли на плечи Павла, он вздрогнул, посмотрел вверх — Соломон кто же ещё. Неизвестный уже скрылся в толпе.

Этот случай отбил у Павла интерес к окружающим, и в продолжение нескольких минут он интересовался исключительно полом под своими ногами. Лишь когда несколько слуг в одинаковых костюмах одновременно отворили ряд высоких дверей в конце зала, открыв для гостей дальнейший путь, мальчик почувствовал облегчение. Но к его сожалению та прекрасная темноволосая девушка и её спутник удалились вместе с другими гостями. Мальчик разочарованно вздохнул и с досадой на лице вновь стал разглядывать гостей, что ещё не ушли и продолжают разговаривать между собой.

— Соломон ты же сказал, что ведьмаками бывают только мужчины?

— Да.

— Но вон там, — Павел перешёл на шёпот, — там, рядом с фонтаном стоит светловолосая женщина и на её плече гербовый плащ.

— Женщина? А-а вот ты о ком. Нет, это мужчина и зовут его Рэндольф.

— Ты шутишь? — мальчик не поверил своим ушам.

— Нет, это правда.

— Но он же… у него талия узкая и грудь женская… и платье.

— Согласен, внешне от женщины его трудно отличить, но поверь это мужчина.

— Но… я не понимаю.

— Ты не забыл о Постулатах? Помнишь Фестру? Так вот она его Постулат но, к сожалению, благоволит она лишь женщинам.

— Только женщинам? — ошеломлённо повторил Павел.

— Да, поэтому с тех пор как в детстве его Постулатом стала Фестра, его родители приняли решение растить его как дочь. С помощью зелий и магии его мать смогла придать ему женскую внешность, даже голос изменила, но как он сам уверяет начало у него мужское. Не вижу причин ему не верить.

— А откуда ты всё это знаешь?

— Он мне сам всё рассказал. Мы с ним достаточно давно знакомы. Так, не слова больше, сейчас он к нам подойдёт.

Не успел Павел спросить «что?» как Рэндольф и впрямь простился со своим собеседником и направился к ним. В этот момент совсем молодой худощавый ведьмак, стоящий у одной из колонн, нетерпеливо тронулся с места и зашагал вслед за Рэндольфом. Очевидно, молодой человек хочет перехватить его и как можно скорее заговорить с ним, но тот, ступая в быстром темпе, этого даже не заметил.

— Здравствуй Сол! — голос Рэндольфа приятный задорный и по-женски мелодичный, он крепко обнял Соломона, хотя Соломон на объятья никак не отреагировал. — Мне приятно видеть тебя здесь!

У Павла перехватило дыхание. Кем бы ни был этот Рэндольф, но красота у него внеземная. Столь красивого человека Павел не видел никогда.

— И я тебе рад, — ответил Соломон, хотя в голосе у него радости не слышится.

Рэндольф не спешит выпускать Соломона из объятий, так и стоит, прижавшись к нему, вцепившись руками в его плечи. Подобная близость заметно не нравится тому молодому ведьмаку, что стоит в стороне и с недовольством наблюдает за этими объятьями.

— Скажи мне Рэндольф… — начал Соломон.

— Нет, не зови меня так. Ты знаешь, я этого не люблю.

— Прости… Рэн.

— Нет, не прощаю. Ты полтора месяца назад нагрянул на мою территорию без разрешенья! Лобового другого я бы на куски… мне захотелось уладить это недоразумение, но ты проигнорировал два моих приглашения. Ты обнаглел Сол!

— Прости.

— Нет! Ты опозорил меня!

— Прости меня, — прошептал Соломон. — Я же не со злым умыслом это сделал. И я не хотел поставить тебя в неудобное положение. Прости мою оплошность.

Соломон, мягко высвободился из объятий Рэндольфа и посмотрел тому прямо в глаза. Рэндольф дважды отвёл свой возмущённый взгляд, но всё же смягчился.

— Прощаю. Я же не могу на тебя долго злиться, — усталым голосом ответил Рэндольф, а затем досадно вздохнул. — Но поводов для злости ты мне всегда предоставляешь с избытком.

Соломон отступил на шаг.

— Почему ты не приехал ко мне? — спросил Рэндольф, поправляя свой рукав.

— Был занят.

— Чем или кем?

— Не начинай.

— Она красивая? Хорошо вам было вдвоём?

— Хватит Рэн.

— Просто я не пойму, откуда такое отношение? Мне всегда казалось, что я не из тех людей про кого можно забыть.

— Я действительно, был очень занят.

— Понятно, ты был занят. Ах… занят настолько, что мной решил пренебречь.

— Неправда.

— Как скажешь. Пусть каждый останется при своём, — Рэндольф отвел взгляд от своего рукава и вдруг посмотрел на Павла, отчего мальчик засмущался.

— А это твой наследник? — глаза Рэндольфа неописуемо красивы, но вместе с тем холодны и жестоки. От его взгляда у Павла всё сжалось внутри.

— Здравствуйте, я Павел, — с усилием выдавил из себя мальчик.

— Какой хорошенький, — рука Рэндольфа ласково скользнула по его голове. — Я так понимаю ты впервые здесь? В галерею уже заходили?

— Нет, — ответил за него Соломон. — Но спасибо, что напомнил про неё.

— Пожалуйста. А теперь простите, но меня ждут, — Рэндольф прелестно улыбнулся, развернулся и ушёл.

— Его приветливость и любезности… — начал Паша, когда Рэндольф оказался далеко от них.

— Ненастоящие, — подхватил Соломон. — Это маска. Люди так делают, чтобы скрыть свои истинные чувства от других людей.

— Мне показалось, что в нём много злобы.

— Очень точное замечание. Как ты сам заметил от настоящей женщины его трудно отличить, вот только это не его выбор. К моему сожалению, дети нередко становятся игрушками в руках взрослых и всю жизнь из-за этого страдают. Рэндольф яркий тому пример.

«А Соломон тоже носит маску? — задумался мальчик. — Что он скрывает за этим невозмутимым спокойствием и ледяным взглядом?»

Павел последний раз посмотрел на Рэндольфа. Тот мило, но без энтузиазма беседует с тем самым молодым ведьмаком.

«Хоть он и по-женски красив, — мысленно рассудил Павел, — но всё же он не красивее той темноволосой девушки».

Часть гостей уже покинула зал, но новые волны продолжают прибывать в бесчисленном количестве. Павел остановился, вытянул шею. Одна группа людей в масках (несомненно, азиатского происхождения) разительно выделяется на общем фоне. Во главе этой группы вышагивает высокий широкоплечий мужчина с азиатской внешностью, облачённый в чёрное кимоно. Выше пояса кимоно распахнуто и демонстрирует его мускулистую фигуру и немного смуглую кожу; в правой руке, на которой блестит тонкий серебряный браслет, мужчина держит металлический посох; левую руку он держит у живота под кимоно. Волосы его чёрны как уголь и связанны сзади. Суровые изгибы густых бровей предают ему агрессивный, даже немного рассерженный вид. Выглядит мужчина более чем внушительно. Он уже немолод, но ещё и не стар, лет за пятьдесят или около того. Павел не сразу заметил главного: на нём тоже висит гербовый плащ.

— Его прозвище Рюу, — Соломон предвосхитил вопрос мальчика. — Да, он ведьмак. Азиатскую внешность он придаёт себе с помощью иллюзорных чар, а в действительности он не азиат. Среди ведьмаков подобное не приветствуется и даже порицается, но он чудовищно силён и потому никто не смеет высказать ему прямо в лицо своё недовольство, а за спиной каждый храбрец. И да он единственный кто позволяет себе подобное. Ведьмаки не отличаются терпимостью к таким моментам, потому ты и по сей день не увидишь в этих стенах даже ведьмаков-наследников иной расы. Каждый ведьмак рождается со схожими внешними чертами, с одинаковым цветом кожи и одинаковой расы. Ведьмаки видят в этом доказательство своего превосходства над остальными и предпочитают, чтобы так всё и оставалось.

— Тогда зачем ему это?

— Его мать, его братья и сёстры, его сыновья и дочери, его внуки — все они азиаты. Очевидно, для него важно быть похожим на них. Его мать была представительницей одного из древнейших чародейских кланов Японии. Но её клан был истреблён, а она оказалась единственной выжавшей. Потеряв всех родных, она поклялась на их могилах возродить свой клан и отомстить за них. И ей это удалось.

— Это как?

— Как бы это деликатней объяснить — она произвела на свет сильных сыновей и дочерей, обучила их и их руками возродила утраченное величие клана. Она много раз была за мужем, поэтому у всех её детей разные отцы. Отец Рюу был высокородным чародеем, однако Рюу больше ценит наследие матери. Чародеи вместе с ним это его зятья. Советую их не злить, с ними шутки плохи.

— Выглядит он сильным.

— Так и есть. Он, как и я имеет звание магистра Круга. Под его руководством его клан фактически подчинил большинство магических кланов в Японии. Его владения обширны, а слуги и вассалы очень сильны. Ещё у него на службе огромное количество всевозможных духов.

— Духов? Каких духов?

— Из Междуцарствия — позже расскажу. Клан его матери издревле занимался изгнанием и запечатываем духов. Практики его предков никуда не исчезли… — Соломон осёкся. — Скоро он обнаружит твоё месторасположение. Нам стоит уйти до того как это случится. Будет лучше, если сейчас ты избежишь этой встречи.

Ведьмак взял Павла за руку и увёл из зала. Мальчик только обрадовался этому, ибо ему уже давно остро хочется скрыться с глаз людских. Быстрым шагом, не оглядываясь, прошли до первого выхода, а за ним двинулись дальше по просторному коридору. Шли пока звучавшие позади отголоски не стихли. Повернули вправо, прошли просторный полупустой коридор, остановились в малом, хорошо освещённом белокаменном зале так же полном гостей.

И здесь мальчик не может отделаться от ощущения, что все вокруг на него смотрят. Стоит ему посмотреть в ответ, так люди сразу отворачиваются. Лишь одна дама, стоящая недалеко от них, смотрит на него и Соломона открыто и с вызовом. Эта немолодая, высокая, полная женщина в вечернем платье тёмно-зелёного цвета. Она стоит, опираясь на трость; на голове её большая шляпа под цвет платья, на плечах боа из натурального меха, на лице откровенное возмущение.

Дама с недовольным видом горделиво выпрямила полную шею, рывком оторвала трость от пола и с силой ударила ею об пол. Этот стук услышала половина зала. Все обернулись на неё, даже Соломон.

— Леди Кассиопея? — удивился он. — Рад видеть вас в добром здравии.

— И как велишь это понимать Соломон? — возмутилась она, впившись в него своими карими глазами. — Стоишь, чуть ли не в упор на меня смотришь, а здороваться не спешишь. Манеры ты за ненадобностью дома оставил?

— Прошу простите, — спокойно молвил Соломон. — Я не ожидал вас здесь увидеть. А вы как я вижу, изменились. Новое платье, новая причёска и выглядите отдохнувшей. Вернулись из отпуска?

— Не к чему прикидываться. Вопросы задаешь, а сам уже ответы знаешь. Твоя шпионка крутится вокруг моей сестры уже не первый год. Но да, причёска и платье действительно новые, — она внезапно смягчилась.

— Вам к лицу.

— Благодарю за комплимент, — снисходительно молвила она.

Ведьмак подошёл к ней наклонил голову, взял в галантном жесте её кокетливо-протянутую руку и легонько прикоснулся губами к тыльной стороне её ладони. Ярко красные губы дамы растянулись в довольной улыбке.

— Давно мы не виделись. Я тебя чем-то обидела?

— Что вы, конечно нет. Просто в последнее время у меня много работы.

— Не называй ковыряние в чужих секретах работой. Этим ты оскорбляешь порядочных людей, — она возмущённо, но негромко, стукнула тростью, сверкнула разноцветными перстнями на пальцах. Ведьмак на это терпеливо смолчал.

— А это кто? — женщина взглядом указала на Павла.

— Мой наследник.

Она раскрыла рот в изумлении, безотчётно поправила левой рукой, соскользнувшее с плеча боа.

— А я об этом впервые слышу, — лицо её снова ожесточилось. — И когда же был дебют, на который ты меня не пригласил?

— Чествования не было. Но обещаю, когда я решу устроить приём в его честь, лично приду к вам за советом и с приглашением. Обещаю.

Дама, судя по виду, не сочла этот ответ удовлетворительным. Она рассержено посмотрела на Соломона, затем на Павла.

— Ладно, посмотрим, что тут у нас. Так, лицо светлое, глаза не обделены интеллектом, — она махнула тростью, подзывая к себе. — Малыш подойди, покажись мне. Да вот так. Повернись. Ага, ага. Хм. Осанка плохая, нужно отучать. Худой, бледный, ростом совсем невелик. Что-то я не пойму, сколько тебе лет?

— Девять, — пискнул Павел, краснея от смущения.

— Девять? — удивилась она. — Ни за что бы, ни подумала. Больно ты мелковат для девятилетнего. Лет семь не больше и то с натяжкой.

— Мне девять.

— Ладно. Соломон будь острожен с его обучением магическому ремеслу, тело у него уж простите, недоразвито. Могут возникнуть проблемы со здоровьем. Видно малыш плохо питался, но это дело поправимое. Зелья тут не помогут, нужна диета Соломон, причём очень калорийная и про кальций не забывай.

— Благодарю за совет.

А вот Павел благодарностью не проникся. Его бесцеремонно разглядели, покрутили, обсудили, в процессе обозвали недоразвитым, ещё и советы раздали, чем его кормить. Он же не хомяк! Но лучше не возмущаться, ни к чему Соломона позорить. Женщина с властной манерой речи продолжает раздавать советы:

— Оклус! — воскликнула она, ткнув тростью в воздух. — Вот он знает что делать. Хоть и редкостный балагур, но повар отменный. Я его готовку вспоминаю каждый раз, когда по утрам намазываю масло на не ахти какой багет. Ты бы хоть раз из вежливости пригласил меня к вам на ужин.

— Я вам всегда рад, вот только Оклус сейчас в Ирландии. Вы и сами догадываетесь, чем он там занимается, и сколько после этого будет оправляться.

— Какая жалость, — поморщилась она. — Сколько раз я его заманивала к себе, а он всё едино, нет. Полно, не буду вас задерживать. Лилею в своём сердце надежду, что ты слово сдержишь и более не будешь про меня забывать. Желаю удачи вам обоим, особенно вам молодой человек успехов в учёбе.

Она ещё раз с важным видом поправила меха и удалилась, громко постукивая тростью. Паша проводил её взглядом, в смятении обдумывая её слова.

— Не держи обиды на неё, — ведьмак тепло улыбнулся. Настроение Павла чуть улучшилось. — К её манере общения можно привыкнуть. Она очень уважаемая дама, сведущая во многих областях, ты и сам возможно не раз обратишься к ней за добрым советом. Но невежд она не терпит и может смертельно обидится на неуважение. Ты молодец, повёл себя достойно.

Павел послушно кивнул и перевёл взгляд на вошедших в зал гостей.

— Соломон, вон там существа с собачьими головами, — прошептал Паша.

— Это представители искусственно-созданной зооморфной расы Гахиджи, их полтора века назад создал ведьмак Менетнашт. Он и его предки восхищались древним Египтом, причём настолько, что даже стали называть рождённых в их роду ведьмаков именами древнеегипетских богов. Самым главным его достижением считается выведение этих кинокефалов.

— У них человеческие тела, но при этом собачьи головы и чёрный мех по всему телу. Эти создания похожи на египетского Анубиса.

— Скорее на Упуаут, хотя может именно образ Анубиса его вдохновил.

— А они опасны?

— А что тебе захотелось их погладить?

— Нет. Ну не смейся! Перестань, я же серьёзно.

— Ладно-ладно не дёргай меня за рукав, — Соломон унял свой смех, разгладил немного помятый рукав. — Можешь, не боятся их они неагрессивные, скорее наоборот. Их интеллект намного превосходит человеческий, потому они никогда первыми сор не затевают. Собственно они почти во всём превосходят людей.

— А они сильные?

— Очень сильные. Не знаю, как бы мы воевали без них. Эти господа, облачённые в броню на поле боя поистине грозная сила.

— А много существует зооморфных рас?

— Много, — кивнул Соломон. — А их подвидов несметное множество. Дома в библиотеке ты найдешь несколько книг по этой теме.

«Только бы не забыть» — с волнением подумал мальчик.

Вскоре оба ведьмака двинулись дальше. Павел до последнего не мог отвести своего взора от этих грациозных величественно-безмолвных созданий. Мальчик и ведьмак прошли меж высоких мраморных колонн, любуясь статуями в нишах, композициями лепнины и цветочными клумбами.

Покинули зал, пошли дальше. Пройдя по бесконечным коридорам, добрались до высокой мраморной лестницы, украшенной стройными линиями больших белых горшков с цветами. На лестнице стоит немолодой седовласый мужчина худощавого телосложения. Он пьёт вино из бокала и смотрит на игру света, что сквозь витраж, разноцветной картиной лёг на ступени.

Мужчина услышал их шаги, обернулся. Паша узнал его — именно эти глаза в толпе разглядывали его недавно. Только сейчас мальчик заметил гербовый плащ на плече мужчины.

— Добрый день Нерон, — нахмурив брови, холодно произнёс Соломон.

— И тебе того же Соломон, — сухо прозвучал ответ с нотками неприязни.

Даже не зная об их отношения, можно легко догадаться, насколько неприятна им компания друг друга. Мальчик кожей ощутил исходящий от них холод. Может поэтому на подходе сюда Соломон замедлял шаг — надеялся избежать этой встречи?

Рядом послышался шум — две молодые чародейки, задорно улыбаясь, пробежали мимо них. Их красота и смех, на миг разрядили обстановку.

Девушки ушли. Соломон взял Павла за руку и молча двинулся дальше.

— Мне думается, что у этого ребёнка огромный потенциал, — зазвучал голос Нерона. — Потенциал, который ты, к моему сожалению, не в силах в нём развить.

Соломон медленно и с неохотой обернулся, всем своим видом выказал полное нежелание общаться с этим человеком. Нерон продолжает игнорировать Павла, хотя ещё недавно пристально рассматривал его в толпе.

— У меня достаточного опыта для этого, а у него ума. Так что обещаю, ты очень скоро услышишь о его достижениях.

— Будем, надеяться, что он при этом не обзаведётся целым букетом дурных качеств, особенно привычкой нарушать свои обещания и принимать ошибочные решения. Но, к моему сожалению, вредные привычки очень быстро перенимаются сами собой. А мне бы не хотелось, чтобы он начал повторять твои ошибки.

— Моих ошибок он не повторит, — сухо ответил Соломон. — Да и не все решения можно назвать ошибочными.

— Согласен. Ошибочность решения зависит от того с чьей позиции это рассматривать. Хотя знаешь некоторые даже особо-спорные ошибки вполне реально исправить, даже сейчас, — Нерон наконец-то посмотрел на Павла и вновь на Соломона. — Обстоятельства можно изменить.

— Некоторые обстоятельства навсегда останутся неизменны.

— И это тоже, правда. Например: сердце моей отвергнутой дочери навсегда разбито, поэтому я всегда буду зол, и всегда буду желать кровавого мщенья.

Нерон уставился на Соломона. Отсутствие интереса у второго к этому разговору, сменилось злостью. Он приблизился к собеседнику, навис над ним.

— Осторожней подбирай слова Нерон, — угрожающе прорычал Соломон.

— А то что? Ты ведешь себя излишне самоуверенно, а это всего лишь опасная иллюзия. Советую не забывать, что все на чём-то спотыкаются.

— Пытаешься мне угрожать? — Соломон спросил это таким тоном, что у Павла мурашки побежали по коже. — Не забывай, с кем ты разговариваешь.

— Я всего лишь поделился с тобой своими впечатлениями, не знаю, где ты услышал угрозу. Однако смею заметить, что я то же человек неслабый, сил накопил, финансы нажил и у меня достаточно друзей, чтобы не опасаться тебя.

— Хм-м, интересно, — Соломон стал демонстративно разглядывать пустое пространство рядом с собеседником. — Скажи мне Нерон, а твои союзники, они здесь рядом с тобой? Я могу сейчас с ними поговорить?

Рот Нерона искривился в кислой улыбке, похоже, он не собирается на это отвечать. Соломон наклонился к нему и прошептал что-то на ухо, отчего немолодой ведьмак изобразил недовольную гримасу и заметно сбавил пыл.

Пылая от гнева, Соломон взял Павла за руку и вместе они удались прочь. Паша уже устал от ходьбы, ему хочется присесть, и ел он последний раз только утром. Но сейчас его больше заботит, кем был тот ведьмак.

— Этого ведьмака зовут Нерон, — начал Соломон, обращаясь к Паше. — Он представитель некогда могущественного ведьмаковского рода, который в прошлом входил в число великих семей. Его предки обладали огромным влиянием и колоссальными возможностями. Это было огромное семейство с множеством ветвей, состоящее не только из ведьмаков, но так же чародеев и простолюдинов. В отличие от других ведьмаковских семей, они не отмахивались от своих отпрысков, которым судьбой было предназначено родиться чародеем, а наоборот активно их продвигали. Это касалось и рождённых в семье простолюдинов — от них не избавлялись, не изгоняли, а воспитывали вместе с остальными, их готовили для главенства в мире простонародья. Ты удивишься, сколько знаменитых деятелей прошлого вышло из их семьи — простолюдинов, чьи имена гремели на весь мир в последнее пару веков. Они никогда не бросали своих и всегда поддерживали неразрывную связь друг с другом. При этом среди них не было определённой иерархии, не было главенства основных ветвей над побочными. Даже незаконнорождённые дети не понижались в правах, и включались в семейные дела.

Шаг Соломона стал быстрым, а лицо ещё сердитей. Паша семенит за ним, по-прежнему держась за его руку. Они вышли в небольшую залу с высоким фонтаном, на котором восседают каменные нимфы.

— Мальчиков и девочек они обучали одинаково хорошо, — продолжил ведьмак. Дочерей у них всегда было много и бытовало мнение, что среди их потомства ведьмаки рождаются чаще, чем у других. Это было ложью, но они активно эти слухи подогревали. И как итог семей, не состоявших с ними в родстве, из года в год становилось всё меньше, а их влияние заметно росло.

— А… — захрипел Паша после длительного молчания. — Они, действительно на многое влияли?

— Да они успели оставить после себя огромный след в истории.

— Что случилось с ними?

— Предвечный, — этим словом ведьмак закрыл тему.

— Центральная галерея, на мой взгляд, это самая лучшая часть дворца, — спустя полчаса провозгласил Соломон, когда они вошли в необычайно красивый зал.

Картины статуи скульптуры — чего здесь только нет — даже потолок расписной. Глаза разбегаются. Мрамор превалирует не только в отделке пола, но и стен, однако он не отвлекает от экспонатов. Людей здесь собралось мало для такого огромного пространства — всего несколько сотен человек.

Малыш, позабыл обо всём, потянулся к картинам. На первой картине чародейка с посохом в руке собирается дать бой гигантскому смерчу. На второй картине некий мужчина с белыми волосами держит в руке светящийся камень, лицо мужчины радостное и умиротворённое. На третьей нарисовано внутреннее помещение, полуразрушенного здания — по сути руины и только, но до чего же этот мрачный образ завораживает.

Павел пошёл дальше. Вот крутые заснеженные горы, навстречу к которым идёт неизвестный мужчина. А вот окружённый пламенем огненный маг, с огненным шаром в руках намеревается атаковать огромного тролля. Затем немолодой чародей с книгой в руке и в окружении своих учеников демонстрирует им некие чары.

«И чего они так рты раскрыли? Ученики чародея магии не видели?».

Далее: маг в капюшоне воздел руки к небу, из руки его изливается синий свет; Старик в балахоне уничтожает огненными шарами живых-мертвецов; Чародей (судя по одежде древнегреческий) колдует почти невидимый магический щит.

— Соломон! — эхом прокатился чей-то весёлый голос.

Павел и Соломон обернулись — к ним на встречу в кресле-каталке едет худощавый старик, облаченный в чёрные цвета. На его бледноватом лице особенно заметно выделяются его синие глаза. Не смотря на преклонный возраст эти глаза, можно назвать живыми и искристыми как у молодого юноши.

— Уильям! — Соломон с радостным почтением поприветствовал старца. — Я рад видеть вас в добром здравии.

— И я рад встрече. Жаль, что ты никак не найдёшь времени проведать старика, — он хрипло засмеялся. — За годы я накопил мудрости, но поделиться ею не с кем.

Соломон усмехнулся. На его лице нет неловкости и притворства — ему нравиться этот старик. Кажется, они давно и хорошо друг друга знают.

— Я уверен, многие жаждут получить от вас добрый совет.

— Все сами горазды, советы раздавать и редко кто стремиться слушать. Я всё больше убеждаюсь, что для большинства людей молодость сродни болезни и чем раньше они ею переболеют, тем лучше для них и окружающих.

— Как ваши дела Уильям? — добросердечно улыбнулся Соломон.

— Как дела? Ну, моложе я не становлюсь, так что всё по-прежнему. Старость для ведьмака роскошь непозволительная, но я как могу, держусь из последних сил.

Соломон этим словам не обрадовался.

— Мне грустно слышать это, — безрадостно признался он.

— Соломон, — старец усмехнулся, не позволяя грусти испортить им настроение. — Может ты уже представить мне этого юношу, что стоит позади тебя?

— Конечно, — Соломон улыбнулся. — Уильям, позвольте мне представить вам моего наследника, Павла. Павел познакомься, это Уильям один из самых достойнейших ведьмаков, которых я встречал.

Старик принялся радостно изучать мальчика синевой своих глаз, а спустя пару секунд поманил к себе костлявой рукой.

— Рад знакомству юноша, — старик выполнил чародейское приветствие.

— И рад познакомиться с вами, — Павел ответил тем же приветствием.

— Надеюсь тебе уважаемый Павел здесь нравиться? — с искренней добротой во взгляде спросил старец.

— Да конечно. Ничего подобного я прежде не видел.

— Сколько тебе лет?

— Мне девять.

— А моей внучке уже скоро одиннадцать. Элис, милая моя, подойди.

Только сейчас Павел обратил внимание на детскую фигуру позади Уильяма — это девочка с серебряными волосами и большими изумрудно-зелеными глазами. Она безмолвно приблизилась к ним и с нескрываемым высокомерием взглянула на Павла, как на пустое место, чем задела его за живое. В свойственной ему манере, он никак не отреагировал на это. Но от старика эти взгляды не укрылись.

— Это Элисандрия моя внучка, — с улыбкой сказал Уильям, не отводя взгляда от Павла. — Она всего на два года старше тебя.

— Приятно познакомится. Я Павел, — смущаясь, сказал мальчик.

— Я вижу тебе юноша здесь всё в новинку. Думаю, вам двоим стоит подружиться. Элис выросла в этом мире и помогла бы тебе разобраться, что к чему.

— Благодарю. Вы очень добры, — учтиво поблагодарил мальчик, чем заставил Соломона гордо улыбнуться.

Оба ведьмака переглянулись, а после вдруг внезапно возжелали, чтобы дети принесли им фруктов из соседнего зала, где прислуга угощает гостей. Девочка сразу быстрым шагом обогнала Павла — видно не хочет идти рядом с ним. Мальчик решил её не нервировать, потому немного сбавил шаг. Вдруг к своему удивлению он сумел услышать начало разговора, который очевидно предназначен не для его ушей:

— Он хороший мальчик, — тихо произнёс Уильям. — И у него огромный потенциал. Кто его родители?

— Этого я не знаю, но очень хочу узнать, — ответил Соломон.

— Вот как? Любопытно. Скажи, ты обдумал моё предложение?

— Обдумал, но мой ответ будет прежним.

— Тогда быть может нам стоит ещё раз всё обсудить, раз в нашей ситуации появилось новое обстоятельство? Возможно, мальчику потребуется поддержка в будущем и меня бы подобный вариант устроил.

— За сегодняшний день вы уже второй кто мне на это намекает.

— Даже так? — голос Уильяма прозвучал удивлённо. — Ха-ха.

— Обещаю, я всё хорошо обдумаю и сообщу вам мой ответ.

— Хорошо я буду ждать. Только прошу, не тяни с этим.

Через десять минут они простились с пожилым ведьмаком и его высокомерной внучкой и продолжили гулять по дворцу, разглядывая картины, статуи, интерьер, а так же гуляющих повсюду чародеев и прекрасных чародеек. Мальчик отметил про себя, что большинство красавиц относятся к своим спутникам (а иногда к спутницам) скорее как к экспонатам на выставке, задача которых вызывать завистливые взгляды у окружающих. В итоге после увлекательной, но утомительной прогулки оба ведьмака зашли в огромный зал. Из-за высоты потолка и царящего в помещении полумрака разглядеть сам потолок не представляется возможным. Весь зал металлический с золотым отблеском. Внутри нет окон, лишь магические светильники дают тусклое освещение. Однако света достаточно, чтобы разглядеть окружающие лица и обстановку в целом. Гостям, которые плотно наводнили весь зал, это только в радость. Поведение гостей здесь менее официально и более расслабленное.

Повсюду и в большом обилии расставлены столы с едой и напитками. Блюда и тарелки переполнены всяческими деликатесами, а различные вина в больших чашах буквально бьют фонтанами. На постаментах под музыку задорно пляшут золотые скульптуры, а по воздуху на подносах пролетают закуски и бокалы с алкоголем.

Весь чёрно-золотой зал гудит от смеха, возгласов и просто громких разговоров. Ничто не может заглушить этот рокот, разве что звон от бокалов и топот обуви, которые эта толпа сама же и издаёт. Одинокие музыкальные инструменты продолжают играть прекрасную музыку, но, увы, расслышать её невозможно.

Это веселье понравилось Павлу, он сам будто заразился общей энергией. А вот лицо Соломона вновь обзавелось непроницаемым выражением. Глаза его по-прежнему скрыты под солнцезащитными очками. Мальчик недавно узнал, что Соломон снимает очки лишь в помещениях с тусклым освещением или вовсе с полным отсутствием света. Паша так привык к этим очкам на носу своего приёмного отца, что они стали казаться неотъемлемой его частью лица. Для полноты привычного образа не хватает только громоздкой шубы из чёрных перьев. Но всё же в этом чародейском наряде Соломон выглядит намного лучше.

Разглядывая веселящиеся толпы гостей, Павел к своему неудовольствию заметил рассерженное лицо Нерона сухо общающегося с двумя полноватыми ведьмаками. Похоже, встреча с Соломоном испортила ему настроение. Зорко оглядевшись, мальчик увидел великое множество лиц, которые заприметил ранее.

«Может та прекрасная девушка тоже здесь?» — Павел заволновался, однако как не искал, найти её он не смог, оттого расстроился и поник головой.

Соломон взял его за руку, подвёл к столу с угощениями.

«Как же вкусно!» — подумал Паша, с наслаждением вкусив фрукты. Чувство голода стало утихать, настроение приподнялось.

— Этот виноград наколдован? — спросил он, взявшись за ягоды.

— Нет, выращен.

— Эти ягоды такие вкусные, это точно необычный виноград.

— Виноград обычный, просто выращен в необычной почве.

— Что ты имеешь в виду?

— Есть алхимические вещества, которые позволяют повысить плодородность почвы до небывалого уровня. Это непременно сказывается на свойствах, выращенных в ней плодов, в том числе и на вкусе.

— А просто наколдовать вкусный виноград нельзя?

— Можно. Но нужно ли? Каждый из этих плодов по-своему уникален. А наколдованная версия будет всего лишь копией одной отдельно взятой ягоды и не далеко факт что удачной.

— А что нельзя наколдовать улучшенную версию?

— Можно поэкспериментировать, если у тебя есть на это желание и время, — сказал ведьмак. Он наполнил бокал соком и вручил его мальчику.

Сделав глоток, Павел случайно заметил группу чародеек стоявших напротив них. Одна за другой они украдкой поглядывают на Соломона и на него, что-то активно между собой обсуждая. Павел огляделся — не только эти чародейки на них смотрят, но и от других собравшихся внимания хватает с лихвой. Кто-то открыто и нагло рассматривает его, кто-то тайком бросает на него беглые взгляды.

Угнетённый чужим любопытством мальчик вновь пал духом.

— Ты их заинтересовал, — с лёгкой усмешкой сказал ведьмак.

— Чем? — с обидой буркнул Павел.

— Раньше я не брал учеников, хотя желающих было много. Так же я никого не усыновлял, и не собирался этого делать. А ещё ты сам по себе интригуешь.

— И чем я их заинтриговал?

— У тебя большой потенциал.

— И как они это определили?

— Потом объясню. Просто наслаждайся прикованным к тебе вниманием.

— Мне не нравиться пристальное внимание, — честно признался Павел, поправляя высокий воротник своего костюма. Ему действительно не по себе от этого и искренне хочется провалиться под землю, лишь бы скрыться от любопытных взглядов.

— Привыкай, ты ведьмак и с этим тебе придётся жить.

Музыка резко прекратилась, однако Павел не сразу заметил это из-за гула тысяч голосов. Вот и голоса стали умолкать. Всё тише и тише. Внезапно зал озарило дневным светом, все гости занервничали, заторопились куда-то. Мальчик растерялся. Как по команде многотысячные толпы людей стремительно двинулись к левой стене зала. На лицах гостей заметна тревога, а так же испуг, нервозность и изумление. За удивительно короткий промежуток времени, все гости переместились в левую половину огромного зала, оставив правую половину абсолютно свободной.

Оттеснённые толпой Павел и Соломон лишь немного отошли от прежнего места, но скоро каким-то чудом оказались у самого края запруженной толпы.

Все гости, а именно могущественные благородные ведьмаки (господа магического мира), прекрасные горделивые чародейки в золоте и шелках, сварливые умудрённые чародеи — все они разом растеряли свои качества и теперь вместе притиснулись друг к другу, опустили головы и боятся их поднять. Настроение праздника исчезло без следа, вокруг тишина и все жмутся друг к другу без жалоб, ругани и возмущений — похоже, страх перед чем-то пересилил для них всё прочее.

Воцарившаяся атмосфера беспокойства захлестнула и мальчика, он занервничал, интуитивно поближе прижался к Соломону. Вокруг стало совсем тихо, мертвецки тихо, Павел подумал бы что оглох, если бы не звук чьих-то шагов что эхом отражается в глухом пространстве. Мальчик поднял голову, посмотрел на Соломона — тот доедает ягоды без тени страха на лице.

Шаги приближаются. Павел набрался смелости потянулся вперёд, повернул голову и увидел того перед кем толпа расступилась — это мужчина в простой чародейской мантии тёмно-серого цвета, ни каких шелков и украшений, лишь однотонный серый цвет. Предплечья забинтованы тряпичными серыми лентами, на ногах простые сандалии. Всем своим видом он напоминает христианского монаха средних веков — разве что на нём чародейская мантия, а не ряса. На пальцах всего пару простых железных колец ничем не украшенных.

На вид ему за сорок, хотя на лице уже неюношеские морщины. Вытянутое худощавое лицо с заостренным носом; глубоко запавшие глаза, под высоким лбом; короткие седые волосы с заметной залысиной на макушке. Вид его суров и мрачен, чем вызывает глубокое чувство тревоги. Перед собой он держит книгу, одной рукой держит, другой перелистывает. Павел понятия не имеет что это за книга, но маг полностью поглощен её чтением. Двигается он неспешно, не замечая никого и ничего вокруг себя, просто шагает по своим делам и не более. Но остальные гости так и замерли, не решаясь, вернутся к угасшему веселью. Все молчат, смотрят в пол. Даже ведьмаки все до одного не рискуют смотреть на него. Все кроме Соломона.

Серый маг приближается всё ближе и ближе, должно быть пройдёт мимо. Нет. Он дошёл до них, остановился и исподлобья посмотрел на Пашу. Под строгим взглядом этих серо-голубых глаз, кровь застыла в жилах мальчика, дыхание его замерло. Скоро незнакомец отвёл взгляд, снова уткнулся в книгу.

— Здравствуй Соломон. Как зовут твоего ученика? — серый незнакомец обладает очень властным голосом.

— Добрый день, — с хладнокровным видом ответил Соломон, не сводя глаз с серого человека. — Его зовут Павел.

— Павел? — эхом отдался черствый голос незнакомца. — Я запомню это имя.

Оба собеседника грозно переглянулись. Спустя несколько долгих секунд незнакомец, лизнув кончик пальца, переплеснул страницу книги и пошёл дальше.

— Кто он? — осторожно полушёпотом спросил Паша, когда мужчина ушёл.

— Он один из сильнейших ведьмаков во вселенной и имя его…

— Константин? — предугадал до сих пор дрожащий от испуга мальчик. Соломон этому удивился. — Я уже слышал это имя. В контексте с Царями.

— И непросто так — он один из двух ведьмаков Круга способных сражаться с Царями на равных. Но я не удивлюсь, если он окажется сильнее каждого из них.

— Сильнее Царей? — Павел разинул рот.

— Его навыки и обширные знания не имеют здесь равных, поэтому Константин носит звание архимага. Его сила неизмерима, а вот характер лёгким не назовёшь.

— А зачем он сюда приходил, есть же другие пути и коридоры?

— Он был здесь из-за тебя, — Соломон с серьёзным выражением посмотрел на мальчика. — Ты его заинтересовал… и теперь он знает твоё имя.

Внутри мальчика вновь заклокотал ужас.

— Это плохо? — спросил он, вернув себе дар речи.

— Время покажет. Не беспокойся, я тебя в обиду не дам.

Спустя полчаса гости оправились от потрясения и постепенно каждый вернулся к веселью. Все кроме Павла. Мальчик никак не может унять смутную тревогу, оставшуюся на месте временно отступившего страха — она словно цербер сторожащий место в ожидании хозяина. В зале комфортная температура нехолодная и нежаркая, но Павел не может унять зябкую дрожь. Он испугался не самого архимага, а того трепета, что сковал многотысячную толпу гостей. К своему удивлению за эти полчаса, настороженный мальчик ни разу не услышал, чтобы кто-то хотя бы вскользь упомянул Константина или быть может, намекнул на него — это ещё больше усилило его беспокойство. Даже не вериться что эти люди, на фоне которых он лишь блоха, ещё недавно в страхе прижимались к левой стене, боясь оказаться на пути лишь одного человека.

Внезапно Соломон остановился, выпрямил спину, вытянул шею, пронзил взглядом толпу новоприбывших гостей. Один миг и лицо его озарила улыбка. Через считанные секунды сквозь толпу к ним прорвался молодой темнокожий мужчина. В едином порыве ведьмак и незнакомец кинулись в объятья друг друга. Объятья по-родственному крепкие, на лицах искренняя радость.

Мальчик удивился этому. На миг он отвёл взгляд и заметил, какое внимание это привлекло к ним. Особенно любопытна реакция ведьмаков: одни смотрят на Соломона с потрясением, другие с возмущением и даже с неким призрением.

— Чтоб тебя Сол, я тысячу лет тебя не видел, — счастливо прогремел незнакомец. — Что так трудно снять трубку и позвонить?

— Прости Майлз, — повинился ведьмак. — Надо было позвонить. Ты себе представить не можешь, как я рад встретиться с тобой.

— Могу брат, ещё как могу. Все скучают по тебе, только о тебе и говорят.

Боковым взором Павел заметил движение слева — некий полноватый ведьмак с гневным видом, разогнав гостей на своём пути, решительным шагом устремился к выходу. От зорких глаз Соломона это обстоятельство тоже не скрылось, вмиг лицо его посуровело, он перевёл взгляд на группу других ведьмаков стоящих недалеко от них. У Павла закралось тревожное подозрение, что эти ведьмаки связаны с покинувшим зал ведьмаком — это вытекает из одинакового выражения на их лицах.

— А это что за мальчуган? — непринуждённо спросил Майлз.

— Мой приёмный сын, — вновь улыбнулся Соломон.

— Серьёзно? — с тихим восторгом выдохнул темнокожий мужчина.

Павел слегка покраснел.

— Ну, малой, давай знакомиться, я Майлз, — радостно воскликнул мужчина, сев на корточки рядом с Павлом и протянув ему руку в знак приветствия.

— Я Павел, — тихо произнёс мальчик, отвечая на рукопожатие.

Рукопожатие крепкое, уважительное. Мальчик удивился непринужденному дружелюбию, с которым к нему отнёсся этот человек. Они только познакомились, а этот мужчина уже смотрит на него как на родного человека. Мальчик внимательней рассмотрел собеседника. Майлз высокий, стройный, с короткой стрижкой. На вид ему дашь лет сорок. Лицо его приятно на вид, но немного осунувшееся. Кисти рук у него чуть длинноваты и чем-то похожи на руки врача.

— Скажи мне Майлз, как тётушка себя чувствует? — спросил Соломон.

— А что сам спросить у неё не хочешь?

— Ты знаешь, что я не могу этого сделать.

— Сол, она уже давно тебя простила, сам же знаешь, она не может долго злиться на своих детей, — Майлз выпрямился.

— Я это знаю, но кроме чувств у неё есть и принципы.

— Да, — с досадой выдохнул собеседник, — она в упрямстве любого превзойдёт. Но если тебе станет легче от этого, то знай, что она тобой интересуется. Раньше она запрещала о тебе говорить в её присутствие, потом стала делать вид, что этого не замечает, а последние годы сама о тебе спрашивает. Хотя при этом делает вид, что ей это неинтересно, но ты же её знаешь.

Они весело проговорили несколько минут. Соломон словно бы расцвёл на время разговора, но вот двери в зале стали открываться и многочисленные толпы гостей хлынули дальше.

— Канцлер послал меня сообщить вам, что он будет рад, встретится с вами до начала заседания, — поведал им незнакомый молодой человек.

— Скоро мы прибудем, — спокойно отозвался Соломон.

Юноша низко поклонился, развернулся и сразу удалился из зала.

— Я провожу вас? — предложил Майлз.

— Буду рад, — улыбнулся светловолосый ведьмак.

Вышли из зала, маневрируя между гостей, прошли метров сто, ступили в незнакомый холл. Ещё на подходе Соломон посуровел, в синеве под очками заискрило раздражение. Мальчик бросил взгляд вперёд, увидел на другом конце холла троих крепких мужчин у подножья широкой лестницы, все в одинаковых доспехах. Во главе стоит молодой мужчина с прекрасной осанкой, очевидно командующий этой группой. Поодаль от них стоит тот самый полноватый ведьмак, что выскочил недавно из зала, на лице его красуется неприятная самодовольная ухмылка, руки скрещены на груди. Дурное предчувствие обожгло сердце Павла. Судя по виду, незнакомцы поджидают кого-то.

— Приветствую вас Соломон, — громко провозгласил глава группы. — На правах начальника охраны могу я узнать, куда вы направляетесь?

— Это не твоё дело Агафон, — металлическим голосом произнёс Соломон.

Агафон прищурился. Повисла пауза, а с ней и напряжение.

— Мне стоит напомнить вам, — более суровым тоном начал он, — что сейчас передвижения по замку ограниченны для лиц не входящих в Круг.

Майлз сжал губы, разочарованно покачал головой.

— Это мой гость, — твёрдо заявил Соломон.

— Я это понял и буду рад, если ваш гость с удовольствием проведёт время здесь, но не там. Скоро начнётся заседание, а вы знаете о мерах безопасности.

— Меры безопасности допускают посещение гостями верхних этажей в присутствии членов Круга.

— Так и есть, но имена сопровождающих нужно обсуждать заранее.

— И всё же я желаю, чтобы мой друг проследовал со мной.

— Вы знаете, что это невозможно. Давайте не будем усложнять ситуацию.

— Так не усложняй. Уйди с дороги пока я сам тебя не пододвинул.

Агафон шагнул вперёд, встал с Соломоном лицом к лицу.

— Пусть он убирается отсюда Соломон, — со сквозящей угрозой негромко проговорил глава стражи, — пока сюда не нагрянули все ведьмаки Круга с воплями и криками. Думаешь Рагнару надо это сейчас разгребать?

На лице Соломона возникло хищное выражение. Мальчик испугался.

— Не надо Сол, всё нормально, — Майлз изобразил безразличие и по-дружески похлопал Соломона по спине. — Это того не стоит. Я сам уйду господа!

Подобное неформальное отношение к Соломону едва не взбесило полноватого ведьмака, его голубые глазки сразу налились чёрной злобой.

Майлз с улыбкой погладил Павла по голове, поправил свой костюм, развернулся, с напускным спокойствием затянул себе под нос мелодичный мотивчик и ушёл не оглядываясь. И всё же Павел увидел в его глазах обиду. Полноватый ведьмак расплылся в торжественной улыбке, закивал головой в знак своей победы. Доля секунды и толстяк оказался в руках Соломона. Всё произошло слишком быстро. Павел и двое стражников на секунду замерли в удивлении. Лишь Агафон успел среагировать и столь же быстро нацелил на Соломона правую ладонь с ярким символом на внутренней стороне — видимо только он сумел разглядеть быстрые движения светловолосого ведьмака.

— Что ты себе позволяешь Соломон? — прохрипел толстяк, дрыгая ногами в воздухе. — Забыл, что я вкладываю деньги в твоё предприятие?

— Соломон отпусти Томаша! — с предостережением прорычал Агафон.

Соломон наклонил голову, прошептал что-то на ухо толстяку, затем испытующее оглядел его и спустя считанные секунды опустил на пол. Томаш фыркая на ходу, быстро удалился из холла в большой коридор. Двое стражников расслабились, а их командир ещё нет.

— В следующий раз Агафон, — поправляя свой костюм, тихо начал Соломон, — когда ты решишь мне угрожать, вспомни о том, что стало с теми, кто осмелился на это до тебя. Мой друг может проглотить обиду, а я нет.

Судя по виду, Агафон серьёзно отнёсся к этим словам. Соломон взял Павла за руку, и они сразу пошли наверх.

— А почему они прогнали твоего друга? — спросил раздосадованный мальчик, когда они преодолели высокую лестницу. Ему очень не понравилась эта ситуация.

— Цвет его кожи не пришёлся им по душе. Ведьмаков оскорбляет его присутствие. По их мнению, ему нечего делать на этажах предназначенных только для них самих и их гостей. Вот тот толстяк и поспешил за стражей, чтобы те не вздумали пропустить Майлза. Агафон тоже ведьмак, а ещё очень хороший военный — очень нужный сейчас Рагнару человек.

«Вот тебе и праздник, — с досадой поразмыслил Павел. — Не одно так другое».

Соломон словно прочёл его мысли, остановился, погладил его по голове, всмотрелся ему в глаза, а разглядев в них что-то, вновь взял за его руку и повёл за ближайший поворот. Сначала прошли по длинному коридору, затем обошли несколько залов, потом поднялись по многочисленным каменным ступеням на верхний этаж и вновь зашагали по лабиринтам дворца.

— Где мы? — спросил мальчик, когда после долгого пути они очутились в длинной белокаменной галерее.

— В хранилище, это своего рода музей, — голос ведьмака эхом прокатился по пустому пространству. — Здесь под защитой хранятся ценные артефакты со всей вселенной. Хочу тебе здесь кое-что показать, это тебя успокоит, пойдём вон туда.

— Что это такое… это камень? — спустя пару секунд шёпотом спросил Павел, заворожено всматриваясь в грубый белый минерал, лежащий на высоком постаменте и изливающийся изнутри ярчайшим белым светом.

— Да, камень. И этот камень является главной реликвией всех ведьмаков. Посмотри на свет, который от него исходит.

— Он такой яркий, — тихо с придыханием подметил Паша, — неестественно-белый, но глаза не слепит и не жжёт.

— Да. Этот свет ярче солнечного. Согласно легенде это свет рая.

— А? — мальчик развернулся к Соломону. — Это правда?

— Быть может, да, а может, и нет, но если подойти поближе к нему… давай попробуй тебе не повредит, смелей.

В неуверенности и постоянно оглядываясь на ведьмака, Паша сделал несколько шагов, преодолел ступеней десять и неожиданно услышал — пение, неописуемо-прекрасное хоровое пение. Паша встал как зачарованный. В душе стало так спокойно и вместе с тем радостно. Чувство эйфории захлестывает. Он ещё никогда не был так счастлив, оттого и радостные слёзы не может сдержать. В одночасье позабыл обо всех своих дурных воспоминаниях, вместе с тем все печали и тревоги исчезли. Все пережитые страдания кажутся дурным сном. Он просто встал на месте и заплакал, радуясь восхитительным голосам, сказочно поющим в унисон. Он не знает слов, не узнаёт языка, но понимает эти голоса. Они очень хорошо знакомы ему, но он не может вспомнить откуда.

Чья-то рука улеглась на его плечо и мягко принудила отойти назад.

— Знаю впечатления яркие, а счастье безгранично, но вечно стоять рядом с камнем не стоит иначе твоя духовная сила ослабнет.

Не отводя глаз, мальчик безропотно спустился по ступеням, вернулся назад. Ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями и перевести дух.

— Как этот камень называется? — придя в себя, спросил он.

— У этих камней много названий, здесь же их называют просто Незапятнанным светом. Для ведьмаков это важнейшие сокровища, на которые ещё не один ведьмак не позарился из корыстных побуждений.

— Есть и другие камни?

— Есть. Здесь только один, остальные рассеяны по всей вселенной.

— Я слышал пение оттуда.

— Это хорошие новости. Это многое говорит о твоей душе.

— А кто их создал, какой-то великий ведьмак?

— Увы, мы не знаем, кем и когда они были созданы и даже из чего они сделаны. Посему многие приписывают им божественное происхождение.

Павел вопросительно глянул на своего усыновителя, но вопроса не задал.

— Эти камни чудесным образом сами появились в истории ведьмаков, в тот период, когда те в них нуждались больше всего. Во времена, когда ведьмаки были всего лишь гонимыми странниками что блуждали по свету, во времена, когда они ещё не умели противиться своими тёмным половинам, один за другим в разных местах, стали появляется эти камни. И всегда эти камни каким-то чудом попадали именно в руки ведьмаков. До их появления ведьмаки были почти обречены: после «пробуждения» демоны начинали влиять на души ведьмаков, быстро истощая их волю и вскоре те, были уже не в состоянии, противится воли зла. Лишь благодаря этим камням наши предшественники научились силой собственной души противиться пагубному воздействию своей тёмной сущности.

Павел вновь посмотрел на камень, и вновь в душе всё заиграло от счастья.

— Как гласят легенды, взяв их в руки, ведьмаки слышали пение ангелов, и эти голоса восполняли ослабшую волю. А свет камней — тот, что ты сейчас видишь, изгонял тьму из их измученных душ и в этот момент демоны были уже не властны над ними. «Так ведьмаки древности обрели надежду и ступили на иной путь».

— А только на ведьмаков они так влияют?

— Не только, но на простолюдинов и даже чародеев они влияют иначе. Стоит сразу отметить, что в отличие от ведьмаков простолюдины не могут к ним прикоснуться. Адам и Ева были изгнаны из рая, но в присутствие камней их потомки обретают истинное величие, утраченное ими после грехопадения. Их злоба, их пороки, их страхи — всё это исчезает. Люди становятся великодушными добросердечными храбрыми честными. Их души расцветают; открываются скрытые способности, о которых люди даже не подозревают. Человеческие тела лишённые райского света необычайно хрупкие недолговечные слабые, но рядом с камнями их болезни отступают, старение прекращается, усталость восполняется нескончаемым приливом энергии. Но простолюдины быстро начинают зависеть от них. Это свело с ума многих смертных, вот почему ведьмаки редко кого к ним подпускают. Правда, сейчас несколько камней хранятся у эльфов.

— И впрямь волшебные камни, — прошептал мальчик.

— Можно сказать, что с них началась история Круга ведьмаков, ибо только благодаря этим камням ведьмаки древности, что до этого чурались себе подобных, впервые нашли друг друга и добровольно сели в круг.

Заворожённый Павел, сияя от счастья, едва не подпрыгнул на месте от переизбытка чувств.

— А что там за барельеф на стене? — заинтересовался он.

— Есть одна легенда о том, как силы зла пожелали уничтожить эти камни, к ней и отсылает этот барельеф.

— А что за легенда?

— Незамысловатая. Если коротко, то в незапамятные времена тёмные силы осквернив своей злобой души неких простолюдинов, предприняли попытку их руками уничтожить эти камни. В ответ на это с небес была послана бессмертная душа. Придя на этот свет младенцем из чрева простой женщины душа росла, и тело его крепло. Мальчик вырос сильным и искусным воином, который в назначенный час сам того не помня должен был, противостоять слугам тьмы. В конце истории судьба привела его в нужное место, где он сразился с чернокнижниками и их осквернёнными-приспешниками, не позволив тем добраться до камней. После этого он погиб от ран, вернувшись туда, откуда пришёл, ибо его цель была достигнута. В этом и мораль сей легенды: у каждого из нас своя судьба на этом свете и своя конкретная цель, которую нам предстоит исполнить в назначенный час.

Мальчик задумался над словами ведьмака и сразу вспомнил дедушку.

— Ты думаешь это правда? — чуть погодя спросил он. — И у каждого из нас есть своя цель? Думаешь, мы непросто так живём на этом свете?

— Я тоже хочу узнать ответ на этот вопрос, но я его пока не нашёл. Тебе стало легче? Вот и хорошо, — весело вздохнул Соломон. — Пойдем, посмотрим другие экспонаты.

— Корона? — спросил мальчик, остановившись у другого постамента.

— Непросто корона, а подлинная корона Короля-Чародея.

— Где-то я слышал это прозвище, — задумался мальчик.

— Он был чародеем, великим чародеем, если не величайшим. Он жил на одной из планет, что создал ДанДариан и сыграл невероятную по своим масштабам роль в судьбе своего мира, чем и заслужил себе вечный почёт. Будучи совсем молодым (даже по меркам простонародья) он достиг звания архимага, а так же сумел заметно отметиться во время финальный битвы Войны Гнева. Именно его участие и сделало ту битву финальной. Всего лишь рожденный в канаве мальчишка, всего лишь чародей, а ведьмаки и поныне готовы рвать друг друга за право обладания обычной расческой, которой он когда-то пользовался, — с иронией поведал Соломон.

Глаза Павла заблестели, чувство восхищения поднимается внутри.

— Поэтому его корону хранят здесь?

— Да. Даже страшно представить, сколько она может стоить на каком-нибудь аукционе. Но я не думаю, что ведьмаки Круга согласятся её кому-то продать. Наши предшественники создали эту корону в дар Королю-Чародею, ибо ещё при жизни он сникал их безграничное уважение.

Мальчик внимательно рассмотрел изящную корону, расспросил о её невероятных свойствах и ещё больше проникся этой историей.

— А это что? — спустя время спросил он, медленно прохаживаясь вдоль пьедесталов. — Похоже на христианские реликвии.

— Среди ведьмаков всегда было много верующих. Ведьмак Холден — один из Золотых королей, был ярым христианином, склонным аскетизму. А один из первых ведьмаков ближнего востока, мечтавший основать свою ведьмаковскую династию, старательно искал себе наследника, а когда нашёл, выдвинул мальчику в качестве условия обязательное принятие ислама.

С большим интересом глядя на реликвии, мальчик задумался о том, что дедушка никогда не водил его в церковь.

Неторопливо, словно на прогулке гуляя по безлюдному пространству хранилища, мальчик впервые почувствовал себя уместно и комфортно. Кроме него и Соломона здесь никого нет, вокруг лишь интересные предметы с не менее интересными историями, а его наставник только рад его бесконечным расспросам.

После очередного постамента мальчик остановился. Напротив них на стене весит всего один портрет, но огромный. На нём изображён молодой мужчина с длинными каштановыми волосами и такого цвета же бородой. Выражение его лица расслабленное, никакого напряжения. Но самой интересной частью его лица можно назвать его фиалковые глаза. Не только их цвет необычен, но и их безмерно-добрый ласковый взгляд. Столь доброго лица Паша никогда не видел в своей жизни.

— Этот ведьмак, это же…

— ДанДариан — величайший из великих, — подтвердил Соломон.

— Я его не таким представлял.

— А каким? — вскинул бровь Соломон.

— Не знаю. Не таким — добрым.

— Отчего же? Говорят он за свою жизнь, никому не причинил вреда, даже насекомых не давил, но при этом столь многое даровал всем нам.

— Мне он виделся большим и грозным.

— Как видишь, он был совершенно другим.

— А это его точный портрет? — засомневался мальчик.

— Точный, — заверил Соломон, — нарисован лучшим художником своего времени и что называется прямо с натуры.

Мальчик постоял у портрета пару минут, внимательно изучая добрые черты лица величайшего ведьмака из всех когда-либо рожденных.

Спустя время, после ознакомления с другими артефактами, им попалась ещё одна картина, на которой изображена схватка двух рогатых гуманоидов.

— Соломон тут написано: «Поражение Бальтазара от рук Мерцающего Соломона»… — Паша присмотрелся к трёхрогому существу, к огромной груде мышц с серой кожей и с длинным острым подбородком. Эти нечеловеческие глаза он уже видел в терминале, когда Соломон колдовал.

— На этой картине изображён я в моей гибридной форме.

— Как это? — опешил мальчик. — Он не похож на тебя. Телосложение другое и лицо не такое как у тебя…

— Это неполная трансгрессия, а лишь частичная. Трансгрессия — это превращение ведьмака в своего Тёмного, она может быть контролируемой или нет. Здесь изображено моё неполное превращение. В таком обличии я получаю часть безграничных возможностей своего Тёмного, но часть небольшую. Однако так намного легче контролировать свою тёмную половину.

— А свою тёмную половину можно контролировать?

— Да, но это очень трудно и опасно, чудь дашь слабину и конец.

— Значит, так ты победил Бальтазара?

— Победил я его, будучи в своём человеческом обличие. В гибридной форме я лишь уклонятся от его ударов, выжидая, когда он клюнет на мою уловку и подставиться под удар. К слову мою тактику он разгадал, и мне пришлось менять свой план прямо на ходу.

— Но ты же победил, — недоумённо заметил мальчик.

— Да победил, но вспоминать ту схватку совсем не хочу. Много всего смешалось в тот день, и эта победа не принесла мне радости.

Погуляли ещё какое-то время, посмотрели ещё пару десятков экспонатов.

— Нам пора, — внезапно сказал Соломон. — Идём, тебе предстоит знакомство с человеком, которого я безмерно уважаю.

Покинули хранилище, пересекли несколько залов, вышли в зеленоватый холл, оттуда через магический портал поднялись на несколько этажей выше. Мальчик пробежал глазами по пространству, отметил про себя готическое оформление этажа. Потолки здесь не такие высокие, просторных мест тоже не наблюдается. Пол из простого камня. По коридорам снуют незнакомые люди, но это не гости, все одеты одинаково и по их поведению видно, что они здесь работают, а не отдыхают.

Оба ведьмака вышли через большую дверь в огромную многоуровневую залу. Помещение прямоугольной формы. Над их головами между пятью застеклёнными ярусами растянулись открытые переходы, а по обоим концам зала высятся громадные окна от пола до потолка. С разрешения ведьмака, Павел подошёл к окну, из которого ему отрылся потрясающий вид на весь исполинский дворец, с его стенами витражами башнями куполами и крышами.

— Наконец-то, — вдруг зазвучал чей-то сильный голос, что заставил мальчика вздрогнуть от неожиданности и обернуться.

— Приветствую Рагнар, — улыбнулся ни капельки не удивлённый Соломон. — Прости, что мы запоздали. Павел здесь впервые, должен же я ему всё показать.

Очень высокий мужчина в чёрном бархате и тёмно-серой мантии поверх него, приблизился и с высоты своего роста посмотрел на них. Ростом Рагнар чуть выше Соломона, у него широкие мускулистые плечи, могучая грудь и большие руки. Голова лысая, брови густые, глаза синие, челюсть массивная, а очень короткая борода уже седа. От его грозного вида не грешно занервничать, а то и удариться в панику. Впечатление усиливает его поистине громовой голос. Ничего общего с образом длиннобородого старца, каким его представлял себе Павел. На шее Рагнара до середины груди висит золотая цепь с драгоценным знаком канцлера Круга. На груди справа приколот гербовый знак архимагистра — главы магистрата.

Неожиданно при взгляде на мальчика грозные черты лица канцлера сгладились и расплылись в доброй улыбке. Павлу, однако, легче не стало.

— Это можно назвать весомой причиной, — сказал Рагнар. — Но вопреки моему желанию, я вынужден вас прервать. Все уже собрались, пора начинать заседание.

— Осталось только дождаться Мари, — сказал Соломон.

«Мари она здесь?» — обрадовался мальчик.

— Долго ждать не придётся, она уже рядом, — известил канцлер.

Оба ведьмака посмотрели на двери. Пара секунд и те распахнулись. Светловолосая женщина, светясь от счастья, уверенным шагом направилась к ним. Обменявшись с ней несколькими фразами, Соломон передал ей Павла.

Паша счастлив, ему очень нравится Мари. Она такая обезоруживающе тёплая и добрая. Уходя вместе с ней, он напоследок бросил прощальный взгляд на Соломона и Рагнара — те улыбаются, смотря им вслед.

***

Чёрные фигуры в мантиях, словно бы плывут по округлому похожему на амфитеатр залу. Губы сомкнуты, шаги беззвучны, подолы мантий волочатся по полу, а головы покрыты капюшонами, что осеняют их лица. Они поднимаются наверх по каменным ступеням к возвышающимся ярусами рядам. Каждый знает, где его место, каждый знает за кем ему идти, каждый сохраняя атмосферу таинства, держит в руках свечу — символ ведьмаков, смысл которого уходит в глубины веков.

Сегодня, как и в незапамятные времена, ведьмаки собрались вместе и скоро воссядут в круг, дабы обсудить общие проблемы и принять важные решения.

Весь этот древний зал из грубого неотёсанного камня, лишён всякой роскоши и излишеств — холодный суровый камень и больше ничего. Весьма неуютное место. Кроме свечей единственным источником света является солнечный луч с потолка, который под наклоном падает на пол, освещая всю округлую площадку по центру зала. Там же внизу на первом этаже, стоит огромная трибуна канцлера.

Не спеша, фигуры в капюшонах расплылись по своим местам. Для каждого вырезан из камня собственный трон — простой, без лишних элементов. Соломон устроился на своём троне, зажег свою свечу на широком подлокотнике — с её помощью, он сможет услышать мысли каждого обладателя других свечей в этом зале. Вдруг чутьё обострилось, он поднял взгляд, отыскал среди многоженства глаз одну особую пару — Маркус сверлит его недовольным взором. Он решительно ответил тем же. Лишь спустя несколько секунд они одновременно отвернулись. Увы, все остальные ведьмаки заметили эти взоры и сами осторожно переглянулись. Как всегда среди собравшихся Соломон не увидел представителей великих родов.

Рагнар последним вошёл в зал и сразу сел за свою трибуну, позади которой на своих местах уже расположились иные чины. Началось заседание с проблем бюрократического характера. Около часа всем составом обсуждали, потом выбирали, а затем утверждали кандидатов, на посты судей в разных судах. Суды эти не высшей инстанции, но некоторым из этих судей предстоит в первую очередь решать мелкие споры между ведьмаками, а так же чародеями, оттого обсуждение затянулось. Каждый ведьмак, объединившись со своими единомышленниками, стремился протолкнуть своего кандидата. Подобные сговоры явление обыденное и вполне естественное. Один голос даже если он принадлежит влиятельному лицу, может быть не услышан при обсуждении и последующем голосовании, в таком случае нужно искать поддержки у других членов Круга, даже если это твои заклятые враги. Хочешь, не хочешь, придётся договариваться. Устраиваются подобные сговоры заранее и носят лишь временный ситуационный характер.

Это хотя и весьма утомительные выборы, но очень важные, поскольку если «прохлопать ушами», можно допустить на руководящий пост того кто завтра будет по воле твоих оппонентов судить тебя и твоих людей. В мире ведьмаков нужно везде и всюду искать подвохи, ибо они есть всегда и в большом количестве.

Все до последнего припирались, но когда отведённое время закончилось, тотчас проголосовали и большинством голосов выбрали новых судьей. Соломона выбор устроил, поскольку он прекрасно знает подробную биографию каждого избранного и имеет в запасе рычаги давления на каждую персону.

Затем Рагнар представил на аналогическое голосование список кандидатов на руководящие посты в ряде министерств. Благо здесь управились минут за сорок, но потом больше часа обсуждали прочие утомительные проблемы.

«Хорошо, что в этот раз не нужно обсуждать бюджет» — с усталостью подумал Соломон, вспоминая прошлые заседания.

В завершении этой утомительной процедуры пламя его свечи в очередной раз заколыхалось, сообщив Соломону ответы других ведьмаков:

«Единогласно» — донеслось в его голове.

— Я прошу слово! — встал со своего места ведьмак Жакрон.

Рагнар спокойно одобрил его просьбу, пусть и без энтузиазма.

— Прежде чем мы преступим к важным обсуждениям, которые как я уверен, увлекут нас, вытиснив собой все прочие темы, я хочу поднять вопрос об отзыве ордеров на поимку группы наёмников именуемых Тенями Зодиака.

— Нет!!! — громогласно и в едином порыве отозвался зал.

— Их давно пора удавить! — громче прочих прогремел кто-то напортив.

— Я не знаю, что за тема станет главной на сегодня! — Жакрон поднял руки, призывая к тишине. — Но я более чем уверен, что тема окажется весьма неприятной и очень тревожной. Ведь времена сейчас очень неспокойные и любая помощь нам сейчас пригодиться, с этим я думаю, вы спорить не будете. Мы же объявили охоту на сильную группу магов, потому те не заходят на территории ведьмаков Круга, а их боевая мощь была бы нам очень кстати в трудный час. Прошу подумайте об этом.

«Они совсем неуправляемы, — с тревогой подумал Соломон, — и слишком опасны. Делают, что хотят и никто им не указ. Почему Жакрон за них просит, каков его интерес?».

Эта банда не раз доставляла Кругу большие проблемы. Запреты и ордера их вряд ли волнуют, если они захотят явиться на территорию ведьмаков, они это сделают. Скорее всего, здесь для них просто нет интересного дела, ради которого они пойдут на открытый конфликт или же они чего-то ждут. Соломон много раз пытался заслать в их ряды свои шпионов, и каждая попытка оборачивалась изувеченным трупом его лазутчика. Они слишком сильны, хитры, опасны и нет никаких причин считать их друзьями или хотя бы временными союзниками Круга. Даже баснословные деньги не способны обеспечить их лояльность.

Рагнар умело закончил это обсуждение, не оставив никого в обиде. Следом за Жакроном слово попросил ведьмак Али и, получив его, затянул свою нудную речь, суть которой сводилась к критике некоторых действующих военных чинов и к рекламе нового поколения талантливых кадров, которым пора бы уже занять места в действующей вертикали руководства. Дело в том, что Али не терпеться протащить своего сына на высокую должность. Он вложил немалые средства в военное образование отпрыска, добился для того приличного военного чина, теперь осталось лишь устроить тому хорошее место, чтобы вложения себя окупили. Как знать может у него и получиться. Если у парня есть талант, то руководящий пост в военное время может дать ему хорошую возможность проявить себя, это наделит его персону влиянием среди ведьмаков. А влияние в этих стенах вещь очень полезная, жаль только, что при этом она обладает изменчивой натурой. Вот только все руководящие посты ныне заняты и до следующей войны вряд ли освободятся. К тому же Али тут не один такой, у всех есть сыновья и им так же нужны хорошие должности. Рагнар искусно замял и эту тему.

Огласили новое обсуждение: недавно в Судане было найдено подземелье, которое, судя по предварительному осмотру, когда-то в далёком прошлом принадлежало неизвестному магу. Были изучены только первые два помещения из череды подземных лабиринтов, но, по словам докладчика, магия в этом месте ощущается отчётливо и в большом объёме.

Глазки у всех ведьмаков жадно заблестели, слюнки потекли, ручонки срочно нужно потереть. И вновь начались споры, зал опять вскипел. В таких случаях Круг собирает две-три группы специалистов, которые обходят защиту подземелья и собирают найденные там артефакты. Группы действуют только по очереди, заменяя друг друга: если первая группа не справляется или того хуже погибает, то по её следам выступает вторая, а после провала второй, внутрь заходит третья.

Каждый ведьмак попытался включить в группу своего специалиста, но количество мест ограниченно, а включить можно только одного своего человека. И вот здесь нужно хорошенько подумать в какую из групп, ввести своего кандидата. Первая группа рискует больше всех, поскольку будет действовать в полной неизвестности. Разумнее ставить на вторую, тогда если первая группа сгинет в схватке с оборонной подземелья, то у второй группы появиться шанс пройти по следам предшественников и наложить руки на сокровища, которые там хранятся. А если нет? Первая группа всё же может преуспеть. А если до второй группы всё же дойдёт очередь, тогда и она тоже может сгинуть или покалечиться, в итоге придёт уже очередь третьей. Вот и угадай, на кого ставку сделать, куда своего человека отправить. А отправить надо иначе рискуешь остаться без своей доли. Конечно, в каждой группе будут верные Кругу командиры, в перечень задач которых входит следить за тем, чтобы в соответствие с законами все до одного найденные в подземелье ценности были доставлены в соответствующее министерство, где их изучат, оценят и после выставят на открытый аукцион. Но кому это надо? Всегда приятней обойти законы и ухватить кусочек пожирнее — с этой целью ведьмаки и отправляют своих людей на эту миссию. Подземелья тёмные к тому же опасные, что угодно может отвлечь внимание командира, а умелый специалист может, воспользовавшись моментом, незаметно от всех прихватить что-то с собой.

Там могут быть бесценные вещи: некие гремуары с чарами или сильный магический инструментарий. В случае если Круг наложит лапы на эти предметы, далеко не факт что их можно будет легко купить, на аукционах цены могут кусаться, особо опасные находки вовсе не продадут, а отправят под замок. Куда проще увести находку прямо из-под пристального взора официальных лиц. «Ненайденное» сокровище после можно оставить себе или выгодно продать через посредника на чёрном рынке. Все кто об этом уже подумал, сразу посмотрели в сторону Маркуса.

«Сегодня к нему за помощью пойдут многие, — с уверенностью решил Соломон. — Маркус крупнейший посредник на чёрном рынке и через него будут сбывать или приобретать прихваченные артефакты. Так же специалисты, которые на подобных экспедициях набили себе руку, нужны всем, а не у всех они есть и подавляющее большинство из них наёмники. Маркус же знает их всех и наверняка сам от себя, открыто или тайно через других, отправит на это задание лучших в этой отрасли, остальных менее способных порекомендует уже сегодня».

Подобный специалист на вес золота, он должен быть очень ловок, обладать острым умом, прекрасными навыками по обезвреживанию магических ловушек, а самое главное обязан мгновенно определять ценность своей находки.

Соломон случайно остановил свой взгляд на старом Уильяме, заметно-уставшем от этой грызни — вот кому точно всё это уже давно опостылело.

Соломон своих кандидатов не выдвинул — ему это не нужно, если что-то интересное там найдут, он своё получил тем или иным способом. Он вздохнул с облегчением, когда наступило время других обсуждений.

Двери открылись, и в центр зала вышел посланник от народа Аинрэ — статный потомок Атлантов. Темноволосый белокожий мужчина в военном мундире (коих в Подлунном Царстве не увидишь) встал под лучом света и громко заговорил:

— Приветствую вас уважаемые ведьмаки, моё имя Колфиримус Сайкт.

— От лица всех собравшихся хочу поприветствовать вас Колфиримус, — провозгласил Рагнар. — Мы знаем, что великая нужда привела вас сюда.

— Так и есть уважаемый архимагист. Если позволите, я перейду сразу к делу: один ведьмак, засел в Тангоэр близи шахт и прекратил наше снабжение, а нам нужны эти шахты. Наши попытки его прогнать не увенчались успехом.

— Очевидно, он не отсюда родом, — заметил Рагнар.

— Мы тоже пришли к подобному выводу. К сожалению, мы ни сразу установили его принадлежность к вашему роду и потеряли с десяток хороших солдат. Он силён и опасен. Недавно выяснилось, что он своей магией подчинил местных жителей, их там несколько сотен, они день и ночь трудятся на него. Вы знаете, что будет с умами этих несчастных, если это долго продлиться.

«Они полностью утратят рассудок» — подумал Соломон.

— Мы не подозревали, с кем имеем дело, и это стоило нам упущенного времени. Но наибольшая опасность в том, что он захватил один из местных вулканов и грозится пробудить его, обрушив эту разрушительную мощь на нас. Затем я здесь. Прошу вас ведьмаки Круга окажите нам поддержку в этом противостоянии, помогите нам расправиться с ним.

Пламя свечи затанцевало: «Не ведьмак, а падаль»; «Надо узнать кто он…»; «… я сам эту гниду разорву на части» и всё тому подобное.

— Я помогу вам! — вскочив с места, громко заявил седовласый ведьмак Алан. — Я отправлюсь с вами и вырву ему сердце!

— Не стоит спешить, тут нужна осторожность, — предостерёг Рагнар. — Нужно собрать небольшой отряд для разведки и ещё один отряд для устранения последствий его пагубной деятельности. Кто готов выделить на это своих людей?

Желающих нашлось очень много, гостя такая отзывчивость сильно воодушевила. Ведьмаки Круга всегда благоволи народу Аинрэ и всегда охотно и без корысти шли на выручку. За считанные минуты секретарём Рагнара был составлен список из предложенных кандидатов. Список получился внушительным и имена сплошь громкие. Соломон на этот раз не смолчал и предоставил от себя двух человек, что канцлер (едва заметно для остальных ведьмаков) одобрил.

Рагнар сформировал обе группы, добавив туда двух кандидатов от Соломона, затем с перевесом всего в четыре голоса на роль главы этой миссии из двадцати двух кандидатов выбрали Алана. Седовласый ведьмак захлопал от радости, затем по привычки потянулся погладить отсутствующего на его плече филина. Птицу он, очевидно, оставил со своей правнучкой, которую Соломон заметил вместе с ним ранее. Посланник Аинрэ преисполненный благодарности поклонился и покинул зал.

— Будьте любезны пригласите следующего, — скомандовал Рагнар.

Двери отварились, одинокая фигура вошла в зал. Голова неизвестного гостя покрыта капюшоном; ноги босые; медленная походка лишена благородства; на худых руках блестят потускневшие золотые браслеты. Соломон сразу понял, кто это и напрягся, предрекая каким скандалом, обернётся появление этого человека. Остальные ведьмаки, ещё радостные своей недавней щедрости к Аинрэ, с интересом наблюдают за приближением гостя, не замечая в нём ничего подозрительного.

Незнакомец вышел на свет, остановился по центру светового пятна на полу, поднял руку к капюшону и зал ахнул — это рука темнокожего человека. Капюшон скинут, голова обнажена.

«Руантико» — с досадой про себя произнёс Соломон.

Зал взбесился, утонул в криках воплях и оскорблениях. Рагнар на это покачал головой. Гость же замер с каменным лицом, очевидно уже готовый к подобной встрече. Судя по внешнему виду этому мужчине лет пятьдесят, поскольку кончики его белоснежных волос уже заметно потемнели. Темнокожий тощий измученный, с сутулыми плечами, глубоко запавшими глазами и судя по глубоким морщинам ничего хорошего в своей жизни не видавший. Одет он в громоздкую разноцветную мантию с африканскими узорами, заканчивающуюся чуть ниже колен.

Без сомнения это представитель древнейшего из африканских племён — Руантико. Это сугубо чародейское племя, когда-то жившее на территории Африки. Их отличительными чертами являются белые как снег волосы, кончики которых начинают темнеть с возрастом, а так же глаза с золотистыми радужками. Кроме волос и глаз, мужчины у них ничем не примечательны, а вот их женщины иное дело. Женщины у них обладают необычной красотой. Черты их лиц, неафриканские неевропейские неазиатские — это что-то иное, ни на что не похожее. Тела у них, как правило, стройные, а их тёмная кожа всегда чуть блестит на солнце.

Бытует устойчивое мнение, что именно Руантико было первым человеческим племенем в Африке и что от них произошли все африканские племена, как чародейские, так и племена простолюдинов. И что вся африканская культура началась с них. Они, безусловно, на протяжении всей истории были самыми уважаемыми магами Африки. Но их жизненный уклад навсегда изменился в шестнадцатом веке, когда трансатлантическая работорговля стала набирать обороты. Всё это происходило с благословения ведьмаков, правивших в то время Европой. Дело то было крайне прибыльное для подконтрольных им стран. К тому моменту на Африканской земле уже было немало чародейских племён и это было лишь вопросом времени, когда работорговля должна была добраться и до них.

Так и случилось, и вскоре магам Африки пришлось отбиваться от охотников на живой товар. Это сопротивление стало усложнять процессы ловли и как следствие сократило количество новоприобретённых рабов. С начало присланные из Европы чародеи довольно легко подавляли сопротивление, но со временем разрозненные чародейские племена стали объединяться. По итогу африканцы всё равно это противостояние проиграли, ибо перевес сил был не в их пользу. А одно чародейское племя, что являлось самым большим и дольше остальных сопротивлялось, вовсе было уничтожено бесчеловечным образом всего за одну ночь. Та кровавая расправа окончательно подавила остатки сопротивления.

Проигравшие племена, в том числе и Руантико, оказались на позициях пленников, а их поселения все до одного уничтожили. Поскольку в жилах проигравших текла чародейская кровь (кровь людей избранных, наделённых особым даром), ведьмаки не могли приравнять их к простолюдинам и обратить в рабов, поскольку это создавало весьма опасный прецедент в те времена, когда об избранности магов кричали на всех углах. Вместо этого их нарекли Низшими и их жизни вручили в руки чародейской аристократии. Официально Низшие не были рабами, но назвать их существование свободным язык не повернётся. В правах они были сильно понижены и были обязаны, всецело подчинятся воле своих господ, в том числе должны были способствовать ловле новых рабов и даже собственноручно отлавливать и продавать своих родственников. Неподчинение приравнялось к бунту и каралось самым жестоким образом.

Но Руантико разительно отличались от остальных темнокожих магов, и отношение к ним среди африканцев было особенным: их превозносили, их любили, им едва ли не поклонялись. За это победители уготовили им иною долю, нежели всем остальным. Всех до одного уцелевших Руантико вывезли в Европу, на показ всему магическому свету. Там их необычную внешность оценили по достоинству. Так они стали живыми игрушками в руках чародейской аристократии. Именно с этого момента для них начался настоящий кошмар закончившийся лишь недавно. Официально они не являлись рабами и даже Низшими, но прав у них не было вовсе, посему их продавали, дарили, завещали. Хозяева разводили их как скот, и как это обычно бывает «негодный выводок» убивали ещё при рождении. «Продуктами удачной селекции», как правило, хвастались, выставляя их напоказ. Существовало даже некое соперничество между магами на этом поприще.

О тех событиях Соломон узнал в тринадцать лет, когда увидел в книге откровенный рисунок, где выделялись три человека: две хрупкие молодые девушки и один молодой мужчина, все трое были Руантико. Соломон обратил на рисунок внимание лишь потому, что все трое были абсолютно голыми. Вокруг них выстроилась целая толпа красиво одетых богачей. Собравшиеся аристократы рассматривали и щупали их самым бесцеремонным образом. Соломона потрясло то изображение, особенно ему запомнились выражение лиц аристократов: одни были нарисованы с усмешкой, другие с завистью во взгляде смотрели на хозяев; эмоций там было много, но не у кого не было и тени смущение на лице. На другом рисунке изображались «скачки» где уже другие молодые Руантико стоя на четвереньках, выступали в роле лошадей, а высокородные гости в роли их наездников.

Никого этого не смущало, поскольку в те годы считалось, что Руантико делали это добровольно, что всё это для них, диких африканцев, в порядке вещей и даже эксгибиционизм присущ их культуре. В чародейской Европе верили, что Низшие сами добровольно пошли в подчинение к европейским магам. И что, взяв их к себе на «работу», маг-аристократ оказывал им великую милость, наделяя их никчёмные жизни смыслом и благами, которые им ранее были недоступны. Во всяком случае, такие мысли продвигали в массы, а правдой никто не интересовался.

Спариваться с ними, было строго запрещено законами ведьмаков, а за нарушение полагалась казнь. А казнили за подобное преступление очень часто, в современных учебниках можно найти тысячи подобных прецедентов. Особенно легко попадались женщины, которые имели неосторожность забеременеть. Однако и попавшихся мужчин было немало. Ведьмаки в подобном замечены не были, ибо любому Низшему (даже Руантико) строго запрещалось показываться у них на глазах и ступать на территории их резиденций.

Руантико были в полной власти своих хозяев. Чаще всего их использовали как прислугу, но редко когда на этом их обязанности ограничивались. По закону их жизни ничего не стояли и очень часто в истории описывались случаи, когда Руантико убивали, за любую провинность, в том числе за то, что те, как и все смертные начинали стареть. После этого их места занимали уже новые «игрушки», посему старики среди них редко встречались.

Продлилось это несколько столетий. За эти годы их положение медленно менялось, но окончательно всё переменилось шестьдесят лет назад, когда ведьмак Сергей по прозвищу Буревестник убедил ведьмаков Круга в бесполезности законов об ограничении прав Низших. Законы эти просто себя изжили и уже давно не работали как раньше. Несмотря на все законные ограничения за прошедшие столетия Низшие многому научились у своих хозяев и одно поколение за другим они стали обретать силу и навыки, за которые с ними пришлось считаться. Пусть законы уже не работали как раньше, их отмена сильно повлияла на положение чернокожих магов в магическом мире: они вернули себе свободу, о которой мечтали многие поколения их предков. По большей части это повлияло на Низших, которые жили на территориях ведьмаков. Кто-то из них вернулся на родину и остался там, иные пустили корни в магическом мире. Сейчас в мире насчитывается около миллиона чародеев, в чьих жилах течёт кровь африканских магов поверженных несколько столетий назад.

Но Руантико и тут не повезло: они не пожелали остаться в мире магов, где им была гарантированы свобода и безопасность, а вместо этого твёрдо решили, во что бы ни стало вернуться на родную землю — но они не сумели осуществить задуманное. Пятьдесят лет тому назад, большая их часть угодила, пожалуй, в самое худшее место во вселенной — в Адову Пустыню, так называется пространственное измерение, которое правильней называть огромной вечно-горящей свалкой, где среди полыхающих груд мусора живут отверженные магическим миром люди.

Когда-то в прошлом это измерение принадлежало одному ведьмаку. Там были города и жили люди, но потом ведьмак погиб, а это измерение перешло в руки его убийц. Людей, которые жили там, не убили и не прогнали, про них забыли, что как показало время, было худшим наказанием. Они оказались в полной изоляции от всего остального магического мира. С тех пор это измерение часто переходило из рук в руки, но не один новый хозяин не успевал ничего сделать с ним. Ещё при первом владельце этот край не считался лакомым кусочком, а за годы изоляции и частой смены владельцев совсем пришёл в упадок, посему никогда не был у новых владельцев в приоритете. И поскольку все новые хозяева гибли как тараканы, зародилось некое суеверие, из-за которого эту землю нарекли проклятой.

Сейчас трудно сказать с чего начались события, что превратили это место в бесконечную свалку и территорию беззакония, но, к сожалению, к этому всё и свелось. По слухам там ещё остались руины прежней цивилизованной жизни, но лишь руины. Люди, которые там рождаются, не ведают ничего кроме мусора огня и зловония вперемешку с едким дымом, что заволок небо непроницаемым пологом. Сейчас у этого места нет хозяина-ведьмака, а значит, на него не распространяются законы Круга. Этим беззаконием пользуются, все кто занимается незаконной деятельностью в магическом мире, и потому это место тесно связанно как с криминалитетом, так и с чёрным рынком.

Однако там присутствует некое подобие общества, которое существует по своим особым жестоким законам, один из которых гласит: «Тот, кто попал в Адову Пустыню, неважно по своей воле или нет, остаётся там навсегда, как и всякий выброшенный там мусор». Поэтому закону, случайно оказавшиеся там Руантико, вопреки своей воле остались в новом пожизненном заточении. Лишь те немногие кто до этого успел отколоться от племени и пойти своим путём остались на свободе, было их не более десяти человек.

Жизнь в пустыне стала для них настоящим адом, за эти годы численность Руантико с нескольких сотен человек сократилась до нескольких десятков. Так бы и сгинули они там, если бы девять месяцев назад не случился ужасный инцидент: Несколько преступных группировок пришли к границе «помойки» и потребовали выдать им их врагов, что за день до этого скрылись там от преследования. Им велели убираться, ибо теперь скрывшиеся беглецы стали частью этой помойки. Бандиты вошли на свалку и сразу погибли от множественных взрывов. Эти взрывы были устроены смертниками — население помойки выбрало из своих рядом самых немощных, что не могли себя прокормить, насильно запихнуло в их рты и вспоротые животы взрывчатку, зашило и вытолкнуло навстречу к непрошеным гостям. Среди смертников было одиннадцать Руантико. Это всколыхнуло магический мир, особенно сильно это задело потомков Низших. Только после этого Круг был вынужден вмешаться в ситуацию и нехотя вызволил оставшихся «Белоголовых» из этой огненной пустыни. Сейчас их осталось около сорока человек, при этом плодовитую молодёжь можно пересчитать по пальцам. За всю свою долгую историю ещё никогда это племя не было так близко к вымиранию.

Зал продолжает кричать, половина ведьмаков на ногах от негодования.

— ТИХО!!! — с гневом прикрикнул Рагнар и все голоса разом замолкли. — Сядьте на свои места. Этот человек пришёл сюда по моей воле, и я его выслушаю.

Гость на мгновение закрыл глаза, затем поднял их к свету и захрипел:

— Моё имя Нгози, я прислан сюда нашим старейшиной. Я волен говорить от его имени. Я пришёл с миром и не надо меня оскорблять. Моё племя на грани вымирания, от нас остались лишь старики и совсем чуть-чуть молодёжи. За годы рабства мы забыли свои уникальные чары и знаем лишь то, чему научились у своих хозяев. Всё что у нас отсталость это наша кровь и влияние, которое она даёт, — гость смолк на пару секунд, затем сглотнул и продолжил: — В последние годы вас начали беспокоить террористы, что именуют себя Клеймёнными, они дети, вскормленные в ненависти к вам. Сейчас их мало, но они уже доставляют вам хлопоты.

— С ними мы справимся, — презрительно бросил кто-то из зала.

— До нас доходили сведенья, что ваш старейшина им симпатизирует, — подал голос спокойный Нерон.

— Я не могу утверждать это за него, — ответил Нгози, — но могу сказать за моих соплеменников, а у них нет единого мнения. Можно сказать, что мы на распутье. Клеймённые предложили нам присоединиться к их движению и даже возглавить его. Многие из нас относятся благосклонно к этой идее, раз другого пути мы найти не можем… хоть и пытаемся.

Соломон нахмурил брови. Клеймённые это группировка чернокожих радикально-настроенных чародеев, что выступают против ведьмаков и их служителей. Они не могут забыть пережитого их предками ужаса и требуют возвращения отнятого, за годы притеснений. Если Руантико перейдут на сторону террористов они вполне могут стать символом, что со временем разожжёт слабое пламя до масштабов стихийного бедствия. Они страдали больше всех остальных, им сочувствуют, их по-прежнему почитают. Их станут слушать, за ними пойду.

— Это угроза? — с возмущением поинтересовался кто-то слева.

— Нет. Мы не угроза для вас. Как я и сказал нас мало. Мы устали от бесконечных страданий, мы хотим мирной жизни под свободным небом.

— И что вам мешает?! — рявкнул кто-то напротив. — Мы мало вам дали?!

— Мы благодарны вам за наше спасение, но мы хотим домой в Африку.

— Так идите туда, — донёсся насмешливый голос с первого ряда.

— Нам некуда идти. Серебряный Сокол отнял у нас нашу страну, нашу землю, он истребил наших родичей, отдал нас в рабство. Да в рабство не отрицайте это. Верните нам Край Белого Древа, и мы уйдём навсегда.

Зал разразился хохотом. Гость с обидой в глазах дождался, пока все успокоятся, а после окинул всех рассерженным взглядом.

— Мы лишь требуем… — сердито начал он.

— Требуете?!! — раздался, едва ли не хоровой вопль.

— ТИХО!! — рявкнул Рагнар и все рты закрылись.

— Мы требуем вернуть нам нашу землю. Мы уйдём в край наших предков и забудем о вас и той боли, что вы нам причинили.

Соломон покачал головой. Это невыполнимое требование, поскольку ведьмаки никакой страны у них не забирали. Её вообще никогда не существовало. Край Белого Древа — согласно их легендам это волшебная страна, что цветёт под кроной парящего в воздухе гигантского белого дерева, от сока которого по разумению Руантико они и произошли. Большинство исследователей сходятся в том, что эти легенды, пленённые Руантико, придумали, уже находясь в Европе. Так они красочно воображали себе свою потерянную родину, волшебную землю, куда их потомки обязательно вернуться в будущем. Утешающая сказка для маленьких детей, в реальность которой многие с годами уверовали. Согласно их трактовке тех событий: ведьмаки пришли в Африку и буквально вырвали их маленькую страну из земной коры, а после переместили её в одно из пространственных измерений, где она скрытая от всех находиться и сейчас.

— Вы знаете, что у нас нет ваших земель, — примирительным тоном заговорил Рагнар. — Мы не можем вам её вернуть, поскольку её у нас нет.

Гость с обидой посмотрел на главу Круга. По всему залу заблестели довольные язвительные взоры, похожие на звёзды в ночи.

— Неправда. У вас бессчетное множество пространственных измерений, наверняка наша страна, которую ваши предки выкорчевали из земли в одном из них. Что для вас эта земля — просто маленький кусочек? А для нас это всё.

— Быть может, нам создать для вас новые земли? — неожиданно для всех предложил старый Уильям с дружелюбной улыбкой на лице. — У вас будет собственная точка схождения, своё пространственное измерение, где вы сможете жить. Мы даже можем создать для вас огромное дерево, что будет летать над землёй. Всё будет так, как вы того захотите. Это будет большое пространственное измерение, где смогут жить миллионы людей. Только ваша земля и больше ничья, там будут расти ваши потомки в сытости и достатке, не ведая тягот и страданий.

Судя по лицам остальных ведьмаков, им эта идея совсем не нравиться, но кто осмелиться возразить почтенному ведьмаку?

— Нам не нужна другая земля, не нужно что-то фальшивое, — с обидой в голосе проговорил Нгози. — Нам нужна наша земля, наша родина. Это мечта наших предков, которые желали вернуться туда. Это символ мирной жизни и нашего бытия. Просто отдайте её нам, и мы забудем всё плохое, что вы нам сделали. Мы никогда не будем вам врагами, а так же наши дети, и дети их детей тоже.

— Мне жаль Нгози, — с сочувствием сказал Рагнар. — Вы сами знаете, что этих земель у нас нет. Не хочу вас обманывать. Будь это возможно, я бы сам их вам вернул. Возможно, когда-то они существовали, но теперь это всего лишь мечта.

Лицо гостя ожесточилось, он глянул на Рагнара со свирепой злобой. Около минуты он жёг канцлера злым взглядом, а после впервые за это время поднял голову и со звериным оскалом и с безграничным призрением оглядел лица ведьмаков.

— Передумайте! — буркнул он, вновь обратившись к Рагнару.

— Мы выполним любую другую вашу просьбу, — с прежним участием проговорил канцлер.

— Нужно выполнить эту, — с возмущением бросил Нгози.

— Любую другую. Эту выполнить невозможно. Мне жаль.

Нгози резко втянул носом воздух. Что-то странное, едва уловимое в этом вздохе насторожило Соломона. На миг ему почудилось, что речь шла вовсе не о земле под сенью гигантского дерева, а о чём-то ином, более ценном лично для гостя. Злость Нгози исчезла, он едва заметно задрожал, опустил голову. Спустя время он вдруг энергично взмахнул правой рукой, стиснул на миг пальцы в дрожащий кулак, но миг спустя бессильно опустил руку, развернулся и зашагал к выходу. Идёт он походкой человека потерпевшего сокрушительное поражение, утратившего последнюю надежду. Униженный сломленный, он покинул зал ни с чем. Ведьмаки вздохнули с облегчением, стоило нежелательному лицу убраться вон. Пламя свечи заколыхалось ментально передовая злобные комментарии. Соломон с сочувствием обратил внимание к Рагнару, тот провожал гостя с заметной досадой на лице.

«Похоже, и он только что потерпел поражение» — загрустил Соломон.

— Позовите следующего гостя, — чуть погодя скомандовал канцлер.

Двери вновь распахнулись, вновь впустив полоску света в зал. Послышались чьи-то шаги, по полу растянулась длинная тень. Ведьмаки один за другим устремили весь свой живой интерес к гостю. В зал вошёл мужчина в старом дорожном плаще из плотной ткани и с рюкзаком за спиной. Идёт он неторопливо, расслабленно, никуда не спеша, будто он на прогулке. Многие насупились от возмущения — очевидно, они считают наглостью подобную неспешность. На голове гостя капюшон, в зубах старая трубка искрящая угольками, из носа исходит лёгкий дымок. Мужчина остановился по центру светового пятна, непринужденно опустил рюкзак и скинул с себя плащ, вместе с капюшоном. Зал в изумлении ахнул.

Под плащом оказался бывший ведьмак Круга Николай, по прозвищу Волкодав. Ведьмак, когда-то сделавший головокружительную карьеру, быстро дослужившись до высокого поста в Круге, заслуживший непререкаемый авторитет среди собратьев-ведьмаков, а так же храбрый воин, покрывший себя славой в трёх последних войнах. За его таланты и нетривиальный склад ума, ему пророчили в будущем пост канцлера. Однако близко подобравшись к самой вершине, он к всеобщей неожиданности вдруг отступил, а затем и вовсе покинул Круг, сославшись на личные мотивы. Сразу после этого он направился странствовать по Плану ДанДариана. Какой же был тогда скандал.

Ныне он выглядит, уже нет так молодо как раньше — на вид лет сорок не меньше. У него короткие тёмные волосы, вытянутое лицо, густые брови, прищуренные голубые глаза, прямой нос, прямая линия тонких губ с лёгкой обаятельной улыбкой. Выражение лица сдержано-счастливое и безмятежное. Кажется, раньше он вообще не улыбался. Его нельзя назвать красавцем; у него приятное глазу лицо, но не более, однако всё же в прошлом он привлекал к себе внимание, и дело было не во внешности, а в природном обаянии. Он очаровывает, внушает спокойствие и легко располагает к себе людей.

Сейчас он выглядит как путешественник из средневековой Европы, грязный, щетинистый, наверно и пахнет соответственно. Как оказалось не зря ещё при его появлении, его плащ и рюкзак показались Соломону эхом средних веков — вся одежда на нём соответствующих времён. Особо заметные черты его наряда: металлические наплечники и нагрудник, кое-где покрытые ржавчиной; на поясе с левой стороны виднеется короткий меч, а в правой руке он держит деревянный посох, которой можно принять за обычную палку. Вид его неприглядный и мало общего имеющий с прежним лощёным обликом.

«Не иначе путешествует он по отсталым мирам, где цивилизация ещё не достигла здешнего уровня» — мысленно заключил Соломон.

Свеча разразилась множеством ругательств — нескоро они простят ему его уход и те порушенные надежды. А Николая, судя по его виду, это нисколько не волнует. Покуривая трубку, он с довольной ухмылкой смотрит на них. Соломон уже очарован этой откровенной наглостью. Жаль они не общались раньше, сейчас у него был бы повод по старой памяти угостить Николая чем-нибудь в баре и послушать рассказы о его путешествиях. Должно быть, в этом рюкзаке он таскает всё своё имущество от алхимической лаборатории, до библиотеки ценнейших книг с чарами.

«Может и мне когда-нибудь всё бросить и двинуться в странствия? — с приятным волнением подумал Соломон. — Мне бы не помешал отпуск».

— Довольно господа, уймите свой пыл, я пришёл сюда в надежде на вашу помощь, — учтиво проговорил гость.

— Говори, зачем пришёл, — фыркнул с первого ряда ведьмак Стиг. — Только быстрее, мы и так тут надолго застряли, потому будь добр, не усложняй ситуацию.

Николай задорно обвёл взглядом сидящих напротив ведьмаков.

— Дракон, — громко сказал он. — Крупнее среднего, бледный окрас чешуи, глаза темно-карие, рогов шесть штук, хвост длинный и без шипов. А самое главное: он за пару секунд может уничтожить своим дыханием огромный кусок гранита.

Зал смолк. Драконы очень серьёзные противники для всякого живого существа, в том числе и для ведьмака. Может на фоне простых смертных Двуликие выделяются врождённым превосходством во множестве факторов, но вот над драконами у них превосходства не было никогда. Драконы невероятно умны и хитры, обладают неимоверной силой, ловкостью, рефлексами и непробиваемой чешуей. Живут так долго, что считаются едва ли не бессмертными. Как и ведьмаки, эти крылатые ящеры относятся к силам Нового Порядка, поэтому между ними нередко ставят знак равенства. И для ведьмака схватка даже с самым слабым из них может без труда кончиться смертью. Так же доподлинно известно, что они способны владеть магией — каким образом некоторые из них её изучили, остаётся загадкой, но мастерство их может достигать удивительных высот. Эти создания скрывают огромное многоженство тайн.

ДанДариан в своё время хитростью увёл всех драконов из Подлунного Царства. Как гласят сказания прошлого он выбрал одного из слабейших драконов и убедил того отправиться с ним. Проведя более двадцати лет в одном из дальних миров, этот маленький дракон отъелся до немыслимых размеров и тогда ДанДариан привёл его обратно. Говорят, что тот дракон был столь огромен, что встань он на задние лапы и вытяни шею, мог бы легко облака заглатывать. Летать он уже мог, но его с размерами ему это было уже ненужно. Все драконы в страхе склонились перед ним — перед тем, кого раньше призирали. Именно уязвленное самолюбие и подтолкнуло их к переселению внутрь Плана.

— Имя он своё назвал? — с интересом спросил Рагнар.

— Нет, не назвал, — отозвался гость. — Этот тип очень хитёр, он даже не позволил себя толком разглядеть. Мне пришлось призывать на помощь духов, чтобы разузнать о нём больше. Но он очень опасен, в одиночку я с ним не справлюсь.

Канцлер понимающе кивнул и у них завязался разговор. Остальным ведьмакам пришлось довольствоваться ролями безмолвных свидетелей — подобное пренебрежение им сильно не понравилось. Но в отличие от них у Рагнара, имеется немалый опыт «общения» с драконами, он не единожды с ними сталкивался и пережил те битвы. Не просто же так он занимает пост архимагистра в магистрате.

— Вы Рагнар, — с безмерным почтением произнёс Николай, — единственный из ныне живущих ведьмаков, кто может драться с ними на равных, посему я прошу вашей помощи. Мне нужно избавиться от этой кровожадной твари, пока он не стал очень серьёзной проблемой для планеты, на которой родился. Вот, это сведенья, которые я сумел узнать о нём.

— Любопытные гены ему родители передали, — закивал глава Круга, просматривая исписанные листы плотной бумаги. — Предки его сами по себе интересные особи — действительно гремучая смесь. Однако я знаю, чем его чешую пробить, судя по всему, он унаследовал её от своей прабабки.

Они всё подробно обсудили. Спустя десять минут Рагнар распорядился выдать Николаю разрешение на посещение закрытого архива. Удовлетворенный Николай в приветливой манере простился со всеми и покинул зал столь же неторопливо, как и пришёл, чем ещё больше всех взбесил.

— Прошу прощения, — поднял руку ведьмак Робер. — Я заметил, что в этот раз наш собрат Фридо, не посетил нас. Он объяснил чем-то своё отсутствие?

— Нет, — ответил организатор заседания. — Но он заранее сообщил нам о своём отказе принять участие в этом заседании.

— Он до сих пор не покидает свой замок? — вдруг заговорил Маркус.

— Да, — с неким недоверием в голосе ответил Рагнар. — Ему до сих пор нездоровиться, но конкретных сведений о его состоянии у нас нет.

Маркус пронзил взглядом темноту, вонзил его прямо в Соломона.

«Да Маркус, я знаю, каково его состояние и пристально за ним наблюдаю» — мысленно произнёс Соломон, зная, что его давний недруг его мыслей не услышит.

— А вот мне интересно, что с ним происходит, — проговорил ведьмак Пётр, — его увлечения противозаконны и чрезвычайно опасны. Безразличие к этой проблеме может дорого нам всем обойтись потом.

— Господа прошу вас, — послышался голос старого Уильяма. — Давайте оставим этот разговор для стен своих гостиных и дружеских бесед за бокалом вина. Я безжалостно стар и с трудом переношу подобные заседания. Право слово, я не хочу, чтобы это заседание затянулось, а ведь мы даже не приступали к главному.

Все согласились. Безусловно, всем и каждому интересно послушать новости о главном чернокнижнике круга, но есть вещи, которые им лучше не знать. Пока Фридо не зашёл слишком далеко в тёмных практиках, лучше в это не вмешиваться.

Они приняли ещё четверных гостей, которые не отняли у них много времени и немного попросили. Но следом за этими гостями в зале появился Пятно. В этот раз он предстал перед всеми в облике красной панды. Нерасторопно шагая на задних лапах (словно бы эмитируя циркуль), он так же активно размахивает над головой передними лапами. Выглядит при этом он весьма потешно. Позади него безмолвной тенью движется Кира, которая при этом из-за всех сил старается сохранить серьёзно лицо. Они вдвоём подошли к центру зала, где для пушистого гостя уже возникла мягкая подушка на высоком стуле.

Пятно остановился, вытянул вверх передние лапы, чтобы Кира могла его поднять и усадить на подушку. Но стоило чародейке взяться руками за эти пушистые лапки и приподнять его над полом, как он вдруг принялся раскачиваться как на турнике. Соломон усмехнулся ему. Кира наклонила голову, прошептала что-то гостю на ухо, и вдруг Пятно покорно уселся на подушку. Устроившись, он оглядел всех собравшихся ведьмаков, поплёскивая хулиганскими огоньками в глазах. Рагнар отпустил Киру, и та быстро удалилась, так ни разу не взглянув на Соломона. Ему самому пришлось, боролся с желанием посмотреть на неё.

Появление этого духа многих взволновало — кого-то приятно, кого-то напротив, но все заметно оживились.

— Приветствую тебя Пятно.

— И тебе привет Рагнарушка! Давайте выкладывайте, зачем вы меня позвали и что именно вы хотите знать? — беззаботно спросил дух.

— Медиумы стали пропадать по всему миру, — поднявшись с места, заговорил ведьмак Рюу. — Что тебе известно об этом?

— Только чужие догадки, да слухи всякие.

— Будь любезен поделись ими с нами, — вежливо попросил ведьмак Марко.

Услышав голос Марко, Соломон на мгновение вспомнил о Маргарет — сестре Марко. От этой мысли сердце его кольнуло.

— Начнём с… — Пятно вытянул вперёд пушистую чёрную лапку, подушечками вверх. — Хочу яблочко! И тыковку! И арбузик! Два арбузика!!

— В прошлый раз, когда мы дали тебе «арбузик», — начал ведьмак Франсуа, — ты в нас семечками плеваться начал, мелкий ты засра…

— Три арбуза сейчас же! Я этому Лягушатнику их в голову пульну!

— А харя не треснет от наглости?! Не боишься, что обратно отскочит?!

— Чё сказал?! — стоя на задних лапах, Пятно принял боксёрскую стойку, сжал маленькие чёрные кулачки. — Иди сюда, я тебе танком по харе проедусь!!

— Хватит вы оба! — прервал их ссору Рагнар. — Пятно — обещаю, позже ты получишь любое угощение, какое пожелаешь, а сейчас успокойся.

Франсуа замолчал. Припираться с Рагнаром он не хочет, да и Марко уже успел смерить его сердитым взглядом. Именно Марко и Рюу первыми заметили исчезновение медиумов и подняли тревогу.

— Ну, и ладно! — Пятно сел на подушку. — Как вы помните, около двух лет назад чернокнижники Царя Ночи вновь повадились нападать на могущественных духов, с целью обратить тех в джиннов.

Зал смолк: упоминание Царя Ночи это недоброе предзнаменование.

— И мы это пресекли, — напомнил Марко.

— Да, но согласитесь было глупо полагать, что они на этом остановятся. Вы закрыли дверь, они полезли в окно.

— Это они стоят за этими исчезновениями?

— Да Марко, они самые. Кто-то же должен искать духов для отлова. Вопрос только в том кто выдал им имена этих медиумов?

Соломон подавил желание посмотреть в сторону Маркуса, участием которого так и разит от этого дела. Наверняка большая часть этих медиумов уже мертва.

— Но вы же меня сюда не только за этим позвали, верно? — ухмыляясь, предположил дух. — Думаю, вы хотите, чтобы я рассказал вам о событиях, о которых вы даже не подозреваете, а вам же страшно быть в неведении?

— Да, — с суровым видом подтвердил Рюу.

— Пожалуй, мне есть чем вас заинтересовать, — дух зло рассмеялся. — Не так давно в Египте случилось нечто, что вы славные мои бездельники пропустили: оттуда сосуд вывезли древний, что был накрепко запечатан и таил в себе большие опасности. Угадайте, к кому он попал в руки?

— Что за сосуд и кому принадлежал? — заинтересовался Рую.

— Старому египтянину, тот ему по наследству от отца достался… а, не хочу рассказывать про этого египтянина. Куда интересней, что внутри было запечатано множество довольно злобных духов. Их там было сотни три не меньше, недавно, опять же послухам, их поодиночке обратили в джиннов.

— А подробней? — с тревогой в голосе спросил Марко.

— В основном Гули, но есть кое-кто похуже — об этом я умолчу.

«Гули могут обходить защитные чары древних захоронений, — с тревогой отметил про себя Соломон. — Значит, Царь Ночи готовится к новой войне. Если мы это проглядели, то и другая его активность тоже могла пройти мимо нас».

— Царь Ночи выполз наружу, — нахмурившись, сказал Рагнар. — Рассказывай Пятно, что ты ещё знаешь о его деятельности?

— А может, я не хочу рассказывать, — с фальшивой обидой буркнул дух.

Архимагистр пристально посмотрел на него и спокойно сказал:

— Прошу тебя.

— Ой, ну ладно Рагнарушка уговорил! Кто-то оплатил своз трупов и нанял беглых некромантов, скорее всего, тех самых из Глубинного Острога. Тех, кого вы великие вездесущие ведьмаки опять проглядели.

Усилием над собой Соломон вновь удержал взгляд на месте.

— А источник информации? — спросил Рюу.

— Был мною съеден, — торжественно поведал дух. — Он мне докучал, болтливый был жутко, но вкусный зараза. Но перед тем как я его съел, он мне об этом рассказал. В подробности он не вдавался и разболтал мне это только потому, что втереться ко мне в доверие хотел — понимал, что ложь я за милю чую.

— Ты знаешь что-нибудь об этих некромантах? — спросил Уильям.

— Знаю, что двое из них уже простились с жизнью, как именно это случилось, не ведаю, но кое-кто видел, как уничтожались их тела. Дело это поручили трём простолюдинам. Те ничего про духов огня не знали, потому проявили оплошность, а те духи уже мне по секрету доложили. Но вы лучше сами поинтересуйтесь, что там приключилось, я вам для этого не нужен. Ну, всё, я пошёл.

— ПЯТНО! — голос Рагнара громом ударил по залу. — Хватит придуриваться! По глазам вижу, что ты что-то умалчиваешь! Мы хотим знать, что ты видел!

— Ладно, сам напросился, — с коварным наслаждением отозвался дух. — Я воочию видел армию Царя Ночи. Вы даже вообразить не можете, какие силы он в закромах утаивает. Быть может, вам повезёт, и они истлеют раньше, чем он соберётся бросить их против вас, а может, и нет, — Пятно залился злым смехом.

Почуяв кого-то, Соломон резко поднял взгляд вверх — там, на балконе под самым потолком, прислонившись спиной к стене, стоит Константин. Скрестив руки на груди, он внимательно слушает каждое слово.

— Что за монстры? — поинтересовался посуровевший Рагнар.

— Ты хочешь знать? А хочешь ли? Ладно-ладно, — коварный дух выдержал паузу. — Царь Ночи поднял мёртвых великанов из долины Кроньёр!

Одни ведьмаки застыли в удивлении, иные непонимающе завертели головами. Мало кто подобно Рагнару Константину и Уильяму сохранил невозмутимый вид.

Свеча неистово и без устали закричала: «Это невозможно!»; «Он лжёт!»; и всё тому подобное. Страх сквозит из каждого крика.

— Довольно шума! Мы ещё не знаем всех подробностей.

— Я не лгу Рагнар.

— Я знаю, что не лжёшь, Пятно. Если бы я тебе не доверял, то сюда бы не позвал. Но я не представляю, каким могуществом нужно обладать, чтобы управлять нежитью такой силы. А попытка не всегда предрекает успех.

— Это возможно, — отчётливо прозвучал чей-то хриплый голос.

Все вдруг разом обернулись к похожему на ходячего мертвеца ведьмаку, и гробовая тишина окутала зал.

— Юстиниан, что ты имеешь в виду? — спросил канцлер.

— Некромантия древняя наука, тёмная и даже поныне до конца неосвоенная. В прошлом один чародей углублённо её изучавший вознамерился облачить свои знания в рукописный гримуар, который он назвал Зовом Мёртвых. На это ушли годы, но он закончил свой труд и разбил его на семь частей. Точно томов семь или нет установить не представляется возможным и споров на этот счёт много. Первые два тома были многократно-скопированы и широко распространены среди чернокнижников — там заключена лишь базисная теоретическая часть. А вот третий том с описанием простых практик копировался и распространялся реже, имел высокую стоимость и поныне остаётся под строгим запретом. А рекламу лучше запрета придумать сложно, потому им стремился завладеть каждый некромант. Однако остальные тома неизвестны и следы их теряются в истории, но есть некоторые скудные описания бывших обладателей четвёртого тома. Опираясь на них, можно утверждать, что в четвёртом томе описываются заклинания и обряды позволяющие воскресить и контролировать столь сильных существ.

— Царь Ночи завладел четвёртым томом? — спросил ведьмак Лоренс.

Огонь свечи задрожал от испуганных возгласов. Соломон посмотрел на Маркуса, тот, разумеется, ожидает интереса к себе. Вскоре зал поспешил оспорить слова Юстиниана. В дело вмешался несокрушимо-спокойный старый Уильям:

— Простите меня господа, но я не вижу причин не верить уважаемому духу и нашем собрату, который разбирается в этом вопросе лучше всех нас. А значит, в руках Царя Ночи действительно могут быть четыре из семи томов. Это тревожное известие. Для тех, кому недостает образования, хочу напомнить, как погибли великаны из долины. Сгинули они несколько веков назад во время войны в долине Кроньёр, что разразилась внутри одного из дальних миров ДанДариана. Десятки ведьмаков и тысячи чародеев сражались с ними несколько месяцев. Они применили весь спектр знаний и возможностей, но победить не смогли. Каменная кожа великанов делала их неуязвимыми для атак, а заколдовать или усыпить их не получалось. И всё же убить их удалось, но только заразив искусственно-созданной болезнью. Вирус за месяц унёс жизни миллионов простолюдинов, на той планете, а великанов сгубил только через семь лет. После долину заморозили. Сомневаюсь, что за прошедшее время их тела успели сгнить. Если они восстанут из мёртвых, то уже никакие болезни не будут им страшны, а непробиваемая кожа ещё при них.

Пламя свечи замерло на месте. На лицах ведьмаков вновь отразился испуг. Даже невозмутимый Рую опустил глаза в тревожном раздумье. Пятно, сполна насладившись эффектом, который произвели его слова, быстро заскучал. Размахивая пушистым хвостом, он почесал лапкой носик и чихнул.

— Короче я пошёл. Оставляю вас недоумков напрягать свои слабые мозги. Может толпой, до чего-то и додумаетесь, — зевая, ляпнул нахальный дух. — Как говориться: «Пусть коллективный разум победит».

Пятно спрыгнул с подушки на все четыре лапы, направился к выходу. Прошёл часть пути, заметил статую чародея с посохом, повернул к ней. Подойдя к статуе, он вдруг напружинился, подпрыгнул, ухватился за неё. Карабкаясь по каменному телу, добрался до хрустального шара в руке чародея. Попытался скинуть — не получилось; попробовал оторвать — тоже не вышло; постарался отгрызть — увы, камень крепкий.

«Ну, шар-то ему что сделал?» — со слабой иронией подумал Соломон и вновь задумался над словами духа.

Внезапные удары барабана оглушительным шумом пронеслись по огромному залу — опять маленькая панда хулиганит.

— А барабан он, где взял? — вслух тихо подумал Соломон, глядя как маленький разбойник, под взглядами всех ведьмаков лапами лупит по барабану, шагая к уже раскрытым перед ним дверям. Шар он всё же отломал.

Пятно ушёл, зал молчит, все замерли в напряжение, ждут, что скажет Рагнар.

— Вы слышали реальное положение дел, — архимагистр устало опустил руку на подлокотник. — Мирное время неумолимо подходит к концу.

Началось обсуждение без протокола. За пятнадцать минут, не одно слово не прозвучало вслух, за то свечи непрерывно передавали все громкие мысли. Когда бурные эмоции стихли, началось обсуждение самой ситуации. Все согласились, что нужно любым способом саботировать подготовительную деятельность Царя Ночи.

«Здесь нужен упреждающий удар, что замедлит его и выиграет нам время. Все его стратегии всегда строятся на атаках превосходящими силами, к этому и нужно готовиться» — мысленно указал Марко.

«Но откуда нам знать, куда именно бить? — вклинился в беседу Соломон. — Пятно облегчил нам задачу, предупредив об опасности, но кроме этого, что у нас есть? Кого ещё Царь Ночи призвал себе в служение? Где он держит свои армии?».

На мгновение свечи успокоились, повисла тревожная тишина.

«Соломон прав, — прозвучал во всех головах властный голос Константина, — пока мы не узнаем, что Царь Ночи затевает и куда нам нужно пристально смотреть, мы бессильны и саботировать нам нечего, но свои силы нарастить стоит».

Наконец-то послышались голоса ведьмаков:

— И всё-таки хорошо бы ударить по нему сейчас, чем потом сражаться с его бесчисленной армией, — с досадой сказал ведьмак Аргос.

— Прошлый раз мы довольно легко остановили его, — не подумав, ляпнул кто-то из молодых ведьмаков.

— Ничего подобного мальчишка, ты тогда ещё под стол пешком ходил. Это был настоящий ад. В итоге мы понесли тяжёлые потери и не смогли защитить замок.

— И всё же мы легко отделались, — порадовал всех своим голоском Рэндольф. — Гибель Бальтазара деморализовала армию Царя Ночи, пусть и не уничтожила её, но это нас и спасло. И всё ровно свои войска он отозвал лишь после разорения замка.

— А чего он сейчас добивается? — осведомился Маркус.

— Хватит пустых разговоров о прошлом, — устало бросил Рагнар. — Раздобудем больше информации, тогда созовём новое слушанье и обсудим конкретные предложения, а сейчас мы обсудим остальные вопросы.

— Постой Рагнар, — встав с места, крикнул ведьмак Орландо. — К теме Царей. Ответь мне на вопрос, почему Круг прекратил переговоры с Нифльхеймом? Они ведут войну с Хальфданом, разве мы не собирались их поддержать? На последнем заседании именно за этот вариант мы проголосовали, так что же случилось?

— Они отказались от нашей помощи — сочли, что мы хотим их использовать, чтобы ослабить Царя Зверей. Нельзя их за это упрекать, ведь именно этого мы добивались и именно за это Круг проголосовал.

— Это можно расценивать как провал? — буркнул некто из зала.

— Ну, пусть так будет, — равнодушно сказал Рагнар. — Недавно мы выясняли, что Хальфдана интересует не сам Нифльхейм, а то, что как он думает, сокрыто там.

— И что же это? — осведомился Рую.

— Нагльфар, — холодно произнёс архимагистр. От его ответа зал оцепенел.

— Это правда? — поразился Рэндольф. — Нагльфар — корабль, что способен плыть по мёртвым водам? Он в Нифльхейме?

— Это нам неизвестно, но Хальфдан в этом убеждён. Не знаю, откуда у него эта уверенность, но из достоверного источника ведаю, что это его цель.

Соломон вновь ощутил на себе взгляд Маркуса. Вид у него недовольный. С полминуты они метали друг в друга молнии из глаз.

«Да Маркус, это мои шпионы в рядах Царя Зверей узнали о его планах» — подумал Соломон. Отводя глаза от Маркуса, он обнаружил, что большинство ведьмаков снова пристально наблюдают за их гляделками.

— Однако у нас есть новая информация о Царе Зверей, — добавил Рагнар. — Я готовил её на конец, но раз дело так обернулось. Пригласите докладчика.

Докладчик мигом явился на зов и предстал перед собранием.

— На сколько голов увеличилась орда Царя Зверей?

— На тридцать тысяч архимагистр, — сообщил докладчик. — По нашим данным каждую особь дрессируют и опаивают эликсирами, а так же на них накладывают чары, которые защищают разум от ментального воздействия.

— Значит, перехватить контроль над этой ордой?.. — начал кто-то.

— Не представляется возможным, — вежливым тоном перехватил вопрос докладчик, — как и любое ментальное воздействие, в том числе и болезненное. Усыпить их тоже не получиться.

— Когда подручные Хальфдана обучились подобным чарам?

— По нашим данным Царь Зверей обзавёлся новыми подчинёнными, именно они создают для него подобные магические формулы.

Зал, в который раз загудел.

— Думаю, стоит создать рабочую группу, которая разработает контрмеры, — прощебетал Рэндольф. — Вам же удалось заполучить эти формулы?

— Удалось раздобыть несколько, но не все. И я так же должен сообщить, что чародеи Хальфдана специализируются на подобных вещах. Чары создаваемые ими нестандартные и их много. Как в условиях боя определить на ком, какие чары?

— Кто ещё к нему присоединился? — осведомился Рую.

— Алхимики, чародей, ведьмаки.

— Его армия множится очень быстро, — отметил Пётр, — чем же он их кормит?

— Для нас, как и прежде остаётся загадкой, где он берёт столько мяса.

«И вновь тучи сгущаются над миром. Будет ли хоть когда-то по-другому?» — погрузился в раздумья Соломон, когда докладчик закончил свой доклад и ушёл.

— Архимагистр, у вас есть новости о Царе Морей? — знакомый голос вернул Соломона в действительность.

— К моему сожалению Маркус, новостей нет, — устало отозвался Рагнар. — Мы стараемся найти его следы, но четно. Нам доступна только информация трехлетней давности, которую мы уже не раз вам озвучивали на предыдущих заседаниях. Царь Морей по-прежнему на этой планете, но не в этом времени. Установить его точное местоположение для нас не представляется возможным. Мы уверены, что он по-прежнему ищет всё тот же артефакт, но судя по всему, он его ещё не нашёл.

— А как продвигаются наши изыскания? Вы смогли хотя бы напасть на след искомого артефакта?

— Нет Маркус, не смогли.

— И что мы будем делать с этим? — возмутился Вильгельм. — Пустим всё на самотёк? Он же не менее опасен чем другие Цари, а может и того хуже. С каждым днём его и без того непомерно-сильные люди становятся все сильнее и сильнее.

— Рагнар против него у нас есть планы? Мне кажется это вопрос времени, когда он нападёт на нас.

— Хорошо Маркус, я отвечу тебе и Вильгельму. Планы по противодействию Царю Морей у нас есть и когда придёт надобность, их озвучат в этих стенах. Ну, а пока я поделюсь своими мыслями, — Рагнар вздохнул. — Я хотел бы заключить перемирие с Оливером с перспективой на будущий союз.

Большинство ведьмаков, изрядно удивилось этому заявлению.

— Он может нам помочь в войне с другими Царями, — добавил Рагнар.

— Вы знаете, что он потребует в качестве платы за заключение перемирия? — изумился чей-то голос. — Нам придётся снабжать его флот, укреплять его силы. Где гарантии, что он станет нашим союзником в войне с другими Царями? Где гарантии, что получив желаемое, он не обратиться против нас?

— У нас были конфликты с Оливером и его людьми. Маленькие и легкие конфликты, а так же серьёзные и опасные, но мы никогда не вели с ним войн, а сколько раз мы были на грани этого? Каждый раз нам удавалось решить разногласия переговорами. С другими Царями у нас это хоть раз получалось? Он меньшее из зол. Он может быть нашим врагом, а может нам удастся сделать его союзником. Подобный союз будет исключительно временным, но жизненно необходимым, если нам придётся драться на два фронта. Оливер по силе равен Хальфдану, что подтверждают их многочисленные столкновения, а его флот пусть и уступает по численности орде Царя Зверей, всё же с лихвой уравнивает эту разницу силой.

— Но оплата будет нам не по карману, ты же понимаешь это Рагнар, — рассудил Нерон. — Он запросит чересчур высокую цену за подобный союз. Ставки слишком высоки, а риски не оправданы. И я согласен с тем, что нет гарантии того что получив своё, он после не ударит нам в спину. Как не крути, но мы для него, скорее препятствие на пути к его цели, которое он игнорирует лишь до поры до времени.

— Решать этот вопрос будет Круг, — спокойно произнёс Рагнар, откинув голову на спинку трона, — на подобном же заседании и только в том случае если подобный вопрос вообще будет поднят. А пока не вижу смысла понапрасну сотрясать воздух. Я озвучил свою мысль, а вы над ней подумайте.

— Раз мы обсудили трёх Царей, — напомнил о себе ведьмак Жан, — то может у вас есть новости о последнем из них?

Свеча: «Этот мелкий гад не Царь! Всего лишь белобрысое недоразумение!»; «Это недоразумение в одиночку уничтожило одну пятую армии Царя Ночи и нас не слабо зацепило»; «Да-а, много мест опустело здесь по встречи с ним»…

— Он! — провозгласил глава Круга, заглушив разом все мысли. — По-прежнему живёт в горах Корхада и лишь изредка вылетает на прогулку в соседние деревеньки. Раз десять появлялся здесь на Земле, чаще всего в Цюрихе. Как и всегда во время подобных визитов ведёт он себя безобидно, агрессии не проявляет.

И вновь пламя свечи затанцевало: «Значит, будет как в прошлые разы: выпрыгнет, словно чёртик из табакерки, натворит дел и снова скроется в неведомых горах?»; «Как только гномы от него ещё не взвыли?»; «Он гномам не мешает, а они его не трогают»; и т.д. Странно, но Рую не смотря на свою ненависть, не высказался.

Обсуждение быстро затухло. Призвали нового докладчика. Тихий кроткий человек среднего роста и с широким лицом вышел на середину зала. Те, кто узнали его, сильно удивились его появлению.

— Здравствуйте владыки, — поклоном поприветствовал он ведьмаков.

— Что случилось Вонг? — встревожился Уильям. — Великий Буйвол ещё спит?

— Да спит. И не похоже, чтобы он собирался пробудиться.

— Стало быть, обсуждать нечего, — с усмешкой провозгласил ведьмак Глорф.

— Боюсь, есть что обсудить, владыки, — благоговейно сказал чародей, — недавно мы установили, что некто неизвестный разговаривает с Великим Буйволом.

Повисла внезапная звонкая тишина. Залу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать слова Вонга. Со всех лиц схлынула кровь. Соломон заранее узнал от Рагнара эти известия и всё же сейчас по его телу пробежал неукротимый холодок.

— И как же? — обеспокоился Нерон. — Кто-то приходит к его усыпальнице и говорит с ним? Там же охрана, темница находиться глубоко под землёй, так как же?

— Не физически, а телепатически, — уточнил Вонг. — Наши поисковые сферы среагировали на телепатию. Кто-то сумел, минуя все преграды установить связь с Предвечным. И мы не можем определить кто он, и откуда он устанавливает контакт. Подключив все свои силы, мы попытались решить проблему самостоятельно. Увы, мы не достигли успеха. Прервать их контакт мы тоже не смогли. Мы тщательно обыскали всю территорию в радиусе нескольких километров от усыпальницы, но не нашли и следа чужого присутствия. Очевидно, мы имеем дело с настоящим мастером-телепатом, которому даже большое расстояние не преграда.

Неожиданно для себя Соломон заметил страх в глазах Маркуса и холодный пот на его лбу. Сколько раз за эти годы ему доводилось видеть Маркуса напуганным — один два или это впервые? Однако Соломон разделяет этот всеобъемлющий страх, ведь сам был испуган, когда впервые об этом услышал.

— Вы уверенны, что это не ошибка? — спросил Рэндольф.

— Да владыка, мы множество раз всё проверяли, ошибки быть не может.

— А сам Великий Буйвол отвечает? — осведомился Уильям и зал вновь оцепенел, пламя свечи замерло.

— Да, — отозвался Вонг. — Редко, но отвечает и кажется с большой неохотой.

Пламя забилось, словно в агонии: «…Печать слабеет…»; «…Нужно отправить туда кого-то, сейчас же…»; «…Рагнар надо что-то делать, это очень опасно…»; «… у нас две войны на носу…» и так далее.

— Вы перехватили сам сигнал? — донёсся сверху голос Константина.

— Да владыка. Это пение, кто-то поёт ему одну и ту же фразу, один и тот же мотив, раз за разом. Буйвол отвечает тем же мотивом, но иными словами каждый раз новыми. И мы не можем это перевести. Мы даже не знаем, какой это язык.

Ведьмаки пристыли к сиденьям.

— Как часто это происходит? Есть закономерность?

— Часто владыка Константин и всегда внезапно. Перед отправкой сюда я собрал последние данные, чтобы передать их Кругу. Нужно ваше вмешательство владыки. Я даже представить боюсь, чем это может обернуться.

«Вмешательство жизненно необходимо, — закрыв глаза и сражаясь с волнением, мысленно рассудил Соломон. — Ведь если Буйвол очнётся, то уже никто не сможет усыпить его — даже если для этого Круг объединит свои силы с Царями».

***

Павел и Мари всласть погуляли по дворцу, пока ноги мальчика вновь не стали ныть от усталости. Заседание Круга длиться уже несколько часов и, кажется, не спешит заканчиваться. Он ожидал, что подобное мероприятие продлиться долго, но не настолько же. Мари отвела его в зону отдыха, куда допускаются только ведьмаки и сопровождающие их гости. Ему был обещан комфорт и вкуснейший обед, однако стоило им зайти в зону отдыха, как двое взволнованных молодых людей догнали их. Вид у обоих растерянный, оба лично знакомы с Мари.

Сама чародейка оказалась не рада, что её отвлекают, это можно было понять, потому каким тоном она с ними разговаривала. Они виновато шептали, упрашивая им помочь, она в ответ строго взирала на них, стиснув губы. Мальчик понял из их разговора, что эти двое имеют отношение к организации сегодняшнего празднества, но что-то пошло не так и сейчас им нужна помощь кого-то более опытного. Мари долго сопротивлялась, но в итоге согласилась, когда один из них едва не заплакал.

— Подожди меня здесь, никуда не уходи, хорошо? Я только помогу этим некомпетентным мальчишкам и вернусь за тобой. Я быстро вернусь, а после мы вместе пообедаем. Сможешь съесть всё что захочешь. А ещё, пожалуйста, постереги мою сумку, — Мари доброжелательно улыбнулась ему, а когда он одобрительно кивнул, по-матерински нежно поцеловала его в щёку, отчего он зарделся.

Она ушла с теми двумя. Он же оглядел серо-мраморную комнату, увидел одинокую мягкую скамейку у противоположной стены, подошёл, сел. Позади него приоткрыта дверь в соседнюю комнату отдыха и с его места открывается отличный обзор. По ту сторону двери видны кожаные диваны и кресла, бар с алкоголем и мини-холодильник; свет в комнате приглушенный, атмосфера интимная.

Прошло две минуты. Вдруг он услышал доносящиеся оттуда шаги и звонкие голоса — три молодые чародейки зашли в ту самую комнату с другого её конца. Устало вздыхая, они расселись по удобным местам. Они не видят Павла и даже не смотрят в его сторону, потому не подозревают о его присутствии за дверью. Он не хочет подслушивать их разговор, но что ему делать? Уйди нельзя, Мари велела ждать её здесь. Если закрыть дверь они могут это заметить и понять, что он здесь, ещё выйдут и отругают. Тогда может остаться и заткнуть уши? А если они тут надолго? Он так и не нашёлся с решением этой проблемы, потому вынужденно стал свидетелем чужого разговора. Темноволосая женщина лет тридцати с убранными назад волосами, сидит в кресле, покуривает сигарету.

— Ну, как вам мой кавалер? — с гордостью спросила она. — Хорош?

— О да! — с радостной готовностью ответила темнокожая чародейка, что сидит напротив и которая, судя по виду немногим старше своей собеседницы.

— Он… милый, — добавила темноволосая коротко-стриженная девушка.

Темноволосая женщина с сигаретой в удивлении глянула на неё, затем на вторую подругу, с лица которой уже исчезла заметная радость. Девушка поспешила сгладить ситуацию:

— Я это к тому, что вы оба милые. Мило смотритесь вместе.

Женщина с сигаретой скривила лицо, поджала губы от такой похвалы.

— О чём вы говорите? — зазвучал новый радостный женский голосок.

Павел невольно посмотрел туда. Голос принадлежит светловолосой девушке, которая только вошла и сходу уселась на диван. Все женщины в комнате выглядят молодо, но в отличие от них поведение новенькой с её жестами и манерой речи свидетельствуют о настоящей юности.

— О новом друге Виктории, — отводя взгляд, отозвалась темнокожая чародейка.

— А-а… — чуть растерянно протянула блондинка, — вы такая милая пара.

Виктория ядовито посмотрела на подруг, чуть погодя безмолвно отвернулась, и вновь прикоснулась губами к сигарете.

Они затянули долгий разговор, перепрыгивая с темы на тему. Смеясь, злорадствуя и детально обсуждая тех, кому не повезло попасться им на глаза сегодня. Оказалось, что блондинку зовут Кортни, коротко-стриженную брюнетку Джессикой, а устроившуюся в кресле брюнетку с кожей цвета молочного шоколада Алитой. Павлу их разговоры неинтересны. Ему скучно. Он многократно сосчитал вокруг себя всё что возможно, рассмотрел что мог, и не знает чем ещё себя развлечь.

«Ну, где же Мари?» — с тоской в своих мыслях обратился он к пустоте.

— А ты где пропадала Кортни? — спросила Джессика. — Вышла же раньше нас.

— Я смотрела, как старуха покупала портрет покойного ведьмака на аукционе внизу. Я минут десять не могла от портрета оторваться. Такой красивый мужчина, — мечтательно произнесла блондинка.

— Агустас? — предположила Алита. — Я видела его портрет сегодня.

— Его портрет продавали? — спросила отошедшая от обиды Виктория.

— Помню, в жизни он был ещё красивее, — сказала Алита. — Не было на свете ни женщины, ни мужчины, что смогли бы ему отказать.

— А Виктория смогла, — усмехнулась Джессика.

У Кортни глаза на лоб полезли.

— Ты его отвергла? — с живым интересом спросила она.

Виктория согласно кивнула, закуривая новую сигарету. Радости на её лице нет, и что-то выдаёт в ней неприятное ей волнение.

— Да отвергла, потому я и сижу здесь с вами живая и невредимая.

Кортни удивилась ещё больше, непонимающе захлопала ресницами. Виктория опустила голову, покрутила сигарету в пальцах.

— Мне было девятнадцать, когда меня и мою наставницу пригласили к нему в особняк. Наставница хотела быстро поговорить с ним о чём-то и задерживаться мы не собирались. Она трижды предупредила меня о нравах, царящих в его доме, однако увиденное всё ровно повергло меня в долгий шок. Представьте себе, весь многоэтажный особняк был одной непрекращающейся оргией. Я в этом убедилась, едва переступив порог: в паре метров от двери на полу лежала и стонала девица, которую активно любил жирный мужчина лет пятидесяти с длинными светлыми волосами. Пыхтел на ней будто пёс, а как меня рядом увидел, так сразу за юбку схватил. Я до смерти испугалась, попробовала вырваться, но он вцепился в юбку мёртвой хваткой. Он бы порвал её, отступи я хоть на шаг. Пыхтя, он мне сказал: «Сейчас с ней закончу и тобой займусь». Он видно за несколько недель, что она там пробыла, не успел залезть на неё, а когда она собралась уходить, то догнал её у двери. Его наглость меня ещё больше ошеломила. Моя наставница вмешалась, а она была властной женщиной. Только тогда он, сквернословя, отпустил меня. Потом, конечно, снова меня подкараулил, когда мы уходить собирались, пытался даже силой на диван уложить, — Виктория поморщилась. — Там буквально не было места, где бы люди ни грешили, в комнатах, в коридорах, на полу… буквально везде.

— Весело же! — звонко засмеялась блондинка. — Куда не глянь вокруг любовь.

— Ничего весёлого в этом не было, — строго отрезала Виктория. — Люди там были разные, многие из них были молоды и красивы, но выглядело всё это ужасно.

— А хозяин дома? — Кортни уже не так радостна, но улыбка ещё при ней.

— Он был невероятно красив. Самый красивый человек, в моей жизни. Я даже дышать не могла, глядя на него и отвернуться, не смела. У меня уже были мужчины — мальчики, сверстники, но я была очень далека от такого разврата. Он это быстро понял и, поболтав с моей наставницей, сразу попытался склонить меня к свободной любви. Одно его прикосновение возбуждало желание, а вкупе с его внешностью и его взглядом про всё на свете можно было забыть. Мне рассказывали, как это происходит: сначала с ним денёк другой, а после когда стыд утихнет, начнёшь постепенно и с другими гостями развлекаться, вне зависимости от возраста пола и вида, пока не увязнешь в этом навсегда. Но страх и стыд перебороли всё иное, и я ушла, не без проблем ушла — тот толстяк привязался. Он оказался видным чародеем и бароном к тому же. Уважаемый в обществе человек, а вёл себя как животное.

— И всё ровно звучит интересно, — не отступает блондинка.

— Не надо так себя вести малышка, — посуровев, укоризненно произнесла Алита. — Думаешь, покрутила парочку романов с опытными мужчинами и стала разбираться во всём этом? Хочешь, подскажу, где ты прямо сейчас сможешь так поразвлечься? Только учти, потом ты не станешь вспоминать это с радостью. И окружающие тебе этого не забудут. Всегда найдётся кто-то с длинным языком.

Недовольная Кортни, отвернула лицо, выпила вина.

— А что с ним стало, с этим ведьмаком Агустасом? — проглотив обиду, чуть погодя спросила она.

— Его убили, казнили, и в ту же секунду все кто с ним хоть раз грешил, обратились в пыль, — поведала Виктория. — Даже молодые за мгновение постарели, стали похожи на мумии, а затем рассыпались, оставив от себя лишь горы пыли. Почти две тысячи человек, в один миг испарились. И я могла быть одной из них.

— Почему? — растерянно захлопала ресницами Кортни.

— Всё дело было в его темной половине, — объяснила Джессика. — Такова была плата за любовь с Агустасом.

У Павла глаза уже на лбу. Этот разговор шокировал его до мурашек по телу. Он мало, что понял и всё же ему не по себе. Женщины продолжили разговор, а он постарался их не слушать, дав волю своим мыслям.

— Видели Мерцающего Соломона? — спустя время спросила Кортни. Её слова привлекли внимание мальчика. — Говорят он с ребёнком пришёл.

— Я видела. Любопытный малыш, — изрекла Виктория.

— Мальчик или девочка? — спросила блондинка.

— Мальчик. Мой ненаглядный кавалер, когда его увидел, так напрягся весь, — призналась Виктория. — Мы ещё в зал не вошли, а он уже был весь на нервах.

— Отчего так? — поразилась Кортни.

— Не знаю, он мне не сказал. Но мальчишка не его одного насторожил, там почти все его хмуро разглядывали. Ты же знаешь, ведьмаки друг друга издали чувствуют, похоже, с этим малышом что-то не так.

«Что со мной нет так?» — заволновался Павел.

— Не думала, что у Соломона появиться желание стать отцом, — вслух произнесла свои мысли Алита.

— Почему нет? Он довольно заботливый, — с нежностью в голосе заявила коротко-стриженная Джессика. — Он сейчас конечно холоден как айсберг, но думаю, он по-прежнему очень внимателен и способен на некую мягкость. Раньше он подмечал каждую деталь и делал очень приятные комплименты.

— А ты откуда это знаешь? Ты с ним тесно общалась? — с лукавой улыбкой полюбопытствовала Виктория.

Джессика многозначительно улыбнулась с хитрым блеском в глазах.

— У тебя с ним, что-то было? — заинтересовалась Кортни, наклонившись ближе.

— М-м-м — всего пару раз ничего серьёзного.

— Понравилось?

— О-о-о да-а Вики, понравилось, — засмеялась Джессика. — Это было ещё до того как его собирались женить в первый раз.

— Женить? — глаза блондинки округлись от удивления. — Он был женат?

— Нет, только помолвлен, — уточнила Алита, — причём дважды. Первый раз на какой-то простолюдинке, второй раз на дочери Нерона.

— А? — Кортни непонимающе оглядела подруг. — А что пошло не так?

— В первый раз всё закончилось печально, — пояснила Джессика. — Во второй он снюхался с Маргарет и помолвку со скандалом расторгли.

— С Маргарет? С Королевой ведьм Маргарет?

— С ней, гадиной, — фыркнула Виктория. — Это был самый обсуждаемый роман в истории. Сначала никто не поверил в эти слухи — воистину невероятный союз. Все сомневались, что эта тварь Маргарет вообще способна любить, кое-кто даже посочувствовал Соломону. Но увидев их вместе, все впали в настоящий шок, даже я глазам своим не поверила в первый раз, во второй и в третий тоже. Да и во все последующие разы у меня эта картина в голове не укладывалась.

— Нерон был в бешенстве, когда увидел их вдвоём, — усмехнулась Алита.

Джессика, склонившись над бокалом, коварно улыбнулась и прибавила:

— Нерон насколько я помню сох по Маргарет, ухаживал за ней, не раз просил её руки, а она в его сторону даже не смотрела. Соломон же был ему очень необходим в роли зятя, подробностей я не знаю, но слышала, что от этого брака очень многое зависело. В тот самый день Нерон получил двойной удар.

— Он к Маргарет клеился, серьёзно? — изумилась блондинка. — Я слышала, что он к Рэндольфу клинья подбивал и вроде тоже брак предлагал.

— Ой, милая моя, — Виктория сделал хорошую затяжку. — К Рэндольфу кто только клинья не подбивал и кто ему только брак не предлагал, даже Константин по слухам пару отметился на этом поприще.

— Что? — у Кортни челюсть отпала. — Архимаг? Ты это серьёзно? Этот бесчувственный сухарь? Я не знала, что ему мальчишки нравиться.

— Ему видно вообще никто не нравиться, ни мальчики, ни девочки, — поведала Виктория. — Не думаю, что его кто-то касался. Девственник он, и это не смотря на неюные годы. Говорят, этот книжный червь всю юность просидел, уткнувшись в книги, и не заметил, как молодость прошла. Наверно поэтому он на всех так грозно смотрит, особенно на молодых. Завидует и не может им простить радостей жизни, которых сам был лишён. Помню, у него ученик был лет шесть тому назад, умный талантливый и главное молчаливый. Парень шёл к успеху семимильными шагами, пока однажды из его кармана случайно не выпал презерватив. Константин поняв что мальчишка ведёт половую жизнь сразу вышвырнул того вон. На этом история успеха талантливого паренька завершилась навсегда.

— Недавно у него новый ученик появился. Я с ним уже познакомилась, — с блеском в глазах похвасталась Алита. — Очень милый мальчик, совсем молодой, и такой невинный и правильный во всех смыслах, что прямо хочется его на кровать повалить и скорее испортить. Не шучу, прямо руки чешутся, как хочется.

Подруги засмеялись.

— А что там у них с Рэндольфом было? — спросила Кортни.

— Говорят с Рэндольфом, у него была исключительно эмоциональная близость. А по поводу самого Рэндольфа: я его только с девушками видела.

— А мне другое о нём рассказывали, — заявила темнокожая чародейка.

— Это только сплетни, — покачала головой Виктория. — Хотя и их я тоже люблю обсудить. Рэндольф скрытный, никогда не поймёшь, чем он живёт. А что касается упомянутого ранее Нерона: он, не смотря на возраст, падкий на женскую красоту, как мальчишка. Ты Кортни даже представиться себе не можешь, насколько это запущенный случай.

— Получается, ради Маргарет Соломон бросил дочь Нерона?

— Да, — промычала Виктория. — Помолвку он расторг. Нерон не простил такого оскорбления и воспылал к нему бессмертной ненавистью.

— Говорят, они сегодня чуть не сцепились, — заметно оживилась Джессика. — Мои подружки проходили мимо них сегодня и подслушали их разговор.

— Оно и понятно, — не удивилась Джессика. — Они при каждой встрече грызутся, и всегда инициатором выступает Нерон. Больно по нему ударил тот отказ.

— Не хочу про него говорить, — поморщилась блондинка. — Джессика лучше расскажи про вашу интрижку с Соломоном и не скупись на подробности.

Коротко-стриженная брюнетка хитро улыбнулась.

Всё хватит! Павел больше это слушать, не намерен. Он встал и, не привлекая внимания, тихо ушёл. Прошёл по нескольким пустым комнатам отдыха, вышел в длинный коридор, хорошо освещаемый солнечным светом. Далеко ему уходить нельзя, Мари скоро вернётся. Боковым зрением заметил кого-то стоящего у входа, повернул голову — это женщина. Волосы у неё тёмно-русые, платье длинное тёмное. Держа в руке папку с бумагами, она что-то активно в ней расписывает. Доля секунды и незнакомка остановила ручку, подняла глаза, посмотрела на него. Взгляд женщины изменился, угрожающе-недовольное выражение появилось на её лице, одним хлопком она закрыла папку, ловким жестом руки заставила ручку исчезнуть.

Паша понял, что привлёк к себе нежелательное внимание, развернулся на месте, поспешил обратно. По пути зашёл в ближайшую пустую комнату, в надежде на то, что она пройдёт мимо и не заметит его — глупо, но ничего лучше он в этой ситуации не придумал. Стук каблуков сообщил о её приближении.

— Ты ещё кто такой? — подойдя к нему, сердито спросила строгая незнакомка, сверля его подозрительным взглядом.

Павел растерянно остолбенел, уставился на неё испуганными глазами.

— Я Павел… — пропищал он, вдавливая свою голову в плечи.

— Что ты здесь делаешь? Как ты сюда пробрался? И не вздумай мне врать, — с нарастающей угрозой в голосе сквозь зубы прорычала она.

Он почувствовал себя провинившимся, чувство обиды обожгло горло.

— Я здесь… — тихо заскулил он.

— Громче! — нетерпеливо потребовала она.

— Я здесь со своим наставником… я-я ведьмак.

— Ах, ты у нас ведьмак? Интересно. Что-то я в тебе даже магии не чувствую. Ты уже прошёл через «пробуждение»? Или может быть, ты уже и в Круге состоишь?

— Нет.

— Тогда по какому праву ты зовешь себя ведьмаком?

От взгляда её грозных глаз ему хочется провалиться сквозь землю. Он уже на грани, едва сдерживается, чтобы не заплакать от такого давления. Она ещё ни разу не крикнула на него, но её требовательный голос в этом и не нуждается. По-видимому, она сочла, что он очередной малолетний чародей, который ради веселья проник сюда тайком. Соломон рассказывал ему о таких случаях.

— Я просто жду, когда…

Она не стала его слушать, выпрямилась, повернула голову, увидела кого-то.

— Эй, вы двое хватит слоняться без дела, бегом сюда! Вот, выпроводите его отсюда. А ты запомни: чтобы я тебя здесь больше не видела.

По её приказу двое незнакомый молодых людей в одинаковых костюмах, схватили его и силой поволокли прочь. Её они страшатся, глаз не поднимают, но с девятилетним ребёнком на редкость храбры. Тем временем страх в его груди неумолимо нарастает. Мари велела ему оставаться здесь, здесь же она будет его ждать, а он не знает этого места, не сможет сам сориентироваться, заблудиться и всё конец. От этих мыслей из глаз его потекли слёзы. Несколько раз он попытался вырваться, но безрезультатно. Его выставили за двери, через которые не так давно он вошёл сюда с Мари. Оба парня напоследок погрозили ему кулаками.

У него началась настоящая паника, он не знает где он и что ему делать. Люди проходят мимо, не проявляя никакого интереса к нему несчастному, и удостаивая его лишь кратким безучастным взглядом.

Прошло более десяти минут, а, кажется больше часа. Он вспотел от волнения, дрожь бегает по всему телу, глаза в отчаянии мечутся по холлу.

«Куда мне идти? Может здесь остаться? А вдруг и отсюда кто-нибудь выгонит? Так и из дворца вытолкнут. А там я куда денусь?!» — он заплакал от обиды и страха.

— Павел? — знакомый голос промчался по холлу.

Он в испуге резко обернулся.

— Мари! — слёзно крикнул он и стремглав бросился к чародейке.

— Ты как здесь оказался? — удивлённо спросила она, прижав его к себе. — Я же просила тебя ждать меня там, чего ты тут делаешь?

— Меня… — запинаясь и дрожа, начал он, — я отошёл немного… и меня выгнали.

— Кто выгнал? — ошеломлённо переспросила она.

— Два парня меня выволокли.

— Как это выволокли, по какому праву? Так сначала успокойся, разберёмся мы с ними. Давай руку, пойдём обратно.

— Мне туда нельзя.

— Кто тебе такое сказал?

— Женщина. Она разозлилась, когда меня увидела и сказала больше на глаза ей не попадаться.

— Женщина значит, — сердито прошептала Мари. — Ну-ну, не бойся, пойдём.

Она взяла его за руку и ободряюще улыбнулась.

— А где моя сумка?

— Я её там оставил. Прости, я совсем забыл про неё.

— Ничего страшного, сейчас заберём.

Прошли обратно по знакомому маршруту. Вдруг на пути из-за угла, показались те двое парней, что вывели его отсюда. Они посмотрели на него, на Мари и прежней храбрости на их лицах как не бывало, наоборот лица вытянулись до придела. Оба молчат, с опаской поглядывают на Мари. Чародейка сразу поняла, что к чему.

— Вон отсюда, — приказала она, и парни в мгновение ока скрылись из виду.

Мальчик и чародейка пошли дальше, поднялись по лестнице, там свернули за поворотом, прошли по коридору, зашли в знакомую комнату.

— Подожди меня здесь, — попросила она.

— Куда ты? — заволновался он и стиснул её руку.

— За сумкой, не бойся я только на секунду. Одна нога здесь другая там. Обещаю, после этого я тебя больше не оставлю.

Он успокоился, отпустил её и стал ждать на месте. Прошло полминуты. Услышал шаги вдалеке, бросил краткий взгляд сквозь несколько сквозных проёмов и замер — это снова она, та самая грозная женщина. Вдалеке проходя мимо, она проскользнула на мгновение в один из залов, мельком глянула в его сторону, сделала несколько шагов и вдруг остановилась. Секунда тишины и каблуки снова стукнули пару раз по мраморному полу, она выглянула, присмотрелась. Лицо её перекосило от злости. Внутри него всё опустилось, он отпрянул. Сейчас она его съест, а перед этим с удовольствием доведёт до слёз, как делали учителя в школе.

— Да что же это такое? — возмутилась она, быстрым шагом сокращая дистанцию между ними. — Ты опять здесь. Я же тебе сказала…

— Что ты ему сказала? — эхом неожиданно прозвучал суровый тон Мари. — Повтори мне Кассандра, что ты ему сказала?

Незнакомка повернула голову, замерла с ошеломлённым видом.

— Здравствуй Мари. Я пытаюсь прогнать этого наглого мальчишку, что проник сюда, — тон её голоса стал более вежливым, менее властным, но всё ещё сердитым.

— Его имя Павел, — невозмутимо ответила светловолосая чародейка.

— Так ты знаешь его? Интересно. По какому праву он здесь слоняется? Это…

— Он не слоняется здесь, — командным тоном перебила её Мари, подавив нарастающее возмущение собеседницы. — Это я его сюда привела.

Такой тон уязвил Кассандру, отчего та нахмурила брови.

— Ты его сюда привела? Этот этаж предназначен для ведьмаков Круга. Ты же знаешь, что детям здесь нельзя находиться, если кто-то из владык его увидит…

— Сбавь свой тон, — холодно отрезала Мари. — Ничего не случиться, поскольку он тоже ведьмак и учитывая то, как быстро растут дети, ты очень скоро начнёшь называть его владыкой.

Кассандра возмущённо сжала губы, метнула молнии из глаз.

— Не пытайся меня обмануть Мари. Я всех юных ведьмаков знаю в лицо…

— Ты собралась спорить со мной? — Мари приподняла левую бровь. — Я сказала тебе, что он ведьмак, не жди, что я стану это доказывать.

— Какого он герба? — не отступает Кассандра. В её словах сквозит обида.

— Он наследник Мерцающего Соломона, — сухо произнесла Мари.

Услышав это имя, Кассандра потрясённо глянула на Павла. Спустя пару мгновений она сменилась в лице, стиснула губы. Он испугался, что она убьёт его своим уничтожающим взглядом.

— Пойдём милый мой, — Мари ласково поманила его к себе.

Павел пулей бросился к ней.

— Больше она к тебе приставать не будет, — успокоила его Мари, когда они покинули Кассандру. — Соломона она очень не любит, но на тебе отыгрываться не станет. Это не в её характере.

— А что он ей сделал?

— Это уже их с Соломоном дело. Постой, а как вообще ты здесь оказался? Мы же договорились встретиться там, где я тебя оставила.

— Ну, там женщины пришли и такое обсуждали.

***

— Заходи, здесь мы сможет поговорить с глазу на глаз, — сказал Рагнар, открыв дверь своего кабинета. Соломон вошёл внутрь, оглядел огромную тёмно-зелёную комнату с множеством стеллажей, нагруженных книгами и магической аппаратурой.

На стенах незримо действуют сильнейшие магические схемы, что защищают комнату от всех напастей и постороннего внимания. Большой письменный стол стоит в метре от дальней стены, два кресла стоят перед ним. Соломон сел в одно из кресел. Рагнар подойдя к шкафу снял с шеи цепь со знаком канцлера, затем отстегнул от груди значок Архимагистра и убрал их. Затем он магией притушил свет, погрузив комнату в полумрак. Гость поблагодарил за это, снял тёмные очки.

— Тяжёлое выдалось заседание, — посетовал Рагнар, разливая алкоголь по стаканам. — Через два-три дня они уложат всё это в своих головах и обзаведутся новыми вопросами, которые затем все до одного обратят ко мне.

— Два-три дня? Я думаю недели две, не меньше.

Рагнар устало рассмеялся, протянул ему стакан.

— Низко же ты их оцениваешь. Когда надо они умеют шевелить мозгами или прислушиваются к тем, кто умеет, — Рагнар одним залпом осушил свой стакан, чуть расслабился и склонился над бумагой на столе.

Соломон последовал его примеру и сделал хороший глоток. Напряжение внутри стало понемногу спадать, но нет покоя на душе.

— Я заметил, что главы великих семей даже своих представителей не прислали на сегодняшнее заседание, хотя темы сегодня были очень серьёзными.

— Их в принципе ничего не волнует. Они же себя господской элитой считают, мы для них никто и проблемы наши для них ничто. Но мы и без них справимся.

— Сон Гунхее тоже не пришёл — это не хороший знак.

— Верно, от этого типа добра не жди. Но пока он ведёт себя тихо.

— Кстати пока не забыл — мы с Мари и Павлом сегодня собираемся на ужин в дорогой ресторан. Может хоть в этот раз, ты составишь нам компанию?

— Прости, но давай в другой раз, — канцлер мягко улыбнулся. — А за приглашение спасибо. Не хочешь рассказать мне, отчего ты хмуришься?

— Вчера Кира спрашивала меня о расследовании, — с лёгкостью открылся Соломон. — Если слухи дошли даже до неё значит уже все в курсе.

— Вряд ли все, но многие, — отозвался Рагнар, взяв со стола лист бумаги.

— Есть мысли, откуда может быть утечка информации?

— Нет никакой утечки. Кто-то просто догадался и с другими поделился. Не я один стал подозревать Маркуса в предательстве Круга. Вот коллективный разум и сложил одно с другим.

— Теперь мне интересно, что об этом думает сам Маркус.

— А мне больше интересно, что тебе удалось узнать вчера? — Рагнар отложил листок в сторону и посмотрел на него. — Пятно многое опустил в своём рассказе сегодня. Вряд ли Маркус стал бы самостоятельно заниматься поставками сырья для производства нежити.

— Нет, он всего лишь посредник. Ничего конкретного Пятно не сказал, только намекал. Из его намёков выходит, что это Маркус способствовал вербовке чернокнижников для Царя Ночи. Но даже Пятно сомневается, в долговечности этого сотрудничества: Царь Ночи никого к себе не подпускает, особенно таких людей как Маркус. За организацией побега из Глубинного Острога тоже стоял именно он и он же доставил их Царю Ночи, но где искать доказательства этого Пятно не указал. Так же он намёками подтвердил твою догадку: Маркус продал Царю Ночи карты и списки вампирских захоронений неизвестных Кругу, а возможно и известных тоже. Пятно не знает, поставляет ли Маркус Царю Ночи информацию о положении дел в Круге или нет, но в его сотрудничестве с Хальфданом дух не сомневается.

Рагнар потряс головой.

— И опять доказательств подтверждающих причастность Маркуса нет?

— Нет, только слова Пятно, а он от своих слов откреститься.

Рагнар опустил голову, опёрся руками в стол.

— Мы знаем, что Маркус снабжает и укрепляет армию Царя Зверей. У нас есть веские основания считать, что он выдал Хальфдану все оборонные планы Круга и тем самым раскрыл бреши в нашей защите. Но мы не можем ничего с этим сделать. Основания у нас есть, но без веских доказательств убедить Круг не получиться. Нам нужно хоть что-то весомое против него, чтобы получить повод его арестовать, тогда мы сможем вывести его на чистую воду и положить этому конец.

— Но как ты и сам не раз говорил, Круг будет противиться этому, поскольку многие с ним повязаны. Мы можем попытаться обличить его на основе наших подозрений, но Маркус и его друзья быстро всех переубедят.

— Потому нужны доказательства. Если будут законные основания, они не посмеют препятствовать его аресту, однако и тут потребуется осторожность. Маркус то же это понимает, по этой причине и выкручивается.

— Ещё есть время. Я пристально за ним наблюдаю. Рано и поздно я найду доказательства. Нужно лишь подождать.

Рагнар помрачнел и вновь наполнил бокалы.

— Мы на пороге большой войны Соломон, если не двух. И вряд ли все мы её переживём. Маркус нас предал, и если Хальфдан зная наши слабые места, ударит по ним — от такого удара, все мы вовсе можем сгинуть. Тогда толку от доказательств уже не будет.

— Я уверен, что информацию о кольце Ринвольда раскрыл именно Маркус. Да у меня нет доказательств, но тебе они не нужны. Если есть хоть малый шанс, что Царь Зверей до него доберется… прошу Рагнар уничтожь кольцо, я рассказывал тебе как это сделать.

— Просишь меня уничтожить главный труд в жизни Ринвольда?

— Это кольцо сгубило его. Отняло последние дни его жизни.

— Можешь не продолжать. Много раз я порывался это сделать, но руки опускаются. Как ты думаешь, может он всё это подстроил? Может ему хотелось уйти именно так, ни мучительно отчитывая последние секунды, а сражаясь с нами?

— Я тоже об этом думал и не раз. Если честно… лучше промолчу. Ты сам знаешь, как тебе поступить.

Они замолчали, каждый погрузился в свои мысли.

— А о чём вы спорили с Рэндольфом? — первым нарушил молчание Рагнар.

— Да так, ещё одна зацепка, не приведшая к успеху. Я недавно узнал об одном инциденте, в котором, по моему мнению, мог быть замешан Маркус. Чуть больше года назад молодой студент был зверски убит прямо в общежитии университета.

— Кто убийца? — заинтересовался архимагистр.

— Местный шизофреник, которого довели до абсолютного безумия. Когда его арестовали, он твердил про книгу, которую некий голос велел ему забрать, однако полицейские книг при нём не нашли. Что-то привлекло моё внимание к этому происшествию. По ходу дела я вышел на одну старушку, которая приходилась умершему студенту родственницей, а живёт она на территории Рэндольфа. Зашёл я без спроса, и ему это не понравилось. Но всё уже улажено.

— И что за старушка?

— Обычная простолюдинка, ничем непримечательная пенсионерка, но она состояла в прямом родстве с чародеем, служившим у покойного ведьмака Клода из Камарнада. Этот ведьмак почил лет сто назад, а чародей приходившейся ей дедулей оставил бренную землю полвека назад.

— И что дедуля внучке завещал?

— Всё что у него было, в том числе и небольшой дом, в котором она живёт сейчас. Когда я спросил не находила ли она среди его вещей нечто необычное, старуха немного взволновалась. Но после легкого разговора по душам призналась, что была среди вещей дедушки одна очень неприятная книжка. Большая и чёрная — недобрая книга. Она решила, что дедушка занимался оккультизмом. Выкинуть или уничтожить книгу она побоялась, потому просто спрятала её подальше.

— И каким-то образом тёмный гримуар попал в руки того мальчишки?

— Он её внучатый племянник, приехал с отцом проведать старуху и помочь по дому, а когда уехал, пенсионерка заметила оставленный после него бардак на чердаке. Потом она догадалась, что он забрал.

— Так парень был чародеем?

— Нет, просто идиотом. Увидел среди вещей книгу со странными письменами, решил, что это круто и забрал. Его друзья это подтвердили — он хранил её у себя в комнате, прямо на книжной полке.

— Кто-то её увидел, пошёл слух, — Рагнар потёр ладонью лоб, — и дошёл прямиком до Маркуса. Да, такой вариант вполне возможен. Ты хотя бы приблизительно догадываешься, что за это книга была?

— Увы, по описанию старушки и соседей парня по общежитию ничего установить нельзя и она не была подписана. Но нетрудно догадаться, что ничего хорошего в ней не было. Вопрос в том, зачем она Маркусу? Как он намерен использовать эту книгу?

— Вновь мы поймали не Маркуса, а его тень. Без доказательств мы не сможем заставить Круг нас слушать, — Рагнар в сердцах чуть не стукнул кулаком по столу, но сдержался. — Соломон будет лучше, если ты оставишь это расследование мне, а сам отстранишься.

— Нет не лучше, — воспротивился Соломон. — Будь сейчас другое время и другие обстоятельства, я бы тебя послушал, но я ясно вижу, что без меня ты не справишься. Я займусь Маркусом, а ты лучше думай о Царях.

— Соломон, прошу тебя, не рискуй. Ты уже подобрался к нему слишком близко. Не забывай, своими тёмными делишками Маркус связан с половинной ведьмаков Круга — они в стороне не останутся. Это не Маркус сейчас по тонкому льду ходит, а ты. Ты уже сделал достаточно, хватит, дальше я сам.

— Я ценю твою заботу Рагнар, однако я отвечу отказом, — решительно возразил Соломон. — Никто кроме меня с этим не справиться даже ты и не надо с этим спорить. Я здраво оцениваю риски и голову свою не собираюсь класть под топор.

— Значит, мне тебя не отговорить? — рассердился глава Круга. — Ладно, поступай, как знаешь, только не забывай, теперь у тебя есть, кого терять, следовательно, у Маркуса и остальных твоих врагов появилась мишень.

— Маркус не станет вредить Павлу, это противоречит его принципам. А от всех прочих я его могу защитить.

— Очень надеюсь, что ты не ошибаешься в нём, — глава Круга устало рухнул в своё кресло и лишь спустя несколько минут спросил: — Ты узнал что-нибудь о происхождении Павла?

— Нет, — Соломон с мрачным видом покачал головой. — О его родителях совсем ничего неизвестно, а про его дедушку информации немного. Из того что я узнал, выходит что дед был простолюдином, очень любил Павла и заботился о нём, но его родословную проследить я не смог. Хотя поиски я ещё продолжаю.

— Павел, — Рагнар горестно улыбнулся, при этом неосознанно покручивая на безымянном пальце канцлерский перстень, который ему инстинктивно хочется снять, жаль только, что это непростая безделушка, а мощный магический инструмент, доступный только главе Круга. — Духовная сила Павла…

— Запредельна, — подхватил Соломон.

— Страшно представить насколько его тёмная половина может быть опасна. Среди ведьмаков он теперь знаменитость, уж если сам Константин им заинтересовался и то другие о нём не забудут.

Соломона больше интересует, как эта сила в будущем повлияет на мальчика.

— Тяжелые грядут времена, жаль, что Павлу выпало расти в это время. Каким он увидит этот мир, каким в итоге вырастет в нём? В огне деревья не растут.

Соломон не знает, что на это ответить, его самого это беспокоит.

— Я приложу все силы, чтобы его от этого уберечь. Сделаю, что могу, чтобы он не знал горестей и печали… и чтобы он ещё не скоро столкнулся с жестокостью нашего мира. Знаешь, он уже начинает улыбаться, — поведал Соломон и сам незаметно для себя улыбнулся.

— Ну, а ты? — радостно осклабился Рагнар, глядя ему в глаза.

— Что я?

— Ты сам давно улыбаться начал? Не прикидывайся, ты понял, о чём речь. Я наблюдал за вами сегодня. Ладно, можешь не отвечать. Соломон об одном прошу тебя — прояви осторожность. Маркус очень хитёр и опасен, — сказал старый ведьмак утомлённым немного жалостливым голосом. — Не недооценивай своего противника.

— Никогда я не позволял себе подобной роскоши, — заверил Соломон.

— И у меня к тебе есть ещё одна просьба — приглядывай за Соном. Этот пёс только и ждёт возможности, чтобы сорваться с цепи. А если сорвётся он, то сорвутся и те двое, а тогда жди беды. Обратно на поводок их легко не усадишь.

— Ты мог и не просить меня об этом. Я бы и так эту троицу без внимания не оставил.

Глава

VII

. Мёртвый Пик

Ночь безграничной космической чернотой окутала старый город. В гостиничном номере, где остановился ведьмак Аргос, царит полная тишина. Из многочисленных окон многокомнатного номера свет виднеется только в спальне. Там непомерной жадности вечернего мрака противостоит лишь тусклый магический свет, которого едва хватает, чтобы осветить половину комнатного пространства, но ведьмак сейчас в большем не нуждается.

Аргос в задумчивости стоит перед зеркалом, завязывает тёмно-зелёный шейный платок. Закончив с платком, он со вздохом опустил руки, вгляделся в своё отражение — лицо темноволосого мужчины тридцати пяти лет. Брови нахмурены, тонкие губы сжаты, прямой нос жадно вдыхает воздух, а голубые глаза до краёв полны тоски. Весь его измученный вид в отражении выдаёт охватившее его волнение. Он как может, пытается успокоиться, уняв жгучую тревогу, но в этой битве перевес сил не в его пользу. Он уже давно весь на нервах, отчего сегодня не смог даже заставить себя поужинать. Аппетит покинул его со времён недавнего заседания Круга, когда его до нелепости невероятные опасения подтвердились.

Он редко о чём-то всерьёз беспокоиться, но если тревога зарождается в нём, то это всегда основательно и надолго, а нынешний повод для её сильных корней весьма благодатная почва. Сегодня ему предстоит важная встреча с другими ведьмаками. Сама встреча и всё что с ней связано, держится в строжайшем секрете, и даже численность участников неизвестна никому кроме её организатора — ведьмака Лоренса. Сам Лоренс идёт на большой риск, устраивая это собрание, да ещё и в своём замке, но там хотя бы можно не бояться быть услышанным. А тема обсуждения обещает быть очень опасной даже для озвучивания её вслух.

Вдруг из гостиной донёсся звон часов. Аргос вздрогнул, ещё сильнее похолодел от жуткого волнения. Время пришло. Нетерпение направило его на встречу к часам, чтобы вблизи засвидетельствовать последний звон.

«Ровно десять часов. Можно больше не ждать» — с замиранием сердца подумал он. Весь день он с напряжёнными нервами ждал этого часа, беспокоясь, как студент перед судьбоносным экзаменом. Жаль, что сейчас вопрос стоит не об оценках, а о куда более страшном итоге.

Медленно и бессознательно застегнул своё длинное тёмно-зелёное пальто, подошёл к окну, тоскливо положил руку на резную раму. Снаружи темно, вечернее освещение ещё не загорелось. Однако в лунном свете явственно виднеются подчёркнутые очертания остроконечных крыш, окрестных домов, выступающих из стен барельефов и зубчатых башен вдали.

Флок — старый чародейский город с тысячелетней историей. Узкие вымощенные камнем улочки и стародавние приземистые здания. Здесь без труда можно отыскать дома построенные ещё в тринадцатом веке. Старые города подобные этому очаровывают своей непокорной стариной, они старчески высокомерны и угрюмы. Они хранят в себе отголоски прежних эпох, заковав в себе величие прошлого — иного они не признают и делают это будто назло современным городам вроде Пронда и Ардисара с их неутолимой страстью к чему-то новому, непостоянному, несущественному.

Аргос быстрым шагом выскочил из своего номера, спустился по лестнице на первый этаж, покинул гостиницу. Оказавшись на прохладе, с удовольствием глубоко вдохнул бодрящий свежий воздух, обвёл глазами окрестные виды, помедлил секунду, а затем резко тронулся с места. Хорошо ориентируясь, быстрым шагом прошёл по пустым узким улочкам вниз к площади. Обогнул Фламельскую академию, затем по каменным ступеням спустился к нижней части города.

Пройдя пешком ещё полкилометра, дошёл до небольшого скульптурного фонтана, а за ним двинулся по длинному каменному мосту. Через минуту к нему навстречу вышла немолодая супружеская пара — седовласый мужчина с большим животом со своей стройной супругой. Оба счастливые, улыбаются, прижавшись другу к другу как единое целое. Заметив Аргоса, они поприветствовали его как давнего знакомого. Он их не признал, но вида не подал, ответил доброжелательной улыбкой и искренне пожелал им хорошего вечера. Наблюдение за их бескрайним счастьем согрело его озябшее сердце.

«Как должно прожить жизнь, чтобы даже в столь преклонных годах быть настолько счастливым?» — с завистью задумался он.

Пройдя по мосту, через несколько минут дошёл до места назначения, остановился, осмотрелся, тщательно выискивая в заснувшем парковом пейзаже признаки присутствия нежеланных свидетелей — вокруг никого. Подошёл к заветному фонтану, опустил руку в воду и среди множества монет достал особую оставленную специально для него. Вычислить её оказалось нетрудно: она засветилась, едва он соприкоснулся с водой.

Волнение с удвоенной силой вспыхнуло в груди. Набрал в грудь кислорода, со звоном подбросил монету в воздух, закрыл глаза и выдохнул. Время замедлилось, сердце замерло. Холодный металлический диск глухо упал в его ладонь.

Открыл глаза, обнаружил себя уже в другом месте — он стоит посреди широкой мощённой камнем дороги, а вокруг лишь грязь и сырость, хотя сама старая дорога немногим лучше. Из растительности только высохшая трава и безжизненные деревья. Земля сыра, черна, зловонна. Воздух тяжёлый, едкий. А в тёмном небе совсем невидно звезд. Это место уже давно мертво и магия тому виной.

Согласно уговору здесь его должна забрать карета, но, разумеется, кареты здесь и в помине нет. После стремительного движения, что отбрасывало всякое волнение назад, он вновь замер в тревожном ожидании.

Взгляд ведьмака загулял по округе и вскоре заметил недалеко утонувшие в сырой земле осколки фигурного камня. Утомлённый ожиданием Аргос дал волю любопытству, пролетел в сантиметрах двадцати над слякотью, повис воздухе, с помощью магии выдрал камень из земли. Его догадки о назначении камня и предназначении этого места подтвердились: когда-то здесь располагалось кладбище. Очевидно, разорено оно много лет назад, подобное неизбежно происходит, когда рядом селиться некромант. Это открытие не обрадовало Аргоса. Некромантия некогда не вызывала в нём ничего кроме неприязни. Глупо отрицать значимость открытий сделанных некромантами на протяжении веков, но всё же ему претит плата за эти достижения. И само это место подтверждает его устоявшееся мнение.

«Да где же эта карета?!» — с болью в душе подумал он.

Вдруг вдалеке послышался стук копыт. Он повернулся на звук. Спустя время из-за поворота в тусклом свете показались чёрные фигуры — не иначе лошади, что тянут за собой что-то громоздкое, ещё и снаряженное двумя жёлтыми фонарями.

Он вернулся к дороге. Лошади приблизились, карета остановилась. В свете фонарей он рассмотрел старый местами прогнивший экипаж, который, как оказалось, запряжён мёртвыми лошадьми. Карета распахнула перед ним свою дверь, а очень старый кривоватый кучер коряво улыбнулся в знак приветствия. Не желая более оставаться снаружи, Аргос решительно поставил ногу на подножку, заглянул внутрь. Различил в полумраке свободное место справа, мигом запрыгнул в карету, сел. Внутри старого экипажа действительно лучше, ненамного, но лучше. Он протянул руку, чтобы закрыть дверь, одновременно с этим посмотрел вперёд, и к своему непомерному удивлению обнаружил, что он здесь не один. За долю секунды опознал своего попутчика и на миг в удивлении замер.

Напротив него в тёмно-синем длиннополом платье сидит — Рэндольф. Аргос почувствовал чьё-то присутствие, когда карета подъезжала, но из-за волнения он не заострил на этом внимания. Голова его попутчика покрыта тёмно-синим капюшоном. Высокий кружевной воротник подчёркивает лебединую шею, с левой стороны которой свисает золотистая коса. Сидит Рэндольф неподвижно, с присущей ему женской грацией. Не иначе благовоспитанная леди, аристократической выправки. Его ладони спокойно лежат на коленях, отполированными ноготками вперёд. Лицо невероятно прекрасно, но в своём безразличии похоже на восковую маску и взгляд как всегда обдаёт непроницаемым холодом.

— Добрый вечер, — слабым и неровным от долгого безмолвия голосом поздоровался Аргос, не желая показаться невежливым.

Рэндольф лишь кратко кивнул ему в ответ — вид у попутчика уставший и немного отстранённый. Женственный ведьмак отвернул лицо, наклонил на бок голову и сквозь оконное стекло кареты невидящим взглядом уставился в пустоту.

Темноволосый ведьмак тоже невольно посмотрел в ночь за окном, вспомнил о предстоящей встрече и тяжёлые мысли опять захватили его разум. Карета с характерной дрожью тронулась с места.

«Наконец-то движение» — с секундным облегчением подумал Аргос.

Так они и поехали в гробовой тишине через покрытые ночной тьмой болота. Оба ведьмака молчат, отдавая предпочтения своим раздумьям. Единственное что нарушает тишину в смрадном воздухе, так это срежет колёс, стук копыт и скрип фонарей снаружи. Аргоса это устраивает: он не испытывает никакого желания к общению и он никогда не искал общества этого Рэндольфа. В его присутствие он всегда чувствовал себя неуютно, вот и сейчас нелегче. Рэндольф никогда не вызывал у него симпатии. Безусловно, он обладает невероятной женской красотой, коей страстно хочется любоваться, однако есть в нём нечто пугающее, отчего в его присутствии возникает настороженность вызванная инстинктом самосохранения. Но сегодня Рэндольф выглядит на удивление безобидно.

Спустя сорок минут путешествия погруженный в свои безрадостные мысли Аргос набрал полную грудь воздуха и тут же медленно выдохнул. Вместе с выдохом из его рта пошёл пар. Он отодвинул небольшую шторку, наклонился, вгляделся в оконце — иней покрывает грунтовую дорогу и поблёскивает на тёмной почве вблизи.

Отстранился от окна. Через минуту его осмысленный взгляд вновь стал безучастным и отстранённым. Нервы натянуты, тревога шевелиться в груди и сухость жжёт горло. Ещё никогда в своей жизни он столь явственно не ощущал масштаб грядущих событий. Внутреннее чутьё подсказывает, что он стоит на пороге чего-то огромного по своим масштабам и меж тем смертельно опасного. Прокрутив в голове возможные варианты событий, он с тяжестью в груди стал мысленно подбирать потенциальные последствия для каждого из вариантов.

— Становиться холодновато, — неожиданно нарушил безмолвие Рэндольф, выдыхая пар и демонстративно поёживаясь от холода.

— Холодновато?.. А-а, сейчас, одну секунду, — поняв намёк, Аргос мысленно прочёл теплотворное заклинание, и тепло быстро расползлось по карете.

— Благодарю, — обворожительно улыбнулся Рэндольф. — Я, к моему сожалению, подобными чарами не владею.

— Как же так получилось?

— Просто в них пока не было необходимости. Я живу тёплых краях.

— Ах да, — понимающе протянул Аргос. — Я наслышан о вашем замке. Только лестное разумеется. Говорят, там круглый год цветут цветы.

— Именно так. Поэтому здесь мне не по себе. Скажите, вы хоть раз бывали в замке Лоренса?

— Увы, нет, не был. До этого момента я был знаком со здешней атмосферой только по рассказам.

— Говорят сам замок похож на владения графа Дракулы. В плохом смысле, разумеется, — с улыбкой молвил Рэндольф.

— Говорят, что там холод пробирает до костей и в целом атмосфера гнетущая.

— Раз так, то прошу вас, не отставляйте меня, — с театральным испугом заявил Рэндольф. — Боюсь, без вас я замёрзну. Совсем замёрзну, насмерть.

Аргос выдавил из себя вымученную улыбку, кивнул в знак согласия и вновь, как заколдованный вернулся к своим мыслям.

Прошло ещё какое-то время. Чем дальше они едут, тем холоднее становится и тем теплее Аргосу приходиться нагревать пространство внутри кареты. Снегопад снаружи усиливается, возникший ниоткуда ветер, пролетая над замёрзшей грязью, кружит снежные хлопья и покачивает их экипаж.

Спустя минут десять по вопросительным взглядам Рэндольфа стало понятно, что его уже не устраивает это молчание.

— Нервничаете из-за встречи? — наконец-то спросил он.

— Это так заметно?

— Я признаться, тоже нервничаю. Быть может беседа сможет нас отвлечь?

Аргос окинул своего попутчика спокойным оценивающим взглядом.

— Есть интересная тема? — спросил темноволосый ведьмак.

— В данных обстоятельствах сгодиться любая, даже самая банальная.

— Поговорим о погоде?

— Любая кроме этой, — довольно усмехнулся Рэндольф. — Смею заметить, что вы уважаемый Аргос сильно изменились со дня нашего знакомства.

— Я, к моему сожалению, не помню, когда мы с вами познакомились.

— На приёме у высокопоставленной чародейки Изабелл Миланьё. Вы тогда выглядели менее хмурым и даже улыбались.

Аргос вспомнил то время, и мрачная улыбка коснулась его губ.

— Это было давно. Тогда моя жизнь была намного стабильней.

— А что случилось? — расстроился Рэндольф.

— Последняя война с Царём Ночи, а точнее её последствия.

— Простите мне моё любопытство. Боюсь я мало что знаю о ваших делах и не имею даже малейшего представления об этом.

Аргос не стал искать правды в словах собеседника и предпочёл на секунду поверить в его неосведомлённость.

— Я начинал с нуля, усердно работая, в одиночку сколотил капитал, удачно вложился, начал своё дело, а достигнув успеха, продал своё предприятие. С новым капиталом приобрёл увесистый пакет акций крупной компании и вскоре возглавил её. Спустя несколько лет я накопил немало средств, стал крупным акционером и управлял уже непросто компанией, а огромной корпорацией, которую сам же создал по средствам слияния нашей компании с другими мелкими организациями. Именно тогда мы с вами познакомились. Поводы улыбаться у меня тогда были.

— Но вроде мы после этого ещё встречались?

— Если не ошибаюсь, в последний раз мы виделись на собрании, после окончания последней войны с Царём Ночи.

— Точно! Помню, как там превозносили вашу победу.

— Это Соломона чествовали, меня только похвалили.

— Не говорите так, не надо принижать свои заслуги, — приятным звонким голоском запротестовал Рэндольф. — Вы тогда даже меня удивили. Помню что вы, несмотря на превосходящие силы противника, выстояли в серьёзной битве. И как я помню, пережили её с минимальными потерями.

— Потери в военном плане были минимальны, а в финансовом колоссальны.

— Как же так? — удивился Рэндольф. — Вы неудачно вложились?

— Вовсе нет. Просто я выстоял в той войне, а мои деловые партнеры и большинство клиентов нет. Кто-то погиб, кто-то разорился. А когда дела пошли на убыль, то немногие оставшиеся инвесторы и компаньоны просто ушли.

— Решили не рисковать своими деньгами?

— Вам, возможно, приходилось слышать о том, что любое решение инвестора это всегда выбор между трусостью и жадностью? Мои инвесторы выбрали первое. В итоге убытки росли, а прибыль… её не было. Оказалось, что начинать с нуля было легче, чем пытаться спасти огромное предприятие.

— Почему вы не привлекли новые инвестиции?

— Эта война многих подкосила, многие чего-то лишились. Желающих запрыгнуть на тонущий корабль не нашлось. Только стервятники.

— Мне жаль, что так сложилось, — опечалился Рэндольф.

— Благодарю за сочувствие, — молвил Аргос, заметив сколь тускло и безжизненно прозвучал его собственный голос.

Он не сказал, что ситуация на самом деле совсем плачевная. Что ему пришлось затопить своё родовое гнездо, дабы недруги не наложили на него свои жадные лапы. Что он потерял практически всё, что нажил за эти годы и сейчас из кожи вон лезет, пытаясь сохранить то немногое, что у него осталось от предков. Он умолчал, что был вынужден продать два фамильных гримуара, написанных его пращурами. Что он продал с десяток редчайших артефактов, а затем немногие оставшиеся активы. Он не сказал, что живёт на галеоне, на котором его предки бороздили моря и океаны три столетия назад. И что это единственное место во вселенной, которое он ещё может назвать своим домом.

Эти мысли не добавили ему оптимизма необходимого в сложившейся ситуации. Он невольно бросил неуклюжий взгляд в окно — непроглядная снежная мгла снаружи закрыла обзор. Вот и сердце опять начинает покалывать.

Прошло время. Путь продолжается. Они молчат. За последние несколько минут Рэндольф несколько раз украдкой поглядывал на него, но не рискнул нарушить тишину, за что Аргос его мысленно поблагодарил.

Вдруг левую сторону кареты сильно тряхнуло. Оба ведьмака дёрнулись к окну. Карета продолжает движение, снежная пелена за оконцем медленно рассеивается, но само заледеневшее стекло не даёт должного обзора. Не имея иного выбора, Аргос магией растворил стекло, высунулся наружу.

— Что там?! — донёсся из кареты громкий вопрос Рэндольфа.

— Похоже, мы уже приближаемся к замку! — в ответ крикнул Аргос.

Ветер внезапно обнажил масштабный горный пейзаж. Оказывается их конный экипаж едет по узкой горной дороге, прямо у самого обрыва. Одно неверное движение и они полетят вниз с огромной высоты. Карету снова слегка подбросило — из-под колеса вылетел булыжник. Аргос устремил свой взор вдаль. Вот же она расположившаяся на самой вершине крутого утёса чёрная громадина, окружённая кольцом высоких горных хребтов — Мёртвый Пик. Издали на фоне ночного неба отчётливо видны заснеженные башни замка, а рядом ведущий к нему высоченный каменный мост, который им ещё предстоит преодолеть. Даже многочисленные слухи не смогли подготовить Аргоса к этому.

— Почти приехали, — темноволосый ведьмак сел на своё место и материализовал оконное стекло.

— Вот и славно, — нежная улыбка коснулась губ Рэндольфа. — Как вы думаете, что нас там ждёт, надежда или отчаянье?

— Не знаю, — с мрачными нотками в голосе признался Аргос, чувствуя нарастающую внутри тревогу.

Спустя минут двадцать копытливый стук наконец-то утих, когда их экипаж, покачнувшись, остановился. Аргос первым вышел на колючий мороз, а затем будучи воспитанным человеком, помог и облачённому в платье Рэндольфу покинуть карету. Аргос огляделся. Заснеженный мост остался позади, а они стоят перед длинными ступенями, что ведут — к руинам. Замок разрушен. Здесь лишь груда рассыпанных камней и полуразвалившиеся башни. На мгновение своей неожиданностью эта картина смогла поставить Аргоса в тупик, но лишь на мгновение. Он быстро сообразил, в чём дело, принялся копаться в своей голове, припоминая любую формулу, что рассеет иллюзорную магию.

Вдруг краем глаза уловил справа яркую вспышку — это Рэндольф призвал магический посох. Попутчик Аргоса сделал пару шагов вперёд, воздел свободную руку над собой и словно покрывало сорвал иллюзорные чары.

«Выходит мне повезло, что Рэндольф оказался со мной в одной карете. Но случайно ли это?» — с подозрением задумался Аргос.

Перед ними грозно возвышаясь, предстала заиндевелая стародавняя твердыня, густыми тенями чётко очерченная в ночи. Этот замок не вызывает никакой симпатии, скорее наоборот. Даже то болото кажется милее и живее этого замка. От неприятного волнения сердце Аргуса больно кольнуло.

«Воистину Мёртвый Пик, — с тоской подчеркнул он в своих мыслях. — Нет здесь ни жизни, ни надежды. Зачем же я тогда сюда пришёл?».

Послышался стук каблуков. Рэндольф отозвал посох и подошёл к нему, взял его под локоть, обратил к нему свой выразительный взгляд.

— Вы не будете возражать? — спросил его попутчик с невинным видом.

— Разумеется, нет, — спокойно ответил Аргос.

Не успели они проделать и половину пути к входу, как раздался громкий скрежет поднимаемой вверх железной решетки. А вот и высокие ворота, издавая оглушающий гул, медленно раскрываются, приглашая гостей войти. Под руку, словно супружеская чета, они зашли во внутренний двор.

Как и следовало ожидать, внутренний двор по ботинок покрыт снегом. Со всех сторон окружённые стенами оба ведьмака направились к дверям замка.

Аргос помедлил, задумчиво изучая взглядом снег под ногами. Очевидно, Лоренс убрал с глаз долой свои «творения», но их босые и откровенно-костлявые следы остались на снегу. Следы уходят куда-то вниз по склону.

«Лоренс не хочет, чтобы мы их увидели, и затем увёл их подальше отсюда» — мелькнула мысль в голове Аргоса.

Когда-то давно к нему на собеседование приходила юная чародейка, только закончившая академию, молодая, немного глуповатая, оттого жутко болтливая, но ещё во многом наивная девушка. Аргос отказал ей: работа предстояла тяжёлая и сложная, она бы не справилась. Девушка ни капли не расстроилась, поблагодарила его и ушла. Спустя пару месяцев он узнал, что в дальнейших поисках работы она отправилась к Лоренсу и после этого её никто и никогда больше не видел.

«Возможно, что часть из этих следов отставили её ноги? — опечалился Аргос. — Быстра ли была её смерть? Или же он её мучил? Быть может её мёртвое тело, блуждает по округе или уже давно истлело в подвалах замка?».

Он не был ответственен за её жизнь, она была никем для него, но чувство вины по-прежнему гложет его. Может, если бы он проявил к ней больше внимания… Наверняка он мог бы помочь ей тогда и быть может, всё бы сложилось иначе.

Рэндольф легким прикосновением прервал его размышления. Они повернули к дверям, поднялись по ступеням, вошли внутрь замка, ступили в большой слабоосвещённый холл с мрачным интерьером. Он пробежался глазами по огромному пространству. Стены из чёрного камня, пол и колонны отделаны мрамором, но роскошной атмосферу не назовёшь, к тому же холл совсем не протоплен — ну хотя бы пар изо рта не идёт и на том спасибо.

Далеко впереди двое мужчин стоят на ступенях огромной т-образной лестницы и переговариваются между собой. Приглядевшись, Аргос признал в них Жана и Амира — ведьмаков, с которыми не раз судьба его сводила. В этой ситуации он даже рад увидеть здесь знакомые лица. Подняв голову, он разглядел на втором этаже ещё нескольких ведьмаков. Их лица ему знакомы по заседаниям Круга, но он не сумел припомнить их имён. Тут ему на помощь подоспел Рэндольф:

— Рыжеволосого зовут Пётр. Низкорослого, лысого толстячка Антоний, а юношу рядом с ними Августин, — мелодичный шёпот Рэндольфа, прозвучал так ласково и так приятно. Ещё немного и в животе Аргоса запорхают бабочки.

Из коридора слева выступил молодой человек, очень молодой. С заметной неуверенностью на лице, юноша поправил свой длинный пиджак под распахнутым пальто, провёл взглядом по холлу. Скоро он заметил Аргоса, затем перевёл взгляд на стоящего под руку с ним Рэндольфа и вдруг несказанно обрадовался. Глаза парня искрятся счастьем, прежней неуверенности уже не видать. Словно бы забыв про всё на свете, юнец к вящему удивлению Аргоса стремительно направился к ним.

Рэндольф крепче прижался к Аргосу. Заметив это, юнец остановился и замер точно от пощечины. Вид у паренька ошарашенный; с полным непониманием в глазах и раскрытым ртом, он судорожно разглядывает их обоих, взглядом требуя объяснений. Особенно его волнует близость их тел и переплетение их руки и локтя.

— Ваш знакомый? — скосив рот, шёпотом спросил Аргос.

— Да, — не весело выдохнул Рэндольф. — Познакомились накануне прошедшего заседания Круга. С тех пор досаждает мне без конца.

— По глазам вижу, что он вами увлечён.

— Всё намного хуже. Глупый мальчишка, но в упорстве ему не откажешь. Не волнуйтесь, я умею справляться с досадами.

Аргос ещё раз посмотрел в глаза молодого человека, тот в ответ впился в него ядовитым взглядом. Неприкрытая ревность, вызванная юношеской потребностью в любви. Вот так Аргос ни сделав ничего, нажил себе недруга. От Рэндольфа эти взгляды не укрылись — спустя пару секунд он обречённо вздохнул, затем вдруг улыбнулся, захлопал ресницами и, посмотрев в сторону юноши, громко сказал:

— Здравствуйте Оскар! Мне радостно снова видеть вас!

Юнец встрепенулся, с собачьей надеждой в глазах посмотрел на женственного ведьмака и, сорвавшись с места, быстрым шагом направился к ним.

— И я очень вам радуюсь! — не подумав, ликующе выпалил он. — А я-я… то есть. Я не… я хотел сказать… — юнец смолк, сделал шаг назад, опустив взгляд.

Аргосу и смешно и грустно. Это пусть и позабытая, но всё же знакомая его сердцу история. Он тоже когда-то был молод.

Внезапно Аргос явственно почувствовал чье-то приближение, обернулся к дверям. Рэндольф и юнец тоже заинтересовались.

Несколько мгновений и массивные парадные двери замка распахнулись. В холл влетели ветер и снег. Секунда тишины, и из темноты, несмотря на гул ветра, донёсся мистически-отчётливый звук чьих-то шагов. Заинтригованный Аргос не сводя глаз, замер в ожидании. Всё громче и громче слышны уверенные шаги.

Секунда другая и вот из тьмы на свет напористым шагом выступил немолодой мужчина в чёрном пальто. Волосы его седы, аккуратно подстрижены и причесаны; рост у него средний; одет он, что называется с иголочки. Сделав несколько шагов, незнакомец приветливо улыбнулся всем собравшимся, затем с извинением кивнул, развернулся на каблуках и одним «словом» закрыл входные двери.

Аргос приметил у него аристократичную манеру поведения. То как он держится и двигается, выдаёт в нём привитое годами благородное воспитание. На вид ему далеко за пятьдесят, однако глубокие морщины всё же великодушно пощадили его благородное лицо. Обаятельно улыбаясь, старик подошёл, снял перчатки, ненавязчиво и с почтением протянул руку в знак приветствия.

— Аргос, верно? — приятным голосом спросил немолодой ведьмак.

— Верно. А вы если мне не изменяет память, Герман?

— Он самый. Рад нашей встрече.

Переключившись на Рэндольфа, Герман галантно засвидетельствовал тому своё почтение. После он познакомился с Оскаром, а затем пошёл приветствовать остальных присутствующим в холле ведьмаков.

Спустя полминуты в замок вошли ещё два ведьмака — Нерон и Вильгельм. С Нероном Аргос уже прекрасно знаком, а вот Вильгельм для него личность малоизвестная. Вильгельм немолод, волосы его с проседью, лицо морщинистое с густой неаккуратной щетиной. Он даже не стремиться скрывать свою фамильярную манеру поведения. Во время знакомства он испытывающее сжал руку Аргоса, а затем похлопал его по плечу, будто они давние собутыльники или неизбежно станут ими сегодня. Судя по манере речи и поведению, он непростительно инфантилен.

Приветствуя Рэндольфа, Вильгельм стал навязчиво обсыпать того приторными комплиментами. Он смотрит на женственного ведьмака с наглым вожделением, возможно считая, что так льстит собеседнику. Почему-то Аргос испытал внезапно-возникшее желание плюнуть в его самодовольное лицо, перекошенное мерзкой улыбкой. Даже когда завязался общий разговор, Вильгельм не прекратил назойливо разглядывать Рэндольфа.

Нерон пожаловался на гнилую карету и мёртвых лошадей, которые их двоих сюда доставили. С его слов Аргос понял, что приехали они сюда другим путём.

— Не думаю, что здесь вообще есть живые лошади, — сказал Рэндольф. — Они бы вряд ли смогли передвигаться в такой холод.

Переступив порог замка Нерон, выглядел очень хмуро, но в общении с Рэндольфом вдруг оживился, повеселел и отдал их разговору всё своё внимание.

В молчании Аргос вновь почуял приступ волнения. Он тихо незаметно покинул собеседников. Оскар такому повороту только порадовался, а вот Рэндольф проводил его нарочито-укоризненным взглядом. Сделав несколько шагов, Аргос с любопытством оглядел правую сторону холла, присмотрелся к затопленному тьмой проходу, скрытому в лестничной тени. Вдруг сверху отчётливо послышались шаги.

— Здравствуй Аргос, — спускаясь по ступенькам, приветливо произнёс Жан. — Прости, что я раньше не подошёл, я был занят важной беседой.

Жан спустился, протянул ему руку в знак приветствия. Они быстро обменялись пустыми любезностями.

— Не самое приятное место, — пожаловался Жан.

— И ситуация неприятная.

— Согласен. Я бы предпочёл встретиться в более приличном месте. Кстати, почему ты больше не приглашаешь меня в своё родовое гнездо?

Аргос пристально посмотрел на Жана. Злость вспыхнула внутри, но вида он не подал. Жан знает, что его замка больше нет, что он под водой. Злорадствует? Раньше он себе такого не позволял. Думает, что раненый зверь не так опасен?

Жан примирительно похлопал его по плечу, заглянул через его плечо и вдруг засверкал голубыми глазками. Аргос обернулся, проследил его взгляд до Рэндольфа. Это удивило Аргоса, он много знает о Жане, особенно много о его любви к женщинам, а тут он на мужчину таращится с явным интересом.

Однако реакцию окружающих на Рэндольфа можно понять. Редкая женщина может похвастаться такой фигурой. Эти формы, эти нежные изгибы. Его узкая талия, будто намеренно создана для чужих рук, они сами тянутся к ней. Его субтильные плечи хочется обнимать, а эта лебединая шея… Но самым опасным его орудием можно считать его невероятно красивое лицо, которое с одного взгляда навсегда врезается в память. Его обворожительная улыбка бьёт наповал в самое сердце. Чувственные губы склоняют к искушению. И конечно глаза, яркие цвета аквамарина — всего один даже беспристрастный их взгляд и любой станет их рабом.

Неудивительно, что созерцая всё это, забываешь, что на самом деле любуешься мужчиной. Но он не мужчина и не женщина, а нечто иное, нечто непривычное, неизвестное, будоражащее сознание. Это чувствуется, стоит только взглянуть на него и перекинуться с ним парой слов. Это разжигает сильное любопытство и неведомую духоподъемную страсть. Неважно какие у человека интересы, и каким устоев он придерживается — рядом с такой красотой очень легко потерять голову и от всего на этом свете отречься.

И всё же Рэндольфа стоит побаиваться. Этот прекрасный женственный облик скрывает недюжинную магическую силу. Вся эта хрупкость лишь притворство. И как ни странно многих это ещё больше притягивает.

Лишь одна женщина может сравниться с ним в красоте — Маргарет, по прозвищу Королева ведьм. Незабываемая женщина внешность которой не оставляет никаких шансов на равнодушие. Всего пару раз Аргосу удалось увидеть её воочию, и оба раза он после долго не мог о ней забыть. Вопиюще-красивая женщина. Если Рэндольф скрывается за маской учтивости и спокойствия, то Маргарет остра и прямолинейна и всегда говорит о том, что думает.

В присутствие Рэндольфа начинаешь чувствовать себя самым особенным мужчиной на свете лишь потому, что на тебя смотрят эти глаза, и слепо веришь, что эта восхитительная улыбка, предназначена только для тебя и вызвана твоим присутствием. Маргарет же режет по живому, оставляя глубокие раны, но почему-то после этого чувства обостряются как некогда прежде, мир становиться более ярким, и отныне все твои мысли обращены только к ней. Всё прежнее кажется фальшивым и лишь она одна настоящая. Оттого общение с ней сродни наркотику, который с первой же пробы вызывает сильнейшую зависимость.

Но, увы, лишь один мужчина во вселенной обладает иммунитетом от её яда. Тот, кто сумел добиться её любви, тот из-за кого они сегодня собрались здесь — Мерцающий Соломон.

На ходу изредка перекидываясь словами с Жаном, Аргос всё же вернулся к остальным гостям. Беседа в самом разгаре и всё крутится вокруг Рэндольфа. Нерон предельно любезен и обаятелен. Рэндольф как всегда учтив, внимателен и невинен. Оскар молчит, застенчиво улыбается, явно наслаждаясь своим присутствием в компании влиятельных ведьмаков, и при этом стабильно украдкой бросает взгляды на Рэндольфа. Вильгельм вообще не затыкается со своими назойливыми вопросами. Жан включился в беседу стараясь завладеть вниманием женственного ведьмака.

Внезапно громкий душераздирающий крик разорвал воздух и тут же резко оборвался. Крик определённо человеческий, но разве человек может так кричать? Донёсся он издали, откуда-то из глубин замка.

Оправившись от удивления, Аргос и остальные предпочли сделать вид, что ничего не слышали. Кем бы ни была кричавшая женщина, помочь они не смогут: это территория Лоренса и его порядки. Однако сердце Аргоса не на месте.

Герман и Амир, наговорившись, спустились к ним. Завязался новый разговор, к которому вскоре присоединились Пётр Августин и молчаливый Антоний. Беседа затянулась. В своём скучающем молчании Аргос вновь как бы невзначай отделился от гостей. Не зная чем себя занять, дабы не поддаться дурному предчувствию он подошёл к самому дальнему окну. Снежная буря снаружи вновь набирает мощь, а значит, скоро все здешние окрестности скроет непроглядная снежная пелена. Если так продолжиться, то эта стихия станет неодолима даже для их магии — будто бы безжалостный надсмотрщик, насильно заперший их в заточении этих стен.

Вдруг он ощутил, как холодная влага проникает в его туфли. Это неприятное ощущение заставило его отскочить назад на пару шагов. Он опустил взгляд, обнаружил грязную лужу на полу прямо под окном и наклонился к ней.

«Лужа от растаявшего снега, грязь от многолетней пыли, остатки которой ещё видны в углу, — рассудил он. — Значит, окно закрыли недавно. А зачем открывали? Проветривали? А может оно всегда открыто? Скорее всего, последний вариант. Получается, что не только по двору, но и здесь так же слоняются отряды мертвецов. Теперь всё ясно: нежить отсюда вывели, а потом навели подобие порядка в зоне для гостей, но про мелкие детали вроде лужи у окна и пыли по углам забыли. А почему? Откуда такая невнимательность при встрече ведьмаков? Или они были уверены, что никто из нас сюда не посмотрит? Если так, то почему?».

Думая об этом, магией просушил свои туфли, выпрямил спину, ещё раз огляделся и незаметно для взоров гостей направился по лестнице на второй этаж. Поднялся, неспешно прошёл вдоль перил, то и дело, глядя по сторонам. Мрачные каменные стены, портреты, пару уродливых статуй. Ещё есть шесть наглухо закрытых дверей, а так же два коридорных проёма, но оба перекрыты густым непроницаемым туманом. Этот туман лишь хорошая иллюзия, но зачем она?

«Лоренс не хочет, чтобы мы даже видели за приделы холла, намеренно ограничивая наш обзор, но почему? Наверняка вся эта часть замка изолирована магическими барьерами и закрытыми дверями, погулять здесь, не получиться. Тогда зачем иллюзорные барьеры? Что он скрывает там? Что-то важное? Нет, это исключено. Какой ведьмак расположит важные комнаты рядом с холлом? Может этим иллюзорным туманом он пытается отвлечь наше внимание отчего-то? Или же наоборот: он не хочет, чтобы мы отчего-то отвлекались… или от кого-то?».

Думая об этом подошёл к перилам, бросил взгляд вниз, на блистающего внеземной красотой и окружённого со всех сторон гостями Рэндольфа. Мысль в голове окончательно сформировалась, и он увидел всё в истинном свете.

«Неспроста я оказался с ним в одной карете» — заключил Аргос.

Он знает Лоренса довольно давно, но здесь находиться впервые. Если здесь бродит нежить, значит, эта часть замка совсем не используется Лоренсом, но тогда где-то же должна быть отведённая для хозяина обитаемая часть, где он, его прислуга и его ассистенты живут и работают, но это точно не близко.

Ради интереса он прогулялся, рассмотрел некоторые портреты. В процессе незаметно изучил и сами стены. Можно не сомневаться, что здесь полно потайных ходов магических порталов и всего тому подобного. От одной мысли о назначение этих тайных ходов ему вновь стало не по себе. Несколько человек бесследно пропали, лишь единожды переступив порог этого замка и скорее всего тот пронзительный женский крик, принадлежал новой жертве, которую скоро её перепуганные родственники объявят в розыск.

«Надо будет повнимательней отнестись к новостям в ближайшие дни».

Предчувствие близости другого ведьмака и стук каблуков по ступеням оповестили о приближение его попутчика.

— Мы же условились не оставлять друг друга сегодня, — с упрёком в голосе и досадой на лице проговорил Рэндольф.

— Прошу прощения, — лукаво повинился Аргос.

Странно, но сейчас он не чувствует от Рэндольфа убийственного холода или опасности, наоборот теперь в нём чувствуется некая едва уловимая теплота. Аргос с интересом посмотрел на красивое лицо своего спутника, но ничего нового не заметил. Да красота незабвенная, неописуемая, но ему эта красота всегда казалась обжигающе холодной и безжизненной как у мраморной скульптуры.

Рэндольф решительно подошёл к нему, обхватил рукой его локоть. И в этот раз на краткий миг это прикосновение что-то всколыхнуло в Аргосе. Только теперь он явственно почуял восхитительный опьяняющий аромат, что исходит от красивой шеи женственного ведьмака.

«Должно быть, нас усадили в одну карету, чтобы у него было время меня очаровать. Поняли, что на меня его красота сразу не подействует?».

— Прогуляемся немного? — дружелюбно предложил Аргос.

— С удовольствием, — с откровенной радостью согласился Рэндольф.

Вновь приняв на себя образ супружеской четы, они вернулись к лестнице и обнаружили там любопытного Оскара. Юный ревнивец, вытянув шею замер на ступеньках явно готовый быстро подняться в случае необходимости. Их совместный образ вновь пробудил во взгляде парня жгучую зависть и ненависть. Он глянул на Аргуса, словно на мелкого воришку который нагло покусился на чужое.

Не спеша спустились по лестнице вниз. Оскар тенью проследовал за ними. Гости уже разбились на группы и с интересом обсуждают каждый свою тему. Особенно выделяется Вильгельм, который громко и непринуждённо смеётся, словно он пришёл на званый вечер, а не тайное собрание. И вновь один за другим все заинтересованные взгляды притянуло к Рэндольфу. Спустя время Аргос поймал на себе приветливый взор Германа, непроизвольно скопировал его добродушную улыбку и вдруг ощутил прилив симпатии к этому малознакомому ведьмаку. Старик, покуривая трубку, быстро перевёл глаза на Рэндольфа и снова на него. И тут в мудром взоре старца Аргос уловил чёткое понимание происходящего вокруг фарса. Приятное чувство возникло внутри, словно бы он обрёл союзника.

Вдруг Аргос вновь ощутил чье-то приближение к замку. Вместе с ним и все собравшиеся обратили своё внимание к дверям. Через считанные секунды, двое высоких молодых людей громко смеясь, вошли внутрь. Эти двое всем присутствующим хорошо знакомы — Адонис и Эскиль. Оба ведьмака широко известны и оба отличаются импозантной внешностью.

Первый ведьмак очень высок, мускулист, широкоплеч. Он выделяется смазливой красотой, подлым взглядом и невыносимым высокомерием. Его золотистые волосы длинными волнами спадают вниз по его плечам, на которых лежат припорошенные снегом дорогие меха. Своим надменным взглядом и презрительными усмешками он раздражает всех кого бы с ним судьба не свела.

Второй ведьмак намного проще в общении и без труда вызывает симпатию. Сегодня его тёмно-русые волосы до плеч перехвачены в пучок на затылке. Когда-то в прошлом и он приковывал взгляды безупречно красивым лицом, но тонкие шрамы, оставленные войной, нарушили идеальный облик и подорвали его самооценку. Особенно выделяется рассеченная бровь над левым глазом. Однако он сумел это пережить и уже не скрывается за иллюзорными чарами, как раньше.

Аргос не сдержал улыбку при виде старого приятеля. Все поспешили поприветствовать новых гостей. Наконец заметив его и Рэндольфа, Эскиль сам заулыбался. Вместо рукопожатия он по-дружески крепко обнял Аргоса, чем вызвал у того прилив радости в душе. Рэндольф терпеливо дождался своей очереди и то же удостоился внимания. Они обнялись, Рэндольф дважды расцеловал воздух у ушей Эскиля, а тот с удовольствием оба раза нежно приложился губами к его щекам. От поцелуев Эскиля щеки Рэндольфа залились румянцем — милое зрелище.

Эскиль обладает редкой и полезной чертой характера: он может найти общий язык с кем угодно. Он умеет с первой секунды расположить к себе собеседника, этому так же способствуют представительная внешность, обезоруживающая улыбка и очень приятный голос. Несмотря на его достоинства мало у кого возникнет к нему тёмная зависть — разве что у тех, кто не виделся с ним вовсе. Такие светлые люди редко встречаются, и к ним всегда неодолимо тянет как магнитом.

— Я не ожидал тебя здесь увидеть, это воистину приятный сюрприз, — с жаром негромко произнёс Эсклиль.

— Я тоже рад друг мой, — с чувством едва слышно отозвался Аргос, чувствуя, как внутри спадает градус напряжения. — Мне словно почву под ноги вернули.

— Я и сам волнуюсь. Всё это время места себе не находил.

Вдруг сверху послышались громкие спешные шаги. Все смолкли, уставились на лестницу. Несколько секунд и на ступенях вверху появился хозяин замка — очень худой человек с длинными чёрными волосами и болезненно-бледной кожей. На нём темно-красная рубашка, чёрный галстук, тёмный жилет того же тёмного цвета что и брюки, а поверх всего этого надета распахнутая чёрная мантия до колен. Позади него шествуют миловидная молодая женщина. Лоренс быстро спустился к ним.

— Приветствую вас господа в моём замке! Я очень рад встретиться со всеми вами, — в своей манере очень быстро и спонтанно проговорил хозяин и столь же быстрыми движениями поприветствовал каждого. Как всегда первое, что бросается в глаза при взгляде на руки Лоренса это его костлявые пальцы. — Я признателен вам, что вы согласились незамедлительно встретиться со мной. Видит бог время для нас сейчас крайне ненадежный союзник, а в перспективе и потенциальный враг.

Все вмиг посуровели, безрадостно переглянулись между собой.

— Прошу прощения, что заставил вас ждать, я ожидал прибытия всех гостей, — Лоренс мимолётным движением руки указал в сторону дальних дверей. — Прошу пройдёмте, обсудим всё за общим столом. Разговор предстоит очень серьёзный.

Чародейка, стоявшая рядом с Лоренсом, поспешила к дверям, дабы успеть открыть их для гостей. Стоя позади девушки, Вильгельм похотливо оглядел её с головы до пят и сразу всем своим видом показал, что доволен увиденным.

Первым в зал вошёл сам Лоренс, увлекая за собой гостей. Аргос и Рэндольф под руку проследовали за остальными. Сердце Аргоса вновь быстро забилось от ужасного волнения, а его негнущиеся ноги уже не чувствуют пола.

Внутри огромного тёмного помещения с высоким потолком, их встретил длинный стол с множеством стульев. В зале царит полумрак, свет дают лишь свечи на столе и огни в каминах, которые едва справляются с холодом. Лоренс сел во главе стола. Минуя стульев семь от него, Рэндольф остановился, отпустил локоть Аргоса, сел на свободный стул позади камина. Аргос, не задумываясь, протянул руку к соседнему стулу, как вдруг прямо перед его носом возник себялюбивый Адонис. Он нагло отпихнул Аргоса и мигом уселся рядом с Рэндольфом. Ему камин нужен? Неужели этот белобрысый тоже холода боится?

Аргос на миг опешил от такой наглости. Проходивший рядом Эскиль дружелюбно похлопал его по плечу, чем успокоил растущую в сердце Аргоса бурю. Они сели рядом на соседние стулья. Аргос посмотрел вперёд. Напротив него устроился Антоний — мужчина невысокого роста, с лысой макушкой и неприятными чертами лица. Оскар, оказавшись за столом, скрестил руки на груди, напустил на себя важный вид и теперь горящим взором разглядывает собравшихся.

Все сели за стол. Двери закрылись, опустилась тишина. Сердце Аргоса кольнуло. Пропитанный тревогой он окинул внимательным взглядом неподвижные лица гостей. Да это не те люди, которых он ожидал увидеть, не те, кому он может доверять. Многих он знает лишь понаслышке, а это не внушает спокойствия. Не похоже, что эта встреча закончиться на приятной ноте. Но срывать тревогу с цепи пока рановато. Так или иначе, вечер обещает быть, по крайней мере, важным.

— О чём вы хотели поговорить со всеми нами сглазу на глаз? — первым из гостей небрежным тоном осведомился Пётр.

— О нашем будущем, которое сейчас под угрозой из-за расследования Соломона, — громко и в присущей ему торопливой манере отозвался Лоренс. — Стоит отметить, что речь пойдет о предположениях, так как прямых доказательств у меня нет, но вам от них толку всё ровно не будет. И так к делу — по моим сведениям глава Круга, уважаемый всеми нами Рагнар, стал подозревать ведьмака Маркуса, о котором ходит нелестная слава подпольного дельца, в сотрудничестве с Царём Зверей. Похоже, Маркус способствуют пополнению и усилению армии Хальфдана. А так же есть предположение, что он снабжает Царя Зверей некими сведеньями о положении дел в Круге, а это означает, что Маркус мог раскрыть секретную информацию о нашей обороне. Думаю, вы и сами слышали эти слухи и сами тщательно обдумывали их. А после последнего заседания многие стали подозревать правителя Элетары ещё и в связях с Царем Ночи. Разумеется, делал он всё это тайно, потому и поймать его не так-то просто. Эти предположения переходили из уст в уста уже приличное время, но только недавно их стали воспринимать всерьёз.

Повисла тишина. Пустой желудок Аргоса болезненно отяжелел. Он сейчас услышал то, что боялся услышать. Когда в прошлом ему впервые намекнули на это, он счёл это откровенной глупостью, но свежие новости о Царе Зверей и поведение Маркуса и Соломона на последнем заседании насторожили его, а после и слухи обросли новыми весьма убедительными подробностями.

В голове его сам собой возник образ Маркуса — человека на первый взгляд открытого и искреннего, который, не произнеся ни слова, одной улыбкой может сделать человека своим другом. Аргос невольно вспомнил их знакомство, вспомнил страшные обстоятельства, при которых в первый и последний раз решился связаться с ним и попросить его помощи. Душу всколыхнуло. Он старался похоронить эти воспоминания, противясь им до самой последней минуты. Тогда они с Маркусом скрупулезно продумывали каждую деталь, чтобы тайна осталась навеки нераскрытой, чтобы последствия не настигли его в будущем. Спустя годы после того как всё закончилось, он поверил в свою безнаказанность — но от своих грехов не убежишь, как не пытайся, сейчас это очевидно как никогда.

— У Рагнара есть доказательства? — робким голосом нарушил тишину Августин, нервно стуча пальцами по столу.

— Мои друзья и я сам полагаем, что нет. Иначе голова Маркуса уже была бы отделена от тела. Очевидно, что именно из-за отсутствия серьёзных улик Рагнар поручил своему любимому ученику это расследовать. Разумеется, это все лишь догадки, основанные на наблюдениях за действиями участников этого дела. О чём говорят Соломон и Рагнар за закрытыми дверями нам неизвестно, а дела Маркуса и вовсе скрыты от всех. Но в последнее время Соломон стал всё активней совать свой нос в дела Маркуса. Ходят слухи о полноценной ежесуточной слежке за Маркусом, его людьми, а так же его друзьями — именно последние запустили эти разговоры.

— Думаете, Маркус действительно продался Царям? — нахмурился Жан.

— А какое это имеет значение? — вскинул левую бровь Вильгельм.

— Самое прямое, — отрезал Эскиль. — Вскрытая в результате расследования информация, может быть опасна для всех.

— Совершенно верно, — одобрительно молвил Лоренс. — В случае если вина Маркуса будет доказана, Круг будет обязан его арестовать и инициировать уже официальное расследование с полным изучением и последующим разоблачением всей его деятельности. В ходе расследования деталей его предательства — разумеется, с целью положить этой измене конец — неминуемо станет известно всё: все его дела, все его связи и все его тайны станут достоянием общественности. Я собрал вас всех здесь исключительно-потому что знаю: каждый за этим столом когда-либо прямым или косвенным образом был вовлечён в тёмные делишки короля подпольного мира. Безусловно, мне детали вашего сотрудничества неизвестны. Я не могу хоть что-то либо утверждать, да и собрал я вас здесь не за этим. Однако если есть хоть малый шанс, что эти слухи о расследовании Соломона правдивы, то мы все в большой опасности господа. Как только тайны Маркуса выплывут наружу, то и наши имена, и детали нашего с ним сотрудничества станут известны всем. Я уверен, что мы с вами в час нужды искали помощи Маркуса в вопросах очень серьёзных, однако практически вся его деятельность противозаконна. И думаю, что никто не хочет, чтобы об этом хоть кто-либо узнал.

В воздухе повисла новая задумчивая пауза, а с ней и напряжение.

— Я думал, что нас здесь будет больше, — с некой непринужденностью в голосе сказал Вильгельм, первым прервав затянувшееся молчание.

— Чем больше людей, тем сложнее сохранить в секрете эту встречу, — проторил Лоренс. — Но судя по действиям других ведьмаков и чародеев, можно предположить, что они тоже не сидят, сложа руки. Разница только в том, что они немногое могут предпринять в этой ситуации.

— Маркус неединственный делец на чёрном рынке, — с неприязнью напомнил Адонис. — С чего ты подумал, что мы обязательно с ним дела вели?

— Маркус лучший из них, в этом море он крупнейшая рыба. Почти все ведьмаки идут к нему за советом, когда речь заходит о нелегальных сделках. Его влияние колоссально и ему доступен широкий спектр возможностей. Он знает всех дельцов, как мелких сошек, так и крупных воротил и если он сам помочь не может, то порекомендует или даже познакомит с кем нужно. И как я слышал, он напрямую благоволит теневым сделкам, нередко выступая в роли посредника, а так же гаранта — тем самым защищая своих «друзей» от обмана. Поэтому с ним работают все игроки на чёрном рынке и все стремятся заручиться его покровительством.

— Ну и что? — с вызовом вздёрнул бровь Адонис. — Это не ответ…

— Будет вам Адонис, — с усмешкой, воскликнул Герман. — Мы же не в суде. Мы просто беседуем, не стоит затевать перепалку. Мы же не за этим сюда пришли.

Адонис умолк и сразу надул губы, как малое дитя.

— Если бы хоть кто-то был заинтересован в разоблачении Маркуса, его бы уже давно разоблачили, — с долей волнения в голосе заметил Жан. — Маркус выгоден многим, если не всем и множество влиятельных ведьмаков ведут с ним дела. Вряд ли дело дойдёт до суда, а если и дойдёт, то никто не станет голосовать против него.

— Если бы речь шла о делах менее опасных, всё было бы так, — хмуро заметил Аргос. — Но предательство Круга это серьёзное преступление и умирать из-за его жадности никто не захочет. В случае если его предательство докажут, то его же клиенты на него и ополчаться.

— И всё же как-то странно, что Рагнар поручил это расследование Соломону, — негромко сказал Пётр, — ведь того с Маркусом связывает давняя вражда. Его предвзятость может поставить под сомнение результаты расследования.

— Своей взаимной неприязни они не скрывают, — вмешался Амир. — Они не раз сталкивались лбами. Были конфликты, открытые и не очень, но то были мелочи, и дальше этого их противостояние не заходило.

— Считайте, уже зашло, — бросил Жан, поёрзав на стуле.

— А разве в ходе последней войны Маркус не спас ему жизнь? — с легко-уловимой надеждой в голосе припомнил Августин.

— Так и было, — подтвердил Амин. — Соломона сразу после его победы над Бальтазаром окружили полчища врагов. Тогда появился Маркус и, разрывая вампиров на части, вытащил его оттуда. Но, что это меняет?

— У Маркуса репутация ловкого дельца, — хриплым голосом напомнил всем Антоний, — дельца умеющего скрывать от посторонних свои дела, и ещё ни у кого не было повода упрекнуть его в ином. Не думаю, что у Мерцающего получиться изменить это. Всё же Маркус не вчера родился и своё дело знает.

Конец ознакомительного фрагмента.