Призрачные шаги безумия. Дневник откровений Полины П.

Александр Васильевич Топчиев

Середина 90-х. Благополучная семья – мама, папа, восемнадцатилетняя дочь выпускница. Все меняется, когда маму насмерть сбивает автомобиль. Отец уезжает в рейс, оставляя дочь одну с недееспособной бабушкой. Девушка влюбляется во взрослого парня, который, пользуясь горем, приобщает ее к наркотикам. Случайна эта череда событий, или кто-то продумал все до мелочей?Основано на реальных событиях. Все имена, фамилии вымышлены. Все совпадения случайны.

Глава 3

16 июня

Вчера не выдержала. Как стемнело, пошла к Маринке. Добиралась с небольшими передышками. Свежий ночной ветерок кружил голову. Такое ощущение, будто год сидела взаперти в вонючей камере со спертым воздухом. А сейчас словно крылья появились.

Маринка включила свет во дворе и подошла к калитке. Я кинулась к ней на шею. Уткнулась в плечо. Предательские слезы, капавшие из моих глаз, орошали ее халат. Она стояла как столб. Не обняла, но и не оттолкнула. Маринка на год младше, хоть и учимся в одном классе. Да что говорить, все одноклассники младше меня. Сколько насмешек натерпелась из-за разницы в возрасте. Мы не были подругами. Так, общались по-соседски.

Я понимала, что выгляжу нелепо. Кто я для нее? Думаю, слухи обо мне ходили и по школе, и на улице. Но правду никто не знал.

Маринка молчала. Нужно было заговорить мне. Не получалось. В горле, словно ком застрял. Скажи она что-нибудь, мне стало бы легче. Я никак не ожидала такой холодной реакции. Наверное, из-за этого не могла успокоиться.

Сделала шаг назад. Наши глаза встретились. В полутьме показалось, что они у нее светятся, как у кошки.

— Привет, — наконец, выдавила я из себя.

— Что ты такая замученная, — не отвечая на приветствие, холодно сказала Марина. Не спросила, произнесла как факт.

— Болею, — ответила первое, что пришло в голову.

— Чем?

— Не знаю… Маму недавно похоронили…

— А, депрессняк. Ну, заходи. Посидим, выпьем, что-нибудь.

— Хорошо.

Зашли в беседку. Негромко играла музыка. В полутьме не сразу заметила двух парней.

— Знакомьтесь, — сказала Маринка, — Игорь и Андрей. А это Полинка. И тут же запрыгнула одному на колени и обняла за шею.

Кто из них Андрей, а кто Игорь, я не поняла. Присела.

— Андрюша, наливай, — капризно проголосила Маринка.

— Стакана для гостьи нет. Принесешь?

— Уу, — мурлыкнула та, лизнула щеку парню и лениво, слегка пошатываясь, вышла из беседки…

— Игорь вчера из армейки вернулся, — сказал Маринкин парень. — Вот мы тихо, считай, по-семейному отмечаем.

— Да, — подтвердил Игорь. — С Андрюхой вместе в школу ходили. Только он ботан. На юрфаке учится.

— Сам такой, — Андрей взял из вазочки черешню и кинул в Игоря.

Послышался глухой звук удара ягоды о лоб.

— Слышишь, пустая голова у меня. Если раньше и были мозги, то теперь, похоже, одни опилки остались. А ты ботан.

— В голове моей опилки — не беда, — процитировал строку из Винни-пуха Андрей, пытаясь реабилитироваться за ботана, — так, что-ли?

— Ну, ты совсем гранит науки изгрыз. Зубы, наверное, как у бобра. Ты их точишь, а они отрастают. Отдохнуть тебе надо, парень. — ответил Игорь. — Не беда не потому, что в голове опилки.

— А почему?

— Если я чешу в затылке, — произнес Игорь.

— Не понял.

— Ну, если я чешу в затылке — не беда.

— Почему?

— Потому, — явно издевался Игорь. Почесал затылок. — Если я его чешу, это разве беда?

— Нет. А когда?

— Я не знаю, на этот вопрос у каждого свой ответ. Причем не каждый может его четко и ясно сформулировать. К тому же у каждого свой порог этого чувства. У кого-то он повышен, у кого-то понижен. Как для меня, так он меняется в зависимости от обстоятельств.

— Каких же?

— В универ не поступил, думал, все, жопа, в армию загребут. Дедовщина и все такое. Оказалось не так уж и страшно. Учебка, тяжело, конечно, но не беда. А когда через полгода на самолет посадили и через несколько часов в горах оказался, думаешь, что?

— Что?

— Ничего. Нормально. Романтика. Наконец-то из надоевшей учебки выбрался. Закончились строевая, марш-броски, противогазы. Да что греха таить, поначалу и унитазы… А когда после боя в вертолет двухсотых ложили, понял, что…

Повисла долгая пауза. Глухую тишину разрывал стрекот сверчков.

— Почему ты не рассказывал, где служил? — прервал паузу Андрей.

— Тяжело потому что. Сейчас хмель в голове, вот и прорвало. Кстати, насчет песенки Винни Пуха. Если я чешу в затылке — не беда. В голове моей опилки — да, да, да.

— Но кричалки и вопилки, — послышался веселый голос Маринки. Она вошла в беседку, услышав только конец разговора.

— Сочиняю я неплохо иногда, — тут же продолжил Игорь, сменив свой только что грустный тон на веселый.

— Да, — подытожил Андрей.

— Нет, — сказал Игорь.

— Что нет? — не понял Андрей.

— Ничего. Забей. — Ответил Игорь.

— Мальчики, вот стакан, — вклинилась в разговор Маринка. Переклонилась через стол и поставила со стуком емкость возле меня.

Игорь разлил спиртное.

— Выпьем за прекрасную гостью, — сказал он.

Послышался звон стаканов. Помня первый опыт, я не стала опрокидывать содержимое внутрь. Поднесла ко рту. Запах приятный. Не водка. Или коньяк, или вино. Сделала маленький глоток. Жидкость, приятная на вкус, слегка обожгла горло.

— Давай, до дна, — прервала мысли Маринка.

Небольшими глотками я допила содержимое. Только опустила руку на стол, Игорь тут же снова наполнил стаканы.

— Выпьем за тех, кто не вернулся, — сказал он. Не чокаясь.

— За маму тоже, — вырвалось у меня.

— Что с ней? — спросил Игорь.

— Погибла недавно, — сказала я.

— Сочувствую, — скорбно сказал он. — Как случилось?

— На машине сбили.

Выпили молча. В этот раз я большими глотками осушила стакан. Ничего не почувствовала. Не было опьянения, хотя желудок был пустой.

Игорь достал папиросу.

— Ну что, оттянемся по полной, — сказал он. Чиркнул зажигалкой. Затянулся. Задержав дыхание, выпустил изо рта кольца дыма.

Я почувствовала знакомый запах шмали. Меня всю передернуло. Голова приятно закружилась. Не помню, как папироса оказалась в руке. Судорожно глотала едкий дым.

— Хватит, хватит, — сквозь туман расслышала голос Игоря. Папироса ужом переползла в руку Игоря.

В голове возник образ Олега. Его тело, лицо, такие дорогие мне. Я шла к нему. Он отдалялся. Не отходил, а медленно кружил из стороны в сторону, как осенний лист летит с верхушки дерева, постепенно касаясь земли, и вновь ветерок поднимает его, и он снова начинает свой медленный непревзойденный вальс.

Если я приближалась, Олег делал плавный выпад в сторону или назад. «Олежка, милый, постой» — проносилось в голове. Но он молчал, продолжал вальсировать, будто дразнил меня. В один момент показалось, что приблизилась настолько близко, что смогу схватить его за волосы или одежку. Протянула руку. Она прошла сквозь него, словно в сгусток тумана. Олег сразу же стал увеличиваться. Вот он уже размером с водонапорную башню. Я подняла голову и посмотрела на лицо, которое становилось все больше и больше. Его уже не разглядеть. Только отдельные черты. Губы, нос великана. Наконец, подняв взгляд, я увидела глаза. Такие огромные, как два озера. Я раздвоилась и нырнула в них…

— Что с тобой? — Маринка трясла меня за плечо.

— А… Что… Нет, все нормально.

— Ты не пугай нас, — сказала она. — Что, первый раз курнула?

— Да, — только это смогла я ответить.

Не знаю, что со мной произошло, но стало легче. Голова стала ясной. Спазмы в животе прошли, нестерпимо захотелось есть.

— Можно я колбаски возьму? — спросила я.

— Бери что хочешь, — сказала Маринка.

Я взяла вилку, наколола пару кружочков колбасы. Пока подносила ко рту, они свалились с кончиков и упали на стол. Я замешкалась.

— Что ты, в самом деле, — сказал Игорь и подвинул ко мне тарелку с колбасой, блюдце с сыром и положил несколько кусочков хлеба. — Да, еще, — он взял жменю конфет из вазы и насыпал передо мной.

— Ешь, не стесняйся, — сказала Маринка.

Я набросилась на еду, уплетала без тени смущения.

— Слышь, Марин, у тебя дома есть еще что-нибудь пожрать? — Спросил Игорь.

— Наверное, в холодильнике что-то есть. Борщ должен быть.

— О, неси. Я домашнего борща, считай два года не ел.

— Подогреть?

— Он на каком мясе сварен?

— Из гусика.

— Гусика? Класс. Можешь не заморачиваться. Тащи кастрюлю. У птицы жир легкоплавкий.

Вчетвером ели борщ. Наливали несколько раз, пока кастрюля не опустела.

— Хорошо, — откинулся на спинку лавочки Игорь.

— Чем дальше заниматься думаешь? — спросил Андрей.

— Наслаждаться жизнью, — ответил Игорь.

— Это понятно. Отдохнешь, а дальше?

— Не знаю.

— Планы какие-то есть? Поступать думаешь куда-нибудь?

— Мечты, мечты. Много чего хочется. Чтобы выучиться, бабки нужны нехилые. А потом, что образование сейчас дает? Работать за копейки. В бизнес нужно идти.

— Это не каждому дано. Вообще, как лотерея. Знаешь, сколько людей вложились, а потом без жилья остались, и в долгах.

— Ну вот ты юрист, и поможешь, — сказал Игорь.

— Так то оно так, почему бы не помочь, но смотря в чем.

— А в чем попрошу. Не только словом, но и делом. Как?

— Ребята, давайте еще выпьем, — прервала разговор, готовый перейти в опасное русло, Маринка.

— Не пить уже не хочется, — сказал Игорь.

— Да, не будем, — поддержал Андрей.

Маринка снова прыгнула на колени Андрею и полезла целоваться. Игорь сделал музыку громче.

— Марин, что болтают обо мне в школе и вообще? — спросила я, как только она отвлеклась от Андрея.

— Ничего.

— Не может быть, чтобы совсем ничего. Расскажи, как есть. Я хочу знать, что есть на самом деле.

— Слушай, да кому ты нужна, — вспылила Марина. Ты не обижайся, сама напросилась. Ментам, похоже, никто не сообщал. Не хотят выносить сор из избы. Ждут. А про тебя говорят, что после смерти матери совсем крыша поехала. Дома сидишь взаперти как в клетке. То ли отец тебя закрыл, то ли сама. Шторы сорвала, и в окно как обезьянка смотришь, кривляешься. Приходили к тебе, а что толку. Калитка заперта. Кричали, стучали.

— Злая ты, Маринка, — грустно сказала я.

— А что я то. Случись со мной подобное, думаешь, на руках носили? Хрен. Никому мы не нужны. Здесь как в лесу. Каждый за себя. Кто сильней, тот и прав. А если сломался, то все, будешь лежать, как труп. Пока падальщик не найдется. Он то и начнет терзать тело. Сначала мясо, затем внутренности. А другой кто-то примется за душу. А это уже… сама понимаешь.

— Понимаю, — ответила я.

На душе стало отвратительно. Что она несет? Алкоголь изменил ее сознание? Или у Маринки такая гнилая натура. Как говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. В любом случае не хочу больше с ней иметь ничего общего. Видеть не хочу. И голос ее противный слышать.

Обидно. Как она меня с обезьянкой сравнила. Сама сейчас придумала? Или с подругами стояли, смеялись надо мной. Уверена, Маринка принимала в судилище участие. А может быть она и есть инициатор подобных разговоров. «Случись подобное», — говорит. Она не знает и малой доли того, что произошло со мной. Конечно, я сама во многом виновата. Поверила Олегу. А как иначе, я влюбилась в него безумно. Первая любовь. Не зря говорят, что она навеки. От него все покатилось клубком, да так, что не распутать.

Дала себе слово вернуться к жизни, столько страдала, и вот, не успела выйти на улицу, как снова употребила наркотик. Даже на мгновение не задумалась. Будто зверь поселился внутри. Услышав знакомый дымок, он тут же очнулся от дремы и овладел моим разумом. Как избавиться от него и вернуть себя?

— Ладно, пойду. Засиделась у тебя, Марина, — сказала я, вставая. — Спасибо за угощение. Давно так вкусно не ела. Борщ супер. И коньяк классный.

— Не за что, — ответила Маринка. Ты не обижайся, заходи, как время будет.

— Да, конечно, — сказала я на прощание.

Я шла домой, слегка пошатываясь. Настроение было подавленное. После долгих дней добровольного заточения я почувствовала вкус жизни, и он тут же померк. Как огонек свечи от коварно подувшего ветерка среди затишья. Да, Маринка, конечно, тварь. Встретила холодно, в конце наговорила обидного.

С другой стороны, пригласила зайти, с ребятами познакомила. Как приятно было слушать их разговор. Особенно, когда Игорь стебался над образованным, но каким-то недалеким Андреем. Так бы каждый день. Но знаю, что это больше не повторится. Вряд ли Андрей к Маринке будет приходить с Игорем. А без него она не пригласит к себе. Да я и не пойду к ней после ее слов.

Депрессивные мысли прервал Игорь, тихо подкравшись.

— Разрешите проводить? — тишину прервал его голос.

От неожиданности резко обернулась. Игорь оказался невысоким, широкоплечим, крепкого телосложения. В полутьме различались контуры его лица, но цвет глаз рассмотреть не удалось. Мне не нравились парни ниже меня ростом, но какое это сейчас имело значение. От радости я готова была его расцеловать. Едва не кинулась ему на шею. Это был порыв, который быстро прошел, оставив за собой радостное настроение.

— Пожалуйста, — ответила я без эмоций.

Игорь взял меня под руку, и мы потихоньку двинулись.

— Слушай, у меня есть к тебе предложение, — вдруг сказал он.

— Руки и сердца?

— Пока только руки, — не растерялся Игорь. — Этой, за которую я тебя держу. Разреши взять ее в комплекте с тобой и повести в одно место. Не подумай ничего плохого. Думаю, оно тебе понравится. Я не был там больше двух лет. Не уверен, все-ли там на месте. Нужно проверить. Так что?

— Пошли, — сказала я.

Дорога казалась бесконечной. Прошли уже четыре квартала. У меня появилась одышка. Ноги мелко дрожали. Помогала крепкая рука Игоря, за которую я вцепилась.

— Долго еще? — едва выдавила из себя слова.

— Ты устала? — сказал Игорь и подхватил меня на руки.

На миг показалось, что упаду, от страха обхватила его за шею.

— Долго ты будешь меня нести?

— До пункта назначения. А там уж каждый своими ножками.

— Почему? — спросила я.

— Во-первых, я устану, во-вторых, местность там пересеченная, в-третьих…

Он не договорил. Я указательным пальцем нежно прижала его губы.

Подошли к какой-то высотке, по всей видимости, нежилой. Недостроенная, или готовится под снос. В темноте сложно определить. Вошли в подъезд. По лестнице Игорь буквально тащил меня за руку. Если бы знала, что будет так тяжело, наверное, отказалась. Радость приносило то, что все-таки пошла. Будь что будет. Мысль оказаться сейчас одной дома пугала. Что бы я делала сейчас одна?

Вспоминала Олега или Игоря, которого до сих пор не рассмотрела полностью? Грустила о потерянной жизни. Никакой надежды на будущее. Почему другие живут полной жизнью, радуются. Например, Маринка. Подленькая душонка. А ведь живет же в удовольствие. И нет у нее проблем. На все, что ее не касается, она плюет.

А мне за что все это? Слабая я оказалась. Столкнувшись с горем, не выдержала испытаний. Поддалась влиянию Олега, и все покатилось вниз. Кто в этом виноват? Можно винить всех, включая Маринку. Почему я решилась пойти к ней? И именно сегодня Андрей пришел к ней с Игорем. Совпадение? К чему оно приведет? К изменению жизни в лучшую сторону, или к новой череде ужасных событий.

Кто он, Игорь? В конце концов, не привел же он сюда изнасиловать. А вдруг? Приподнятое настроение сменилось испугом. Темнота, ни одной живой души рядом. Как я раньше не догадалась? Ведь он же только вернулся из армии. Да что там говорить — с войны. С большей долей вероятности у него нарушена психика. Читала про это. Есть специальные реабилитационные центры для таких, как он.

Вот прямо сейчас, здесь, изнасилует в извращенной форме, задушит, и все. Вряд ли получит наслаждение от сделанного. Он же не маньяк. Сделает на одних инстинктах. Никто не видел, что я с ним шла. Все, попалась мышка в ловушку. Сердце бешено стучит, готово пробить грудную клетку и выпрыгнуть. Словно хочет избежать насилия. Бедное сердечко. Оно же все чувствует. Это я думаю своим серым веществом, а оно предвидит. Успокойся, родное.

— Стой, — попыталась крикнуть я. Но издала какой-то хриплый нечленораздельный звук. Дернула руку, за которую Игорь тянул меня.

Но он продолжал идти вперед, тащил за собой, сильнее сжав ладонь. Она вспотела, готова выскользнуть из его клещей как свежепойманная рыба из руки неуклюжего мальчишки, снявшего ее с крючка. Еще секунда, так и произойдет. Но Игорь не юнец. Почувствовав неладное, приостановился, потянул руку на себя, отпустил ладонь, и тут же зажал в тиски запястье. Все, теперь не отпустит добычу. Я хрипела, пыталась что-то сказать, крикнуть. Ничего не получалось. Он легко тянул меня как тряпочную куклу. По крайней мере такой я себя ощущала.