Призрачные шаги безумия. Дневник откровений Полины П.

Александр Васильевич Топчиев

Середина 90-х. Благополучная семья – мама, папа, восемнадцатилетняя дочь выпускница. Все меняется, когда маму насмерть сбивает автомобиль. Отец уезжает в рейс, оставляя дочь одну с недееспособной бабушкой. Девушка влюбляется во взрослого парня, который, пользуясь горем, приобщает ее к наркотикам. Случайна эта череда событий, или кто-то продумал все до мелочей?Основано на реальных событиях. Все имена, фамилии вымышлены. Все совпадения случайны.

© Александр Васильевич Топчиев, 2020

ISBN 978-5-4498-5885-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

15 апреля

Сижу на террасе. Легкий весенний ветерок колышет ветви деревьев. Вокруг все прекрасно — голубое небо, ласковое солнышко. Виноградная лоза обвивает затейливую решетку. Уже появились небольшие листики. Скоро они напитаются соком, станут большими, и закроют вид на улицу. В этом есть плюс. Прохожие не будут украдкой коситься сюда. А мне, если захочется посмотреть, что творится на улице, можно будет присесть поближе и в маленькие щелочки между листвой вести наблюдение.

Маленькой я здесь играла. Терраса становилась то шалашом, то уютным семейным гнездышком. Выносила кукол, разговаривала с ними, кормила. Воспитывала. Одни были послушными, другие дерзкими. Одних гладила, жалела. Других ругала. Частенько сажала в ряд, читала книжки. Казалось, они слушали, слегка раскрыв маленькие алые ротики.

Родной с детства уголок. И сегодня вроде все как всегда. Но недостает всего одной детали. Из-за нее весь механизм моей маленькой внутренней вселенной заклинил.

Совсем недавно мы с мамой здесь проводили время. На душе было приятно, спокойно. Тогда я и подумать не могла, что потеряю ее в один миг. А затем и себя. Раз, и все, двери жизни захлопнулись. Наверное, нужно пытаться их отворить, но нет желания. Заканчиваются силы бороться с собой. Они еще есть, но висят на волоске. По нему уже пошли трещины. Я слышу их. С каждой минутой этот невыносимый звук все нарастает, бьет по барабанным перепонкам.

Теперь я одна, не считая бабушки, папиной матери. Он привез позавчера, сказал: «Будешь присматривать за внучкой Полиной. Она у нас взрослая. Но все равно нельзя ее одну оставлять». Старушка кивнула головой. Я не уверена, что она расслышала, а главное, осознала его слова.

Сама подумала, кто за кем присматривать должен? Она старая, слышит плохо и странная какая-то. Почти не разговаривает. Отец говорил, что болезнь у нее какая-то прогрессирует, по-моему, альцгеймера. Я не поняла. Не разбираюсь в этом. Зачем привез? Она мне совершенно чужая. До этого видела ее один раз. Ездили в гости к папиной сестре, Алине, когда мне было семь лет. Бабушка у нее жила. Тогда она еще общалась со всеми. Внучкой называла, пекла вкусные блины. Какие-то особенные. Мама тоже готовила хорошие, но не такие. В то время у меня проснулись родственные чувства к бабушке.

Больше мы с ней не виделись. Я выросла, многое позабыла. Но аромат блинов до сих пор помнится. Как увидела бабушку, ничто во мне не колыхнулось. Сморщенная старушка, покрытая черным платком. Только виртуальный запах блинов коснулся обонятельных рецепторов, моментально добрался до мозга. Но и он никак не расшевелил душу.

Папа сегодня ранним утром уехал на Камазе. Наверное, как всегда, в очередную длительную командировку. Никаких напутствий не сделал. Крепко обнял на прощание, поцеловал в мокрую от слез щеку. Сказал: «Держись, дочка. С бабушкой вам будет веселее». Ее тоже обнял. Молча. Запрыгнул в кабину прогретого Камаза и уехал, оставив за собой темное облако выхлопных газов.

Как мы с бабушкой уживемся, не знаю. До газовой плиты ее опасно допускать. Если скажу, чтобы не подходила, обидится. А мне с первых дней не хотелось портить с ней отношения. И так на душе плохо. Нужно как-то намекнуть. Но как? Ладно, подожду. Время покажет. Еды после недавних поминок много осталось. Пока можно не готовить. Интересно в жизни складывается. Еще недавно отмечали мой День рождения. Мне исполнилось 18 лет. В школе я самая старшая. В начальных классах год пропустила из-за болезни. Мама радовалась моему совершеннолетию. Вместе строили планы на будущее.

***

Внутри полная пустота. Когда отец приедет — неизвестно. Я замечала уже давно, что его поездки стали намного длительнее, чем раньше. «Добрые люди» донесли весть, что у папы есть любовница. Наверное, мама знала обо всем, только ничего не говорила и не устраивала истерик. Бедная мама.

Мне кажется, что отец бросил меня надолго одну. И бабушку привез, чтобы после рейса к любовнице двинуть. Неужели ему меня не жалко? А может, я сама себя накручиваю, отчего больнее на душе становится. Но так хочется, чтобы он приехал побыстрее. Я же его дочь, единственная. Неужели какая-то женщина ему дороже, чем я?

Сейчас в школе уже закончился первый урок. А я все дома. Не могу заставить себя куда-то идти, кого-то видеть, что-то слушать. Что они все могут понять? Противно смотреть, как делают вид, что сочувствуют, и тут же гогочут о чем-то несуразном, обсуждают проблемы, не стоящие выеденного яйца.

Пошла на кухню. Аппетита нет. От одного вида еды желудок наизнанку выворачивается. Налила водки в стакан. Поднесла ко рту. Резкий запах ударил в нос. Поморщилась и поставила стакан на место. Никогда не пробовала спиртного. Какой-же у него противный запах.

— Полина, ты где? — услышала приглушенный стенами голос бабушки.

«Проснулась», — пронеслось в голове. Честно говоря, теплых чувств я к ней не испытывала. Да что там лукавить, вообще никаких. По сути, чужой мне человек. У нее есть дочь с зятем, два внука. Она их любит. А я внучка, как оторванный ломоть. Она с нами практически не общалась. Ну и жила бы себе там, докормили бы родственнички и похоронили на ее малой родине.

Папа говорил, какая она заботливая, как соскучилась по мне. Может, действительно так. Но мне с трудом верится, что бабушка с радостью сюда ехала. Я думаю, что отец ее уговорил, потому что я хоть и совершеннолетняя, но одну оставлять боязно, а сам укатил подальше в рейс. Оставил деньги, будто откупился. Неужели бабло для него важнее, чем я? Бросил бы на время свой долбаный Камаз, устроился на работу. Такую, чтоб без командировок. Хоть бы на время.

Мысли пронеслись в голове со скоростью кометы. И такая злость на меня накатила, что я схватила стакан и опрокинула в рот. Дыхание сперло, слезы брызнули из глаз, закашлялась. Ну ничего-себе…

— Полина, — бабушка вошла на кухню. — Ты что, плачешь?

Я стою, не могу вымолвить ни слова. Одной рукой рот прикрыла, другой машу, дескать, все нормально. А слезы так и текут. Прижалась лицом к ее плечу. Будто действительно к близкому человеку. Она положила шершавую руку мне на голову и нежно погладила. И тут я впрямь разревелась, так что и не остановить. Взахлеб… Не помню, сколько времени мы стояли. В конце концов я успокоилась. Стало немного стыдно, что я восприняла ее приезд холодно. Ведь действительно родной человек. Бабушка. Может, не ее вина, что мы мало виделись и общались. Что я понимаю во взрослых играх?

Какая сложная штука жизнь… А смерть? Что я знаю о смерти? Только недавно поняла, что они ходят рядом, плечом к плечу. Еще недавно мама была жива. Смерть пришла внезапно, глупо. Немного не дошла до дома. Какой-то подонок сбил ее на полном ходу и скрылся. Когда «скорая» увозила, ее сердце еще билось. Умерла через несколько часов, не приходя в сознание. Меня как будто по голове кто-то поленом стукнул. Жизнь разделилась на до — и после. Кажется, я становлюсь другим человеком. Каким? Не знаю…

— Ба, садись кушать, — я взяла чайник, включила воду и стала наполнять его.

— Да, конечно — бабушка открыла холодильник и стала накрывать на стол. Я поставила чайник на плиту и присела.

Голова кружилась от выпитого. Позавтракали молча. Меня разморило. Пойду спать.

19 апреля

Привыкаю к бабушке. Она уговорила меня пойти в школу. Сижу за партой сама. Ни на кого не обращаю внимания. Светка провожает меня домой. Днем хоть как-то отвлекаюсь, а вечером совсем тоска берет. Ночью плачу. Скучаю по маме.

23 апреля

У меня радость. Спешу поделиться. Кажется, я влюбилась. С Олегом мы познакомились в магазине. Я выбирала продукты и не заметила, как столкнулась с ним плечом к плечу. Он извинился. Завязался разговор. Олег высокий, темноволосый, симпатичный. Провожал меня домой. С ним легко общаться. Не заметила, как добрались до дома. Стояли до темноты возле двора. Бабушка выходила раза два, звала домой. Да куда там! Я стояла, словно примагниченная к Олегу. Наверное, так бы и простояли до утра… Олег на прощание поцеловал меня в губы. Я и раньше целовалась, но от его прикосновения у меня закружилась голова, и легкая дрожь прокатилась по телу. Наверное, он это почувствовал, и мне стало стыдно.

Зашла в дом. На кухне сидела бабушка. Она дремала, склонив голову. Услышав стук двери, она привстала:

— Проходи, поешь, я обед приготовила.

— Ба, так уже ужинать надо, да и то поздно, — сказала я.

— Ага, — согласилась она, — снова присела на стул, склонив голову.

Интересная бабушка. Не кричит, не ругается, что я целый день простояла на улице с Олегом. Все время находится у себя в комнате, а там даже телевизора нет. О чем она думает, с какими мыслями живет?

Вот, думаю, был бы папа дома, я и минуты не простояла с Олегом возле дома. Да я, наверное, за квартал от дома с ним попрощалась, лишь бы папа его не увидел.

24 апреля

Вчера, когда выходили из школы, Олег ждал меня. Я подошла к нему. Мы обнялись. Помимо радости от встречи, мне было лестно, что одноклассницы видят меня с таким парнем. Олег старше меня, говорит, что учится в универе на третьем курсе юридического факультета. Чувствуется, что образованный. Такие истории интересные рассказывает. Нашим пацанам далеко до него. Ведут себя, как дети, а пытаются строить из себя крутых. Иногда смешно становится.

Возле дома долго целовались, не обращая внимания на прохожих. Как я изменилась. Мама меня учила не показывать свои чувства перед людьми. Да раньше я бы никогда так не сделала. Но мамы нет. Меня мучает совесть. Прости меня, мамочка…

29 апреля

Долго не писала. А так много всего произошло. Пытаюсь осмыслить происходящее. Недавно пригласила Олега домой. Мы обедали вместе с бабушкой. Затем остались одни в моей комнате. Олег достал сигареты и попросил разрешения закурить. Я, конечно, согласилась. Да я ради него готова была бежать хоть в вечную мерзлоту, Антарктиду, хоть в открытый космос. Олег открыл форточку, закурил. Дым заполнил часть комнаты и, как джинн из бутылки, спешно вытекал в окно. Мы сидели, расслабленные, слушали музыку. Диск принес Олег. Не попсу, не рок, а какую-то электронную, космическую. Группа так и называется «Space». Время будто остановилось. Даже вздрогнула от неожиданности, когда Олег предложил мне сигарету. Я рефлекторно взяла ее между пальцев.

…Прозрение о случившемся пришло утром, когда проснувшись, я увидела, что рядом со мной спит Олег. В голове шумело, и я с трудом пыталась вспомнить вчерашнее.

После того, как взяла сигарету, затянулась, голова закружилась. Я завалилась на кровать. Как сквозь туман текла музыка, голос Олега ласкал слух откуда-то снаружи и приятно проникал внутрь. Догадалась, что сигарета была с «сюрпризом». Но думать об этом не хотелось…

Я подскочила, когда в голову снарядом врезалось то, что произошло вчера. Посмотрела на простынь — да, это все было, это не сон. Красные следы говорили сами за себя. Я лишилась девственности.

Олег открыл глаза:

— Полинка, ты чего?

От неожиданности я на несколько секунд потеряла дар речи. Когда мозг гоночной машиной тронулся с места, мне стало стыдно, я произнесла:

— Сон страшный приснился.

— Иди ко мне, дорогая, — Олег обнял меня, и я потихоньку стала успокаиваться. Мне было приятно в объятиях Олега. Так бы и лежала, не вставая. Понежившись в постели, мы позвали бабушку и позавтракали. Затем вышли на улицу прогуляться.

— Олег, тебе на пары надо идти, — сказала я.

— Мне не надо, потом подучу и все сдам.

— Тогда я тоже прогуляю.

Мы гуляли, обнимались, пока желудки не потребовали пищи. Опять повторилось вчерашнее. Мы позвали бабушку, пообедали и разошлись по комнатам. Курили, слушали музыку, любили друг друга. Дни летели чередой. Выходные, майские праздники, школа, подготовка к экзаменам — все это отошло на второй план. Мы даже не вспоминали об этом. Пришла в себя я только тогда, когда Олег сказал, что ему надо уехать на несколько дней.

6 мая

Сегодня я проснулась от знакомого до боли шума. Его я не перепутаю ни с чем — гул папиного Камаза. Вскочила, накинула халат и выбежала на улицу. Скрип тормозов — и я уже у папы на шее. Вцепилась в него, кололась об его небритую щетину. Слезы радости стекали по щекам. Как же я по нему соскучилась. Радость была недолгой. Побыв с нами день, переночевав, он утром дал мне деньги и уехал. То ли в рейс, то ли к своей возлюбленной.

К грусти расставания добавились неприятные ощущения. Меня тошнило, болела голова. К вечеру стало совсем плохо. Я поняла, что начинается ломка. Я ждала Олега как никогда никого другого. Я его любила. Его — и его сигареты.

7 мая

Бессонная ужасная ночь наконец закончилась. Смотрела в окно. Иногда мне слышались звуки его шагов, я оборачивалась — пустота. Смотрела в окно, и каждый прохожий казался Олегом. Но его все не было. Наконец я задремала. Проснулась от звука шагов. Открыла глаза — на пороге стоял Олег. Я бросилась ему на шею. Но он отстранился от меня.

— Олег, ты чего? — закричала я.

— Подожди. Я не один. Познакомься с моим другом. Зовут Кочаном.

В комнату зашел мужчина. Он мне сразу не понравился. Коренастый, лысый — от него веяло каким-то непонятным ужасом.

Они присели на кровать. Я взяла Олега за руку и попросила выйти поговорить наедине. Хотела спросить, что происходит, почему он пришел не один, кто такой этот мужик. Но он перехватил мою руку и посадил себе на колени.

— Говори здесь, у меня от Кочана секретов нет.

— Олег, любимый, ты что, соскучилась, думала, ты сам ко мне придешь, — я прижалась к нему и обняла.

— Я же пришел.

— Да, милый, ты пришел ко мне, а твой друг пришел в гости, а гости когда-то уходят. Он уйдет, да? А ты останешься со мной? Навсегда останешься, да? Я не могу без тебя, — у меня началась истерика, я несла какую-то чушь, но ничего не могла с собой поделать.

— Тихо! Возьми себя в руки, — грубо перебил Олег.

Сегодня он в первый раз нагрубил мне. Так неожиданно. Больно. Я зарыдала.

Они молча сидели, пока я перестала плакать, только всхлипывала.

— Успокоилась? Вот и хорошо. А теперь слушай меня. Ты ведешь себя как истеричная баба. Сейчас мы уйдем, а завтра я приду. Сам или с Кочаном, не знаю, как получится. А ты не будешь закатывать истерик. Хорошо?

— Да.

Я понимала, что с Олегом что-то происходит, и я ни в чем не виновата. Он зашел в мой дом с каким-то ублюдком, как хозяин, да еще меня в чем-то обвиняет. Олега будто подменили. Я его не узнавала. Будто раньше под овечьей шкурой скрывался волк. Наверняка у него что-то случилось. Он зависит от этого Кочана и боится его? Возможно, завтра выяснится. Но как дожить до утра, если на душе не то что кошки скребут, а огромные тигры рвут ее на части?

— Оставь сигарету, — обратилась я к Олегу.

— У меня нет. Спроси у Кочана.

— Дайте, пожалуйста, сигарету, — повернулась я к Кочану.

— Девочка, обращайся ко мне на «ты», я не такой старый, как может, тебе показалось, — сказал он.

— Хорошо. Меня зовут Полиной, а тебя? — спросила, чтобы как-то сгладить конфликт. Да и неудобно называть его Кочаном. Какое-то неприятное погоняло.

— Как тебя зовут, я знаю, а меня называй Кочан.

— Хорошо, Кочан, дай сигарету.

— Молодец. Быстро учишься. Но сигареты я сегодня забыл дома.

Возникла длительная пауза. Я понимала, что он издевается надо мной. Если бы это происходило раньше, я бы их выгнала. Если бы не ушли, открыла форточку и звала на помощь или выскочила из дома. А с несчастной любовью справилась бы, переплакала, перестрадала, и все. А сейчас во мне что-то надломилось. Всей душой желала, чтобы они ушли, но неземной страх остаться одной овладел мной. Тишину и в то же время душевные терзания нарушил Кочан.

— Сигареты у меня нет, но есть кое-что получше. — Он достал из кармана одноразовый шприц, резинку и положил на стол.

Снова в воздухе повисла тишина.

— Я не умею, — проговорила я.

— Ты справишься. Я тебе подробно все объясню. И покажу. В картинках, — Кочан прищурил правый глаз.