Полвека пролетели быстро

Александр Василега

Повесть «Полвека пролетели быстро» – воспоминания автора о годах учёбы в Ловлинской средней школе, об учителях, давших путёвку в жизнь, об одноклассниках, с кем прошли самые лучшие годы.Редактирование книги выполнено Валентиной Василега

© Александр Василега, 2023

ISBN 978-5-0060-0211-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прощай, беззаботное детство

Последний день в детском саду остался позади, впереди ждала новая жизнь — школа. Что это за жизнь я пока не знал, но мне очень хотелось в школу. Глядя на старших ребят, я с нетерпением ждал момента, когда наступит это новое, пока ещё незнакомое время — школа и я, так же, как и мои друзья, буду ходить туда в форме с ранцем за плечами.

В моей повседневной жизни пока никаких перемен не наступило, за исключением того, что теперь не нужно было по утрам ходить на площадку (так мы называли детский сад), которая находилась недалеко от дома. Там было всё знакомо и привычно, там поваром работала моя бабушка Мария Моисеевна (бабушка Маня — так называли её дети), а воспитателем — Елена Фёдоровна. Там остались мои младшие друзья — Женька и Шурик, а мой лучший друг — Вовка пойдёт вместе со мной в школу.

Было начало июня — время обильных дождей и сильных гроз. Но это нисколько не пугало меня и моих друзей, совсем даже наоборот. Во время сильных ливней на улице, прямо напротив дома, где я жил, образовывалась огромная лужа, её размеры были таковыми, что мальчишки постарше в ней устраивали морские сражения, а в качестве плавсредств использовали тазы, в которых наши мамы стирали бельё. Те, кто был младше, такой чести не удосуживались — наш удел был скромнее — наблюдать за этими баталиями с «берега».

Вопроса о том, чем заняться в свободное время вместо посещения детского садика, у меня и моих друзей никогда не возникало — самой популярной игрой у нас была игра «в войну». Обычно наши «сражения» происходили в лесопосадке между огородами двух улиц — Первомайской и Степной. Условия для игры были идеальными — высокие деревья белой акации, заросли кустарников и лопухов позволяли нам сполна реализовывать самые смелые фантазии. Игры занимали всё наше свободное время и не надоедали нам никогда.

Однажды в наш клуб привезли очень популярный кинофильм «Смелые люди». Мальчишки все, как один, посмотрели фильм, а кому-то удалось посмотреть его не один раз. Фильм, конечно, всем нам понравился, особенно главный герой — молодой конюх Вася. Каждому мальчишке хотелось быть похожим на Васю и иметь под собой такого же резвого коня по кличке Буян. Мы быстро включили в свои военные игры эпизоды из кинофильма с участием Васи и его Буяна. Каждому из нас в этих играх хотелось быть Васей, но роль Васи всегда доставалась старшим ребятам, младшие же могли претендовать только на роль коня Буяна.

Я не выделялся среди своих друзей крепким здоровьем, но было у меня одно преимущество перед сверстниками — я быстро бегал, из-за чего роль Буяна мне выпадала чаще, чем другим ребятам. Этой ролью я тайно гордился, поскольку это свидетельствовало о признании моего превосходства над сверстниками в части скорости бега. Другими достоинствами я похвастаться не мог — я рос скромным, болезненным ребёнком, драться не любил, да и не умел, особой храбростью среди друзей не выделялся, хотя трусом не был.

Свободное от групповых игр время я проводил в кругу своих друзей, живших по соседству — Женьки и Шурика. Они были младше меня на год, поэтому в их среде я был заводилой. Однажды, играя во дворе с Женькой, я предложил пойти на дедовскую пасеку и посмотреть, как пчёлы носят в улей мед. До этого я видел, как мой дедушка отбирает мёд из ульев, а вот как мёд попадает туда, для меня было загадкой. Из разговоров взрослых я слышал, что мёд в улей носят пчёлы.

Воспользовавшись тем, что все взрослые были на работе, мы с Женькой зашли в дедовский сад, где стояло около десятка пчелиных ульев. Подойдя поближе к одному из них, мы начали пристально рассматривать прилетающих и улетающих из улья пчёл. Понаблюдав несколько минут и не увидев никакого мёда, мы решили «помочь» пчёлам показать нам, как они носят в улей мёд. Для этого нашли длинную жердь, привязали к её тонкому концу пучок сухой травы и начали тыкать в леток, надеясь, что пчёлы начнут более активно летать и нам наконец-то повезёт, и мы увидим, как мёд попадает в улей.

Пчёлы действительно начали летать быстрее, их стало значительно больше, но вот мёда нам увидеть не довелось. Рой пчёл ринулся на нас так дружно, что мы не успели сообразить, что происходит. Понимание пришло сразу же после первого пчелиного укуса… Интуиция подсказала, что надо бежать, и чем быстрее, тем лучше. Пчёлы безжалостно жалили нас куда попало. Бросив свой нехитрый инвентарь, мы с воплями кинулись прочь от пасеки и из сада. Но пчёлы не унимались и преследовали нас даже тогда, когда мы выбежали за двор на улицу, оставив открытыми все калитки.

Страшную жгучую боль я ощущал на лице, руках, спине. Мне от пчёл досталось больше, чем Женьке — я стоял ближе к улью и именно я тыкал палкой в леток.

Женька со слезами убежал домой (жил он через дорогу), там его уже ждала бабушка, которая пожалела и, наверное, что-то приложила к местам укусов. Во всяком случае, через какое-то время Женькин плач прекратился. Что нужно сделать, чтобы было не так больно, я не знал, а взрослых дома не было. От боли и обиды я заплакал. Мне помощи ждать было не от кого, поэтому, поплакав ещё немного, я успокоился, хотя боль никуда не исчезла, наоборот, теперь горело всё лицо, и казалось, что оно надулось, как мяч. Умывшись холодной водой, я решил посмотреть в зеркало. Каково же было моё удивление, когда в зеркале я увидел незнакомое лицо с красными щёками и узкими прорезями вместо глаз. Я опять заплакал, теперь не столько от боли, сколько от испуга, что теперь так буду выглядеть всегда.

Вечером, когда взрослые пришли с работы, они сразу же увидели следы «преступления». Мало того, что возле ульев лежала та самая злосчастная палка с пучком сена, так ещё бабушкины грядки в саду были вытоптаны. А ещё в открытую настежь калитку все куры вышли со двора на улицу, и потребовалось немало усилий, чтобы загнать их обратно во двор. Ясно, что вместо сочувствия и жалости, мне перепало «на орехи», лишь, когда домой пришла мама, она пожалела меня и сделала какие-то примочки, от чего боль несколько утихла.

Наутро в зеркало я увидел всё-то же лицо — опухшее, с узкими прорезями вместо глаз. В таком виде я ходил несколько дней, после чего опухоль спала, физическая боль прошла, а вот боль в памяти осталась, причём на всю оставшуюся жизнь. Правда был в этом и положительный эффект — после этого случая у меня от укусов пчёл опухолей не появлялось, видимо, в организме выработался иммунитет. Вот так я познавал мир.

Лето подходило к концу и приближалась осень, а с ней и новая жизнь — учёба в школе. Я с нетерпением ждал того времени, когда вместе с друзьями в новой школьной форме отправлюсь в школу. Но формы у меня пока не было, для её покупки надо было ехать в город. Однажды мама сказала, что в воскресенье мы поедем в город на базар покупать мне школьную форму и портфель. Эта новость для меня была неожиданной, хотя и долгожданной — стала главным событием в оставшиеся до воскресенья дни. Я очень ждал этот день, с нескрываемым нетерпением каждое утро спрашивал у мамы: «А сколько дней осталось до воскресенья?» Поскольку я ещё ни разу не был в городе, то мысли о предстоящей поездке полностью завладели моим сознанием. В своих размышлениях я пытался представить город, но на ум не приходило ничего, кроме длинных улиц с огромными домами.

Наконец наступило утро воскресенья. В этот день я проснулся ещё затемно — боялся проспать. Мама сказала мне: «Спи, ещё рано!» Но о каком сне могла идти речь, если последние дни все мои мысли были заняты предстоящей поездкой. После завтрака мы с мамой собрались и пошли к магазину, куда должна была приехать машина. На площадке у магазина уже собралось довольно много людей, среди которых был и мой лучший друг Вовка со своей мамой. Мы с Вовкой наперебой стали хвастаться друг перед другом о том, какую кому будут покупать школьную форму и чья форма будет лучше. Подъехала грузовая машина, за рулём которой был Вовкин дядя. Он позвал Вовку к себе в кабину. Я немного расстроился, мне было обидно от того, что шофёр не мой дядя.

Машина тронулась, и от моей обиды не осталось и следа. Дорога в город проходила по краю поля вдоль лесопосадки. Был погожий летний день. Вокруг раскинулись золотистые пшеничные поля, залитые ярким солнцем, узкая полоска дороги проходила по краю поля вдоль лесопосадки деревьев с сочной зеленью. Голубое небо усеяно лёгкими белыми облачками. Ветер подымал рыжие волны созревающей золотистой пшеницы, от чего поле становилось очень красивым.

Скоро по полю пойдут комбайны — начнётся уборка урожая. Мне была знакома эта пора — мой отец работал комбайнером, и я с мальчишками не раз бывал на полевом стане. Однажды, отец даже прокатил меня на комбайне.

По оживлённому движению и весёлому шуму взрослых, сидевших рядом, я понял, что говорят они о богатом урожае пшеницы. Во время уборки урожая я видел отца очень редко — он работал до поздней ночи, а с рассветом опять уходил на работу в поле. Мозолистые грубые руки отца, пропахшие солнцем, пшеничным полем и ветром, мне запомнились навсегда. Почти все отцы моих друзей работали на тракторах и комбайнах. Механизаторы трудились день и ночь в поле, выращивая пшеницу, они считали хлеб главным богатством. Доставался хлеб тяжким, ежедневным трудом — отсюда и трепетное, уважительное отношение к нему: «Хлеб — кормилец», «Хлеб — всему голова», «Без хлеба сыт не будешь» — часто слышал я от отца и деда. В нашей семье отношение к хлебу было трепетным. Я хорошо знал, что ни в коем случае нельзя выбрасывать недоеденную горбушку — это считалось большим грехом. Я часто слышал от бабушки, когда она, стоя перед иконой, сосредоточенно шептала: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…». Значит хлеб — это что-то очень важное в жизни. И это я усвоил на всю оставшуюся жизнь…

Окончание уборки урожая было праздником в каждой семье. Взрослые говорили: «Есть хлеб!» Это ощущалось запахом свежеиспеченного в печке хлеба, выложенного на самотканую скатерть, или в большой миске на полотенце с вышитыми узорами. Из свежей муки бабушка обязательно пекла плюшки, рогалики, пироги и пирожки, а хлебный запах, запах знойного солнца и духмяного поля, хрустящей, поджаристой корочки вырывался из дома на улицу. Неизменной картиной этого праздника были мальчишки с большими кусками свежего хлеба на улице.

С мыслями о хлебе я не заметил, как закончились пшеничные поля, и мы выехали на шоссейную дорогу. Движение на трассе было оживленным — ехали грузовики, большие незнакомые автобусы, попадались легковые автомобили. Всё это для меня было в диковинку — столько разнообразного транспорта я ещё не видел, каждую встречную машину встречал восторженным взглядом. Через какое-то время мы въехали в населенный пункт, как потом оказалось, это и есть город. Я был несколько расстроен от увиденного — ничего особенного в этом городе не было. В моих представлениях город должен быть большим, с высокими домами, а передо мной оказалась такая же улица с одноэтажными домами, такими же заборами, как и на нашей улице, единственное, что их отличало, была дорога — здесь она была асфальтированной.

Повернув несколько раз, машина остановилась, и шофёр сказал: «Всё, приехали». Высадившись из машины, все люди пошли в одну сторону — к базару. Я слышал, что базар — то место, где что-то можно купить. Для меня базар сейчас был самым главным местом, потому что там мама купит мне школьную форму. Подошли к большим воротам, стало понятно, что это и есть базар. За воротами людей было видимо-невидимо. Все они куда-то шли между рядами, о чём-то разговаривали, порой громко спорили. Приглядевшись, сквозь толпы людей, я увидел прилавки, на которых были разложены вещи, продукты, какие-то предметы. Мы с мамой ходили между рядов в поисках школьных товаров, но никак не могли найти то, что нам было нужно, причём всё это время мама крепко держала меня за руку. Наконец, мы увидели большую толпу людей вокруг автолавки, с которой продавали школьную одежду. Пробравшись поближе к машине, мама громко спросила у продавца: «На этого мальчика есть форма?», указав взглядом на меня. На моё счастье форма нашлась, причём самая настоящая — суконная, тёмно-серого цвета, с ремнём и фуражкой с кокардой. Примерив, брюки и гимнастёрку, я оказался на «седьмом небе». Форма подошла и мне она очень понравилась. Здесь же продавали и портфели. Что лучше — портфель или ранец не знали ни мама, ни я, но мне очень хотелось, чтобы купили ранец. Сегодня был мой день — мама купила ранец, большой, коричневого цвета. Ощущение удовлетворённости несколько расслабило меня, я стал рассматривать всё по сторонам и, в какой-то момент потерял маму из виду. Она меня тоже потеряла. Вокруг было очень много незнакомых людей, они шли мимо, и никому не было никакого дело до маленького мальчика. Поняв, что потерялся и, что теперь один среди чужих людей, я заплакал. Ко мне подошёл какой-то лысый мужчина с усами и спросил, почему я плачу. Рыдая, я ответил: «Мамку потерял!». «Не плачь, найдётся твоя мамка. Пойдем, я тебе конфет дам».

Мужик не обманул и действительно угостил меня конфетами, это были разноцветные сладкие камешки с орешками внутри. Таких конфет я ещё не пробовал, они мне понравились, плакать я перестал. Лысый и усатый мужчина что-то громко спрашивал окружающих, затем сказав, чтобы я никуда не отходил, сам куда-то ушёл. Через какое-то время он вернулся и сказал: «Скоро найдётся твоя мамка». От его слов мне стало как-то спокойно — я поверил этому дядьке. По радио объявили: «Потерявшийся мальчик Саша находится у справочного бюро!». Мужчина, взяв меня за руку, отвёл к Справочному бюро. Туда же вся в слезах прибежала мама. Схватив меня на руки, она начала целовать и приговаривать: «Куда же ты пропал? Я с ног сбилась, ища тебя по всему базару!». Я был несказанно рад тому, что мама нашлась, а про себя подумал: «Теперь никогда от мамы отставать не буду».

Все покупки были сделаны — пора возвращаться домой. Всё о чём я мечтал, теперь у меня было — и форма, и ранец, можно собираться в школу…

К школе я морально был готов, чего нельзя было сказать о моей физической готовности. Шёл в школу я с желанием, немного пугала предстоящая неизвестность нового. В связи с тем, что со здоровьем у меня было не всё хорошо — рос слабым, болезненным ребёнком, родители беспокоились о моих возможностях переносить школьные нагрузки. Помимо дополнительной умственной деятельности, предстояли ещё и новые физические напряжения. Дело в том, что школа находилась на расстоянии трёх километров от дома, и ходить нужно было пешком ежедневно — утром туда, а после занятий — обратно, причём самостоятельно. Но деваться было некуда — не только у меня были такие проблемы.

«Что ждёт его там, впереди? Как сложится его жизнь? Кем он станет? Кого встретит на жизненном пути?» Конечно, семилетний мальчишка не мог тогда мыслить такими категориями, но предстоящая учёба в школе, новые знакомства волновали моё воображение.

Такие же мысли будоражили воображение и моих сверстников, которым предстояло первого сентября тысяча девятьсот шестьдесят третьего года начать новую жизнь — учёбу в Ловлинской средней школе.

Лето закончилось, а с ним и моё беззаботное детство. Теперь меня ждала неизвестная новая жизнь — напряжённые долгие годы учёбы в школе. В школу я собирался охотно, потому что хотел новых знаний, новых знакомых и друзей.