Вологодское разорение

Александр Быков, 2019

Повесть рассказывает о России периода Смуты начала XVII века, патриотизме и предательстве, величии духа, готовности жертвовать собой ради страны, героизме обычных людей в минуты страшной опасности.

Глава 4

Феклуша, выбежав из ворот дома, направилась на окраину города в Нижний посад. Там, на берегу невеликой речки Содемы, в стороне от городской застройки жил старец Галактион, монах-отшельник. Сколько ему было лет, никто не знал. Старец стяжал в городе славу человека гордого и бескорыстного: жил чем придется, ни на что не роптал, зимой и летом ходил в длинной холщовой рубахе, гремел железными оковами.

Девушка прошла вдоль городской стены, миновала речку Золотицу и выбралась на Нижний посад. Ее путь проходил мимо городских усадеб, каждая из которых была похожа на маленькую крепость с остроконечным тыном, чтобы не смогли забраться воры. На заостренных концах бревен вполне мирно кверху дном болталась глиняная посуда, висели всякие вещи, которые необходимо высушить, не занося в дом.

Настроение у Феклуши было превосходное. Хозяйка, Аграфена Соколова, к ней всегда добра — не бранит, как хозяева других сенных девок; если надо пожурить, скажет строго, но без обид, как старшая сестра младшей. А как же иначе, росли-то они вместе в одном доме, хоть и в разных клетях. Аграфена в светлице, Феклуша в кутном углу у печки.

К старцу Галактиону в первый раз Феклушу тоже послала Аграфена, вскоре после того, как Иван Соколов отбыл в Ярославль. Велела передать дары, чтобы помолился отшельник за ратников. Галактион ничего кроме хлеба не взял, сказал, что и так молится о воинах денно и нощно.

Девушка было хотела идти назад, но старец ее задержал, стал расспрашивать — сначала про Соколовых, потом про нее саму. Феклуша рассказала ему как есть, что отца-матери своих не знает, с малолетства жила у родителей Аграфены в услужении, а потом перешла к ней — присматривать за малышом и помогать по хозяйству.

— Сколько тебе годочков, девонька? — спросил тогда старец.

— Семнадцать, — отвечала Феклуша.

— Как и моей дочке, — вздохнув, заметил отшельник.

— А разве у монахов бывают дети? — удивилась сенная девушка.

— А я не всегда был монахом, — вдруг вскинул брови Галактион, — была и у меня семья: жена-красавица, дочурка-забава. Теперь нет ничего. Жена в молодых годах заболела и в одночасье померла. Я тогда был далече от Вологды, не знал ничего. Вернулся — ни кола ни двора. Соседи сказали, что дочурку повез на воспитание в Горицкий монастырь на Шексне один заезжий купец, да, видно, не довез. Я, когда вернулся, обошел все обители, не нашел своей кровиночки. Не знаю, жива или нет. Если жива, ей, как и тебе сейчас, семнадцать лет.

— Я тоже, старче, своих родителей не знаю, с малолетства по добрым людям живу. Но жаловаться грех, обид мне никто не чинит.

— Мир не без добрый людей, может, и мою Аленку не обижают.

Феклуше показалось, что на глазах Галактиона она увидела слезы.

— А знаешь что, — вдруг сказал отшельник, — ты заходи ко мне как сможешь, проведывай старика. Я буду говорить с тобой, а думать, что с дочкой своей беседы веду. И тебе польза, и мне отрада.

— Хорошо, старче, я буду заходить к тебе, если хозяйка отпустит.

— Отпустит, она жонка совестливая, молва о Соколовых идет добрая. Только знаешь что, ты меня не зови больше старцем.

— А как же звать-то?

— Зови просто: батюшка, как духовного отца.

— Хорошо, батюшка, мне тоже так сподручнее. Единокровного отца у меня нет, так будет духовный.

Феклуша весело рассмеялась.

Она вернулась домой, все рассказала Аграфене, особенно как молится Галактион за всех воинов русских и какая добрая молва идет в городе о семействе Соколовых. Хозяйка была довольна.

— Ты, Феклуша, старца-то проведывай почаще, он плохому не научит, — сказала тогда Аграфена.

С той поры Феклуша стала время от времени захаживать к отшельнику.

Какой же девушке не понравится, когда дарят цветы, пусть и берестяные; главное, что от души. Феклуше тоже был приятен подарок работника Тимоши. Она не знала, нравится ей этот парень или нет, просто было радостно получать от него знаки внимания. Втайне девушка мечтала о замужестве. Иван Соколов не раз говорил Феклуше, что сосватает ее за достойного человека и приданое даст.

Вот только работник вряд ли подходил для этого дела. Такой же бедняк, как и она.

Говорят, с милым и в шалаше рай, но это летом, а остальное время что — горе горевать в нужде и холоде? Нет, уж если суждено ей побывать замужем, думала девушка, то только за таким, как Иван Соколов: чтобы собой ладен, мастеровит, а если надо, то и воином может стать, защитником.

Если бы посватали ее за такого пригожего молодца да приданое дали, тут бы Феклуша и расцвела. Но разве бывает такое? Вряд ли. Удел таких, как она, искать себе ровню. А значит, Тимоша для нее всем подходит и если посватается, то ерепениться грех — надо давать согласие, а добра наживать придется совместно.

С такими думками она перешагнула порог келейки старца Галактиона.

— Можно к тебе, батюшка? — девушка в ожидании встала на пороге.

— Заходи, голуба моя. С чем пришла, рассказывай, — добродушно приветствовал ее Галактион.

— Исповедаться пришла, тяжело на душе у меня, — негромко начала Феклуша. — Давеча хозяйка в сердцах говорила, что в городе войск мало. Неровен час, враг лютый нападет — не совладать с ним будет. Она даже работников хочет в дозор ставить. Страшно мне.

— Чему быть — не миновать, — ответил Галактион. — С кротостью принимай, дитя, неотвратимое, ибо все в руце^[21] Божией.

— Так будет что или нет?

— Сказано: что будет, то и будет, и град падет, и стены рухнут, и вороны над пепелищем кружить будут, не многие спасутся и станут потом сказывать, как дело было.

— А ты спасешься?

— Да разве ж обо мне речь?

— А я, а наши, Соколовы?

— Говорю же, все в руце Божией! Молиться надо, Господь милостив, вдруг да пошлет избавление. Но молитва до Господа идет долго, если она одна, а если много, то быстрее, так что молитесь все за избавление града Вологды от бедствия.

— Скажи, батюшка, а почему ты себя сковал железами? Я видела, так татей сковывают, чтобы не сбежали, а ты же не тать? — снова спросила Феклуша.

— Христа тоже сковывали, когда на смерть вели, я иду его путем.

— Значит, и тати тоже?

— Глупая ты еще, Феклуша! Разумей: одно дело по своей воле на себя железа наложить, другое — по воеводской. Я веригами спасаюсь, а они тяготятся… Соображаешь?

— Да, смекаю.

— Я, когда помоложе был, с легкостью эти железа носил, а теперь устарел, тяжело бывает и руку поднять.

— Так сними, никто же не велит тяжесть таскать!

— Нельзя, милая, сие есть знак того, что сила духа впереди телесной силы стоит, и даже когда та кончается, то духовная сила всегда остается. А вот если пропала духовная сила, то и человек пропал.

Феклуша ничего не поняла, но согласно кивнула.

— Значит, я буду молиться за спасение града Вологды и всем нашим накажу?

— Молись, дочь моя!

— Ну, раз так, то ладно.

Феклуша помялась, словно бы не решаясь сказать, а потом спросила отшельника:

— Ответь мне, батюшка Галактион. Если человек другому человеку по нраву, но беден он, если вдруг посватает, как быть?

— Замуж собралась, голубка лесная?

— Я не знаю. Работник наш, Тимоша, знаки подает, что нравлюсь я ему. Хозяин мой Иван Соколов обещал найти жениха умного и богатого. Тимоша умом любому не уступит, он грамоте разумеет и денежному счету, в лавке с товаром управляется. Только беден он.

— Бедность не порок, главное, чтобы ума было в достатке, — рассудительно сказал Галактион.

— Ума у него что у князя палат, вот только говорит он слова странные, вводит меня в смущение.

— Чем же, дочь моя? Говори все без утайки!

— На душе у меня от слов его тревога, сомнения одолевают, мочи нет. Тимоша говорит, что есть бог дающий.

— Да! — старец удовлетворенно кивнул головой. — Имя ему — Господь Саваоф, Вседержитель, творец неба и земли, а Исус^[22] — сын Божий, нас ради, человеков, пошедший на смерть.

— А Тимоша говорит, что имя у него другое.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

21

В руке (устар.)

22

До середины XVII в. вторая «и» не употреблялась.