Ойковид-2019. Исповедь отковижженного

Александр Булдаков

Около 500 лет назад итальянский врач Джироламо Фракасторо в своём трактате «De contagione et contagiosis morbis et tjrum curatione» писал о предках юного Ойковида: «Эта невидимая «зараза» передаётся через соприкосновение больного человека со здоровым, через поцелуи, чихание, кашляние и просто через дыхание заразным воздухом, заразные предметы… Не бойся клыков и когтей свирепых хищников, не бойся грозного меча врага, не бойся наводнения, землетрясения и пожара – Бойся невидимой «заразы»!!!

Иммитация К-реальности

Пользуясь перинатальным языком Корнея Ивановича Чуковского хочется задекларировать короновирусную заразу Ковида в современной истории документально, как «наногероя» двадцать первого века, как-нибудь ярко и честночестно.

Хитрый вирус Ойковид!

Без пропеллера летит.

Словно бабочка порхает,

В чьих-то лёгких отдыхает.

Пневмонию вызывает.

Кто-то даже умирает

От болезни атипичной

Пусть опасной, но приличной.

И не надо всем лечиться

Ни корове, ни волчице,

Ни жучку, ни червячку:

Только человечику!

Лишь людишек заразит

Этот страшный паразит

Ойковид,

Ойковид,

Ойковид!!!

«Встречайте, из Европы и Самоа,

проездом в России — всепланетное ковид-шоу,

Надевайте маски, натирайтесь санитайзерами,

Лучшие короновирусы сразятся с Вами.

Запасайтесь антибиотиками, прячьтесь в карантины».

Где-то с ИВЛ, в больничной реанимации,

Бьётся жертва в предсмертной прострации

И безумно смеётся, бредово кричит:

«Ну, спасибо тебе, Ойковид!»

А вокруг доктора стенают,

Как лечить Ойковид не знают.

Ни вакцины и ни пилюлечки.

Гибнут люди словно свинюлечки.

Как букашечки, как таракашечки:

Тани, Мани, Серёжи и Сашечки…

Думаю, читателю уже предостаточно прелюдий, чтобы вкусить коварство этой ковидной чукоккалы. Неспроста эта вирусная организация, в первую очередь, атакуя человеческую особь отключает обоняние и ум.

Учитывая, мои прежние заслуги в спасении человечества, новым читателям сообщаю для сведения: эта исповедь не стёб и не глум во имя хайпа, а книга для высокообразованного читателя с тонким чувством юмора и глубокими извилинами добротного профессионального обычного и высшего образования при обязательном наличии СРЕДНЯГА СООБРАЖЕНИЯ.

Напоминаю:

Я сам, лично, прошёл всю эту заразу не понаслышке,

Был довольно-таки близок к гробовой крышке,

Но выжил и пишу эту книжку.

В ней всё правда, как было в натуре.

Всё испытано на собственной шкуре,

А точнее на собственных лёгких,

Ибо двусторонняя атипичная пневмония

— главный подвох со стороны ковида-19.

А если принять во внимание мой свежанький, не зарубцованный лиловый рубец на моём сердце от обширного инфаркта, то фартовый чел это не герой дурацкого криминального сериала, а ваш покорный слуга и автор-написатель сих откровений. Как сказал мне в больнице сквозь противогаз замечательный доктор — педиатр Андрей Викторович, который самый настоящий Айболит нашего города из реальной детской больницы, ныне переоборудованной в трудную для человечества годину под ковидарий для отковижженных жителей нашего городка: «Ты — везунчик». Я таким людям верю, как верю и таким людям уже с историческим аффтаритетом русского классика. Мой девиз: выжить, чтобы дописать. Таковым примером для меня, без всякого сомнения является, врач и писатель из далёкого девятнадцатого века — Антон Павлович Чехов. Вся его опрометчивость заключена в том, что он не писал о волшебных мальчиках или вампирах, или карликах, или киборгах — вот тогда бы он действительно был и сегодня в тренде. Писать просто о людях, чтобы почитали, нынче можно только в соцсетях, в комментах и то, только не более 50—250 знаков. Так что, не то что Достоевским длинно, но и Чеховым коротко писать ныне тяжко — не формат. Про злосчастный персонаж ковид-двадцать-девятнадцать можно рассуждать, по-русски-энд-пророссийски, со всем отчаянием сермяжной правды сегодня, но очень обидно для маленьких, никчемных человечиках, проживающих на территории огрызков, разваливающейся империи добра и зла.

Где, как писал А. Чехов: «Люди, имеющие служебное, деловое отношение к чужому страданию, например судьи, полицейские, врачи, с течением времени, в силу привычки, закаляются до такой степени, что хотели бы, да не могут относиться к своим клиентам иначе как формально; с этой стороны они ничем не отличаются от мужика, который на задворках режет баранов и телят и не замечает крови. При формальном же, бездушном отношении к личности, для того чтобы невинного человека лишить всех прав состояния и присудить к каторге, судье нужно только одно: время. Только время на соблюдение кое-каких формальностей, за которые судье платят жалованье, а затем — все кончено. Ищи потом справедливости и защиты в этом маленьком, грязном городишке, за двести верст от железной дороги! Да и не смешно ли помышлять о справедливости, когда всякое насилие встречается обществом как разумная и целесообразная необходимость, и всякий акт милосердия, например оправдательный приговор, вызывает целый взрыв неудовлетворенного, мстительного чувства?»

Конец ознакомительного фрагмента.