Проделка в Эрмитаже

Александр Бренер, 2011

««Спать, спать, спать, спать», — Говорит тихонько мать Маленькому мальчику, Гладя его пальчики…» В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Происшествие на вернисаже художника Тишкова в Париже

Я такой же, как природа

В век озоновых прорех, —

Я урод, но у урода

Тоже должен быть успех.

Я к художнику Тишкову

Вдруг вхожу на вернисаж

И вакхически-сурово

Начинаю эпатаж.

Все художники продажны,

И Тишков таков, как все, —

С коллекционером важным

Он стоит во всей красе.

Я кричу: «Привет, миляга!

Ты в Париже? Тыща лет!»

Побледнел он, как бумага,

Пожелтел он, как паркет.

Но, желая скрыть смятенье,

Принимает бодрый вид:

«Ба! Какое совпаденье!

Слышь, в Москве ты не забыт.

Лишь недавно вспоминали

За общественным столом,

Лишь недавно обсуждали,

Заедая пирогом.

Ты — легенда! Ты — треножник!

Ты — весталка! Ты — пиит!

Ты у Вечности заложник!

Ты почти что Вечный жид!»

Коллекционеру тоже

Про меня забормотал:

«Он — легенда! Он тревожил…

Он будил… Он возбуждал…»

Тут меня так и подмыло.

Тут я весело кричу:

«То, что было, — мылом смыло!

Я сейчас блудить хочу!»

И немедленно с Варварой

Начинаю танцевать.

Полюбуйтесь нашей парой:

Сутенёр и девка-блядь!

Приложившись к самовару

Днем на площади Конкорд,

Пляшет бешено Варвара

Среди выставочных морд.

Вот она уж поясницей

Стала нагло сотрясать,

Вот она уж ягодицей

Голой начала играть…

Тут Тишков, попятясь раком,

В толще публики исчез.

Коллекционер, однако,

Все еще был где-то здесь.

Молвит он: «А где ж легенда,

Что Тишков мне обещал?

Бунин, кажется, в Сорренто

С Верой тоже так плясал».

От такого эрудита

Дух взбрыкнул во мне, как конь,

И, решив сыграть открыто,

Обосрался я в ладонь.

Обосрался, обосрался,

Обосрался как всегда!

Как младенец опростался,

Как падучая звезда.

И, протягивая руку,

Где добра полным-полно,

Я, как Ванька политруку,

Крикнул: «Вот мое говно!»

Эрудит тут отшатнулся,

Эрудит губу поджал,

Вмиг на ножках развернулся

И в потёмки убежал.

А толпа чуть загудела,

Стала блеять, стала выть

И — привычное нам дело —

Захотела нас побить.

Ну и что? Сладка поэту

Кровь из лопнувшей губы,

Потому что смысла нету

Жить без буйства и гульбы.